Глава 2

Едва нубиец открыл входную дверь, чтобы выпустить герцога, железные пальцы сжали ему шею, а у самого уха прозвучал свисток.

И мгновенно ожила до того тихая и пустынная улочка. Из подворотни на зов герцога выскочили люди в обмотанных тряпками башмаках. Двоим он передал извивающегося нубийца, остальным отдал короткий приказ.

— В дом! Арестуйте его! — с тем герцог и удалился.

Позднее ему доложили, что при аресте Корвинуса застали за смешиванием какого-то снадобья,

— Наверное, готовил противоядие, — поделился Борджа своей догадкой с офицером, доложившим подробности ареста. — Ты успел Б самое время, чтобы сохранить чистоту эксперимента. Этому Корвинусу ни в чем нельзя верить. Держать его под неусыпным наблюдением. Приставь к нему людей, которым можно доверять, и жди дальнейших распоряжений.

Затем Чезаре собрал на военный совет своих капитанов: венецианца Кореллу, Нальдо из Форли, Рамиро де Лоркуа, губернатора Романьи, одноглазого делла Вольпе и Лоренцо Кастрокаро. Последний, высокий, стройный, златокудрый, с мечтательными, темно-синими, как сапфиры, глазами, выделялся своей красотой. Чезаре ценил его за ум, отвагу, честолюбие, но сегодня то и дело бросал на него оценивающие взгляды, как бы сравнивая то, что видел, с подслушанным у мага.

Как только капитаны заняли свои места, герцог приказал делла Вольпе, который руководил осадой Сан-Лео, доложить обстановку.

Смуглое лицо бывалого солдата помрачнело. Единственный глаз, второй делла Вольпе потерял на службе герцога, избегал встречи со взглядом Борджа. Он тяжело вздохнул.

— Успехов у нас нет, да, похоже, и не будет. Как известно вашей светлости, штурмом Сан-Лео не взять. Он стоит на вершине горы, как монумент — на пьедестале, и к нему ведет единственная дорога, простреливаемая со стен. И хотя гарнизон Сан-Лео не превышает сотни человек, с ними не справится я тысяча осаждающих. Ибо по дороге в ряд встанет не больше дюжины, а втащить в гору артиллерию невозможно.

— Однако мы не станем полными хозяевами Урбино, пока не овладеем Сан-Лео. Мы не можем оставить крепость в руках Фораванти.

— Тогда придется уморить их голодом, — предложил делла Вольпе.

— На это уйдет не меньше года, — вставил Корелла, специально занимавшийся этим вопросом. — Они заготовили много муки и других продуктов, а воду берут из колодца, находящегося под защитой крепостных стен. Едоков у них немного, так что осаждать мы их будем целую вечность.

— Сегодня прошел слух, что граф Фораванти тяжело заболел. Опасаются, что он долго не протянет.

— В Венеции, несомненно, скажут, что это я отравил его, — хохотнул Чезаре. — Впрочем, если он и умрет, пользы от этого нам не будет. Его кастелян , Толентино, возглавит оборону, а он еще упрямее, чем сам граф. Мы должны найти другой путь избавиться от них. А пока, Таддео, будь начеку и никого не пропускай в замок. Наглухо перекрой дорогу.

Делла Вольпе кивнул.

— Я уже принял необходимые меры.

Тут молодой Кастрокаро заерзал на стуле, наклонился вперед.

— Этих мер может оказаться недостаточно.

Делла Вольпе закатил единственный глаз, скорчил пренебрежительную гримасу, показывая, что этот молодой петушок еще слишком юн, чтобы учить тонкостям осады умудренного опытом ветерана.

— В Сан-Лео можно попасть и другим путем, — пояснил Кастрокаро, приковав к себе внимание присутствующих, а особенно герцога, чьи глаза разом зажглись огнем. Кастрокаро же улыбнулся, довольный тем, что разжег интерес своего господина. — Я имею в виду не дорогу, но тропу. Отрядом по ней не пройти, но какой-нибудь смельчак сможет пробраться в замок, чтобы пронести послание, а то и мешок с едой. Поэтому совершенно необходимо расставить посты по периметру горы, на которой высится Сан-Лео.

