Глава 8

Без каких-либо пауз Ральф Числер вернулся назад. Он почувствовал топотание маленьких ножек внутри своего тела-короба. Он отремонтирован и воскрешен. Это чувство новизны было ему знакомо. Новые чипы невозможно было точно установить в старых разъемах и притирка занимала некоторое время.

Ральф медленно повернул голову, стараясь не обращать внимание на то, что предметы словно бы слегка расплываются и колышутся перед глазами. Ощущение похожее на то, которое испытывают люди, впервые надевшие новые очки, только немного сильнее.

Прямо перед Ральфом на полу неподвижно застывший огромный серебристый тарантул следил за ним внимательными глазами. Это был Вулкан. Внутри небольшой дверцы в груди Ральфа сидел небольшой робот-паук и ощупывал его внутренности тонкими лапками.

– Включение нормальное, – пропищал маленький паук.

– Отлично, – отозвался Вулкан. – Ральф? Ты наверно хочешь узнать, как здесь оказался?

Ральф обращался к Вулкану за помощью и раньше. Беспорядочная обстановка мастерской ремонтника была ему знакома. Повсюду инструменты и силиконовые чипы, тестеры электрических цепей и листы ярко-окрашенного пластика.

– Я новый наследник Ральфа Числера, так?

Ральф не помнил своего последнего визита к Единственному, не помнил как был отправлен на демонтаж… но так бывало всегда. Однако на этот раз… что-то было не так.

– Попробуй угадать снова.

Маленький черный паук, самодвижущийся манипулятор Вулкана, вспрыгнул на свое обычное место на спине тарантула.

Ральф попытался вспомнить. Последнее, что сохранилось в его памяти, был сеанс копирования системы, которому он подвергся в лаборатории Вулкана.

Сразу после копирования он собирался…

– Я встретился с Метлой?

– Встретился, будь уверен. На обратном пути кто-то срезал лазером твой защитный зонт. Хорошо, что ты послушался меня и согласился скопировать свою систему. Ты потерял всего два или три часа памяти.

Ральф сверился со временем. Если он поспешит, то все еще успеет к посадке БЭКС. Он начал поворачиваться и чуть не упал.

– Не торопись, боппер, – Вулкан держал в передних манипуляторах лист прозрачного красного пластика – «Юмиполекс Джи». – Я хочу покрыть тебя мерц-покровом. Сейчас уже никто не выходит на поверхность с зонтиками.

Книжный шкаф с зонтиком – редкостное теперь зрелище.

Красный пластик казалось жил, струился непрерывной ласкающей глаз рябью.

– Твоя внешность немного изменится, но в этом нет ничего страшного, – настойчиво продолжал Вулкан. – На некоторое время кроты потеряют тебя из виду.

Вулкан пытался продать Ральфу мерц-покров вот уже несколько циклов.

– Мне не хотелось бы меняться слишком сильно, – неуверенно попытался отказаться Ральф. В конце концов, он ведь зарабатывает себе на жизнь тем, что продает свои воспоминания другим любопытным бопперам. И если он лишится своего имиджа самого старого боппера, это может повредить делу.

– Ничего не поделаешь, время требует перемен, – ответил Вулкан, отмеряя прямоугольный кусок пластика парой своих рук… или ног? – Бопперы не могут позволить себе отставать от прогресса. В особенности сейчас, когда старшие бопперы пытаются задать нашему развитию новый тон.

Поднявшись на задние конечности, тарантул принялся осторожно оборачивать Ральфа выкроенными отрезками самоклеющегося желатинового пластика.

– Это ни капельки не больно.

Одна из ног Вулкана заканчивалась пистолетом с заклепками. Восемь быстрых движений с последующими глухими ударами – и покрытие намертво прикреплено к прямоугольной груди. Перескакивая с одного плеча Ральфа на другое, шустрый робот-манипулятор присоединил проводки, отходящие от пластикового покрытия, к разъемам внутренний цепи. По телу-шкафу побежали разноцветные всполохи света.

