11

ВЫБОР ОРУЖИЯ ОСТАЛСЯ ЗА НИМИ

Великан, шествовал по горной тропе среди орочьей орды один, без троих товарищей, и его низкорослые спутники казались явно обеспокоенными.

Пока Дзирт До'Урден наблюдал за врагами, притаившись в ветвях вечнозеленого дерева, прямо над тропой, он смог заметить, что противник настороже, а значит, эльфу и друзьям придется быть еще более точными. Дроу осознавал, что основным противником был великан, и своими соображениями темный эльф поделился на военном совете с Бренором и Дагнаббитом. Вооружившись верою в собственную правоту, Дзирт предпринял достаточно самостоятельный ход и отправился во главе отряда дворфов, которых ему удалось убедить. И грозная пантера, и ее хозяин были готовы нанести первый удар, который, как надеялся дроу, окажется решающим.

Тропу можно было различить без труда: она проходила среди деревьев, росших купами в укромной ложбинке. Когда орки предусмотрительно отправили сюда разведчиков, чтобы изучить местность, Дзирт затаил дыхание и прижался к сосновому суку. Эльф порадовался, что ему удалось убедить Бренора и Дагнаббита расставить засаду в другом месте, за ложбиной.

Внизу сновали разведчики орков, то появляясь, то исчезая среди теней, они пинали кипы опавших листьев. Двое орков заняли оборонительную стойку, когда к ним приблизилась еще одна пара и знаками подозвала собратьев.

Приближался караван, двигался он налегке и беззаботно.

Под веткой Дзирта прошел главарь орков. Эльф осмотрел тропу и взглянул на Гвенвивар, жестом указав гигантской кошке, чтобы та не теряла бдительности, но сохраняла спокойствие.

Один за другим орки внизу протискивались между деревьями, а затем показался и великан, он шел в одиночестве, с крайне хмурым выражением лица.

Дзирт, пристроившийся на ветке, что присмотрел заранее, медленно вытащил мечи, опустив их остриями вниз под плащом, чтобы не выдать себя блеском металла и волшебным свечением.

Великан продвигался вперед, один широкий шаг сменялся другим, глаза исполина были устремлены на тропу.

Дзирт метнулся вниз, опустился на громадное плечо великана, нанес молниеносный удар, и, пока великан пытался дотянуться до него, что есть духу припустил прочь, к другому дереву. Нападение не причинило гиганту особого вреда, но дроу и не собирался тяжело ранить противника: главное, ему удалось заставить соперника развернуться так, чтобы огромные руки, глаза и подбородок поднялись вверх.

И когда из укрытия бросилась Гвенвивар, то путь к горлу великана оказался перед ней открыт, туда-то она и метнулась, вгрызаясь в глотку исполина.

Великан завопил и попытался оторвать кошку. Однако Гвенвивар не ослабляла хватки, вгрызалась все глубже и глубже, кусала сильнее, разрывая великану трахею, обнажая вены.

От топота громадных башмаков и рева орки внизу бросились врассыпную.

— Что это? — проверещал один.

— Проклятая дикая кошка! — завопил в ответ другой. — Большая, черная!

Наконец, великану удалось оторвать от себя цепкую Гвенвивар, и он даже не почувствовал, что вместе с кошкой избавился от существенной части собственного горла. Затем неимоверным усилием великан сжал дикую кошку в громадных ручищах и начал ее давить. Гвенвивар испустила громкий жалобный крик.

Дзирт вздрогнул от воя пантеры и позволил ей вернуться в свою магическую обитель. Пантера обернулась бестелесной дымкой, которая просочилась сквозь пальцы великана.

Исполин потянулся к шее, дико вереща, неистово размазывая хлещущую кровь. Ноги великана подкосились. Разгоняя перепуганных орков, он опустился на колени а затем, хватая воздух широко разинутым ртом, рухнул в грязь.

— Он убил кошку! — завопил кто-то из орков. — Прямо придавил собою эту проклятую тварь!

Несколько орков ринулось на помощь великану, но огромное, перепуганное, ошалевшее существо, что неуклюже барахталось в грязи, взмахом руки отшвырнуло доброхотов в сторону. Немало орков таращилось на распростертую громаду, гадая, поднимется ли великан вновь.

А потому темный эльф, что прокрался за дерево и встал наготове, от их внимания ускользнул.

От их внимания ускользнули и дворфы, что подкрались чуть ближе, держа наготове боевые молоты и оружие для атаки.