— Ты уверен в том, что говоришь? — резко спросил Борджа.

— Уверен! — без малейшего колебания ответил Кастрокаро. — Тропа, о которой я говорю, проходит по южному склону. Она опасна даже для горных коз, но при необходимости подняться по ней можно. Мальчишкой я сам частенько взбирался по ней на маленькое плато под южной стеной замка. А уж оттуда, чтобы попасть в Сан-Лео, достаточно веревки с крюком. Стена там очень низкая, не более двенадцати футов.

Герцог пристально смотрел на молодого капитана.

— Что ж, тут есть о чем подумать. Благодарю за ценную информацию Ты все слышал, делла Вольпе. Прими к сведению и возьми в кольцо всю гору.

Делла Вольпе поклонился, на том совещание и окончилось.

Следующим утром Борджа вызвал к себе Кастрокаро. Он принял молодого капитана в библиотеке дворца, просторной комнате с фресками на потолке, дорогими гобеленами и полками, уставленными манускриптами; книг, вышедших из-под печатных прессов, изобретенных немцами , герцог Гвидобальдо не признавал.

За столом, заваленном бумагами, что-то писал Агабито Герарди, секретарь герцога.

— Ты знаком, не так ли, с мадонной Бьянкой, дочерью Фораванти из Сан-Лео? — с ходу спросил герцог.

Лоренцо, застигнутый вопросом врасплох, густо покраснел и отвел глаза, дабы не встретиться взглядом с герцогом. Похоже, его очень заинтересовал открывающийся из окна вид.

— Наше знакомство более чем поверхностное, — ответил Лоренцо, и по его тону герцог понял, что в золотом эликсире Корвинуса едва ли есть хоть какая нужда. Волшебства красоты, которой одарила мадонну Бьянку природа, с лихвой хватило бы для того, чтобы очаровать молодого человека. О чем, собственно, и толковал Бьянке маг.

Герцог мягко улыбнулся.

— Если хочешь, я могу предоставить тебе возможность познакомиться с ней поближе.

Лоренцо гордо вскинул голову.

— Не понимаю вас, ваша светлость.

— Я разрешаю тебе лично сообщить мадонне Бьянке о том, что ее отец тяжело заболел.

— А зачем, ваша светлость? — Лоренцо не нравилось, что герцог держит его в полном неведении.

— Во-первых, это наш христианский долг, а во-вторых, — герцог понизил голос и вновь улыбнулся, — разве тебе не нравится мое поручение? Если нет, ты так и скажи, я найду другого посыльного.

Сбитый с толку, но явно заинтригованный, кондотьер поклонился.

— Я благодарю вашу светлость. Вы дозволяете мне уйти?

Герцог кивнул.

— Когда вернешься, сразу зайди ко мне. Возможно, ты мне понадобишься для другого дела, — и с тем отпустил его.

Час спустя Кастрокаро вновь вошел, а скорее, вбежал в библиотеку дворца.

— Мой господин, — голос его вибрировал от волнения, — я передал ваше послание и вернулся с просьбой о милости. Мадонна Бьянка умоляла меня выдать ей письменный пропуск, дабы делла Вольпе не чинил ей препятствий и она смогла проехать в Сан-Лео, ибо надеется, что ее уход и забота вырвут отца из объятий смерти.

— А ты? — резко спросил герцог, брови его грозно сошлись у переносицы.

Лоренцо опустил глаза.

— Я ответил, что не в моей власти дать ей такой пропуск, но… пообещал испросить его у вас. Ибо знаю, что в такой ситуации вы не станете мешать воссоединению отца и дочери.

— Тебе известен мой вчерашний приказ, и с обещанием ты поторопился. На пути к славе обещания еще никому не помогали. Учти это на будущее.

— Но она в таком горе! — протестующе воскликнул мессер Лоренцо.