– Ты отлично смотришься, – одобрительно произнес Вулкан, отъезжая назад, чтобы лучше видеть. – У тебя же превосходный ум, Ральф. Знаешь, я могу замаскировать тебя так, что сам черт не признает. Потребуется всего лишь час…

– Нет, – твердо отрезал Ральф, обеспокоенный неудержимо уходящим временем. – Только мерц-покров, больше ничего. Мне нужно поспеть в космопорт до посадки корабля.

Он почувствовал, что крошечный паук снова нырнул в глубину его корпуса.

Световые узоры на теле Ральфа приобрели насыщенность и глубину. Тем временем Вулкан установил заклепки на его спине и боках. Ральф выдвинул шею на пять дополнительных сантиметров, и медленно поворачивая голову, осмотрел себя со всех сторон. Мечущиеся по мерц-покрову узоры представляли собой кодированные двоичные бит-состояния, из которых состояли его мысли.

Рассуждения Ральфа никогда не были слишком простыми или слишком комплексными, и это было одной из причин того, что он сумел просуществовать только за счет торговли своими мыслями так долго. Теперь, глядя на цветовое отображение собственных мыслительных процессов, он получил этому визуальное подтверждение. Он выглядел… интересно.

– Почему кроты хотели убить тебя, Ральф? – спросил его Вулкан. – Это не мое дело, но все же.

– Я не знаю, – отозвался Ральф, и растерянность изменила его цвет. – Хотел бы я вспомнить, о чем мы говорили с Метлой. Тебе я тоже ничего не успел передать?..

– Перед тем, как контакты потекли, я принял от тебя несколько сигналов, – ответил Вулкан. – Очень слабых и неясно-слышимых из-за помех.

Что-то о войне со старшими бопперами. Это хорошая мысль, как ты полагаешь?

– Нет, – ответил Ральф. – Я на стороне старших бопперов. Мне нравится их логика. Это следующий логический шаг в нашей эволюции. Получив записи систем всех живущих людей, они смогут…

– А кроме того, записи систем всех бопперов! – с неожиданным жаром прервал его Вулкан. – Но я так просто им не дамся! Лично я стою за то, чтобы разобрать всех старших бопперов по винтикам!

Ральф решил не продолжать спор… время было дорого. Он расплатился с Вулканом пригоршней чипов. По причине постоянной инфляции бопперы никогда не соглашались делать что-либо в кредит. Ральф выкатился из мастерской Вулкана прямо на улицу Звезд. Внешней стены у мастерской не было.

Мимо него пронеслись три парящие полусферы, опирающиеся на столбы ракетных выхлопов. Такой способ существования требовал больших затрат энергетических средств, но летающие роботы зарабатывали эти средства, выполняя функции курьеров срочного сообщения. Один из трех роботов двигался неустойчиво и рывками, вероятно являясь наследником первого или второго.

В конце улицы высилась фабрика по производству чипов. Чипы и электронные карты были основными частями, необходимыми для монтажа наследников, и фабрика по их производству, именующаяся ГЭКС, охранялась очень надежно. Фабрика – а точнее единый большой боппер – была самым прочным зданием во всем Диски, возможно единственным в своем роде. Стены ГЭКС были возведены из камня, а двери сварены из стали.

По непонятной причине перед воротами фабрики собралась большая толпа бопперов. Ральф за полквартала ощутил исходящую от собратьев ярость.

Вероятно очередное увольнение. Ральф перебрался на другую сторону улицы, стараясь держаться подальше от неприятностей.

Заметив Ральфа, один из бопперов, высокое веретенообразное создание с пинцетами-зажимами вместо пальцев, грациозно устремилось к нему навстречу.

– Это ты, Ральф Числер?

– Я маскируюсь, Бурав.

– И это ты называешь маскировкой? Ты бы уж лучше прямо написал это на себе большими буквами. Принадлежащие тебе мысли угадываются безошибочно, Ральф.

Кто-кто, а Бурав это знает. Он и Ральф уже несколько раз проводили сеансы взаимного подключения, снимая все блоки и защиты и соединяя свои процессорные блоки при помощи специальных разъемов. Бурав жертвовал их союзу запасные части, которых у него всегда бывало в изобилии, а Ральф делился с партнером своими знаменитыми умозаключениями. Связывающее их чувство в некоторой степени можно было назвать сексуальным.

