Глава двенадцатая

ГОТОВЫЕ К БОЮ

Целебная мазь Микки оказала свое воздействие, и на следующее утро, когда Гэри проснулся, боль ушла. И даже густая пелена влаги, повисшая в воздухе и окрашенная в серое непроницаемыми облаками, не вызвала какого-либо обострения. Только когда Гэри встал и потянулся, то испытал легкое тянущее болезненное чувство в рубцовой ткани да неприятными ощущениями сопровождалась процедура укрепления доспехов, проделанная Джено на пару с бароном Пвиллом.

Большую часть занятых одеванием минут Гэри провел, оглядывая копье, которое лежало на травянистом поле и по-прежнему не подавало никаких (телепатических) признаков жизни. Ментальный контакт отсутствовал, по крайней мере Гэри со времени своего пробуждения не мог его сознательно зарегистрировать. В целом у него создалось впечатление, что копье предавалось печальным размышлениям. Ему также показалось, что копье недовольно тем фактом, что Гэри облачается в дополнявшие копье доспехи. Он всерьез опасался, что придется, пожалуй, поискать себе другое оружие.

Еще больше беспокоило Гэри поведение Кэлси, также окрестившего его трусом. Тот обдавал его пресловутым ледяным холодом. Пока прилаживали доспехи, Кэлси несколько раз посматривал в сторону молодого человека. При этом их взгляды скрещивались лишь на мгновение, а в следующую секунду золотистые глаза эльфа суживались, и он резко отводил взгляд в сторону.

Однако на этот раз и сам Гэри, нельзя сказать, что приходил от Кэлси в восторг. Перед его внутренним взором вновь и вновь вставала картина: помещение «Дремлющей феи», а в нем спотыкающийся человек с вонзившейся ему в спину эльфийской стрелой. Гэри понимал необходимость борьбы, осознавал, какие мрачные последствия повлекло бы за собой поражение. Но он считал, что тех же результатов можно было бы добиться, ранив человека в ногу или, скажем, в плечо. Гэри прекрасно знал, каким удивительно метким стрелком был Кэлси. И если стрела попала в сердце человека, значит, Кэлси целился именно туда.

А затем доспехи были уже на нем. Гэри принялся поводить руками, поворачиваться туда и сюда, чтобы доспехи получше «уселись» на нем. Кэлси как раз проходил мимо, направляясь к лошадям, и бросил в сторону Гэри разгневанный и не сулящий ничего хорошего взор.

— Какая необходимость у тебя была убивать его? — в ответ на этот взгляд взорвался Гэри, хватаясь за первое попавшееся обвинение, которое можно было бы обрушить на осуждающего его эльфа.

— О чем ты? — тоном искреннего непонимания переспросил Кэлси.

— Я говорю о том человеке в гостинице, — не отступал Гэри, намеренно игнорируя надменную позу эльфа и заинтересованные взгляды остальных. — Ты выпустил стрелу, чтобы убить.

— Наверное, самое время было положить конец дискуссии, — саркастически заявил Кэлси, подходя и становясь прямо перед Гэри.

— Тебе не обязательно было убивать его, — сурово ответил тот.

— Они напали на нас, — подчеркивая «они», напомнил ему Кэлси. Затем насмешливо фыркнул и отвернулся, словно показывая, что не считает разговор достойным продолжения.

— Я не трус! — в спину ему зарычал Гэри. Следующее его движение было неосознанным, под влиянием порыва он что было силы, вложив весь свой гнев, толкнул эльфа вперед.

Кэлси стремглав пролетел несколько футов. Он был достаточно проворен, чтобы развернуться плечом вперед, и достаточно благоразумен, чтобы не бороться против приданного его телу импульса. Перекатившись через голову, он вскочил на ноги, одновременно развернувшись на сто восемьдесят градусов, и оказался лицом к лицу с Гэри. Молниеносным движением выхватив из ножен меч, он в выпаде бросился на Гэри.

