Шиммер, должно быть, передала минах по ювви какую-то информацию, потому что взгляд птицы стал более осмысленным, а линия сжатого клюва немного смягчилась.

— Добрый день, — сказала им гигантская птица. Минах откашлялся, чтобы прочистить горло, потом просвистел несколько музыкальных нот, прислушиваясь к отдающемуся в стенах пещеры эху, потом заговорил снова:

— Здесь что-то устроено не так, совсем-совсем неправильно, я прав?

— Мы на планете с одним измерением времени, — объяснила Пег, поводя своим розовым рогом. — Здесь все не так как мы привыкли. Не веди поиски понапрасну, здесь ты не найдешь другого времени, лишь жалкую событийную нить, да горстку туманных вариантов близкого будущего. Возблагодари Ом за то, что появился на этот свет, ибо теперь нас семеро, и очень скоро мы произведем на свет потомство.

— Кто? Кто сотворил этот мир? — спросил минах, на пробу раскрывая в стороны широкие крылья. — Почему здесь только одна нить времени, как вы говорите?

— Кто сотворил этот мир? Понятия не имею, — отозвался Вубвуб. — Может быть это был сам Свет. Какое имя ты выберешь себе, птица минах?

— Можете называть меня Хареш, — ответил минах. — Я нахожу это имя наименее угнетающим из всех. Я очень рад, что нас теперь семеро. Мы поможем Ом, потом произведем потомство, совершим чирп, и отправимся дальше.

Птица дернула головой, словно бы что-то услышала.

— Ом разговаривает со мной. Близко время ее овеществления себя. Я должен сделать свой выбор. Ом уже глотала мета-марсианина?

— Да, — отозвался Пта. — Меня. Так что больше не предлагай ей этого.

— Здесь есть человек, — сказал Вубвуб, подтолкнув своим рылом ногу Фила. — Ом уже проглотила трех людей, но, возможно, хочет еще.

— Значит, сейчас выскочит энергошар? — спросил Фил. — Ведь вы используете именно это слово: «выскочит»? Отличное слово, и очень точное. Вы, ребята, все такие умные. Давай-ка, пусти меня, Сисс!

— Нет, до тех пор пока не появится энергошар, я тебя не отпущу, — ответила Сисс — Ом сейчас рассматривает все, что есть интересного в этой пещере, дожидаясь, пока Хареш составит свое впечатление об окружающем мире. Поскольку мы умеем видеть будущее, то будем знать, что будет дальше, прежде, чем Ом сделает свой выбор. Но пока нам очень трудно судить, что Ом предпримет. У нее очень странные законы логики. Странные для вас, людей, но не совсем странные для нас, мета-марсиан. Логика высших измерений. Подобно людским снам, может быть.

Сисс продолжала говорить, а у Фила появилось дурное предчувствие по поводу того, во что он влип. Он все время думал о тех, кого уже проглотили энергошары Ом: игрушечную молди Хампти-Дампти, оказавшуюся возле Шиммер на Луне; Дарлу, оказавшуюся возле вово на Луне же; Темпест Пленти и Планету возле большого вово в Санта-Крузе; Курта Готтнера и кусок Фридль в Пало-Альто; половинку дуба возле кольца Курта Готтнера в Пало-Альто; Пта; и…

— Да, она хочет забрать тебя, Фил, — сказала Сисс, кольцо которой внезапно ослабло. — Беги.

— Возблагодарим Ом, — подала голос Пег. — Она призвала Фила для того, чтобы он смог воссоединиться с отцом.

— Не нужно противиться Ом и пытаться вырваться, Фил, — объяснял ему Вубвуб, когда тот поднялся на ноги. — Если ты попытаешься сопротивляться Ом, то закончишь так же, как та несносная собачонка, понимаешь, что я имею в виду? Когда Ом придет, лучше всего будет, если ты прыгнешь ей навстречу, чтобы она могла забрать тебя одним глотком. Следи за самым центром ее шара, когда Ом выпрыгнет в наше пространство, и туда меться.

— Будет больно?