— Это мне понятно, — покивал герцог. — А потому говорила с тобой, как побитая собачонка, смотрела преданным взглядом, да еще поднесла чашу сладкого вина. И ты не смог устоять перед ее просьбой.

От Чезаре, пристально наблюдавшего за кондотьером, не ускользнуло, как дрогнули его ресницы, когда он упомянул о вине. Теперь он знал наверняка, что эликсир использован по назначению.

— За мной следили? — возмутился Лоренцо.

Борджа пренебрежительно повел плечами, оставив вопрос без ответа.

— Ты можешь идти, — отпустил он своего кондотьера.

Но мессер Лоренцо, пребывая в воинственном состоянии, не двинулся с места.

— А как же разрешение для мадонны Бьянки?

— Есть веские основания для того, чтобы ни один человек не мог попасть в Сан-Лео, — холодно ответил герцог. — И, несмотря на твое обещание, я вынужден отказать тебе. Таковы законы военного времени. Чувства отступают перед жизнен ной необходимостью.

Опечаленный, кондотьер поклонился и убыл. Вселив в мадонну Бьянку ложные надежды, не выполнив того, что пообещал, он не мог заставить себя вновь предстать перед ее очами, а потому послал пажа, чтобы тот сообщил об отказе герцога пропустить ее к отцу.

Однако Чезаре Борджа проявил в этом деле завидную непоследовательность. Ибо, едва за Кастрокаро закрылась дверь, он повернулся к своему бледнолицему секретарю.

— Напиши пару строк для делла Вольпе. Если мадонна Бьянка де Фораванти попытается проникнуть через его посты в Сан-Лео, ей не должны чинить препятствий.

На круглой, бледной физиономии Агабито отразилось изумление. Но Чезаре, глядя на него, хитро улыбался. Герарди работал у Борджа достаточно долго, чтобы знать, что улыбка эта означает одно: Чезаре приступил к реализации одного из своих хитроумных планов, детали которых он всегда держал при себе. А потому без лишних вопросов секретарь склонился над столом, и перо его заскрипело о бумагу. И очень скоро посыльный повез приказ Борджа в лагерь делла Вольпе.

В ту самую ночь мадонна Бьянка оправдала ожидания Борджа: в кромешной тьме проскользнула мимо часовых и к утру уже была в Сан-Лео. В Урбино об этом знал только Чезаре. Делла Вольпе доложил о приезде дочери правителя замка еще до рассвета. Жизнь во дворце Бьянки текла своим чередом, как будто хозяйка никуда и не отъезжала, но тем, кто хотел ее видеть, говорили, что мадонне нездоровится и она не выходит из спальни. Среди тех, кто заглянул во дворец, был и Лоренцо Кастрокаро. Когда же его не пустили к Бьянке, он решил, что та сердится на него, ибо он не выполнил своего обещания. Уехал он из дворца молчаливый и угрюмый.

Два дня спустя пришло известие о смерти Фораванти, и Кастрокаро отправили в Чезену с поручением, которое мог выполнить офицер более низкого ранга. Еще через десять дней его срочно вызвали в Урбино. Выполняя приказ, он явился к герцогу прямо с дороги. И попал на военный совет. Делла Вольпе докладывал о ходе осады.

— Ты приехал вовремя, — такими словами встретил герцог мессера Лоренцо, отодвинув в сторону привезенные им послания. — Мы собрались, чтобы обсудить ситуацию с Сан-Лео. Этот Толентино не менее упрям, чем Фораванти. С сопротивлением Сан-Лео надо кончать. И ты, Лоренцо, нам в этом поможешь.

— Я? — удивился кондотьер.

— Сядь, — герцог указал на стул, который тут же и занял Лоренцо. — И слушай. Ты должен понимать, что я не могу командовать тобой в таком деле, ибо не вправе подвергать одного из лучших своих офицеров смертельной опасности. Но я расскажу, что нам нужно, причем сделать это может лишь человек, который знает то, что известно тебе, и готовый пойти на смертельный риск.

Кондотьер кивнул, показывая, что внимательно слушает. Его синие глаза не покидали лица Борджа.

