В последний момент она подняла голову, и глаза ее, как темное зеркало, отразили ожесточенное сердце Дзирта. В этом отражении, перевернутом образе ярости, двигавшей его рукой, Дзирт До'Урден обрел себя.
      Следя краем глаза за Дайнином, он сделал широкий взмах саблей и опустил ее рядом с ребенком, не причинив ему вреда. Тем же движением, помогая себе второй рукой, Дзирт схватил девочку за край туники и бросил на землю вниз лицом.
      Она вскрикнула, испуганная, но оставшаяся невредимой, и Дзирт увидел, как Дайнин снова поднял вверх сжатый кулак и помахал им.
      Нужно было действовать быстро: бойня приближалась к страшному концу. Он осторожно провел саблей по спине ребенка, распоров одежду, но не настолько, чтобы задеть нежную кожу. Кровью обезглавленного трупа он завершил инсценировку, испытывая мрачное удовлетворение от мысли, что мать девочки-эльфа была бы счастлива узнать, что, умерев, она спасла жизнь своему ребенку.
      - Лежи тихо, - прошептал он малышке на ухо. Дзирт знал, что она не поймет его языка, но постарался, чтобы голос его прозвучал достаточно спокойно и помог ей разгадать замысел. Оставалось надеяться, что в следующий момент, когда к нему подойдут Дайнин и остальные, они не заметят обмана.
      - Хорошая работа! - оживленно произнес Дайнин, дрожа от радостного возбуждения. - Два десятка чудовищ мертвы, а ни один из наших даже не ранен!
      Повелительницы Мензоберранзана наверняка будут довольны, хотя нам и нечем поживиться у этих жалких созданий.
      Посмотрев на окровавленную кучу у ног Дзирта, он потрепал брата по плечу:
      - И они думали, что им удастся убежать? Дзирт отчаянно старался подавить отвращение, однако Дайнин был настолько опьянен кровавой бойней, что не замечал ничего вокруг.
      - Но только не от тебя! - продолжал он. - За Дзиртом - двое убитых!
      - Нет, один! - запротестовал другой воин, шагнув вперед.
      Дзирт крепко сжал рукоять сабли и собрался с духом. Если этот дров разгадал его уловку, Дзирт не отдаст жизнь ребенка без боя. Он убьет соратника и даже брата, чтобы спасти это существо с сияющими глазами, - или сам будет убит. По крайней мере, он не увидит, как погибнет девушка. К счастью, этого не произошло.
      - За Дзиртом девчонка, - сказал Дайнину дров, - а мать убил я! Пронзил ее мечом еще до того, как твои брат вынул саблю из ножен!
      Очевидно, это был рефлекс, бессознательный удар, направленный против всего окружающего зла. Дзирт даже не понял, как это случилось, но мгновением позже увидел, что хваставшийся дров лежит на земле, схватившись за лицо, и стонет.
      Только тогда Дзирт почувствовал жгучую боль в руке и увидел, что сжимающий саблю кулак весь в крови.
      - Что это с тобой? - спросил Дайнин. Лихорадочно ища выход, Дзирт не ответил брату. Он посмотрел вниз, на корчившегося на земле соплеменника, и вложил в исторгнутое проклятие всю ненависть, кипящую в сердце, дабы у остальных не осталось никаких сомнений:
      - Если еще когда-нибудь ты украдешь у меня победу, - сплюнул он, стараясь говорить как можно искреннее, - то на место этой отрубленной головы я поставлю твою!
      Тут Дзирт увидел, что девочка-эльф у его ног, несмотря на все свои старания, начала подрагивать от сдерживаемых рыданий, и решил дольше не искушать судьбу.
      - А теперь пошли отсюда, - проворчал он. - От вони в этом наземном мире рот наполняется желчью!
      Он устремился прочь, за ним, смеясь, пошли остальные, подхватив ошеломленного товарища.
      - Наконец-то ты узнал, что значит быть воином-дровом! - прошептал Дайнин, следя за твердой поступью брата.
      В своей слепоте Дайнин даже не понял, какая ирония содержится в его словах.
