И Гера тоже. Ногам стало приятно, прохладно, а когда вышли на берег, в кедах забулькало. Не обращая внимания на это бульканье, двинулись дальше. Но Лидия Егоровна объявила:
- Стойте! Проверьте, не мешает ли что-нибудь. Может, плохо уложены вещи или надо подтянуть ремни. Приготовимся к большому переходу. Теперь зашагаем, как полагается: привалы через сорок минут.
Все засуетились, проверяя рюкзаки. У Геры был полный порядок, он просто посидел на рюкзаке.
- Вперед! - раздался голос Лидии Егоровны. Вперед. Сколько раз услышит такую команду Гера в пути! Сейчас и для него, и для всех ребят этот боевой туристский девиз прозвучал, как призыв начать настоящий поход. Чистый Ключ с его санаториями остался за спиной. Отряд двинулся между горами. Справа возвышалась скалистая стена. Слева, за высокими тополями, текла речка, а на другом ее берегу тоже высилась гора.
Дорога шла на подъем. Да и солнце уже отчаянно припекало. Гера взмок, в плечо врезалась лямка, костровые стойки оттягивали руку.
А скала справа вдруг отступила в сторону, открылось большое поле, и впереди на горизонте появились синие горы. Далеко, далеко. Кажется, шагай целый месяц и все равно до них не дойдешь. Отряд растянулся - передовые уже за поворотом дороги, Альбина с девочками где-то посередке, а Гера совсем сзади, около Семена. Попить, что ли?
Достигнув поворота, Гера увидел, что все столпились у столбика. С одной стороны дощечки на этом столбике была написана цифра «1», с другой «14».
- Не может быть! - заволновалась Муврикова, тряся своим «конским хвостом». - Шли-шли, и всего один километр. Неправильный указатель!
- Не верь километровым столбам! - улыбнулся Семен. Он стоял, не снимая рюкзака, а все, как и Гера, сейчас же скинули их на землю.
- Да-а, - протянул Швидько. - Туризм - лучший вид отдыха. «Идет пешком турист-ишак, а на плечах верхом рюкзак».
- Ишаки мы и есть, - согласилась Файка Абрикосова, растрепанная больше, чем обычно.
Гера воспользовался тем, что стоят, и присел, поправил вещи - банка сгущенки торчала ребром, он повернул ее и сунул руку в мешочек с сухарями. У каждого из дому взяты сухари. «Это наш НЗ», - сказала Лидия Егоровна. Но Гере захотелось погрызть сейчас.
- Дай мне, - сразу запросил Толстый Макс.
Гера не стал жадничать. Но тут раздалось:
- Вперед! - Лидия Егоровна уже шла.
Только не успели сделать и десяти шагов, сзади послышалось:
- Стойте!
- Что еще там? - Гера оглянулся.
- У Кулькова рюкзак оторвался, - сообщил кто-то.
Семен и Серега сидели на корточках перед геологическим рюкзаком на порыжевшей от солнца придорожной пыльной траве. Сразу вспомнилось, как ночью Кулек-Малек встревоженно хныкал и нашептывал: «Вот увидишь, увидишь, со мной что-нибудь еще будет!» И надо же - лучше других собирался и рюкзачок взял новенький, а вот не выдержал геологический.
- Готово, пошли, - скомандовал Семен.
И снова потянулась пустынная дорога - белая, горячая от зноя. Ребятам не встретилась ни одна машина. Ни одна их не обогнала.
Но вот впереди загрохотало - навстречу медленно полз грузовик с прицепом, доверху заваленный толстыми бревнами. Лесовоз протащился мимо ребят, отступивших на обочину, обдал их пылью и въедливым запахом отработанного газа.
Пока Гера ждал, когда лесовоз пройдет, костровые стойки совсем оттянули руки. Ох уж эти стойки! И вообще - вещи в руках. Был бы один рюкзак за спиной - еще полбеды. К нему привыкаешь: висит и висит. Но хуже нет, когда что-нибудь несешь. Болтается, стукает по коленкам.
Гера едва доплелся до первого привала.
