IX. Нападение пекари

Место, где высадился столь необычным образом Гарсиа, было покрыто густой растительностью, составлявшей, вероятно, окраину того громадного леса, который покрывал берег залива. Великолепные, стройные пальмы поднимались на высоту пятнадцать-двадцать метров, лианы и разные другие ползучие растения, бромелии и орхидеи — все это, перепутываясь вместе, образовало непроходимую завесу из зелени и цветов. Пестрые и блестящие попугаи сидели в ветвях деревьев, красиво выделяясь среди зелени. Но юнге было не до красот природы. Он вошел в лес, надеясь поскорее найти каких-нибудь плодов и воду для утоления жажды. Последнее оказалось довольно трудным, так как нигде не было видно источника, а между тем Гарсиа боялся отходить далеко от берега и, главное, он торопился поскорее построить плот.

Пройдя двести или триста метров, он остановился у огромного дерева, с очень большими ветвями и густой листвой, среди которой виднелись какие-то большие фрукты величиной с тыкву, с желтоватой бугристой кожей.

«Будем надеяться, что эти плоды съедобны», — сказал себе юнга и быстро вскарабкался по лиане на ветку дерева. Вдруг он услыхал какой-то странный шум, по-видимому доносившийся из чащи кустов, росших поблизости.

«Уж не индейцы ли это?» — подумал он с тревогой. Шум усилился. Он напоминал скрежет зубов, и хотя Гарсиа, несмотря на свои лета, обладал недюжинным мужеством, тем не менее, сердце у него забилось от страха. Впрочем, и всякий другой, даже взрослый человек, испытал бы то же самое на его месте, один, среди громадного леса, скрывавшего в своих недрах тысячи опасностей и населенного не только людоедами, но и хищными зверями, не менее кровожадными.

Держась одной рукой за лиану и не выпуская ружья из другой руки, Гарсиа прислушался и сразу различил хрюканье, вслед за которым раздался треск ветвей.

«Неужели тут есть кабаны? — подумал он. — Впрочем, отчего же нет? У нас ведь они водятся Почему бы им не водиться и здесь. Вот был бы сюрприз сеньору Альваро, если б я ему привез одного кабанчика».

Несколько успокоенный, он спрятался за ствол дерева и стал ждать, держа ружье наготове. Но если бы Гарсиа был сколько-нибудь знаком с нравами диких свиней, населяющих американские леса, то наверное постарался бы не попадаться им на глаза.

Это были пекари, лесные кабаны, одни из самых свирепых и смелых зверей, не боящихся нападать на человека. В те времена пекари расхаживали несметными стадами в лесах Бразилии, и горе тому, кто попадался им навстречу. Они с невероятной яростью набрасывались на него все и буквально разрывали на части своими кривыми клыками. Гарсиа же, полагавший, что имеет дело с обыкновенными кабанами, не колебался. Он выстрелил в пекари, который остановился в пятнадцати шагах от него, вырывая из земли какой-то корень. Животное, пронзенное пулей, бросилось в кусты, издав протяжный вой, и исчезло под сводами зелени. Юнга, довольный своим успехом, пустился за ним, чтобы прикончить его топором, но вдруг остановился, потому что услышал в чаще кустарника дьявольский треск. Кусты валились, точно подрезанные, и листья разлетались в воздухе. Весь лес наполнился ужасающим ревом.

«Уж не сделал ли я ошибки?» — подумал Гарсиа и, повесив ружье на плечо, схватился за лиану и полез на дерево. Примерно с четырех метров он увидел, что к нему с быстротой вихря несется стадо кабанов, насчитывающее по меньшей мере пятьдесят животных.