      ***
      - Перед тем как вернуться, мы должны выполнить еще одну задачу, - сказала жрица группе у входа в пещеру. Ей одной была известна вторая цель вылазки. Верховные матери Мензоберранзана приказали нам стать свидетелями самого большого ужаса во внешнем мире, чтобы мы могли предупредить о нем нашу родню.
      "Нашу родню!" - с сарказмом подумал Дзирт. Насколько он мог судить, налетчики уже видели здесь самый большой ужас - самих себя!
      - Смотрите! - вскричал Дайнин, указывая на восток. Тонкая полоска света обозначила темные очертания отдаленных гор. Обитатели поверхности, наверное, и не заметили бы ее, но темные эльфы отчетливо увидели это, и все, даже Дзирт, инстинктивно отпрянули.
      После минутного созерцания этого зрелища Дзирт отважился сказать:
      - Как прекрасно...
      Взгляд Дайнина сделался холодным как лед, но еще холоднее был взгляд жрицы, брошенный на Дзирта. Она скомандовала группе:
      - Снимите плащи и все снаряжение, даже оружие. Быстро. Сложите все в тень пещеры, чтобы свет не падал на них.
      Когда приказ был выполнен, жрица вывела их навстречу приближающемуся рассвету.
      - Следите! - раздался беспощадный приказ. Небо на востоке окрасилось в багряно-розовый цвет, потом стало совсем розовым. Рассвет заставил темных эльфов недовольно зажмуриться. Дзирт решил не обращать внимания на неприятное ощущение; он отвергал теперь все, что говорил им Мастер Знаний и что хоть как-то касалось наземных эльфов.
      И тут это произошло. Верхний край солнца показался из-за горизонта на востоке. Мир поверхности пробуждался навстречу его теплу, его животворящей энергии. Но те же лучи своим яростным огнем ослепляли темных эльфов, причиняя боль их глазам, не привыкшим к такому освещению.
      - Смотрите! - закричала жрица. - Оцените весь этот ужас!
      Налетчики один за другим с криками боли устремлялись в мрак пещеры, и скоро Дзирт остался рядом с жрицей один. На самом деле свет раздражал его точно так же, как и остальных членов отряда, но он наслаждался теплом, принимая его как очищение и подставив ему всего себя, чтобы обжигающие лучи очистили его душу.
      - Пойдем, - сказала наконец жрица, не понимавшая, в чем дело. - Теперь мы обрели мудрость. Можем вернуться на родную землю.
      - На родную землю? - подавленно спросил Дзирт.
      - В Мензоберранзан! - крикнула жрица, решив, что это существо мужского пола совершенно спятило. - Пошли, пока этот ад окончательно не сжег кожу на твоих костях. Пусть наши наземные родственнички страдают от жары - это подходящее наказание для их жестоких сердец!
      Дзирт неуверенно хмыкнул. Подходящее наказание? Ему хотелось бы собрать тысячу таких солнц с неба и поместить их в каждый собор Мензоберранзана, чтобы они сияли там вечно.
      Но больше и он не мог выносить свет. Шатаясь, он забрался в пещеру и надел снаряжение. В руках у жрицы опять появился шар, и Дзирту вновь предстояло первому пролезть в щель. Когда вся группа собралась в туннеле, он занял свое место во главе колонны и повел ее назад, вниз по дороге, ведущей в темноту.
      Обратно в темноту их существования.
      Глава 21
      ДА БУДЕТ ЭТО УГОДНО БОГИНЕ
      - Угодили ли вы богине?
      Вопрос Матери Мэлис таил в себе угрозу. Рядом с ней сидели другие женщины Дома До'Урден -Бриза, Вирна и Майя. Они старались выглядеть бесстрастными, скрывая ревность.
      - Ни один дров не ранен, - ответил Дайнин голосом, густым от сладости дровской злобы. - Мы опрокинули и уничтожили их! - У него аж слюни потекли, когда он вспомнил то чувство наслаждения, которое получил от кровавой резни. Мы искромсали их на мелкие кусочки!
      - Сколько на твоем счету? - перебила верховная мать, более интересующаяся возможными последствиями для собственной семьи, чем общим исходом набега.
