Чемпион среди туристов, капитан лучшей школьной туристской команды пришел разодетый, наутюженный, важный. Хотя, может быть, он и не важничал, а так казалось Гере. Толстый Макс шепнул, что Семен занял со своей командой первое место на городском туристском слете. Это означало, что теперь они поедут на краевой слет туристов-школьников, где будут соревноваться с лучшими командами со всего края. Это кого угодно могло обрадовать. Гера и посчитал, что Кипрей «задрал нос». И ему не понравилось, как этот чемпион разговаривал с ними, начинающими туристами. Он не рассказывал, а хвастался, и не учил свертывать палатку, а приказывал, и не советовал, а распекал. И даже начал стыдить за то, что они до сих пор не придумала своей эмблемы.
      - Как же так, ребята! Каждый уважающий себя отряд имеет свою эмблему. Это - как герб. Например, палатка на фоне гор. Или рюкзак на фоне компаса.
      - А можно ботинок? - спросил Кулек-Малек.
      - Какой ботинок? - удивилась Альбина.
      - Обыкновенный. - Кулек-Малек принялся развивать свою идею. - Главное для туриста - что? Главное - ходить. Вот и нарисуем большой ботинок. Можно на фоне гор. Кед на фоне гор. Чем плохо?
      Против такой эмблемы категорически восстала Муврикова.
      - Да что ты выдумываешь? Кед! Лучше палатка, а на палатке гитара, потому что без музыки и песен нет туризма.
      - Туризма нет без рыбной ловли, - заявил Дроздик. - На палатке должна быть удочка.
      - Ну уж нет! - вскочила Коноплева. - Я предлагаю так: мальчик и девочка лезут в гору, и мальчик протягивает девочке руку, потому что главное для туристов - выручка в пути!
      Все что- нибудь предлагали, а Гера помалкивал. Он все же чувствовал себя не в своей тарелке. Ведь когда Кипреев вошел в класс, то, едва увидев Геру, прежде всего воскликнул:
      - А-а-а, старый знакомый! - Больше он ничего не добавил и потом даже не смотрел на Геру. Но Гере-то все равно казалось, будто Семен знает, кто сделал надпись на калитке, и лишь прикидывается, что не знает, а захочет, так при всех тут же, В классе, и объявит - ему же не впервые выдавать!
      И вспомнилось еще, как цепко держал турист-чемпион за плечо, когда поймал на улице: «Девчонок бьешь?» Вот Гера и сидел тихонечко, как мышонок, лишь бы Семен его не затронул. Но Семен вдруг спросил как нарочно:
      - Да, ребята, а кто же у вас костровой?
      Ребята, конечно, закричали: «Гусельников!» И Семен повернулся к Гере:
      - Значит, ты? А ну скажи, товарищ костровой, сколько знаешь способов разжигать костер?
      - Много, - ответил Гера - он отродясь ни о каких способах не слыхивал.
      Кипреева такой ответ не удовлетворил:
      - А какие именно? Сколько?
      Нет, вы подумайте! Экзамен учинил. Это он нарочно - видит, что растерялся человек, и пристает.
      - Не знаешь? - продолжал Семен, и в голосе его почудилось Гере нескрываемое злорадство. - Способов, к твоему сведению, - шесть, а какие - узнай сам. Да еще подумай, как лучше сделать костровые стойки, чтоб ведра было удобнее навешивать. - Он опять и поучал, и хвастался.
      Гера не выдержал и крикнул:
      - Ничего я не буду навешивать! Семен рассмеялся:
      - Как же это? Тебе поручили под личную ответственность. Или сам будешь за стойку - стоять и держать?
      И все ребята засмеялись.
      А Швидько сбоку зашептал, подливая масла в огонь:
      - Гляди, как жених-то тебя высмеивает.
      - Ладно, - пробормотал Гера. - Пусть высмеивает, дождется!
