Ничего больше о мотивах появления писательского зуда у Джесса Керри пока сказать нельзя. Как говорится, поживем - увидим. Мы безусловно должны быть в какойто мере признательны ему, каковы бы ни были его мотивы, за то, что он сообщил несколько важнейших документальных данных, помогающих пролить дополнительный свет на то, что происходило в Далласе 22 ноября 1963 года после того как в 12. 30 по местному времени неизвестные до сих пор убийцы расправились с Джоном Кеннеди.
      Я глубоко уверен, что мы еще не раз услышим о новых свидетельствах этого преступления в Далласе, независимо от того, хотелось бы этого кое-кому в Америке или нет Хотя, конечно, до самого конца преступление это может так и остаться нераскрытым.
      ...Сразу же после того как в июне 1968 года в Лос-Анджелесе на своем триумфальном пути к Белому дому был убит второй Кеннеди - Роберт, Линдон Джонсон, как сообщает Артур Шлезингер, сказал: "Было бы... самообманом сделать из этого преступления вывод, будто наша страна больна, будто она утратила равновесие, утратила чувство направления и даже простую порядочность. Двести миллионов американцев не стреляли в Роберта Кеннеди, как не стреляли в Джона Кеннеди в 1963 году или в доктора Мартина Лютера Кинга в апреле этого года"
      Джонсон, конечно, занимался обычной для него дешевой демагогией: никто в мире никогда и не думал взвалить какую-либо ответственность за все эти выстрелы на американский народ. Такой поворот сложной проблемы - всего лишь очередная попытка растворить и главных заговорщиков и непосредственных убийц-исполнителей в массе ни в чем не повинных американцев.
      Почему Джонсону понадобилась такая постановка вопроса? По той же причине, по какой ему понадобилось прикрыть преступные действия ЦРУ и ФБР, старавшихся, чтобы Джим Гаррисон так и остался современным американским Дон-Кихотом и не довел свое расследование до конца.
      8.
      "КТО?.." "ПОЧЕМУ?.."
      Осенью шестьдесят шестого года в Москву приехал мой старый вашингтонский знакомый. Как водится, выпив по рюмке, другой, вспомнили былое, а потом перешли на сегодняшний день. Меня, естественно, интересовало, как поживает вашингтонская газетная братия, кто сейчас где в общем, как у нас пишут, - быт и нравы. Знакомый сообщил мне кучу забавных пустяков и веселых историй. Потом я спросил, о чем сейчас больше всего говорят и спорят в вашингтонском пресс-клубе.
      - Мы теперь очень похожи на средневековых схоластов, - ответил он. - Те спорили о размере полезной площади на острие церковного шпиля, хотели установить сколько помещается там хвостатых слуг дьявола. А мы с неменьшей горячностью рассуждаем: удастся ли Линдону Джонсону и его дружкам заставить страну избрать себя на новый срок. Впрочем, вся эта болтовня и даже то, что мы пишем в газетах, бесполезны. Этот великий техасский ловкач плевать на нас хотел. Даже после скандальных заявлений Гаррисона Джонсон по-прежнему делает вид, будто его все это абсолютно не трогает и не касается.
      Лично меня это бесит...
      Он все говорил и говорил, а у меня в памяти всплыли слова Генри, сказанные мне в тот первый час после убийства в Далласе о том, что "теперь наступят смутные времена"...
      Однако в "непробиваемости" Джонсона мой собеседник все-таки ошибся.
      31 марта 1968 года Линдон Джонсон публично объявил: он не станет добиваться переизбрания президентом и отказывается выставлять свою кандидатуру на предстоящем съезде демократической партии.
      Влиятельный вашингтонский журнал "Юнайтед пресс стейтс ньюг энд уорлд рипорт" был среди тех органов американской печати, который рискнул назвать одну из важнейших причин такого решения. "По сути дела, - писал журнал, как объясняют сотрудники Белого дома, налицо случай, когда президента выжила из Белого дома его же партия". Объяснял это журнал так: "Человек, очень близкий к президенту, заявил: "Нельзя находиться в Белом доме, когда люди называют тебя убийцей, когда на улицах собираются буйствующие толпы...".
      Да, очень многие американцы к весне 1968 года действительно открыто употребляли в отношении своего президента именно такое определение. Дело дошло до того, что даже среди политической верхушки Вашингтона, включая сенаторов и членов палаты представителей, ходила следующая "веселая" история.
