ТРЕПЕТ

Кэддерли удивился тому, насколько потеплел воздух, когда он шагнул в отверстие в горном склоне. Это был скорее узкий туннель, чем пещера, стены которого были словно изъедены червоточинами. Туннель постепенно спускался к сердцу пика.

Молодой жрец скатал потуже дорожный плащ и убрал в мешок, осторожно разместив между складками Книгу Всеобщей Гармонии. Он подумал о том, чтобы оставить священный фолиант и кое-что из наиболее ценного имущества у входа, боясь, что, даже если он каким-то чудом и выживет в стычке с Файрентеннимаром, некоторые вещи могут просто сгореть.

Однако, решительно тряхнув головой, Кэддерли вернул мешок за спину. Не время сейчас для дурных мыслей. Он вытащил железный цилиндр и снял крышечку, освободив сконцентрированный луч света (магическим заклинанием помещенный в диск внутри трубки), и зашагал, призывая на ходу Песнь Денира, зная, что магическая энергия может потребоваться в любой момент и что только постоянная готовность даст ему хоть какие-то шансы в битве с великим драконом.

Двадцать минут спустя он все еще шел меж каменных стен. Жар становился все ощутимее: даже после того, как Кэддерли развеял свою защищающую от холода магию, пот заливал лоб и пощипывал глаза.

Спускаясь все ниже, он миновал несколько просторных пещер, чувствуя себя особенно уязвимым среди давящей со всех сторон густой тьмы с одним лишь маячащим впереди пятачком света. Поворот внешнего металлического корпуса приспособления Кэддерли увеличил отверстие в торце цилиндра, немного расширив таким образом луч, и все же Кэддерли приходилось бороться с тягой призвать магию и осветить все пространство.

Дышать стало легче, когда юноша снова вернулся в узкий туннель, слишком узкий, чтобы в него мог протиснуться дракон. Футов сто пол скользил вниз под небольшим углом, но внезапно проход закончился пропастью, почти вертикально срывающейся в плотный мрак.

Присев на край, Кэддерли проверил одежду и привязал световую трубку под патронташем так, чтобы она была нацелена прямо вниз. Затем, подбадривая себя, молодой жрец начал осторожно нащупывать дорогу.

Воздух тут оказался спертым, скалы давили, но Кэддерли продолжал спускаться до тех пор, пока не обнаружил, что дыра под ним расширяется.

Нога юноши вдруг дрогнула над пустотой, и он чуть не упал.

Каким-то образом он ухитрился удержаться, зацепившись локтем за выступ, и подтянулся обратно, упершись ногами в твердую стену. Свободной рукой молодой жрец аккуратно направил световую трубу так, что стало видно: он подобрался к потолку огромной пещеры.

Широкой и высокой – Кэддерли испугался, поскольку свет не достигал пола. В первый раз после того, как он вошел в туннель, юноша осознал, что путь мог и не привести его к дракону. Очевидно, что маленькое отверстие в склоне не являлось дверью для громадного дракона; Кэддерли не задумывался о том, что, возможно, сеть пещер внутри горы запутанна или даже непроходима.

Молодой жрец сузил световой луч, и полоса света дотянулась до низа. Теперь он различал перемену цвета, более темный камень пола футах в двадцати под ним. Он подумал о падении – и тут же вспомнил о патронташе, полном склянок с летучим активированным маслом!

Кэддерли проклял свою фортуну: если он намерен продолжать двигаться дальше, придется призвать магию – магию, которая понадобится вся целиком для борьбы со стариком Файреном и ему подобными. Сдавшись, молодой жрец вздохнул и сосредоточился на Песни Денира, вспоминая ту часть, которую он пел Данике, когда она упала с горы. А потом он двинулся вниз, ступая прямо по воздуху.

Кэддерли понял восторг Даники, понял то восторженное возбуждение девушки, которое она испытала, когда на нее наложили такие же чары. Логика твердила Кэддерли, что он должен упасть, и все же он не падал. Используя магию, он бросал вызов законам природы, к тому же пришлось признать, что ощущение от прогулки по воздуху восхитительно, куда лучше, чем от хождения в мире духов, куда лучше, чем от растворения телесной оболочки, дающего возможность нестись вместе с ветром.

