«…Мы от рода рускаго…»-эти слова открывают самый древний и едва ли не самый загадочный письменный документ в русской истории, в истории нашего народа. Они являлись начальными словами знаменитого договора Руси с греками, который в 911 году заключил с Византийской империей великий князь киевский Олег. Текст договора был обнаружен в «Повести временных лет», входящей, в свою очередь, составной частью в одну из древнейших русских летописей - Лаврентьевскую, относящуюся к XIV веку. Во всех других русских летописных сводах текста этого договора не было. Он сохранился в единственном экземпляре и, как нередко бывает с такого рода находками - единственными в своем роде, сразу же возбудил подозрение в своей достоверности. Как-то случилось так, что особенно не везло в этом смысле наиболее ярким, наиболее впечатляющим памятникам древнерусской истории. Тень фальсификации была брошена на гениальное «Слово о полку Игореве», сомнения были посеяны относительно достоверности великолепного памятника XIII века - «Слова о погибели Русской земли». Зловещее слово «подделка» поползло вслед за введением в широкий научный, читательский оборот «договоров Руси с греками» Олега, Игоря, Святослава.
      Любопытно, что острейшая полемика, принимающая международный и долговременный характер, возгорается, как правило, именно вокруг древнерусских памятников культуры: другим в этом смысле везет как-то больше, хотя оснований для полемшш и в отношении, скажем, некоторых древнефранцузских, древнеанглийских исторических памятников существует, по крайней мере, пе меньше.
      Возьмем, например, известный памятник раннесредневековой английской письменности (конец XII в.) «Житие и чудеса святого Фомы» Уильяма Кентерберийского. Он существует в единственной рукописи (относящейся к XIII в. и найденной в XIX в.), как и русско-византийский договор 911 года, как «Слово о погибели Русской земли», как существовало «Слово о полку Игореве». Но никому не приходит в голову объявить его подделкой, позднейшей фальсификацией или посеять в отношении него какие-либо подозрения. Ученые принимают этот список спокойно, без тени сомнения, используют его без всяких оговорок. Но стоит обратиться к некоторым наиболее ярким древнерусским памятникам культуры, как погружаешься буквально в пучину дискуссий, сомнений, нигилистических, а порой нигилистически-истерических писаний, и такое в этих писаниях сквозит мало связанное с наукой, объективным, непредвзятым подходом к памятникам старины недоброжелательство, а порой нескрываемое злопыхательство и даже ненависть, что просто диву даешься, откуда бы и зачем взяться такому. Особенно характерны в этом смысле были сочинения немецких авторов XVIII -XIX веков, русских сторонников норманской теории образования древнерусского государства, считавших, что русский народ был сам не в состоянии создать собственное государство и лишь «на-ходники» - норманны, варяги - привнесли эту благодать, свидетельствующую о более высоком уровне цивилизации народа, на русскую почву. В XX веке эти версии активно подхватили фашистские историки, а позднее некоторые западные - американские, английские, французские, скандинавские советологи, русисты, идеологи пантюркизма, различные специалисты по истории Древней Руси, и в их сочинениях слышится все тот же нигилизм, все то же давнишнее пренебрежение и недоверие к памятникам древнерусской культуры.
      Откуда такие предубеждение, недоверие, а то и прямая ненависть? Они объясняются весьма просто. Неверием в гений великого народа, как это было у западни-ков-норманистов, ненавистью к народу-свободолюбцу, борцу, отстоявшему свою независимость от западных «цивилизаторов» - немецких и шведских крестоносных рыцарей, Ливонского ордена, польско-шведских интервентов, полчищ Наполеона, к народу, одержавшему верх над нашествием «двунадесяти языков» мирового империализма в период гражданской войны и иностранной интервенции, сокрушившему немецко-фашистских захватчиков в Великой Отечественной войне 1941 -1945 годов. И все попытки врагов поставить этот народ на колени, начиная от нападений кочевых орд сарматов, аваров, половцев, монголо-татарских захватчиков до тайной войны онемечивания сверху во время бироновщины, других скрытых и явных стремлений подчинить его себе, оканчивались крахом. Русский народ в единстве, братстве с другими народами страны творил свою великую историю, и замечательные памятники его литературы, архитектуры, живописи являлись яркими вехами, отражающими его многотрудный исторический путь, утверждающими наиболее значительные из его свершений.