      Он грозился, а чем - сам не знал. Ребята начали разучивать песню - «про кружку», - может, знаете, есть такая шутливая:
      Прошли от дома мы до лагерного сбора,
      Судьба свела нас за пылающим костром…
      А припев подхватывается с присвистом:
      Эх, подружка,
      Моя большая кружка,
      Полулитровая моя!
      Все так и присвистывали - задорно, весело, - один Гера по-прежнему помалкивал и, хмурый, косился на девятиклассника. «Личная ответственность!» «Стойка»…
      И когда Кулек-Малек позвал к себе, чтобы учиться прыгать с шестом - «через пропасти-то надо уметь перелетать!» - Гера не пошел к нему. И когда Муврикова получила из Красногорийского ответ от директора школы и все наперебой читали-обсуждали - чуть не до дыр затерли! - Гера тоже ни разу не взял это письмо в руки. На уроки ходил - занятия близились к концу, и по всем предметам учителя устраивали контрольные, выставляли отметки, и учился Гера ничего, - но сразу убегал домой, забирался с ногами на диван и читал какую-нибудь книжку из серии ЖЗЛ. Теперь ему почему-то все чаще попадались про путешественников.
      Семена больше не видел, сам же обходил его дом за два квартала.
      Наконец школьный врач объявила, что всем будущим туристам надо пройти медосмотр. Ребята по очереди бегали в его кабинет. Гера не пошел. Кулек-Малек влетел в класс разъяренный:
      - Тебе что, Гусь, особое приглашение? Все уже проверились, а ты…
      - Не буду я, - сказал Гера.
      - То есть как?
      И тут Гера во всем признался приятелю: дескать, безнадежное дело, мама в однодневный и то не пустила, и не болел он тогда, а просто не пустила - и все!
      - Ты все же проверься, - посоветовал Серега, правда, не очень уверенно. - А там видно будет.
      - Что видно-то?
      - Ну мало ли. Придумаем что-нибудь.
      Он сказал, как бабушка. Будто подслушал. Но если уж она ничего не придумала… Гера усмехнулся:
      - Поди, ты придумаешь? Кулек-Малек пожал плечами.
      - Ладно, сейчас мое дело, чтоб все проверились.
      - Под твою личную ответственность! - вспомнил Гера слова Семена Кипреева.
      Но к врачу он все-таки пошел. Врач, глядя на Геркин скелет и обстукивая его ребра со всех сторон, покачала головой:
      - Худоба! Ты не ешь, что ли, совсем? - Записала в свою тетрадку и добавила: - Такому в первую очередь в поход надо. Я не просто разрешаю, а требую, чтоб шел, ясно?
      Серега подтолкнул Геру локтем: «Видишь?» Но Гере не стало веселее. Врач не мама. Попробуй ее убеди. Нет, не верил он, что все хорошо кончится. И вдруг…
      Шел он на другой день в школу и встретил Лидию Егоровну.
      - Твоя мама сейчас дома? - спросила учительница.
      - Дома, - ответил он.
      - Вот хорошо. Ну, беги.
      Когда Гера в раздевалке сообщил об этой встрече Сереге, тот с умным видом изрек:
      - K твоей матери шла. - Как будто об этом трудно было догадаться. Только зачем она шла? А Кулек-Малек добавил: - О тебе говорить. Я же ей сказал про тебя. Да еще она от бабушки письмо получила.
      - От какой бабушки?
      - Ну от твоей. Муврикова видела. Бабушка просит Лидию Егоровну взять тебя под личную ответственность.
      - Как? - Гера чуть не подпрыгнул. - Меня? Под личную?
      - Ну да. Раз случай такой… Особенный.
      Гера бросился домой - до уроков еще успеет!
      Лидии Егоровны у них уже не было. А мама… Мама стояла перед зеркалом в белой туристской панаме с широкими мохнатыми полями и… примеряла рюкзак. Увидев сына, она сняла рюкзак и протянула ему:
      - А ну-ка посмотри, не давят лямки?