      - Пятеро, - гордо ответил Дайнин. - Я убил пятерых, все - женщины.
      Верховная мать одобрительно улыбнулась Дайнину, затем бросила сердитый взгляд на Дзирта.
      - А он? - спросила она, не ожидая, что ответ ее обрадует.
      Мэлис не сомневалась в искусстве младшего сына владеть оружием, но начинала подозревать, что Дзирт слишком многое унаследовал от Закнафейна: его эмоциональность и нежелание участвовать в подобных предприятиях.
      Улыбка старшего сына смутила ее. Дайнин подошел к Дзирту и одобряюще положил руку на плечи брата.
      - Дзирт убил только одного, - начал он, - но зато это ребенок женского пола.
      - Всего один? - нахмурилась Мэлис. Притаившийся в тени Зак с ужасом прислушивался к разговору. Он хотел бы забыть жестокие слова старшего До'Урдена, но они крепко засели у него в голове. Из всех зол, когда-либо встречавшихся ему в Мензоберранзане, это известие, несомненно, было самым страшным: Дзирт убил ребенка.
      - Но как он это сделал! - воскликнул Дайнин. - Расчленил на части! Со всей яростью Ллос вонзил он саблю в ее извивающееся тело! Паучья Королева должна оценить это убийство выше, чем все остальные.
      - Всего одна девчонка, - повторила Мать Мэлис все так же хмуро.
      - У него их могло быть двое, но Шар Надал из Дома Мэврет украл у его клинка вторую женщину.
      - Значит, Дом Мэврет будет теперь в милости у Ллос, - заключила Бриза.
      Дайнин отвечал:
      - Нет. Дзирт наказал Шара Падала за его поступок. Сын Дома Мэврет уже не смог бы ответить на вызов.
      В памяти Дзирта пронеслось воспоминание. Ему снова захотелось, чтобы Шар Надал накинулся на него, и тогда он нашел бы выход для своей ярости! Но даже эта мысль причиняла боль и вызывала чувство вины.
      - Хорошо сработано, дети мои, - улыбнулась Мэлис, удовлетворенная тем, что оба сына достойно действовали во время набега. - После этого похода Паучья Королева будет милостиво относиться к Дому До'Урден! Она приведет нас к победе над тем неизвестным Домом, что желает нам погибели.
      ***
      Закнафейн вышел из залы для аудиенций с опущенными вниз глазами, нервно теребя рукоять меча. Зак вспомнил время, когда он обманул Дзирта световой бомбой, когда Дзирт был беззащитным и побежденным. А ведь он мог спасти невинного юношу от его страшной судьбы! Он мог убить Дзирта тогда, убить милосердно и избавить от неизбежных в Мензоберранзане испытаний.
      Следуя по длинному коридору, Зак на мгновение задержал шаг и оглянулся на дверь покинутой залы. В это время оттуда вышли Дзирт и Дайнин. Дзирт бросил на Зака один-единственный осуждающий взгляд и намеренно свернул в боковой коридор.
      Этот взгляд пронзил сердце оружейника.
      - Итак, вот до чего дошло! - пробормотал он про себя. - Младший воин Дома До'Урден настолько преисполнен ненависти, которая воплотилась в нашей расе, что готов презирать меня за то, что я такой, какой я есть.
      Зак вновь подумал о том происшествии в учебном зале, о той судьбоносной секунде, когда жизнь Дзирта колебалась на острие нацеленного в его горло меча.
      Право же, убить тогда Дзирта было бы актом сострадания.
      Запечатлев в сердце оскорбительный взгляд молодого воина, Зак думал о том, что такой поступок стал бы актом милосердия скорее по отношению к нему самому, чем к Дзирту.
      ***
      - Оставь нас, - приказала Мать СиНафай, врываясь в маленькую комнату, освещенную светом свечи.
      Услышав это требование, Альтон разинул рот: в конце концов, это его личные покои! Но он благоразумно напомнил себе, что СиНафай - верховная мать семейства, абсолютная правительница Дома Ган'етт. Неуклюже поклонившись и извинившись за промедление, он повернулся и вышел.
      Мазой внимательно наблюдал за матерью, пока она выжидала, чтобы Альтон вышел. Взволнованный голос СиНафай подсказывал ему, что визит ее особо важен.
