Он бы полностью скрыт своим плащом, и лишь сквозь узкую прорезь можно было изредка поймать его взгляд — в этом заключалась вся его жизнь, проходившая в одиночестве и скрытности. Таков был путь наемного убийцы.
      В то время как другие люди проводили свою жизнь наслаждаясь лучами солнца и радовались общению со своими друзьями, Артемис Энтрери скрывался в тенях, а его взгляд был направлен лишь на один путь — он должен был выполнить свое последнее задание.
      Он был настоящим профессионалом, вероятно одним из самых лучших знатоков своего темного ремесла во всех Королевствах, и если он нападал на след своей жертвы, то у той не было никаких шансов на спасение. Наемный убийца не слишком удивился обнаружив дом Региса в Брин Шандере пустующим. Энтрери предполагал, что халфлинг может бежать из Десяти Городов. Но это не имело никакого значения. Если это был действительно тот халфлинг, которого он искал все это время с тех пор как покинул Калимпорт, то можно считать, что он продвинулся в своих поисках гораздо дальше чем предполагал. Он покинул это место не более чем две недели назад и след несомненно был довольно свежим.
      Энтрери бесшумно и хладнокровно перемещался по дому, ища любую зацепку, которая бы поведала ему о жизни халфлинга в этих землях. В каждой комнате его встречал беспорядок — халфлинг бежал в спешке, возможно узнав о том, что наемный убийца был неподалеку. Энтрери посчитал это хорошим знаком, еще более укрепляясь в мысли, что это был тот самый халфлинг, Регис. Тот самый Регис, что служил Паше Поку много лет назад в далеком южном городе.
      Убийца зло улыбнулся той мысли, что халфлинг вероятно знал, что за ним ведется охота. И также Энтрери знал, что итог этой охоты всегда был один и тот же — перепуганная жертва неизбежно совершала роковые ошибки.
      В ящике письменного стола в главной спальне, убийца нашел то, что искал. Бежав в спешке, Регис просто-напросто забыл о предосторожности. Перед своими глазами Энтрери держал маленькое кольцо, на котором была выгравирована надпись, согласно которой Регис являлся членом гильдии воров в Калимпорте. Энтрери сжал кольцо в кулак, и на его лице появилась злая ухмылка.
      "Я нашел тебя, маленький воришка”, — он громко засмеялся, и его смех эхом отразился от пустых стен комнаты. “Твоя судьба предрешена. Тебе больше некуда бежать!”
      Внезапно его лицо приняло настороженное выражение, когда он услышал звук поворачиваемого ключа в входной двери. Он сунул кольцо в свой напоясный кошелек и, бесшумно как смерть, скользнул в тень.
      Большие входные двери распахнулись, и в дом вошли мужчина и юная девушка, в сопровождении двух дварфов. Энтрери узнал этого человека — это был Кассиус, советник из Брин Шандера. Когда-то это был его дом, но несколько месяцев назад он подарил его Регису, за его заслуги в битве против злого мага, Акара Кессела и его армии.
      Энтрери также видел и второго человека, однако не мог понять, что его связывало с Регисом. Красивые женщины редко встречались в этих отдаленных землях, но эта девушка была одной из них. Блестящие темно-рыжие волосы струились по ее плечам, а глубина ее прекрасных голубых глаз могла заставить утонуть в них любого мужчину.
      Ее имя убийца запомнил хорошо — Кэтти-бри. Она жила в долине дварфов севернее города, а точнее вместе с лидером клана дварфов, Бруенором, который воспитывал ее как собственную дочь в течение многих месяцев после того, как она осиротела во время одной из атак гоблинов.
      Это встреча может оказаться полезной, подумал Энтрери. Он напряг свой слух, чтобы услышать разговор вошедших.
      "Он ушел всего неделю назад!” — спорила Кэтти-бри.
      "Целую неделю и ни одной весточки!”, — повысил тон явно расстроенный Кассиус. “Он оставил мой прекрасный дом пустым и без охраны. Почему входная дверь была не заперта, когда я пришел несколько дней назад!”