— Ты рассказал нам о тропе, ведущей к Сан-Лео, о которой знают немногие, и ты в том числе, — продолжил герцог. — Ты сказал, что человек, добравшись по южному склону до стен замка, сможет с помощью крюка и веревки проникнуть в Сан-Лео. Так вот, если сделать все это под покровом ночи, бесшумно снять часового, а затем открыть ворота, остальное не составит труда. Отряд делла Вольпе подойдет по дороге к воротам, а как только они приоткроются, ворвется в замок и захватит его с минимальными потерями.

Под пристальным взглядом герцога Лоренцо обдумал его слова.

— Дельное предложение. Дельное и выполнимое, при условии, что тот, кого вы пошлете, знает тропу и бывал в замке.

— Разумеется, это обязательное условие, — Борджа пристально смотрел на кондотьера.

— Я готов, — не замедлил с ответом мессер Лоренцо. — И если небеса мне помогут, вернусь с победой.

— Но понимаешь ли ты… что будет… если тебя схватят? — спросил герцог.

— А что тут понимать? — пожал плечами Лоренцо. — Или повесят в назидание остальным, или сбросят вниз.

— Что ж, тот, кто рискует, должен знать, что его ждет не только при проигрыше, но и в случае успеха. Если мы захватим замок, ты станешь его губернатором с жалованьем в десять тысяч дукатов.

Мессер Лоренцо покраснел от удовольствия. Его глаза заблестели, а голос зазвенел от уверенности в собственных силах.

— Я вас не подведу. Когда выходить?

— Думаю, завтрашней ночью, если ты настроен столь решительно. А пока хорошенько отдохни. Силы тебе ой как понадобятся. На этом все, господа. Будем надеяться, что мы нашли-таки способ захватить Сан-Лео.

Глава 3

Надеюсь, вы понимаете, что мессер Кастрокаро не имел ни малейшего понятия о событиях той ночи, когда герцог посетил дом мессера Корвинуса Трисмегистуса. И теперь вам, несомненно, ясно, с какой тщательностью подбирал Чезаре Борджа исполнителей своих поручений.

Безошибочность выбора Борджа и вдохновила Макиавелли , лично знавшего герцога и видевшего в нем многие, если не все, черты идеального государя, на написание специальной главы о министрах.

«О государе и его интеллектуальных способностях, — пишет он, — прежде всего надо судить по тем людям, что его окружают. И если они верны ему и способны выполнить его поручения, он, несомненно, мудрый государь, ибо выбрал компетентных помощников и сохранил их верность к себе».

Макиавелли пишет лишь то, что, безусловно, написал бы Чезаре Борджа, если б он занимался теорией, а не практикой. И действительно, Макиавелли сам косвенно это признает, именно на фундаменте практических действий Чезаре строил флорентиец свои теоретические выкладки. Так что едва ли мы уйдем далеко от истины, заявив, что, хотя «Государь» написан Макиавелли, настоящим автором является Чезаре Борджа, ибо его решения и действия Макиавелли изложил на бумаге.

Вот и сейчас он остановил свой выбор на самом молодом из капитанов, но, безусловно, единственном, имеющем шансы на успех. Рассмотрим же, на чем основывалось решение Борджа. В какой-то мере на том, что Кастрокаро уже доводилось подниматься к Сан-Лео по горной тропе. Но в большей степени на умении Чезаре манипулировать и людьми, и обстоятельствами.

Если сейчас читателю еще не все понятно, к концу нашего рассказа неясностей уже не останется. Но не надо думать, что события, о которых пойдет речь ниже, — дело случая. Нет, все произошло, как и планировал Чезаре. Он открыл некие силы и научился запрягать их, словно лошадей, направлять на достижение поставленных им же целей.

Чезаре отдавал себе отчет, что случай может сбавить их ход, увести в сторону, но он знал наверняка, что не случай приведет их в намеченный пункт.