Он мог уже шагнуть на каменный пол, но не сделал этого. Кэддерли миновал просторную пещеру и углубился в туннель, шагая в футе над землей, уверив себя в том, что так он движется гораздо тише. Несмотря на зловещую обстановку и неослабевающий страх, несмотря на то, что он сбежал от своих друзей и один направился навстречу опасности, к тому времени, как чары рассеялись, молодой жрец улыбался.

Но жар возрос, кажется, десятикратно, и то, что звучало как отдаленный рокот, напомнило Кэддерли о том, что путь его близится к концу. Он застыл на краю еще одной просторной пещеры и несколько секунд напряженно вслушивался, но так и не разобрался, мерещится ему звук мощного ритмичного дыхания или шум исходит от настоящего дракона.

– Есть только один способ выяснить, – мрачно пробормотал отважный жрец, заставляя себя сделать шаг.

Он пригнулся и начал красться вперед, держа перед собой световую трубку и арбалет.

Юноша увидел, что пещера наполнена камнями, и удивился тому, что все они примерно одинаковы по размеру и очень похожего красноватого оттенка. Возможно, эти булыжники созданы драконом, возможно, они являются побочным продуктом огненного дыхания чудовища? Он видел, как коты избавляются от набившихся в желудке комков шерсти; а может ли дракон выхаркивать камни? Предположение вызвало у Кэддерли нервный смешок, но он немедленно проглотил его, и глаза молодого человека расширились от изумления.

Один из камней подмигнул ему!

Кэддерли замер, пытаясь удержать луч на странном создании. В стороне пошевелился еще один «камень», привлекая внимание юноши. И только поводя трубкой, он понял, что вокруг него вовсе не камни, а гигантские жабы красного цвета, чьи поднятые головы достигают Кэддерли до пояса.

Чуть только молодой жрец решил не делать никаких резких движений, а попытаться проскользнуть мимо этих причудливых тварей, не задев их, где-то позади него заерзала жаба. Несмотря на свои намерения, Кэддерли резко обернулся, луч дернулся и вспугнул еще нескольких чудищ.

– Я не полезу туда драться с какой-то треклятой змеюкой! – протестовал Айвен, скрестив крепкие руки на груди, – таким образом они оказались дюйма на три выше кромки глубокого снега. Дворф намеренно не смотрел на возвышающийся склон Ночного Зарева.

– Ух-ох, – пробурчал Пайкел.

– Кэддерли там, – напомнила Даника упрямому рыжебородому дворфу.

– Значит, Кэддерли глуп, – проворчал Айвен, не сбиваясь с ритма.

Вдруг рука великана подхватила его и подняла в воздух.

– Хи-хи-хи.

Веселье Пайкела не способствовало улучшению настроения Айвена.

– Эй, ты, ворюга, похититель дворфов, сын рыжегривого дракона! – взревел Айвен, яростно, но тщетно барахтаясь, пытаясь вырваться из надежной хватки дуплоседа.

– Мы должны добраться до отверстия, – рассудительно сказала Даника.

– Прямо по следу Кэддерли, – согласилась Шейли.

– Может, поторопимся? – спросил Вандер. – Айвен кусается.

Через секунду Даника уже карабкалась вверх в точном соответствии с отпечатками ног Кэддерли. Эльфийка держалась за ней: проворной, легконогой Шейли ничего не стоило преодолевать снежную толщу. Лук она держала наготове, исполняя роль дозорного при прокладывающей путь Данике.

Позади них тяжело шагал Вандер, борясь с неистовым желанием расколоть о ближайший камень толстый череп норовистого Айвена, а замыкал шествие Пайкел, легко прыгая по расчищенной великаном дуплоседом тропе.

Несколько минут спустя они уже стояли перед входом в пещеру, там, где снег растаял. Шейли заглянула внутрь, надеясь на свое эльфийское зрение, чувствительное к теплу, но через мгновение высунула голову и беспомощно пожала плечами, объяснив, что воздух слишком горяч, чтобы различить что-то определенное.

– Кэддерли вошел туда, – сказала Даника, скорее чтобы уговорить себя, чем намереваясь донести информацию до сведения остальных, – И мы должны.

– Нет, – последовал предсказуемый ответ Айвена.