Ошарашенные орки вопили, орали, советовали и подбадривали великана, пока наконец кто-то не обернулся и не увидел медленно приближающуюся рать. Орк выпучил глаза, пальцем указывая на то, что привлекло внимание, и разинул было пасть.

Однако крик его потонул в хоре голосов дружины дворфов, что бегом бросилась в наступление, сперва обстреляв орков из пращей, а затем пустив в дело секиры, боевые топоры и молоты, мечи и пики. Сеча закончилась быстро.

Какой-то орк в глубине толпы попытался возглавить оборону, но его попытку пресек удар кинжалом в спину, пропоровший легкое. Еще один орк в стороне попробовал руководить сопротивлением, однако эти попытки оборвались, едва пронеслась стрела в воздухе и вонзилась в дерево у него над головой. Заботясь скорее о собственной безопасности, нежели о том, как выстоять против дворфов, несостоявшийся вождь пригнулся и удрал, быстро перебирая всеми четырьмя конечностями.

Едва лишь орки, которые первыми встретили нападение дворфов, сумели организовать хоть какое-то подобие обороны, как в бой вступил Вульфгар, неистово размахивая боевым топором, убивая двоих орков одним ударом. Варвару досталось несколько уколов, но он не остановился, и не стихала его песня, обращенная к Темпосу — богу Войны.

В стороне от поля битвы Кэтти-бри испытывала сильнейшую радость и страдание. Раз за разом бралась она за лук, и раз за разом, раздосадованная, опускала оружие. Из-за покалеченных пальцев ей просто не хватало той меткости, с которой она осмелилась бы стрелять по целям в непосредственной близости от того места, где находились друзья. К тому же лучница совершенно не представляла себе, где среди разбежавшихся по грязи, раскричавшихся орков окажется Дзирт.

Кэтти-бри неимоверно страдала от того, что не могла присоединиться к битве, но она видела, что события развивались гораздо лучше, чем предполагалось. Орков удалось застать врасплох, и разъяренные дворфы не преминут воспользоваться преимуществом.

Еще великолепней, еще величественней казались Кэтти-бри движения Вульфгара. Варвар был исполнен уверенности, и ярость сквозила в каждом точном, смертоносном ударе. То не был мужчина из ее прошлого — сомневающийся, трусливый, беспомощный. Это был не тот человек, что покинул их, когда они отправились уничтожать хрустальный осколок — Креншинибон.

То был Вульфгар, знакомый ей по Долине Ледяного Ветра, — человек, что с радостью, бок о бок с Дзиртом, рвался на битву в логово огров. Тот самый Вульфгар, который повел варваров в наступление на хрустальную башню мага Акара Кесселя. То был сын Беорнегара, что вернулся к ним из когтей Эррту.

Кэтти-бри не могла сдержать улыбки, наблюдая за тем, как шествовал среди врагов Вульфгар, ибо ей каким-то образом было известно, что в тот день ни один меч и ни одна дубинка не тронут воина, что загадочным образом предвосхищал движения врагов. Орки разлетались в стороны, точно ошметки, от ударов Клыка Защитника. Какой-то орк метнулся в укрытие под сень молодого деревца, но Вульфгар громко вскрикнул и еще раз взмахнул грозным оружием, повалив и деревце, и тварь, что скорчилась под ним.

К тому времени, как Кэтти-бри нашла в себе силы отвести от варвара взгляд, битва завершилась, уцелевшие орки, которых по-прежнему было втрое больше, чем дворфов, разбегались куда глаза глядят, и многие бросали на бегу оружие.

Бренор и Дагнаббит быстро и уверенно вели войска, чтобы окружить как можно больше противников, и бок о бок с дворфами бежал Вульфгар, кроша вражеские головы.

Кэтти-бри разглядела, как в стороне трое орков метнулись под прикрытие деревьев, и уже вскинула было лук, но ее стрела не успела настичь врагов.

Под деревьями сгустились тени, более густые, чем вечерний полумрак, и вскоре орочьи вопли сообщили женщине, что там побывал Дзирт и что эльфу удалось расправиться с неприятелем.

Одному орку удалось вырваться на свет, он бежал прямо на Кэтти-бри, и лучница вскинула Тулмарил, чтобы поразить цель.

Но тут орк свалился, запнувшись о холмик, что появился перед ним на земле. Кэтти-бри оставалось лишь только покачать головой и улыбнуться, едва она увидела миниатюрную фигурку выпрямившегося Реджиса. Хафлинг ринулся на врага, несколько раз взмахнул булавой и с кислой миной увернулся от брызг малиновой крови. Реджис поднял взгляд, заметил Кэтти-бри, пожал плечами и вновь скрылся в зарослях травы.