      "Ты подарил этот дом Регису”, — напомнила ему Кэтти-бри.
      "Одолжил!” — закричал Кассиус, хотя на самом деле дом был действительно подарком. Советник вскоре пожалел о том, что дал Регису ключи от этого роскошного строения, самого великолепного дома севернее Мирабара. Оглядываясь назад, Кассиус понимал, что совершил этот поступок в состоянии аффекта от немыслимой победы над гоблинами, и подозревал, что Регис к тому же воспользовался гипнотической силой своей рубиновой подвески.
      Подобно остальным, кто был обманут красноречивым халфлингом, Кассиус со временем стал смотреть на халфлинга под другим углом зрения, который представлял Региса совсем не с благоприятной стороны.
      "Не важно как ты называешь это”, — уступила Кэтти-бри, — “но прошло еще слишком времени, чтобы считать, что Регис покинул дом.”
      Лицо советника покраснело от ярости. “Сегодня же!”, — потребовал он. “У тебя есть мой список. Я требую, чтобы сегодня же все вещи халфлинга были вынесены из моего дома! Все, что я обнаружу когда вернусь завтра, станет моим! И я предупреждаю тебя, что дорого возьму если хоть что-нибудь из моей собственности пропадет или будет испорчено!” Он развернулся и с яростью выскочил на улицу.
      "До встречи с Регисом я никогда не видел, чтобы друзья так быстро становились врагами!” — сказал Фендер Маллот, один из дварфов.
      Кэтти-бри кивнула, согласившись с Фендером. Она знала, что Регис балуется с магией.
      "Ты думаешь, что он отправился вместе с Дриззтом и Бруенором?” — спросил Фендер. Скрывающийся в тенях Энтрери, нервно передернулся.
      "Несомненно”, — ответила Кэтти-бри. “Они упрашивали его всю зиму пойти с ними на поиски Митрилового Зала, и несомненно то, что к ним присоединился Вулфгар, лишь добавило им аргументов”.
      "Значит этот коротышка, уже на полпути к Лускану”, — предположил Фендер. “И Кассиус прав, что требует этот дом”.
      "Тогда начнем собирать вещи”, — сказала Кэтти-бри. “У Кассиуса и так много добра, чтобы еще и оставлять ему вещи Региса”.
      Энтрери подался в глубину тени. Название Митрилового Зала было незнакомо ему, но он достаточно хорошо знал путь до Лускана. Он вновь ухмыльнулся, рассчитывая настигнуть их еще до того, как они достигнут портового города.
      Однако сперва он должен был собрать как можно больше информации. Кэтти-бри и дварфы, поглощенные сбором вещей халфлинга, двигались от комнаты к комнате, а черная тень Артемиса Энтрери, бесшумная как смерть, парила недалеко от них. Они даже не подозревали о его присутствии, даже не могли предположить, что легкое движение занавески вызвано не обычным сквозняком, дующим из щели в окне, или что тень за стулом была несоразмерно длинной.
      Он старался держаться к ним как можно ближе, чтобы как можно больше узнать из их беседы, и Кэтти-бри и дварфы только и говорили, что о четырех друзьях и их путешествии в Митриловый Зал. Но все же Энтрери не смог открыть для себя почти ничего нового. Он уже знал известных друзей халфлинга — в Десяти Городах часто говорили о них: Дриззт До’Урден, дроу — изгнанник, который покинул свой народ в подземном мире и бродил по границам Десяти Городов, охраняя их от внезапного вторжения; Бруенор Баттлхаммер, упрямый лидер клана дварфов, живущих в небольшой долине недалеко от Горы Кельвина; Вулфгар, могучий варвар, который был захвачен в плен и выращен Бруенором, вернувшийся с дикими племенами тундры на помощь защитникам Десяти Городов от гоблинских захватчиков, и затем установивший мир между всеми людьми, живущими в Долине Ледяного Ветра.
