Обходя сталагмиты, Дзирт пошел обратно, к телу Мазоя Ган'етта. У него действительно не было иного выхода, кроме как убить противника. Мазой сам определил ход битвы.
      Но, глядя на труп, Дзирт понимал, что это не может служить оправданием. Он убил другого дрова, отнял жизнь у представителя своего же народа. Выходит, он такой же заложник, каким был Закнафейн в течение многих лет, заложник какого-то круговорота жестокости, которому нет конца?
      – Больше никогда, – поклялся Дзирт перед мертвым телом, – больше никогда я не убью дровского эльфа.
      Он с отвращением отвернулся и, взглянув на мрачные молчаливые громады огромного города дровов, понял, что долго не продержится в Мензоберранзане, если хочет сдержать данное им обещание.
      Когда он шел назад по петляющим дорогам Мензоберранзана, тысячи мыслей роились в его голове. Он боролся с ними, не желая, чтобы они как-то повлияли на его состояние. Колонна Нарбондель сейчас светилась в полную силу. Начинался дровский день, в каждом уголке города заметно было оживление. Там, в мире наземных жителей, день, должно быть, самое безопасное время: убийцы предпочитают действовать в темноте. В Мензоберранзане же, в его вечной черноте, дневное время для темных эльфов оказывалось даже более опасным, чем ночное.
      Дзирт тщательно выбирал дорогу, стараясь обходить стороной грибные рощи самых знатных домов, в том числе Дома Ган'етт. Не встретив больше никаких противников, он вскоре добрался до спасительного крова Дома До'Урден и ринулся в ворота, ничего не объясняя удивленным воинам и оттолкнув стоявших под балконом стражников.
      Дом был непривычно тихим. А он-то считал, что все уже поднялись и готовятся к неминуемой схватке! Не задумываясь о причинах такой безмятежной тишины, он направился прямо в личные покои Закнафейна.
      У каменной двери учебного зала он задержался, вцепившись в дверную ручку.
      Что предложит он отцу? Уйти вдвоем? Он и Закнафейн на опасных дорогах Подземья, вступающие в бой, когда нужно, и бегущие от невыносимых законов дровов? Дзирту нравилась эта идея, но теперь, стоя у этой двери, он не был уверен, что сможет уговорить Зака следовать таким путем. Зак мог бы уйти уже давно, в любой момент в течение многих столетий своей жизни, но когда Дзирт спросил его, почему он не сделал этого, оружейник побледнел. Неужели они и в самом деле заложники той жизни, какую предлагает им Мать Мэлис и ее приспешники?
      Дзирт скорчил гримасу: какой смысл спорить с самим собой, когда в двух шагах от него находится Зак!
      Учебный зал был так же тих, как весь дом. Слишком тих. Правда, Дзирт и не ждал, что Зак будет здесь, но чего-то еще тут недоставало, помимо отца. Сам дух отца исчез.
      Дзирт понял, что что-то не так, и направился в личную комнату Зака, все ускоряя шаги, пока не побежал. Он ворвался без стука и не удивился, увидев, что кровать пуста.
      «Наверняка Мэлис послала его искать меня, – решил Дзирт. – Проклятие, сколько беспокойства я ему доставил!»
      Он повернул к выходу, но внезапно что-то приковало к себе его внимание: оружейный ремень Зака.
      Никогда, даже оставаясь под прикрытием Дома До'Урден, оружейник не покидал этой комнаты без своих мечей. «Твой лучший друг – твое оружие, – тысячи раз повторял он Дзирту. – Пусть оно всегда будет при тебе!»
      – Дом Ган'етт? – прошептал Дзирт, испугавшись, что вражеский Дом мог напасть ночью, пока он дрался с Альтоном и Мазоем.
      Однако все вокруг было безмятежно спокойно; к тому же воины у ворот наверняка знали бы, если бы случилось что-нибудь подобное.
      Дзирт поднял ремень и осмотрел его. Никаких следов крови, пряжка аккуратно расстегнута. Нет, это не враг сорвал ремень с пояса Зака. Нашейный кошелек оружейника также лежал нетронутым.
      – Но что же тогда? – вслух произнес Дзирт.
      Он положил ремень возле кровати, но кошелек надел на грудь, не зная, куда теперь направиться.
      Надо узнать об остальных членах семьи, решил он, еще не выйдя за порог.
      Возможно, тогда прояснится эта загадка с Заком.