Кэтти-бри огляделась, держа лук наготове, но тотчас же опустила его и вернула стрелу на прежнее место в волшебный, всегда полный колчан.

Короткая жестокая битва завершилась.

Во всех Королевствах не сыскать было расы более стойкой, чем дворфы, но и среди дворфов немногие могли потягаться в стойкости с Кланом Боевого Топора, особенно с теми его представителями, которые пережили бури Долины Ледяного Ветра, а потому, когда закончилась битва и дворфы построились, они не сразу заметили, что некоторые из них оказались ранены в битве.

Многие раны были глубоки и серьезны: по меньшей мере двое бойцов скончалось бы, не окажись среди дворфов жрецов, которые смогли помочь целительными заклинаниями, повязками и припарками.

В числе пострадавших оказался и Вульфгар: оружие орков нанесло сильному и гордому варвару несколько ран. Но ни жалобы не услышали от Вульфгара — лишь тихий стон, когда кто-то из дворфов полил его раны едким очищающим раствором.

— Так ты в порядке? — спросила Кэтти-бри варвара, который терпеливо сидел на скале, дожидаясь, пока усталые жрецы примутся за его лечение.

— Мне досталось несколько оплеух, — ответил он, точно это было само собой разумеющимся, — Ни одна из них не была столь же болезненной, как тот удар, которым наградил меня Бренор при нашей первой встрече, однако же…

Варвар замолк и широко улыбнулся, и Кэтти-бри подумала, что в своей жизни не видела ничего прекраснее этой улыбки.

К ним подошел Дзирт, баюкавший поврежденную в бою руку.

— Пришлось пустить в ход кулаки, — пояснил эльф, дуя на разбитые костяшки пальцев.

— А где Пузан? — поинтересовалась Кэтти-бри. Дроу кивком указал на место, где Кэтти-бри наблюдала за тем, как Реджис расправился с орком.

— Еще не бывало ни одной битвы, где бы он в конце не обыскивал мертвецов, — пояснил Дзирт. — Говорит, что в этом — весь смысл.

Темный эльф и женщина уселись и провели за разговором некоторое время, но вскоре их внимание привлек разгоревшийся поблизости спор.

— Бренор с Дагнаббитом, — заметила Кэтти-бри. — Интересно, почему я уже знаю, в чем причина их спора?

Женщина встала и ушла вместе с Дзиртом. Вульфгар остался в одиночестве, и когда они обернулись спросить, не присоединиться ли он к ним, варвар лишь махнул рукой.

— Его раны гораздо серьезней, чем он утверждает, — сообщила Дзирту Кэтти-бри.

— Он выстоял бы, доведись ему получить и в тысячу раз больше ран, — заверил дроу.

К тому времени, как они подошли к спорящим, предмет дискуссии уже выяснился и оказался точь-в-точь таким, как предполагала Кэтти-бри.

— Я пойду в Мифрил Халл тогда, когда я сам тебе скажу, что иду в Мифрил Халл! — раздавался громовой голос Бренора, тыкавшего пальцем Дагнаббиту прямо в грудь.

— У нас есть раненые, — отвечал Дагнаббит, по-прежнему не теряя надежды защитить короля от последствий собственного упрямства.

Бренор обернулся к Дзирту:

— А как ты думаешь? — спросил он. — Я говорю, что нам следует передвигаться от села к селу, прямо к Низинам. Не стоит позволять оркам совершать набеги без предупреждения.

— Орки либо убиты, либо разбежались, — вставил Дагнаббит. — А все их приятели-великаны мертвы.

Дзирт вовсе не был согласен с этим утверждением. Одежда великанов и их чистоплотность подсказали эльфу, что они столкнулись не с бродягами, а с представителями крупного клана. Однако дроу решил попридержать при себе новости, что могли обескуражить его друзей — до тех пор, пока не удастся раздобыть больше сведений.

— Только те, с которыми мы столкнулись! — крикнул Бренор, не успел дроу и слова сказать. — Быть может, их гораздо больше, и теперь они так и ходят поблизости целыми отрядами!

— Значит, нам тем более стоит вернуться, собраться с силами и пригласить Пуэнта с его ребятами, — отозвался Дагнаббит.

— Если мы заберем Пуэнта и его ребят с собой в Низины, то им и дела не будет до глупых орков, — ответил Бренор.

Собравшиеся возле короля, в том числе и Дзирт, оценили шутку с благодарностью, воспользовавшись возможностью снять напряжение. Однако Дагнаббит сохранял прежнюю недовольную мину: он, похоже, не понял юмора.