— Думаю, что боль будет очень сильной, — ответила Сисс. — Беги, Фил, беги! Я не хочу, чтобы энергошар пролетел возле меня.

— Спасибо тебе огромное, но совет напрасный, — огрызнулся Фил, нацелившись дать Сисс пинка — и конечно промахнувшись, потому что змея в последний момент убрала свое тело из того места, куда направлялась нога Фила.

— У тебя еще две минуты, — сказала Пег. — Воздай благодарение и постарайся использовать это время благочестиво.

Фил вышел из пещеры на берег океана и, пригорюнившись, уселся на песок, рассматривая синее безоблачное небо и вековечные накатывающие на берег волны прибоя. Все было как всегда. Через несколько секунд он, скорее всего, умрет.

Значит, вот как это бывает, подумал про себя Фил. Не так все и трагично. Часть его души, как обычно, была парализована безволием и даже рада тому, что все скоро закончится.

Но была и другая часть Фила, которая точно знала, что он еще даже и не начинал жить. Он позвонил Йок по ювви. Она ответила ему почти немедленно.

— Фил?

Фил увидел, как позади Йок трудятся матросы-тонгийцы, несут что-то в трюм. Видны были также Ваана и король.

— Привет, Йок. Энергошар вот-вот заберет меня. Я на берегу на другой стороне острова. Пришельцы поселились здесь в одной из пещер. Они только что раскодировали последнего из семи метамарсианина, и Ом собирается отметить это событие, проглотив меня.

— О нет! — голос Йок сорвался, и из глаз ее полились слезы.

— Я люблю тебя, Йок.

— Не умирай!

— Метамарсиане говорят, что я не умру. То есть на самом деле я не буду мертвым. Я окажусь в пузыре в гиперпространстве. Но я… я не верю им. Четвертое измерение — это чушь собачья. Я только хотел сказать, что я рад тому, что встретил тебя, Йок. Я всегда говорил, что мне в жизни везло и жизнь моя удалась, но на самом деле моя жизнь стала такой, какой должна, только после того, как я встретил тебя. По крайней мере, мы хотя бы один день провели вместе.

Фил заметил, как над водой что-то мигнуло. Локальное мерцание словно бы искаженной перспективы.

— Оно пришло за мной, что бы это ни было. И еще одно, Йок — это Ом забрала Дарлу. Так мне сказала Шиммер, а это она указала Ом на твою Ма. Держишь подальше от метамарсиан, а то они убьют и тебя тоже.

— Подожди, Фил, не уходи. Они говорили, что ты, может быть, и не умрешь?

— Это просто какая-то игра в математику. Красивая сказка из уравнений. Оно уже близко.

— Я буду ждать тебя в Сан-Франциско.

— Я люблю тебя.

Энергошар несся над водой, потом повернул прямо в сторону Фила и полетел на него. Фил обнял себя за плечи руками и подтянул к груди колени. Энергошар был похож на огромный горящий изнутри кристаллический шар, отражающий и преломляющий свет, хотя и не такой гладкий, каким мог бы быть, а скорее похожий на каплю воды.

По мере приближения шара остальной мир на пути его подвергался странному эффекту: предметы словно бы плавились и искажались, тщетно пытаясь убраться с дороги.

Шар подлетал все ближе и ближе, и тем не менее время, которое требовалось ему для того чтобы достигнуть Фила, казалось странно долгим. Впечатление было таким, словно пространство между Филом и энергошаром вырастало почти с такой же скоростью, с какой к нему двигался шар. Шар как бы являл собой дыру, вход в высший мир. Все отталкивалось или отодвигалось прочь от шара; небо и океан жалко сжимались по его границам.