      "Похоже, что ты окружил себя сильными союзниками, халфлинг” — подумал Энтрери, спрятавшись за спинку большого кресла, когда Кэтти-бри и дварфы зашли в соседнюю комнату. “Однако это тебе не поможет. Ты мой!”
      Кэтти-бри и дварфы трудились около часа, набив два больших тюка, в основном одеждой. Кэтти-бри была поражена размерами имущества Региса, которое он набрал благодаря своей героической репутации — в основном все оно состояло из подарков благодарных жителей. Прекрасно зная о любви халфлинга к всевозможным удобствам, она не могла понять, что заставило его бросить все это и двинуться в путь с остальными. И чем больше она смотрела на его вещи передвигаясь из комнаты в комнату, тем больше общая картина беспорядка и спешки беспокоила ее. Это было совсем не похоже на Региса. Был что-то еще, не хватало какой-то части в этой головоломке, которую она пока не могла найти.
      "Отлично, мы набрали гораздо больше, чем сможем унести, и все остальное в основном ненужный хлам!” — объявил Фендер, закидывая мешок на плечо. “Пусть с остальным разбирается Кассиус!”
      "Я не хочу доставлять ему такого удовольствия”, — ответила Кэтти-бри.
      "Быть может мы сможем найти еще несколько хороших вещей. Вы отправляйтесь обратно в таверну вместе с тюками. Я закончу здесь и вернусь”.
      "Ты слишком добра к Кассиусу”, — проворчал Фендер. “Бруенор правильно назвал его человеком, который получает удовольствие от пересчета своего скарба!”
      "Будь справедлив, Фендер Маллот”, — ответила Кэтти-бри, хотя ее улыбка на лице говорила о солидарности с дварфом. “Кассиус хорошо послужил Десяти Городам во время войны и был прекрасным лидером для Брин Шандера. Ты также прекрасно как и я видел, что Регис может убедить даже кошку отдать ему ее мех!”
      Фендер усмехнулся, согласившись с ней. “На своем пути убеждения, этот коротышка оставил одну или две недовольные жертвы!” Он хлопнул второго дварфа по плечу, когда они проходили сквозь главную дверь.
      "Не задерживайся, девочка”, — крикнул Фендер Кэтти-бри вслед. “Мы снова отправляемся в шахты, не позднее чем завтра!”
      "Ты зря беспокоишься, Фендер Маллот!” — сказала Кэтти-бри, засмеявшись.
      Энтрери обдумал последний диалог и вновь улыбка появилась на его лице. Он хорошо знал последствия от магического гипноза. Выражение “недовольные жертвы”, которое произнес Фендер, точно описывало людей обманутых Пашей Поком в Калимпорте. Людей очарованных рубиновой подвеской.
      Двухстворчатые двери захлопнулись с грохотом. Кэтти-бри была одна в большом доме — по крайней мере, так думала она.
      Она все еще думала о необычном побеге Региса. Ее непрекращающееся ощущение, что что-то было не правильно, словно какой-то кусочек головоломки отсутствовал, постепенно стало перерастать в чувство, что также что-то не так было и в самом доме.
      Внезапно Кэтти-бри ощутила каждый шорох и тень вокруг нее. Тиканье маятника часов. Шуршание бумаг на столе перед открытым окном. Шелест штор. Мышь, скребущаяся за стенкой.
      Ее взгляд метнулся назад к шевелящимся занавескам. Это мог быть сквозняк, задувавший в расщелину в окне, но встревоженная девушка думала иначе. Инстинктивно пригнувшись, она вытащила кинжал и сделала несколько шагов по направлению к дверному проему в нескольких футах от занавесок.
      Энтрери действовал быстро. Рассчитывая узнать от Кэтти-бри гораздо больше информации и не желая отказываться от преимущества, полученного с уходом дварфов, он занял наиболее удобную позицию для атаки и терпеливо ждал, затаившись над дверным проемом. Он слышал как она приближается, в его руках появился кинжал.
