- Что-то надо делать, - соображал он. - Для начала давай сходим в Лидкину парикмахерскую, узнаем, что и как.
      Я согласился, и мы пошли.
      - Вот видишь, - не утерпел я, - кто был прав, а? Снова Секлетея наша номер выкинула. Интересно, что за номер. Может, миску с шампунем в мастера запульнула? С розовым.
      Дельфин остановился, посмотрел на меня в упор.
      - Еще не слышал от тебя этого словечка - Секлетея.
      - Я же его от тебя слышал.
      - Так то в раннем детстве. Мало ли что болтаем...
      - Понял. Заметано.
      - То-то.
      Мы свернули в переулок...
      Парикмахерская оказалась закрытой, окна все черные, без занавесок, а то и без стекол. Ясно, давно отсюда выехали.
      Дельфин почесал за ухом.
      - Н-да... Что же, пошли.
      Мы поплелись по переулку. Падал мягкий снежок, всю дорогу застелило ровной снежной пеленой, нигде не видно ни одного следа... Лишь в одном месте крестики от птичьих лап да узенькая цепочка через дорогу: должно быть, кошка перебежала.
      - Как на границе, - сказал я. - Ничейная полоса.
      - Похоже. - Витька кивнул.
      Мы перешли через пустырь и оказались в нашем дворе, у самой ограды детского сада.
      Красные кленовые листья еще с осени облепили проволочную сетку ограды, их припорошило свежим снежком, и это было красиво. Прозрачная металлическая сетка и островки кленовых заснеженных листьев на ней. Детвора за оградой шумела.
      - Гляди, наша Лида! - сказал Дельфин.
      На скамейке среди детворы действительно сидела Карякина. Мы остановились и стали слушать.
      - Юрик, поди сюда! - позвала Лида.
      В белой пушистой шапке с помпоном и таком же шарфе, Юрик беспрекословно явился.
      - Что у тебя за пазухой?
      - Конфеты, - объявил Юрик. - Много конфет.
      - А-а, - протянула Лидка, - а то я уж думала, что у тебя живот такой толстый.
      Ребятишки вокруг засмеялись.
      - У него в карманах тоже конфеты, ему бабушка целый мешок конфет принесла, - объявила девчушка.
      - А в других карманах пряники!
      - Это хорошо, - похвалила Лидка, - теперь наши ребята будут чай пить с конфетами. Тут на всех хватит. Ты, конечно, сладости для всех ребят приберег?
      Юрик опустил голову, так что помпон с макушки свесился ему на лоб. Молчал.
      - Он не для ребят, он для себя приберег! - закричали вокруг. - Лидия Леонидовна, он для себя и пряники приберег!
      - Вот как, - протянула Лида. - Значит, все дети будут чай пить без конфет и без пряников. Один только наш Юрик с конфетами да с пряниками. Придется Юрика посадить за отдельный стол, а то ему тесно, сладости положить некуда.
      Ребята засмеялись.
      - Юрик, Юрик, - пропищала какая-то пигалица, - а ты конфеты раздели на всех! Вместе ведь сидеть веселее.
      - Это мои конфеты, - уперся Юрик.
      - Пускай он лучше отдельно сидит, - зашумели ребята. - Он всегда толкается.
      - Он толкается, он сегодня Митю повалил! Митя самый маленьким, а Юрик у нас самый сильный.
      - Я самый сильный, - хвастанул Юрик.
      - Вот как? Ну-ка подойди сюда поближе, самый сильный, - приказала Лида.
      Юрик подошел.
      - Вон сколько у тебя конфет. Объешься, заболеешь, пожалуй... Скажи-ка, Юрик, а что, если к нам в группу поступит новенький и он окажется еще сильнее, чем ты? Хорошо тебе будет?
      Юрик молчал.
      - А что будет, ребята, если все люди так начнут: сильный бьет слабого, а слабый ищет кого-нибудь еще послабее, чтобы повалить?
      - А я знаю, что будет, - снова пропищала малышка, - все люди сразу в милицию попадут.
      - И конфеты у Юрика обязательно кто-нибудь отнимет! Сильнее который.
      - Да, нехорошо получится, - подтвердила Лида. - А как ты, Юрик, думаешь, правильно ты поступаешь или нет?
      - Я не знаю, - проворчал Юрик.
      - Он знает, он знает, только не хочет говорить, - зашумели вокруг.
      - Нет, правильно ты поступаешь, Юрик? Скажи, - настойчиво требовала Лида, - ты бьешь слабых, конфеты все себе присвоил, справедливо это или нет?.. Скажи, ты сам-то себе нравишься?..
      Ребята вокруг затихли, ждали, что скажет Юрик.