      Страх, порожденный этой мыслью, рос по мере того, как Дзирт спускался по длинному, богато украшенному коридору в приемную залу собора. Неужели Мэлис или кто-то из них сделали что-нибудь плохое с Заком? Но из-за чего? Это предположение, сначала показавшееся Дзирту бессмысленным, с каждым шагом укреплялось, словно какое-то шестое чувство предостерегало его.
      Нигде никого не было видно.
      Изысканно украшенная дверь в приемную распахнулась неслышно, как по волшебству, как раз в тот момент, когда Дзирт поднял руку, чтобы постучать. Он сразу увидел верховную мать, уютно расположившуюся на троне в глубине комнаты; улыбка на ее лице приглашала войти.
      Беспокойство Дзирта не уменьшилось, когда он вошел. Вся семья была в сборе: Бриза, Вирна и Майя – по бокам своей матери, Риззен и Дайнин скромно стояли у левой стены. Вся семья. За исключением Зака.
      Мать Мэлис внимательно оглядела сына, заметив множество ран.
      – Я приказывала тебе не покидать дом, – сказала она сыну без какого-либо упрека. – Где ты пропадал?
      – Где Закнафейн? – в ответ спросил Дзирт.
      – Отвечай верховной матери! – завопила на него Бриза, моментально сорвав змеиный хлыст с пояса.
      Дзирт свирепо взглянул на нее, и она почувствовала ту же холодную дрожь, как раньше от взгляда Закнафейна.
      Все еще сохраняя спокойствие, Мэлис повторила:
      – Я велела тебе не уходить из дому. Почему ты ослушался?
      – Мне нужно было уладить кое-какие срочные дела. Я не хотел беспокоить тебя.
      – Нам грозит война, сын. Ты беспомощен один в городе. Дом До'Урден не может позволить себе потерять тебя теперь.
      – Мое дело требовало, чтобы я был один.
      – Оно закончено?
      – Да.
      – Тогда, я надеюсь, впредь ты не станешь нарушать мои приказы! – Слова ее звучали спокойно и ровно, но Дзирт почувствовал таившуюся в них угрозу. Теперь перейдем к другому, – продолжала Мэлис.
      – Где Закнафейн? – вновь рискнул спросить Дзирт.
      Бриза сквозь зубы пробормотала ругательство и опять сняла хлыст с пояса.
      Мать Мэлис предупреждающе протянула в ее направлении руку. Здесь нужен был такт, а не жестокость. Только так можно было заставить Дзирта понять всю ответственность момента. Возможность наказать его еще представится, когда Дом До'Урден достойно отразит нападение.
      – Ты должен думать не о том, что произошло с оружейником. Пока мы разговариваем, он трудится во благо Дома До'Урден. У него личное задание.
      Дзирт не поверил ни одному слову. Никогда Зак не ушел бы без своего оружия. Прозрение постепенно приходило к нему, но он не хотел верить.
      – Наша забота – Дом Ган'етт! – обратилась Мэлис ко всем собравшимся. Первые удары могут последовать уже сегодня!
      – Первые удары уже последовали, – вмешался Дзирт.
      Глаза окружающих обратились на его раны. Ему очень хотелось продолжить разговор о Заке, но он понимал, что этим навлечет только новые неприятности и на себя, и на Зака, если тот еще жив. Возможно, ему удастся понять что-нибудь из дальнейшей беседы.
      – Ты вступил с кем-нибудь в бой? – спросила Мэлис.
      – Вы знаете Безликого? – спросил в свою очередь Дзирт.
      – Это мастер Академии, – ответил Дайнин. – Из Магика. Мы часто имели с ним дело.
      – Он бывал нам полезен в прошлом, – сказала Мэлис. – Но больше, я полагаю, не будет. Это Ган'етт, Джелрус Ган'етт.
      – Нет, – возразил Дзирт. – Может, когда-то он и был им, но вообще-то его имя Альтон... Альтон Де Вир.
      – Вот и связующее звено! – воскликнул Дайнин во внезапном озарении. Джелрус должен был убить Альтона в ту ночь, когда пал Дом Де Вир!
      – Похоже, Альтон оказался сильнее! – удивилась Мэлис, но тут ей все стало ясно. – Мать СиНафай усыновила его и использовала в своих целях, – объяснила она семейству. И посмотрела на Дзирта:
      – Ты дрался с ним?