      Гера, ни слова не говоря, накинул рюкзак на плечи. Мама подтянула ремни.
      А вечером, едва пришел папа, она объявила ему, что согласна отпустить сына в поход, потому что учительница берет его под свою личную ответственность.
      - Прекрасно, - обрадовался папа.
      Ну а как обрадовался Гера - нечего вам и объяснять. Даже запел во все горло:
      Зовут в поход моря и горы,
      Шумят зеленые леса!
      А когда лег спать, долго не мог уснуть. Молодец, бабушка! Все-таки придумала - написать письмо.
      И выходит еще - это просто замечательная штука иногда, личная-то ответственность!

      Но все в жизни часто неожиданно меняется: радость - горе, опять радость и опять горе…
      Нет, с походом теперь обстояло благополучно. Они идут. И Гера идет. Мама сама укладывала рюкзак. Затолкала в него полотенце и майку, две рубашки, три пары носков, курточку, фуфайку - словно Гера собирался на Северный полюс. Папа говорил: столько не надо. Но она сердилась:
      - Ведь далеко пойдут. И пешком. А вдруг - ветер? Дождь? Я знаю, что делаю.
      Она накладывала и накладывала, еще и продукты - сахар, соль, колбаса, сухари, даже масло сливочное в баночке. Но когда затолкали все в рюкзак, он распух и лежал пузатый, Гера не мог его поднять. Мама всплеснула руками и начала выкладывать вещи обратно, оставляя самое необходимое. И все равно получилось много. Но теперь уж Гера подбросил рюкзак на плечо и бодро протопал по комнате, высоко поднимая ноги, как солдат на параде.
      - Хорошо, - сказала мама, видно оценив это по-своему. - Так тебе под силу.
      За обедом она сказала папе, что сама проводит сына до школы, чтобы сдать на руки учительнице. Она так и заявила: «сдать», словно Гера сам был багаж.
      После обеда прибежал Серега. Он поинтересовался, готов ли Гусельников. И тоже приподнял рюкзак, потряс, ощупал со всех сторон и сказал: «Продукты надо переложить, а то банка с маслом будет стукать по спине и набьет хребтину». Потом позвал:
      - Пошли к Дроздику, узнаем, как у него.
      Он, видно, заботился обо всех.
      Они помчались к Дроздику.
      И вот когда Гера шел уже от Дроздика обратно домой, напевая туристскую песенку. «С грозою спорь, не бойся грома, шагай, товарищ, веселей!» - именно в этот миг увидел он Семена Кипреева.
      Поравнявшись с Герой, Семен улыбнулся:
      - Ну, как дела, костровой! - И шутливо ткнул Геру в бок.
      А Гера неожиданно для себя ответил:
      - Как сажа бела, чемпион!
      Семен удивился:
      - Занятно! - И пошел дальше.
      Тут Герку и подхлестнуло. Словно кто-то толкнул его в спину! Ведь по улице от него уходил человек, из-за которого Гера пережил немало трудных минут, но который теперь уже ничем не мог помешать Гере радоваться и веселиться, потому что ничего в Гериной жизни не зависело от этого человека. Пятый класс окончен, с походом решилось! И таким свободным от всех на свете, таким сильным, не зависимым ни от кого, а тем более от этого кучерявого туриста-чемпиона, почувствовал себя Герка Гусельников, что закричал во все горло с полным ликованием:
      - Эге-ге, Кипрей! А это ведь я нарисовал на калитке-то, на твоей-то калитке. «С грозою спорь, не бойся грома». Понял? Я, я, я!
      Громко выкрикивая эти слова, он побежал, оставив Семена на тротуаре застывшим от изумления, и радовался тому, как здорово «всадил» чемпиону!
      - Стой, Герка, куда скачешь? - послышался знакомый голос с другой стороны улицы - там стоял Толстый Макс. - В школу торопишься, новость-то слышал?
      - Какую еще новость?
