Глава 10

Сердце Киерстаада

Они вышли из пещеры, и нашли Гвенвивар, спокойно сидящую на прижатом к земле Данкине. Дриззт взмахом руки согнал с него кошку, и они отправились.

Дриззт едва обратил внимание на путь через вес остров к лодке. По пути он не произнес ни слова, только освободил Гвенвивар, как только они поняли, что на этот раз на пляже они не встретят никакого сопротивления. Лед исчез вместе с зомби. Остальные тоже молчали, отдавая дань уважения состоянию дроу, получившему от ведьмы информацию, лишившую его присутствия духа.

А Дриззт все повторял слова слепой провидицы, усиленно пытаясь запечатлеть их в памяти. Дриззт понимал, что каждый слог мог содержать ключ, любая флексия могла подсказать ему, кто держал в плену его отца. Но слова прозвучали так внезапно, так неожиданно.

Его отец! Закнафейн! Дриззт едва мог дышать, когда он думал о внезапной возможности. Он вспомнил многочисленные спарринги, годы, которые они провели в радостной и решительной практике. Он вспомнил время, когда Закнафейн пытался убить его, и за это он полюбил отца еще больше, потому что Закнафейн охотился на него, веря в то, что Дриззт принял темные пути дроу.

Дриззт вытряс воспоминания из головы. Сейчас у него не было времени на ностальгию. Как не велика была радость оттого, что ему могут вернуть Закнафейна, он испытывал не менее сильный трепет. Какое-то создание немалой силы, либо матрона, а возможно и сама Лолс, хранило этот секрет, а слова ведьмы касались Кэтти-бри также как и самого Дриззта. Рэйнджер бросил на Кэтти-бри косой взгляд, казалось, она была погружена в похожие раздумья. Ведьма намекнула, что все это: нападение в Уотердипе и путешествие на этот отдаленный остров – все было организованно могущественным врагом, который искал мести не только Дриззту, но и Кэтти-бри.

Дриззт замедлился, и дал остальным обогнать себя на несколько шагов, когда они тащили лодку к прибою. Он убрал свой взгляд с Кэтти-бри и, хотя бы не надолго, выкинул ее из своих мыслей, вернувшись к чтению стихов ведьмы про себя. Лучшее, что он мог сделать для Кэтти-бри и для Закнафейна, было запомнить их, целиком, как можно точнее. Мысленно Дриззт понимал это, но все же его охватила вероятность того, что Закнафейн мог быть живым, и все стихи казались далеким смутным сном, который рэйнджер старался усиленно вспомнить. Дриззт не был настороже, когда они поплыли с пляжа. Его глаза замкнулись на рассекающих темную воду веслах, и он был настолько замкнуть в себе, что последним бы вытащил оружие, поднимись на них из воды орда зомби.

Вышло так, что они добрались до Морской Феи без происшествий и Дюдермонт, после короткого разговора с Дриззтом, чтобы удостовериться, что у них на острове больше не было дел, не стал тратить время и направил корабль в море. Дюдермонт приказал поднять полные паруса, когда они выше из все окутывающего тумана Кэрвича, и скоро быстрая шхуна оставила туманный остров далеко-далеко позади. И лишь после того, как Кэрвич пропал из виду, Дюдермонт позвал Дриззта, Кэтти-бри и обоих магов в свою личную каюту, что бы обсудить то, что только что стало им известно.

«Ты знаешь, о чем говорила старая ведьма?» – спросил капитан Дриззта.

«Закнафейн, не колеблясь, ответил дроу». Он заметил, как нахмурилась Кэтти-бри, всю дорогу от пещеры девушка была напряженна, казалось, на грани обморока, сейчас же она казалась просто павшей духом.

«И куда мы сейчас отправимся?» – спросил Дюдермонт.

«Домой, и только домой», – влез Робиллард. «У нас не провизии, и нам все еще нужно кое-что починить, после шторма, сильно побившего нас до того, как мы добрались до Скал Чаек».

«А после этого?» – хотел знать капитан, когда он задавал вопрос, он смотрел прямо на Дриззта.

Такое отношение грело душу Дриззта, Дюдермонт уступал решение его суждению. Когда дроу сразу не ответил, капитан продолжил.

«Ведьма сказала, – ‘Ищи того, кем сильно ненавидим’», – рассудил Дюдермонт. «Кто бы это мог быть?»