      Неужели он сделал что-то такое, что прогневило его мать? Или, что более вероятно, это сделал Альтон? Когда СиНафай вновь повернула к нему искаженное злой усмешкой лицо, Мазой понял, что вовсе не волнение, а ликование.
      - Дом До'Урден совершил ошибку! - прорычала она. - Он лишился расположения Паучьей Королевы!
      - Как это? - спросил Мазой.
      Он знал, что Дзирт и Дайнин вернулись из успешного набега, и об этом событии с большим одобрением говорил весь город.
      - Я не знаю подробностей, - ответила Мать СиНафай более спокойно. Похоже, один из этого Дома, вероятно один из сыновей, сделал нечто прогневившее Ллос. Мне рассказала прислужница Паучьей Королевы. Это наверняка правда!
      - Мать Мэлис постарается как можно быстрее исправить ситуацию, - заметил Мазой. - Сколько у нас времени?
      - Некоторое время Ллос будет скрывать свое недовольство от Матери Мэлис.
      Паучьей Королеве все известно. Она знает, что мы собираемся напасть на Дом До'Урден, и только при несчастливом для нас стечении обстоятельств Мать Мэлис может узнать о своем безнадежном положении прежде, чем падет ее Дом! Нам надо поторапливаться, - продолжала СиНафай. - Первый удар должен быть нанесен до истечения десяти циклов колонны Нарбондель. Решающая битва начнется сразу после этого, чтобы Дом До'Урден не успел оправиться от потрясения, вызванного нашими действиями.
      - И каков же этот первый удар? - спросил Мазой, надеясь, что ответ ему известен.
      Слова матери прозвучали в его ушах сладкой музыкой:
      - Дзирт До'Урден, - промурлыкала она, - возлюбленный сын. Убей его.
      Мазой откинулся назад и сомкнул тонкие пальцы на затылке, обдумывая приказание.
      - Не подвести меня, - предупредила СиНафай.
      - Я не подведу, - заверил Мазой. - Хотя Дзирт И молод, но он опасный враг.
      Его брат, бывший мастер Мили-Магтира, всегда поблизости от него. - Он взглянул на свою верховную мать, и глаза его блеснули:
      - Можно мне убить и его?
      - Будь осторожен, сын, - ответила СиНафай, - твоя цель - Дзирт До'Урден.
      Собери все силы, чтобы добиться его гибели.
      Низко поклонившись, Мазой ответил:
      - Как прикажешь.
      СиНафай понравилось, что младший сын без лишних расспросов согласился с ее желанием. Она направилась к двери, уверенная, что сын способен выполнить возложенную на него задачу, но по дороге обернулась, чтобы вознаградить Мазоя за послушание:
      - Если на твоем пути встретится Дайнин До'Урден, убей и его тоже.
      Выражение лица Мазоя выдало его горячее желание выполнить и вторую задачу.
      - Не подведи меня, - повторила СиНафай, на этот раз с открытой угрозой, которая поубавила ветра в раздутых парусах Мазоя. - Дзирт До'Урден должен умереть в течение десяти дней!
      Мазой изгнал из головы соблазнительные мысли, касающиеся Дайнина.
      - Дзирт должен умереть, - снова и снова шептал он еще долго после ухода матери.
      Он уже знал, как лучше сделать это. Оставалось только надеяться, что счастливый случай не замедлит представиться.
      ***
      Страшные воспоминания о набеге на поверхность не покидали Дзирта, пока он бродил по комнатам Дармон Н'а'шезбернона. Он кинулся прочь из комнаты для аудиенций, как только Мать Мэлис отпустила его, и при первой же возможности ускользнул от брата, желая лишь одного - остаться наедине с самим собой.
      Его не покидали видения: угасающий огонь в глазах девочки-эльфа, когда она бросилась на колени у трупа матери; выражение ужаса на лице матери, извивающейся в агонии, когда меч Шар Надала проткнул ее тело. Наземные эльфы не выходили у Дзирта из головы. Образы эти в его видениях были такими же реальными, какими они были во время набега, когда отряд Дзирта оборвал их веселое пение.