      Отнимите у русского народа «Слово о полку Игоревен - и вы лишите его целой цивилизации. Зачеркните подлинность договоров Руси с греками - и вы ликвидируете в русской истории целый пласт ее международных связей, уничтожите одну из ярких гранен древнерусского государства, лишите Русь ее европейской и мировой истории в период раннего средневековья, обречете ее па положение «варварской» окраины, предначертание которой - всегда служить лишь периферийным фоном великих западных или восточных цивилизаций. Не случайно вопрос о создании государства на Руси в IX - X веках является и поныне одним из важнейших и наиболее острых в понимании русской истории раннего средневековья, а вопрос о международных связях русского государства остается самым животрепещущим для ученых и любителей истории многих поколений, определяющим место Руси в тогдашней европейской и мировой истории.
      Так скромные документы X века вырастают в большую идеологическую, научную, культурную проблему. Наиболее четко связь нигилистической оценки договоров как памятников древнерусской культуры с представлением об уровне развития Руси того времени выразилась в работах историка русского права норманиста В. И. Сергеевича в начале XX века. Он категорически выступил против того, чтобы сравнивать договоры Руси с Византией с другими соглашениями средних веков, считая, что к «таким примитивным деятелям, какими были руссы времен Олега», такие аналогии просто неприменимы.
      Но есть и еще одна причина, по которой многие ученые как прошлого, так и настоящего либо недоверчиво отнеслись и относятся к истинности ряда памятников древнерусской дипломатии, либо просто-напросто объявляют их подделками,-это само их содержание. Известный противник подлинности многих древнерусских памятников немецкий ученый Август Людвиг Шлецер в своем критическом трехтомном разборе «Повести временных лет» под названием «Нестор» написал, касаясь договора 911 года, удивительные слова: «Если договор этот был действительным, то он составляет одну из величайших достопамятностей всего среднего века, что-то единственное во всем историческом мире», А поскольку быть этого, по его мнению, не могло, то, значит, и говорить нечего: поздняя подделка, и все тут.
      Итак, по существу все противники подлинности дипломатических памятников Древней Руси сходились на одном, и это одно являлось самым веским аргументом в их арсенале «против»: русский народ просто не мог создать подобных шедевров. Не правда ли, какая непритязательная и неопровержимая логика? Но эта наивная суть порой прикрывалась флёром научных рассуждений, глубокомысленных изысканий, которые составляли в конце концов целые тома научных книжек, порождая ответные рассуждения и изыскания. А поскольку вопрос был нерешенным, дискуссионным, то и в обобщающих научных трудах, в учебной литературе звучали насчет дипломатии древних руссов весьма осторожные рассуждения. Да и само это понятие не употреблялось, потому что уж так издавна повелось: о какой дипломатии можно было говорить, когда вопрос о наличии государства-то в русских землях IX-X веков был далеко не ясен?
      Любопытно, что применительно к этому времени подробно писалось и говорилось о дипломатии Византии, Германии, Болгарии, Арабского халифата, Хазарин, других государств и народов сопредельных Руси стран Европы, Передней Азии, даже кочевников печенегов, но в отношении Руси не употреблялась даже подобная терминология.
      В борьбе с норманистами всех мастей, буржуазными фальсификаторами истории России советская историческая наука добилась впечатляющих успехов. Советские ученые убедительно доказали автохтонность, т. е. коренную принадлежность древнерусских поселенцев к тем регионам, где впоследствии возникли конфедерации восточно-славянских племенных союзов, позднее- княжества и, наконец, огромное, мощное Киевское государство. В своих трудах академик Б, А. Рыбаков- значительно раздвинул временные рамки выявления прото-славянской и праславяиской культуры в районе Поднеп-ровья, отнеся первые ее следы к III тысячелетию до новой эры; а отсюда ученый уже протянул нити этих древнейших славянских признаков к позднейшим временам-скифскому нашествию и далее к первым векам новой эры и к периоду Киевской Руси.