Ребята уже лежали под деревьями. Только Швидько сидел, обхватив руками ноги, надвинув низко на брови твердую, как корзина, шляпу с черной лентой.
Абрикосова добиралась сзади с Семеном - он нес ее рюкзак.
Лидия Егоровна распорядилась выдать по нескольку кусков сахара.
- Для подкрепления духа! - сострил Толстый Макс. Гера быстро съел свой сахар, и захотелось пить. Во фляжке было пусто.
Отдохнувшие ребята повеселели. Посыпались шутки:
- Меняю кусок сахара на глоток холодной воды.
- Кто посеял фляжку?
- Если с водой, то я.
- Лидия Егоровна, а мы уже в горах? - допытывалась Гутя Коноплева.
- А что? Уже устала?
- Нет.
Гера промолчал. Зачем обманывать? Он устал. Да еще как! Прошли совсем ничего, и даже привал Лидия Егоровна сделала раньше, чем надо. А что же будет дальше?
- Вперед!
Ох! Гера с трудом взвалил на себя мешок.
- Сто-ой! Что там еще?
Опять у Кулькова! Опрокинул ведро, а в ведре - бидон с маслом. Масло от солнца растаяло и потекло. Девочки бросились обтирать ведро травой и тряпками. И все ругали Серегу на чем стоит свет - рюкзаки за плечами, а тут задержка. Да уж действительно - не везет Сереге! То одно, то другое. Будто заколдованный.
- Вперед, туристы!
А впереди - новый столбик. Но что это? «2»?
Нет, Муврикова права - тут какая-то путаница! Столбы врут. Идешь, идешь, а километры не прибавляются. Безусловно - столбы расставлены неправильно, слишком далеко друг от друга.
Гера принялся отсчитывать шаги: два шага - как раз метр. Теперь он сам проверит, сколько до следующего столба! Но девчонки запели песню про черного кота и сбили со счета. А следующего столба и не видать. Может, его вообще забыли поставить?
Дорога выпрямилась, повела по раскаленному бугру у подножия каменной стены, покрытой чахлым кустарником. Это уже и вправду какое-то сплошное мучение - жара, тени нет, воды нет и столбов тоже нет. Туризм, чтоб его!…
Но идут и идут ребята. О нем-то даже спорит Серега Кульков с Максимом Дроздиком. Еще хватает силы - рот открывать.
И вдруг - «ура!» Увидели очередной столбик, побежали к нему, бренча ведрами. Есть еще силы - бегать?… Неужели один Герка так безнадежно выдохся? Ему было уже ни до гор, ни до леса. Свирепое солнце жгло над головой. Под ногами на твердой белой земле острые камни. Да еще эти стойки в руках - будьте неладны! Уже синяки на коленях…
А что, если их оставить здесь? На время. До привала. А когда все будут отдыхать, Гера быстренько вернется сюда без рюкзака и налегке дотащит в два счета. Место приметное. Правильно! Не раздумывая долго, Гера бросил стойки в траву под куст. Сразу сделалось легко. И вроде даже прохладнее. Ноги сами зашагали быстрее, глаза снова стали замечать все вокруг - лес, горы, небо… И деревья, которые растут сбоку, где-то в пропасти - перед Герой только верхушками качают, будто приветствуют.
Скоро привал. Разлягутся ребята на траве, и вдруг Лидия Егоровна спросит: «А где же твои стойки, Гера?» «Да принесу сейчас», - ответит он. «Ты бросил их?» - удивится учительница. «Не бросил, а так… Тут недалеко». «Интересно, - скажет Альбина. - Это что-то новое в туристской практике - километр вперед, полкилометра назад». А Толстый Макс наверняка сострит: «Гусь изобрел оригинальный метод. Поделись опытом, хочу оставить свой рюкзачок». «А я ведро», - пискнет разлохмаченная Абрикосова. И все ребята будут смотреть насмешливыми глазами.
Нет, стоп, Гусельников!
- Ты что остановился? - Рядом Семен. Он опять несет два рюкзака - кроме своего, еще чей-то. - Что у тебя?
- Ничего, - сбрасывая свой мешок на землю, крикнул Гера. Он кинулся назад, к кусту, под которым оставил стойки. Схватил их и вернулся. Семен все еще стоял, ждал его.