      Кэтти-бри ощутила опасность как только достигла дверного проема и заметила черную фигуру, бросившуюся на нее. Но несмотря на ее отменную реакцию, ее кинжал не успел и наполовину покинуть своих ножен, как сдерживая крик, ее рот накрыла холодная рука, и острое лезвие кинжала, оставило небольшую царапину на ее горле.
      Она была ошеломлена и напугана. Никогда она еще не видела, чтобы человек двигался с такой скоростью, и смертельная расчетливость атаки Энтрери лишила ее присутствия духа. Внезапное напряжение его мускулов предупредило ее, что если она попытается вытащить свое оружие, то будет мертва задолго до того, как сможет им воспользоваться. Отпустив рукоятку, она больше не предпринимала попыток сопротивляться.
      Сила убийцы также удивила ее, когда он с невероятной легкостью поднял ее и усадил на стул. Он был совсем небольшим человеком, тоньше чем эльф и чуть выше ее, но каждый мускул его тела был готов хоть сейчас вступить в бой. В нем ощущалась непоколебимая уверенность в своих силах. Это также сильно подействовало на Кэтти-бри, потому что это была не самонадеянная дерзость неудержимого юнца, а ледяное спокойствие человека, побывавшего в тысяче схваток и вышедшего из них победителем.
      Взгляд Кэтти-бри не покидал лица Энтрери все время, пока он быстро привязывал ее к стулу. Его худые черты, выдающиеся скулы и крепкая челюсть, лишь сильнее подчеркивались копной прямых черных волос. Небольшая щетина покрывала его лицо. Все в этом человеке говорило о том, что он мог взять под контроль любую ситуацию. Кэтти-бри даже могла бы сказать, что он был привлекателен, если бы не его глаза.
      Они были серого цвета. Безжизненные, с отсутствием любого намека на сострадание или милосердие, они говорили об этом человеке лишь как об орудии смерти.
      "Что тебе нужно от меня?” — слегка придя в себя, спросила Кэтти-бри.
      Энтрери ответил пощечиной. “Рубиновая подвеска!” — внезапно произнес он. “У халфлинга все еще есть рубиновая подвеска?”
      Кэтти-бри пыталась сдержать слезы наворачивающиеся на глаза. Она была потрясена и дезориентирована, и поэтому не могла сразу ответить на вопрос.
      Перед ее глазами блеснул кинжал и медленно проскользил по ее лицу.
      "У меня мало времени”, — мягко произнес Энтрери. “Ты скажешь мне то, что я хочу знать. Чем дольше ты отвечаешь на мой вопрос, тем больше боли ты чувствуешь”.
      Его тон был спокоен и искренен.
      Кэтти-бри, закаленная под неусыпным бдением Бруенора, поняла, что сейчас она едва держит себя в руках. Она встречалась с гоблинами, и даже однажды с троллем, но этот невозмутимый убийца вселял в нее ужас. Она попыталась ответить, но дрожащая челюсть отказывалась слушаться.
      Кинжал мелькнул второй раз.
      "Она у Региса!” — завизжала Кэтти-бри, по ее щекам градом полились слезы.
      Энтрери кивнул и слегка улыбнулся. “Он с темным эльфом, дварфом и варваром”, — утвердительно произнес он. “И они движутся в Лускан. А оттуда в место под названием Митриловый Зал. Расскажи мне о Митриловом Зале, милая девочка”. Он поскреб кинжалом свою щеку, его острое лезвие выбрило небольшой кусок его щетины. “Где оно находится?”
      Кэтти-бри поняла, что ее неспособность ответить, могла повлечь за собой ее смерть. “Я…я не знаю”, — запнувшись произнесла она, обретя уверенность в своих силах, как ее учил Бруенор. Однако ее взгляд ни на секунду не покидал смертоносного лезвия.
      "Как жаль”, ответил Энтрери. “Такое милое личико…”
      "Прошу”, — сказала Кэтти-бри так спокойно как только могла, когда кинжал двинулся в ее сторону. “Никто не знает! Даже Бруенор! Они отправились на его поиски”.