      В многочисленных фундаментальных работах выявлены социально-экономические процессы, протекавшие в восточно-славянских землях, и доказано становление в
      IX - X веках классового общества и государства - ран
      нефеодальной монархии, показаны международные свя
      зи Киевской Руси, основные направления ее внешней
      политики. И все-таки оставалось неясным, почему же в
      X - XI веках, во времена Владимира I и Ярослава
      Мудрого, Русь вдруг добилась такого ощутимого взлета
      на международной арене. Ведь войско Владимира I по
      существу спасло от гибели под ударами восставших
      болгар византийского императора Василия II. Русь это
      го времени находилась в тесных отношениях с Визан
      тией, Польшей, Венгрией, Чехией, Германией, Швецией,
      Норвегией, другими странами Европы и Передней Азии.
      При Ярославе Мудром русские княжны стали королева
      ми французской, венгерской, норвежской, датской; а сыновья Ярослава - Изяслав, Святослав, Всеволод-были женаты на принцессах из германских, польских земель, из Византии. Русь продолжала оставаться участницей большой европейской политики и в конце XI века. В союзе с Польшей в 70-х годах Русь противоборствовала Чехии, за которой стояла Германская империя, а в 80-е годы германской императрицей стала внучка Ярослава Мудрого Евпраксия. Европейской известностью пользовался Владимир Мономах, бывший сначала князем переяславским, а затем великим киевским князем. Он являлся внуком Ярослава Мудрого и шведской принцессы, сыном византийской принцессы, мужем английской принцессы, деверем германского императора, внучатым племянником венгерской и датской королев - дочерей Ярослава Мудрого, пасынком половецкой княжны. Его старший сын, будущий великий киевский князь Мстислав, был женат на дочери шведского короля Христине, а внучки - на немецких князьях. Таков далеко не полный перечень родственных связей этого знаменитого полководца и государственного деятеля Древней Руси. Это о нем восторженно писал автор «Слова о погибели Русской земли»: «Отсюда до венгров, и до поляков, и до чехов, от чехов до ятвягов, отятвягов до литовцев и до немцев, от немцев до корелы, от корелы до устюга, где живут тоймичн, и за Дышащим-морем, от моря до болгар, от болгар до буртасов, от буртасов до черемисов, от черемисов до мордвы - то все покорил бог народу христианскому: великому князю Всеволоду, отцу его Юрию, князю Киевскому, и деду его Владимиру Мономаху, которым половцы детей своих пугали в колыбели. А литва из болота на свет не показывалась. А венгры каменные города укрепляли железными воротами, чтобы на них великий Владимир не ходил войной. А немцы радовались, что они далеко за синим морем. Буртасы, черемисы, веда и мордва бортничали на князя великого Владимира. И сам господин Мануил Царегородский, страх имея, затем и великие дары посылал к нему, чтобы великий князь Владимир Царьграда его не взял».
      В этой короткой поэме довольно точно отражено международное положение Руси в начале XII века, ее чрезвычайно высокий внешнеполитический престиж. Но где были истоки этого взлета? По каким торным путям, широким ступеням поднималась Русь к этому великолепию? Ведь, почитав иных авторов прошлого и настоящего, особенно некоторых современных западных русистов, только диву даешься: как это отсталая, безвестная, варварская страна вдруг засияла на европейской арене, да и вообще, возможно ли этакое мгновенное превращение, в котором буржуазные историки из далеко не научных побуждений также отказывают Древней Руси?
      При ответах на эти вопросы мы и должны обратиться к первым шзгам древнерусской дипломатии, к первым ее признакам, к первым ее, порой безвестным, деятелям, которые, выражая волю нарождающегося класса феодалов, богатого купечества, защищая интересы складывающегося раннефеодального государства, ткали его внешнеполитические узоры, вели дипломатические переговоры в окрестных странах, закрепляя успехи русского оружия, прикрывали его поражения, готовя новые походы, отражали предстоящие нашествия, искали и находили союзников, нейтрализовали противников. А в ходе этой многовековой, трудной, кропотливой работы рождались, как и в других странах, первые дипломатические процедуры, церемониал, определялся характер переговоров, их оформление соответствующими устными и письменными, открытыми и тайными, пространными н краткими, предварительными и окончательными соглашениями, договорами, появлялись первые «штатные дипломаты, люди, профессией которых стало выполнение дипломатических поручений молодого государства,- короче говоря, рождалась дипломатическая снетемп, дипломатическая служба в самом прямом смысле слова.