      - А как же! Нам сейчас Лидия Егоровна объявила: в поход-то с нами, кроме вожатой, знаешь, кто идет? Кипреев. Да, да, этот самый… Что с тобой, Гусь? Что с тобой?
      Герка застыл, как статуя.
      Ну разве не судьба это? Угораздило же его только секунду назад все выложить Семену!…

      На школьном дворе волнуются папы, мамы и бабушки. Голубой автобус с белыми занавесками и надписью «Осторожно, дети!» уже стоит у ворот. Туго набитые рюкзаки - грудой у скамеек. Лидия Егоровна с вожатой распределяют по рюкзакам продукты. Гере достались две банки со сгущенным молоком. Мама помогала их засовывать.
      Она все время ахала. Когда вышли из дома и она понесла Герин рюкзак, то заахала - он показался ей тяжелым. Когда увидела автобус, почему-то тоже заахала. А когда Гера получил эти дополнительные банки, сказала:
      - Ах, теперь все! Ты надорвешься.
      Но Геру не волновали ни банки, ни рюкзак. Подумаешь, проблема - сунуть в автобус! Гораздо интереснее были разговоры с ребятами. Толстый Макс, например, уверял, что в горных речках водятся крабы. А тощий Дроздик, как рыбак, хвастался, что отряд каждый день будет есть уху.
      Прибежал Кулек-Малек с двумя булками, начал совать их Дроздику, тот отказывался: «Некуда уже». Его мешок и вправду был набит до отказа. И Серега заинтересовался:
      - А что у тебя в нем?
      - Рыболовные снасти.
      - Да сколько же они занимают места? - прищурил левый глаз отрядный командир. - Целый мешок, что ли?
      - А я не опрашиваю, чем твой мешок набит! - нашелся Дроздик.
      У Сереги его геологический тоже лежал пузатый, как раздувшаяся жаба.
      - А я секрета не делаю, - заявил Серега. - У меня надувной матрац. На нем и спать можно, и по реке плавать. Как в лодке.
      - Ага! - воскликнул Дроздик. - У тебя матрац для себя, а мои снасти для всех. Вот выкинь матрац да и бери сам булки!
      - Как это выкинь? - возмутился Кулек-Малек. - Да знаешь ли ты, что в походы берут спальные мешки? А я вместо спального взял матрац. Так что нечего спорить, и хлеб надо куда-то! - Он завертел булками, как гантелями.
      Гера сказал:
      - Ладно уж, давай одну. Вторую все-таки взял Дроздик.
      Кулек- Малек побежал распоряжаться дальше. Он выделялся среди всех. Одет как заправский турист -серые брючки с кармашками сзади, на голове белая панама, вроде сомбреро. На ногах новенькие синие кеды. А когда он натянет спортивный костюм, который сейчас у него лежал в рюкзаке вместе с матрацем, ну тогда уже совсем картиночка!
      Гере хотелось быть похожим на Серегу. Он даже настоял, чтобы мама купила ему такой же синий спортивный костюм и кеды. Но на Гере костюм висит, как на гвозде, сморщенный и некрасивый. Правда, еще неизвестно, какой вид в походной одежде будет у остальных. Сейчас-то все нарядные - в белых рубашечках, с красными галстуками. У многих на голове панамы. Только Толстый Макс в старой соломенной шляпе, пожелтевшей от времени и с черной лентой.
      Да, все было бы замечательно, если бы не… Семен Кипреев. Он помогал Альбине и учительнице что-то укладывать и не обращал на Гусельникова никакого внимания. Но Гера следил за ним настороженными глазами: неизвестно, что можно от него ждать.
      - Отряд, становись! - раздался наконец голос командира Сереги Кулькова.
      Все пришло в движение. Родители столпились в сторонке. Директор школы призвал начинающих туристов с честью одолеть Кавказский хребет, как подобает учебникам школы, которая завоевала право послать свою команду на краевой слет. Кипреев и Альбина тоже стояли в строю. Гера услышал, как Семен кому-то сказал: «Не подкачаем!» От имени отряда ответила Рая Муврикова. Она заверила, что их отряд не уронит чести следопытов-краеведов, которые идут по дорогам боевой славы своих отцов и дедов.