      Юноша не знал, сможет ли он когда-нибудь освободиться от них.
      Ощущение невосполнимой потери не покидало его. Он шел не разбирая дороги, опустив вниз глаза. Обогнув угол, он неожиданно на кого-то наткнулся и, вздрогнув, отскочил в сторону. Перед ним стоял Закнафейн.
      - Итак, ты дома, - рассеянно произнес оружейник, на равнодушном липе которого не отражалось ни одно из обуревавших его чувств.
      Дзирт не был уверен, что сумеет скрыть свое отвращение.
      - На один день, - ответил он с таким же безразличием, хотя его ярость по отношению к Закнафейну не уменьшилась. Теперь, когда Дзирт сам стал свидетелем жестокости темных эльфов, знаменитые деяния Зака казались ему еще более страшными. - Моя патрульная группа возвращается назад при первом свечении Нарбондель.
      - Так скоро? - спросил явно удивленный Зак.
      - Нас призывают, - отступая назад, сказал Дзирт.
      Зак поймал его за руку и спросил:
      - Общее патрулирование? - Местное, - ответил Дзирт. - Замечена какая-то активность в восточных туннелях.
      - Итак, героев опять призывают, - усмехнулся Зак.
      Дзирт ответил не сразу. У ж не ирония ли это прозвучала в голосе Зака?
      Или, скорее, зависть, что Дзирт и Дайнин пойдут сражаться, в то время как он, Зак, должен оставаться в Доме До'Урден, вынужденный выполнять роль семейного наставника по борьбе? Неужели жажда крови у Зака так велика, что он не мыслит жизни без битв? Ведь именно Зак обучал Дзирта и Дайнина, а также сотни других, превращая их в живое оружие, в убийц.
      - Долго будешь отсутствовать? - продолжал Зак, заинтересовавшийся планами Дзирта. Юноша пожал плечами:
      - Самое большее - неделю.
      - А потом?
      - Домой.
      - Это хорошо, - сказал Зак. - Буду рад опять видеть тебя в стенах Дома До'Урден. Дзирт не верил ни одному его слову. Сделав резкое движение, Зак неожиданно хлопнул Дзирта по плечу, желая проверить его реакцию. Скорее удивленный, чем встревоженный, Дзирт оставил эту сомнительную ласку без ответа, не уверенный в намерениях дяди.
      - Может быть, разомнемся? - спросил Зак. - Ты и я, как когда-то?
      "Это невозможно! - хотелось закричать Дзирту. - Никогда больше не будет так, как прежде". Но он удержал эти мысли при себе и согласно кивнул.
      - С удовольствием, - ответил он, втайне надеясь получить его, сразив Зака.
      Теперь Дзирт знал правду о своем народе и понимал, что бессилен изменить что-либо. Но, возможно, ему удастся изменить что-нибудь в своей собственной жизни. Может быть, устранив Закнафейна, самое большое свое разочарование, Дзирт сможет вырваться из окружающего его мира несправедливости.
      - Мне тоже, - сказал Зак, дружелюбные интонации которого должны были скрыть его подлинные мысли, совпадающие с мыслями его бывшего ученика.
      - Тогда через неделю, - сказал Дзирт и ринулся прочь, не в состоянии больше разговаривать с этим дровом, некогда лучшим его другом, который на самом деле, как понял теперь Дзирт, был таким же неискренним и злым, как остальные родственники.
      ***
      - Пожалуйста, мать, - скулил Альтон, - это мое Право. Прошу тебя!
      - Успокойся, глупый Де Вир, - ответила СиНафай, и в голосе ее прозвучала жалость - чувство, редкостное для дровов.
      - Я столько ждал...
      - Твое время почти истекло, - возразила СиНафай. - Однажды ты уже попытался.
      Альтон вытаращил глаза, вызвав улыбку на лице СиНафай.
      - Да. Мне известно о твоем неудавшемся покушении на жизнь Дзирта До'Урдена. Если бы не появился Мазой, то молодой воин, пожалуй, убил бы тебя. Это я бы его уничтожил! - взревел Альтон.
      СиНафай не стала спорить.
