Глава 17

ОСВОБОЖДЕНИЕ

Брамин, конечно, ждал этого визита; как только в дверь постучали, он появился из-за ширмы, за которой молился перед одним из многочисленных изображений Вишну, и быстро направился к двери.

Тремаль-Найк и старый туг следили за каждым его движением через прозрачные глаза статуи, служившей им убежищем.

Священник отодвинул тяжелый засов и медленно открыл дверь.

У входа стояли четыре сипая, а впереди них сержант, в котором Тремаль-Найк и его товарищ сразу узнали Бхарату.

— Что вы желаете? — спросил брамин, притворяясь чрезвычайно удивленным.

Оказавшись перед священником, принадлежавшим к высокой касте, пятеро индийцев несколько замялись, но сержант, самый решительный из всех, сказал:

— Прости меня, служитель Брамы, что я докучаю тебе, но мы ищем двух беглецов, которые скрываются здесь в окрестностях.

— Вы собираетесь искать их в этой пагоде? — спросил брамин с возрастающим изумлением.

— Есть подозрение, что они укрылись именно здесь, — сказал Бхарата. — Мы шли по их следам, а следы ведут сюда.

— Сюда никто не входил.

— Ты уверен в этом?

— Я никого здесь не видел. Ищите их в другом месте.

Сказав это, он сделал движение, чтобы закрыть дверь, но Бхарата, которого не убедило то, что он услышал, помешал ему.

Брамин нахмурился.

— И ты осмеливаешься?.. — сказал он.

— Я ни на что не осмеливаюсь, — ответил сержант решительным тоном. — Я ищу двух людей и больше ничего.

— И чего ты хочешь?

— Осмотреть пагоду.

— Вооруженные люди в пагоде Вишну, бога-хранителя, которого все индийцы боятся и почитают?

— Мы оставим огнестрельное оружие, если ты так хочешь, но войдем.

— Делайте, как хотите, — брамин, боясь, что дальнейшее упорство лишь укрепит подозрения сержанта, уступил.

— Спасибо, — ответил Бхарата.

Он велел своим людям сложить ружья у двери и, повернувшись ко второй группе сипаев, стоявшей внизу, у подножия лестницы, сказал:

— А вы окружите пагоду и, если увидите беглецов, стреляйте.

После этого он вошел внутрь вместе с четырьмя другими, держа правую руку на рукоятке сабли, готовый выхватить ее в случае опасности.

В пагоде не было закоулков, которые нужно было долго осматривать, не было никаких пристроек, кроме единственной комнаты, служившей жилищем брамину. Сипаи тщательно обшарили все углы, простукали камни пола, чтобы удостовериться, что внизу нет подземных проходов, потом остановились перед огромной статуей бога.

Бхарата был бы не прочь убедиться, что внутри она пустая, но не решился на подобное святотатство. Он тоже был индийцем и, несмотря на то, что много лет был на службе у англичан, не отрекся от своей религии.

— Это правда, что никто не прячется в этой пагоде? — снова спросил он брамина.

— Ни один человек не входил сюда, — спокойно отвечал священник.

— И все же эти двое индийцев должны быть где-то поблизости.

— Ищи их.

— И найду, можешь быть уверен. Прощай, служитель Брамы.

Сипаи медленно вышли из храма, обводя ее стены последним взглядом, и все вместе спустились с лестницы.

Брамин подождал, пока они отойдут, потом закрыл дверь и, обойдя храм, принялся наблюдать через маленькое окошко в стене.

«Так, — прошептал он после минутного наблюдения. — Они собираются оцепить пагоду! Ну что ж, караульте, если вы такие терпеливые, мы тоже никуда не спешим».

Он оставил свой наблюдательный пункт и, направившись к статуе Вишну, нажал пружину. В отверстии тут же появилась голова Тремаль-Найка, а за ним старого туга.

— Пока бояться нечего, — сказал брамин.

— Они ушли? — спросил Тремаль-Найк, вздохнув свободнее.

— Нет, оцепляют пагоду.

— Значит, у них есть подозрения?

— Боюсь, что да.