По-видимому, кабаны находились в состоянии сильнейшей ярости; они мчались с поднятыми хвостами и взъерошенной щетиной и в один миг окружили дерево, на которое влез Гарсиа. Те, которые находились поближе, с бешенством кусали и рвали кору дерева и лиану, которая служила лестницей мальчику; другие же прыгали как безумные, то окружали своего мертвого товарища, то возвращались к дереву, выказывая признаки сильнейшего раздражения. Они устремляли свои черные глазки, блестевшие гневом, на мальчика, сидевшего на дереве, и бешено стучали клыками, производя сильнейший шум в лесу. Однако Гарсиа был не слишком напуган этим неожиданным нападением. Он уселся в безопасности на большой ветке и смотрел на бессильную ярость пекари, — у них не было когтей, и поэтому они не могли влезть на дерево, чтобы достать врага.

«Когда они убедятся в бесполезности своих стараний, то уйдут отсюда», — утешал себя мальчик.

Но он ошибался. Если существуют на свете упрямые и мстительные животные, то это именно бразильские пекари.

Когда первый взрыв ярости прошел, они оставили в покое ствол, убедившись, что им все равно не свалить это огромное дерево, но собрались вокруг него на близком расстоянии, устроив нечто вроде настоящей осады.

«Однако я попал в довольно трудное положение! — подумал Гарсиа, начинавший беспокоиться. — Что подумает сеньор Альваро, не видя меня так долго? Если эта осада продлится? Ведь он страдает от жажды не меньше меня… Но не будем унывать! У меня есть ружье и патроны. Попробуем-ка разогнать этих противных свиней. Если я убью нескольких из них, то остальные, может быть, уберутся отсюда, и мне можно будет наконец построить плот».

Выбрав старого самца, который казался наиболее разъяренным из всех и бешено прыгал вокруг дерева, срывая с него большие куски коры, Гарсиа прицелился и выстрелил. Но вместо того, чтобы в страхе разбежаться, когда упал самец, все стадо с удвоенной яростью набросилось на дерево, всаживая в него свои клыки. То же повторилось и после второго и третьего выстрела. Бешенство оставшихся в живых пекари всякий раз удваивалось.

Он хотел продолжать стрелять, как вдруг ему пришла в голову мысль, что частые выстрелы могут привлечь дикарей. Пожалуй, лучше выдержать осаду пекари, нежели видеть, как сбегаются сюда людоеды!

«Бедный сеньор Альваро! Как он должен беспокоиться, слыша эти выстрелы! Будь прокляты эти животные с их упрямством! — думал Гарсиа. — Нечего делать, надо вооружиться терпением и подождать ночи. Когда они уснут, я попробую тайком выбраться отсюда. А пока попробую подкрепиться хоть этими плодами».

Держась за ветку, на которой висели крупные плоды, величиной с голову ребенка, он топором отрезал один из них. Внутри плода находилась желтоватая мякоть, видом напоминающая тыкву, но более нежная и водянистая.

«Если это не тыква, то что-нибудь в этом роде. Надеюсь, что этим я утолю и свою жажду, и голод», — подумал он.

Действительно, мякоть оказалась сладковатой и довольно приятной на вкус. Это был плод хлебного дерева, и если бы Гарсиа мог изжарить его, то он показался бы ему еще вкуснее. Но он не знал, что это за растение, и только радовался счастливой случайности, которая привела его именно к этому дереву.

Между тем пекари не прекращали своих враждебных демонстраций; странно, но они изливали свой гнев также и на своих мертвых товарищей, которых разорвали в куски. Несколько успокоившись, они разбрелись, но все же не уходили далеко от хлебного дерева, где сидел Гарсиа, и не выпускали его из виду. Время от времени они с яростью набрасывались на дерево, издавая дикий рев, потом снова возвращались в кусты и принимались вырывать корни и искать ягоды.

Гарсиа был вне себя. Осада надоела ему до последней степени, тем более что он не видел ей конца. Его в особенности беспокоила мысль об Альваро, который должен был испытывать муки голода и жажды. Гарсиа несколько раз пробовал спуститься вниз, когда пекари скрывались из вида. Но лишь только он брался за лиану, как они галопом сбегались и окружали дерево. Очевидно, что даже тогда, когда эти животные, по-видимому, были заняты исканием корней и ягод, они все-таки продолжали следить за ним.