      - Как по-вашему, что сделал Линдон Джонсон за сорок пять секунд до выстрелов в Далласе? - спрашивал американец и на недоумение собеседника отвечал: - Джонсон сделал вот так... (Здесь рассказчик затыкал себе оба уха).
      Между прочим, историю эту американцы рассказывали даже иностранцам, в том числе и советским людям.
      Как мы увидим ниже, это был не просто выдуманный политическими врагами Джонсона злой анекдот. За анекдотом стояли кое-какие реальные факты...
      Общественное обвинение в убийстве, адресованное руководителю великой державы, - вещь исключительно серьезная. Оно не может осесть в умах людей только в результате чьих-то козней, без солидных на то оснований и доказательств. И тем не менее еще в 1966 году два из каждых ста участников общенационального опроса, проведенного институтом общественного мнения Луиса Харриса, ответили: за убийством в Далласе стоит Линдон Джонсон. К весне 1968 года процент этот, исходя из многих признаков и, прежде всего, судя по едва-едва прикрытым обвинениям в печати, должно быть, значительно увеличился. Я пишу "должно быть", поскольку в 1968 году подобный опрос не проводился, а если и проводился, то результаты его опубликованы не были.
      И все же, мне кажется, объективность и справедливость требует от каждого, кто пытается разобраться в подоплеке убийства в Далласе, поставить вопрос более узко и четко. Знал ли тогдашний вице-президент заранее, что должно произойти 22 ноября 1963 года? Или же заговорщики, прекрасно осведомленные о том, что у Джонсона существует достаточно личных мотивов желать немедленного исчезновения Джона Кеннеди (вспомните главу "Кеннеди и Джонсон" в этой книге), решили "не загружать" будущего президента предварительной информацией о плане убийства Джона Кеннеди?
      Известно ли чтонибудь об этой стороне дела?
      Кое-что известно.
      В 21 час 25 минут 21 ноября 1963 года, накануне рокового дня, в президентские аппартаменты в отеле "Раис" в Хьюстоне (штат Техас) пришел Линдон Джонсон. Он заранее попросил президента об этой встрече.
      Чтобы не мешать, Жаклин Кеннеди еще до начала беседы ушла в спальню. Но и там ей было слышно, как Джонсон все время говорил в повышенном тоне.
      Потом, когда вице-президент ушел, Жаклин спросила у мужа:
      "Что случилось? Он кричал, как сумасшедший". Президент удовлетворенно улыбнулся и ответил: "Линдон есть Линдон. У него неприятности..."
      Девятнадцать месяцев спустя Джонсон сообщил свой вариант этой беседы:
      "Между нами определенно не было несогласия... Спор был активным, но мы в основном соглашались друг с другом". Тему беседы вице-президент не назвал.
      Однако Джонсон не учел, что нашлись свидетели их "активного спора". Это были метрдотель и официанты, несколько раз входившие в аппартаменты президента в названном отеле. Они-то и рассказали позднее под присягой, что и Кеннеди, и Джонсон неоднократно упоминали имя сенатора Ярборо, главы враждебной вице-президенту техасской политической группировки.
      Судя по всему, Кеннеди тоже дал волю своему темпераменту, доказывая, что Джонсон намеренно третирует Ярборо, а этого не следует делать.
      Владелец отеля "Раис" Макс Пек видел, как Джонсон пулей вылетел из президентских аппартаментов.
      Лицо его, по словам Пека, было перекошено от ярости.
      Некоторые авторы книг и статей об убийстве в Далласе представляли этот скандал как еще одну улику против Джонсона. Это, на мой взгляд, совершенно неправильно. Бурное объяснение президента и вице-президента вечером 21 ноября - исключительно важный факт. Но он свидетельствует совсем о другом:
      Кеннеди защищал сенатора Ярборо. и именно это приводило Джонсона в ярость.
      "У него неприятности", - сказал президент своей жене, подтвердив тем самым, что политической карьере Джонсона что-то серьезно угрожает.
      Всякие другие выводы из этого эпизода, по-моему, просто неосновательны и спекулятивны.
      Но есть другой факт...