— Да, ты во многом прав, — чуть позднее произнес Бренор. — Я считаю, что перед нами лежит некая ответственность за воинов, и я не намерен забывать о своих обязанностях. Мы должны доставить раненых обратно. Мы должны сообщить тем, кто здесь живет, об опасности, помочь им обороняться, мы должны подготовиться к тому, чтобы биться близ Мифрил Халла.

Не успел Дагнаббит и слова сказать, как Бренор вскинул руку, прерывая его, и продолжил:

— Поэтому давай отправим обратно вместе с ранеными несколько бойцов, прикажем им сообщить Пуэнту и его ребятам, чтобы они разбили лагерь к северу от Долины Хранителя. Пусть пошлют две сотни, чтобы оцепить Низины вдоль побережья реки Сабрин к северу от Мифрил Халла. Возьмем врага в кольцо, и сможем выиграть бой.

— Хороший план, согласен, — произнес Дагнаббит.

— Хороший план, а выбора у тебя все равно нет, — уточнил Бренор.

— Но… — начал было Дагнаббит, хотя Бренор уже поворачивался лицом к Дзирту и Кэтти-бри.

Король дворфов вновь взглянул на главнокомандующего.

— Но ты тоже станешь сопровождать раненых на обратном пути к Мифрил Халлу, — потребовал Дагнаббит.

Дзирту показалось, что в ответ на замечание из ушей Бренора поднимаются две струи пара и что ближайшие несколько минут эльфу придется провести, оттаскивая Бренора от Дагнаббитовой бороды.

— Ты говоришь мне «Уйди и спрячься»? — спросил Бренор, подойдя к телохранителю так близко, что дворфы столкнулись носами.

— Я говорю тебе, что мой долг — блюсти твою безопасность!

— Кто нанял тебя?

— Гандалуг.

— А где теперь Гандалуг?

— Под каменным курганом.

— А кто вместо него?

— Конечно же ты.

Бренор состроил удивленную мину, хлопнул себя по ляжкам и ухмыльнулся Дагнаббиту, точно решение, следовавшее из сказанного, было очевидным и самим собой разумеющимся.

— Да, к тому же Гандалуг сказал мне, что ты так и будешь говорить, — заметил Дагнаббит, явно раздосадованный тем, что его переспорили.

— И что он приказал тебе мне сказать, когда я так скажу?

Второй дворф пожал плечами и ответил:

— Он просто посмеялся надо мной. Бренор дружески ткнул Дагнаббита в плечо:

— Иди и сделай все так, как я тебе приказал. Оставь с нами пятнадцать воинов, не считая моего сына, дочь, дроу и хафлинга.

— Нам нужно отправить вместе с ранеными хотя бы одного жреца.

— Но второй останется с нами, — кивнул Бренор. На том и порешили, и Бренор вновь заговорил

с Дзиртом и Кэтти-бри.

— Вульфгар тоже ранен, — сообщила королю приемная дочь.

Она отвела Бренора к скале, на которой по-прежнему сидел Вульфгар, перетягивая жгутом раненое бедро.

— Ты хочешь вернуться вместе с теми, кого я отправил? — спросил у него Бренор, приблизившись, чтобы лучше разглядеть многочисленные раны.

— Не более, чем ты, — ответил Вульфгар. Бренор улыбнулся и решил опустить щекотливую тему.

Немного позднее одиннадцать дворфов, из которых семеро были ранены, а одного несли на самодельных носилках, отправились к южной дельте, домой. Остальные пятнадцать, во главе с Бренором, Тредом и Дагнаббитом, отправились на северо-восток. С флангов их прикрывали Дзирт, Кэтти-бри, Реджис и Вульфгар.

12

ГРУЗ ВИНЫ — НА ЧУЖИЕ ПЛЕЧИ

— Победа досталась бы нам, если бы они не убежали, — продолжал оправдываться Ульгрен перед пышущим гневом отцом. — Великаны Герти умчались, точно кобольды!

Король Обальд нахмурился и презрительно пнул труп лежащего ничком орка, отчего мертвое тело перевернулось и шлепнулось в грязь.

— Сколько было дворфов? — спросил он.

— Целая армия! — выкрикнул Ульгрен, размахивая руками в подтверждение своих слов. — Сотни и сотни дворфов!

Орк, что стоял вблизи главнокомандующего, попытался было вставить слово, но Ульгрен яростным взглядом быстро заставил оторопевшего солдата замолчать.

Обальд внимательно смотрел на сына: ему было понятно, отчего тот так разнервничался.