      Может возникнуть закономерный вопрос: да какая в те времена могла быть служба, какая могла быть система? Ну, ездили люди, иногда о чем-то договаривались. И все-таки с такими сомнениями можно было бы поспорить, поскольку складывание всего государственного механизма в период его естественного рождения проходит длительный путь, усложняется, эволюционирует от его примитивных форм до развернутых, глубоко разработанных, изощренных для своего времени методов ведения внешней политики. И порой за малозначащими на первый взгляд, единичными, туманными, а потому спорными упоминаниями в русских летописях, в западных хрониках, в сочинениях восточных авторов о дипломатических действиях того или иного древнего русса мы, сопоставляя эти отдельные ориентиры с подобными же явлениями в сопредельных странах, вдруг открываем для себя стройный ряд стереотипов. И оказывается, что перед нами не единичные, спорные явления, если их рассматривать изолированно, лишь в применении к Киевской Руси, а обычные, характерные для других молодых, складывающихся государств приемы дипломатической деятельности.
      Государство не существует как некая абстракция, как нечто сложившееся, раз навсегда данное. Основоположники марксизма-ленинизма дали блестящий анализ истории государства, его социальной сущности в различные общественно-исторические формации, его эволюции. Они показали, как оно проявляет себя в своих внутренней и внешней функциях.
      Внешняя функция государства.., Его отношения с другими государствами, выражение на внешнеполитической арене коренных интересов господствующею класса. Вот они, реальные результаты усилий государственной машины. Но как достигнут этот результат, какова механика, каковы скрытые пружины самих внешнеполитических усилии, как организованы эти.усилия, в каких мимолетных соприкосновениях, длительных контактах, яростных схватках с другими такими же системами эти результаты достигнуты? Разве ответы на эти вопросы не характеризуют уровень государственного развития, его зрелость, масштабность, значительность? Попятно, что все эти вопросы, обращенные к нашей древности, к Киевской Руси, естественно, немедленно вторгаются в область рассуждений, а порой и дискуссии об уровне развития древнерусской государственности, о способности пли неспособности руссов IX - X веков встать, в смы:ле государственного развития, па один уровень с наиболее развитыми государствами того времени. Одна эта мысль кажется нестерпимой для наших идеологических оппонентов, ненавистников великого прошлого нашей Родины. Но эта же мысль естественна для каждого объективного человека, спокойно, непредвзято, внимательно изучающего историю своего Отечества, занимавшего и в те далекие времена достойное место среди других стран и народов, место, определяемое энергией народа, его повседневными хозяйственными усилиями, сноровкой, талантами неизвестных русских людей, его воинскими свершениями, большими внешнеполитическими достижениями. И свое скромное, но не последнее место в этих усилиях, талантах и достижениях занимает порой незаметная, совершенно неизвестная широкому кругу любителей истории, но весьма впечатляющая по своим результатам работа первых русских дипломатов, о которой мы и намерены рассказать в этой книге.