      24 ноября 1963 года нескольким корреспондентам при Белом доме стала известна такая деталь: когда президентский кортеж двигался по улицам Далласа, Джонсон приказал сидевшему впереди него агенту секретной службы включить радиоприемник. Вице-президент внимательно слушал, что передает местная радиостанция, не обращая внимания на приветствия людей. Деталь запомнили, но поначалу не придали ей, как и многим другим, значения.
      Но вот, два года спустя заговорили свидетели, бывшие в одном автомобиле с Джонсоном (сенатор Ярборо и агенты охраны). Они-то и рассказали: Джонсон приказал включить радио за несколько кварталов до места убийства: всю дорогу до роковой Элм-стрит он выглядел не только мрачным, но предельно напряженным. Вицепрезидент слушал радио, которое, по его вторичной просьбе, было пущено на полную мощность, заглушая шум с улицы. И все-таки Джонсон сразу услышал первый выстрел и понял, что это был звук взрыва, а не что-либо другое [В мемуарах экс-президент умалчивает о своей просьбе включить радио, но признает: "Я вздрогнул от взрыва"]. В тот же миг агент охраны Янгблад, крикнув "ложись!", рванулся с переднего сиденья к вице-президенту, повалил его и закрыл собой. При этом Янгблад, по его собственному признанию, не был до конца уверен, что слышал именно выстрел; он даже успел подумать, что если ошибся, то потом ему будет весьма неловко перед вице-президентом.
      Таковы факты. Что же они могут означать? "Ваши догадки так же верны, как и мои..." - гласит американская поговорка.
      Как-то раз, уже после прихода в Белый дом Джона Кеннеди, приятели-журналисты продекламировали мне в вашингтонском пресс-клубе "лймерик" (американскую частушку):
      Друзья, об заклад я побиться готов, Что Линдон на службе у жирных котов, У жирных котов из Техаса...
      "Лймерик" - чаще всего не слишком приличны, и я опускаю конец: дальше, как говорится, неразборчиво...
      Жирными котами в Америке называют нефтепромышленников, таких, например, как техасский миллиардер Гарольд Хант, человек, которого считают самым богатым в мире.
      Имя Гарольда Ханта почти не упоминалось в американской прессе в первые месяцы после преступления в Далласе. И, тем не менее, этот человек играл одну из ключевых ролей в заговоре. Вот факты.
      Июль 1960 года. В Лос-Анджелесе заседает съезд демократической партии.
      В отеле неподалеку от штабквартиры Джонсона обосновался Гарольд Хант. Он ежедневно составляет для своего фаворита меморандумы с советами, как Джонсону действовать, чтобы обеспечить себе выдвижение кандидатом в президенты. Потом, когда этого добиться не удалось, Хант жалуется близким друзьям: "Если бы Линдон неукоснительно следовал моим советам, Кеннеди ни за что не удалось бы его обставить.
      Кстати, именно я посоветовал Джонсону, после того как кандидатура Кеннеди была выдвинута, согласиться на второе место в списке и принять предложение о вицепрезидентстве".
      Осень 1961 года. Американский публицист Альфред Бёрк гостит на вилле у Ханта. В его присутствии нефтяной король поносит президента Кеннеди за его политику, которая, как он считает, направлена прежде всего на то, чтобы разрушить его, хантовскую, нефтяную империю.
      В качестве рецепта Хант уже тогда выдвигает идею физического устранения Кеннеди. "Иного пути нет, - записывает слова Ханта в свой блокнот Альфред Бёрк. - Чтобы избавиться от предателей, засевших в нашем правительстве, нужно всех их перестрелять".
      14 ноября 1963 года. В задней комнате ночного клуба Джека Руби в Далласе собралось несколько человек, в том числе - хозяин, даласский полицейский Дж. Типпит (тот самый, кого, по утверждению комиссии Уоррена, застрелил Освальд) и еще один человек, имя которого в официальных бумагах комиссии названо не было. Впоследствии в американской печати появилось такое сообщение: глава комиссии, председатель Верховного суда США Эрл Уоррен, допрашивая Руби, назвал этого неизвестного "богатым нефтепромышленником". Уоррен этого сообщения не опроверг.
      22 ноября 1963 года. Газета "Даллас морнинг ньюс" выходит с ныне широко известным объявлением в жирной траурной рамке, издевательски озаглавленным "Добро пожаловать в Даллас, господин Кеннеди".