Во второй половине следующего дня, отдохнув от дальней дороги, мессер Лоренцо Кастрокаро выехал из Урбино в сопровождении полудюжины солдат и к вечеру безо всяких приключений прибыл в лагерь делла Вольпе у Сан-Лео. После ужина, закончив последние приготовления, он приступил к выполнению смертельно опасного задания.

Оделся Лоренцо во все черное, чтобы не попасться на глаза не в меру бдительному часовому. Под камзол надел тонкую, но прочную кольчугу. Вооружился мечом и кинжалом. Вокруг тела обмотал веревку, крюк обернул соломой и закрепил на спине, чтобы последний не сковывал его движения.

За ужином они с делла Вольпе вновь подробно обговорили всю операцию. Пятьдесят солдат под его командованием должны были неслышно подняться к самому замку и залечь у ворот, ожидая, когда их откроет Кастрокаро. Потом им предстояло овладеть Сан-Лео.

Стояла ясная летняя ночь. В небе плыла полная луна, освещая окрестности Сан-Лео. Мессера Лоренцо это не смущало. Он знал, что, пока он преодолевает нижнюю часть подъема, увидеть его со стен невозможно. А ближе к полуночи, когда он рассчитывал достичь вершины, луна уже закатится за горизонт и темнота послужит ему надежным укрытием.

А потому он двинулся к южному склону огромной скалы, на вершине которой высились грозные стены и башни Сан-Лео, окрашенные луной в серые тона.

Поначалу шагалось легко, подъем не вызывал особых трудностей. Но скоро тропа стала уже, уклон круче, камни то и дело вылетали из-под ног. Чтобы не последовать за ними, ему приходилось соблюдать максимум осторожности, а потому продвижение сразу замедлилось. Лоренцо собрал волю и силы в кулак, понимая, что самое трудное еще впереди.

Его не обуревали ни сомнения, ни колебания. Прошло добрых десять лет с тех пор, как мальчишкой он взбирался по этим кручам. Но воспоминания детства — самые яркие, а потому он уверенно поднимался все выше и выше, словно только вчера шел той же тропой. И каждый выступ, за который он хватался, каждое углубление, куда ставил ногу, оказывались именно там, где он и ожидал.

Час спустя он преодолел уже треть подъема, но не достиг еще самого сложного участка. Найдя небольшую заросшую травой площадку, Лоренцо сел, привалившись спиной к скале, чтобы немного отдохнуть и перевести дух.

Перед ним, залитая серебристым светом, расстилалась равнина Эмилии, далеко на востоке блестело под луной море, на западе сверкали льдом пики Апеннин. А над головой громоздился серый утес, обрывистый, как стены сооруженного на его вершине замка. И опытный скалолаз, наверное, десять раз подумал бы, прежде чем взбираться по такому обрыву, да и горный козел, скорее всего, поискал бы обходной путь. Так что и мессер Лоренцо, окидывая оценивающим взглядом поднимающуюся все выше тропу, осознавал, что именно на ней подстерегает его главная опасность. А все остальное: вскарабкаться по стене, уложить часового или двух, открыть ворота — сущие пустяки по сравнению со схваткой с горой. Ибо один неверный шаг, мгновенное колебание, секундное головокружение означали неминуемую смерть.

Кастрокаро поднялся, вдохнул полной грудью ночной воздух, прошептал короткую молитву своему небесному покровителю, святому Лоренцо, и двинулся дальше. Приникнув всем телом к шершавому камню, цепляясь руками и ногами за малейшие неровности, по узкой скальной полоске он перебрался на другой выступ. Отдышался, возблагодарил святого, что тот не оставил его своими заботами.

Дальше идти стало легче, тропа расширилась до трех футов. Но хорошее всегда кончается. Вот и тропа оборвалась пропастью, которую он мог преодолеть только прыжком.

Боясь, что меч, зацепившись, помешает ему, Лоренцо расстегнул пояс и снял с него грозное оружие. Сделал он это с сожалением, меч не раз выручал его в жарких схватках. Успокаивало Лоренцо лишь одно: он сам мог не пережить этой ночи. Затем он собрал волю в кулак и прыгнул через пропасть к чахлому деревцу, невесть каким образом выросшему на самом обрыве. Руками и ногами обхватил хлипкий ствол и, если бы корня не выдержали, полетел бы вместе с ним вниз. Но дерево устояло, Лоренцо нашел опору для ног и добрался до уходящей вверх расщелины. По ней он и пополз, упираясь в стены локтями и коленями.

