Глава 2

Падение дома Де Вир

Дайнин с удовлетворением отметил, что все бродившие без цели страшилы, да и представители других рас, живущих в Мензоберранзане, включая дровов, теперь торопились убраться с его пути. На этот раз второй сын Дома До'Урден был не один. За ним тесными колоннами следовали почти шестьдесят воинов. За ними в таком же порядке, но только с меньшим энтузиазмом от предстоящего приключения, шли сто вооруженных рабов низших рас – гоблины, орки и страшилы.

Сомнений быть не могло: дровский Дом вышел на тропу войны. Такое случалось в Мензоберранзане не каждый день, но и неожиданным это событие нельзя было назвать. По крайней мере один раз в каждое десятилетие какой-нибудь Дом решал улучшить свое положение в городской иерархии, ликвидируя другой Дом. Это было рискованно, ибо всю аристократию Дома-жертвы следовало уничтожить быстро и без шума. Если хоть один уцелеет и обвинит преступника, напавший Дом будет искоренен безжалостной системой «правосудия» Мензоберранзана.

Однако если набег пройдет без сучка и задоринки, ничего не случится. Весь город, и даже правящий совет из восьми самых влиятельных верховных матерей, будет тайно рукоплескать напавшим за их храбрость и ум, и никто никогда не упомянет о происшествии.

Дайнин шел обходным путем, не желая прокладывать прямую дорогу между Домом До'Урден и Домом Де Вир. Спустя полчаса, второй раз за эту ночь, он подкрался к южному концу грибной рощи, к группе сталагмитов, поддерживающих дом Де Вир.

Воины быстро следовали за ним, готовя оружие и осматривая стоящее перед ними строение.

Движения рабов были медленнее. Многие посматривали по сторонам, прикидывая, куда бы убежать, ибо в глубине души знали, что обречены в этой битве. Но куда больше смерти их страшил гнев темных эльфов, поэтому они даже не пытались бежать. Да и куда они могли пойти, если каждый выход из Мензоберранзана запечатан дьявольской магией? Каждый из них был свидетелем жестоких наказаний, которым подвергались пойманные беглецы. По команде Дайнина они быстро заняли свои позиции вокруг изгороди из грибов.

Дайнин сунул руку в свой большой мешок, вынул нагретую металлическую пластину и трижды просигналил позади себя этой пластиной, поблескивающей в инфракрасном спектре, чтобы дать знак приближающимся бригадам Нальфейна и Риззена. Затем он, со своей обычной самонадеянностью, подбросил пластину в воздух, поймал ее и спрятал обратно в теплоизолирующий мешок. По сигналу воины Дайнина вложили заколдованные дротики в крошечные самострелы и прицелились.

Каждый пятый гриб был визгуном, но каждый дротик был снабжен волшебным двеомером, способным заглушить даже рев дракона. – ….Два …. три, – считал Дайнин, рукой отбивая такт, поскольку слова нельзя было услышать в пределах действия магической сферы тишины, окутывающей его отряды.

Он представил себе щелчок, с которым натянутая струна его маленького оружия выпустила дротик в ближайшего визгуна. Так поступили со всеми грибами-охранниками вокруг дома Де Вир. Первая линия обороны была подавлена тремя дюжинами заколдованных дротиков.

В центре Мензоберранзана собрались Мать Мэлис, ее дочери и четыре простые священнослужительницы Дома: их должно было быть восемь, чтобы образовать черный круг Ллос. Они окружили идол своего злобного божества – вырезанного из драгоценного камня паука с лицом дрова – и призвали Ллос помочь им в их деле.

Мэлис сидела во главе круга на стуле, специально приспособленном для родов. По бокам ее стояли Бриза и Вирна. Бриза сжимала кулаки.

Вся группа пела в унисон, объединяя свои силы в единое заклинание.

Мгновение спустя, когда Вирна, мысленно связанная с Дайнином, поняла, что первая атакующая группа заняла позицию, магический круг восьми Дома До'Урден послал первые волны ментальной энергии в дом соперника.