– Чары, которые Кэддерли наложил на тебя вчера, долго не продержатся, – напомнила ему Шейли. – Здесь, наверху, воздух слишком холоден даже для стойких дворфов.

– Лучше замерзнуть, чем поджариться, – буркнул Айвен.

Даника проигнорировала это замечание и скользнула в пещеру. Шейли тряхнула головой и последовала за девушкой.

Вандер опустил Айвена на землю, чем привлек к себе удивленные взгляды обоих братьев.

– Я не стану заставлять тебя идти в драконью пещеру, – объяснил дуплосед и, не дожидаясь ответа, протиснулся в узкий каменный вход.

– О-о, – застонал Пайкел; теперь, когда наступил решающий момент, юмор отчего-то покинул его.

Айвен стоял непоколебимо, по-прежнему скрестив руки на груди и притоптывая ногой по влажному камню. Пайкел перевел взгляд с брата на пещеру, снова на брата, опять на пещеру, не зная, что ему теперь делать.

– Ой, да иди, иди, – рявкнул Айвен через пару секунд. – Не отпущу же я тупоголового дурня драться с драконом в одиночку!

Пухлое румяное лицо Пайкела так и расцвело, когда Айвен схватил его за руку и повел внутрь. Затем зеленобородый дворф вспомнил, что они шагают навстречу красному дракону, и его проказливая улыбка сильно поблекла.

Много ниже тропы на Ночном Зареве Друзил наблюдал за черными фигурками, исчезающими под густой пеленой тумана. Бес понятия не имел, откуда взялся великан, – зачем великану путешествовать вместе с Кэддерли? – но он был абсолютно уверен, что остальные персонажи, особенно два приземистых подпрыгивающих плотненьких существа, принадлежат к, числу друзей Кэддерли.

Немертвый монстр казался полностью уверенным в себе. Друзил не мог сказать, действительно ли чудовище «видит» вдалеке группу, но в выборе дороги тот не колебался и шел по ней прямо и яростно. Какой-то маяк вел этого сверхъестественного духа и в ночной тьме, и при свете дня. Создание не замедляло темпа, не отдыхало (уставший Друзил уже захотел, чтобы оно, наконец, сделало привал!) и за сравнительно короткое время покрыло поистине громадное расстояние.

Теперь, когда цель уже была близка, чудовище продвигалось по голому склону Ночного Зарева еще настойчивее, злобно прорываясь сквозь снежные заносы, словно мешающий бегу белый порошок намеренно не пускал Призрака к Кэддерли.

Создание огненных нижних уровней, Друзил не находил ничего хорошего в морозе и снеге. Но, будучи к тому же и порождением Хаоса, бесенок энергично следовал за немертвым чудищем, потирая когтистые лапки при мысли о той жестокости, свидетелем которой он скоро станет.

Одна нога Кэддерли осторожно скользнула вперед, на дюйм приблизившись к далекому выходу из пещеры. Гигантские красные жабы снова успокоились, но молодой жрец чувствовал на себе взгляды множества пар глаз, наблюдающих за ним с отнюдь не преходящим интересом.

Еще чуть-чуть – и он оказался на одной линии с выходом; несколько шагов – и он выберется отсюда. Он остановился, собираясь с духом, чтобы побежать, и пытаясь определить, разумное ли это решение в данном случае.

Он начал наклоняться вперед, мысленно рассчитывая момент, когда можно будет рвануть со всех ног.

Жаба прыгнула наперерез, преграждая выход.

Глаза Кэддерли расширились от страха и заметались по сторонам, отыскивая какой-нибудь другой путь. Позади него жабы спокойно собирались в группу, отрезая возможность отступления.

Они осознанно это делают, подумал совершенно ошеломленный молодой жрец. Как бы то ни было, Кэддерли знал, что должен отреагировать как можно быстрее. Стоит ли искать помощь в Песни Денира? Нет, юноша немедленно решил действовать напрямик – он начал мигать световым лучом в сторону жабы, загородившей выход впереди, пытаясь напугать бестию, чтобы она освободила дорогу.

Жаба, кажется, лишь устроилась поудобнее, распластав тучное брюхо по каменному полу. И вдруг она резко подалась вперед. На миг Кэддерли испугался, что бестия прыгнет на него, но как только ее голова дернулась, пасть земноводного распахнулась с глухим хлопком – и из нее вырвалась струя пламени.