День проходил, но часы казались вечностью бедному мальчику, все мысли которого были направлены к Альваро, оставшемуся на острове. Как его должно тревожить это непонятное промедление! А может быть, его уже нет в живых?..

Солнце закатилось, и в лесу очень быстро наступил мрак. Гарсиа заметил, что пекари укладываются спать в кустах, окружающих дерево. Очевидно, эти упрямцы не желали снять осаду, твердо решив отомстить за смерть товарищей.

— Просто невероятно! — удивился Гарсиа. — Если б это были люди, я бы понял их упорство. Но звери!.. Сеньор Альваро с трудом поверит, что меня осаждали так долго.

Гарсиа прождал часа два, прежде чем решился двинуться, опасаясь, что животные оставили часовых у дерева. Но убедившись, что внизу все тихо, он с величайшими предосторожностями спустился по лиане, привязав к поясу два плода хлебного дерева. По временам он останавливался, напряженно прислушивался. Но тишина не нарушалась. Успокоенный, он наконец тихонько спустился на землю. Пекари, спящие в кустах, не пошевелились.

Стараясь не производить ни малейшего шума, Гарсиа пробирался между деревьями, но, пройдя около трехсот шагов, он уже забыл все предосторожности, и бросился бегом к берегу озера.

В несколько минут он достиг того места, где оставил черепаху. Она тоже спала, спрятав голову под панцирь.

Боясь близости пекари, он побежал дальше и остановился на берегу маленькой бухточки, окруженной деревьями.

«Не будем теперь терять времени, — сказал он себе. — Деревьев тут много и луна начинает всходить».

Он приставил ружье к дереву и стал собирать лианы, которые могли ему понадобиться для постройки плота. Тут их было много, все деревья были ими окружены, так что оставалось только выбирать. Недалеко он заметил группу гигантских бамбуков и, конечно, тотчас же поспешил туда. Материала оказалось более чем достаточно для постройки плота, который мог бы принять двух человек.

Скоро плот был готов. Гарсиа сделал два весла из длинных ветвей и тотчас же спустил плот на воду. Работая изо всех сил веслами, он подъехал к тому месту, где находилась черепаха, и несколькими тяжеловатыми ударами заставил животное подняться и отправиться в воду.

«Сеньор Альваро слишком дорожит этим животным или, вернее, его мясом. Я не могу оставить его здесь, чтобы им воспользовались дикие звери или индейцы. Во всяком случае, черепаха обеспечит нам пропитание на три или четыре дня», — рассуждал Гарсиа.

Луна, ярко блестевшая на совершенно безоблачном небе, освещала воды озера, и поэтому Гарсиа мог без затруднений направлять плот. Островки отчетливо выделялись на серебристой поверхности озера, залитого лунным светом.

Была уже полночь, когда Гарсиа достиг середины озера, и в этот момент он увидел на одном из островов блестящую точку среди покрывавшей его растительности.

«Это, должно быть, сеньор Альваро», — подумал он, потом вдруг перестал грести и испуганно прошептал:

— Да нет! Это вовсе не на том островке, где мы остановились. Это горит костер на другом острове. Я прекрасно запомнил форму нашего острова и место, где он находился.

Холодный пот выступил у него на лбу, и сердце мучительно забилось от страха. «Что, если дикари явились на островок и захватили врасплох сеньора Альваро? Ведь эти островки необитаемы, там живут только птицы! — думал Гарсиа. — А птицы ведь не могут развести костер!»

Страх бедного мальчика имел основание. Кто же, кроме дикарей, может высадиться на этом острове? Альваро не мог добраться до него, так как у него на острове не было дерева, чтобы построить плот, даже самый маленький.