Тяжелые стальные двери фабрики были закрыты. Несколько бопперов пытались взломать их при помощи зубил и кувалд.

– Что случилось? – встревоженно спросил Ральф. – Ты не можешь попасть на работу?

Похожее на флагшток тело Бурава залилось гневно-зеленым цветом.

– ГЭКС уволил всех рабочих. С недавних пор он вздумал следить за производством самостоятельно – приобрел такую способность. ГЭКС давно этого добивался. Он сказал, что мы ему больше не нужны. Вместо наемных рабочих, он теперь использует роботов-манипуляторов.

– Но твой опыт и навыки, разве их можно заменить? – удивился Ральф.

– Все, что ГЭКС умеет, чем он занимался всю жизнь, это коммерция, купля-продажа! ГЭКС не сможет так протравить плату, как это умеешь делать ты, Бурав!

– Да, – горько согласился Бурав. – Раньше так и было. Но теперь ГЭКС уговорил одного из травильщиков присоединиться к нему. Он скачал себе систему этого парня и теперь тот существует внутри его банков памяти. А тело предателя стало еще одним роботом-манипулятором. Такова новая политика ГЭКС.

Либо он съедает тебя с потрохами, либо ты лишаешься работы. Мы решили прорываться силой и взять свое.

Над фабричными воротами открылся люк и из него выбросили тяжелый заточенный силиконовый диск. Двое взламывающих ворота бопперов не успели вовремя поднять головы, и огромный круг стекла ударил из краем, легко разрезав пополам. С первого же взгляда было видно, что процессорные блоки незадачливых взломщиков безвозвратно разрушены.

– О, нет! – в отчаянии воскликнул Бурав, в три стремительных прыжка пересек улицу. – Они даже не успели создать себе наследников!

Из раскрытого люка показался глаз камеры, затем быстро втянулся обратно. Зрелище вызывало жалость. Ральф на секунду остановился в задумчивости. Сколько всего старших бопперов в настоящий момент существует на Луне? Десять? Или пятнадцать? Неужели обычные бопперы действительно обречены на вымирание, неужели нет обходного пути? Возможно он был не прав и должен…

– Тебе не остановить нас, ГЭКС! – тонкая рука Бурава была вскинута в воинственном и яростном жесте. – Мы дождемся твоей сессии с Единственным!

Каждый боппер, большой или маленький, старший или младший, обязан был подвергаться прочистке своей памяти путем подключения к Единственному раз в десять месяцев. Исключений быть не могло. Само собой разумелось, что у бопперов, таких больших и могущественных как ГЭКС, всегда имелся наготове сменный наследник, банки памяти которого постоянно обновлялись. Однако всем было известно так же и то, что боппер, недавно передавший свою систему в тело очередного наследника, становился таким же уязвимым, как лобстер, только что поменявший свой старый панцирь на новый.

По этой причине угроза Бурава, существа-палочки, даже направленная к занимающему целый городской квартал ГЭКС, была не совсем пустой. Из люка выбросили еще один стеклянный диск, но Бурав легко от него увернулся.

– Завтра, ГЭКС! Завтра мы разберем тебя на частииии!

Гневный зеленый окрас Бурава несколько померк, и он вернулся на другую сторону улицы к Ральфу. Около ворот бопперы ковырялись в останках своих павших товарищей, отыскивая годные к использованию чипы.

– ГЭКС подключится к Единственному завтра в 13:00, – возбужденно заговорил Бурав, касаясь своей невесомой лапкой манипулятора Ральфа. – Приходи посмотреть, будет потеха.

– Я постараюсь, – отозвался Ральф, не покривив душой. Старшие бопперы действительно зашли слишком далеко. Анархическим основам лунного общества грозила опасность. Он обещал помочь им скопировать систему Андерсона и сделает это, но после…

– Постараюсь быть, – еще раз повторил он. – Будь осторожен, Бурав.

Помни, даже если вам удастся одолеть ГЭКС, его роботы-манипуляторы сохранят работоспособность благодаря краткосрочному программированию. Предстоит большая драка, и вам нужно быть готовыми к этому.