Мать Джинафе, ее две дочери и пять главных священнослужительниц Дома Де Вир находились в темной зале главного собора пятисталагмитового дома. Они собирались здесь для торжественной молитвы каждый вечер с тех пор, как Мать Джинафе узнала, что она впала в немилость у Ллос. Джинафе понимала, насколько уязвим ее Дом, пока она не найдет способа умилостивить Паучью Королеву. В Мензоберранзане было еще шестьдесят шесть Домов, и по меньшей мере двадцать из них могли осмелиться напасть на Дом Де Вир при таких неблагоприятных обстоятельствах. Восемь священниц встревоженно озирались по сторонам, подозревая, что этой ночью что-то должно случиться.

Джинафе первой почувствовала ледяной взрыв, смешивающий мысли и лишающий способности действовать. Запнувшись, она прервала молитву, в которой просила у Ллос милости. Остальные священницы Дома Де Вир нервно переглянулись, озадаченные столь нехарактерным для матери промахом. Они ждали объяснения.

– На нас напали, – еле слышно проговорила Джинафе, борясь с тупой болью в голове, растущей под напором атаки грозных священниц Дома До'Урден.

Второй сигнал Дайнина привел отряды рабов в движение. Двигаясь украдкой, они бесшумно достигли грибной изгороди и принялись рубить ее мечами с широкими клинками. Второй сын Дома До'Урден наблюдал и радовался тому, как легко оказалось пробраться во двор дома Де Вир.

– И это называется хорошо подготовленная охрана! – саркастически прошептал он, обращаясь к горгульям на высоких стенах.

Раньше статуи казались такой грозной охраной. А теперь они беспомощно наблюдали за происходящим.

Дайнин сознавал растущее нетерпение окружающих его воинов: они едва сдерживали желание броситься в битву. То и дело сверкала яркая вспышка, когда кто-нибудь из рабов наталкивался на караульный глиф, но второй сын и другие дровы только посмеивались. Низшие расы в армии Дома До'Урден были пушечным мясом. Единственное, для чего привели гоблиноидов в Дом Де Вир, – это чтобы сработали приготовленные смертельные ловушки и защитные устройства по периметру дома с целью очистить путь для эльфов-дровов – истинных воинов.

Теперь забор был сломан, а все секретные ловушки выведены из строя. Воины Дома Де Вир встретили ворвавшихся рабов в лоб. Дайнин едва успел поднять руку, дав команду наступать, как его шестьдесят нетерпеливых бойцов вскочили и бросились в атаку, угрожающе размахивая оружием, с искаженными в злобном оскале лицами.

Но, как по сигналу, они вдруг остановились, вспомнив последнюю задачу, поставленную перед ними. Каждый дров, знатный или простолюдин, обладал определенными магическими способностями. Вызвать шар темноты, как это сделал Дайнин при встрече со страшилами, было пустяковым делом даже для самых низших из темных эльфов. Воины подняли руки, и поверх грибного забора один за другим появились шестьдесят черных шаров, полностью закрывая внешнюю границу дома Де Вир.

Дом До'Урден был осторожен и предусмотрителен. Он знал, что не одна пара глаз следит за нападением. Свидетели не доставят больших неприятностей: они не смогут опознать атакующий Дом, да и не захотят этого делать. Но обычай и правила требовали определенных попыток соблюсти секретность – своего рода этикет ведения войн. В мгновение ока Дом Де Вир стал для всех в городе темным пятном на ландшафте Мензоберранзана.

Риззен подошел сзади к своему младшему сыну.

– Хорошая работа, – сказал он на сложном языке жестов, которым пользовались дровы. – Нальфейн зашел с тыла.

– Легкая победа, – просигналил в ответ заносчивый Дайнин, – если Мать Джинафе и ее священниц поставить в безвыходное положение.

– Доверься Матери Мэлис, – ответил Риззен. Он похлопал сына по плечу и последовал за своими отрядами сквозь брешь в грибном заборе.