      Издатель газеты бэрчист Тэд Дили - один из самых закадычных друзей Гарольда Ханта. Позднее комиссия Уоррена устанавливает: счет за публикацию объявления в столь пророческой траурной рамке оплачен тремя техасскими бизнесменами, в том числе сыном Ханта - Нельсоном Банкером Хаитом.
      Утром того же дня в редакцию к Тэду Дили пожаловал... Джек Руби. Они беседовали с глазу на глаз. А за несколько дней до убийства Кеннеди Руби видели в конторе другого сына Ханта - Ламара. И здесь Руби долго один на один совещался с хантовским отпрыском.
      Из всех приведенных фактов только в одном - относительно встречи нескольких лиц в кабаке Руби - открыто не указана фамилия Ханта. Однако то, что произошло с Хантом через несколько часов после выстрелов в Далласе, показывает: власти прекрасно знали, кто он, этот "неизвестный богатый нефтепромышленник". Вечером 22 ноября 1963 года агенты ФБР явились на виллу Ханта.
      Явились не за тем, чтобы арестовать его - в отношении миллиардеров за океаном это как-то не принято. Визит агентов ФБР имел иную цель предостеречь Ханта: ему небезопасно оставаться в Далласе, ибо многие люди связывают именно его персону с совершенным убийством.
      И нефтяного короля в ту же ночь тайно переправляют в Балтимору, где он спокойно пережидает несколько недель, пока улягутся страсти. Пережидает под охраной местной полиции и агентов ФБР. Что бы ни случилось, американские короли, как и жены римских цезарей, вне подозрений.
      Таковы неписаные законы Америки. Неписаные, но как говаривали в том же древнем Риме, куда тверже писаных.
      Однако вернемся к Далласу. Самой обоснованной и наиболее доказанной версией того, каким образом там был застрелен Джон Кеннеди, является сегодня версия Джима Гаррисона. Наиболее доказанной ее можно считать еще и потому, что расследование новоорлеанского Дон-Кихота вызвало бешеное и вопиющее, противозаконное противодействие правительства Линдона Джонсона.
      Доказательства Гаррисона видны Америке и всему миру и потому едва ли могут быть опровергнуты.
      Я не сторонник каких-либо прогнозов, будет ли когданибудь в Соединенных Штатах проведено честное и беспристрастное расследование обстоятельств убийства президента Кеннеди. Джим Гаррисон знает правду об этом убийстве.
      Однако значительная часть подтверждающих документов у него выкрадена и новоорлеанский прокурор не спешит предпринять вторую попытку доказать свою правоту юридически. Не публикует он и всего, что знает: ведь заговорщики, лишившие его .многих юридических доказательств, немедленно начнут встречный судебный процесс по обвинению его в клевете.
      Такой процесс Гаррисону выиграть едва ли удастся. Вот почему в своих интервью с журналистами новоорлеанский прокурор многое не договаривал до конца.
      Другим наиболее вероятным местом сосредоточения документов, способных показать истинную картину и подоплеку убийства президента Кеннеди, а также замешанных в нем лиц - исполнителей и организаторов всего заговора в целом, - является "клан Кеннеди". Это, пожалуй, единственная влиятельная группировка в Америке, которой раскрытие преступления в Далласе действительно могло бы пойти на пользу во всех отношениях - и с точки зрения торжества над своими врагами, и с точки зрения политической борьбы за власть. Но "клан Кеннеди", продолжая борьбу со своими противниками и после выстрелов на Элм-стрит, потерял еще одного лидера - Роберта Кеннеди.
      Как поступит оставшийся в живых новый глава "клана" Эдвард Кеннеди после случившейся с ним крайне запутанной истории с затонувшим автомобилем и погибшей секретаршей Роберта Кеннеди, сказать трудно. Пока что Кеннеди в явной обороне: его неоднократные отказы от участия в президентских выборах 1972 года говорят именно об этом.
      "Жирный кот", экс-политик, главный полицейский Америки и целое осиное гнездо - ЦРУ. Все они в связи с убийством Джона Кеннеди в какой-то мере изобличены и собственными действиями, и свидетельствами очевидцев.
      И все они, как нетрудно заметить, легко приводятся к общему политическому знаменателю всего лишь двумя словами - "нефть" и "бизнес".
      Возможно, история добавит к этому зловещему перечню новые имена и адреса участников далласского эндшпиля.
      Джон Кеннеди проиграл свою политическую игру.
      Ставкой в ней оказалась его собственная жиянь.
