ГЛАВА IV

— Извините меня, повар. Честно говоря, я решил, что вы нас предали, — повинился командир и протянул для рукопожатия свою крепкую ладонь. — Ловко у вас вышло с чаем.

— Это вы мне? — опешил Бурбур, но тут же нашелся: — Ну, я сразу смекнул, сказал себе: «Бурбурчик, прикинься, будто ты перешел на их сторону. Там нужен наш человек. В стане врага». И я с собой согласился. Скрипя сердцем. И потом, уловив удобный момент, вылил чай на царя! А вас я, так и быть, всех прощаю. Ибо я добр и великодушен!

— Опять он все выдумывает. Его подтолкнула наша «Сестрица». Я ее попросил как механизм машину, — сказал Кузьма.

— Вы слышали? Он хочет отнять мою последнюю славу! — запротестовал Бурбур, указывая на механика.

— Ну, ну, петухи! Вы все трое герои, — примирительно сказал командир. — А нам пора в путь! Курс прежний! На Новороссийск!

— Витальич, курса нет! — откликнулся со своего боевого места Кузьма. — «Сестрица» говорит: мы так путали следы, что запутались сами. Надобно, говорит, всплыть на поверхность да оглядеться. Может, увидим берег.

— Приступить к всплытию! — не растерявшись, приказал командир.

И субмарина, вместе со своим дерзким экипажем, радостно устремилась вверх на свежий воздух. Она всплывала, всплывала…

— Один метеорит! Но самый гнусный! Что-то наш подъем подозрительно затянулся, — пробормотал командир. — Мы уже поднялись на высоту трех Черных морей, если считать от дна. Но поверхности что-то не видно.

— Мы на высоте Эвереста. А это четыре Черных моря, — уточнил академик, вернувшись незаметно для себя к обязанностям штурмана.

— Будем подниматься дальше. К тому же у нас нет другого выхода, — хладнокровно решил великий астронавт, прибегая к своему излюбленному аргументу.

— Командир! В перископе синее небо! — воскликнул капитан Петров.

Ему, точно юнге, хотелось совать повсюду свой любознательный нос. И он заглянул в перископ.

«Сестрица» и впрямь наконец остановила свой бурный бег наверх и устало закачалась на мягких волнах.

Экипаж с шутками и прибаутками высыпал на палубу, но тут же ему стало не до веселья. Над ним действительно сияло настоящее синее небо. Однако за бортом субмарины творилось нечто странное: там клубились знакомые темные тучи. Затем, спустя какое-то мгновение, совсем рядом, касаясь брюхом туч, пролетел пассажирский самолет, да не какой-нибудь призрак, этакий воздушный Летучий Голландец, а подлинный лайнер из стальной плоти и с керосиновой кровью. Из круглых окон его глазели удивленные пассажиры. Еще бы, не каждый день видишь подводную лодку, которая непринужденно путешествует по небесам.

— Ой, мамочка, куда я попал?! — запричитал Бурбур. — Хочу назад домой!

— Грехи наши тяжкие, — пробормотал Кузьма. — Вот к чему, Виталь-ич, приводит гордыня.

— Спокойствие, друзья! Только не падать духом! — призвал великий астронавт. — Не случилось ничего особого! Мы проскочили мимо поверхности моря и оказались на небе.

— Человек за бортом! — оповестил капитан Петров, окончательно возвращаясь в роль зоркого и неугомонного юнги.

Неподалеку от них из тучи вынырнул человек. Необычный купальщик отфыркивался и вертел головой. Увидев субмарину, он восторженно вскрикнул и поплыл в ее сторону стремительным и красивым кролем. В правой руке он держал модные черные туфли.

— Петр! Это же наш сын Асик! — всплеснула руками Марина.

Через считанные секунды на палубу лодки в самом деле поднялся не кто иной, как молодой сыщик, с которым они простились утром в родном городе Краснодаре. Он и сейчас был в том же самом костюме, в котором пришел на проводы.

— Привет, ребята! — отсалютовал он родителям и Петрову. — Вы так похожи на моих… Папа, мама! Дядя Саня! Это вы? — спросил Асик, еще не веря своим глазам.