Гэри едва успел отступить, напоминая себе, что Кэлси не убьет его. Он инстинктивно сделал блок, схватив меч рукой, когда тот блеснул в нескольких дюймах от его шеи. Несколько долгих мгновений оба не мигая смотрели друг на друга. Гэри почувствовал пульсирующую боль в руке, подумал, что, вероятно, из-под лезвия течет кровь, но не ослабил хватки, а зарычал и отвел оружие дальше от себя.

— Я не трус, — еще раз сказал он.

— Так, может, ты дурак? — насмешливо-угрожающе осведомился Кэлси, и Гэри услышал, как Микки с шумом втянул воздух и задержал дыхание.

Гэри не моргнул, не вильнул в сторону. Он просто сохранил свою позу и не отпускал оружия, пока одна за другой тянулись долгие секунды.

— Ты сбежал, — нарушил наконец молчание Кэлси.

— А разве не Кэлси возглавил бегство от Гелдиона в Дилнамарре? — притворно-скромно, словно передавая эльфу пальму первенства, отвечал Гэри.

— Я никого не вызывал на честный поединок! — огрызнулся эльф, молниеносным, почти неуловимым для глаза движением принимая меч на себя и вкладывая его в ножны.

— Плевать я хотел на твой вызов, — без колебаний отвечал Гэри. — Я должен был увести оттуда своих друзей. Их жизни значат для меня больше, чем ложные представления о чести. Называй меня трусом, если хочешь, Келсенэльэнельвиал… или как там тебя, тебе лучше знать.

На какое-то мгновение взгляд Кэлси смягчился. Однако эльф, казалось, осознал, что дал слабину, потому что, когда он отвернулся и направился к коню, его прежняя усмешка вернулась.

Только тут Гэри отдал себе отчет, что весь дрожит — от злости, не от страха.

— Я жду, юноша, — прозвучал у него в голове зов. Пожалуй, тон этого телепатического послания был окрашен некоторой неохотой, словно копье делало над собой усилие, но Гэри ощутил, что своими дерзкими словами он не только отразил вспышку ярости Кэлси, но и пробил, похоже, еще одну стену. Он подошел к копью и без церемоний схватил его. Затем, под неотступными взглядами удивленных друзей, ровным шагом направился к коню. Подсадив Микки, он начал было вдевать ногу в стремя, но белый скакун пугливо отпрянул в сторону. Гэри понял, что чуткое животное таким образом реагирует на эмоции Кэлси.

— Скажи глупой лошади, чтобы вела себя прилично, — потребовал Гэри у эльфа. Кэлси усмехнулся и ничего не ответил, но когда Гэри сделал следующий подход, конь уже не отпрянул.

По настойчивому требованию Джено они поехали спокойным шагом. Кэлси не особенно возражал против этого, поскольку хотел, прежде чем они достигнут Пальца Гиганта, как можно больше разузнать о планах Роберта. Компания шла в обход нависающих горных пиков Двергамала. Они медленно, но верно продвигались на юг, лишь иногда покидая защитную сень гор, чтобы подъехать к попадавшимся изредка крестьянским домишкам и получить, если возможно, какие-то сведения.

По большей части никто не произносил ни слова, каждый был захвачен собственным водоворотом тревог и размышлений. Джербил не знал даже, уцелел ли его родной Гондабугган. Пвилл чувствовал, что, скорее всего, нет, а на прекрасные черты Кэлси легла тень огромной ответственности. Джено беспрерывно оглядывался по сторонам, словно в любой момент ждал нападения дракона. И приглядевшись к дворфу повнимательнее, Гэри пришел к выводу, что настойчивое требование последнего ехать не торопясь объясняется вовсе не больной (якобы) поясницей.