      Почему же он проиграл? Почему с ним расправились таким крайним способом, который до 1963 года применялся в США примерно раз в пятьдесят лет?
      20 января 1961 года, в день, когда новый президент Джон Кеннеди принимал присягу, в Вашингтоне, расположенном на одной широте с Анкарой, стоял двадцатиградусный мороз, а вечером разразился жестокий снежный буран. "Сама природа протестует против прихода в Белый дом этого симпатичного и языкатого молодого человека с опасными идеями", - мрачно острили у жаркого камина в вашингтонском пресс-клубе журналисты, сторонники проигравшего республиканского кандидата.
      А молодой человек в тот день в своей первой официальной президентской речи сказал вещи несколько необычные, если сравнивать их с тем, что проповедовали его послевоенные предшественники.
      Внешнеполитическая часть речи Джона Кеннеди особыми новшествами не отличалась. Кеннеди прежде всего торжественно поклялся защищать капитализм. За это, сказал он, "мы заплатим любую цену, выдержим любое бремя, справимся с любой трудностью, поддержим любого друга и выступим против любого неприятеля".
      Собственно говоря, в этой клятве - весь смысл присяги американских президентов.
      Затем Кеннеди, следуя традиции, принялся оправдывать гонку вооружений.
      "Мы, - говорил он, - не рискнем искушать наших противников своей слабостью. Ибо только тогда, когда у нас будет несомненный достаток вооружений, мы сможем быть уверены без тени сомнения в юм, что это вооружение никогда не будет применено".
      И уж только после этого Кеннеди сказал следующее:
      "Но в то же время ни одна из двух великих и могущественных группировок государств не может чувствовать себя спокойно при таком нынешнем политическом курсе. Обе стороны испытывают на себе чрезмерное бремя стоимости современного оружия. Обе они справедливо встревожены неуклонным расширением смертельной опасности, исходящей от атома, и в то же время каждая из них стремится изменить в свою пользу это непрочное равновесие страха, которое только и удерживает человечество от его последней войны.
      Так давайте же начнем заново. И пусть при этом обе стороны помнят, что вежливость и сдержанность отнюдь не являются признаком слабости, а искренность всегда должна быть доказана. Давайте никогда не будем вести переговоры из чувства страха. Но давайте не будем также испытывать страх перед переговорами. И пусть обе стороны вместо того, чтобы биться над проблемами, которые их разделяют, начнут исследовать проблемы, которые их объединяют".
      Однако не этот словесный призыв привлек тогда к себе главное внимание журналистов.
      Самой любопытной и необычной в той речи Джона Кеннеди была мысль, относящаяся к внутриполитическим делам: "Если свободное общество (пусть эти два слова никого не смущают, они - всего лишь американский маскировочный термин для обозначения капитализма. - М. С.) не сможет помочь многим, кто беден, то оно не сможет и спасти тех немногих, кто богат". И дальше, делая явный упор на "тех, кто богат", Кеннеди призвал:
      "Итак, мои соотечественники-американцы, не спрашивайте, что может сделать для вас ваша страна. Спросите лучше себя, что вы можете сделать для своей страны".
      Именно в этих фразах заключалась вся философия Джона Кеннеди, весь смысл миссии, ради которой он добивался поста президента Соединенных Штатов. Миссию эту можно определить еще короче, всего двумя словами спасение капитализма.
      И тысячу раз прав был американский публицист Уолтер Липпман, когда в мае 1964 года в интервью западногерманскому еженедельнику "Шпигель" заявил:
      "В прошлом году, незадолго до убийства (Джона Кеннеди. - М. С.), я был в Европе. У меня сложилось впечатление, что у очень многих людей там было идеализированное, нет, даже не идеализированное, а скорее весьма превратное представление о Кеннеди. Он был идолом левых, а сам отнюдь не был левым. Он был очень консервативным человеком".
      Корреспондент "Шпигеля" сразу согласился с Липпманом. Согласился и уточнил: "Это касается, пожалуй, прежде всего внутренней политики..."
      Да, прежде всего это касалось внутренней политики.
      А во внешней политике философия Кеннеди проявилась гораздо позднее - на третьем (и последнем) году его президентства. И проявилась вынужденно, в связи с опять-таки внутриполитическими проблемами и главной целью 35-го президента США - спасти капитализм.
      Но что значит спасти капитализм? И как его спасти?