По расщелине Лоренцо поднялся на двадцать футов, вылез на очередной уступ и сел, мокрый от пота, тяжело дыша от усталости. Искоса глянул он вниз, и по его телу пробежала дрожь. Но не оставалось ничего иного, как продолжать подъем, ибо едва ли он смог бы спуститься тем же путем, что пришел.

И он полез вверх, думая лишь о том, за что схватиться рукой и куда поставить ногу.

Один раз Лоренцо чуть не сорвался вниз. Он распластался на стене, уцепившись обеими руками за крошечный выступ, и поднял ногу, чтобы поставить ее повыше, когда из какой-то пещеры в нескольких ярдах над его головой с жутким криком вылетело что-то огромное и унеслось прочь. От неожиданности Лоренцо едва не ослабил хватку, его прошиб холодный пот, но память услужливо напомнила, что на утесе селились летучие мыши. А потом, еще час спустя, когда луна скатилась за горизонт, страх наконец-то проник в его душу. Но привыкшие к темноте глаза не подвели его, и Лоренцо сразу приободрился. К тому же чистое небо сияло звездами, и их света хватало на то, чтобы различить находящиеся в непосредственной близости предметы. Однако требовалась предельная осторожность, дабы не принять тень за выступ или углубление: ошибка могла стать роковой.

И уже за полночь, вымотавшийся донельзя, с разбитыми в кровь руками, разорванной одеждой, Лоренцо вылез на площадку под южной стеной. Он уже и сам не знал, каким чудом удалось ему преодолеть этот подъем. А потому лег на землю, чтобы отдохнуть перед последним рывком. И пока лежал, вновь прошептал благодарственную молитву своему покровителю. Как мы видим, о Боге наш мессер Лоренцо не забывал никогда.

Он смотрел на мерцающие звезды, а над его головой слышались мерные шаги часового, охраняющего замок. Трижды часовой прошел над ним, прежде чем Кастрокаро пошевелился. Затем встал и мысленно пожалел солдата, чью душу несколько мгновений спустя ему предстояло освободить из тела-темницы.

Лоренцо размотал веревку, отступил на шаг, раскрутил крюк и бросил его вверх. Он пролетел между двух зубцов, глухо стукнувшись о камни: солома, которой Лоренцо предусмотрительно обмотал крюк, смягчила удар.

Лоренцо потянул за веревку, надеясь, что крюк за что-нибудь зацепится. Но крюк свалился на землю у его ног. Вновь он бросил крюк, с тем же результатом. И лишь третья попытка оказалась удачной. Лоренцо повис на веревке, но крюк выдержал его вес.

Однако приближающиеся шаги часового подсказали Лоренцо, что спешить не стоит. И он ждал, пока часовой не прошел мимо, продолжая обход вверенного ему участка.

Тут Лоренцо поднялся по веревке, как матрос: перебирая по ней руками, упираясь ногами в стену. Пролез между зубцов, вгляделся в темный двор внизу. Все тихо. Лишь едва слышны шаги часового, огибающего северо-восточный угол.

Лоренцо отцепил крюк и зашвырнул его вместе с веревкой в пропасть, дабы никто не узнал, как он попал в замок, и мягко спрыгнул на парапет, окончательно осознав, что цель практически достигнута и он в замке.

Оставалось немногое. Самое простое. Еще несколько минут, и войска Борджа ворвутся в Сан-Лео, а его гарнизон, застигнутый врасплох, предпочтет за лучшее сдаться. Мессер Лоренцо пришел к выводу, что можно обойтись и без убийства часового. Ибо если улучить удобный момент, тот даже и не услышит, как открывают ворота. Мысль эта нравилась ему все больше. Действительно, вдруг перед смертью солдат успеет криком поднять тревогу?