      Лидия Егоровна сказала Швидько:
      - Максим, что же зеваешь? Фотографируй!
      Толстый Макс выскочил с аппаратом и стал беспрерывно щелкать. Все с шумом и гамом полезли в автобус, затаскивая не только рюкзаки, но и туго свернутые палатки, ведра, длинные палки. Гера тащил железные стойки для костра - в самую последнюю минуту Альбина заявила, что на его обязанности, как кострового, будет забота об этих стойках: «Хочешь - сам неси, хочешь - поручи кому-нибудь, но чтоб они не потерялись!» Гера затолкал их под сиденье.
      Все махали родителям, окружившим машину. Со всех сторон неслись слова прощания, советы беречься, не простужаться, писать письма и слушаться учительницу. Машина просигналила и тронулась.
      - Ура! Полный вперед! - закричал Толстый Макс, высовываясь в окно.
      И помчался навстречу утренний город, щедро облитые солнцем улицы, люди на тротуарах. Гера смотрел из окна автобуса, и ему казалось странным, почему прохожие спокойно идут по своим делам, а не останавливаются, не глядят на их автобус, не волнуются. Ведь происходит знаменательное событие: у пятого «А» начался многодневный туристский поход по дорогам славы отцов!
      Кто- то запел: «Зовут в поход моря и торы…» Сразу подхватили все: «Шумят зеленые леса!» И повезли песню за собой, а хвост ее вырвался из окна и несся за автобусом, как невидимый флаг.
      Потом автобус свернул с шоссе, большой многолюдный город остался позади, а впереди показались зеленые поля. Гера смотрел, как все дальше отступает город, затуманиваясь в мареве солнечного дня, только телевизионная мачта выделялась четко, иглой упираясь в безоблачное небо.
      На бугре тряхнуло, Файка Абрикосова взвизгнула, кто-то засмеялся, песня оборвалась. И все, будто сговорившись, полезли в мешочки за лакомствами - начали угощать друг друга конфетами и печеньем.
      Муврикова, жуя, заговорила звонким голосом, подражая бывалому экскурсоводу:
      - Товарищи туристы, обратите свой взор налево. Вы видите крупный рогатый скот. Поверните головы направо, товарищи туристы, перед вами сарай…
      - В котором живет артистка Муврикова! - сострил Швидько.
      - Поверните головы, товарищи, - невозмутимо продолжала дурачиться Райка, но тут с завыванием стремительно пронесся мимо встречный самосвал.
      Абрикосова опять взвизгнула.
      Швидько начал ее передразнивать - повизгивать и мычать. И Лидия Егоровна сказала:
      - Лучше пойте.
      Снова запели, но уже не так дружно, потому что сделалось жарко, солнце раскалило автобус. Все сняли панамы. Один Швидько остался в своей соломенной шляпе.
      А мимо окон мелькали телеграфные столбы. На провисших проводах сидели, покачиваясь, птицы. Подступил к дороге редкий лесок. Проскочила вся в садах станица. Сразу за ней поднялись вдали горы.
      Автобус побежал к ним, точно ему прибавили прыти. Или это так показалось?
      Уж очень Гере хотелось к этим горам!

      - Доехали! - объявил шофер и вышел из кабины, хлопнув дверцей.
      После двухчасового тарахтенья мотора ребят окружила непривычная тишина. Автобус остановился на зеленой улочке. Только что проехали центр поселка с магазинами. Там было людно, шумно, а здесь никого не видать. В солнечном зное дремлют прикрытые высокими тополями домики, у многих окна закрыты ставнями.
      А вокруг - горы. Они обступили поселок со всех сторон, сжали его тесным кольцом.