Что касается самого Гэри Леджера, то уже сама чудовищность ситуации, в которой он оказался, невероятная опасность и связанное с ней напряжение, не идущее ни в какое сравнение с какими-либо прежними переживаниями в его мире, не оставляли в его голове места ни для чего другого. И опять же все это сопровождалось странным чувством спокойствия. Это чувство шло от глубинного осознания своей причастности к чему-то большему, чем он сам. Естественным следствием было то, что для Гэри уже в принципе было не важно, чем придется заплатить за эту причастность лично ему. В нем прочно укоренилось знание того, что есть нечто более важное, чем его собственные жизнь или смерть. Более важное, чем его собственные жизнь или смерть!

Невероятно, но факт: Гэри знал, что именно так он чувствует. Он задавался вопросом, многим ли людям в его мире знакомо это чувство. Молодой человек подумал о бушующей у него на родине войне, о фанатично преданных своей идее людях. Даже в своем изначально обреченном на провал единоборстве с возглавляемой Соединенными Штатами коалицией они стоят насмерть. Неужели они действительно так самоотверженны, до такой степени убеждены в своей правоте, что даже смерть их не страшит?

От этой мысли у Гэри мороз пошел по коже. Подобная фанатичность вызывала в нем страх. Но в то же время Гэри и завидовал этим людям — их жизненная цель была крупнее, чем его собственные привязанности, чем следующие пятьдесят-шестьдесят, или сколько еще там лет ему отпущено жить.

Но человек есть человек, и даже в самые напряженные моменты жизни, когда грозящая опасность превышает, казалось бы, его силы, он все равно улыбается. Сквозь темные тучи неминуемо прорезается луч света, потому и у Гэри на душе прояснело, он улыбнулся и окинул взглядом своих спутников. Вот Джербил восседает в низком кресле, без видимого напряжения накручивая педали своего удивительного квадрицикла. Гэри ощутил прилив симпатии к гному. Он от всей души желал, чтобы страхи Джербила по поводу его родного города не оправдались. Вот Джено опять что-то высматривает вокруг себя — не иначе, опять что-то замышляет. Гэри сочувствовал и Кэлси, с его благородством и гордостью. Именно эти его качества, даже безо всякого желания с его стороны, послужили причиной такого тяжелого и мучительного раздора.

Взгляд Гэри надолго задержался на Микки. Лепрекон сидел прямо перед ним, удобно облокотясь о высоко поднятую шею коня и сжимая зубами свою неизменную, хоть сейчас и не зажженную трубку. Гэри и прежде приходилось видеть в серых глазах Микки это отстраненное выражение, в котором слились печаль и страстная тоска.

— О чем ты думаешь? — в конце концов спросил он.

— О давно минувших днях, — тихо ответил Микки. — Тогда все добрые народы были едины. Может быть, в сегодняшнем мире не хватает настоящего, явного зла, парень.

Гэри счел это замечание странным, в особенности принимая во внимание компанию, к которой нынче примкнул Микки: два человека, эльф, дворф и гном — все едут бок о бок, стремясь к общей цели.

— Похоже, что сейчас они опять объединились, — заметил Гэри.

Микки лишь пожал плечами и ничего не ответил.

— Зачем ты перенес меня из моего мира сюда? — бухнул Гэри давно назревший у него вопрос, и в первый раз за все время разговора лепрекон посмотрел прямо на молодого человека. — Мне надо это знать, — объяснил Гэри.

Микки просиял широченной улыбкой.

— Мне нужно было подходящее тело, чтобы таскать повсюду эти доспехи, — с шутливой застенчивостью заметил лепрекон. — Не бросать же их было в кустах, а засовывать в мешок и волочить на плечах и вовсе не с руки!

— Нет, — серьезно и торжественно, не поддаваясь шутливому тону, произнес Гэри. — Здесь кроется нечто большее.

— Ну, ты уже раз сражался с драконом…

— И нечто большее, чем Роберт, — прервал его Гэри. — Я могу помочь бороться против дракона, но все же одного этого недостаточно, чтобы выдергивать меня из моего собственного мира.

— Ты не хочешь здесь находиться? — ровным голосом спросил Микки.

— Я этого не утверждал, — поспешил ответить Гэри, отказываясь позволить ловкому лепрекону увести разговор в сторону.