      - Возможно, ты и победил бы, но был бы о6винен в убийстве, и весь Мензоберранзан обрушил бы на тебя свой гнев.
      - Мне безразлично.
      - Тебе не было бы безразлично, уверяю тебя, - фыркнула СиНафай. - Ты упустил бы возможность отомстить более жестоко. Поверь в меня, Альтон Де Вир.
      Твоя - и наша - победа близка. Альтон проворчал:
      - Мазой убьет Дзирта, а может быть, и Дайнина.
      - Но есть и другие До'Урдены, ожидающие разящей длани Де Вира, - посулила СиНафай. - Например, верховные жрицы.
      Альтон не скрывал своего разочарования: уж очень ему хотелось убить Дзирта. В тот день в его покоях в Магике молодой дров привел его в замешательство, не позволив убить себя быстро и тихо. Альтону очень хотелось исправить это упущение.
      Но он не мог остаться равнодушным к обещанию СиНафай. Мысль о том, что он сможет уничтожить одну или двух верховных жриц Дома До'Урден, была ему отнюдь не неприятна.
      ***
      Даже мягкие подушки постели, столь отличавшиеся от суровости каменного мира Мензоберранзана, не смогли облегчить боль Дзирта. Картины кровавой резни на поверхности были вытеснены другой тенью из прошлого - призраком Закнафейна.
      Дайнин и Вирна рассказали Дзирту правду об оружейнике, о том, какую роль сыграл Зак в падении Дома Де Вир и как любил Зак уничтожать других дровов, которые не сделали ему ничего плохого и ничем не заслужили его гнева.
      Итак, Закнафейн тоже участвовал в этой страшной игре, называемой жизнью дровов, в бесконечном стремлении угодить Паучьей Королеве.
      - Интересно, угодил ли я ей во внешнем мире? - невольно пробормотал Дзирт, и сарказм этих произнесенных вслух слов принес ему некоторое утешение.
      Удовлетворение, испытанное Дзиртом при спасении жизни девочки-эльфа, казалось ничтожно малым по сравнению с сокрушительным вредом, причиненным группой налетчиков ее народу! Верховная Мать Мэлис, его мать, так наслаждалась, слушая об этой кровавой бойне! Дзирту вспомнился ужас девочки при виде мертвой матери. Разве стал бы он или другой темный эльф так отчаиваться при подобных обстоятельствах? Едва ли. Дзирт не испытывал к Мэлис нежной привязанности, да и большинство темных эльфов были бы скорее озабочены тем, каковы будут последствия смерти матери для их положения в обществе, нежели ощущением потери.
      А Мэлис? Была бы она опечалена смертью одного из сыновей в бою? И здесь ответ был известен Дзирту. Все, о чем заботилась Мэлис, это какое влияние оказал набег на укрепление ее могущества. Она ликовала при мысли, что сыновья угодили ее жестокой богине.
      А какую милость оказала бы Ллос Дому До'Урден, узнай она правду о действиях Дзирта? Он не имел представления, насколько заинтересована была Паучья Королева - и была ли вообще заинтересована - в этом набеге. Ллос оставалась для него загадкой, которую он не имел желания разгадывать. Пришла бы она в ярость, если бы узнала правду о набеге? Или правду о том, что думает сейчас Дзирт?
      Дзирт содрогнулся при мысли о наказании, которое могло его постичь, однако он уже твердо решил, каковы будут его действия, независимо от возможных последствий. Через неделю он вернется в Дом До'Урден и пойдет в учебный зал вместе со своим старым учителем.
      Через неделю он убьет Закнафейна.
      ***
      Погруженный в мысли, вызванные искренним и опасным решением, Закнафейн почти не слышал пронзительного скрежета точильного камня о меч, сверкающее лезвие которого он шлифовал.
      Оружие должно быть безукоризненным, без заусениц и зазубрин. Это дело должно быть сделано без злобы и гнева.
      Точный удар - и Зак избавит себя от мучительного сознания собственного провала, снова спрячется в убежище своих личных покоев, своего потаенного мира.
      Точный удар - и он сделает то, что должен был сделать десять лет назад.