      Внезапно лезвие остановилось и Энтрери повернул свою голову набок, глаза сузились и все его мускулы напряглись.
      Кэтти-бри не слышала звука открывающейся двери, но глубокий голос Фендера Маллота, эхом отдавшийся в коридоре объяснил действия убийцы.
      "Эй, девочка, где ты?”
      Кэтти-бри попыталась крикнуть, “Беги!”, не обращая внимания на свою жизнь, но внезапный удар Энтрери ошеломил ее и вместо этого из ее горла вырвался лишь тихий хрип.
      Ее голова откинулась на бок, она едва смогла прийти в себя, когда Фендер и Гролло, с топорами в руках, ворвались в комнату. Энтрери был готов встретить их — в одной руке у него был кинжал, во второй — сабля.
      На мгновение Кэтти-бри овладела радость. Дварфы Десяти Городов были прекрасными воинами, а Фендер был лучшим из них, после Бруенора.
      Но тут она вспомнила с кем им предстояло столкнуться, и несмотря на их явное преимущество, ее надежды рухнули под волной неоспоримых умозаключений. Она видела скорость с которой перемещался убийца, видела смертоносную точность его ударов.
      У нее перехватило дыхание, она даже не могла крикнуть дварфам, чтобы те бежали.
      Даже зная всю силу человека стоящего перед ними, Фендер и Гролло не собирались бежать. Слепая ярость воина-дварфа пренебрегала собственной безопасностью, и когда они увидели, что их дорогая Кэтти-бри привязана к стулу, то ни секунды не задумываясь бросились на Энтрери.
      Наполненные необузданной яростью, их атаки шли изо всех сил. Энтрери, наоборот, начал медленно, позволяя себе неспешно войти в ритм сражения. Временами казалось, что он едва мог отразить удар или избежать уловки. Некоторые взмахи топора проходили в дюйме от цели, и близость победы еще больше подгоняла Фендера и Гролло.
      Но несмотря на то, что ее друзья яростно атаковали, Кэтти-бри поняла, что у них серьезные проблемы. Движения рук Энтрери были безупречны, когда он перемещал кинжал и саблю из одной защитной позиции в другую. Одновременное движение его ног все время ставило его в выгодное положение во время боя. Это был танец уловок, блоков и ответных выпадов.
      Это был танец смерти.
      Кэтти-бри уже видела нечто подобное ранее и слышала сплетни о лучшем фехтовальщике всей Долины Ледяного Ветра. Сравнение с Дриззтом До’Урденом было неизбежно; их изящество и движения были похожи, каждая часть их тела работала в полной гармонии.
      Но кое-что сильно различало их, они были на различных полюсах морали, которая накладывала едва заметный отпечаток на стиль их боя.
      Дроу рейнджер во время сражения был полон изящества, он был полон гармонии, и следовал своему пути справедливости с непревзойденной страстью. Но Энтрери лишь вселял ужас, этот невозмутимый убийца бессердечно устранял любое препятствие на своем пути.
      Первоначальная ярость атаки дварфов начала остывать, и Фендер и Гролло удивлялись тому, что пол все еще не окрасился кровью их противника. Но в то время как их атаки начали утихать, Энтрери продолжал свое черное дело. Его лезвия были подобны призракам, на каждый выпад он отвечал двумя и тем заставил дварфов отступать.
      Его движения были легки. Его запас сил был бесконечен.
      Фендер и Гролло продолжали удерживать свою защитную стойку, но даже несмотря на все усилия, направленные на отражения выпадов, каждый находящийся в этой комнате понимал, что этого всего лишь вопрос времени, прежде чем смертоносный клинок достигнет цели.
      Кэтти-бри не видела смертельного выпада, но она отчетливо заметила яркую полоску крови, появившуюся на горле Гролло. Дварф продолжал сражаться еще в течении нескольких мгновений, не обращая внимания на то, что не мог вдохнуть. Затем, вздрогнув, Гролло опустился на колени, схватился за горло и с булькающим стоном провалился в объятия смерти.