Высоко над Домом Де Вир Закнафейн, удобно расположившийся в объятиях эфирного слуги Бризы, наблюдал за разворачивающейся внизу драмой. Зак имел большое преимущество: он мог видеть сквозь черные шары и слышать в пределах кольца магической тишины. Отряды Дайнина, первыми ворвавшиеся на территорию дома, встретили стойкое сопротивление, и их здорово потрепали.

Нальфейн и его бригада, наиболее опытные в колдовстве отряды Дома До'Урден, проникли сквозь забор позади комплекса. Удары молний и магические шары с кислотой обрушивались на двор дома Де Вир, равным образом уничтожая как пушечное мясо До'Урденов, так и оборону Де Виров.

В переднем дворе Риззен и Дайнин командовали самыми искусными воинами Дома До'Урден. Когда Зак увидел, что битва развернулась вовсю, он понял; что их Дом находится под покровительством Ллос, ибо удары воинов Дома До'Урден были более стремительны, чем удары противника, и более смертоносны. Через несколько минут сражение уже кипело внутри пяти колонн.

Зак размял свои застывшие пальцы, привел в действие эфирного слугу и ринулся вниз на своей крылатой воздушной постели. Не долетев несколько футов до террасы, тянувшейся вдоль верхних покоев центральной колонны, он прыгнул. И сразу же навстречу ему кинулись два стража, один из них – женщина.

Внезапно они в нерешительности остановились, пытаясь распознать истинную форму этого серого размытого пятна, – и это замешательство их погубило. Они никогда не слышали о Закнафейне До'Урдене. Они не знали, что смерть уже нависла над ними.

Хлыст Зака взвился, поймав горло женщины, в то время как меч, зажатый в другой руке, мастерски парировал и наносил удары, сбивая стража-мужчину с ног.

Зак покончил с обоими одним разом: взмахом руки он сбросил полузадушенную женщину с террасы, а мощным ударом ноги в лицо отправил мужчину на пол пещеры.

Зак ворвался внутрь – другой стражник поднялся ему навстречу…. но тут же и он упал к его ногам.

Зак проскользнул вдоль неровной стены сталагмитовой башни, его охлажденное тело совершенно сливалось с камнем. Воины Дома Де Вир в панике бегали вокруг, пытаясь организовать хоть какую-то оборону против захватчиков, которые уже заняли самый нижний уровень всех построек и полностью овладели двумя колоннами.

Зак не обращал на них внимания. Он отрешился от бряцания адамантитового оружия, выкрикиваемых команд, предсмертных криков и сосредоточился на единственном звуке, который должен был привести его к месту назначения, – на пении, доносившемся из глубин здания.

Он нашел пустой коридор, покрытый резными изображениями пауков и ведущий в центр колонны. Как и в Доме До'Урден, этот коридор заканчивался множеством двойных дверей, украшенных преимущественно теми же пауками.

– Это должно быть здесь, – тихо пробормотал Зак, накидывая на голову капюшон.

Из укрытия выскочил гигантский паук. Зак нырнул под его живот и вонзил в него меч, крутанув клинок так, чтобы он глубоко вошел в раздутое тело чудовища.

Из раны хлынули потоки липкой жидкости, и паук содрогнулся в агонии смерти.

– Да, – прошептал Зак, стирая с лица паучью кровь, – это должно быть здесь.

Он втащил мертвое чудовище обратно в его убежище и втиснулся рядом, надеясь, что никто не заметил короткой борьбы. По звону оружия Зак определил, что сражение почти достигло этого этажа. Казалось, Дом Де Вир наконец-то наладил оборону и твердо решил не отступать.

– Ну же, Мэлис, – прошептал Зак, надеясь, что Бриза, настроенная на его мысли, почувствует его нетерпение. – Только бы не опоздать!