      - Если бы тогда у меня хватило духа! - сокрушался он. - От какого множества огорчений удалось бы мне уберечь Дзирта! Какую же боль принесли ему годы, проведенные в Академии, если они настолько изменили его?
      Слова глухо звучали в пустой комнате. Это были всего лишь слова, бесполезные теперь, когда Зак уже решил, что Дзирта убеждать бесполезно. Его бывший ученик стал воином-дровом, со всеми вытекающими из этого губительными последствиями.
      Теперь Заку предстояло сделать выбор, если он хочет хоть как-то оправдать свое ничтожное существование. На этот раз он не остановит свой меч. Он должен убить Дзирта!
      Глава 22
      ГНОМЫ, КОВАРНЫЕ ГНОМЫ
      Петляя по запутанному лабиринту туннелей Подземья, в полном молчании брели свирфнебли, глубинные гномы. Не добрые и не злые, чужие в этом мире всеобщей злобы, глубинные гномы, тем не менее, выжили и преуспевали. Высокомерные воины, искусные в изготовлении оружия и доспехов, они были более созвучны окружающей их каменной симфонии, чем злые серые дворфы. Несмотря на опасности, подстерегавшие их за каждым поворотом, свирфнебли не прекращали своего основного занятия - сбора драгоценных камней и металлов.
      Когда до Блингденстоуна - города глубинных гномов, представляющего собой скопление пещер и туннелей, - дошла весть о том, что в двадцати милях к востоку, где рыли норы токква, скальные черви, открыта богатая жила драгоценных камней, то хранителю туннелей Белвару Диссенгальпу пришлось бороться с дюжиной хранителей того же ранга за привилегию возглавить экспедицию. Белвар и все остальные прекрасно знали, что, углубившись на восток, туда, где гнездятся скальные черви, можно оказаться в опасной близости от Мензоберранзана, да и, чтобы просто добраться туда, понадобится неделя ходьбы, причем, скорее всего, через территории других опасных врагов. Но никакой страх не миг победить любовь свирфнебли к драгоценным камням, тем более все равно каждый день в Подземье сопряжен с риском.
      Когда Белвар и сорок его рудокопов пришли в маленькую пещеру, описанную посланным вперед отрядом разведчиков и помеченную знаком гномов, означающим, что здесь таятся сокровища, они поняли, что слухи не были преувеличены.
      Впрочем, хранитель туннелей постарался сдержать возбуждение. Он знал, что менее чем в пяти милях от этого места живут двадцать тысяч эльфов-дровов, самые ненавистные и опасные враги свирфнебли.
      Первоочередной задачей было проложить туннели для отступления: извилистые сооружения, которые годились для гномов ростом в три фута, но служили препятствием для более высоких преследователей. На всем протяжении этих туннелей гномы водрузили обломки стен, которые должны были отражать огненные молнии и служить защитой от огненных шаров.
      Затем, когда наконец начались настоящие раскопки, Белвар не меньше трети своей команды оставлял на страже и обходил рабочую зону, постоянно сжимая в руке волшебный изумруд, который висел на цепочке у него на шее.
      ***
      - Три полные патрульные группы, - сказал Дзирт Дайнину, когда они вышли на открытое "поле" в восточной части Мензоберранзана.
      В этом районе города находилось лишь несколько сталагмитов, однако теперь, когда здесь собрались дюжины беспокойных дровов, он не выглядел пустынным.
      - Гномы не из тех, кого легко захватить, - ответил Дайнин. - Они коварны и могущественны...
      - Так же коварны, как наземные эльфы? - не мог не спросить Дзирт, маскируя свой сарказм притворным любопытством.
      - Почти такие же, - мрачно предупредил Дайнин, не обратив внимания на скрытый намек, содержащийся в вопросе брата.
      Он указал рукой на группу женщин-дровов, приближающуюся к их отряду:
      - Священнослужительницы. Одна из них - верховная жрица. Слухи о гномах, должно быть, подтвердились.
      По спине Дзирта пробежала дрожь - предвестник предстоящей битвы. Впрочем, возбуждение вскоре сменилось страхом, но не перед физической опасностью и даже не перед гномами. Дзирт испугался, что эта стычка может стать повторением трагедии на поверхности.