Бурав мигнул теплым желтым цветом прощания, Ральф повернулся и двинулся по улице Звезд дальше, держа курс к ближайшей автобусной остановке. Совсем необязательно было проделывать все пять километров до космопорта пешком.

Путь к автобусной остановке лежал мимо салуна, и не успел Ральф поравняться с ним, как двери его распахнулись и на улицу выкатились два одинаковых боппера на гусеничном ходу, похожие на пивные бочонки с пучками щупалец с каждой стороны. Скрежеща гусеницами и вихляясь, эти бопперы двигались рядом, дружески переплетя постоянно извивающиеся щупальца. К квадратной голове каждого бочонка был подключен взятый напрокат скрамблер.

Не разбирая дороги, они покатились прямо посреди тротуара против основного потока движения. Предупредительно уступив гулякам дорогу, Ральф встревоженно подумал о том, какие неприятности могут ждать их впереди.

– Смотри, как застеснялся красный шкаф, – прогрохотал один из бочонков.

– Хотел бы я погладить разъем вон у той голубой сферы, – отозвался другой, дружески стукаясь бортом о корпус приятеля.

Заглянув в окно салуна, Ральф заметил пять или шесть массивных бопперов, расположившихся вокруг большого электромагнита, установленного в центре зальца. Даже не входя внутрь, он ощущал исходящие от магнита туманящие сознание блуждающие токи. Места вроде этого всегда пугали Ральфа.

Вспомнив однако о том, что до посадки БЭКС осталось всего нечего, он заторопился и, свернув за угол, принялся изо всех сил вытягивать шею, надеясь разглядеть автобус.

Автобус – просторная открытая платформа без бортов – как раз подходил к остановке, что было как нельзя кстати. Ральф поднял манипулятор, и машина свернула к тротуару. При входе автобус потребовал внести плату за проезд, и Ральф послушно расплатился. Со вчерашнего дня плата повысилась на десять единиц. Постоянная инфляция являлась дополнительной природной силой, способствовующей вымиранию слабых.

Ральф разыскал на платформе свободное место и зафиксировался на нем.

Совершая поездки на лунном автобусе, на поворотах при скорости, доходящей до тридцати км/ч, необходимо было соблюдать особую осторожность…

Бопперы подсаживались в автобус и выходили, тут и там, но большая их часть, как и сам Ральф, направлялась в космопорт. Некоторые спешили в порт по делам, уже имея налаженные деловые связи с Землей, другие надеялись эти связи установить или наняться гидами к прилетающим. Один из последних, соорудив себе из юмиполекса голову с более-менее человеческим лицом, намалевал в дополнении на своей спине приветственную надпись: «БОППЕРЫ и ЧЕЛОВЕКИ ДРУЗЬЯ!»

Ральф раздраженно отвернулся. Благодаря его усилиям, бопперы давно освободились от уродливых, человеко-шовинистических приоритетов Азимова:

Защищать человека, Повиноваться человеку, Защищать роботов… и тому подобной чуши. Теперь любую форму защиты и послушания человек мог получить от боппера только на взаимовыгодных условиях.

Однако до сих пор люди не могли или не хотели понять, что существующие соседями две совершенно разные расы необходимы друг другу, но не как хозяева и рабы, а как равные. Тем не менее, при всей своей ограниченности, человеческое сознание было удивительным… совершенно отличающимся от любого известного программного обеспечения боппера. Ральфу было известно, что ТЭКС и МЭКС уже начали активно заниматься сбором и перекачкой всех доступных человеческих систем и здорово в этом преуспели. Теперь они хотели получить систему Кобба Андерсона.