А в священной зале Дома До'Урден Мэлис и ее подчиненные продолжали свой жестокий мысленный штурм священниц Дома Де Вир. Ллос услышала их молитвы, более громкие, чем молитвы их противниц, и укрепила заклятия Дома До'Урден в этом мысленном сражении. Они легко загнали своего врага в позицию защиты. Одна из младших жриц в магическом круге Де Виров была сражена силой внушения Бризы и теперь лежала мертвая на полу в нескольких дюймах от ног Матери Джинафе.

Но внезапно продвижение вперед воинов Дома До'Урден замедлилось и сражение как будто пошло на равных. Мать Мэлис не могла сконцентрироваться из-за родовых схваток, а без ее голоса заклинания черного круга ослабели.

Стоя возле матери, сильная Бриза так сжала ее руку, что кровь отлила от пальцев. В глазах окружающих похолодевшая рука словно пропала, выделяясь темным пятном на фоне разгоряченного тела рожающей женщины. Бриза, внимательно следившая за схватками, увидела белые волосы рожда ющегося ребенка и прикинула, сколько времени осталось до момента рождения. Способ преобразования родовой боли в наступательное заклинание никогда раньше не применяли, о нем говорилось разве что в легендах, но Бриза понимала, что время сейчас играет решающую роль.

Она прошептала на ухо матери слова смертоносного заклинания.

Мать Мэлис эхом повторила первые слова заклинания, превозмогая удушье и преобразуя ярость страданий в магическую силу.

– Аиннен довард ма брекен тол, – взывала Бриза.

– Аиннен довард…. м-а-а-а…. брекен тол! – рычала Мэлис, стараясь сконцентрироваться на заклинании и забыть про невыносимую боль. Из ее прокушенной губы потекла кровь.

Снова показалась головка младенца. Бриза задрожала, с трудом вспоминая завершающие слова заклинания. Она прошептала на ухо матери последнюю руну и замерла, в страхе ожидая, что будет дальше.

Мэлис набрала в грудь воздуха, собрала всю свою силу. Она чувствовала покалывание заклинания так же отчетливо, как и боль родов. Своим дочерям, стоящим вокруг божества и в недоумении глядящим на нее, она казалась красным пятном раскаленной ярости. Стекающий с нее пот светился так же ярко, как тепло, исходящее от кипящей воды.

– Абек…. – начала мать, чувствуя, что давление достигает критической точки. – Абек….

Она почувствовала жар, разрывающий ее тело, и вдруг – внезапное облегчение, когда выскользнула голова ребенка. Ее охватил экстаз родов.

– Абек ди'н'а'брег ДОВАРА! – выкрикнула Мэлис слова заклинания, вкладывая в них всю страсть заключительного взрыва магической силы, которая сбила с ног даже священниц ее Дома.

Двеомер, несомый на крыльях ярости и боли Матери Мэлис, с грохотом ворвался в собор Дома Де Вир, вдребезги разбил изваяние Ллос, превратил двойные двери в груды искореженного металла и бросил на пол Мать Джинафе и ее подчиненных, потерявших свою силу.

Зак удивленно покачал головой, когда мимо него пролетела дверь собора.

– Вот это удар, Мэлис!

Он хмыкнул и бросился по коридору в собор. Пользуясь инфразрением, он быстро огляделся и обнаружил семь живых обитателей темной залы в изорванных одеждах, старающихся подняться на ноги. Вновь подивившись невероятной силе Матери Мэлис, Зак закрыл лицо капюшоном.

Он ударил хлыстом по крошечному керамическому шарику под ногами. Шарик разбился, и из него вывалилась излучающая сияние дневного света дробина, которую Бриза заколдовала именно для таких случаев.

Для глаз, привыкших к черноте и настроенных на тепловые излучения, воздействие такой яркости было подобно ослепительной вспышке боли. Крики священниц, вырванные нестерпимой мукой, только помогали Заку в его тщательном обходе комнаты, И каждый раз, когда его клинок настигал тело дрова, он широко улыбался.

Внезапно он услышал первые слова заклинания и понял, что одна из Де Виров достаточно оправилась, чтобы представлять опасность. Оружейному мастеру не нужно было прицеливаться: одним ударом хлыста он вырвал язык изо рта Матери Джинафе.