Наверное, он обо всем догадался. Ну и ладно! Пусть рассказывает, как сплоховал Гусельников, пусть!
- А ну-ка! - Семен забрал у Геры стойки и, помолчав, сказал: - У спортсменов бывает такой момент - критическое дыхание. Бежишь и кажется - выдохся. Подмывает сойти с дорожки. А пересилил себя и смотришь: добрался до финиша. Так и у туристов - учти. Вообще-то дальше легче пойдет.
- Почему это легче? Горы-то выше.
- Горы выше, а идти легче. Втянемся.
- И я втянусь?
- А ты что? Хуже других, что ли?
Гера помолчал и потянулся за стойками к Семену.
- Давай их!
Семен посмотрел внимательно и ничего не сказал - отдал Гере стойки.
… Снова бьет солнце жгучими лучами в спину. Короткая тень падает на дорогу перед Герой. Он наступает на нее, а она уходит из-под ног. Не спеша, размеренно, твердо ступая, Гера идет и идет вперед.
Дорога сзади уползает белой змеей за поворот, горы уже сомкнулись сплошным кольцом. Впереди же синеют, как прежде. И хорошо видно теперь, как далеко продвинулся отряд, проник в глубь Кавказских гор по склону пышнозеленой долины, все ближе к неведомому Хазаровскому перевалу, за которым Черное море!
Эх, в море бы сейчас - прохладиться!
А вот и столб. Но почему на нем цифра «5»? А когда же был четвертый? Неужели не заметили?
- Ура! Дошли! - закричал Максим Дроздик.
В долине, среди зелени полей и садов, были раскиданы маленькие домики.
- Это Великолепное, - сказала Лидия Егоровна.
- Километра три еще будет, - уточнил Семен.
- Что нам три километра? - храбро сказал Кулек-Малек.
И Гера подтвердил:
- Вперед и только вперед!
А ВСЕ-ТАКИ ВЕЛИКОЕ ДЕЛО - ТРАНСПОРТ
Пыля и гудя, ребят нагнала машина.
- Лидия Егоровна, - встрепенулась Файка. - Поехали, а?
- Да ты что? - запротестовал Кулек-Малек. - Ты туристка или пассажирка?
Грузовик прокатил мимо. Но глядя, как он быстро удаляется вместе с хвостом желтой пыли, которую ветер отбрасывал в сторону на каменистую кручу, Гера опять ощутил страшную усталость. И когда сзади снова зарокотал мотор и подкатил, громыхая, еще один порожний грузовик, Гера поднял руку. Он сделал это, даже не подумав. Грузовик заскрежетал тормозами и остановился.
Семен вскочил на подножку. Гера услышал одну фразу: «Двух или трех, очень устали». Водитель, молодой парень, лицо которого лоснилось от жары, будто смазанное жиром, открыл дверцу:
- Сади всех!
- Сюда! - завопила Файка-модница и - откуда у нее силы взялись! - первая полезла в кузов.
И все, кто был поблизости, стали взбираться. Посыпались рюкзаки. Муврикова начала умолять шофера:
- Заберем и тех, что вперед ушли, заберем, да? - Впереди была группа с вожатой и Лидией Егоровной.
Их догнали и тоже взяли. Лидия Егоровна села в кабину.
Ветер ударил в лица, затеребил волосы, панамы, красные галстуки. Кулек-Малек нацепил галстук на палку и поднял над мчащейся машиной, над головами ребят, будто отрядный вымпел. А мимо неслись деревья, дорога, горы, весь зеленый мир вокруг. Стремительно надвигалось Великолепное, замелькали аккуратные домики. Но дорога сделала крутой поворот. Великолепное осталось сзади. «Почему? Куда едем?» - послышались голоса. Кулек-Малек догадался:
- Прямо до Красногорийского.
Да, Лидия Егоровна решила ехать до Красногорийского.