      Чтобы объяснить это, следует прежде всего вспомнить о том жесточайшем разочаровании, которое испытывала к концу пятидесятых - началу шестидесятых годов финансово-монополистическая верхушка США. К этому времени для многих ее представителей уже было очевидно: "паке Американа" золотой век безраздельного американского господства во всем мире - так и не наступает. Самым главным препятствием для него - а о нем мечтали и его наиболее активно добивались правящие круги Соединенных Штатов сразу после второй мировой войны - стал Советский Союз, весь мировой лагерь социализма, волею объективных исторических законов превратившийся в важнейший фактор современности.
      Все послевоенные годы американские империалисты, используя национальное богатство США, расходуя небывало огромные средства на гонку вооружений, тотальный шпионаж и подрывную деятельность против стран социализма, пытались обеспечить себе возможность в ОДРШ прекрасный день продиктовать свою волю всему миру.
      Однако их расчеты оказались несостоятельными - уже к концу пятидесятых годов нетрудно было убедиться, что Соединенные Штаты стояли гораздо дальше от осуществления "пакс Американа", чем сразу после войны, в 1945 году, когда Европа лежала в руинах, а Америка была единственным обладателем качественно нового оружия - атомной бомбы. Здесь уместно вспомнить еще об одном факторе, характерном для послевоенного развития Америки, - я имею в виду приоритет военных отраслей экономики над гражданскими и связанная с этим жестокая экономия и без того скудных средств федерального правительства в области социального страхования, образования и здравоохранения.
      Вместе с тем. в начале пятидесятых годов в структуре американского общества появились изменения, чреватые опасностью для него, их потенциальную угрозу заметили тогда очень немногие и среди них - Джон Кеннеди со СРОИМИ ближайшими помощниками - экономистами, юристами, социологами. Речь идет о бурном демографическом взрыве, или, проще говоря, - росте населения в Соединенных Штатах. В 1940 году там насчитывалось 132,6 миллиона человек. В 1960 - 180,7 миллиона.
      В 1970 - уже свыше 200 миллионов.
      Однако к началу 60-х годов резко увеличилась численность лишь двух возрастных групп - молодежи до 18 лет и людей после пятидесяти. Количество производителей материальных благ, то есть работающих американцев, тоже, конечно, возросло, но по сравнению с неработающими категориями очень мало.
      Это создавало серьезные социальные проблемы: стариков нужно было, как минимум, кормить и лечить, а детей еще и учить.
      Американский же капитализм не желал отчислять на все это большую долю своих прибылей. К 1960 году толстосумы Америки со скрипом отдавали на это дело определенные средства. Они уступали под натиском классовых боев, а также потому, что на земном шаре крепли страны социализма, где и учение, и лечение, и многое другое рабочему человеку предоставляются бесплатно, иными словами, все прибыли возвращаготся к тем, кто их создает. Перед таким примером волей-неволей американским капиталистам кое в чем приходится раскошеливаться.
      Тем не менее увеличить ассигнования на социальные цели американские монополии все же не желали. И тогда возникли поначалу разрозненные и не слишком политически заметные кризисы, например - школьный (еще больше стало не хватать школ и учителей), пенсионный и медицинский; трудовые слои населения США уже не могли на свои заработки, как прежде, обеспечивать возросшее общенациональное число вынужденных иждивенцев.
      Американский империализм в исторической слепоте своей пошел совсем по иному пути. Он стал несколько больше, чем раньше, подкармливать только одну часть трудового населения - ту, чьими руками он начал разрабатывать новую, найденную после войны "золотую жилу" - гонку ракетно-ядерных вооружений. Собственно говоря, ничего нового и неожиданного американский империализм в принципе не изобрел. Подобный путь вероятного развития капитализма предсказал еще в 1916 году Владимир Ильич Ленин в своей работе "Империализм, как высшая стадия капитализма". Он писал:
      "Гигантские размеры финансового капитала, концентрированного в немногих руках и создающего необыкновенно широко раскинутую и густую сеть отношений и связей, подчиняющую ему массу не только средних и мелких, но и мельчайших капиталистов и хозяйчиков, - с одной стороны, а с другой, обостренная борьба с другими национально-государственными группами финансистов за раздел мира и за господство над другими странами, - все это вызывает повальный переход всех имущих классов на сторону империализма.