— Кто тебе разрешил лазить по небу?! — рассердилась его мать, которая по виду уже годилась ему в сестры. Но в старшие, в старшие.

— Да, да! Как ты здесь оказался?! — вскричали остальные.

— Я приехал на велосипеде, — сказал сыщик. — После того как ваш «вертолет взмыл в небо, я нечаянно взглянул себе под ноги и вдруг заметил те самые следы, которые потерял на берегу Кубани. На этот раз они трусцой бежали к дверям спортивного магазина. Выйдя оттуда, их владелец сел на велосипед и отправился в сторону Сочи. Несомненно, это был наш недруг, и, несомненно, он устремился в погоню за вами. Не тратя время на раздумья и расспросы продавцов, я тоже приобрел велик и в свою очередь пустился в погоню за недругом, став, сам того не зная, участником велогонки Краснодар — Сочи. Я крутил педали изо всех сил, а когда мой велосипед уставал, опускал свои длинные ноги на землю и мчался сам, продолжая, однако, править рулем. На обочинах шоссе то и дело мне попадались загнанные велосипеды. А кое-где на самой дороге валялись важные улики, которые я тут же подбирал на ходу с помощью обычной джигитовки, присущей нам, жителям Кубани. Это были, дедушка Аскольд, ваше излюбленное слово „превосходно“ и горсть восклицательных и вопросительных знаков, принадлежащих моим родителям. И три, дядя Саня, ваших запятых. Наш недоброжелатель их выронил из кармана. Но его самого не было видно. Он по-прежнему катил где-то впереди. Я снова нажимал на педали. Но чтобы найти его, злодея, мне приходилось гнаться за каждым спортсменом. Только обойдя его, можно было глянуть ему в лицо. Так незаметно для себя я оказался на финише первым. Меня тут же подняли на руки и, несмотря на мое сопротивление и проливной дождь, с криками „ура“ отнесли на пьедестал и наградили медалью. — Асик достал из кармана медаль и показал своим слушателям.

— Отдай! Это моя медаль! Я ее заслужил! — вдруг раскричался Бурбур и требовательно потянулся к сыщику, намереваясь отнять награду.

— Пожалуйста, забирайте. Я стремился совсем за иным. Хотел поймать негодяя, — сказал Асик, протягивая медаль.

— Больно она мне нужна. Я пошутил, — пренебрежительно фыркнул Бурбур, пряча за спину руки. — У меня таких медалей тыщи! Я их вырезаю сам. Из консервных банок.

Пожав плечами, Асик убрал медаль в карман и вернулся к своему рассказу:

— Стоя на высоком пьедестале и слушая поздравительные речи, я увидел приземлившийся вертолет и вас, спешащих к берегу моря. За вами бежала, катясь с горы и гоня прочь надоедливый велосипед, еще одна фигура. Наверняка это был он, наш недруг, сумевший скрыться от меня перед самым финишем. Наконец мне удалось вырваться из горячих объятий своих болельщиков. Но я опоздал! На берегу уже никого не было. Ни вас, ни нашего противника. Я стоял у кромки моря один-одинешенек и с безнадежным отчаянием наблюдал, как ваша подводная лодка, скрываясь за стеной дождя, уходит в открытое море. И где-то в ее отсеках прячется наш недруг, проникший туда тайком от вас. Но вы сами приучили меня отчаиваться не более пяти минут. Я так и сделал, а потом начал действовать. Обшарил весь пункт проката в поисках акваланга, но в его помещении не было ничего, кроме огромных запасов пива. Выйдя опять на берег, я вдруг снова заметил вашу подводную лодку. Что-то заставило ее вернуться домой. Но только на этот раз она находилась высоко надо мной, а вскоре и вовсе поднялась за тучи. А я между тем оказался на дне глубокого пресноводного озера, образованного дождем. Не раздумывая, я снял туфли, взял их в правую руку и, мощно оттолкнувшись от дна, всплыл на поверхность, где, к счастью, увидел вас.

— Значит, это опять был не он. Там, на берегу. Но где же тогда наш недруг? — озабоченно пробормотал командир.

— Я же говорю: он здесь, на подводной лодке! Где же еще ему быть?! — воскликнул сыщик и, прищурившись, посмотрел на Бурбура. — Кстати, повар, не вы ли…

— Не я! У меня есть документ, письмо от вашей бабушки, которое я потерял, — опередил его Бурбур.

— Не падайте, сыщик, духом! Наш недруг никуда не денется и скоро вновь напомнит о себе, — сказал великий астронавт. — А теперь всем вниз! Задраить люки! Погружаемся в море, берем в конце концов курс на Новороссийск!

— Командир! Нам не во что погрузиться! Дождь прошел, и между лодкой и морем километры пустоты. Под нами только туча, и та начинает таять! — встревоженно и вместе с тем молодцевато крикнул юнга, уже успевший сунуть за борт свой любознательный нос.

— Мы рухнем вниз! С такой высоты! — в отчаянии вскричали все, кроме великого астронавта.

— Но может, у нас найдется хотя бы один парашют? Пусть маленький-маленький. Самый завалящий! Дайте его мне. Я потом принесу, — взмолился Бурбур.

— К сожалению, на подводных лодках нет парашютов. Полагаю, после нашего несчастного случая конструкторы исправят ошибку, и у каждого в экипаже субмарины будет свой персональный парашют, — с надеждой промолвил Аскольд Витальевич.

— А пока что делать нам? — спросили его бедные спутники.

— Командир! Наша туча тает! Теперь она всего лишь тучка! — уточнил юнга, снова глянув за борт.

— «Что делать?» — спрашиваете вы. Разумеется, искать выход! — произнес командир своим фирменным громовым голосом. — Вот он! Я его вижу! Да, да, мы отправимся в космос прямо отсюда. На этой субмарине! Вы поражены? Но чем она не звездолет? Та же обтекаемая форма и герметичный корпус. А по бортам иллюминаторы, через которые можно любоваться звездами. И есть у нас бывалый экипаж. Штурман! Механик! Юнга! Стюардесса! — При этом Петенька, Кузьма, Саня и Марина молодцевато расправили плечи. — И даже повар, — продолжал командир. — Вот только не знаю, как нам быть с Асиком.

— Я буду сыщиком экспедиции. Надеюсь, неплохим. Потрогайте мой затылок, — предложил Асик и подставил затылок командиру экипажа.

Аскольд Витальевич потрогал, ему показалось, будто под его ладонью твердейший булыжник.

— Но при чем тут затылок? Хоть и очень прочный? — не понял командир.

— А как же! — воскликнули все. — Чем детектив лучше, тем чаще его бьют по затылку. То антикварным подсвечником в темной, богато обставленной комнате. То в брошенном доме стукнут элементарным кирпичом.

— Ну коли так, сыщик, мы вас зачислим в нашу экспедицию детективом, — согласился командир. — Теперь осталось начертать на бортах имя нашего славного корабля и поставить его вертикально, иначе он не взлетит.

— Витальич, я обыскал все отсеки. Тут краской и не пахнет, — сказал Кузьма.

— Командир! Под нашим килем осталось как раз семь футов воды! — известил неугомонный юнга. — А под ними бездна до самой поверхности моря!

— Спокойно! Как видите, мель от нас еще далеко, — невозмутимо произнес великий астронавт и, протянув руку к солнечному лучу, извлек из его спектра оранжевый цвет, точно стрелу из колчана, начертал на бортах корабля гордое имя «Сестрица» и вернул краску на место. — А теперь, юнга, подайте мне швартовы.

Он изготовил из каната лассо или, если хотите, аркан, закрепил его на носу «Сестрицы». К этому времени в небе закончился обеденный перерыв, и самолеты полетели косяками. Аскольд Витальевич облюбовал самый толстый лайнер. В его салоне сидела команда штангистов-тяжеловесов, что значительно увеличило мощь этого лайнера. Командир изловчился и, словно опытный табунщик, набросил петлю на его хвост. Самолет потянул за собой «Сестрицу», поставил ее на корму. Великий астронавт в тот же миг отвязал канат. Лайнер удалился, игриво помахивая новым хвостом, а «Сестрица» теперь была прямиком нацелена в космос. Туда, где за голубым небом, за фиолетовой стратосферой среди черной пустоты сверкали россыпи звезд.

— Командир! Воды осталось фута четыре! Сейчас мы обвалимся вниз! — крикнул юнга. — А там мель!

— Всем в корабль! Задраить люк! И приготовиться к старту! — зычно распорядился командир.

Экипаж занял свои места. Командир сел за компьютер, который уже давно заменил старый добрый штурвал. Петенька быстренько проложил курс. Механик Кузьма включил двигатели, но звездолет даже не шевельнулся. Торчал посреди неба, как вкопанный столб.

— Механик! Почему стоим? — строго спросил командир.

— Под нами всего три фута! — добавил жару юнга, сбегав на палубу.

— Витальич, «Сестрица» не хочет в космос. Она хочет домой, к своему другу Тимоше Орлову, который поливает ее лимонадом, — пожаловался Кузьма.

— Скажите «Сестрице», — попросил командир, — у нее только один путь. Зато вернется она со славой и будет ей лимонада полный бассейн. Даже с верхом.

Механик что-то произнес на языке, похожем на стрекот швейной машинки. Звездолет в ответ тихо прошумел своими двигателями.

— Она согласится, если вы выполните еще два условия, — перевел Кузьма. — К обещанным славе и бассейну прибавите ящик пива для друга Орлова. И будете называть ее впредь не звездолетом, а звездолетихой. «Все-таки я дама», — говорит она.

— Командир! Тучка под нами уже не толще картона! — предупредил юнга.

— Мы принимаем ее условия, — с достоинством уступил командир.

«Сестрица» тотчас взвилась ввысь. И произошло это совершенно кстати. От тучки осталась только легкая дымка, и та сейчас же растаяла в чистом голубом небе. На борту звездолетихи красовалось написанное вязью имя, которому предстояло завоевать всемирную известность.

— Биллион метеоритов, — пробурчал великий астронавт себе под нос, управляя кораблем. — Какие водил звездолеты по просторам Вселенной! Но вот то, что мне придется управлять звездолетихой… Такое не могло привидеться и в самом странном сне.

— Витальич, — окликнул его Кузьма из недр машинного отделения, — «Сестрица» говорит… Правда, я не знаю, что она имеет в виду… Наша звезд олетиха говорит: мол, зато ты первый, кому выпала такая честь.

«Как она догадалась? Ведь „Сестрица“ не знает нашего языка», — удивился Аскольд Витальевич. Но его тут же отвлекли другие заботы. «Сестрица»-звездолетиха приближалась к владениям грозных и беспощадных Перегрузок.

** Напоминаем читателю: парсеки — это то же самое, что кабельтовы в старой приключенческой литературе. Один парсек равен километру, только увеличенному в 9 460 000 000 000 и еще умноженному на 3,26. (Примеч. автора.).

ГЛАВА V

— Друзья! Я должен вам напомнить: сейчас к нам явятся Перегрузки. Рекомендую набраться терпения, — заботливо посоветовал командир своим подчиненным. — Впрочем, кое-кто из вас уже через это прошел. Двадцать лет тому назад. И, как видите, чувствует себя превосходно!

Все невольно посмотрели на юнгу. Если помнит читатель, тогда безжалостные Перегрузки изрядно намяли ему бока, слепив из него нечто, похожее на колобок. И всей команде потом пришлось, ухватив Саню за руки и за ноги, тянуть его в разные стороны, пока он вновь не стал самим собой.

— Это как массаж, — небрежно произнес Саня. — Я готов еще сто раз… Акольду Витальевичу сейчас лет восемьдесят. А может, и больше того.

— Но это действительно я, — скромно промолвил великий астронавт. — Вы, конечно, спросите, почему я столь молодо выгляжу? О, это длинная история. Я вам преподнесу ее на обратном пути. А теперь мы спешим на выручку к Продавцу приключений.

— Ну, коли так, я вас пропущу в виде исключения, — сдался чиновник. — Вы сами тему закрыли. И если ее открывать снова, то кому, как не вам? — добавил он рассудительно. — Только учтите: космос изменился за эти годы. Вас ждут сюрпризы на каждом парсеке1. Возьмите мой радиотелефон. Ныне без него никто не ступит и шагу.