— Ты думаешь, они скоро уйдут?

— Сомневаюсь.

— А у тебя нет никакого способа помочь нам убежать?

— Никакого.

— Нет ли тут подземелья, которое бы вывело нас в лес? спросил старый туг.

— В этой пагоде его нет.

— Однако надо выбраться отсюда, — сказал Тремаль-Найк. — Нас ждут в другом месте.

— Если выйдете, эти отступники вас схватят, — ответил брамин.

— Послушай меня, — сказал туг. — У тебя есть верный человек?

— Да, — юноша, который приносит мне провизию.

— Когда он придет?

— Скоро.

— Он знает Черный город?

— Он там родился.

— Нужно, чтобы он разыскал факира по имени Нимпор. Этот факир — наш друг, он выручит нас.

— Где его найти?

— В пагоде, посвященной Кришну. Его называют «факир с цветком», поскольку у него в левой руке цветочек.

— Я отправлю его найти этого факира, — сказал брамин. — Что он должен ему передать?

— Что два его друга, Тремаль-Найк и Мок, окружены сипаями в этой пагоде.

— И больше ничего?

— Пусть добавит, что сипаями командует сержант капитана Макферсона.

— Еще до вечера вы будете иметь известия от факира, это я вам обещаю, — сказал брамин.

Он принес им горшок риса, приправленного рыбой, бутылку «тоди» и несколько бананов.

Сделав это, он снова закрыл дверцу, а Тремаль-Найк и старый туг, не евшие со вчерашнего вечера, набросились на еду. Потом они кое-как устроились в тесноте и, положив рядом кинжалы, спокойно заснули.

Они проспали уже несколько часов, когда неожиданно были разбужены звоном пружины. Опасаясь предательства или возвращения сипаев, они живо вскочили с кинжалами в руках.

Тьма заполняла внутренность статуи, однако через дверцу проникало достаточно света, чтобы разглядеть приятное лицо брамина.

— Мальчик только что вернулся, — сказал он.

— Он нашел факира? — в один голос спросили узники.

— Да, — ответил священник.

— И что тот ответил ему? — спросил Тремаль-Найк.

— Что сегодня вечером вы будете на свободе.

— Каким образом?

— Я пока не знаю, однако он велел мне осветить храм и встретить процессию, которая явится отпраздновать «мадасе-понгол». Уже вчера во всех домах Черного города праздновали «поерум-понгол».

— Значит, он придет сюда?

— Да, и я, пожалуй, угадал его план, — сказал священник.

— В чем он заключается?

— Увезти вас отсюда вместе со статуей Вишну, чтобы омыть ее в водах Ганга.

— Нимпор знает, что мы прячемся здесь внутри?..

— Я велел мальчику передать ему это.

— Он, должно быть, запаздывает, — сказал старый туг.

— Солнце вот-вот зайдет.

— А сипаи? — спросил Тремаль-Найк.

— Все еще стерегут снаружи, — ответил брамин. — Но мы обманем их.

— А они не воспротивятся празднику?

— Пусть попробуют, если осмелятся. Никто, даже английские власти, не могут помешать нам справлять наши праздники.

Закрыв дверцу, он поднялся по маленькой лестнице на крышу пагоды, чтобы наблюдать за сипаями, которые, выставив часовых, устроились неподалеку.

С высоты он мог видеть далеко вокруг. В последних лучах заходящего солнца перед ним расстилались рисовые поля и плантации хлопка, деревушки, которые прятались за кокосовыми пальмами, а дальше, вдоль реки, Белый город, а за ним Черный, или индийский, город, полого сбегающий своими кварталами к левому берегу. Солнце опускалось точно в океан огня, заставляя сверкать в своих последних лучах воды священной реки и купола бесчисленных пагод, возвышающихся среди темной зелени пальм, тамариндов, кокосов и баньянов.

Длинная процессия, состоящая из множества людей, выходя из предместий Черного города, змеилась среди рисовых полей. С высоты она казалась колонной муравьев, но острый взор брамина уже различал в ней отдельных людей.

«Это они, — прошептал он. — Они идут».