«Энтери», – ответила Кэтти-бри. Она повернулась к удивленному Дюдермонту. «Артемис Энтери – убийца с юга».

«Тот самый ассассин, за которым мы тогда гнались до Калимшана?» – спросил Дюдермонт.

«Похоже, наши с ним дела никогда не кончатся», – объяснила Кэтти-бри. «Он ненавидит Дриззта больше, чем кто …»

«Нет», – прервал ее Дриззт, перебирая рукой свои густые белые волосы. «Не Энтери». Дроу очень хорошо понимал Артемиса Энтери, слишком хорошо. Энтери и в самом деле ненавидел его, или раньше ненавидел, но их вражду стимулировала слепая гордость, нужда ассассина доказать, что он лучше, а не какая-либо реальная враждебность. Побыв в Мензоберранзане, Энтери вылечился от этой нужды, по крайней мере, в какой-то степени. Нет, этот вызов был глубже, чем ассассин. Он касался самой Лолс и втягивал не только Дриззта, но и Кэтти-бри, и падение куска сталактита на храм Бэнре. Это преследование, это так называемое сокровище, основывалось на чистой и крайней ненависти.

«Тогда кто?» – спросил Дюдермонт после долгого молчанья.

У Дриззта не было четкого ответа. «Скорей всего Бэнре», – ответил он. «Я понаделал множество врагов. В Мензоберранзане много кто способен пойти на многое, чтобы убить меня».

«Но как ты можешь быть уверен, что это кто-то из Мензоберранзана?» – заметил Харкл. «Не пойми меня превратно, но ты понаделал множество врагов и на поверхности!»

«Энтери», – снова сказала Кэтти-бри.

Дриззт покачал головой. «Ведьма сказала, – ‘Врага ты встретил дома, у двери’», – объяснил Дриззт. «Врага из Мензоберранзана».

Кэтти-бри была не уверена, что Дриззт точно повторил слова ведьмы, но доказательство казалось неопровержимым.

«Так, где начнем?» – спросил Дюдермонт их, взявший на себя лишь роль посредника.

«Ведьма говорила о влиянии потустороннего мира», – урезонил Робиллард. «Она упоминала Абисс».

«Дом Лолс», – добавил Дриззт.

Робиллард кивнул. «Значит, нам нужно получить кое-какие ответы из Абисса», – сделал вывод маг.

«Значит, мы поплывем туда?» – иронически спросил Дюдермонт.

Волшебник, более опытный в таких делах, просто улыбнулся и покачал головой. «Нужно вызвать демона в наш мир», – объяснил он, «и вытащить из него информацию. Не так уж сложно или необычно для людей, опытных в обращении с вызываниями».

«Ты уверен?» – спросил его Дюдермонт.

Робиллард утвердительно покачал головой и посмотрел на Харкла.

«Что?» – ошарашено спросил отвлекшийся маг, когда заметил на себе взгляд каждого. Волшебник глубоко задумался, тоже пытаясь воспроизвести стих слепой ведьмы, хотя со своего удобного места в пещере он не расслышал все слова.

«Ты как», – объяснил Робиллард, «наверно опытен в вопросах взывания».

«Я?» – проскрипел он. «О нет, нет. В Плющевом Поместье его запретили, уже лет двадцать назад. Слишком много проблем. Слишком много демонов начинают бродить и есть Харпеллов!»

«Так кто же нам достанет ответы?» – спросила Кэтти-бри.

«В Лускане есть маги, практикующие вызывание», – предложил Робиллард, «как и некоторые жрецы в Уотердипе. Но это обойдется нам недешево ни там, ни там».

«У нас есть золото», – сказал Дюдермонт.

«Это золото корабля», – влез Дриззт. «Для всей команды Морской Феи».

Дюдермонт махнул рукой на него, пока тот говорил, капитан качал головой на каждый слог. «Пока Дриззт и Кэтти-бри не присоединились к нам мы не получали такие прекрасные дела и доход», – сказал он дроу. «Ты часть Морской Феи, член команды и все пожертвуют своей долей, так же как и ты своей для помощи другому».

Дриззту было нечего возразить на предложение, но он заметил небольшое ворчание, когда Робиллард добавил, – «Действительно».

«Ну, тогда Уотердип или Лускан?» – спросил Дюдермонт Робилларда. «Мне плыть к северу от Муншаес или к югу».