      "Всеобщее" увлечение его перспективами, бешеная защита империализма, всевозможное прикраишвание его - таково знамение времени.
      Империалистическая идеология проникает и в рабочий класс. Китайская стена не отделяет его от других классов" [В. И. Ленин, Полное собрание сочинений, т, 27, стр, 407].
      Американские капиталисты довели до высокой степени мастерства практику приобщения к своим интересам довольно значительных категорий трудового населения США.
      Сложнейший процесс социального растления направлен империалистами на то, чтобы увести активность рядового американца возможно дальше от его классовых интересов, направить ее в сферу личного обогащения.
      Современное американское общество просто нельзя понять, если не учитывать в должной мере индивидуализм в качестве его движущей силы.
      "Каждый сам по себе, и пусть победит сильнейший" - так гласит американская поговорка. Тот, кто смотрел превосходный американский фильм режиссера Стэнли Крамера "Этот безумный, безумный, безумный, безумный мир", вполне может (отбросив некоторый налет чисто жанрового гротеска в этой ленте) сказать, что он видел, как действует главная пружина американского общества.
      Для "соучастия" в делах буржуазии более широких, нежели раньше, категорий трудящихся США, разумеется, нужна материальная база. Она еще есть в США. Ее обеспечивают научно-технический прогресс Америки в последние десятилетия и огромные прибыли, получаемые от грабежа заокеанскими монополиями природных ресурсов и эксплуатации ими народов других стран. Например, Венесуэлы, откуда за 1950 - 1964 годы американские концерны перевели в США 5975 миллионов долларов "своих" прибылей. А ведь география подобного ограбления целых наций не ограничивается Латинской Америкой...
      К этим двум, считавшимся "извечными", источникам обогащения после второй мировой войны прибавился и третий - гонка вооружений в условиях холодной войны. За минувшие четверть века усилиями правящих в Америке монополистических группировок создан громадный военно-промышленный комплекс, о котором сейчас пишут чуть ли не ежедневно газеты всего мира.
      Его всепоглощающее влияние и власть, опять-таки из стремления к самоохранению, пытается теперь хоть как-то ограничить наиболее дальновидная часть американской буржуазии. Насколько удалось американскому империализму приобщить к своим интересам страну, можно сразу себе представить, обратив внимание на две цифры: каждый пятый человек за океаном кормится за счет средств, ассигнуемых на гонку вооружений. Ведь на Пентагон работает, в общей сложности, свыше 100 тысяч американских фирм.
      Однако вместо того, чтобы ликвидировать надвигающуюся опасность социальных взрывов, такое приобщение к интересам империализма лишь ускорило их возникновение. Вне этого процветания на холодной войне остались широкие слои трудового населения Америки.
      И это медленно, но верно уже привело и еще будет приводить к ситуациям, чреватым такими социальными взрывами, которые могут потрясти Америку до основания. Самые первые раскаты подобных взрывов - освободительное движение негритянского населения Соединенных Штатов (а проблема эта прежде всего экономическая) - мы уже наблюдаем сегодня. Тогда же, в шестидесятом году, они еще только угадывались.
      Отсюда и призывы Кеннеди к своим братьям по классу: "отдайте немного, чтобы не потерять все". Назвал же однажды новый президент свою политику "стратегией для того, чтобы выжить".
      Новый президент начал с того, что решил потрясти наиболее толстую мошну американских нефтепромышленников. Кстати сказать, личные деловые интересы и "клана Кеннеди", и всей бостонской финансовой группировки, в которую входит "клан", от этого не только не страдали, но даже выигрывали:
      "бостонцы", как и вся Америка, тоже платили за нефтепродукты втридорога.
      В самом начале правления администрации Джона Кеннеди в вашингтонских политических салонах немало толковали насчет того, с "какого бока братья возьмутся за нефтяную промышленность". Дело в том, что еще с 1920 года в налоговой системе США существовала специальная скидка в двадцать семь с половиной процентов для нефтепромышленников. Она называлась "скидкой на истощение ресурсов" и обосновывалась тем, что нефтедобыча "дело темное": вложишь капиталы, а месторождение окажется пустяковым и ты теряешь деньги, вместо того, чтобы их зарабатывать. Может быть, лет пятьдесят назад скидка эта действительно имела какое-то основание, поскольку тогда нефтедобычей занималось множество карликовых фирм и просто кустарей-одиночек с моторами и даже без таковых.