Прошло еще несколько минут, и до слуха его донесся неясный шум. Слышались напевы и выкрики множества голосов, переплетающиеся с резкими звуками тамтамов, мрачным грохотом тамбуринов, рокотом большого барабана и звуками труб.

Брамин наклонился над железной оградой, защищавшей купол, и взглянул на сипаев. Они тоже услышали эти далекие звуки и, покинув свои шалаши, наспех сооруженные из листьев и веток, поспешно вооружались, словно готовясь к какому-то нападению.

— Устроим «понгол», — сказал брамин.

Он взобрался на один из четырех шпилей и, взяв деревянный молоток, начал яростно бить по огромному металлическому диску, прикрепленному здесь.

Диск этот производил очень громкий, пронзительный звук, который далеко разносился по окрестным лесам и плантациям — своего рода набат, на который собирались обычно окрестные жители.

Завидев бегущих из соседних деревень крестьян, брамин спустился обратно в пагоду и пошел открывать дверь.

Бхарата с двумя сипаями уже стоял на лестнице.

— Что случилось? — спросил он брамина.

— Мы готовимся праздновать «мадасе-понгол», — отвечал священник. — Разве ты не слышал мычания коров?..

— Много народу будет в пагоде?..

— Конечно.

— Я этого не разрешу.

Брамин скрестил руки на груди и, глядя на сержанта полуприкрытыми глазами, спокойно произнес:

— С каких это пор сипаи и правительство, которое им платит, позволяют себе вмешиваться в религиозные церемонии индусов?..

— Здесь в твоей пагоде прячутся двое, — ответил Бхарата. — Среди такой толпы они могут убежать.

— Ищи их раньше, чем верные последователи Вишну будут здесь.

— Я не знаю, где они скрываются.

— А я тем более.

И не обращая больше внимания на сержанта, он повернулся к десяти или двенадцати крестьянам, сбежавшимся на звуки гонга.

— Зажгите огонь «понгола» — сказал он им.

— Я не позволю этому народу входить в пагоду, — сказал Бхарата.

— Попробуй, — ответил ему брамин.

И, пожав плечами, он вернулся в храм.

Тем временем крестьяне развели огромный костер у подножия лестницы. С собой они принесли большой котел, рис, молоко — все для «мадасе-понгола».

Этот праздник, отмечаемый в десятый месяц тай, который соответствует нашему январю, — один из самых важных для индийцев. Он посвящен возвращению солнца в северное полушарие и длится два дня. Первый называется «поерум-понгол» и справляется дома.

Ставят на огонь горшок с чистым молоком и рисом и, пока он варится, гадают о будущем. Сваренный рис затем съедают все члены семьи вместе с теми, кто присутствует при этом обряде.

Второй день называется «мадасе-понгол», то есть праздник коров — животных, считающихся священными у индийцев.

Берут нескольких животных, золотят им рога, букетами цветов украшают хвосты и ведут во главе шумной процессии по окрестностям. В шествии участвуют музыканты, факиры, заклинатели змей, баядеры, священнослужители, и перед пагодой коровам дают съесть рис, сваренный в молоке.

Во время праздника убивают какое-нибудь животное, предназначенное к этому заранее — не важно, конь ли это, буйвол или просто мышь, — но сначала выпускают на свободу, чтобы посмотреть, по какой дороге оно побежит. Из этого выводят добрые или дурные предзнаменования на будущее.

Глава 18

СЛИШКОМ ПОЗДНО!

Большие котлы, полные молока, начинали уже кипеть, когда процессия, возглавляемая факиром, достигла пагоды.

Она состояла из полутысячи человек, среди которых были музыканты, танцовщицы, заклинатели змей и разного рода факиры, тела которых были разрисованы знаками и пятнами невообразимых цветов.

Первыми выступали две шеренги баядер, то есть танцовщиц, принадлежащих пагодам, увешанных ожерельями и золотыми браслетами, с цветами, искусно вплетенными в волосы. За ними шли музыканты с флейтами и барабанами, а дальше все, кто присоединился к процессии, беспорядочной толпой.

Эта орущая толпа почти бегом продвигалась к пагоде, гоня впереди себя коров, для которых и варился рис в молоке.