      Лидия Егоровна ходила узнать про ночлег. Одну ночь предстоит провести здесь, а завтра с утра - дальше. И уже без машины, своим, туристским ходом…
      Ребята присели в тени палисадника. Гера увидел, что Толстый Макс пьет воду из фляжки. Герина фляжка давно опустела - выпили сообща в автобусе. Гере тоже захотелось глотнуть, он попросил: «Дай». Но Швидько остался верен себе.
      - Ишь ты! - ухмыльнулся он, встряхивая фляжку. - У меня мало, а в походе, сам знаешь, вода на вес золота.
      - Так ты же у меня пил? - удивился Гера.
      - Ну и что? А теперь вот побережем… - Он похлопал ладошкой по фляжке.
      - Ну, ты! - аж задохнулся Гера от возмущения, но не успел закончить, Муврикова издали закричала:
      - Ребята! Кто пить хочет? Колонка за углом.
      Все с радостными возгласами побежали туда наперегонки, помчался и Швидько. Гера увидел, как Толстый Макс хотел оттеснить от крана Гутьку Коноплеву, но Гера подставил плечо, и толстяк с разгона, смешно согнувшись в три погибели, чуть не пробуравив головой землю, протопал метра три в сторону по самой грязи. Получил, жадюга? Будешь еще воду жалеть!
      Гера напился вдосталь и увидел: рядом стоит какой-то старичок прохожий, сам белый, седой и весь в белом - брюки, ботинки, рубашка.
      - В поход идете? - прошепелявил он, улыбаясь. - Ну, идите, идите, от нашего Чистого Ключа многие идут. Счастливого вам пути. - И пошел тихонечко, осторожно переступая.
      От такого неожиданного доброго напутствия совсем незнакомого человека Гере сделалось весело. Он почему-то подумал, что и вправду все у него будет счастливо и своей цели, ради которой пошел с ребятами, обязательно достигнет!
      А вскоре пришла учительница и сообщила, что отряду на ночь предоставлен класс в школе. Туда перенесли вещи, начали готовиться к обеду. Решили в первую очередь съесть все прихваченное из дому - мамы и бабушки надавали уйму всякой снеди.
      Альбина и девочки подмели пол. На середине класса расстелили целлофановые скатерти. Через минуту они были завалены горами огурцов, вареной картошки, яйцами, колбасой, сыром. Закраснела редиска. А хлеб - и черный, и белый, булочки с изюмом, ну на любой вкус! А печенье? Россыпью и в пачках. А конфеты? И даже - черешня! Глаза разбегались.
      Стол готовили девочки с Альбиной и, конечно, Швидько. Он же отрядный хозяйственник - его прямая обязанность заботиться о питании туристов. Только позаботился он прежде всего о себе: оказался около черешни. Ее было мало - ведь еще не сезон! - и она так аппетитно поблескивала крутобокими желтыми шариками. Гера есть не хотел, всю дорогу жевал конфеты и печенье. Но вот чего ему хотелось - это попробовать черешни. Ну хоть несколько ягодок. Да не тут-то было! Швидько улегся рядом, и не успели все глазом моргнуть - ягодки исчезли. А Толстый Макс еще и «запасец» сделал: полные кулаки набрал. Жует, давится, смотреть противно! Будто сроду черешни не ел.
      Гера встал и отошел к окну.
      Вожатая объявила, что сейчас пойдут осматривать Чистый Ключ.
      - Надеюсь, вам не надо говорить, как должны вести себя туристы? - спросила Лидия Егоровна, когда все построились.
      А Кулек- Малек скомандовал: «Шагом марш!»: На Кавказе много разных Ключей. Это и по названиям видно: Горячий Ключ, Голубой Ключ, станция Ключевая. Текут роднички по ущельям, вырываются из-под земли, пенятся, пропадают под корнями деревьев, снова просачиваются на поверхность. И немало среди них целебных. Вот более ста лет существует и курорт Чистый Ключ.