И Лоренцо двинулся к каменной лестнице, ведущей вниз, во внутренний двор замка. Двор он огибал по периметру, держась у самой стены, пока не подошел к арке, ведущей в наружный двор. С одной стороны арки находилось караульное помещение, с другой — часовня.

У арки Лоренцо вновь застыл, ожидая, пока часовой снова уйдет к северной стене замка. Ни одного огонька не горело в окнах, выходящих во двор. Обитатели замка крепко спали.

Лоренцо терпеливо ждал, пульс его уже не частил, ибо все волнения остались позади. Если через арку пройти не удастся — сверхбдительный гарнизон запер дверь на замок — ему придется подняться по лестнице, убить часового, а уж затем по стене добраться до главных ворот. Но он полагал, что защитники замка не так уж пугливы, чтобы бояться собственной тени.

По стене мимо него прошел часовой с пикой на плече, его силуэт смутно виднелся на фоне темно-синего звездного неба. Когда же часовой удалился на достаточное расстояние, Лоренцо потянул за ручку тяжелой двери. Она подалась, открыв перед ним черное жерло тоннеля. Лоренцо шагнул вперед, осторожно затворив за собой дверь. Опять подождал, резонно рассудив, что не след выходить в расположенный на севере наружный двор, пока часовой находится на северной же стене.

И тут ему показалось, что справа, из караулки, донесся мужской голос. Вновь гулко забилось сердце. Но более он ничего не услышал и решил, что его подвели напряженные, как струны, нервы.

Часовой, по его расчетам, вышел на южную стену, поэтому Лоренцо двинулся к выходу из тоннеля, но застыл, не пройдя и двух шагов. На дверь часовни, по его левую руку, в трех футах от земли, падало овальное пятнышко света. Светлая же полоска виднелась и под дверью в караулку. Тут Лоренцо все понял. В караулке, окна которой выходили в наружный двор, еще бодрствовали. Там горел свет, вырывающийся в тоннель через щель под дверью и замочную скважину.

На мгновение Лоренцо задумался, а что же делать дальше. И решил, что останавливаться у самой цели резона нет. Открывать дверь во внутренний двор и возвращаться туда рискованно, еще опаснее торчать у караулки, где его могли обнаружить в любую минуту. Так что у него оставался единственный шанс — бесшумно, не потревожив охрану, открыть ворота. И осторожно, на цыпочках вдоль стены он двинулся к выходу из тоннеля. Но не сделал и трех шагов, как за крепким ругательством последовал громкий смех нескольких мужчин. Задвигались стулья, тяжелые шаги приблизились к двери.

Мессер Лоренцо в тот самый момент находился напротив нее. И от неожиданности допустил единственную ошибку. Ему бы резко броситься вперед и укрыться под покровом тьмы в наружном дворе. Но он застыл на месте, не в силах решить, в какую сторону податься. Эта задержка и погубила его. Потому что мгновения хватило, чтобы он оказался в ловушке, ибо уже не мог ускользнуть незамеченным ни во внутренний, ни в наружный дворы. А потому, сжав зубы, кляня себя за то, что слишком рано поверил в победу, мессер Лоренцо не двинулся с места, готовый встретиться с врагами лицом к лицу.

Дверь распахнулась, осветив темный тоннель и побледневшего, как мел, мессера Лоренцо. Рука его инстинктивно обхватила рукоять торчащего за поясом кинжала.

Увидев его, изумились и пятеро мужчин, столпившиеся на пороге караулки. Идущий первым, высокий, широкоплечий, затянутый в кожу, с бородой и густыми черными бровями, даже подался назад, перегородив дорогу остальным. Но быстро пришел в себя, широко расставил ноги и, уперев руки в бока, спросил: «А кто ты такой, черт побери?»

И тут Лоренцо осенило. Он шагнул к солдатам, всем своим видом показывая, что именно он, а не они, хозяин положения.

— Я рад, что хоть кто-то в Сан-Лео да бодрствует, — и недовольно фыркнул.