Подойдя к лестнице все остановились и образовали широкий полукруг, вынудив при этом Бхарату с его сипаями поспешно очистить место.

По знаку Нимпора баядеры вошли в круг и, в то время как оркестр удвоил грохот, начали свой танец при свете многочисленных факелов.

Когда баядеры закончили танцевать, а факиры повели коров к котлам, чтобы дать рис, сваренный в молоке, Нимпор поднялся по лестнице храма и остановился перед брамином, который стоял прямо перед дверью.

— Служитель Брамы, — сказал он, поклонившись, — смиренный факир просит у тебя разрешения включить в нашу процессию статую Вишну, которую ты хранишь в своем храме. Все факиры, которые сопровождают меня, желают благословить ее в священной воде Ганга.

— Факиры — святые люди, — отвечал брамин. — Если таково их желание, пусть войдут в пагоду и отнесут на берег реки статую бога.

— Нет, — раздался решительный голос рядом с ним. — Никто не войдет в пагоду, кроме брамина.

Факир обернулся и оказался лицом к лицу с Бхаратой.

— Кто ты? — спросил он.

— Сержант сипаев, как видишь.

— Ну да, индиец, который служит угнетателям Индии, — с издевкой сказал факир.

— Берегись, факир!.. У тебя слишком длинный язык, — побагровел сержант.

Нимпор обернулся, указывая ему на толпу, которая гремела и бесновалась у подножия лестницы, и произнес угрожающим тоном:

— Смотри!.. Почти все здесь — факиры, а ты знаешь, что они не боятся смерти!.. Попробуй только не дать им войти в храм, и они разъярятся, как тигры в джунглях. Никто не имеет права мешать нашим религиозных церемониям, даже англичане, и мы не посмотрим на твоих сипаев. Нас пятьсот, а у тебя лишь дюжина людей.

Бхарата счел для тебя наилучшим гордо отойти и не отвечать. Он понимал, что факиры не отступят перед дюжиной ружей, и что его люди не смогут долго устоять против этих фанатиков. Жестом он приказал своим солдатам перейти на другую сторону лестницы.

Факир тут же воспользовался этим отступлением. Он поднял здоровую руку, и по его знаку двадцать факиров отделились от толпы и вошли в храм.

С собой они несли крепкие шесты и доски, которые тут же превратили в большие носилки, на которые и установили статую. Затем она была поднята и вынесена наружу.

Факиры, оставшиеся на площади, приветствовали появление Вишну оглушительными криками, в то время как музыканты дули, что было мочи, в свои инструменты, били в барабаны, а танцовщицы снова начали танцы.

— Вперед! — скомандовал Нимпор громовым голосом.

Неся это громоздкое сооружение на своих железных шестах, факиры спустились с лестницы и направились к берегу Ганга, сопровождаемые танцовщицами, музыкантами, заклинателями змей и всеми прочими, которые толклись вокруг пагоды.

Бхарата и сипаи, никак не предполагавшие, что внутри статуи могут спрятаться беглецы, даже не двинулись с места. Они были убеждены, что брамин позволил им укрыться в самой пагоде в какой-нибудь тайном ее подземелье.

Довольный успехом своего замысла, факир повел эту пеструю толпу к берегу Ганга, в место, густо заросшее тростником.

Энергичным жестом он остановил процессию на подходе к берегу, а сам вместе с двадцатью верными людьми внес огромную статую в воду.

Ее положили на отмель таким образом, чтобы священная волна омывала только основание, а дверца оказалась не с той стороны, где берег.

Нажатием кнопки он открыл ее, и Тремаль-Найк вместе со старым тугом, уже изнемогавшие в этой неудобной тюрьме, проворно выскользнули наружу, тут же спрягавшись в тростниках.

— Возвращайтесь в пагоду, — приказал Нимпор своим факирам. — Нашего бога уже поцеловали волны священной реки.

Двадцать человек снова взялись за шесты, подняли статую на плечи и вернулись на берег к музыкантам и танцовщицам.