Микки издал глубокий вздох и сцепил руки на затылке, при этом сдвинув свой шотландский берет почти на самый нос, так что помпон навис над блестящими серыми глазами лепрекона. Он смотрел куда-то мимо Гэри — далеко, в пустое пространство. Гэри терпеливо ждал, понимая, что лепрекон хочет говорить серьезно и сейчас просто тщательно взвешивает каждое слово.

— Ты прав, дело действительно не только в драконе. — Он жестом сделал Гэри знак замедлить ход коня, чтобы между ними и остальными пролегло некоторое расстояние. — Ты в курсе, что еще во время твоего первого пребывания в Волшебноземье между Коннахтом и Дилнамаррой назревали очень нехорошие вещи.

Гэри кивнул, вспомнив о конфронтации между бароном Пвиллом и принцем Гелдионом, явные признаки которой наметились уже тогда, во время их с Кэлси первого похода за копьем. Гэри казалось, это было несколько лет назад, — и если смотреть на дело под его утлом зрения, то так оно и было!

— Во вражду теперь втянуты и Дилнамарра, и Бремар, — продолжал Микки. — А также Дрохит и добрая дюжина деревушек из тех, которые до сих пор не давались в загребущие лапы короля Киннемора.

— Киннемор — марионетка Керидвен, — заметил Гэри. До сих пор он не почерпнул из рассказа Микки ничего для себя нового.

Микки кивнул.

— Ну да, а теперь колдунья оказалась запертой на своем острове, в то время как Роберт летает на свободе. Такое положение вынуждает ее пускаться во все тяжкие, наплевав на всякую конспирацию. — Объясняя ситуацию, Микки подбирал выражения, которые, как он знал, Гэри сможет полностью понять. — Она открыла карты. Сначала пыталась добыть оружие, а когда не сумела этого сделать, стала охотиться за Пвиллом. И в дальнейшем она тоже не остановится ни перед чем. Это же относится и к жаждущему власти Роберту.

Гэри откинулся в седле. Разумеется, всего этого следовало ожидать, судя и по дошедшим до него рассказам о разбойничьих налетах Роберта, и по действиям непреклонного принца Гелдиона. Но когда Гэри услышал это из уст лепрекона, причем так ясно и недвусмысленно сформулированным, то почувствовал себя подавленным, выбитым из седла. Здесь шла схватка не на жизнь, а на смерть, схватка между Керидвен с ее марионеточным королем и драконом. И все обитатели Волшебноземья: люди, дворфы, гномы, тильвиттеги и даже лепреконы — оказались втянутыми в самую ее гущу.

— Потому-то Джено и идет с нами, — промолвил Микки, уловив ход мыслей Гэри. — И Джербил тоже, хотя малютка еще не полностью представляет себе картину. Ты приложил руку к завариванию этой каши, парень, и потому может статься, что некоторые вещи под силу будет сделать только тебе. И потому я решил, что будет вполне правильным и уместным вызвать тебя сюда, чтобы ты помог привести историю к хорошему концу.

Гэри не был уверен, что ему нравится направление, в котором данная конкретная история развивалась до сих пор. В общем, вектор задан довольно угрожающий — как для него лично, так и для всех обитателей Волшебноземья. Тем не менее он кивком выразил свою благодарность, поскольку действительно хотел (больше того, испытывал потребность) стать активным участником написания этой истории.

Облаченный в доспехи капитан, восседающий на своем также облаченном в доспехи коне, нетерпеливо ерзал в седле. Он со смешанными чувствами — раздражения и некоторой неловкости — смотрел на своего легко одетого слугу, на воздетой руке которого, словно на насесте, устроилась большая черная птица. С пронзительным карканьем, прорезавшим утренний воздух, ворон снялся с руки и, бешено хлопая крыльями, полетел прочь, рассекая воздух и быстро превращаясь в черное пятнышко на зловещем сером небосклоне.