Пусть туристская совесть никого не гложет: ребята молодцы, для начала похода они отлично прошли семь километров, первые, самые трудные туристские километры. А топать по дороге неинтересно. Впереди же у них настоящие тропы и длинный путь, на котором расстояние между Великолепным и Красногорийским -только крохотный кусочек. Так Лидия Егоровна объяснила потом свое решение. Никто не возражал. Все были рады. И правда - что значат какие-то пять километров, если впереди шестьдесят! Там уже не поймаешь машину.
Так что - ура! Даешь и да здравствует современная техника!
Не успели и песню спеть, как въехали в Красногорийское. Вот что значит транспорт!
Домики в зелени, длинные огороды, малолюдные улочки - чистеньким, тихим и сонным в этот июньский знойный полдень предстало перед ребятами Красногорийское. Водитель остановил машину. Его поблагодарили, выгрузились, распрощались. Он покатил дальше. А ребята стояли около рюкзаков, сваленных прямо у дороги. И первое, что увидели, - была гора. Она возвышалась крутобоким зеленым горбом, закрывая полнеба. Домики, будто сбежавшись к ее подножию, укрывались под деревьями. Герке стало казаться, что гора сама распласталась перед ними и прикрыла всех, кто здесь поселился, зеленым плащом своим ласково оберегая. Хорошо жить в такой красоте!
- А где школа, Лидия Егоровна? А когда в музей пойдем? А если прямо сейчас?
До чего же нетерпеливые краеведы Муврикова, Файка и Серега Кульков. Учительнице пришлось умерять их пыл:
- Сначала разбить лагерь надо, на ночлег устроиться.
- А потом пойдем, да? И в классе, где сидел Гузан будем, да?
Ох, сколько же разговоров об этом.
Но Гера от них - в стороне.
У него тут интерес свой… Особый.
НОВЫЕ СВЕДЕНИЯ
Лагерь разбили за рекой, на поляне, окруженной ясенями. Палатки поставили в ряд. Гера попал в палатку с Серегой Кульковым и двумя Максами.
Только не так просто, оказывается, натянуть туристскую палатку! Кулек-Малек строго покрикивал на своих помощников, а в конце концов и сам запутался. Помог Семен. Он уже поставил палатку девочкам. Под его руководством сделали все, что надо - крыша натянулась гладкая, как киноэкран.
- Живите! - хлопнул по ней рукой Семен и пошел к следующей четверке туристов.
Гера забрался в зеленоватую сумрачность палатки и улегся на прохладное брезентовое дно. Он захватил местечко рядом с Кульком-Мальком. Балуясь, они помяли друг друга, но тут же выскочили наружу - прохлаждаться некогда: у туристов на стоянке всегда уйма дел. И уже доносился голос Альбины:
- Ребята, за дровами, быстрее!
А Лидия Егоровна объявила:
- Пока будет готовиться обед, несколько человек с Семеном сходят в поселок за продуктами.
- И я пойду, и я! - обрадованно закричал Гера.
- Хорошо, и ты. Зачем же кричать? - удивилась учительница.
Кричать, конечно, было ни к чему. Но ведь она не знала, как Гере надо попасть в поселок! Чтобы осуществить намеченный план, он должен получить новые сведения. А без разведки их разве добудешь?
Только Семен возразил:
- Нет, Гусельников должен подготовить место для костра - он же костровой.
- Да я потом, - сказал Гера. - Успею.
- Когда же успеешь? - вмешалась и Альбина. - Обед уже варить надо.
И пришлось Гере расчищать место для костра. А это тоже не просто. Земля сухая, твердая, железный штырь не входит, звенит и пружинит. У Геры даже руки заболели, а штырь не укреплялся, вешать на него железное коромысло с ведрами было опасно. Кое-как сделал. И все время волновался: уйдет Семен с ребятами за продуктами! А они бы уже давно ушли, да спасло Герку непредвиденное: пропал главный хозяйственник - Толстый Макс. Ребята, которые собирали дрова, сказали, что он был с ними. Стали аукать. Швидько нигде не было. Лидия Егоровна забеспокоилась. Вдруг Дроздик закричал: «Да вот он!» Все сбежались и увидели: Толстый: Макс сидит на дереве, смотрит, как суетятся ребята, и ухмыляется.
- Сойди сейчас же, - сказала Лидия Егоровна. Он слез, что-то жуя. Карманы у него были набиты дикими яблочками - кислицей.