      1. Кий - первый русский дипломат? Гибель Мезамира
        

      В ту пору, когда в восточно-славянских землях появились первые государственные объединения, когда здесь стал осуществляться переход от племенных организаций к конфедерациям племен и на этой основе зарождались племенные союзы полян, древлян, северян, вятичей, тиверцев, дреговичей, радимичей, ильменских словен, возникали их городские центры - Киев, Чернигов, Полоцк, Новгород, другие города и городки, миро-сая дипломатическая практика уже проделала долгий и сложный путь. Рабовладельческие государства древнего Востока, Египет, Рим, греческие государства - полисы и их многочисленные колонии, Скифская держава и гуннская империя Атиллы, Византийская империя, Аварский и Хазарский каганаты, Арабский халифат, раннефеодальные государства Европы - империя франков и возникшие на ее основе Германия, Франция, итальянские государства, Болгария, Венгрия, Польша, скандинавские королевства, Англия, государственные образования Причерноморья и Северного Кавказа - весь этот разноязыкий, этнически пестрый и разнообразный в социально-экономическом, политическом и культурном отношениях мир за долгие столетия уже выработал и вырабатывал и в первую половину I тысячелетия новой эры, когда складывалась основа крупного восточно-славянского государства - Киевской Руси, определенные дипломатические приемы, средства, формы, заимствуя и примеряя опыт веков к нуждам собственной рабовладельческой или феодальной государственности. Изменчивый, постоянно бурлящий, воюющий и мирящийся мир со всех сторон обступал Восточно-Европейскую равнину, где вдоль больших полноводных рек, на необозримых солнечных черноземах юга, в суровых северных лесах, па перекрестках древнейших торговых путей происходило формирование конфедераций славянских племен, а позднее - образование Древнерусского государства. И точно так же, как долины рек, привольные степи, многочисленные городки были открыты торговле, хозяйственной сноровке, военному опыту других стран и народов, восточно-славянское общество должно было неизбежно знакомиться с политическими традициями внешнего мира, примерять собственный опыт к уже сложившейся международной дипломатической практике, впитывать все то, что могло усилить основы раннефеодальной славянской государственности, укрепить позиции княжеской власти внутри страны, содействовать ее международному престижу.
      Порой существует предвзятое мнение, будто тогдашняя жизнь была настолько замкнута, настолько ограни'iriKi, что по существу народы и государства были полностью оторваны друг от друга, а торговля своей тонкой ниточкой купеческих караванов не могла связать их в сколько-нибудь прочную и постоянную цепь и быть источником более-менее регулярной информации. Конечно, оо УТОМ можно легко рассуждать сегодня, в век радио, телевидения, телефона, широчайшего развития средств массовой информации, целенаправленных научных и туристских обменов, обнимающих в своей совокупности весь мир, однако недооценивать способность человечества к обмену опытом во многих областях политики, науки, техники, культуры во все времена, видимо, не следует. И источником необходимой информации, подчеркиваем, именно необходимой, без которой был невозможен дальнейший прогресс человеческого общества, были, конечно, не только торговые пути. Сюда можно было бы отнести и широкие миграции народов, переселения их под ударами иноземных захватчиков, завоевания и ассимиляции населения, колонизации, обмен пленными, взаимные посольства, династические браки, паломничества к христианским, мусульманским, буддистским и прочим святыням, обмен рукописными трудами, в том числе художественными сочинениями, взаимные переводы хроник и многое, многое другое.
      Возьмем примеры хотя бы из славянской истории и истории некоторых сопредельных стран.
      Под ударами киммерийцев, позднее сарматов, скифов, гуннов предки славян, обитавшие в Среднем По-днепровье, периодически откатывались на север, скрывались в тамошних лесах, осваивали незнакомые земли, а затем медленно, но неуклонно вновь возвращались на свои пепелища. Так в сферу хозяйственного освоения предками поднепровских славян попадали, огромные пространства, где со временем складывалась определенная общность социально-экономщщеких политических, культурных структур.
      Или обратимся к известной миграции болгар в VI- VII веках новой эры и не менее известной миграции венгров - угров, по русской летописи,- в IX - X веках. И те и другие прошли огромные расстояния: пероые - из регионов Приазовья, вторые-Предуралья через Северное Причерноморье, и осели на Балканах и в Среднем Подунавьс, смешались с местным населением, вошли в конгломерат европейских народов. Венгры в период кочевания в южно-русских степях провели даже некоторое время под степами Киева, в бытность там князя Олега. В «Повести временных лет» об этом сообщается следующее: «Ндоша угри 'мимо Киевъ горою, еже ся зоветь ныне Угорьское. пришедъше къ Днепру и сташа вежами; беша бо ходяще, акн се половци. При-шедше от въстока и устремишася чересъ горы великий, я же прозвашася горы Угорьскиа, и почаша воевати на живущая ту волохи и словенн… Посемъ же угри про-гнаша волъхи, и наследит а (наследовали1) землю ту, и седоша съ словены, покоривше я подъ ся, и оттоле про-звася земля Угорьска».