Солдаты заметно растерялись. А Лоренцо, заглянув за их головы, увидел на столе колоду засаленных карт. Теперь он понял, почему в караулке царила тишина: солдат захватила игра, так что было не до разговоров.

— Святой Боже, — развивал наступление Лоренцо, — бдительно же вы несете охрану. Солдаты Борджа могут стоять у ваших ворот, а вы этого и не заметите. Да вас можно передушить, как котят. Вы и пикнуть не успеете, не то что поднять тревогу. Мой Бог, да служи вы у меня, я бы отправил вас на кухню. С поварешками вы управились бы лучше, чем с алебардами.

— Отвечай, кто ты такой? — насупился бородатый.

— И пусть скажет, как он попал сюда, — добавил второй солдат с бородавкой на носу, протиснувшись мимо бородатого, чтобы получше рассмотреть незнакомца.

Кастрокаро гордо вскинул голову.

— Отведите меня к вашему командиру, мессеру Толентино, — потребовал он. — Пусть он узнает, как вы охраняете замок. Враг мог захватить его, пока вы сидели за картами. А ваш часовой, похоже, глух и слеп.

Властный тон Лоренцо произвел должное впечатление. Солдаты признали в нем человека, имеющего право командовать, хотя так и не могли понять, каким чудом он оказался в замке.

— Мессер Толентино спит, — пробубнил бородатый.

Им не понравился смех, которым Лоренцо сопроводил это известие. В нем чувствовались зловещие нотки.

— Я в этом не сомневался, иначе вы более серьезно отнеслись бы к своим обязанностям. Что ж, разбудите его!

— Но кто он такой, Бернардо? — не унимался солдат с бородавкой на носу,

И остальные одобрительно загудели, показывая, что пора разобраться с наглецом.

— Да, да, — кивнул Бернардо. — Вы еще не сказали нам, кто вы? — естественно, солдатам хотелось знать, то ли подчиниться незнакомцу, то ли скрутить его в бараний рог.

— Я — посол герцога Гвидобальдо, вашего господина, — последовал незамедлительный ответ. Молодой кондотьер еще не знал, куда приведет его выбранный им способ защиты, но другого способа спасти свою жизнь он пока не находил.

Уважения к нему сразу прибавилось, но более всего их интересовало другое.

— Но как вы попали сюда? — высказал солдат с бородавкой на носу мучивший всех вопрос.

Мессер Лоренцо лишь махнул рукой,

— Какое это имеет значение? Достаточно и того, что я здесь. Мы что, будем задавать вопросы до самого утра? Разве я не сказал вам, что солдаты Борджа могут стоять у ваших ворот?

— Пусть стоят, — рассмеялся бородатый Бернардо. — Ворота Сан-Лео прочные, а если бродяги Борджа рискнут постучаться к нам, мы знаем, чем их встретить.

Однако взял фонарь и, сопровождаемый остальной четверкой, повел Лоренцо к двери в наружный двор. Пока они пересекали двор, солдаты бомбардировали Лоренцо вопросами, на которые он если и отвечал, то односложно, показывая каждым словом и жестом, что не в его привычках общаться с простой солдатней.

Затем они подошли к дверям башни, в которой жил мессер Толентино. Перед тем как переступить порог, Лоренцо бросил вожделенный взгляд на ворота Сан-Лео, за которыми ждал его делла Вольпе. Лишь несколько шагов отделяло его от них, чтобы открыть ворота, ему хватило бы и минуты, если б он был один, а не с пятеркой охранников. Да и часовой, привлеченный шумом в наружном дворе, с любопытством смотрел на них с крепостной стены. И делла Вольпе, надеялся Кастрокаро, услышав шум, должен понять, что операция провалилась и его взяли в плен. Разумеется, он полностью осознавал, что помочь ему делла Вольпе бессилен, и полагаться мог лишь на собственные ум и самообладание.

По винтовой лестнице меж стен, украшенных грубыми фресками, они поднялись в покои Толентино, кастеляна замка, ставшего правителем Сан-Лео десять дней тому назад, после смерти графа Фораванти.