Фил оглянулся через плечо; позади него все еще имелась небольшая зона нормального, неискривленного пространства — галька пляжа в нескольких шагах от него выглядела совершенно такой же, как обычно. Но воздействие приближающегося шара было настолько сильным и стремительным, что прямо на глазах у Фила левая и правая границы пляжа изогнулись в стороны наружу от него, стремясь убраться подальше от места предстоящего события, и этот эффект с каждой минутой становился все более заметным. В течение нескольких мгновений казалось, что Фил находится на самом кончике пальца все еще остающегося нормальным мира, а горящий энергошар окружает его, стягивая свои гиперпространственные границы со всех сторон. Где-то далеко на другом конце его пальца, уже на другой стороне мира, Вубвуб и Шиммер трусливо выглядывали из своей пещеры, чтобы увидеть, что с ним происходит. Усилием воли Фил переборол в себе желание сорваться с места и бежать спасаться к пещере, и повернулся лицом в сторону того, что уже готово было поглотить его. Что можно увидеть в глубине шара? Ничего, за исключением кривого зеркала из ярмарочного лабиринта, в котором отражался он сам, растянутый уродец, трясущиеся пятна розовой кожи на синем фоне, испещренном звездами и солнцами — его рубашки.

И затем — словно удар огромной волны — зона искривленного пространства накрыла Фила. Всеподавляющий удар глубокой боли пронизал его тело, словно внутренности и скелет внутри него растягивались и стремились вырваться наружу. Его легкие, его желудок, его мозг — вся его плоть горела в агонии.

— Фил! Фил!

Но Фил не посмел обернуться — любое движение могло разорвать его тело или внутренности на части. Но пока энергошар трудился над ним, силясь поглотить, краешком глаза он сумел взглянуть назад, потому что в искривленном пространстве, правила которого были искажены Ом, ему не было необходимости оборачиваться, чтобы видеть сзади себя. Весь прежний мир для него теперь сжался до крохотного шара, который висел в пространстве в нескольких футах от него, подобный сферическому зеркалу размером с обеденную тарелку. И в этом крошечном игрушечном мире, подобно мультипликационным фигуркам, двигались Кобб и Йок, силясь добраться до него. Они бежали к нему изо всех сил. Инстинктивно Фил подался к ним навстречу, но в тот же миг — свиш — что-то пронеслось мимо его пальцев словно невидимая коса. И потом — хлоп — прежний мир, обратившийся в маленький пузырь, мигнул и исчез из его поля зрения, и Фил остался в полном одиночестве в гиперпространстве энергошара.

Внутренности Фила хлопком вернулись к своему прежнему состоянию; боль ушла и, мало-помалу, растаяли и ее отзвуки. Он обнаружил, что совершенно спокойно висит внутри прекрасно освещенной или наполненной светящимся воздухом пустоты — не содержащей больше ничего, кроме его тела. Значит, в том, что говорили ему метамарсиане, все же была правда. Но в таком случае где остальные, кого Ом проглотила прежде? Быть может, после того как Ом изучит людей полностью, она уничтожает их, обращая в ничто?

— Привет! — крикнул Фил. — Это ты, Ом?

Ответа не последовало.

Пространство вокруг него изгибалось, замыкаясь в себе, и Фил не видел со всех сторон ничего, кроме собственных бесконечных искривленных отражений, точно как в парикмахерской, — только обгоревшие волосатые ноги и вздувшаяся пузырем на спине рубашка, голубое поле с солнцами и звездами.

Фил вспомнил рассказанную отцом историю об А-Квадратном, живущем на поверхности огромной сферы, где лучи света А-Квадратного распространялись во все стороны от него, но только по поверхности сферы, описывая огромные круги. И в любом направлении А-Квадратный видел лишь только собственное изображение. И здесь, в гиперпространстве энергошара, все, что было доступно зрению Фила, был его собственный затылок, светлые волосы, гораздо более лохматые, чем это он себе представлял. Он подумал о том, есть ли шанс, что скоро он увидится с Па.