«Уотердип», – неожиданно ответил Харкл. «О, я предпочел бы выбрать жреца», – объяснил он. «Доброго жреца. Он лучше, чем маг справиться с демоном, потому что у мага могут быть другие дела и вопросы, которые он бы хотел задать ему. По-моему, не стоит слишком втягивать демона».

Дриззт, Дюдермонт и Кэтти-бри с любопытством посмотрели на него, пытаясь расшифровать то, что он сказал.

«Он прав», – быстро объяснил маг Морской Феи, «Добрый жрец будет придерживаться одного задания, и мы можем быть уверены в том, что он вызовет демона, лишь с целью добра и справедливости». Пока он говорил это, он смотрел на Дриззта, и у дроу появилось ощущение того, что Робиллард поставил под вопрос мудрость их поисков, разумно ли следовать словам слепой ведьмы, и возможно, даже ставил под вопрос их мотивы.

«Освободить Закнафейна из когтей Лолс или матроны – акт справедливости», – настоял Дриззт, в голос которого понемногу просачивалась злость.

«Тогда добрый жрец – лучший выбор», – небрежно ответил маг, не принеся никаких извинений.

Киерстаад взглянул в черные мертвые глаза спокойно лежавшего оленя, так спокойно на ровной тундре, окруженного разноцветными цветами, торопившимися отцвести в коротко лето Долины Ледяного Ветра. Он убил оленя чисто, одним броском своего большого копья.

Это порадовало Киерстаада. Он почти не чувствовал жалости, глядя на величественного зверя, ведь выживание его народа зависело от успеха охоты. Ни единый кусочек этого гордого животного не будет потрачен впустую. И все же юноша был рад, что убийство, его первое убийство, прошло чисто. Он посмотрел в глаза мертвого животного и поблагодарил его дух.

Берктгар подошел к юному охотнику сзади и похлопал его по плечу. Киерстаад, слишком захваченный зрелищем, внезапным осознанием того, что в глазах племени он перестал быть мальчишкой, едва заметил, как огромный варвар прошел мимо него с длинным ножом в руке.

Берктгар присел рядом с животным и сдвинул его ноги с пути. Его порез был нанесен чисто и идеально – следствие длительной практики. Лишь мгновение спустя после этого, он повернулся и встал, протянув свои кровавые руки к Киерстааду, держа сердце животного.

«Съешь это, и обретешь силу и скорость оленя», – пообещал вождь варваров.

Киерстаад осторожно взял сердце и поднес к губам. Он знал, что это часть испытания, хотя и не представлял, что от него будут ждать именно это. В голосе Берктгара была неподдельная тяжесть, он не мог провалиться. Ты больше не мальчишка, сказал он себе. От запаха крови, при мысли о том, что нужно сделать, что-то дикое забило в нем ключом.

«В сердце храниться дух оленя», – объяснил другой охотник. «Питайся этим духом».

Больше Киерстаад не колебался, он поднес черно-красное сердце к губам и глубоко укусил его. Он едва осознавал то, что произошло затем, как он жадно съел сердце, как окунулся в дух убитого оленя. Его окружили песнопения, охотники из отряда Берктгара приветствовали нового мужчину.

Больше не мальчишка.

От Киерстаада не требовалось больше ничего. Он бесстрастно стоял в стороне, пока старшие охотники очищали и разделывали оленя. И в самом деле, это был лучший путь для его народа, жить свободно от оков богатств и связей с другими. И все же юноша не желал зла ни дварфам, ни людям Десяти Городов, и не намеревался позволять какой-либо лжи уменьшать его уважение к Вулфгару, который сделал так много хорошего для племен Долины Ледяного ветра.

Киерстаад посмотрел на то, как собирали оленя, полностью, идеально. К животному не проявлялось неуважение, ни один его кусок не будет потрачен впустую. Он посмотрел на свои кровавые руки, почувствовал бегущую вниз по подбородку струю крови, которая капала на рыхлую почву. Это его жизнь, его судьба. И все же, что это значило? Еще войны с Десятью Городами, как это бывало много раз в прошлом? И как быть с отношениями с дварфами, которые вернулись в свои шахты к югу от Горы Кельвина?

Киерстаад последние несколько недель слушал речи Берктгара. Он слышал, как Берктгар спорил с Ревджаком, отцом Киерстаада и признанным вождем племени Лося, на данный момент единственным племенем, оставшемся в тундре Долины Ледяного ветра. Берктгар отколется, подумал Киерстаад, когда он посмотрел на огромного варвара. Берктгар возьмет с собой других юношей, и снова оснует племя Бера, или другое из племен предков. Тогда снова начнется соперничество племен, которое так долго было смыслом жизни варваров Долины Ледяного ветра. И когда они будут бродить по тундре, они будут драться за еду и за хорошие земли.