- Ты слышал, как тебя искали? - спросила Лидия Егоровна.
Швидько хихикнул:
- Так я же здесь был, никуда не делся.
- Он еще издевается! - возмутилась Альбина. - Хозяйственник называется.
- Иди к костру, Максим, - сказала учительница.
- А у костра костровой, - сказал Швидько.
Он еще спорил! Да хотел опять схитрить: Герку оставить, а сам - в поселок. Только ничего из этого не вышло - пришлось отойти к костру.
А Гера все-таки пошел с Семеном и ребятами в поселок. И тут ему сразу повезло. Пока покупали в магазинчике продукты, Гера вышел на крыльцо и увидел Гутю - она тоже с ними пошла за молоком, в руках у нее было пустое ведро. А рядом с Гутей стояла какая-то девчушка, лет десяти, белобрысая, в светлом платье, босая. Девчушка тыкала пальцем в невзрачное растение с острыми листьями и что-то объясняла Гуте. Гера прислушался.
- Это называется колючка, - говорила белобрысая. - После дождя сюда, в ямочки, наливается вода. Как постоит три дня, можно голову мыть. Волосы лучше растут. Я всегда мою.
Гера фыркнул: моет, а у самой не растут - короткие, как перья. Девчонка услышала фырканье, замолчала, насупилась. Гутя сказала:
- Что ты фыркаешь? Она про разные растения иного знает, вот я у нее и спрашиваю.
«Может, она и про то знает, что мне нужно?» - подумал Гера. И спросил у девчонки:
- А партизаны у вас есть?
- Конечно, - ответила белобрысая. - Тебе каких?
- Как «каких»? - не понял Гера.
- Ну, с Отечественной или с гражданской?
- Мне с гражданской, - ответил Гера и посмотрел на Гутю. А Гутя посмотрела на него. И кивнула - вроде поняла, зачем ему это нужно.
- С гражданской у нас один дедушка Кондрат остался, - ответила девчонка. - С Отечественной много, а дедушка еще с гражданской. Он у нас в школе выступал, рядом живет. Хочешь отведу?
Гера опять посмотрел на Гутю. Она опять вроде одобрила - кивнула.
Дедушку Кондрата - сухонького, лысого старика - застали во дворе. Он сидел на табурете, подложив на колени, тряпицу, и перебирал семена, круглые, как горошины.
- Здравствуйте, дедушка, - сказала белобрысая. - Вот городские пионеры-туристы. Хотят поговорить с вами.
Дед смахнул семена в руку. Гера заметил: жилистая рука у деда - черная, а со стороны ладошки совсем белая. Будто с одной стороны загорела. Глядя подслеповатыми глазами, дед пожевал впалым ртом и проворчал:
- Говорить, говорить… Не наговорились еще.
- Вы партизан? - спросил Гера.
- Было, - кивнул дед.
- Расскажите, как вы беляка связали, - напомнила белобрысая.
Дед опять кивнул:
- И это было. Связали, в штаб приволокли.
- А как вокзал брали? Глаза старика оживились.
- Удачный налет был. Врасплох захватили. На вокзале народ, а мы в караульное. Понька Рудой: «Не шевелись!» Беляки и опешили. Стали мы оружие выносить. Их начальник бросился, а Понька выстрелил. Караульный свалился, публика в панику. Мы трофей на себя и восвояси. Казаки с криком трусят: «Зеленые, зеленые». А мы в горы.
- А расскажите, дедушка… - не унималась белобрысая. Она, должно быть, наизусть знала все дедовы воспоминания и рассказы. Но Геру интересовало совсем другое.
И он спросил:
- А Степана Бондаря вы знали?
- Кого? - напряг слух дед Кондрат.
- Степана Бондаря.
- Бондарев? Знаю, знаю.
- Да не Бондарев, а Бондарь! Степан Бондарь. Дед подумал, опять пожевал губами.
- Был такой, был, - закивал он.
- Видели вы его?
- Да нет, видать не видал. Его все знали, да мало кто видел.
- Почему это?
- Хоронился, должно. Бондарь-то… Засекреченный был. Но он все знал.
