Это был макоголовый специалист-невропатолог.
      - Но вы не были в...
      - Нет, не был. Сразу после того, как я оправился от вашего удара, я поднялся и вышел. Я предполагал, что вы можете совершить что-то ужасное, я это предвидел.
      Она была слишком слаба, чтобы двигаться, поэтому просто лежала на спине и плакала, умоляла и оправдывалась.
      Он, не обращая внимания на то, что она говорила, произнес:
      - Вы, конечно, понимаете, что вам не причинили бы никакого вреда, если бы вы просто спокойно ждали?
      - Нет, нет, они убили бы меня...
      - Вовсе нет. Мы решили, что вы можете стать для них чем-то вроде живого идола, и, разумеется, они не причинили бы вам вреда. Их бы это устроило, и мы бы от вас отделались. Мы решили, что не ваша вина в том, что вы так чертовски здоровы. Это вина вашей матери.
      Спускался туман, и все вокруг становилось сырым и промозглым.
      - А что теперь делать мне? Я так одинока, мне некуда теперь идти.
      - Я думаю, что у вас особый случай, - сказал макоголовый, поднимаясь с земли, и смущенно потрогал свой подмокший зад.
      - Но я, я, я - другая!
      Он молча отвернулся, давая понять, что не находит оправданий тому, на что она способна, - самопредательство и массовое убийство.
      - Но они так отвратительны, - бормотала она, зная, что что бы она ни говорила, все было неуместным.
      Она проспала всю ночь на холодной земле, ее мучил кашель, рвота, сны, которые она не могла вспомнить, когда на рассвете открыла глаза. Ее тело разламывалось от боли, ей казалось, это была пневмония. Она прижала холодный лоб к холодной траве и какое-то время смотрела, как в лучах восходящего солнца распускается мак. Она не сорвала цветок, а просто смотрела на него.
      - Я только хотела быть свободной. Я не желала никому вреда.
      Ее слова утонули в воздухе острова Пергамон.