Это была лишь одна из возможностей, решил Киерстаад, пытаясь вытрясти отвлекающие мысли из головы. Берктгар хотел быть полноправным вождем, хотел соперничать, а затем и затмить легендарного Вулфгара. А этого он не сможет добиться, если расколет оставшихся варваров, число которых еще было не столь многочисленно, чтобы поддерживать отдельные сильные племена.

Вулфгар объединил племена.

Были и другие возможности, но когда он думал о них, ни одна устраивала его.

Берктгар, широко улыбаясь, поднял глаза от добычи, принимая Киерстаада полностью, без скрытых мотивов. И все же Киерстаад был сыном Ревджака, и ему казалось, что Берктгар и его отец шли по предвещающей бурю тропе. Вождю племени варваров может быть брошен вызов.

Это мнение только усилилось, когда удачливая группа охотников приблизилась к племенному лагерю, состоявшему из палаток, сделанных из оленьих шкур, и натолкнулась на Бруенора Бэттлхаммера и еще одного дварфа, жрицу Стампет Рэкингкло.

«Тебе здесь не место!» – тут же прорычал Берктгар вождю дварфов.

«И тебе тоже всего наилучшего», – огрызнулась Берктгару Стампет, не входившая в число тех, кто предпочитал стоять в стороне и позволять говорить другим. «Значит ты, как мы и слышали, позабыл Долину Хранителя».

«Я не говорю с женщинами о важных делах», – спокойно сказал Берктгар.

Бруенор быстрым движением вытянул руку, что бы удержать возмущенную Стампет. «Я говорю не с тобой», – ответил Бруенор. «Я и мой клирик пришли, чтобы встретиться с Ревджаком, вождем Племени Лося».

У Берктгара раздулись ноздри. Какое-то мгновенье, Киерстаад и остальные ждали, что он бросится на Бруенора, и дварф, напрягшись и похлопывая своим зазубренным топором по открытой ладони, похоже тоже ожидал этого.

Но Берктгар, не будучи дураком, успокоился. «Я тоже возглавляю охотников Долины Ледяного Ветра», – сказал он. «Говори, за чем пришел и проваливай!»

Бруенор хихикнул и прошел мимо гордого варвара, двинувшись в поселение. Берктгар взвыл и прыгнул, приземлившись прямо на пути дварфа.

«Ты возглавлял Сеттлстоун», – сказал краснобородый дварф. «И можешь быть главным здесь. А можешь и не быть. Когда мы уходили из долины, вождем был Ревджак и, как я слышал, Ревджак все еще вождь». Бруенор не отвел оценивающего взгляда от Берктгара, когда снова прошел мимо громилы.

Стампет отвернула нос и даже не удосужилась посмотреть на варвара.

Для Киерстаада, которому нравился Бруенор со своим диким кланом, эта была болезненная встреча.

Дул легкий ветерок, было слышно лишь скрип дерева Морской Феи, которая тихо скользила на восток по спокойным водам. По безоблачному небу скользила полная и бледная луна.

Кэтти-бри сидела на поднятой платформе баллисты, расположившись у свечи, постоянно делая записи на пергаменте. Дриззт нагнулся над бортиком, его пергамент был скатан и лежал в кармане плаща. Следуя мудрым указаньям Дюдермонта, все шестеро, которые были в пещере слепой ведьмы, должны были записать стих так, как они его запомнили. Пятеро смогли написать необычайно большую часть. Уэйллан, не особо опытный в обращении с буквами, надиктовал то, что вспомнил обоим, Харклу и Робилларду, которые каждый отдельно записали слова, оставалось только надеяться, что без собственных интерпретаций.

У Дриззта не ушло много времени на то, чтобы записать стих, по крайне мере те части, которые он особенно ясно помнил, части, казавшиеся ему существенными. Он понимал, что каждое слово может предоставить необходимую подсказку, но он был просто слишком взволнован, слишком переполнен чувствами, чтобы обращать внимание на мельчайшие детали. Во второй строчке стиха, ведьма упомянула отца Дриззта, и после несколько раз намекнула на то, что Закнафейн выжил. Дриззт мог думать лишь об этом, это было все, на что он мог надеяться и что он мог запомнить.