— Что сказала чертова птица? — резко осведомился капитан. По всем признакам его не приводило в восторг общение со сверхъестественными силами и существами. В указах его собственного короля, которому он был предан всем сердцем, черным по белому писалось: всякая магия — бесовское порождение и как таковая объявляется вне закона. И вот пожалуйста, воинство Коннахта советуется с птицами!

— Нам не следует прямо направляться в Бремар, — сообщил капитану слуга. — Объявленный вне закона Пвилл и его шайка изменников, вместе с украденными артефактами, движутся сейчас на юг. Они идут вдоль горного хребта. Нам надо повернуть на восток и перекрыть им дорогу. Король Киннемор объявил, что изменники не должны перейти Крахги.

Крупный, с гордой осанкой капитан усмехнулся. Пвилл вне закона, подумал он. Что-то в этой фразе его не устраивало. Она шла вразрез с его представлением об этом человеке. Он, как и многие его солдаты, сначала служил в Дилнамарре, а уже потом перешел на сторону Коннахта. И никто ни разу не сталкивался с тем, чтобы барон Пвилл — при всей своей необузданности и любви к комфорту — хоть в чем-то проявил неблагородство.

Но он — скромный солдат, а Киннемор — король. А капитан был так воспитан, что уже одно это ставило Киннемора всего лишь на одну ступень ниже самого Бога.

— А что насчет принца Гелдиона? — осведомился капитан.

— Принц со своим отрядом движется сейчас к западу от разбойников. Мы соединимся с ним непосредственно на поле битвы.

Капитан кивнул и жестом приказал сержантам вновь привести отряды в движение. Он испытывал чисто суеверную неприязнь ко всяким контактам со сверхъестественными существами. Но с практической точки зрения сведения, передаваемые от ворона к ворону, оказывали неоценимую услугу его миссии и, следовательно, королю.

— Какие-то твои друзья? — спросил Джербил у Джено. Была середина дня, и компания сделала привал, чтобы подкрепиться и отдохнуть. Гном жестом указал в сторону предгорий. Там, за привязанными лошадьми и припаркованным квадрициклом, угадывалось движение. То были дворфы — явно воинственные на вид, они гуськом продвигались по узкой горной тропе, чуть ли не касаясь головами низко нависших серых облаков. Гэри и Пвилл повернулись одновременно с Джено, чтобы рассмотреть дворфов, и тут обратили внимание на притаившегося за камнем, лук наготове, Кэлси. Микки куда-то пропал, но Гэри достаточно хорошо знал лепрекона, чтобы быть уверенным — от его внимания передвижения дворфов уж точно не укрылись.

— Нам лучше подойти к ним, — сухо заметил Джено. — Прежде чем эльф ввяжется в драку. — Решительно вскочив на ноги, дворф стряхнул с одежды бисквитные крошки. Его внимание привлекла особенно большая и аппетитная, упавшая на землю. Он не мог позволить такому добру заваляться, а потому жадно подобрал ее и вместе с хорошей порцией грязи запихал себе в рот.

Гэри порядком заинтересовал тот факт, что у Джено, по всей видимости, появление дворфов никакого удивления не вызвало.

— Спрячь свой жалкий лук! — услышали друзья обращенное к Кэлси ворчание Джено. Семеня мимо эльфа, он пнул ногой камень, и тот покатился в сторону Кэлси. Он и дворфы обменялись приветственными сигналами, а затем колонна исчезла за гребнем.

После всего этого Кэлси, явно встревоженный, направился к своим. Следом за ним появился и Микки.

— Что случилось? — спросил лепрекон, взглянув в мечущие молнии глаза эльфа.

— Похоже, мы лишились помощи Джено, — отвечал Кэлси. — Если не хуже того.

Кэлси беспрерывно настороженно поглядывал вокруг себя, как делает видавший виды воин в ожидании атаки. Это заставило Гэри и исполненного страха Пвилла подумать, что он в любой момент ждет нападения со стороны дворфской шайки. Пвилл тут же зашарил глазами — еще более встревоженно, чем Кэлси.