      Сколько нового и неведомого ранее узнали болгары и венгры в новых землях, сколько своего хозяйственного, военного и иного опыта они привнесли на отвоеванные земли. И даже недолгое пребывание венгров под Киевом, как увидим ниже, закончилось переговорами и договором по всем канонам европейской дипломатии того времени. Отметим попутно великолепное знание нашим древним летописцем исхода угров с Востока и историю их появления в Закарпатье, в Европе.
      В результате вопи победители порой переселяли пле-исчшых жителей на новые места. Так, руссы расселяли пл своих землях побежденных торков, берендеев, поля-кии. В свою очередь, руссы, захваченные половцами, не только продавались на невольничьих рынках Херсонеса н Судака, но и порой расселялись в степных половецких городках. Бывало и так, что пленные, проведя несколько лет на чужбине, после заключения враждующими сторонами мирного договора отправлялись, согласно его условиям, на родину. Дорогая это была плата за «информацию;-, по она была и играла свою роль в общем обмене всеми видами социально-экономического, политического и культурного опыта.
      Благодаря династическим бракам вместе с невестами в чужую страну прибывал сонм их сопровождающих, слуг, служанок. Так, вместе с Анной Ярославной в Париж отправились русские люди, и сама Анна Ярославна привнесла в качестве регентши в управление Францией опыт великокняжеского киевского дома, как и Анастасия Ярославна в Венгрии, Елизавета Ярославна в Норвегии, а потом, во втором браке, и в Дании. В свою очередь, в Киеве пребывали Анна - принцесса византийская, ставшая женой Владимира I, Ингигерд - принцесса шведская, ставшая женой Ярослава Мудрого, принцессы из Польши, германских земель, вновь Ви.члл-тии, ставшие соответственно женами старших сыновей Ярослава - Изяслава, Святослава и Всеволода, занимавших последовательно великокняжеский престол.
      В Переяславль к Владимиру Мономаху прибыла сосватанная его теткой - королевой Дании Елизаветой Ярославной-дочь английского короля Гарольда, погибшего при Гастингсе в битве с нормандцами Впл:,-гельма Рыжебородого. А после смерти гречанки Аиастл-сни Всеволод Ярославнч женился вторично-на знатной половчанке; на половецких княжнах были женаты и;к?-ти Владимира Мономаха - Юрий (будущий Владимиро-суздальский князь Юрий Долгорукий) и Андрей. Этот список можно было бы продолжить: десятки, сотни людей прибывали вместе с невестами в дружеские столицы, привнося в их жизнь новые традиции, привычки, опыт, знания, новые политические, военные и культурные связи.
      Известно, например, что вместе с Анной в Киев при Владимире пришло христианство, проникли некоторые византийские политические и культурные традиции. Вместе с Гитой ко двору переяславского князя Владимира Мономаха проникли книжные знания тогдашней Англии. Ученые даже предполагают, что свое знаменитое «Поучение» детям Владимир Мономах написал под влиянием широко известных на западе, и в частности в Англии, сочинений подобного же жанра. Вместе с половецкими женами в русские княжества приходили военные союзники из ставших родственными половецких колен. Изяслав Ярославич через свою жену польку был тесно связан с польским королевским домом, и польский король в определенные годы оказывал своему зятю помощь в его борьбе с братьями за великокняжеский престол.
      Появление в Киеве после крещения Руси ставленников Византийского патриархата - греческих митрополитов, греческого клира - привело к тому, что вместе с ними на Русь пришли греческие книжность, церковные и политические знания, тесные связи с константинопольским двором.
      Прекрасными информаторами порой являлись паломники. Так, черниговский игумен Даниил, совершивший в начале XII века путешествие по «святым местам», оставил потомкам свое знаменитое «Хождение», в котором не только подробно описал земли, по которым прошел, но и рассказал о крестовых походах, в частности о походе иерусалимского короля Болдуина в Сирию; с его войском русский паломник проделал весь путь. Позднее Дгшпил оказался при дворе переяславского князя Владимира Мономаха, был с ним в грандиозном походе против половцев в 1111 году и оставил нам историю;»того похода. Не исключено, что именно Даниил подробно рассказал и Мономаху, и другим русским князьям о характере крестовых походов, и не случайно поход 1111 года в степь во многом напоминал по своей форме походы крестоносцев: так же активно участвовало духовенство в организации и проведении похода, те же религиозные обряды предваряли штурм половецких городков- крепостиц.