Маленький огненный шар взорвался совсем рядом, опалив лицо, и Кэддерли отпрянул. Он вскрикнул от удивления и испуга, а за спиной уже слышалось быстрое шарканье жабьих лап. Молодой жрец инстинктивно вскинул арбалет. Он не оглянулся, сосредоточившись лишь на пути вперед, и выстрелил. И сразу побежал, боясь, что дюжины шаровых молний ударят ему в спину и испепелят его прежде, чем он доберется до выхода.

Жабья пасть чавкнула, длинный липкий язык поймал на лету крохотный снаряд и втянул его внутрь.

Взрыва не последовало! Язык, очевидно, подхватил болт, не дав разбиться пузырьку. У Кэддерли, несущегося на полной скорости прямо на жабу, уже не было возможности ни свернуть, ни выстрелить вновь, да и вообще вариантов не осталось – даже дорожного посоха или крутящихся дисков не было под рукой. Он снова мигнул ярким лучом, вопреки всему надеясь отпугнуть жуткую жабу. Но тварь просто сидела и ждала.

Затем бестия издала странный утробный звук отрыжки, горло ее набухло и опало, а спустя секунду жаба взорвалась, разбросав во все стороны дымящиеся внутренности.

Кэддерли вскинул руки, заслоняя лицо от брызг, и благоразумно пригнул голову, чтобы не врезаться в низкий свод туннеля. Пещера осталась уже далеко позади, когда он осмелился обернуться и убедился, что жабы его не преследуют. И все же перепуганный молодой жрец бежал дальше по извилистому проходу, спотыкаясь и оглядываясь, пока не почувствовал, что туннель вокруг него внезапно расширился.

Кэддерли остановился, застыв на месте, уже не думая о жабах, больше беспокоясь теперь о ритмичном дыхании, звучащем как завывание ветра в сужающемся туннеле. Очень медленно Кэддерли повернул голову и направил световую трубку к источнику звука.

– О мой дорогой Денир, – выдохнул молодой жрец, видя, как луч побежал по чешуйчатой шкуре невероятно длинного, невероятно огромного змея. – О мой дорогой Денир.

Свет коснулся рогов дракона, пересек зубчатый гребень на жуткой голове чудовища, скользнул по закрытым глазам, пасти и брюху, в которое с легкостью поместился бы великан Вандер целиком, ну, в крайнем случае – перекушенный пополам.

– О мой дорогой Денир, – снова пробормотал юноша и опустился на колени, даже не осознавая того, что ноги просто подогнулись под ним.

СТАРИК ФАЙРЕН

Длиной чудовище было футов сто, свившийся кольцом хвост – примерно столько же, и каждый дюйм этой громадной туши покрывала броня сверкающей, как начищенная сталь, чешуи – и Кэддерли ни на миг не усомнился, что эти огромные, гладкие, пригнанные друг к другу чешуйки потягаются прочностью с закаленными пластинами доспехов. Гигантские кожистые крылья сейчас были сложены и укрывали дракона, как одеяло – младенца.

Впрочем, это сравнение казалось совершенно неуместным рядом с реальным Файрентеннимаром. Любое воображение меркло в сравнении с ним. В каком кошмарном сне можно увидеть эти царапины глубиной шесть дюймов, пробороздившие камень у передних лап дракона? И сколько же людей стало пищей для чудовища, если он насытился на века вперед?

В следующие несколько секунд Кэддерли успел тысячу раз поблагодарить богов за то, что он наткнулся на Файрентеннимара, когда тот спал.

Если бы он, ослепленный паникой, вбежал сюда, а старик Файрен бодрствовал, Кэддерли так и не узнал бы, что произошло. Ему продолжало везти, поскольку жабы не последовали за ним – эти твари оказались сообразительнее, чем ожидал Кэддерли. И все же юноша понимал, что дремлющий дракон совершенно непредсказуем. Работать придется очень быстро, чтобы воздвигнуть магическую защиту и настроиться на бой с этим внушающим ужас чудовищем.

