После некоторых произведений Улицкой, несмотря на их талантливость, ощущения не светлые, а гадливые. Вот, например, «Голубчик» - талантливо, завораживающе, но никогда я не буду перечитывать. Думал, отчего, и понял, ведь весь рассказ — это ничто иное, как месть Набокову (точнее Гумберту Гумберту), и написать его могла только женщина, и женщина эта — Улицкая. Женщины, как это и хорошо продемонстрировала Улицкая, не понимают, что такое безумная любовь, страсть, преступная страсть. А понимают они, что такое брак, обязательства, жизнь до гроба, как бабушка с дедушкой, и "счастливая смерть" в один день (а в наши дни и вовсе все они понимают только, что такое деньги), но что такое любовь они, женщины, не понимают. Но цели своей Улицкая не достигла — приведя всеми возможными обстоятельствами сюжет к абсурду, она не смогла убить любовь. И слова, произнесенные в конце, с каким-то садистическим триумфом над пороком — «Как... любил. Как любил...» — говорят против Улицкой, а поняла ли Она, что такое — «любил»?
Тенденция всей серии упорно повторяется: книга - хорошая, книга - так себе, седьмое правило для меня - так себе. Полюбившаяся читателю троица (Ричард, Кэлен, Кара) встречаются лишь в самом конце, вся книга толком только о Дженнсен и Обе, куда делся любимый прием автора с постоянным переплетением судеб персонажей? он присутствует только в действиях Обы и Дженнсен, а как же Ричард, который в предыдущей книге поднимает восстание в сердце Древнего мира? Где его приключения? Почему логичное восстание не продолжается? Упорно скачивая книги в интернете начинает казаться, что из них просто выкинуты главы. Затянуты повествования ни о чем, а главные моменты скомканы и катастрофически укорочены, например концовка. Не надоело ли еще автору применять сюжет "Кэлен в беде Ричард бежит спасать"-"Ричард в беде Кэлен бежит спасать", на сей раз в этом моменте даже толком переживаний нет. Куда деваются Фридрих и Кара после похищения Кэлен? и как они магическим образом снова появляются уже у столпов творения? Конец скомкан и выжат из пальца донельзя, ощущение будто автор просто выдохся к концу.