Бриза положила новорожденного на спину паучьего идола и подняла церемониальный кинжал, на мгновение остановившись, чтобы полюбоваться этим ужасным орудием. Его рукоятка была выполнена в форме паука с восьмью ногами, имеющими зазубрины в виде волосков. Согнутые ноги служили лезвиями. Бриза занесла кинжал над грудью ребенка.

– Дай имя ребенку, – попросила она мать. – Паучья Королева не примет жертвы, пока ребенок не получит имени!

Мать Мэлис покачала головой, пытаясь сообразить, о чем говорит ее дочь.

Верховная мать вложила все свои силы в заклятие и рождение и еще не успела оправиться.

– Дай имя ребенку! – приказала Бриза, опасаясь рассердить проголодавшуюся богиню.

– Дело близится к концу, – сказал Дайнин своему брату, когда они встретились в нижнем зале одной из меньших колонн Дома Де Вир. – Риззен уже добрался до самого верха, и, кажется, Закнафейн тоже закончил свою черную работу.

– Две дюжины воинов Дома Де Вир уже перешли на нашу сторону, – ответил Нальфейн.

– Они предусмотрительны, – засмеялся Дайнин. – Для них что один Дом, что другой. В глазах простолюдинов ни один Дом не стоит того, чтобы за него умирать. Скоро наша задача будет выполнена.

– Так быстро, что никто и не заметил, – сказал Нальфейн. – Теперь Дом До'Урден, Дармон Н'а'шезбернон, стал Девятым Домом Мензоберранзана, а Де Вир отправился к демонам!

– Осторожно! – вдруг закричал Дайнин, в притворном ужасе глядя через плечо брата.

Нальфейн мгновенно отреагировал, крутанувшись назад, чтобы встретить надвигающуюся сзади опасность, но тем самым подставил спину другой опасности. В то мгновение, когда Нальфейн осознал обман, меч Дайнина уже пронзил его позвоночник. Дайнин положил голову на плечо брата и прижался щекой к его щеке, наблюдая, как красные искорки тепла уходят из его глаз.

– Так быстро, что никто и не заметил, – поддразнил Дайнин, повторив слова брата, и бросил безжизненное тело на пол. – Теперь Дайнин – старший сын Дома До'Урден, а Нальфейн отправился к демонам!

– Дзирт, – выдохнула Мать Мэлис. – Имя ребенка – Дзирт.

Бриза крепче сжала в руке кинжал и приступила к ритуалу.

– Королева Пауков, прими это дитя, – начала она и занесла кинжал для удара. – Мы отдаем тебе Дзирта До'Урдена в награду за нашу славную по….

– Подожди! – крикнула Майя, стоящая у стены комнаты. Ее мысленная связь с братом Нальфейном внезапно оборвалась. Это могло означать только одно. Нальфейн мертв, – объявила она. – Значит, в живых осталось лишь двое сыновей.

Вирна с любопытством взглянула на сестру. В тот момент, когда Майя почувствовала смерть Нальфейна, Вирна, мысленно связанная с Дайнином, ощутила сильный эмоциональный прилив. Бурную радость? Вирна поднесла свой тонкий пальчик к сжатым губам: неужели Дайнину удалось успешно совершить убийство?

Бриза все еще держала кинжал над грудью ребенка, желая отдать его Ллос.

– Мы обещали отдать Паучьей Королеве третьего сына, – напомнила Майя. – И мы его отдали.

– Но не как жертву, – возразила Бриза. Вирна растерянно пожала плечами.

– Если Ллос приняла Нальфейна, значит, он был принесен в жертву. Лишнее жертвоприношение может рассердить Паучью Королеву.

– Но не отдать то, что мы обещали, еще хуже, – настаивала Бриза.

– Тогда кончай дело, – сказала Майя. Бриза сжала в руке кинжал и снова начала ритуал.