Кэтти-бри была более старательна, ее запись стиха была куда более полной. Но она тоже была переполнена чувствами и удивлена, и просто не ручалась за точность своих записей.

«Я бы хотел разделить с ним вот такую вот ночь», – голос Дриззта потряс тишину столь внезапно, что девушка чуть не проткнула пером тонкий пергамент. Она посмотрела на Дриззта, чьи глаза были подняты, его взгляд был сосредоточен на луне.

«Только одну», – продолжил дроу. «Закнафейну бы понравилась ночь на поверхности».

Кэтти-бри улыбнулась, не сомневаясь в этом. Дриззт много раз говорил с ней об отце. Душа Дриззта была наследием души отца, а не злой матери. Оба были похожи, и в бою и в сердце, с единственным заметным отличием в том, что Дриззту хватило мужества уйти из Мензоберранзана, когда же Закнафейну нет. Он остался со злобными темными эльфами и впоследствии был принесен в жертву Паучьей Королеве.

«Он отдан Лолс и ей же отдан как пустяк»

Внезапно вспомнила Кэтти-бри верную строчку. Она прошептала ее разок вслух, послушала отзвук и поняла, что строчка была точной, она повернулась обратно к пергаменту и нашла строчку. Она написала лишнее «для» вместо пропуска и она быстро исправилась.

Любое маленькое слово может быть существенно.

«Подозреваю, что опасность, с которой я сейчас столкнулся, превосходит что-либо виденное нами», – продолжил Дриззт, говоря с собой не меньше чем с Кэтти-бри.

Кэтти-бри не упустила то, что он использовал единственное число «я», вместо множественного «мы». Она тоже была вовлечена, момент, который она собиралась прояснить, но она вспомнила еще одну строчку, навеянную заявлением Дриззта.

«И ты теперь пойдешь по темному пути».

Кэтти-бри поняла, что это была следующая строчка, и ее перо вернулось к работе. Дриззт снова заговорил, но она его едва слушала. Но, все же, она расслышала несколько слов и прекратила писать, подняв взгляд с пергамента, что бы посмотреть на дроу. Он снова говорил о том, что отправиться один!

«Стих предназначался нам обоим», – напомнила ему Кэтти-бри.

«Темная тропа ведет к моему отцу», – ответил Дриззт, «к дроу, которого ты никогда не встречала».

«Что ты имеешь в виду?»

«По пути должен пойти я …»

«Со мной», – решительно сказала Кэтти-бри. «Только не делай этого снова!» – крикнула она. «Ты уже ушел однажды без меня, и чуть не погубил из-за собственной глупости себя и нас».

Дриззт развернулся и посмотрел ей прямо в глаза. Как он любил эту женщину. Он знал, что он не сможет спорить с ней об этом, знал, что какие он ни приведи аргументы, она их нивелирует, или просто проигнорирует.

«Я иду с тобой до конца», – сказала Кэтти-бри ровным бескомпромиссным голосом. «И как мне кажется Дюдермонт, Харкл и, может, еще кое-кто пойдут с нами. И только попробуй нас остановить Дриззт До’Урден!»

Дриззт начал было отвечать, но передумал. Зачем стараться? Ему никогда не уговорить друзей, позволить ему идти по этому темному пути одному. Никогда.

Он снова посмотрел темную воду, на луну и звезды, его мысли возвращались к Закнафейну и к «сокровищу моему», которое ему показала ведьма.

«У нас уйдет не меньше двух недель, что бы добраться до порта», – пожаловался он.

«Три, если не поднимется сильный ветер», – влезла Кэтти-бри, не отводя взгляда с крайне важного пергамента.

Не так далеко, на главной палубе прямо под бортиком кормы, Харкл Харпелл довольно потирал руки. Он разделял недовольство Дриззта тем, что все это займет так долго, едва ли мог вынести очередные две, три недели качки на пустой воде.

«Туман судьбы» – тихо выговорил он, думая о своем новом, сильном заклятье, чарах, которые в первую очередь привели его на Морскую Фею. И казалось, случай как нельзя лучше подходил для того, чтобы привести в действие его новое заклятье.

Глава 11

Надвигающийся шторм

Улыбка Ревджака выросла до ушей, когда он увидел, что слухи не лгали, что Бруенор Бэттлхаммер вернулся в Долину Ледяного ветра. Они оба прожили бок о бок первые сорок лет жизни Ревджака, но за это время, варвар почти не встречал Бруенора, кроме как в качестве врага. Но потом Вульфгар объединил кочевые племена и отправил на войну в качестве союзников Десяти Городов и дварфов клана Бэттлхаммер против злого Акара Кессела и его гоблиноидных отрядов.