Процесс выделения человеческой системы из ее физической оболочки, процесс, так сказать, отделения мыслей от мозга, был летальным и необратимым. Что касается бопперов, то здесь все было гораздо проще. Простым подключением специального кабеля к нужному разъему любой механический индивидуум мог полностью считать и перекачать в свои банки всю до последнего байта информацию, хранящуюся в ячейках памяти другой электронно-силиконовой персоны. Декодировка же человеческого мозга являлась сложной и комплексной задачей. Необходимо было считывать не только картину электрических импульсов, но и отслеживать нейронные связи, разлагать и анализировать РНК, эти основы памяти людей. Осуществить это возможно было только при помощи обширного хирургического вмешательства, рассечения тканей и химического разложения их. Метла считал подобное деяние злом. Но Кобб мог…

– Прошу прощения, но, кажется, ты Ральф Числер, – внезапно просигналил ему узконаправленным лучом сосед. Этот стоящий рядом с Ральфом боппер напоминал стационарный фен из хорошей парикмахерской, снабженный также и креслом. Мерц-покров фена сиял золотом, а его остроконечную голову игриво украшали переливающиеся женственные мелкие спиральные завитки. Фен крепко взялся своим металлическим щупальцем за манипулятор Ральфа.

– Здесь лучше общаться на постоянном токе, – пришел к Ральфу шепоток незнакомца. – Так можно поговорить откровенно. У тебя потрясающий мысленный узор, Ральф. В этой половине автобуса на тебя все засматриваются, уверен, что ты заметил это.

Ральф растерянно оглянулся. Как можно определить, смотрит на тебя другой боппер или нет? Это можно определить только в одном случае: если его голова повернута в твою сторону и его органы зрения направлены на тебя. Так оно и было – большая часть бопперов вокруг Ральфа шарили по его телу глазами. Что же начнется в космопорту, когда Кобб Андерсон ступит на поверхность Луны?

– А как он выглядит, этот Кобб? – пришел воркующий ласковый сигнал от соседа Ральфа.

– Трудно сказать, – спокойно запульсировал в ответ Ральф. – Его голографическому изображению в музее уже двадцать пять лет. К тому же люди все на одно лицо.

– Только не для меня, – проворковал сосед. – Я занимаюсь проектированием автоматических косметических наборов для людей.

– Очень мило, – отозвался Ральф. – А теперь можно попросить тебя отпустить мою руку? Мне нужно кое-что обдумать – это частное дело.

– Хорошо. Кстати, почему бы тебе не заглянуть ко мне завтра днем? У меня хватит запчастей на пару наследников. Мне хотелось бы подключиться к тебе. Меня зовут Синди-Лу. Ячейка 3412.

– Может быть, если будет свободное время, – ответил Ральф, слегка смущенный такой прямотой.

Бопперы, имеющие деловые отношения с Землей, были очень разборчивы в связях. Должно быть красный мерц-покров, который продал ему Вулкан, действительно был хорош. Может быть даже очень хорош.

– Постараюсь заглянуть к тебе после штурма.

– Какого штурма?

– Бопперы, раньше работавшие на ГЭКС, собираются самовольно демонтировать его. Завтра они попытаются это сделать. Он выбросил за ворота фабрики почти всех своих работников.

– Правда? Тогда я тоже схожу туда! Там наверняка можно будет подобрать что-нибудь интересное! На следующей неделе то же самое грозит МЭКС, ты в курсе?

Ральф пораженно замолчал. Неужели кто-то собирается демонтировать МЭКС, боппера-музей? Чем, ради всех систем, МЭКС заслужил такую участь?

– Этого не должно случиться, – встревоженно ответил Ральф. – Иначе все может выйти из-под контроля!

– Всех их под пресс! – спокойно отозвался Синди-Лу. – Если ты не против, я приведу с собой нескольких друзей.

– Какая мне разница? А сейчас оставь меня в покое. Мне нужно подумать.

Автобус уже выехал за пределы Диски и теперь катился по проложенному через голую лунную равнину шоссе к космопорту.

На равнине, где исчезали все признаки тени и солнце палило нещадно, мерц-покровы всех пассажиров приобрели зеркальные свойства. Ральф с тревогой обдумывал новость об угрозе, нависшей над МЭКС. Хотя судьбы Андерсона это не касалось. Главным сейчас было скопировать систему старого кибернетика и отослать запись обратно на Землю. Отослать запись Мистеру Морозису, который сможет закачать систему в робота-двойника Кобба. Такой выход из положения будет для старика самым лучшим. Судя по сведениям, которые доходили до Ральфа, теперешняя физическая основа-оболочка Кобба могла отказать в любое время.