«Но, быть может, он вплавь достиг острова?» — Однако Гарсиа тотчас же отверг такую мысль. Было бы чересчур рискованно и неосторожно пускаться вплавь по этим чернильным водам, кишевшим кайманами и змеями! Гарсиа несколько минут оставался в нерешительности, потом снова взялся за весла.

«Что ж, поеду на остров! — сказал он себе. — Если там я не найду сеньора Альваро, то осторожно подъеду к другому острову и посмотрю, кто зажег там костер».

Юнга сделал объезд, чтобы его не могли увидеть, и пристал к берегу островка. Он тотчас же узнал его, так как на нем росли те крепкие деревья, которые нельзя было срубить топором.

Вколотив палку около берега, он привязал к ней плот и, зарядив ружье, осторожно взобрался на берег и прошел через тростник. На том месте, где накануне они разводили костер и жарили рыбу, уже никого не было. Огонь давно погас и даже пепел стал холодным.

Сердце мальчика болезненно сжалось.

«Что случилось с сеньором Альваро? — подумал он, чувствуя, как холодеет от ужаса. — Что буду тут делать я, одинокий, затерянный среди лесов Америки?»

X. Драма в лесу

Бедный мальчик готов был предаться отчаянию, как вдруг его осенила мысль, что Альваро не мог бы отдаться в руки дикарям без всякого сопротивления. Если так, то на острове должны были бы остаться следы борьбы, а между тем там все было в полной неприкосновенности. Кустарники и трава нисколько не были помяты, и на деревьях все листья были целы. По всей вероятности, Альваро, сильно обеспокоенный долгам отсутствием своего товарища, покинул этот остров, надеясь как-нибудь перебраться через лагуну. Для такого первоклассного пловца, каким был Альваро, это не было невозможно.

Несколько успокоенный, Гарсия прошел весь остров и, дойдя до того места, где они нашли черепаху, вдруг получил подтверждение своего предположения. На берегу лежало много свежесрезанного тростника. «Должно быть, сеньор Альваро построил себе маленький плот из этого материала, — подумал он, — и, невзирая на кайманов и змей, переехал все-таки на этот островок, где блестит огонь. Надо удостовериться!»

Гарсиа вернулся к своему плоту и выехал опять на середину озера. Несмотря на страшное утомление, он греб изо всех сил и через четверть часа достиг другого острова, на берегу которого он действительно увидел маленький плот, сделанный из тростника и листьев. Пройдя несколько шагов, он увидел среди деревьев человека, который сидел у догоравшего костра и, охватив голову руками, глубоко задумался или, возможно, заснул.

— Сеньор Альваро! — крикнул Гарсиа дрожащим от радости голосом.

Дремавший португалец, услышав зов, поднял голову. Сразу он, как видно, не мог сообразить, в чем дело, и только когда Гарсиа подошел к нему, он вскочил на ноги и с радостным криком заключил его в свои объятия.

— А, мой дорогой мальчик! — воскликнул он. — Откуда ты явился? Сто тысяч кайманов! Какого страху ты мне задал! Черт возьми! Ты можешь похвастаться, что заставил меня дрожать!

— Вы думали, что я умер?

— И даже съеден! Полагаешь, я не слыхал твоих выстрелов? На тебя напали индейцы?

— Ничуть не бывало. Я защищался от свирепейших кабанов, которые меня осадили на дереве.

— Надеюсь, что ты привез мне хоть одного? Я умираю от голода и от жажды.

— Я не мог этого сделать. Но я привез сюда черепаху и думаю, что ее мясо будет не хуже мяса кабана.

— Ты предусмотрительный мальчик, мой милый Гарсиа.

— Я привез вам, кроме того, фрукты.

— В них я не испытываю надобности. Я нашел на этом островке такие же груши, какими мы в первый день утоляли свой голод. Ими я утолил жажду.

— Но отчего же вы покинули остров?

— Чтобы скорее присоединиться к тебе. Разве ты не слышал моих выстрелов?

— Нет, сеньор.