По такому случаю, меньше десяти лет назад, Ревджак стал ценить силу и стойкость Бруенора и всех дварфов. А несколько недель, последовавших за этим, до того, как Бруенор и Вулфгар отправились на поиски Мифрил Холла, Ревджак провел много дней с Бруенором, и быстро сковал себя с ним узами дружбы. Бруенор собирался уйти, но остальные члены клана Бэттлхаммер останутся в Долине Ледяного ветра до того, как Мифрил Холл будет найден, и Ревджак взял на себя ответственность укреплять дружбу между огромными варварами и невысокими дварфами. Он так хорошо поработал, что многие из его народа, включая Берктгара, решили пойти на юг с кланом Бэттлхаммер, чтобы присоединиться к сражению за возвращение Мифрил Холла, и они остались там, на несколько лет.

Мудрому Ревджаку показалось, что Берктгар забыл все это, потому что, когда громадный воин вошел в палатку, чтобы присоединиться к встрече с Бруенором и Стампет, его лицо было глубоко и бескомпромиссно нахмурено.

«Сядь Берктгар», – приказал ему Ревджак, указав на место подле него.

Берктгар вытянул руку, показывая, что он останется стоять. Он пытался казаться внушительным, понял Ревджак, нависая над сидевшими дварфами. И если стойкого Бруенора это вообще беспокоило, то он не подал вида. Он удобно откинулся на толстое одеяло из наваленных кож так, что ему не приходилось изгибать шею, чтобы смотреть на стоящего Берктгара.

«У тебя все еще такой вид, как будто съел что-то отвратительное», – заметил дварф Берктгару.

«Почему король ушел так далеко от своего королевства?» – парировал Берктгар.

«Больше не король», – поправил Бруенор. «Я отдал корону обратно своему пра-пра-пра-пра-прадеду».

Ревджак с любопытством посмотрел на дварфа. «Гандалуг?» – спросил он, вспоминая неправдоподобную историю, которую ему рассказал Берктгар, о том, как предок Бруенора, самый первый глава клана Бэттлхаммер и основатель Мифрил Холла, вернулся из мертвых, в качестве пленника эльфов дроу.

«Он самый», – ответила Стампет.

«Можешь звать меня принц», сказал Бруенор Берктгару, который фыркнул и отвернулся.

«Таким образом, ты вернулся в Долину Ледяного ветра», – вмешался Ревджак, не позволив развиться неприятной дискуссии. Вождю варваров казалось, что Бруенор недооценивал степень антипатии к дварфам, которую развил в себе Берктгар, либо это – либо Бруенора это просто не заботило. «Ты здесь в гостях?»

«Чтобы остаться», – поправил Бруенор. «Шахты открываются, пока мы тут говорим. Отчищаются от тварей, заползших внутрь, и чинится система поддержек. Мы начнем извлекать руду через неделю, и на следующий же день начнем ковать товары».

Ревджак кинул. «Тогда это деловой визит», – заключил он.

«И дружественный тоже», – быстро ответил Бруенор. «По мне, так лучше совмещать оба».

«Согласен», – сказал Ревджак. Он заметил, как сильно Бруенор кусал свою губу. «И я надеюсь, что твой клан установит справедливые цены на товары, нужные нам».

«У нас есть металл, у вас шкуры и мясо», – ответил Бруенор.

«У вас нет ничего, что нам нужно», – внезапно и яростно вмешался Берктгар. Бруенор ухмыляясь, посмотрел на него. Тут же вернув взгляд, Берктгар посмотрел прямо на Ревджака. «Нам ничего не нужно от дварфов», – заявил воин. «Тундра снабжает нас всем необходимым».

«Ба!» – фыркнул Бруенор. «Ваши каменные наконечники отскакивают от хороших доспехов!»

«Олени не носят доспехов», – сухо ответил Берктгар. «А если мы дойдем до войны с Десятью Городами и союзниками Десяти городов, с нашей силой мы проткнем нашими каменными наконечниками все, что могут выковать дварфы».

Бруенор сел ровно и оба, Ревджак и Стампет, напряглись, боясь, что дварф ударит Берктгара за столь открытую угрозу.