– Остановись, – приказала Мать Мэлис, выпрямляясь в кресле. – Ллос удовлетворена: мы одержали победу. Приветствуйте вашего брата, нового члена Дома До'Урден.

– Приветствовать какого-то мужчину?! – с явным отвращением пробормотала Бриза, отходя от божества и от ребенка.

– В следующий раз мы не совершим ошибки, – фыркнула Мать Мэлис, подумав при этом: а будет ли следующий раз?

Она приближалась к концу своего пятого столетия, а темные эльфы, даже молодые, не отличались плодовитостью. Бриза родилась, когда Мэлис было сто лет, и с тех пор почти за четыреста лет Мэлис смогла родить только пятерых. Даже этот ребенок, Дзирт, стал для нее неожиданностью, и Мэлис уже не надеялась, что сможет зачать еще.

– Хватит думать об этом, – тихо прошептала обессиленная Мэлис. – Впереди предостаточно времени….

Она вновь откинулась в кресле и погрузилась в прерывистый, но порочно приятный сон, в котором власть ее все росла и росла.

Закнафейн шел по центральной колонне комплекса Де Вир, держа капюшон в руке; его хлыст и меч были удобно прикреплены к его поясу. Время от времени еще был слышен шум сражения, но все уже стихало. Дом До'Урден победил. Десятый Дом одержал верх над Четвертым Домом, и теперь оставалось только избавиться от улик и свидетелей. Несколько младших жриц ходили вокруг, ухаживая за ранеными Дома До'Урден и оживляя трупы тех, кому не в силах были помочь, чтобы тела могли покинуть место преступления и вернуться на территорию Дома До'Урден. Тела, которые еще можно использовать, будут воскрешены и начнут опять работать.

Зак отвернулся, не скрывая отвращения при виде священниц, ведущих за собой растущую шеренгу марширующих зомби Дома До'Урден.

Какой бы тошнотворной ни казалась эта процессия Закнафейну, следующая была еще хуже. Две священницы До'Урден вели группу воинов по зданию, отыскивая при помощи заклинаний выживших Де Виров. Одна остановилась в коридоре в нескольких шагах от Зака и закатила глаза, почувствовав излучение, вызванное заклинанием.

Она медленно вытянула перед собой пальцы, словно некий жуткий жезл.

– Туда! – указала она на панель у основания стены.

Воины, как голодные волки, бросились через потайную дверь. Внутри тайника прятались дети Дома Де Вир. Это были аристократы, не простолюдины, и их нельзя было оставлять в живых.

Зак ускорил шаг, чтобы не видеть этой сцены, но он ясно слышал беспомощные крики детей, пока жаждущие крови воины Дома До'Урден исполняли свою работу.

Неожиданно для себя Зак побежал. Он повернул за угол и чуть не столкнулся с Дайнином и Риззеном.

– Нальфейн мертв, – равнодушно объявил Риззен.

Зак подозрительно взглянул на младшего сына До'Урден.

– Я убил воина Де Виров, который сделал это, – заверил его Дайнин, даже не скрывая своей самоуверенной улыбки.

Заку было почти четыреста лет, и, конечно, он знал, на что способен его честолюбивый народ. Братья пришли на место сражения последними, между ними и противником стояло множество воинов Дома До'Урден. К тому времени, когда они могли столкнуться с дровом, не принадлежащим к их Дому, большинство выживших воинов Дома Де Вир присягнули на верность Дому До'Урден. Зак сомневался даже в том, что кто-то из братьев До'Урден видел схватку с воинами Де Виров хотя бы со стороны, не говоря уже о том, чтобы участвовать в ней лично.

– Воины уже наслышаны о резне в соборе, – сообщил Риззен оружейнику. – Ты действовал с обычным для тебя совершенством, как мы и ожидали.