Он призвал в свои мысли Песнь Денира, но долгие мгновения – бесконечно долгие для объятого страхом Кэддерли – не мог расставить мотивы в какой-либо логической последовательности, не мог полностью слиться с гармонией музыки и отыскать благочестивую сосредоточенность в этом мистическом напеве. Ведь Кэддерли черпал свою магическую силу из этой самой гармонии, из понимания всеобщей истины.

Наконец молодому жрецу удалось создать для себя защитную сферу, чуть изменив структуру воздуха, что, как он надеялся, предохранит его от огненного дыхания дракона.

Кэддерли достал Книгу Всеобщей Гармонии и открыл ее на странице, которую заложил еще до того, как они покинули Библиотеку Назиданий. Происхождение драконов оставалось неизвестным, но любой ученый знал, что эти создания не подчиняются ни законам природы, ни каким-либо другим правилам. Логическим путем никто не объяснил бы, как драконьи крылья удерживают в полете такое громадное туловище, и все же драконы считались наиболее быстрыми летающими созданиями в мире. Обычная друидская магия, покоряющая самых свирепых зверей, почти ничего не могла сделать с драконами – тут требовались особые заклятия, разработанные колдунами и жрецами прошлого, которые пытались выжить в диком мире тысячи лет назад.

Страница в Книге Всеобщей Гармонии указала Кэддерли нужные руны, направила его мысли, текущие в Песни Денира, немного по-другому, слегка изменив некоторые ноты. Вскоре он возвел барьер, называемый драконьей погибелью, протянув его от стены к стене в нескольких футах перед собой, – согласно древним записям, эту преграду могучий змей просто физически не способен преодолеть.

Файрентеннимар беспокойно пошевелился. Кэддерли решил, что чудовище, вероятно, чует магическую энергию, возникшую в пещере. Молодой жрец сделал глубокий вдох и принялся твердить себе снова и снова, что он обязан пройти через все до конца, что дело его очень важное, что он должен верить в магию и в себя самого. Он вытащил из мешка Геаруфу, убрал свое жалкое оружие (даже надежный арбалет – ничто против таких существ, как древний дракон) и вытер вспотевшие руки о тунику.

Затем он пробормотал простое заклинание, и хлопок ладоней прозвучал как удар грома. Огромные крылья загудели, колотя воздух, и приподняли переднюю часть туловища дракона. Голова старика Файрена оторвалась от земли в одно мгновение, взметнувшись ввысь в дюжине шагов от Кэддерли, и молодой жрец едва подавил порыв упасть на камень и распластаться ниц перед этим величественным созданием. Как он смел предполагать, что в силах тягаться с грозным Файрентеннимаром?

А эти глаза! Близнецы-маяки, пронзающие все насквозь, пригвоздившие онемевшего юношу к месту, не давая сделать и шага. Свет, источаемый ими, наверняка не тусклее луча волшебной трубочки Кэддерли.

Слабость, сковавшая ноги Кэддерли, возросла десятикратно, когда дракон, раздраженный, сердитый и совершенно не расположенный к переговорам, дохнул огнем.

Пламя устремилось к Кэддерли, но ударилось о магическую преграду и разлилось по ней, окружив жреца пожаром. Прозрачная сфера под натиском огня приняла зеленоватый оттенок, стенки защитного пузыря сперва стали толще, но тут же принялись таять – дракон продолжал изрыгать жар.

Кэддерли истекал потом, во рту пересохло, а спина зудела так, словно из тела выпарили всю влагу. Края туники уже дымились; рука юноши лежала на адамантиновых крутящихся дисках, но их пришлось отпустить, так раскалился металл, да и железную световую трубочку молодой жрец осторожно перебрасывал из руки в руку.

А поток пламени, льющийся из легких Великого дракона, не иссякал. Неужели старик Файрен никогда не прекратит?

Прекратил.

– О мой дорогой Денир, – охнул молодой жрец, когда зелень его магического пузыря поблекла и он увидел пол за пределами защитной оболочки.

Световая трубочка не потребовалась – оплавленные камни сами озаряли пространство, кипящая лава охлаждалась, затвердевая волной, рожденной мощью огня.

Кэддерли поднял взгляд и увидел, как драконьи глаза расширились, словно Файрен не верил в то, что кто-то мог выжить в его испепеляющем дыхании. Злые глаза быстро сузились снова, и дракон зарычал, низко, угрожающе, так что пол под ногами Кэддерли задрожал.