      И конечно, важную роль играли в древности в качестве средств общения между разными странами торговые и посольские миссии. Русские торговые караваны по старинным торговым путям шли из Киева, Новгорода, Чернигова, Пераяславля, Полоцка и других русских городов во все стороны тогдашнего мира: через Хаза-ршо и Волжскую Булгарию- на Восток, на Северный Кавказ и Закавказье; по Днепру - к Черному морю; через Подунавье - в Болгарию и Византию; через чер-венские города - в Польшу и Германию; через Волынь-в Венгрию; по Балтийскому морю и Балтийскому побережью - в Скандинавские страны, Англию. Немецкие, варяжские, еврейские торговые дворы издавна стояли в Киеве и Новгороде. Особенно была велика посредническая роль еврейской торговли. Есть сведения о том, что в XI веке черниговский купец еврей Исаак вел свои торговые дела в Лондоне в то время, когда там развертывался заключительный акт отчаянной борьбы англосаксов против захватчиков нормандцев, окончившийся разгромом английской рати при Гастингсе.
      Посольские миссии осуществляли и разведывательные, ознакомительные функции, и выполняли конкретные внешнеполитические поручения. По всей Европе и Передней Азии ехали на лошадях, в ладьях, на верблюдах посольства разных страной народов, знакомясь с жизныо и политическими порядками разных стран, знакомя их со своим собственным опытом. Таким образом, мир издревле был стянут крепкими и разнообразными связями и порой горьким опытом, порой через радостные открытия приобщался ко всему тому, чем владело тогдашнее человечество, включая и дипломатические традиции.
      А традиции эти также исчислялись столетиями. От 1296 года до новой эры доходит до нас первый дипломатический документ - договор о мире и любви, союзе и взаимопомощи между египетским фараоном Рамзесом II и хеттским царем Хаттушилем III. Он провозгласил «:мир и братство на все времена» между двумя рабовладельческими державами. Обе стороны обещались помогать друг другу против общих врагов, выдавать взаимно политических перебежчиков. Договор призывал проклятие богов ма головы тех нынешних и будущих египетских и хеттских правителей, которые попытаются нарушить договор. Обе стороны торжественно обменялись текстами договоров, которые были по-египетски и по-хеттски начертаны на серебряных досках. Оба экземпляра скрепили государственными печатями и подписями монархов. Заключение договора сопровождалось энергичной перепиской сторон, обоюдными посольствами, переговорами в столицах Египта и Хеттского царства. Венчался договор династическим браком.
      Это было видимое, письменное, известное последующим поколениям начало, а затем последовала долгая и богатая история развития и совершенствования дипломатической практики опытом многих государств и народов. И в центре этой практики извечно стояли вопросы воины и мира. «Bcllurn nullum nisi justum» («Нет войны, кроме войны законной»),- говорили древние римляне. Русская летопись спустя столетия возгласила: «Рать стоит до мира, а мир до рати. А между ратью и миром шла напряженная политическая работа, и работу эту IKVIH древние и средневековые дипломаты. Уже во втором тысячелетии до новой эры в Египте существовала инициальная профессия людей, посылаемых за границу для поддержания мирных связей с соседними государст-п.'шн. В 546 году до новой эры государства Срединного Китая заключили между собой договор о мирном улаживании возникающих межгосударственных споров. Древний Рим заключал на протяжении своей истории десятки, сотни договоров, регулирующих отношения с окрестными странами. Геродот упоминает переговоры лидийского царя Креза с послом ионийских греков Би-алтом, в ходе которых тот старался побудить царя Лидии установить мирные отношения с ионийскими островитянами. А сколько мирных договоров, дипломатических усилий донесла до нас история древней Эллады. Любопытно, что сведения о древней дипломатии содержатся и в Библии. Ее тексты донесли до нас цель одного из посольств Древней Иудеи в Рим. Иудейские послы заявили в римском сенате: «Ионафан-первосвященник и народ иудейский прислали нас, чтобы восстановить дружбу с вами и союз по-прежнему».