      Ярость вновь овладела Фендером, несмотря на его усталость. Его топор раз за разом взмывал вверх, моля о мести.
      Энтрери играл с ним, шлепая его плоской стороной сабли по голове.
      Оскорбленный, взбешенный и полностью осознающий, что его превзошел более умелый противник Фендер решился на последний, самоубийственный выпад, намереваясь унести с собой в могилу и убийцу.
      Энтрери сделал шаг в сторону, засмеявшись над этим безнадежным выпадом, и закончив сражение, глубоко погрузил свой кинжал в грудь Фендера, и когда тот споткнулся довершил дело ударом сабли в голову.
      Слишком шокированная, чтобы плакать, слишком напуганная, чтобы кричать, Кэтти-бри немигающим взглядом смотрела как Энтрери вытаскивал свой кинжал из груди Фендера. Уверенная в неизбежности своей смерти, она закрыла глаза, когда кинжал стал приближаться к ней. Она ощущала его металл, теплый от крови дварфа, прикоснувшийся к ее горлу.
      И затем дразнящее царапанье его лезвия на ее мягкой, ранимой коже, когда Энтрери медленно повернул лезвие в своей руке.
      Танец смерти.
      И вдруг она перестала чувствовать металл. Кэтти-бри открыла свои глаза в тот момент, когда кинжал занял свое место в ножнах на поясе убийцы. Он сделал шаг назад.
      "Видишь”, — он дал ей простое объяснение проявления подобного милосердия, — “я убиваю лишь тех, кто стоит у меня на пути. Возможно даже трое из твоих друзей и смогут избежать встречи с моим клинком. Мне нужен лишь халфлинг”.
      Кэтти-бри не пошла на поводу у ужаса, охватившего ее. Спокойным ледяным голосом она произнесла — “Ты недооцениваешь их. Они будут сражаться с тобой”.
      С невозмутимой уверенностью Энтрери ответил, — “Значит они тоже умрут”.
      Кэтти-бри не могла сражаться в хладнокровии с убийцей. Ее единственным ответом было лишь презрение к нему. Она плюнула в него, не задумываясь о последствиях.
      Он ответил ей очередным ударом. Ее глаза помутнели от боли и на них навернулись слезы, Кэтти-бри провалилась во тьму. Но когда она теряла сознание, то успела расслышать удаляющийся жестокий, бессердечный смех, когда убийца покидал дом.

      "Вот мы и добрались, парень”, — сказал Бруенор Вулфгару, когда они разглядывали Лускан с небольшого холма в нескольких милях к северу от города.
      Вулфгар смотрел на представшую перед ним картину с замиранием сердца. Лускан был гораздо меньше любого южного города и даже меньше своего ближайшего соседа Уотердипа, расположенного в нескольких сотнях милях вниз по побережью. Но юному варвару, который провел всю свою жизнь среди северных племен и в маленьких поселениях Десяти Городов, укрепленный морской порт показался воистину роскошным.
      На стене, окружавшей Лускан, располагались несколько охранных башен. Даже с такого расстояния, Вулфгар мог различить множество солдат, прогуливающихся по парапету, и кончики их копий ярко сверкали в свете нового зарождающегося дня.
      "Выглядит не очень гостеприимно”, — заметил Вулфгар.
      "Лускан не очень рад посетителям”, — сказал Дриззт, подошедший к своим друзьям. “Они могут открыть свои ворота для торговцев, но простым путешественникам обычно приходится уходить ни с чем”.
      "Наша первая остановка там”, — проревел Бруенор. “И я намерен попасть туда любыми способами!”
      Дриззт утвердительно кивнул, не став спорить. Он не посещал Лускан во время своего перехода в Десять Городов. Обитатели города, в основном люди, относились к другим расам с явным пренебрежением. И даже эльфов и дварфов, обитающих на поверхности они часто отказывались пускать. И Дриззт подозревал, что с темным эльфом они могли поступить гораздо хуже, нежели просто прогнать его.