«Во что я влип?» – спросил сам себя Кэддерли, но тотчас же отогнал страшную мысль, ведь зло Геаруфу распространялось по земле и будет продолжать растекаться по миру, если двеомер не уничтожить.

– Могучий Файрентеннимар, – храбро начал юноша, – я всего лишь бедный смиренный жрец, пришедший просить тебя о милости.

Резкий вдох Файрена взметнул полы одежды Кэддерли, чуть не вытянув его самого за линию магического барьера.

Кэддерли понимал, что ему сейчас предстоит, и вновь поспешно погрузился в Песнь Денира. Он пел так громко, что едва не сорвал голос, возобновляя энергию утончившегося щита. Струя огня хлынула еще сильнее, чем прежде, если такое вообще возможно. Кэддерли видел, что зеленый пузырь превратился почти в ничто, чувствовал невыносимый жар и думал, что вот-вот сгорит заживо.

Но прозрачная голубизна сферы снова сменилась зеленью, защитив человека от дыхания дракона. Все тело Кэддерли жгло так, словно он заснул летом на солнцепеке; ему пришлось даже прихлопнуть слабые язычки огня, ползущие по шнуркам его ботинок.

– Я пришел добровольно! – громко крикнул он, когда залп угас и глаза Файрена снова распахнулись. – Мне нужна лишь небольшая услуга, и потом ты опять сможешь заснуть!

Изумление Файрентеннимара переросло в несказанный гнев. Дракон широко разинул пасть, ряды десятидюймовых клыков жутко блеснули, а потом голова на извивающейся, как змеиное тело, шее нырнула вперед. Кэддерли вскрикнул и чуть не упал – ему на секунду показалось, что он сейчас потеряет сознание, а вместе с ним – и жизнь.

Но, несмотря на ужас, молодой жрец едва не расхохотался, увидев, как морда Файрентеннимара сплющилась и исказилась, наткнувшись на магическую стену «драконьей погибели». Кэддерли тут же вспомнил об озорных мальчишках в Библиотеке Назиданий, которые прижимали лица к оконному стеклу в учебных покоях, корчили рожи, пугая сидящих там жрецов, и убегали, а их смех еще долго разносился по мрачным коридорам.

Нечаянное веселье неожиданно помогло везучему юноше, ибо дракон попятился и огляделся вокруг, в первый раз показавшись неуверенным.

– Вор! – рявкнул Файрентеннимар, и мощь драконьего голоса оттолкнула Кэддерли на шаг назад.

– Не вор, – рассудительно заверил Кэддерли змея. – Всего лишь смиренный жрец…

– Вор и лжец! – взревел дракон. – Смиренным жрецам не выжить в огненном дыхании Великого Файрентеннимара! Какие сокровища ты прихватил?

– Я пришел не за сокровищами, – твердо заявил Кэддерли. – И не за тем, чтобы тревожить сон величайшего из драконов.

Файрентеннимар начал возражать, но, кажется, передумал, – видимо, комплимент Кэддерли насчет «величайшего» обеспечил юному жрецу паузу для объяснения.

– Я уже говорил, задача проста, – продолжил молодой человек, пользуясь моментом. – Проста для Великого Файрентеннимара, но выходит за пределы возможностей любого из живущих на этой земле. Если ты исполнишь…

– Исполню? – взревело чудовище, взметнув волосы Кэддерли, мимоходом подумавшего, как бы ему навсегда не лишиться слуха. – Файрентеннимар ничего не исполняет! Мне неинтересна твоя простая задача, скудоумный жрец!

Дракон озирал пространство перед Кэддерли, словно пытаясь определись, какая преграда не подпускает его к наглецу.

Кэддерли быстро взвесил несколько возможностей, открывшихся перед ним. Он чувствовал, что лучше всего сейчас продолжать льстить дракону. Он прочел много историй о героических искателях приключений, с успехом игравших на самолюбии драконов, особенно красных, считавшихся самыми тщеславными представителями драконьей породы.