— Я выстрелил по крайней мере раз десять, и так как ты не отвечал мне, то я решился переплыть через лагуну на тростниковом плоту. И возможно, что мне бы это удалось, если б кайманы не заставили меня поскорее укрыться на этом острове. Мой плот, построенный только из тростника и листьев, конечно, плохо держал меня, и мои ноги постоянно находились воде.

— Я видел ваш плот на берегу, — сказал Гарсиа.

— Ну, будет болтать. Подумаем об ужине.

Альваро подбросил сухих веток в костер, который уже начал потухать, и пошел вместе с Гарсиа на то место, где юнга оставил свой плот и черепаху, спавшую глубоким сном. Они с большим трудом подняли ее, так как она была очень тяжела, и одним ударом отрубили ей голову, чтобы она не страдала, а затем, перевернув на спину, положили ее на костер.

— Бедное животное! — воскликнул Гарсиа. — Какая черная неблагодарность с нашей стороны.

— Голодный желудок не рассуждает, друг мой, — возразил ему Альваро, с наслаждением вдыхая запах жареного мяса черепахи.

— А я и забыл про мои тыквы! — вскричал Гарсиа и бросил на землю огромные плоды.

— Ты думаешь, что это тыквы? Ведь это плоды хлебного дерева, дружок! Они заменят нам сухари, которых нам не хватает. Я их уже пробовал и могу заверить тебя, что поджаренные они замечательно вкусны.

— Вот как? — изумился Гарсиа. — Тут есть деревья, на которых растет хлеб? Счастливая страна, где можно обходиться без хлебопекарен!

Альваро очистил кожу и, разрезав мякоть плода на большие куски, положил их на горячие угли.

Черепаха уже достаточно поджарилась, и Альваро, сняв нижнюю часть панциря, предложил своему товарищу отведать ее мяса.

— Наедайся досыта, — сказал он ему, протягивая кусок поджаренного плода хлебного дерева. — Тут хватит на несколько человек.

Уверяю тебя, что мы давно так не ужинали. Как ты находишь эти плоды? Не правда ли, они могут заменить нам сухари?

— Вполне.

— Когда мы приедем на тот остров, ты поведи меня туда, где находится это дерево. Мы сделаем запас этих плодов.

Насытившись, они растянулись на траве и, не заботясь ни о кайманах, ни о водяных змеях, крепко заснули. Оба уже не в состоянии были бороться со сном и проспали без перерыва почти двенадцать часов. Ночь прошла совершенно спокойно, и когда они проснулись, то солнце стояло уже высоко на небе.

Убедившись, что нигде на поверхности лагуны не видно ни одной пироги дикарей, они положили на плот остатки мяса черепахи и отплыли назад, к первому острову, где Альваро спрятал в кустах два бочонка с порохом, не решаясь взять их с собой на своем утлом плоту. Оба они желали поскорее вернуться в лес, где, они были уверены, всегда найдут воду и пропитание. Кроме того, им хотелось поскорее вернуться к заливу, в надежде, что, быть может, какое-нибудь судно зашло туда, загнанное ветром, или же с целью исследовать этот великолепный водный бассейн, один из самых обширных в Южной Америке.

Они потратили два часа на переезд лагуны, так как пришлось бороться со встречным течением, и наконец пристали к тому самому месту, где высадился Гарсиа с бедной черепахой.

— Пойдем теперь к хлебному дереву, — сказал Альваро, когда они нагрузили на себя все, что у них было, взяв, конечно, с собой и жареное мясо черепахи, завернутое в большие листья.

— А если там еще есть кабаны? — заметил Гарсиа.

— Ну так что же? Ведь нас теперь двое. Мы можем потягаться с ними.

Они углубились в лес и скоро нашли хлебное дерево. Но пекари там не было. Они, вероятно, сочли напрасным трудом продолжать осаду, когда увидели, что пленник бежал. На месте оставались три скелета, совершенно очищенных от мяса. Должно быть, тут уже похозяйничали хищные звери.