— Сотни и сотни? — эхом повторил он за сыном. — Но ведь тогда троица удравших воинов Герти вам все равно бы не помогла, разве нет?

Заикаясь и путаясь, Ульгрен начал лепетать, что его бойцы, каким бы многочисленным ни оказалось войско дворфов, значительно превосходили врага и что, не удери трое великанов, его тактическое отступление обернулось бы величайшей молниеносной победой.

Тут Обальд заметил, что его сын, с тех пор как он впервые вошел в пещерные катакомбы, ни разу не сказал «поражение» или «отступление».

— Я хочу побольше узнать о твоем отступлении, — заметил король орков. — Было ли сражение молниеносным?

— Мы сражались без устали, — гордо заявил Ульгрен.

— Но дворфы так и не окружили вас? Вам удалось уйти?

— Мы сумели прорваться!

Обальд понимающе кивнул, прекрасно отдавая себе отчет в том, что и Ульгрен, и его воины показали спины врагу и удрали, и что оркам, вероятнее всего, противостояла куда менее многочисленная сила, чем войско, о котором говорил его сын, и что скорее всего войско дворфов было гораздо меньше, чем отряд орков. Но король орков оставил незамеченными эти нестыковки. Гораздо сильнее его интересовало то, как приуменьшить губительный исход дела в свете столь заманчивого и столь важного союза с Герти.

Несмотря на бахвальство и веру в собственное войско, в подвластные орочьи племена, хитроумный вождь орков понимал, что без Герти в окрестных землях владения его не расширятся за пределы нескольких пустырей в Диком Приграничье. Тогда ему не избежать поражения, подобного тому, что он претерпел в Многострельной Твердыне.

Знал Обальд и то, что Герти не обрадуют вести о гибели одного из ее великанов на поле битвы, заваленном дохлыми орками. С этой беспокойной мыслью он направился к павшему великану. На теле исполина почти не было ранений, за исключением едва ли не полностью вырванного горла.

Обальд озадаченно взглянул на Ульгрена и недоуменно передернул плечами.

— Мои разведчики донесли, что это была большая кошка, — пояснил сын. — Огромная черная кошка. Спрыгнула с дерева прямо на горло. Убила великана. Великан ее прикончил.

— Где она?

Рот Ульгрена перекосился, огромные клыки впились в нижнюю губу. Он огляделся, всматриваясь в физиономии других орков, каждый из которых недоуменно взирал на собственных товарищей

— Наверно, ее забрали дворфы. Может, хотели снять шкуру.

Судя по выражению лица Обальда, объяснение его не убедило. Внезапно орк зарычал, изо всей силы пнул мертвого великана и вихрем умчался прочь, нахмурив низкий лоб, изо всех сил пытаясь придумать, как изобразить перед Герти случившееся бедствие в виде победы. Возможно, удастся переложить вину на троих дезертиров, подчеркнуть, что впредь великанам следует быть более стойкими, более преданными оркам, которых они сопровождают в подобных походах.

«Да, должно получиться», — размышлял он, но его мысли прервал крик одного из многочисленных разведчиков, отправленных изучать окрестности. И крик этот прервал размышления расстроенного и рассерженного короля орков.

Морщины на лбу Обальда стали глубже, едва он увидел поле второй битвы, где лежали трое убитых великанов, трое пропавших, среди которых была и близкая подруга Герти. Тела их лежали неподалеку от того места, где в ночь перед проигранным сражением разбил лагерь Ульгрен. Обальд сообразил, что троих великанов недосчитались во время похода потому, что их убили еще раньше. И он понял, что об этом станет известно и Герти, и наверняка она захочет разобраться в происшествии, тем более если венценосный орк будет настаивать, что неудача постигла их прежде всего по вине великанов, а не орков.

— Как это случилось? — спросил Ульгрена Обальд.

И, не получив от отпрыска незамедлительного ответа, расстроенный Обальд развернулся и со всей силы ударил Ульгрена по лицу, так что тот повалился на землю.

— Обальд напуган, — объявил Ад'нон Кариз остальным мошенникам.

Ад'нон сопровождал войска Обальда на обоих полях брани, а по возвращении, как обычно, тотчас же встретился с королем орков и посоветовал ему набраться терпения.

— У него есть все основания для беспокойства, — заметила Каэр'лик Суун Уэтт и еле слышно рассмеялась. — Герти скатает его в шар и пнет так, что он через горы перелетит.

Тос'ун рассмеялся вместе со жрицей, но ни Ад'нон, ни Донния Сольду не проявили особого веселья.