      Отогнав черные мысли, он напомнил себе, что, в отличие от прошлого случая, на этот раз вторглись в его дом. Гномы перешли границу дровских владений. Если они так зловредны, как описывают Дайнин и все остальные, у Мензоберранзана нет другого выхода, как ответить силой. Если...
      Патруль Дзирта, самая прославленная группа мужчин-дровов, получил приказ идти первым, и Дзирт, как всегда, занял головную позицию. Терзаемый неуверенностью, он не был польщен этим назначением и, уже отправившись в путь, колебался, не завести ли патруль в какой-нибудь лабиринт. А возможно, думал он, ему удастся первому обнаружить гномов и убедить их уйти.
      В душе Дзирт сознавал нелепость этой затеи. Ему не свернуть колеса Мензоберранзана с однажды выбранного курса и не опередить сорок воинов-дровов, нетерпеливых и возбужденных. Опять он был в безвыходном положении, на грани отчаяния, Внезапно появился Мазой Ган'етт, и сразу стало легче.
      - Гвенвивар! - позвал молодой маг, и из ничего появилась огромная пантера.
      Оставив кошку рядом с Дзиртом, Мазой отошел, чтобы вернуться на свое место в строю.
      Гвенвивар не могла скрыть радости при виде Дзирта, как и он сам не мог спрятать улыбки. Из-за набега на поверхность и дней, проведенных дома, он не видел свою подругу больше месяца. Гвенвивар на ходу толкнула Дзирта в бок, едва не сбив с ног худощавого юношу. Дзирт ответил ей мощным похлопыванием, потом энергично почесал пантеру за ухом.
      Внезапно оба - юноша и пантера - повернули головы, почувствовав устремленный на них недобрый взгляд. Мазой стоял, скрестив на груди руки и мрачно сверкая глазами. "Не дам кошке убить Дзирта, - сказал себе молодой маг.
      - Оставлю это удовольствие для себя!"
      Дзирт подумал, что, наверное, все дело в зависти. Интересно, чему завидует Мазой: отношениям пантеры и Дзирта или вообще всему? Когда Дзирт отправился на поверхность, Мазой остался дома. Мазой был не более чем зрителем, когда группа с триумфом вернулась. Посочувствовав испытываемой магом боли, Дзирт отвернулся от Гвенвивар.
      Но как только Мазой двинулся к своему месту в строю, Дзирт опустился на колено и крепко обнял Гвенвивар.
      ***
      Дзирт еще больше порадовался присутствию Гвенвивар, когда позади остались знакомые туннели привычного маршрута патруля. В Мензоберранзане существовало выражение: "Никто так не одинок, как головной дровского патруля", и в последние месяцы Дзирт особенно остро ощутил правоту этих слов. Он остановился в конце широкой дороги, притаился и пытался, всматриваясь и вслушиваясь, уловить признаки жизни позади себя. Он знал, что к нему приближаются более сорока возбужденных дровов, нацеленных на битву. Однако он не слышал ни звука и не улавливал никакого движения в зловещих очертаниях холодных камней. Поглядев на Гвенвивар, терпеливо ожидающую у его ног, Дзирт двинулся дальше.
      Он ощущал позади себя горячее дыхание приближающихся воинов. Это неуловимое ощущение было единственным, убеждавшим Дзирта, что он и Гвенвивар здесь не одни.
      К концу дня Дзирт заметил первые признаки надвигающейся беды. Когда он, тесно прижимаясь к стене, приблизился к перекрестку туннелей, то почувствовал едва уловимую вибрацию камня. Через миг она повторилась, и Дзирт распознал в этом ритмичные удары кирки или молота.
      Он достал из мешка волшебную горячую пластинку, маленький квадрат, умещавшийся на ладони. Одна сторона пластины была подбита толстой кожей, зато другая ярко сияла для глаз, видящих в инфракрасном спектре. Дзирт посветил ею в туннель позади себя, и через несколько секунд к нему подошел Дайнин.
      - Молот, - сказал Дзирт на языке жестов и указал на стену. Прижав ухо к стене, Дайнин утвердительно кивнул и на том же языке спросил: