После ухода Лины он еще некоторое время размышлял. Может, не ходить? Ждать еще полтора месяца.
      А вдруг профессор так и не приедет больше? Выходит, нахвастал: "Реферат напишу, вот увидите". Нахвастал да и смылся... Нет, ничего не поделаешь, придется идти!
      А Лина - что же, пускай себе смеется. Ну похохочет гденибудь в сторонке, да и все. Пускай себе.
      Сразу же после тренировки он рассказал Димке обо всем.
      - Эх, снова поиски срываются! - расстроился тот. - А я уже Кузнецовой сказал, чтобы приходила.
      - Подземный ход пойдем искать сейчас же, - решил Мишка. - Он нам очень нужен. Но сначала давай решим, как быть с той песней, про подкоп. Я ее тоже в реферат вставил. Слова я наизусть выучил, но по-настоящему полагается петь, а петь я не умею. И мотив позабыл.
      - Мотив я запомнил. Хочешь, спою?
      И Димка громко затянул:
      А не сильная туча затучилася,
      Не белая лебедушка прокырчила,
      Уж идет-наплывает сила темная,
      Скрипят телеги ордынские ..
      - Здорово! В точности как у бабки Настиной получается. А голос у тебя во! Не то что у меня.
      - У меня голос еще лучше был, - похвастался Димка. - В этом году что-то портиться начал. Ничего, отец сказал, что так и надо. Сначала голос окончательно испортится, а потом уж будет нормальный, как у всех.
      Хочешь, я перед профессором всю песню спою? Мне нипочем.
      Вошла Лена. Одета она была по-походному: в брюках, свитере и спортивных башмаках. Голова повязана белым платочком.
      - Здравствуйте. Кто это так здорово пел? Со двора слышно. Неужели ты, Анкудинов? Прямо как Робертино Лоретти! Я думала - пластинку крутите.
      - Он, - кивнул на друга Мишка. - Пел ту самую былину, помнишь? Бабкину. Собираемся к профессору идти, реферат читать.
      - Когда?!
      - В шесть. А сейчас идем на поиски.
      - Так пусть Дима споет и при профессоре!
      Димка скромно потупился. Лена смотрела на него, удивленно подняв брови. Показалось Мишке, что она совсем иначе смотрит на товарища, чем прежде. Вот девчонки! То, бывало: "Красиков, сядь на место... Где уж тебе, Красиков... У Красикова, конечно, тройка..." - и все в таком роде. А стоило Красикову рот открыть, спеть чегото там... Подумаешь, куплетик спел. И - пожалуйста.
      Уже не "Красиков1", а "Дима"... "Пусть Дима споет".
      Эх!.. А поет все-таки Димка здорово! И как только это у него получается?
      - Жаль, что аккомпанемента нет, - с досадой сказала Лена. - С аккомпанементом совсем другое дело.
      - Хотите, гитару притащу? - вскочил Димка. - Дома-то я под гитару пою, меня отец научил немного подыгрывать.
      - Во дает! - усмехнулся Мишка. - Разве былины под гитару пели?
      - Тут гусли нужны, - вздохнула Лена.
      - Гуслей у меня нет, - искренне огорчился Вадим. - Жаль. Какие они из себя, гусли эти? Хоть бы взглянуть.
      - А вот, на картинке нарисовано!
      Мишка отыскал в книге иллюстрацию: старик играет на гуслях.
      - Ни разу не видал такого инструмента, - подивился Димка.
      Потом ребята быстро собрались: уложили в рюкзак веревку, электрофонарик, буханку хлеба. Лена принесла корзинку с бутылью молока и пирожками. Взяли с собой две лопаты: большой заступ и маленькую саперную лопатку. Дорогой заспорили, с какого места начинать поиски.
      - По-моему, сразу начнем оттуда, где вчера эти двое что-то запрятали! кипятился Димка. - Надо же узнать, что там такое. Даром прятать не будут!
      - А если подземный ход где-то ближе? Я предлагаю начать от самого Анкудинова двора и продвигаться медленно по берегу. Искать так искать! Мишка сердито засопел. - Каждый сантиметр берега надо исследовать.
      - Каждый сантиметр - это потом, - заспорила Лена. - Главное, интересно, что они там запрятали. Я - "за".
      Двумя голосами против одного приняли решение: начать поиски с того самого выступа над рекой.
      Всё же пошли не у самой воды, а выше, вдоль берега.
      Продирались сквозь кусты, осматривали каждый овраг, каждую расселину. Берег весь состоял из глинистых обрывов. Снизу школьникам хорошо были видны нагромождения глинистых глыб, вкрапленные в них булыжники, трещины, из которых кое-где струилась вода, ручейки сбегали в Тесьму по промытому узкому ложу... Оврагов было множество. И в каждый приходилось спускаться, перебираться через ручей на дне или просто через непросыхающую грязь, потом карабкаться по склону вверх.
      Для верности Мишка то и дело постукивал лопатой там и тут, кое-где копал. Никаких следов подземного хода не было.
      - И угораздило же наших предков на этом берегу город строить! нетерпеливо воскликнул Димка. - Эх, если бы на том! Поглядите: травка, ровный бережок!
      Красота!
      - Зато достхпно. Открытое со всех сторон место, - проворчал Мишка. Забыл, какие времена были? Тоже строитель нашелся!
      Лена остановилась, начала поправлять платок на голове.
      - Глядите, ребята! Ведь ясно, что с тех времен берег совсем разрушился. Везде осыпи. А тогда, когда строили город, берег был ровнее, конечно. Может, и лес на склоне рос, только извели его на постройку стен...
      - Вполне возможно, - согласился Мишка.
      - А что, если и подземный ход давно весь осыпался, с землей смешался? Ведь он все-таки к берегу выходил?
      Все приуныли.
      - Вон тот самый обрыв, где вчера мы лазали, - показал Димка. - Пошли?
      - Пошли!
      Все трое начали карабкаться наверх. Приходилось то и дело помогать Лене. Она отставала, цеплялась за кусты, пищала, если куст оказывался колючим.
      - Ты, Кузнецова, раньше гораздо лучше лазала, - заметил Димка. Помнишь, в третьем классе-то? Вместе ведь яйца птичьи искали.
      - Тогда я полегче была, - смущенно оправдывалась Лена.
      - Мышцы надо наращивать, вот что, - назидательно проворчал Мишка. - Дай руку, я тебя втащу...
      И вот все трое на площадке. Сверху не видно уступов и рытвин, все скрыл густой кустарник. Где-то внизу, за зеленой стеной ивняка, журчит вода. Тот берег виден как на ладони.
      - Такой вид был и в те времена, если смотреть от городской стены, сказала Лена.
      - Ну, давайте искать, что они тут запрятали...
      Мишка стал шарить в кустах шиповника, потом копнул лопатой отвесную стену берега. Димка опасливо ступил ногой на узкий карниз, сделал несколько шагов в сторону от выступа.
      - Дальше не пройдешь, тут все осыпалось! - крикнул он.
      - Возвращайся немедленно! - пищала Лена. - Ой, не могу смотреть... Она закрыла лицо руками.
      Пришлось Мишке обследовать вторую тропку-карниз.
      Тропа была глинистая, звонкая. "Хорошо, что дождя не было, - подумал Мишка. - Правда, не очень-то высоко, но все-таки! Загремишь так - не обрадуешься".
      - Мальчики! Если вы не перестанете там лазать, я сейчас ухожу! протестовала Лена. Это безобразие! Возвращайтесь сейчас же!
      После бесплодных поисков все трое спустились вниз.
      Расположились на траве, чтобы подкрепиться едой.
      - Может, вам все это приснилось - и те двое, и вообще все, что было вчера? - удивлялась Лена. - Как же так: что-то спрятали, а ничего нет.
      - Мне самому непонятно, - раздумывал Мишка. - Может, они уже были тут и унесли эту штуку, которую прятали?
      - А где же подземный ход? Неужели все-таки осыпался? - спрашивал Димка. - Весь осыпаться не мог.
      Мишка отхлебнул порядочный глоток молока.
      - Где-то в земле он должен быть. Потому что шел он прямо из детинца, через какой-то, правда небольшой, кусочек посада, под вал подходил. Подкоп довольно длинный. Нет, подземный ход мы должны найти. Не сегодня, так завтра.
      Поиски продолжались. Втроем облазали весь береговой склон около выступа, пристально вглядывались в каждый квадратный метр земли.
      - Пора домой, - сказал Мишка. - А то опоздаю читать реферат.
      - Глядите! - вдруг крикнула Лена. - Глядите, что я нашла!
      Друзья бросились к ней. Лена показывала какой-то совсем небольшой предмет.
      - Стрела, - определил Мишка. - Вернее, наконечник от стрелы. Железный. Ничего себе! Следы осады... Слушайте! Стрелы-то ведь дождем летели, значит, должно тут быть их много. Ищите!
      Но сколько ни искали, больше не нашли ни одной.
      - Уронил кто-нибудь, - предположила Лена.
      - Может, из подкопа-то вылезали, вот и обронил кто, - сказал Димка.
      - Из подкопа, - пробурчал Мишка, - только где он, подкоп?..
      Домой возвратился Мишка усталый. Едва хватило времени, чтобы умыться, переодеться да немного поесть.
      Аккуратно завернул тетрадь с рефератом в газету, мимоходом заглянул в зеркало. Кажется, все в порядке.
      Рубаха белая, ботинки начищены, брюки... Брюки так себе. Ничего, сойдут. Наскоро пригладил вихры - и за дверь.
      Димку увидел еще издали - тоже в белой рубашке.
      Стоит возле загородки на Сенной площади, а прямо над ним красуется надпись: "Посторонним вход воспрещается".
      - Ты что опаздываешь! - закипятился Димка. - Профессор уже заканчивает свой доклад. Разойдутся по домам - и все!
      - Разве у них собрание?
      - Не знаю. Что-то вроде.
      Мишка заглянул в щель между досками, но так ничего и не увидел. Зато все было отлично слышно. Голос Леонида Сергеевича медленно и отчетливо выговаривал:
      - Основные итоги таковы. Мы вскрыли в разных местах около тысячи квадратных метров. После недолгих и, в общем-то, довольно поверхностных изучений... Я повторяю: поверхностных! - резко повторил профессор.
      Кто-то возразил вполголоса. Слов Мишка не разобрал, голоса зашумели; впрочем, сейчас же все стихло.
      - Итак, после ознакомления с материалами, полученными из раскопов, продолжал Леонид Сергеевич, - мы можем предположить, что Городец возник где-то между 1240 и 1260 годами. Возник на совершенно чистом месте, на девственном берегу реки Тесьмы. Следов каких-нибудь более ранних поселений на территории Городца не обнаружено... Детинец и весь комплекс оборонительных укреплений построены одновременно. То же самое можно сказать и об укреплениях вокруг посада. Ров, местами доходящий до десяти метров ширины, глубиной не более пяти метров, опоясывает посад с трех сторон. Детинец и северная часть посада примыкают к труднодоступному берегу Тесьмы...
      Профессор говорил еще что-то, но Мишка не успел дослушать: узенькая дощатая дверца приоткрылась, выглянула Лина и поманила мальчишек пальцем...
      Под брезентовым тентом собралось человек сорок. Кто стоял, прислонившись к загородке, кто сидел на бревне.
      Некоторые расположились прямо на земле. Профессор Мельников восседал на своем раскладном стуле и листал толстый растрепанный блокнот.
      - Что же касается взятия и разгрома города монголотатарами, - продолжал он, - тут, как ни странно, мы к определенному выводу не пришли. Повторяю: как ни странно... прямых указаний на уничтожение и сожжение города нами не обнаружено. И в то же время налицо все доказательства осады. И жестокой, понимаете ли, осады.
      Встает вопрос...
      Тут он заметил Мишку с Димкой.
      - Это что еще такое? - недовольно пробурчал профессор.
      В тишине зазвенел голосок Лины:
      - Это местные археологи-энтузиасты: Анкудинов Михаил и Вадим Красиков. Как вы, наверное, помните, Леонид Сергеевич, вами было предложено Михаилу Анкудинову представить реферат на тему "Осада Городца в 1262 году". Реферат Анкудиновым написан, и автор явился, чтобы зачитать его в перерыве. Я думаю, у нас найдет - ся несколько минут, чтобы выслушать и, насколько это возможно, оценить...
      Кругом засмеялись, зашумели.
      - Давай, Анкудинов, жми! - крикнул знакомый голос.
      Мишка обернулся, увидел Игоря Александровича.
      Узнал его не сразу, потому что учитель загорел до черноты, одет был в какие-то потрепанные штаны и куртку, а на голове красовалась кепка с изломанным козырьком.
      Стоял, опираясь на лопату, и смеялся, показывая все до единого белые зубы.
      - Вот! Начинается театр! - воскликнул профессор.
      Он взмахнул своими тяжелыми кистями рук, хлопнул себя по коленям. - Я ведь, кажется, еще не закончил!
      - Продолжайте, продолжайте, Леонид Сергеевич, мы слушаем, - заговорили вокруг.
      - Итак, вопрос о сожжении города с пригородом... - начал было профессор. Он остановился, взглянул вдруг на Мишку. - Впрочем, я уже все ведь сказал. Незачем кашу по тарелке размазывать. Пускай уж лучше он, профессор указал на Мишку, - почитает, послушаем.
      Так сказать, наша смена!.. Молодые, да ранние. Вон за неделю реферат накатал. Орел! А я-то, грешный, годы целые трачу. Выходи-ка, голубчик, на середину! - крикнул он Мишке. - А это кто? Соавтор? Соавтора тоже давай сюда!
      Друзья, оба красные от смущения, оба в белых рубашках, выступили на середину.
      - А-а! Явились, голубчики, - протянул профессор. - Хороши! Соавторы, значит. Очень интересно! Послушаем, послушаем...
      Мишка развернул тетрадь, выпрямился, отставил для удобства правую ногу и громко начал:
      - "Анкудинова Михаила, ученика седьмого класса.
      Реферат".
      - Хм-хм... - откашлялся профессор.
      - "Было это в одна тысяча двести шестьдесят втором году, - читал Мишка. - Хороша была земля русская, где стоял город Городец. Рекой Тесьмой украшенная, полями и лесами сосновыми и ручьями многими..."
      Под брезентовой крышей настала тишина. Все внимательно слушали Мишку.
      - "Еще в 1257 году грозный Берке-хан решил закрепить монголо-татарское иго на Руси. Он прислал на Русь своих "численников"...
      Тут Димка незаметно толкнул товарища в бок.
      - С выражением читай, - шепнул он. - Зачастил!
      - "Численники, - с выражением продолжал Мишка, - эти ханские чиновники, бросились переписывать всех людей, потому что по спискам было удобнее собирать дань, а людям труднее скрыться от грабежа".
      - Ты нас баснями-то не корми! - нетерпеливо воскликнул профессор. - Это всё мы и без тебя разумеем.
      Давай переходи прямо к делу! Что ты хочешь нам сообщить новенького? Сразу уж и выкладывай!
      - Леонид Сергеевич! - обратилась к профессору Лина. - Это же просто не по правилам!
      - Что не по правилам? - сердито спросил профессор.
      - Ваш подход, - не оробела Лина. - Во-первых, вы обозвали соавторов "голубчиками", также имели место выражения: "молодые да ранние", "орел" и тому подобное.
      - Ну и что же?
      Слушатели заулыбались, раздалось несколько смешков, кто-то сдержанно похлопал в ладоши. Лину явно поддерживали.
      - Вы оказываете моральное давление на автора, а сейчас попросту прервали доклад, - не сдавалась Лина. - Это не по правилам!.. Если кому-нибудь не терпится узнать, что за открытие преподнесет автор в своем докладе, пусть потрудится внимательно следить за ходом мысли докладчика. По крайней мере вы нас всегда так учили!
      - Вот! - воскликнул профессор. - Сама наговорила тут больше меня.
      - Я за то, чтобы не мешать докладчику! - заспорила Лина.
      - Да нам он и не мешает, - примирительно сказал Димка. - Давай читай, Миш.
      Все так и покатились от хохота.
      Наконец наступила тишина, и Мишка продолжал:
      - "Но русский народ восставал против угнетателей.
      Численников гнали, и приходилось им бежать, спасая свою шкуру. Изо всех городов гнали, а уж из нашего Городца их выгнали в первую очередь".
      - Доказательства! - потребовал было профессор, но оглянулся на Лину, махнул рукой и умолк.
      - "А наш город Городец был совсем новый, - продолжал Михаил, - только что отстроенный. В те годы многие села и города были сожжены захватчиками. Вот люди, которые спаслись, и выстроили наш Городец. Над рекой возвели могучую крепость".
      - Ну, не такую уж могучую, - проворчал профессор.
      Мишка очень боялся, что его снова начнут перебивать, и поэтому продолжал чтение.
      - "Крепость огородили валом и рвом, все как полагалось по тем временам, а во рву кольев понатыкали. Все было устроено по последнему слову техники. А в самом дальнем конце посада, под бревенчатой крепостной стеной, помещался двор мастера-оружейника Анкудина. Так и называли его жилище "Анкудинов двор". А позже и всю улицу так называть стали, когда отважный Анкудин пал смертью храбрых в битве с монголо-татарскими завоевателями".
      - Так это же ненаучно! - не выдержал профессор и снова хлопнул себя по коленям. - Доказательства, доказательства, молодой человек!
      - Профессор Мельников! - произнесла Лина. - В любом научном собрании за подобные реплики вас уже давно бы удалили из зала.
      Кругом сдержанно зафыркали, профессор сердито махнул рукой.
      - Продолжайте, - приказал он Мишке.
      - "После того как численников и баскаков вытурили из Городца, жизнь простого народа сразу сделалась легче, - читал Мишка. - На улицах пели, смеялись, на площади перед детинцем водили хороводы. Кузнецы весело стучали молотками, кожевники выделывали кожи. "Надо готовиться к нападению врага", - хмурился оружейник Анкудин. И он целыми" днями ковал мечи и кинжалы, и даже ночью, при свете кузнечного горна, прохожие видели в окошке его курчавую черную голову, его мужественный нахмуренный лоб. Однажды Анкудин вышел на городской вал осмотреть укрепления. "Надо бы заборола подновить, - подумал он. - Вон те бревна плотно пригнаны, а вот эти - явный брак. Эх, лодыри, бракоделы, о своей же безопасности не думают!" Он уперся широкой ладонью в бревно, попробовал пошатать его. Бревно сидело плотно.
      И все-таки Анкудин вытащил из-за пояса топор, постучал по соседним бревнам, проверил, все ли в порядке..."
      Тут профессор беспокойно задвигался на своем стуле, запыхтел, но ничего не сказал, только насупился. Лина взглянула на него, едва сдержалась, чтобы не фыркнуть, поспешно закрыла ладонью рот.
      - "Случайно взглянул Анкудин в чистое поле, а там травы зеленели, стадо паслось, вдали темнели сосновые леса. И вдруг он заметил всадника, несшегося во весь опор... "Беда: баскаки!" - подумал Анкудин. Он вгляделся попристальнее и узнал русского. Всадник с грохотом пронесся по мосту, который находился как раз напротив Анкудинова двора..."
      Профессор вновь громко всплеснул руками, даже привстал, но, видно, передумал спорить и опустился на место.
      - "Вот всадник проскакал через мост и остановился прямо перед Анкудином "Грамота от великого княяя Александра Невского! - заорал гонец. - Князь велит всем баскаков бити!" - "Эва, братец! Опоздал! - засмеялся Анкудин. Мы своих еще когда вытурили. Поминай как звали! У нас, братец, самоуправление!"
      - Ну, это ты загнул! - не выдержал профессор.
      Лина громко фыркнула, профессор неодобрительно взглянул на нее.
      - "Молодцы, вам можно позавидовать, - вздохнул гонец. - А что опоздал я, ничего в том нет удивительного.
      Сам знаешь, какие у нас средства сообщения..." В это время в поле показался второй всадник. Едва перемахнув через мост, он свалился с коня. Из плеча его торчала оперенная стрела. Анкудин и гонец бросились к нему.
      "Татарове!" - простонал раненый.
      Поскорее перенесли раненого в дом Анкудина, где женщины оказали ему помощь. Сам Анкудин бросился в детинец. Там на башне висел огромный медный колокол.
      Схватился за веревку, начал названивать. На гул набата со всех сторон стекался народ. Сам воевода прибежал на колокольню.
      "В чем дело?" - закричал воевода.
      "Татарове! Усмирять нас, за баскаков и численников мстить идут!"
      Воевода поглядел в поле. С башни было видно, как огромное татаро-монгольское войско накатывалось на город.
      "Да, численность", - воевода задумался.
      "Ничего, наше дело правое, - ободрил его Анкудин. - Мы им такого зададим! Укрепления у нас что надо, сегодня я лично проверял. Оружия тоже достаточно".
      Оба они сбежали вниз.
      "Мосты ломать! Поджигай их!" - скомандовал воевода. Воины бросились разрушать мосты через Тесьму.
      Потом заперли изнутри ворота детинца, для большей крепости завалили их бревнами, кирпичами и другими строительными материалами, оставшимися после постройки храма. Женщины и дети через запасные воротца эвакуировались в детинец, под защиту укрепленных стен. Туда же загоняли скот. В посаде остались мужчины начиная с четырнадцати лет. Все были до зубов вооружены. Сквозь бойницы, прорубленные в заборолах, было видно, как вражеское войско докатилось уже до самого рва. Передние кони визжали, видя перед собой глубокий ров, на них
      нажимали задние, кошрые об этом рве и не подозревали.
      Вот несколько всадников уже сорвалось вниз, прямо на колья... Туча ордынских стрел полетела через ров. Стрелы ломались о мощные сосновые бревна заборол.
      "Во! Как будто градом бьет", - сказал Анкудин.
      "Эй! Отойдите от бойниц!" - закричал воевода.
      И правда, несколько стрел попало в бойницы. Двоих уже легко ранило... Скоро неприятель рассредоточился по всему полю, забелели кибитки, задымились костры. В одном месте начали засыпать хворостом и землей ров.
      "Стреляй!" - скомандовал воевода... Десятки луков нацелились из бойниц. Завизжали стптьт Яемлекопы бросались на землю, отползали подальше от опасною места...
      Так продолжалось целый день. Ночью слышен был стук: враги под прикрытием темноты устанавливали камнеметы, кое-где поспешно засыпали ров...
      Первые лучи зари осветили зловещую картину: весь город был окружен забором из кольев. Поодаль красовалось несколько камнеметов. Ров был в двух местах наполовину засыпан.
      "Беда, ребята, - сказал старый воин. - Вон что натворили татарове. Отынили нас. Теперь не войдешь, не выйдешь. Водицы и то не испьешь из Тесьмы родимой", "Да, вылазку сделать невозможно, - сказал другой. Придется отсиживаться..."
      "Разговорчики! - крикнул воевода. - Панику сеете?
      Мы им еще выдадим, помнить будут!"
      "Правильно!" - поддержал Анкудин.
      В городе в этот день не хватало воды. Колодцев было мало, их вычерпали в первый же день. Плакали дети, мычал непоеный скот. Всем хотелось пить.
      "Ничего не поделаешь, придется открыть секрет", - сказал Анкудин.
      "Какой секрет?" - удивился воевода.
      Анкудин отозвал воеводу в сторону и начал рассказывать:
      "Когда мы детинец строили, специально сделали широкий подкоп. Прямо из-под стены детинца вывели подземный ход к реке. Конечно, замаскировали его как следует.
      Строители разъехались по другим городам, я один этот секрет знаю".
      Профессор вдруг подскочил:
      - Какой подкоп, какой подкоп? Да ты, братец, соображаешь, что говоришь?
      На него все зашикали, а Лина снова не выдержала и расхохоталась. Профессор обернулся в ее сторону, Лина сейчас же спряталась за чьей-то спиной.
      - Продолжай, Анкудинов, - ободрил Михаила Игорь Александрович, и тот продолжал:
      - "Да самой ночи шла яростная перестрелка. Стрелы непрерывно трассировали в ту и другую сторону. Камнеметы целый день бомбили стену четырехпудовыми булыжниками.
      "Ничего, - говорил воевода, - пускай измотаются как следует. Хлеба у нас достаточно, водицы ночью достанем.
      Отсидимся!"
      Ночью с несколькими воинами Анкудин через подкоп спустился к реке. Тесьма в этом месте обрывиста и вражеским всадникам недоступна. Ночь была темная, наши ползком пробрались во вражеский стан, сняли часовых и умело разобрали все камнеметы. Не только разобрали их, но и надежно испортили. Возвратились уже под утро.
      Жители города всю эту ночь запасались водой, которую носили через подземный ход. Враги же были заняты земляными работами: ров засыпали, поэтому ничего и не заметили. Ужасна была их ярость, когда солнце осветило обломки камнеметов. Рвы были еще засыпаны не полностью, а враг уже ринулся на приступ. Снова полетели стрелы. По наведенному земляному мосту монгольская конница подступила к самому валу. Кто терял коня, продолжал сражаться пешим. В заборола полетели стрелы с зажженной паклей, горшки с горючей смесью. Стойко сражались русские воины. Но вот ухнул в стену громадный камень, заборола пошатнулись, вылетело сразу несколько бревен. Видно, враги сумели починить камнемет!
      Лавина воинов хлынула в пролом. Началась рукопашная.
      "Ура! - закричал Анкудин. - Бей их, покажи удаль русскую! Все ляжем за родную землю!.." Засверкали мечи, заблестели кинжалы. "За нашу свободу живота не пожалеем! Вперед!" - кричал Анкудин. Там, где высилась его темнокудрявая голова, туда собирались все русские. Бой кипел. Но все новые и новые толпы врагов перебирачись через ров. Редели ряды защитников.
      "Отходи к детинцу!" - крикнул воевода... Все оставшиеся в живых стали постепенно отходить к воротам.
      Анкудин с группой храбрецов прикрывал отступление.
      Они последние вбежали в ворота и задвинули их за собой массивным железным брусом. Ворота были крепки, враги не могли разбить их, а таран подтащить было невозможно, потому что эти запасные ворота находились почти над самой рекой, над узким, обрывистым берегом... В эту ночь в опустевшем посаде начались пожары, но монголы сами тушили их. Им хотелось поскорее взять детинец, а горящие вокруг дома мешали приступиться к стенам крепости.
      За ночь монголы навели мосты через внутренний ров, подтащили осадные лестницы. С утра начали приступ.
      Враги оглушительно визжали, ржали лошади, камни тяжко бухали в стены. Все горожане, от мала до велика, толпились у стен в детинце. А на стенах, из-за прикрытия, отстреливались воины. Заборола выступом нависали над стенами, удобно было метать вниз камни, лить на головы врагов кипяток... Отважные жены воинов с ведрами кипятка взбирались на заборола, некоторые даже стреляли из луков. Мальчишки дружно подтаскивали камни. Те, что постарше, сами метали их через бойницы и щели в заборолах.
      Но вот враги приставили к стене сразу несколько лестниц; быстро, вереницей, стали подниматься наверх. У каждого в руке зажат меч, в зубах нож. Анкудин схватил длинный шест. "Ребята! - закричал он. - Толкай! Не зевай!.." Он высунул свой шест в щель, нащупал им лестницу, поддал плечом. Лестница, описав в воздухе гигантскую дугу, с гроздьями повисших на ней врагов грохнулась в самую гущу осаждающих. Справа и слева грохнулось еще несколько лестниц. Поднялся страшный вой, визг. Враги потрясали кулаками, посылали проклятья на головы защитников Городца. А те в ответ только смеялись. Раненые городчане не хотели уходить, и только потерявших сознание уносили женщины подальше от стен, оказывали им помощь, поили целебными травами. А трав много было в Городце! Душистых, целебных и разных!
      Трав на всех хватало. Не хватать стало стрел; даже камни - и те перевелись на улицах. Через несколько дней стало не хватать и хлеба. А враги всё не уходили...
      Ночью защитники собрались на военный совет.
      "Надо что-то делать", - сказал воевода.
      "Что тут делать, сложим свои головы за землю русскую, ничего не поделаешь", - вздохнул старый воин.
      "Вот еще! - возразил Анкудин. - Я считаю, что головы складывать нам рано. У меня есть одно предложение..."
      И он оглядел всех своими мрачными, черными глазами.
      Видно было, что устал Анкудин, и волосы кольцами прилипли к его вспотевшему лбу. Но Анкудин сдаваться не собирался.
      "Какое предложение? Выкладывай!" - сказал воевода.
      Всю ночь обсуждали план этой операции. На следующий день они постарались особенно сильно измотать осаждающих. А ночью... Ночью, ближе к рассвету, когда уставшие враги как следует разоспались, воины разделились на две части. Одна половина, соблюдая тишину, пробралась через подземный ход к берегу Тесьмы. По узкой полоске берега, ведя на поводу своих коней, выбрались в поле, построились. Впереди - доблестный Анкудин. Тихо было, лишь стрекотали кузнечики. И вот на крепостной стене вспыхнул огонек. Сигнал!
      Громовое "ура" прокатилось по полю. Лавиной налетели всадники на вражеский лагерь. Началась сеча. Враги вскакивали на коней, рубились, в темноте плохо разбирая, где свой, где чужой. А наши заранее обо всем позаботились: у каждого воина на рукаве белела повязка, и каждый, не умолкая, кричал "ура"... Дрогнул враг. А тут распахнулись ворота, и вылетели на конях остальные воины. В бегство ударились захватчики! И гнали их наши еще много верст, а потом стали гнать и жители соседних сел. И отступило войско монгольское. Так и не удалось им взять наш Городец".
      Мишка остановился, перевел дух.
      "Это было в лето шесть тысяч семьсот семидесятое по старому летосчислению", - закончил он. Обернулся к товарищу: - Дим, твоя очередь.
      Димка выступил вперед, набрал побольше воздуху и запел:
      А не сильная туча затучилася,
      Не белая лебедушка прокырчила,
      Уж идет-наплывает сила темная,
      Скрипят телеги ордынские...
      Профессор задвигался, заскрипел стулом.
      - Вот, начинается концерт самодеятельности, - проворчал он. - Что же, послушаем, послушаем. Очень приятно...
      Выходили на стену защитнички,
      Удальцы-резвецы, сыны отецкие...
      соловьем заливался Димка.
      Все внимательно слушали, у всех лица были серьезные, и даже Леонид Сергеевич больше не мешал.
      Целый день они билися с татарами,
      Прибили тех татар не мало число.
      Стрелы летят, что часты дожди...
      Тут Димка запел громче, показывая голосом, как летели стрелы и вообще какая страшная это была битва.
      Стрелы летят, что часты дожди,
      А тех татар им не можно взять.
      Выходили они подкопью к Тесьме-реке,
      К люту ворогу внезапу обернулися...
      Последнюю ноту Димка тянул долго-долго, будто настоящий певец...
      Все дружно зааплодировали, послышались восторженные восклицания, шум.
      - Вот это реферат! - крикнул кто-то.
      - У меня вопрос, - поднял руку Игорь Александрович, - что стало потом с Анкудином?
      И все сразу затихли.
      - Анкудин геройски погиб в последнем сражении, - ответил Мишка. Похоронили его в братской могиле вместе с другими воинами, вместе со славным оружием, мечом и кинжалом. На рукоятке кинжала, который мы с Красиковым нашли и сдали экспедиции, стоит буква "А"...
      А череп героя находится у меня дома, - подумав, добавил Мишка.
      - Ага, он у него дома, - поддержал его друг.
      - Даже череп опознали! - с усмешкой возразил Леонид Сергеевич. - Ну орлы!.. Опознали и череп, и кинжал, и даже кудряшки какие-то описали! Ну, после этого нам, ученым, здесь делать нечего. Сдаюсь, сдаюсь!.. Профессор поднял обе свои огромные ручищи.