- Знал, где спрятано, да?
- Что спрятано?
- Ну, знал, где спрятано, - повторил Гера.
- Не пойму, про что толкуешь. Бондарь, он про то знал, когда нашим отрядам в бой. Как новый приказ по отряду, так знай - Бондарь привез.
- Откуда привез?
- Из центра, должно. У нас центр-то в Левой щели был.
- А где эта Левая щель?
- Туда - за горами.
- В Новоматвеевке?
- Да нет, подале будет. А Бондарь в Новоматвеевке бывал, это уж точно.
- Пошли, - шепнула белобрысая. - Устал дедушка. Потом договорите.
Гера вышел на улицу, все время оглядываясь на старика. То, что он услышал, было поразительно: Степан Бондарь бывал везде, в Алюке, Новоматвеевке и Левой щели. Привозил приказы, все о нем слышали, но мало кто видел. Значит, не простой он партизан?
Так кто же он?…
НОВЫЕ ОСЛОЖНЕНИЯ
-Где вы пропали? - Семен стоял на крыльце магазина, у его ног лежали наполненные продуктами рюкзаки.
Вокруг толпились ребята. Не только свои, но и местные мальчишки и девчонки в выцветших рубашках и платьицах. Тоже, как на подбор, белобрысые. Все оживленно разговаривали. Видно, уже перезнакомились друг с другом.
Говорливостью отличался бойкий худощавый паренек, до того черный от загара, что Гера подумал: «Ну и негр!» Когда Гера с Гутей подошли, он выступил вперед и важно представился, протянув руку:
- Василий Топчиев.
Муврикова улыбалась. Наверное, так важно-солидно Василий Топчиев знакомился со всеми.
- А мы уже все сделали, - похвалился Дроздик. Оказывается, они не только купили продукты, но и узнали, где школа и где живет директор Олег Захарович, сходили к нему и договорились, что после обеда всем отрядом придут в гости, в школьный музей.
- А ты, - начал стыдить Гутю Кулек-Малек, - даже молока еще не нашла! Разведчица.
- Что напал, найдем еще. Не таскаться же с полным ведром по всему поселку, - заступился Гера.
- Верно, - согласился Семен. - Сейчас купим.
Молока купили и все двинулись по направлению к лагерю. Белобрысая девчонка тоже пошла, и Гера, таща тяжелый рюкзак с консервами, обеспокоенно поглядывал на Гутину знакомую: как бы она не выболтала случайно о его разговоре с дедом Кондратом. Но девчонка молчала, потому что говорил, не переставая, один Вася Топчиев. Он рассказывал, как нынче весной поймал в здешней речке огромную щуку. А Максим Дроздик, шагая, конечно, рядом с ним, интересовался подробностями - рыбак рыбака видит издалека!
Когда пришли в лагерь, Лидия Егоровна разрешила искупаться. Гера подумал: придется барахтаться в луже, речушка-то маленькая - вброд переходили, едва ноги замочили. Но красногорийцы знали глубокое место. Вася Топчиев прыгнул в омуток, и все ныряли - головой, столбиком и растопырив руки. Только Гера не прыгал: не умеет плавать. И тут опять не повезло Сереге. Надо же! Напоролся на камень. Вожатая даже заметила:
- Ну что у тебя, Кульков, вечно какая-нибудь история!
Грустный Кулек-Малек добрался до палатки, прихрамывая. Позвали санитара - Фаю Абрикосову. Она явилась, но при виде крови на Серегиной ноге стала ахать и отказалась лечить. Вот тебе и санитар!
Гера подошел к костру. В задымленных ведрах клокотал красный суп, дышала паром желтая каша. Хозяйничал здесь Толстый Макс. Он раскраснелся, колени и руки его были в золе. Лидия Егоровна не пустила его купаться, и он был злой на весь мир.
- Вот что, Гусь, - сказал он, подкладывая в огонь хворостину. - Будешь теперь все за меня делать.
- Как это? - не понял Гера.
- А так. Дежурить, когда мне не захочется. И вообще. Что не понравится мне, за меня сделаешь. А не то - скажу. И про записку, и про калитку, понял?