Многочисленное шествие выстроилось прежним порядком и с оглушительным шумом и грохотом отправилось назад к пагоде.

Сам факир остался на отмели, якобы для того чтобы совершить омовение. Как только процессия удалилась, он встал со словами:

— Быстро, пошли!..

Тремаль-Найк и старый туг двинулись за ним, и скоро все трое углубились в чащу густых кустов.

— Спасибо за помощь, — сказал ему Тремаль-Найк. — Без тебя мы бы долго еще сидели в брюхе Вишну.

— Оставь свои благодарности и займемся капитаном, — ответил Нимпор.

— Есть новости о нем?

— Плохие для вас и для Суйод-хана.

— Говори, — сказал Тремаль-Найк.

— Боюсь, что завтра на рассвете он отправляется в Сундарбан.

— Смерть Шивы!.. — вскричал Тремаль-Найк, побледнев. — Он отправляется!..

— Его «Корнуэлл» уже стоит под парами.

— Кто тебе это сказал?

— Хидар.

— Значит, все пропало!..

— Еще не знаю. Нужно спешить в Белый город, удостовериться в этом самим.

— Нельзя терять ни минуты. Где стоит его корабль?..

— У форта Вильям.

— Нужно отправляться немедленно.

— Это далеко, — заметил старый туг.

— Неподалеку отсюда стоит ваша шлюпка, — сказал факир.

— Наши люди спаслись?..

— Да.

— Пошли, — сказал Тремаль-Найк. — Если «Корнуэлл» снимется с якоря, я потеряю Аду. Вы же потеряете свой Сундарбан.

И все трое пустились бегом по берегу реки, в то время как в отдалении раздавались звуки труб и оглушительный бой барабанов уходящей к храму процессии.

В трехстах шагах ниже по течению Тремаль-Найк и его товарищи нашли шлюпку, спрятанную среди густых тростников и охраняемую гребцами.

— Никто тут не шныряет в окрестностях? — спросил старый туг.

— Никто, — ответили гребцы.

— Мы сможем добраться до форта Вильям к рассвету? — спросил Тремаль-Найк,

— Можно, если очень постараться, — ответил один из гребцов.

— Пятьдесят рупий, если успеете, — пообещал факир.

Шлюпка быстро оторвалась от берега и понеслась вниз по течению со скоростью шхуны. Старый туг сел за руль, по бокам поместились Тремаль-Найк и факир.

В столь поздний час река была уже пустынна, и это упрощало дело, но здесь попадалось немало мелей, и рулевому приходилось быть начеку.

Пока гребцы налегали на весла, так что мускулы вздувались у них на руках, Тремаль-Найк и факир возобновили прерванный разговор.

— Ты видел Хидара? — спросил охотник на змей.

— Да, сегодня, перед тем как получил известие от брамина.

— Он вполне уверен, что капитан отправится на рассвете?

— У него есть для этого все основания, — ответил Нимпор. — Он видел вчера, как грузились две роты бенгальской пехоты, два артиллерийских орудия и значительное количество боеприпасов и продовольствия. А главное, в полдень машина была уже включена.

— Капитан был на борту?

— Этого он не знает.

— У вас есть свои люди на фрегате?

— Да.

— Они помогут мне, — сказал Тремаль-Найк.

— Какие у тебя планы?

— Сесть на фрегат.

— Чтобы убить его на самом корабле?..

— Я не вижу другого способа, особенно теперь.

— Однако это будет нелегко, — сказал факир.

— Я готов на все, — отвечал Тремаль-Найк с несокрушимым спокойствием.

— Берегись! Англичане не шутят, особенно с нами, индийцами.

— Я знаю.

— И ты думаешь, что после убийства капитана экспедиция не состоится?

— Да, поскольку он — душа этого предприятия.

— А если корабль уже ушел?

— Вишну поможет мне.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Что я отправлюсь на Раймангал и буду там ждать капитана.

— Ты прибудешь слишком поздно… хотя…

— Продолжай.

— Ты знаешь, что канонерка, на которой служит Хидар, тоже отплывает.

— Куда?

— На Цейлон.

— Так что же?

— Она отплывает завтра вечером.