      – Он мертв, – ответил Дзирт. Мать Мэлис крякнула от удовольствия. Бриза, убирая за пояс хлыст, заметила:
      – Одним магом меньше!
      – Двумя, – поправил Дзирт без всякого хвастовства. Он отнюдь не гордился своими действиями. – Мазоя Ган'етта больше не существует.
      – Сын мой! – вскричала Мать Мэлис. – Ты обеспечил нам огромное преимущество в этой войне! – И она оглядела все семейство, заражая всех, за исключением Дзирта, своим энтузиазмом. – Возможно, теперь Дом Ган'етт и не рискнет напасть на нас, сознавая свою слабость. Но мы не позволим им уклониться от схватки! Мы сегодня же уничтожим их и станем Восьмым Домом Мензоберранзана!
      Горе врагам Дармон Н'а'шезбернона!
      И заключила, взволнованно указывая пальцем на каждого в отдельности:
      – Надо выступать немедленно, дети мои! Нельзя ждать, пока они нападут.
      Нужно перехватить инициативу! Альтона Де Вира больше не существует, а значит, не существует того, кто мог бы оправдать их нападение. Разумеется, правящему совету известны их намерения, и теперь, когда оба мага мертвы и момент для неожиданного нападения упущен, Мать СиНафай поспешит уклониться от войны!
      В то время как все разделили восторг Мэлис, Дзирт невольно опустил руку на кошелек Зака.
      – Где Зак? – требовательно спросил он еще раз, перекрывая хор голосов.
      Шум утих так же внезапно, как поднялся.
      – Тебя это не касается, сын мой, – сказала Мэлис, все еще стараясь быть тактичной, несмотря на упорство Дзирта. – Теперь ты – оружейник Дома До'Урден.
      Ллос простила твою дерзость, и за тобой больше не числится преступлений. Можешь начать заново делать карьеру, завоевывая славу!
      Слова ее пронзили Дзирта сильнее, чем могла бы пронзить собственная сабля.
      – Ты убила его, – громко прошептал он. Правда была слишком ужасна, чтобы остаться невысказанной.
      Лицо Матери Мэлис внезапно исказилось от гнева.
      – Это ты убил его! – крикнула она в ответ. – Это твоя дерзость потребовала принести жертву Паучьей Королеве!
      Язык Дзирта прилип к гортани. Мэлис продолжала, откинувшись в кресле:
      – А ты жив. Так же как девочка-эльф! Дайнин был не единственным в комнате, кто ахнул от изумления.
      – Да, нам известно о твоем обмане, – усмехнулась Мэлис. – И Паучьей Королеве с самого начала все было известно. Она потребовала искупления.
      – И ты принесла в жертву Закнафейна? – выдохнул Дзирт, с трудом выговаривая слова. – Ты отдала его этой проклятой Паучьей Королеве?
      – Я бы на твоем месте выбирала слова, говоря о Паучьей Королеве, предупреждающе сказала Мэлис. – Забудь Закнафейна. Тебя это не касается.
      Подумай о собственной жизни, мой храбрый сын. Перед тобой слава, тебе принадлежит почетный титул!
      В этот момент Дзирт как раз и думал о собственной жизни, о предложенном ему пути, который сулил жизнь, полную битв, жизнь, в которой он будет убивать дровов.
      – У тебя нет иного пути, – сказала Мэлис, заметив происходящую в нем внутреннюю борьбу. – Я предлагаю тебе жизнь. Взамен ты должен поступать так, как я требую, как поступал некогда Закнафейн.
      – Данное ему слово ты сдержала, – саркастически заметил Дзирт.
      – Сдержала! – заверила его Мэлис. – Закнафейн добровольно ступил на алтарь ради твоего спасения!
      Слова ее больно ужалили Дзирта, но лишь на мгновение. Нет, он не примет на себя вину за смерть Закнафейна! Он шел единственным возможным для себя путем: и на поверхности, сражаясь против эльфов, и здесь, в этом проклятом городе.
      – Я делаю тебе хорошее предложение, – сказала Мэлис. – Делаю его здесь, перед лицом всей семьи. Каждый из нас двоих выиграет от этого соглашения, не правда ли... оружейник?
      Он посмотрел в холодные глаза Мэлис, и на лице его появилась улыбка, которую Мэлис приняла за согласие.
      – Оружейник? – повторил Дзирт. – Не думаю.
      И вновь Мэлис не правильно истолковала его слова.
      – Я видела тебя в сражениях, – возразила она. – И теперь – два мага!