Гера растерялся. Вот так-так! Вот тебе и «могила». А Толстый Макс и вправду такой! - не сморгнет, выдаст!
- Ладно, только молчи! - Гера был согласен на любые условия, лишь бы не открылась его тайна. А то разве не обидно? Столько преодолел препятствий, оставлены за спиной трудные километры, недалеко уже и до Принавислы! И вдруг все пойдет насмарку? Неужели зря рисовал пунктирную тропку на хутор Алюк и к сталактитовым пещерам?
Гера забрался в палатку и тихонько улегся рядом с Серегой. Серега сидел, скрючившись, рассматривая ногу, и причитал:
- Бедный я, бедный, надо же было этому несчастному камню попасть под мою ноженьку, ай-ай-ай!
- Да хватит ныть! - не выдержал Гера. - Думаешь, один ты бедный на свете? - Ему нестерпимо хотелось открыться Сереге. У обоих неприятности. К тому же Серега видел на Гериной схеме хутор Алюк и дорожку к нему. Пусть уж знает все до конца. Но едва Гера раскрыл рот, чтобы поделиться с Серегой тайной, как в палатку просунулась голова Коноплевой:
- Мальчики, обедать.
Гера взглянул на Коноплеву и осекся: нет! И так уж слишком много людей знают про записку да про Бондаря. И он ничего не сказал Сереге, а пока обедали, все время настороженно поглядывал то на Толстого Макса то на Гутьку.
НЕОЖИДАННАЯ СОЮЗНИЦА
Только зря он так думал о Коноплевой. Она его выдавать не собиралась. И даже совсем наоборот. Она его выручила.
Как это произошло? А вот так.
После обеда всем отрядом пошли в Красногорийское - посмотреть школьный музей. Директор школы Олегу Захарович - невысокого роста, с бородкой клинышком, в очках и в серой шляпе с дырочками («Для вентиляции», - хихикнул Толстый Макс) - встретил гостей у входа. Директора окружали красногорийские ребята, среди них был, конечно, и Топчиев.
В этой школе до войны учился Андрей Гузан. Сейчас в классе, где он сидел, висит его портрет. И класс называется «класс Гузана». А в музее много документов - школьный дневник, тетрадки, сочинения, письма с фронта и самое главное - комсомольский билет сержанта Гузана, простреленный вражеской пулей, залитый кровью… Гера смотрел, не отрывая глаз. Много уже знал он о Гузане, часто говорили о его подвиге ребята, но, глядя сейчас на этот комсомольский билет, будто услышал, как из дали военных лет, сквозь грохот артиллерийской канонады и треск пулемета донесся звонкий голос: «За Родину!» И метнулась на фашистский дзот фигура бесстрашного сержанта с автоматом в руках, захлебнулся вражеский пулемет.
Нет, не погиб Гузан тридцать лет назад. Он стоял сейчас перед Герой Гусельниковым - молодой, плечистый, веселый, бесстрашный, - такой, каким был тогда. И правильно решили ребята: побывать здесь, где он жил, прошагать по земле, по которой он шагал, посмотреть на горы, на которые он смотрел.
Но ведь так же храбро еще шесть десятков лет тому назад, в девятнадцатом году, воевал Степан Бондарь! Он так же звал на бой с врагами: «За революцию! За Советскую власть!».
- Олег Захарович, - Гера оттеснил Абрикосову, - скажите, а в гражданскую войну здесь были партизаны?
- Были, - ответил Олег Захарович. - В этом самом доме размещался их партизанский штаб.
- В этом? - обрадовался Гера. Вот здорово! Значит, вполне возможно, что в комнате, где учился Гузан, за тридцать лет до него заседал со своим штабом Степан Бондарь! И у Геры невольно вырвалось: - И Бондарь здесь бывал?
- Какой Бондарь?
Гера хотел уже ответить, но не успел. Муврикова, хмыкнув, сказала:
- Опять Гусельников с гражданской войной вылез! И учительница спросила:
- Тебя по-прежнему интересуют красно-зеленые? Геркин взгляд упал на Гутю. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами, приложив палец к губам, как бы предостерегая: «Молчи, молчи, а то дознаются!» И он забормотал еле слышно:
- Да я просто так, я ничего…
Олег Захарович пожал плечами:
- Если про здешнего партизана речь, то я не слышал.