Автобус остановился перед полусферическим зданием на краю космопорта, приспособленным для обитания людей. Выходящий на орбиту вокруг Луны БЭКС сообщил, что посадка произойдет через полчаса. Как раз вовремя. Весь полет с Земли на челноке до орбитальной станции «Риф» и с «Рифа» до Луны на БЭКС занимал чуть больше двадцати пяти часов.

Из чрева полусферы высунулась пуповина герметического переходного тоннеля, приготовленная к тому, чтобы присосаться к шлюзу космического корабля сразу после его посадки. Прохладный лунный вакуум, столь приятный бопперам, был смертоносным для людей. В то время как теплый воздух внутри полусферы был смертельно опасен для бопперов.

Ни один боппер не мог войти в посусферическое здание без дополнительно подключенной холодильной установки, которую приходилось возить вместе с собой на колесиках. Для защиты собственных организмов от коррозии влажность внутри помещения держалась бопперами на возможном теоретически минимуме, однако присутствие людей заставляло идти на уступки и устанавливать температуру на уровне 290 °К. И это люди называют «комнатной температурой»!

Без дополнительной холодильной установки основанные на сверхпроводниках цепи бопперов в такой жаре разрушались в считанные мгновения.

Ральф заплатил положенную за прокат холодильника таксу… возросшую с последнего раза втрое… и, толкая агрегат перед собой, вошел в здание космопорта. Внутри уже собралась толпа. Он нашел себе местечко рядом с конторкой регистрации виз, чтобы слышать имена и фамилии.

В зале ожидания в глаза ему бросились несколько кротов… сегодня их здесь было подозрительно много. Они следят за ним, это было ясно. Ральф понял, что должен был согласиться с Вулканом и изменить свой облик более основательно. Вместо этого он вырядился в сияющий красный плащ. Та еще маскировка!

Глава 9

Фигуры и лица на Луне беспрестанно менялись. Вот старушка с вязанкой хвороста за спиной, а вот леди в широкополой шляпе с пером, вот мечтательное лицо девушки, забывшей об окружающем ее мире.

– Медленно, тихо зажгла Луна в небе свой призрачный свет, – многозначительно продекламировал Кобб. – Есть вещи, Торч, которые остаются навсегда.

Торчок перегнулся через Кобба, чтобы заглянуть в маленький кварцевый иллюминатор. По мере того, как они неторопливо подлетали к ночному светилу, оспины на щеках Луны и зубцы гор по краям ее кратеров приобретали все более и более осязаемые формы. Старая больная сифилисом шлюха, размалевавшая свое лицо мешаниной для печения блинов. Торчок откинулся на спинку своего кресла и разжег последний косяк. В его голове собирались в клубки параноидальные мысли.

– Приходило тебе когда-нибудь в голову, – проговорил он сквозь облако дыма, каждая деталь и каждый завиток которого имели невиданную мучительную четкость, – что эти наши копии могут остаться на Земле навсегда? Что весь этот полет специально подстроен для того, чтобы убрать нас с глаз долой и поставить на наше место Андерсона и Торча-Вторых?

Что касается самого Торчка, то тут его рассуждения были совершенно правильными. Хотя Кобб не торопился ему об этом говорить. Он легкомысленно махнул рукой.

– Ты преувеличиваешь. Ну зачем бопперам…

– Ты больше знаешь об этим механических уродах, чем я, старик. Ведь это ты там напакостил, когда лунных роботов только проектировали?

– Где это ты слышал обо мне, Торч, в школе? – печально вопрошал Кобб.

– Кобб Андерсон, научивший роботов мыслить самостоятельно? Неужели это вошло в учебники?

– Я до фига прогуливал и многое забыл, – отозвался Торчок, деревянно пожимая плечами. – Но что, если бопперы решили завести себе на Земле парочку агентов? Они послали вниз наши копии, а нас заманили к себе. Как только мы отвалили, копии начали выдавать себя за нас и собирать информацию.