— Я все еще не понимаю.

— Я говорю, что в том случае, если фрегат уже отплыл, ты можешь добраться на ней до устья реки. Эта канонерка имеет большую скорость, чем фрегат.

— Но смогу ли я сесть на нее?

— Об этом позаботится сам Хидар, если тебе придется воспользоваться «Девонширом».

Пока они беседовали, шлюпка продолжала спускаться вниз по течению Ганга со всевозрастающей скоростью. Она уже прошла мимо Черного города и плыла вдоль набережной Белого города, когда алый свет зари разлился по небу, заставив побледнеть ночные светила.

То здесь, то там уже просыпались экипажи многочисленных кораблей, стоявших на якоре вдоль берега. На палубах, среди путаницы мачт, снастей и зарифленных парусов появлялись матросы; в тихом утреннем воздухе раздавались их хриплые спросонья голоса.

Тремаль-Найк встал. Его глаза впились во внушительную громаду форта Вильям, которая уже проступала в утренней полутьме.

— Где фрегат?.. — упавшим голосом спросил он.

Факир тоже поднялся и с тревогой обежал взглядом строй стоявших на якоре судов.

— Там!.. Смотри!.. Перед вторым шлюзом форта! — вскричал он вдруг.

Тремаль-Найк взглянул в указанном направлении и увидел неподалеку от шлюза, соединяющегося со рвами форта, очень нагруженный и довольно низко сидящий в воде фрегат.

Густой дым, смешанный с искрами, вырывался из его трубы, образуя в воздухе большое серое облако. С первого взгляда было ясно, что корабль готовится к отплытию.

На палубе его царило лихорадочное оживление. Солдаты катили в трюм бочки и укладывали последние ящики, артиллеристы хлопотали у пушек, а вахтенные матросы уже отдавали швартовы и крутили носовую лебедку, готовясь поднять якоря.

Тремаль-Найк издал крик отчаяния.

— О боги! Он ускользает от меня!.. Быстрее!.. Быстрее, или все погибло!..

Факир сделал безнадежный жест и упал на скамейку.

— Слишком поздно!.. — прошептал он, хватаясь за голову. — Суйод-хан погиб!..

Шестеро гребцов снова налегли на весла, и шлюпка, повинуясь им, полетела, как стрела. Борта стонали под этими мощными ударами весел, вода вскипала перед ее носом.

— Быстрее!.. Быстрее!.. — кричал тем временем Тремаль-Найк, вне себя от возбуждения и отчаяния.

— Это бесполезно, — сказал вдруг старый туг, бросая руль.

Фрегат уже оторвался от мола и величественно спускался вниз по реке, выпуская клубы дыма и давая оглушительные гудки.

Гребцы шлюпки, совершенно обессиленные этой долгой гонкой, тоже бросили весла и, застыв в немом отчаянии, смотрели вслед кораблю.

Вдруг Тремаль-Найк поспешно бросился к ружью, лежавшему на кормовой скамейке, и навел его на корабль.

На капитанском мостике появился человек, которого охотник на змей мгновенно узнал.

— Он!.. Макферсон!.. — закричал Тремаль-Найк сдавленным голосом.

Он уже готов был выстрелить, когда факир резко вырвал оружие у него из рук.

— Не делай этой глупости, — сказал он сурово. — Ты лишь напрасно погубишь нас всех.

Тремаль-Найк обернулся к нему со сжатыми кулаками и горящим взглядом.

— Ты что, не видел его там, на мостике? — вскричал он.

— Видел, — спокойно ответил факир.

— Я бы сейчас мог убить его.

— А если бы промахнулся? — спросил Нимпор, покачав головой.

— И верно… — пробормотал Тремаль-Найк.

— Еще не все потеряно, — продолжал старый факир. — Ты забыл о Хидаре? Он ждет нас возле «Девоншира».

Тремаль-Найк не ответил: он был раздавлен этой неудачей, крахом столь многих усилий, не увенчавшихся ничем.

— К берегу, — приказал факир.