      Понимаешь ли ты, что это значит? Ты недооцениваешь себя!
      Дзирт готов был рассмеяться над иронией этих слов. Она думает, что он попадется в ту же ловушку, в которую некогда попался прежний оружейник и из которой никогда уже не смог выбраться.
      – Это ты недооцениваешь меня, Мэлис, – с угрожающим холодком сказал Дзирт.
      – Мать Мэлис! – напомнила Бриза, но замолчала, увидев, что никто не обращает на нее внимания, поскольку драма продолжала разворачиваться.
      – Ты просишь, чтобы я служил твоим дьявольским замыслам, – продолжал Дзирт.
      Он знал, что каждый из присутствующих нервно хватается за оружие или готовит заклинания, дожидаясь удобной минуты, чтобы снести голову богохульствующему глупцу, но это не трогало его. Детское воспоминание о боли, которую он вынес от порки хлыстом, наводило на мысль о грозящем теперь наказании. Пальцы Дзирта окали круглый предмет, придававший ему храбрости, хотя он продолжал бы в любом случае.
      – Все это ложь, как и наш... нет, твой народ тоже ложь!
      – Но твоя кожа так же темна, как моя, – напомнила Мэлис. – Ты – дров, хотя так и не понял, что это значит!
      – О, я хорошо знаю, что это значит!
      – Тогда поступай, как требуют правила!
      – Твои правила? Но это такая же проклятая ложь, такая же огромная ложь, как этот мерзкий паук, которого вы считаете божеством?
      – Дерзкий слизняк! – вскричала Бриза, замахиваясь хлыстом.
      Но первым ударил Дзирт. Он вынул из сумки Закнафейна маленький керамический шар.
      – Будьте вы все прокляты! – крикнул он, бросил шарик на каменный пол и закрыл глаза, когда камешек в шарике, зачарованный волшебным, излучающим свет двеомером, взорвался в комнате, ослепляя чувствительные глаза его родни. – И будь проклята Паучья Королева!
      Мэлис отшатнулась назад, трон вместе с ней со страшным шумом упал на каменный пол. Из всех углов комнаты неслись крики боли и ярости, когда ослепительный свет долетал до очередного ошеломленного дрова. Наконец Вирне удалось произнести противозаклинание, и в комнату вернулась привычная темнота.
      – Схватить его! – зарычала Мэлис, все еще пытаясь выбраться из-под тяжелого трона. – И казнить!
      Остальные еще не успели прийти в себя, чтобы подчиниться приказу, а Дзирт уже выбежал из дома.
 

* * *

      Молчаливые ветры принесли призыв на Астральный Уровень. Пантера вскочила на ноги, не обращая внимания на боль, и прислушалась к этому голосу, к этому ласковому, спокойному голосу.
      И пантера изо всех сил помчалась на зов нового хозяина.
      Вскоре после этого Дзирт выполз из узкого туннеля (Гвенвивар шла рядом) и пересек двор Академии, чтобы в последний раз взглянуть сверху на Мензоберранзан.
      – Что это за место, – тихо спросил он пантеру, – которое я называю своим домом? Это мой народ по коже и по крови, но я не родня ему. Он для меня потерян навсегда. – Интересно, сколько еще таких же, как я? – прошептал Дзирт, бросая последний взгляд на город. – Таких же обреченных душ, какою был Закнафейн, бедный Зак. Я поступаю так ради него, Гвенвивар. Я делаю то, чего он не смог сделать. Его жизнь – темный свиток, выгравированный дорогой ценой, которую он заплатил за гнусные обещания Матери Мэлис, – это его жизнь стала уроком для меня.
      – Прощай, Зак! – крикнул он, и в голосе его прозвучал вызов. – Отец мой, верь, как верю я, что, когда мы встретимся в другой, будущей жизни, это будет не то адское существование, на которое обречена наша родня!
      Дзирт повел пантеру обратно в туннель, ведущий в неукрощенное Подземье.
      Наблюдая за ее легким бегом, Дзирт подумал, как ему повезло, что нашел близкого по духу спутника, настоящего друга. Жизнь будет нелегкой для него и Гвенвивар за пределами охраняемых границ Мензоберранзана. Они будут беззащитны и одиноки, – и все же, думал Дзирт, им будет лучше, чем в злобном окружении дровов.
      Вслед за Гвенвивар Дзирт вошел в туннель, оставив Мензоберранзан позади.