— Дворфы нам не враги. — Микки говорил спокойно, стараясь логическими доводами воздействовать на Кэлси, а заодно и на взбудораженного Пвилла. — Ты в этом скоро убедишься, мой друг. Они нам друзья, и Джено ушел не потому, что хочет покинуть нас.

— Что тебе известно? — властно осведомился Кэлси.

Вместо ответа Микки кивком указал на гребень, из-за которого только что вновь показался Джено. Своей обычной слоновьей походкой дворф потопал в направлении лагеря. Успокоенный этим зрелищем, Кэлси согласно кивнул, а у Пвилла вырвался глубокий вздох облегчения. Гэри с любопытством посмотрел на этого человека, в очередной раз задаваясь вопросом, каким образом Пвилл ухитрился стать бароном.

— Они здесь в поисках дракона? — тоном ожившей надежды высказал предположение Кэлси.

— Дворфы слишком умны, чтобы таскаться по горам в поисках дракона, — проворчал дворф.

— Да, а как же ты? — не удержался Гэри. В логике Джено был явный прокол. Если уж на то пошло, разве Джено уже однажды не сопровождал их, во время путешествия в логово дракона?

— Закрой рот! — А какого еще ответа следовало ожидать? Что Гэри и сделал.

— Так зачем они здесь? — спросил Кэлси. И Гэри показалось, что эльф уже знает ответ, что он его знал с самого начала.

— Я узнал об этом еще в Бремаре, — ответил Джено. — Мне рассказали друзья в «Дремлющей фее».

— Узнал что? — вклинился в разговор Джербил. Он нервно поглаживал свою бороду, ярко-коричневую, почти апельсиновую, с белоснежными волнами. Никогда прежде его вид так явно не выдавал тревогу.

— О, это король Киннемор! — возопил сведущий в политике барон Пвилл. Воздевая руки, он принялся носиться кругами, исполняя какой-то диковинный траурный танец и крича, что все, пришел конец, они обречены. Джено мрачно кивнул.

— С юга-запада движется кавалерия, — подтвердил он. — Сообщения разнятся одно от другого, но по некоторым из них, численность войска достигает пятисот человек.

С точки зрения Гэри, появление войска было вполне закономерным. Молодой человек прекрасно знал, как страстно Керидвен, а следовательно, и король Коннахта жаждали наложить руки на доспехи и копье Кедрика Донигартена. Единственное, чего Гэри никак не мог взять в толк, — это какую роль тут играет народ Джено.

— А при чем тут все-таки дворфы? Они что, так сильно озабочены нашей судьбой? Или судьбой Пвилла? — добавил Гэри, указывая на барона.

— Они так мало озабочены судьбой короля — марионетки Керидвен, — колюче поправил его Джено.

Гэри взглянул на Микки, который лишь пожал плечами и кивнул. Если такой поворот событий и удивил его, то внешне он ничем этого не выдал. Сейчас Гэри Леджер лучше, чем когда-либо, понимал, зачем Микки повторно вызвал его в Волшебноземье. И даже несмотря на весь свой более сильный, чем когда-либо, страх, Гэри Леджер был благодарен лепрекону за это.

К лучшему это или к худшему, но он действительно, как сказал Микки, приложил руку к созданию нынешней ситуации. И сейчас чувствовал себя обязанным привести историю к ее логическому завершению. Что бы это ему ни сулило. Лучшее или худшее.

— Следует известить лорда Дункана Дрохита и Баденоха Бремарского, — рассудил Кэлси. — Судя по тому, что сюда движется такое мощное войско, наших врагов интересует не только поимка барона Пвилла и возвращение артефактов.

Барон Пвилл испустил еще один из своих с каждым разом становящихся все более утомительными стонов.

Джено мрачно кивнул Кэлси и указал на север, где в полуденном воздухе появилось и начало расти грозное облако пыли.

— Король пришел! — застенал Пвилл. — О горе…

— Заткни пасть! — рявкнул на него Джено.