– Если бы я мог лучше рассмотреть тебя! – театрально воскликнул он. И щелкнул пальцами, словно ему в голову только что пришла какая-то мысль, а затем выхватил свою тонкую волшебную палочку и пробормотал: – Domin illu.

И просторную пещеру немедленно залил магический свет, озаряя величие Файрентеннимара. Мысленно поздравив себя, Кэддерли убрал палочку и, оглянувшись, впервые с момента своего появления здесь заметил груду сокровищ, путь к которой преграждало туловище дракона.

– Ты хотел лучше рассмотреть меня, – подозрительно осведомился Файрентеннимар, – или мои сокровища, смиренный вор?

Кэддерли удивился и этим словам, и своей возможной ошибке. Убийственное выражение морды Файрентеннимара было не так уж сложно расшифровать. Световая трубка разогрелась настолько, что пришлось бросить ее на землю. Запястье случайно задело пряжку на ремне, и юноша поморщился от боли – раскаленный металл обжег кожу. Кэддерли потребовалась всего секунда, чтобы вспомнить, что многим драконам доступно царство магической энергии.

Кэддерли должен действовать быстро, должен смирить змея и заставить старика Файрена возжелать переговоров. И он немедленно запел, намеренно игнорируя клубы дыма, поднимающиеся от его кожаного пояса возле пряжки.

В воздухе над головой Файрентеннимара завертелось кольцо магических клинков.

– Они зарубят! – предупредил Кэддерли и приказал клинкам опуститься ниже, так что они оказались в опасной близости к голове дракона.

Он надеялся пригнуть старика Файрена к земле, чтобы лишить чудовище выгодной позиции, которую давало тому физическое превосходство, надеялся, что демонстрация силы заставит змея понять, что решение продолжать борьбу может оказаться не самым мудрым.

– Пускай! – взвыл старик Файрен. Он захлопал крыльями, поднимая гигантскую голову еще выше и бесстрашно встречая заклятие.

Клинки зазвенели о чешую, посыпались искры. Крошечные хлопья чешуек полетели в стороны, и, к изумлению Кэддерли, в реве Файрентеннимара зазвучала радость.

Дракон яростно хлестнул хвостом по магическому барьеру, удар встряхнул каменные стены и сбил Кэддерли с ног. «Драконья погибель» устояла, но за прочность потолка Кэддерли не поручился бы. Человек осознал, насколько он на самом деле уязвим, каким жалким он должен казаться дракону, пережившему века и пировавшему на костях людей, бывших куда могущественнее молодого жреца.

Он защитился от испепеляющего дыхания, воздвиг барьер, который чудовище не сумело преодолеть (хотя он боялся, что ничто не держится вечно), но что может предпринять Кэддерли против, без сомнения, мощного набора заклинаний Файрентеннимара? Только теперь он понял, что было бы, если бы Файрентеннимар просто вывернул из стены глыбу поувесистей и швырнул в него!

Бронированная голова дракона моталась взад и вперед, бросая вызов заговоренным клинкам Кэддерли, насмехаясь над жалкими чарами. Изогнутые когти бороздили каменный пол пещеры, а гигантский хвост дробил валуны и раскалывал стены.

Кэддерли знал, что долго не протянет, и понимал, что из его арсенала ничто не способно хотя бы ранить монстра.

Существовала лишь одна возможность, и он боялся ее почти так же, как самого Файрентеннимара. Песнь Денира научила его тому, что к магической энергии мироздания можно получить доступ различными способами, и от этого зависит, какие именно заклятия отыщутся в магической сфере. Кэддерли, например, приближался к энергии Вселенной, воздвигая стену «драконьей погибели», иначе, чем когда он окружал себя сферой стихии огня, спасаясь от пламени Файрентеннимара.

Денир был богом искусства, поэзии и парящего духа, восхваляемый тысячами совершенных в его славу деяний. Песнь Денира звенела в небесах, пульсируя энергией этих созиданий, и жрец, настроенный на Песнь своего бога, мог найти доступ, отыскать особый способ и направить силы мироздания куда угодно.

Существовал, однако, сгиб, перпендикулярный гармонии мыслей Денира, где ни одна нота не звучала чисто и ни одно созвучие не текло плавно. Сфера хаоса, место неблагозвучия и непоследовательности, – вот туда-то молодой Кэддерли и должен отправиться.