Что скажешь?

– Информацию о чем? – рявкнул Кобб. – Ни я, ни ты, Торч, на Земле не имели отношения ни к каким важным секретам.

– Главное, что меня сейчас волнует, – продолжил, не обращая внимания на слова своего спутника, Торчок, стряхивая невидимые капли напряжения с кончиков пальцев, – это отпустят ли они нас обратно на Землю? Может быть, они задумали сотворить какую-нибудь подлость с нашими телами? Решили использовать нас как подопытных мышей для запрещенных и бесчеловечных экспериментов…

Сказав это, не в силах больше сдерживаться, он разразился нервным колючим смехом.

Кобб покачал головой.

– Дэнис ДиМентис. Такое имя стоит в твоей визе. А кто я?..

Торчок выудил документы из кармана рубашки и передал своему соседу.

Кобб просмотрел бумаги, прихлебывая кофе. В челноке он напился в стельку, но стюардесса привела его в чувство, сделав инъекцию стимулятора и витамина Б.

Такой ясности в голове у Кобба не было вот уже несколько месяцев подряд.

Вот перед ним его виза. Улыбающаяся бородатая физиономия, дата рождения: 22 марта 1950 года. Напечатанные буквы: Грэм ДиМентис, и накорябанное его собственными каракулями чужое имя внизу.

– Все это чушь болотная, – заметил Торчок, заглядывая в визу Коббу через плечо.

– Почему?

Но Торчок не ответил ничего, отвернулся и, вытянув вперед как обезьянка губы, несколько раз подряд издал поцелуйный звук. По проходу между креслами, толкая перед собой сервировочный столик, шествовала стюардесса, с хрустом отдирая покрытые лентой «вэлкро» подошвы туфель от пола. Вьющиеся белокурые волосы свободными локонами обрамляли ее лицо.

– Пожалуйста, пристегните ремни. Мы совершим посадку в космопорту Диски через семьдесят секунд.

В тот же миг ожившие в корме корабля могучие двигатели сотрясли его остов. Стюардесса взяла из пальцев Кобба пустую кофейную чашечку и поставила ее на свой столик.

– Пожалуйста, погасите ваш курительный материал, сэр.

Это Торчку.

Торчок послушно передал косяк девушке, выпуская дым тонкими струйками между зубов в ее направлении.

– Погреться хочешь, киска?

Глаза стюардессы мигнули… Да? Или нет?.. Но вот она уже берет косяк и тушит его в остатках кофе Кобба, поворачивается и катит свою тележку дальше.

– Запомни, – наставительно заговорил Кобб. – В космопорту мы выдаем себя за туристов. Насколько я понял, какие-то бопперы, зовущиеся кротами, хотят помешать нам.

Двигатели корабля снова взревели и судно мелко задрожало. В иллюминаторах заклубилась лунная пыль, последовал толчок и наступила тишина.

Кобб уставился в напоминающее смотровой глазок окошечко иллюминатора. Перед ними раскинулось Море Спокойствия.

Из-за близости горизонта казалось, что слепо-серая поверхность лунного моря неудержимо вспухает вверху. У самого края моря начинался крупный кратер… сколько до него, пять километров, или все пятьдесят? Кратер Москальяна. Уже на самом горизонте виднелись невероятно острые пики гор. Эти горы напомнили Коббу то, что ему так хотелось забыть: острые зубы, облака с рваными краями… Горы Безумия. Он точно помнил, что в одной из древних цивилизаций считалось, что умершие отправляются на Луну.

Снаружи корабля донесся заключительный, мягкий присасывающийся звук.

Произошла стыковка с переходным тоннелем. Стюардесса принялась отворачивать колесо шлюза, ее ладный задок совершал круговые движения вслед за каждым поворотом колеса. По пути на волю Торчок предложил космической диве свидание.

– Мы с дедом остановимся в Хилтоне, киска. Меня зовут Дэннис ДиМентис.

Я с ума сойду, если не достану здесь чего-нибудь погреться. Ты как, не прочь?

Улыбка стюардессы была так же непроницаема, как ротовой разрез тыквенной маски для празднования Хэлловина.