И вдруг запищала белобрысая девчонка:
- Олег Захарович, а вот наш дедушка Кондрат…
Но Гутя не дала ей закончить:
- Пошли, Лена, пошли!
- Погоди, куда ты меня тянешь?
- Пошли, пошли, - не отставала Коноплева и, можно сказать, силой выволокла девчушку из комнаты.
Олег Захарович продолжал рассказывать о Гузане. Красногорийский ученик совершил подвиг далеко отсюда, под Ленинградом, но и здесь, в горах, шли упорные бои с фашистами. Через Красногорийское проходила линия франта - на одной окраине были немцы, на другой укрепились наши.
- А вы сами воевали, Олег Захарович? - спросил Дроздик.
- Да, я был в десантных войсках. Меня вместе с товарищами забрасывали в тыл к немцам.
- Расскажите, - запросили ребята. Муврикова даже тетрадку раскрыла - приготовилась записывать. И Гера с уважением взглянул на Олега Захаровича - вот ведь не подумаешь: невысокий, в очках, ничего героического по виду, а десантник! Только рассказывать сейчас о себе он не стал, пообещал это сделать при следующей встрече.
Когда Гера вышел на улицу, то только тут вздохнул с облегчением. Пока теснились в комнате, он боялся, что взрослые снова начнут выспрашивать у него о Степане Бондаре. А на улице можно держаться подальше. И он шел в сторонке, рядом с Серегой, мысленно ругая себя за то, что чуть все не погубил, и спасибо говорил Гутьке - она же удержала его от глупой болтовни, выручила! И теперь уж все - все! - ни одна живая душа теперь не услышит от Гер К и о Степане Бондаре. Надо только завтра поговорить еще с Кондратом. Без этого не обойтись. Ясно, что Бондарь мог бывать в Красногорийском, мог, хотя никто здесь об этом не догадывается. А Гера все, выяснит у деда, потом побывает где надо, а уже после этого напишет сюда письмо: «Дорогие красногорийские ребята и директор Олег Захарович! Вы, конечно, не помните, что среди городских туристов находился я, а я узнал новость, очень важную для истории вообще и для вашего поселка в частности…» Короче, так или примерно так напишет он, чтобы не пропало важное открытие.
Только опять перед Герой возникло препятствие… Когда пришли в лагерь, Лидия Егоровна, выстроив отряд, сказала вожатой:
- Альбина, зачитай приказ номер два.
Семен опять освещал листок карманным фонариком, как в Чистом Ключе, потому что опять было уже темно. Небо хмурилось, покрылось тучами, от реки повеяло сыростью. Ветер шевелил у ребят галстуки, а у Альбины в руках листок с приказом. Приказ гласил, что турист Максим Швидько с должности отрядного хозяйственника снимается. А вместо него назначен Максим Дроздик. И вдруг Гера услышал свою фамилию:
- Завтра по кухне дежурят Абрикосова и Гусельников.
Вот тебе раз! Значит, весь день будешь привязан к костру. А как же свидание с дедом?
- Назначаю ночных дежурных, - продолжала читать Альбина. - Смена у костра через каждые два часа.
И Гера крикнул:
- Я тоже ночью хочу!
- Придет время, подежуришь и ночью, - ответила Альбина.
- А я сегодня хочу!
- Да хватит тебе, Гусельников, - захныкали девочки в строю. - Дождь уже, холодно. - Действительно начал накрапывать дождь.
- Да что ты споришь, - сказал и Кулек-Малек. - Мы по алфавиту назначаем. - Он крикнул: - Разойдись! - И все разбежались.
У ведер с киселем выстроилась очередь. Летучими светлячками замелькали внутри палаток карманные фонарики. Снова пролетел над поляной ветер, глухо зашелестели почерневшие в темноте кусты. Гера юркнул в палатку за миской и наткнулся на Серегу.
- А я завтра на Красную гору полезу, - похвастался он. - Договорился со здешними ребятами.