— Это Баденох и Дрохит, — прищурившись и вглядевшись в облако, хладнокровно произнес Кэлси. — Они ведут с собой объединенное ополчение обоих городов.

— По-прежнему даже не треть того, что послал Коннахт, — мрачно ответил Джено. — К тому же ополченцы едут на рабочих лошадях и вооружены деревянными топорами и вилами для сена.

Гэри оглядел собственные доспехи, свое могучее оружие. Это помогло ему живо представить, с чем плохо вооруженные крестьяне вскоре столкнутся на поле битвы.

Барон Пвилл все стенал; по спине Гэри пошел ледяной холод.

Глава тринадцатая

ЗАТАИ ДЫХАНИЕ, ПАРЕНЬ

Компаньоны нагнали разношерстное ополчение Дрохита и Бремара несколько часов спустя на заканчивающемся возвышением краю поля. На запад и юг, докуда хватал глаз, расстилались покато спускающиеся книзу холмы. Несмотря на уверения Джено, основанные на сведениях, полученных им от своих сородичей-дворфов, Кэлси удерживал свой отряд вне кольца крестьян-воинов. Он по-прежнему не был уверен, где пролегает граница между союзниками и врагами. Дункан Дрохит и лорд Баденох, по всем сообщениям и судя по их предыдущим поступкам, были друзьями. Но в это опасное время, когда кругом царила полная неразбериха, а на карте стояло так много, не следовало пренебрегать никакими мерами предосторожности.

Часовые внутри лагеря тоже, казалось, разделяли эту неуверенность, поскольку осматривали всадников с некоторым беспокойством, крепко вцепившись в свои вилы и топоры. В конце концов с каменистых предгорий показался марширующий в боевом порядке отряд дворфов. Джено, Кэлси и Джербил пристроились к отряду и пошли в ногу с дворфами. Те должны были встретиться с военачальниками, а именно это друзья и хотели сделать.

— Если мы пойдем с ними, то все будет в порядке, — заверил Микки Гэри и барона Пвилла, участь которого была особенно неопределенна и жизнь висела на волоске. — Мы все хотим одного и того же — остановить дракона и положить конец бесчинствам Коннахта.

— Если Баденох и Дрохит не сочтут более безопасным передать меня в руки принца Гелдиона, — мрачно произнес барон Пвилл. Но в тоне, которым это было произнесено, прозвучал новый оттенок, которого прежде Гэри не замечал, — покорное приятие своей судьбы, обреченность.

— Они не передадут тебя в их руки, — твердо произнес Гэри, чтобы утешить встревоженного человека.

— Тебе следует больше верить в своих друзей, — поддержал его Микки. — Неужели ты забыл, сколько раз как Баденох, так и Дрохит поддерживали тебя — и именно в тех делах, которые касались управляемого колдуньей трона?

Пвилл согласно кивнул, но его круглое лицо сохранило мрачное выражение.

— Возможно, для всех будет лучше, если я просто добровольно сдамся принцу Гелдиону, когда он прибудет, — в порыве внезапной самоотверженности произнес барон.

— Лучше для всех? — сострил Микки. — Не думаю, чтобы это было намного лучше для тебя, если только ты не любитель пеньковых воротничков.

Пвилл лишь пожал плечами, но казалось, он лишь укрепился в своей решимости. У Гэри создалось впечатление, что в душе человека идет внутренняя борьба, борьба совести с трусостью. Барон набирался мужества, чтобы ради общего дела поступиться своими потребностями, даже собственным выживанием. И Гэри чувствовал, что эта мысль действительно может подтолкнуть барона к добровольной сдаче. Сердце у Гэри сжалось, когда он представил себе этого толстого странного человека, как он бежит навстречу кровожадному Гелдиону, навстречу своей гибели.

— Кроме того, — поспешил вставить Микки, ощутивший, по-видимому, то же самое, что и Гэри, — Гелдион на самом деле ищет вовсе не тебя.

Собеседники с любопытством подняли брови и воззрились на Микки.

— Его интересуют копье и доспехи? — спросил Гэри.