      Обо всем этом рассказала Лидия Егоровна, пока ходили по курорту. И пили воду из целебного источника. И щупали руками холодный шершавый каменный столб, будто вросший в землю, - памятник основателю здешнего селения. Он поставлен более двухсот лет назад.
      Но что такое два века или даже десять веков по сравнению с миллионом лет? А наверное, уже миллион лет - не меньше - стоит гора Гребешок. Так названа голая отвесная скала, которая задумала, видно перегородить реку. Да не хватило у нее силы сделать это, и застыла она на полпути к другому берегу, одинокая, вечно омываемая бирюзовой водой. Самый верх этой горы-стены причудливо источен ветром и дождями. Он похож на петушиный гребень, только седой от старости, весь в трещинах-морщинах. Сквозь щели на нем растет трава, даже кусты. А внизу - вода. Что и говорить - красивое место!
      Лидия Егоровна провела ребят на вершину Гребешка. Поднялись по Адову ущелью. Так называется очень узкий проход между скалами, которые нависают прямо над головой. Идешь, а плечи касаются стенок, все время задеваешь, так тесно. А ступеньки высечены в горе. И очень темно здесь, глухо, сыро. Когда вышли из этого ущелья, то оказались в лесу. Прошли немного по лесу и очутились у обрыва. Отсюда и увидели Гребешок сверху.
      Рядом с Герой остановился Серега. Он подмигнул и, укрываясь за деревьями от учительницы, шагнул на Гребешок по тропинке. Наверное, немало храбрецов уже ступало на эту узкую тропинку, которая вьется по самому верху Гребешка! Гера тоже оглянулся на Лидию Егоровну и шагнул следом за Серегой. Или он трус, как Абрикосова?
      Справа и слева вдоль тропинки росли на скале кусты, за их листвой ничего не было видно. Вдруг они расступились, и Гера оказался совсем один на узком гребне бугристой скалы. Впереди Кулек-Малек. Гера шагнул еще и встал рядом с Серегой. Теперь под его ногами с двух сторон была пропасть, даже захотелось ухватиться рукой за Серегу. Но Гера не ухватился. Он стоял, не шевелясь, и смотрел на долину внизу, где текла река. Вот так же, наверное, было и миллион лет назад, только белых санаториев не было, а эта скала высилась, и на ней стоял доисторический человек! Или нет… шестьдесят лет назад на ней стоял красный партизан. Был здесь у красно-зеленых наблюдательный пункт. Отсюда же далеко видно. И дозорный сообщал командиру, когда замечал постороннего. А командир отдавал приказ: «Двинуть отряд на хутор Алюк!» «Есть двинуть на хутор Алюк!» - отвечал красный партизан Степан Бондарь. - Я знаю, где спрятано».
      - Гусельников! Кульков! Это что же такое? Вам кто разрешил? А ну сию минуту назад! - Сердитый голос учительницы вернул Герку в действительность. Ребята, окружившие Лидию Егоровну, смотрели на Гусельникова и Кулькова с испугом.
      - Вы что - решили без головы остаться? - спросил Семен.
      - Домой! - приказала Лидия Егоровна.
      Когда вернулись в школу, она выстроила отряд во дворе. Она сделала это без помощи командира Кулькова. Командир на этот раз стоял вместе со всеми. А учительница сказала:
      - Мне очень неприятно начинать поход с выговора. Я надеялась, что вы сами понимаете. Но некоторые из вас… Кульков и Гусельников, выйдите из строя! Я просто не нахожу слов! - Она помолчала, будто и вправду не находила слов, потом добавила: - Читай, Альбина.
      Вожатая развернула тетрадку. Было уже темно, Семен подсвечивал ей карманным фонариком. Строгим четким голосом, как диктор по радио, Альбина прочитала:
      - Приказ номер один по экспедиционному отряду «Вперед!»
      Это был короткий приказ, но «выразительный», как оценила Муврикова. Лидия Егоровна поздравила всех участников экспедиции с началом похода и высказала уверенность, что они проведут его успешно. Но, к сожалению, отмечала она, первый день показал: не все поняли, как надо вести себя настоящим туристам. За нарушение дисциплины командиру отряда Кулькову и костровому Гусельникову объявляется перед строем выговор.