Шлюпка развернулась и медленно поплыла поперек течения, направляясь к молу Стренда. Она только еще собиралась причалить в месте, указанном факиром, когда человек, притаившийся там за бочками и ящиками, бросился к ним навстречу.

— Живее, высаживайтесь!.. — поторапливал он.

Этим человеком был Хидар, боцман «Девоншира».

Заслышав его голос, Тремаль-Найк тут же поднялся и прыжком тигра перенесся на ступеньки мола.

— Ушел!.. — в отчаянии выкрикнул он, подходя к боцману.

— Я знаю, — отвечал Хидар.

— Но твоя канонерка тоже отплывает в этом направлении?

— Да, сегодня в полночь.

— Тогда не все потеряно.

— Что ты хочешь сказать? — удивленно спросил боцман.

— Что мы можем догнать «Корнуэлл».

— Каким образом?

— На «Девоншире», — решительно ответил Тремаль-Найк.

Хидар посмотрел на него, подняв брови. Он решил, что в голове у парня явно помутилось.

— Ты понял меня? — спросил его Тремаль-Найк с волнением.

— Нет, — покачал головой тот.

— Твоя канонерка быстрее, чем фрегат?

— Верно.

— В таком случае мы догоним его и отправим на дно.

— Потопить фрегат!.. Ты с ума сошел?

— Ты думаешь, это невозможно?

— Почти невозможно. К тому же, не я командую «Девонширом»…

— Ну и что же: у меня есть план. Сколько наших людей на борту канонерки?

— Шестеро.

— А весь экипаж насчитывает?

— Тридцать два человека, — отвечал Хидар.

— Необходимо посадить на борт еще десять наших.

— Это невозможно!

— Все возможно, когда на карту поставлена судьба Раймангала, — вмешался факир, до сих пор молча слушавший их. — Тремаль-Найк — посланец Суйод-хана, и ты сделаешь все, что он скажет.

— Хорошо, — сказал боцман. — Я повинуюсь. Я готов сделать все, чтобы спасти наших братьев в Сундарбане.

— Что сейчас грузится на «Девоншир»? — спросил Тремаль-Найк.

Глава 19

АНГЛИЧАНЕ И ДУШИТЕЛИ

Часы пробили полночь, когда «Девоншир», который с утра стоял под парами, покинул мол форта Вильям и начал спускаться по черному течению Хугли.

Ночь была темная, ни луны, ни звезд на небе, покрытом густой массой облаков. Светилось лишь несколько огоньков в бедных хижинах Киддепура да на носу судов, стоящих на якоре вдоль берега. Только на севере виднелось странное свечение, наподобие блеклой зари — это горели тысячи и тысячи огней Белого и Черного города, образовывающих Калькутту.

Стоя на мостике, приземистый капитан отдавал команды, перекрывая своим металлическим голосом рев машины и шум колес, яростно пенящих воду. Матросы при бледном свете нескольких фонарей укладывали в трюм последние ящики и бочки, еще загромождавшие палубу.

Уже Киддепур исчез в густой темноте, уже не видны были огни лодок и кораблей, когда человек, стоявший до этого за штурвалом, решительно пересек палубу, слегка толкнув локтем матроса, который закрывал главный люк.

— Поторопись, — сказал он, проходя мимо.

— Я готов, Хидар, — ответил тот.

Прошло пять минут, и оба спустились по трапу в кают-компанию, которая была в этот час пуста.

— Итак? — коротко спросил Хидар.

— Никто ничего не подозревает.

— Ты сосчитал эти помеченные бочки?

— Да, их десять.

— Где ты их поместил?

— Под кормой.

— Вместе?

— Одну рядом с другой, — сказал туг.

— Остальных предупредил?

— Все готовы. По первому сигналу они бросятся на англичан.

— Нужно действовать осторожно. Доведенные до крайности, они могут поджечь пороховой погреб, взорвав и нас, и себя.

— Когда будет сигнал?

— Сегодня ночью, после того как мы дадим чай с наркотиком капитану.

— А что нам делать пока?

— Пошлешь двоих захватить цейхгауз и будешь ждать меня в машинном отделении вместе с кочегарами. Нам понадобится твоя сноровка.