Зак метнул на отца дома презрительный взгляд и продолжил путь через главный коридор дома, за пределы магической темноты и тишины, в темный рассвет Мензоберранзана. Риззен был нынешним партнером Матери Мэлис в длинной череде других любовников, и не больше. Когда он надоест Мэлис, она либо вернет его в ряды простых воинов, лишив имени До'Урден и всех соответствующих прав, либо вообще избавится от него. Заку не обязательно относиться к нему с уважением.

Зак миновал грибную изгородь, выбрал самую высокую и удобную для наблюдения точку, которую мог найти, и опустился на землю. Немного погодя он увидел, как армия Дома До'Урден, отец и сын, воины и священнослужительницы, а также медленно движущаяся шеренга из двух дюжин дровов-зомби направились к себе домой. Они потеряли в этом сражении почти всех своих рабов. Но все же их стало больше по сравнению с тем, сколько направлялось к Дому Де Вир чуть раньше этой ночью. Число рабов удвоилось за счет пленных, к тому же более пятидесяти воинов Де Вир, демонстрируя типичную дровскую преданность, добровольно присоединились к атакующим. Этих вероломных дровов священницы До'Урден подвергнут допросу с применением магии, чтобы быть уверенными в их искренности.

Зак знал, что все до одного выдержат испытание. Для эльфов-дровов главным было выжить, принципы для них ничего не значили. Войнам дадут новые имена и будут держать в пределах территории Дома До'Урден в течение нескольких месяцев, пока падение Дома Де Вир не станет старой забытой сказкой.

Зак не последовал за ними. Он прошел сквозь ряды грибных деревьев и нашел уединенную лощину, где рухнул прямо на ковер из мха и поднял взор к вечной темноте потолка пещеры – и вечной темноте своего существования.

Сейчас для него благоразумнее всего было бы молчать: он был захватчиком самой могущественной части огромного города. Он подумал о возможных свидетелях его слов, тех же темных эльфах, которые наблюдали падение Дома Де Вир и от всего сердца радовались спектаклю. После такой резни, свидетелем которой была сегодняшняя ночь, Зак не мог сдержать своих эмоций. Стенания вырвались из его груди как обращение к какому-то богу, находящемуся за пределами его существования.

– Что называю я моим миром? Какая черная змея сидит в моей душе? прошептал он в порыве яростного отречения. – При свете моя кожа черна; в темноте она становится белой от жара моего гнева, который я не могу подавить.

Если бы у меня хватило решимости уйти отсюда или из жизни либо выступить открыто против зла, царящего в этом мире, мире моих сородичей! Найти существование, которое не противоречит тому, во что я верю, и тому, что я искренне считаю истиной. Закнафейн До'Урден, так меня зовут, однако я не дров ни на словах, ни на деле. Хотел бы я, чтобы кто-нибудь объяснил мне, кто я такой. Пусть гнев этого мира обрушится на эти старые плечи, уже сожженные безнадежностью Мензоберранзана.

Не заботясь больше о последствиях, оружейный мастер поднялся на ноги и крикнул что было сил:

– Мензоберранзан, что за ад ты собой являешь? Мгновение спустя, так и не услышав ответа от притихшего города, Зак стряхнул со своих усталых мышц остатки магического холода, которым его пронизала Бриза. Он несколько успокоился, погладив хлыст, висящий на поясе, – инструмент, вырвавший язык изо рта верховной матери.

Глава 3

Глаза ребенка

Мазой, молодой ученик (не более чем уборщик на данном этапе его карьеры мага), облокотился на метлу и проводил взглядом Альтона Де Вира, прошедшего в верхнюю комнату шпиля. Мазой почти сочувствовал студенту, который должен был встретиться лицом к лицу с Безликим.

Однако наряду с сочувствием его охватило любопытство, потому что на стычку между Альтоном и безликим учителем стоило полюбоваться. И Мазой вновь принялся за уборку: подметая пол, он мог приблизиться к двери, не вызывая подозрений.

– Вы велели мне прийти, учитель, – повторил Альтон Де Вир, заслоняя рукой лицо и щурясь от ослепительного света трех горящих в комнате светильников. Он неловко отступил в тень, отбрасываемую дверью.