      В вечерней тишине слова приказа падали, как тяжелые камни. Гера не видел ребячьих лиц, но чувствовал: все смотрят и осуждают его с Кульковым. А Семен Кипреев прямо-таки, наверное, хохочет тихонько от радости - вот как опозорился ты, Герман Гусельников! И когда Альбина кончила читать, а Лидия Егоровна поставила провинившихся в строй и распустила отряд, все побежали с кружками за чаем в дальний угол школьного двора, где в красноватом отсвете костра маячили черные фигуры поваров. А Гера не захотел никакого чая. И не побежал к костру. Он пришел в класс в улегся.
      Вскоре стали возвращаться ребята, класс наполнился разноголосым гулом. Пришел и молча лег рядом Кулек-Малек. Как видно, и ему было тошно.
      В разных концах темной комнаты шептались, прыскали от смеха. Лидия Егоровна сказала: «Отбой!» И все замолчали.
      Гера лежал с открытыми глазами, смотрел на звездное небо, висящее далеко за большим квадратным окном. Сбоку ворочался и тяжело вздыхал Серега. Гера подтолкнул его локтем. Серега ждал этого, как сигнала. Он сразу повернулся к Гере лицом и прошептал:
      - Эх, невезучий я.
      - Как это?
      - А так. Всегда что-нибудь со мной бывает.
      - Да ну…
      - Вот увидишь. Еще что-нибудь случится.
      - Кто там шепчется? - прозвучал голос вожатой. - Спать!
      Гера с Серегой затихли.
      Герка, конечно, понимал Кулька-Малька. Мечтал человек отличиться в походе, хотел быть самым примерным туристом, лучше всех готовился, и одет как полагается, и рюкзака такого ни у кого нет и надувного матраца. А вот поди же ты, что получилось!
      Только причем здесь «везение» или «невезение»? Полезли куда не следовало, вот и все. Да мало ли что иногда хочется сделать? Не делай чего не велят, и будет тебе сплошное везение.
      - Нет, увидишь, увидишь! - опять убежденно зашептал Серега. - Со мной еще что-нибудь будет, честное слово, будет!
      До чего же расстроился человек!
      Хотя, если откровенно сознаться, Гере сейчас тоже обидно. Крути, не крути, а плохо и для него начался поход…

      Впрочем, по-настоящему-то поход еще не начинался. Ведь все, что было до сих пор, - только экскурсия: на автобусе да по курорту - без вещей. А самый поход начался на следующее утро, когда после завтрака выстроились с рюкзаками на плечах. В руки пришлось взять дополнительный груз - кому досталось ведро, кому палатка. Гере Альбина опять сунула две железные стойки для костра:
      - Не забывай свое хозяйство, Гусельников.
      Эх, знать бы раньше, что у кострового такое железное хозяйство, отвертелся бы как-нибудь. А теперь… А теперь Лидия Егоровна сказала:
      - Пошли, друзья! - И зашагала впереди - в широкополой шляпе, в желтой кофточке и синих спортивных шароварах, в синих кедах, с палкой в руке. На глазах - черные очки.
      Ребята двинулись за ней цепочкой, тоже одетые по-походному. Сначала - самые маленькие, те, что послабее, а с ними Альбина, а сзади более сильные. Замыкал походную цепочку Семен. В таком порядке протопали по безлюдному в ранний час Чистому Ключу к речке и перешли ее вброд.
      Первый брод на их пути! Лидия Егоровна выбрала мелкое место и осторожно пошла по камешкам, но поскользнулась и ступила в воду.
      - Эх, все равно! - засмеялась она и, махнув рукой, пошла прямо по воде.
      - Эх, все равно! - сказали Муврикова и Абрикосова, подражая учительнице, и нарочно зашагали напрямик, сильно брызгая.