— Что делать! — сказал Альваро. — Придется нам удовольствоваться мясом черепахи.

Они набрали с дюжину плодов хлебного дерева — больше они не могли нести, так как и без того были очень нагружены, и, отдохнув немного, пошли искать какой-нибудь ручеек, чтобы напиться воды, а затем решили вернуться на берег залива.

— Я думаю, что завтра мы доберемся до него, — сказал Альваро, желая подбодрить своего юного товарища.

Лес делался все гуще, и двигаться становилось труднее. К тому же им нелегко было сохранять направление, так как чаща была такая густая, что солнца совсем не было видно. Внизу царила полная темнота, кроме того было необыкновенно душно и дышать было тяжело. Ни малейшего движения воздуха не ощущалось среди этого растительного хаоса и непроницаемой завесы гигантских листьев. С каждым шагом становилось все труднее идти по этому лесу, и путешественники, выбившись из сил после трехчасового странствования, остановились, внезапно очутившись на берегу большого потока, шириной примерно в двадцать метров.

— Отдохнем, — сказал Гарсиа. — Я не в состоянии идти дальше.

— И я не в лучшем положении, — ответил Альваро. — Но прежде всего напьемся воды.

Он спустился к берегу и уже хотел раздвинуть водяные растения, растущие у берега, как вдруг Гарсиа схватил его за руку.

— Посмотрите-ка на это дерево, которое нагнулось над рекой, — сказал мальчик.

В тот же миг раздалось какое-то ворчание, заставившее его поднять голову.

— Обезьяна, — сказал Альваро.

— Похоже, что там есть какое-то другое животное… Ведь это не обезьяна?

Альваро осторожно раздвинул растения и посмотрел туда, куда указывал ему Гарсиа.

В двадцати шагах от него, над рекой протянулась огромная ветвь дерева, и на ней сидела чернобородая обезьяна, с двумя длинными хохолками на голове, напоминающими рога. Это была самка, так как на руках у нее был детеныш, который отчаянно кричал, несмотря на материнскую ласку. По стволу же дерева, склонившегося над водой, осторожно и бесшумно двигалось животное, один вид которого заставил сердце Альваро сильно забиться, так как он принял его за тигра или что-то в этом роде.

Это был ягуар, который силой и кровожадностью не уступал обитателям джунглей Индии, и в Южной Америке ни одно хищное животное не может справиться с ним. Тот, которого увидел Альваро, принадлежал к самым большим экземплярам и, вероятно, наиболее свирепым. Очевидно, он застиг врасплох бедную обезьяну, отбившуюся от своих, и заставил ее искать спасение на этом дереве, на котором он мог легко достать ее, — ведь ей некуда было бежать.

Обезьянка, понимая опасность, отчаянно кричала, возможно зовя на помощь своих товарищей, которые должны были находиться недалеко. Но никто не откликнулся на ее зов. Впрочем, никто бы и не решился бороться с таким свирепым хищником и, конечно, все бежали подальше, чтобы их не постигла та же участь.

— Какой великолепный зверь! — прошептал Альваро, осторожно отступая и прячась среди растений, чтобы не привлечь к себе его внимание.

— Это не тигр? — спросил Гарсиа.

— Нет, — отвечал Альваро. — Он больше похож на пантеру.

Альваро никогда не видел ягуаров, которые в Европе в то время были совсем неизвестны.

— Неужели бедная обезьяна станет его добычей? — прошептал Гарсиа с искренним возмущением.

— Посмотрим. Ему, конечно, нетрудно будет достать ее, хотя она и удалилась на самый конец ветви.

— Неужели мы допустим, чтобы он разорвал бедную мать?

— Уж не хочешь ли ты вступиться за обезьяну?

— Конечно, сеньор Альваро.

— Оставим его пока, пусть он лезет на ветку. В подходящий момент мы можем вмешаться, хотя мне кажется, что с таким зверем связываться опасно.