      Наконец он поднял голову, и кисточка на шапке заняла правильную позицию - повисла на затылке.
      - А я конфеты на всех разделю. Я слабых защищать буду. - И мальчик полез в карман за конфетами.
      - Молодец. Сейчас не надо, перед чаем раздашь. Ну, идите, играйте...
      Мы вошли в садик. Лида уже перематывала шарф какому-то малышу, стряхивала с пальтишка снег.
      - Наше почтение! - Мы разом приподняли шапки. - Войти можно?
      - А-а, "клиенты" явились. Ну, присаживайтесь, - пригласила она.
      Мы уселись на скамейку.
      - Лид, а мы думали, ты в парикмахерской... - начал я.
      - Какое там в парикмахерской! Закрыли. Целый квартал на слом идет, разве не знаете? Ну, я и рада. Устроилась вот. Интереснее.
      Мы с Дельфином молчали. Лидка чертила что-то детской лопаткой на рыхлом снегу.
      - Вот так, - добавила она.
      - Как с конфетами-то распорядилась, - улыбнулся Дельфин. Неприятностей не будет, а? Конфеты-то все-таки родительские.
      - Благодарят пускай, что спасла ребенка от засорения желудка, сказала Лида. - Нанесут, будто здесь голодные.
      - Возьмет этот Юрик да нажалуется, - предположил я.
      - Что же делать. Вполне возможно. - Она вздохнула. - Такова наша педагогическая работа. Иду на риск.
      - Так. Лидия Леонидовна - педагог! - поддел Витька.
      - Пока что всего-навсего младшая няня...
      Дельфин продолжал улыбаться, и лицо у него было, по-моему, самое идиотское.
      - Значит, ничего работенка? Нравится?
      Она помолчала.
      - Ага... Здесь, по крайней мере, можно что-то сделать существенное. По крайней мере, не зря живешь...
      - Понимаю. Ну и как, результаты налицо? - спросил я.
      - Еще бы! Но, по правде говоря, недурно бы поработать в яслях. Ведь воспитывать человека надо с самого раннего возраста. А то уже перевоспитывать приходится.
      - Все ясно. Ну, не будем больше мешать...
      - Алла! Алла! - вскочила с места Лида. - Вылезай сейчас же из сугроба! Ерохин Коля!.. Оставь Аллу в покое!
      Она пошла разнимать ребятишек.
      Кто-то быстро шагал мимо ограды. Остановился.
      - Гляди, Вить, никак Горяев... Андрей! Заходи сюда! - окликнул я.
      - А-а!.. Вы! А я гляжу, здорово как: сетка стальная, на ней листья. Красные, со снежком. Глядятся здорово. Надо зтюдик сделать...
      - Как дела, маэстро архитектор? - спросил я.
      - Ничего пока. На изокружке был, бегу вот к дому...
      Тут он заметил Лиду среди ребятишек.
      - Батюшки! Неужели Карякина?! - взвыл Горяев. - Теперь уже в детсаду! Ну, родео, право слово, родео.
      - Заткнись, лучше покажи рисуночки, - сказал Дельфин.
      Горяев присел рядом с нами, с готовностью раскрыл свой альбом.
      На первой странице был карандашный рисунок - церковь...
      - Церковь Покрова на Нерли, - пояснил Горяев. - Летом ездил, смотрел. Красотища! В двенадцатом веке построили.
      - Да ну! Неужели в двенадцатом?..
      Мы с интересом перелистывали альбом. Здорово все же рисует Андрей! Позавидуешь. Просто талант, ничего не скажешь. Там были разные пейзажи: реки, поля, рощи летом и осенью. И обязательно с каким-нибудь зданием в центре или сбоку. Сразу поймешь, что рисовал архитектор. Призвание налицо.
      - Это церковь на берегу Клязьмы... Вот, кажется, и все. - Он перевернул лист, и тут мы увидели совсем другой рисунок. Карикатуру. Во всю страницу нарисована была лошадь. Встала на дыбы, беснуется. Морда оскалена, задние копыта наотлет, передними машет. А на крупе кое-как держится... Лида Карякина. Ноги врозь, руками цепляется, глаза выпучены от ужаса - вот-вот слетит. Лидка получилась очень похоже. На брюхе лошади надпись: "Работа". Внизу название картины: "Родео Лиды Карякиной".
      - А это, как видите... - пустился объяснять Горяев.
      Дельфин спокойно протянул руку:
      - Давай сюда!
      Он выхватил лист, сложил его вдвое и порвал на мелкие кусочки.
      Мы все трое переглянулись.
      Лидка разобралась с ребятишками и уже подходила к нам.
      - Вас понял, - сказал Андрей и захлопнул альбом.