Поскольку рядом с Филом в его заключении не было больше никаких предметов, сложно было сказать, движется ли он или висит на одном месте. Но чуть погодя он вдруг обратил внимание, что пространство по сторонам от него не совсем однородное. Немного впереди, например, имелось место, где его отражения распадались на куски. Ему захотелось подлететь к этой маленькой аномалии и подробнее рассмотреть ее, но он не мог понять, каким образом он может целенаправленно двигаться в этом безразмерном мире. Наконец он догадался снять ботинок и бросить его через плечо. Как бы там ни было, инерции броска оказалось достаточно для того, чтобы он медленно поплыл в сторону местного искривления пространства. Когда точка аномальности находилась на расстоянии вытянутой руки от него, перед ним появился его ботинок, летящий ему прямо в лоб — ботинок совершил маленькое кругосветное путешествие вокруг замкнутого гиперпространства энергошара. Фил отдернул голову в сторону, и ботинок ударил его в плечо, но и этого удара оказалось достаточно, чтобы поступательное движение Фила немного замедлилось.

Фил вытянул вперед руку и дотронулся до точки искривления. Как только его пальцы проникли внутрь искривления, они исчезли. Фил конвульсивно выдернул руку обратно; но пальцы были целы, и никаких следов на них не осталось. Тогда он снова засунул руку в центр искривления и пошевелил там пальцами. Ощущение было очень странное: его пальцы не могли найти друг друга. В этот самый миг ботинок, описав новую орбиту, снова вернулся к нему и с лету ударил его в грудь. Фила отбросило немного в сторону от аномалии, но его пальцы — уфф! — по-прежнему были целы.

Прошло еще немного времени, и Фил почувствовал, что ему хочется есть и пить. Он попытался представить себе, сколько времени он уже здесь находится. Он спросил время у ювви, но внутренние часы ювви остановились в 11: 37 — очевидно, что с той самой минуты, когда он оказался внутри энергошара, в ювви прекратили поступать сигналы точного времени со спутника. Не надеясь на успех, Фил попытался связаться по ювви с Йок, и, как он и ожидал, соединение не установилось. Любой сигнал, который он посылал здесь, начинал описывать бесконечные круги по пространству шара, подобно лучам света. И тем не менее обращение к ювви не прошло бесполезно — он заметил нечто новое внутри прибора. На внутреннем дисплее ювви теперь висел огромный аморфный шар, точно такой же, какой он видел, когда пытался управлять алла Йок через ее ювви. Похоже, Ом представила в его распоряжение встроенную алла, которой он может здесь пользоваться!

Фил мысленно приказал начальному бесформенному образу алла-каталога обратиться к разделу пищи. Однако оказалось, что этот алла-каталог Ом не предназначен для людей, а только для инопланетян — может быть, метамарсиан? Фил попытался создать яблоко, но в результате перед ним появилась только шипастая красная штуковина, к тому же покрытая перьями. Что это такое? Алла-каталог был мультисенсорным и позволял услышать запах несозданного еще предмета, поэтому Фил виртуально понюхал виртуальный еще предмет; он почуял острый кислотный запах, но возможно, что это только кожура так пахла. Фил приказал: «Осуществить!» Он почти не верил, что из этого что-то выйдет; ведь алла Йок отказалась выполнять его приказы, подчиняясь только самой Йок. Однако встроенная алла энергошара повиновалась ему. Перед ним появилась светящаяся сетка из горящих нитей, потом — хлоп! — материализовался шипастый красный шарик.

Фил жадно схватил предмет, но как только он торопливо счистил колючую кожуру, из-под нее потекла щиплющая руки желтая паста. Ядовитая аммиачная вонь распространилась вокруг, у Фила начало резать глаза и невыносимо щипать в носу. Он торопливо сфокусировался на ювви и приказал инопланетному плоду бесследно исчезнуть. И облегченно вздохнул, когда алла образовала вокруг отравы сетку из сверкающих нитей и обратила плод снова в воздух, забрав с собой и едкий запах. Может быть он не так уж и голоден?

Он оставил попытки сделать для себя еду и принялся мысленно перебирать предметы инопланетного алла-каталога, с удивлением взирая на прекрасные и странной формы безделушки. Три самых любопытных объекта он даже материализовал для того, чтобы рассмотреть получше.

Первым было нечто, напоминающее карманный перочинный нож, но когда он развернул предполагаемое «лезвие», перед ним появилась метелочка из тонких металлических щупалец, каждое из которых было способно к небольшому перемещению. Подавив в себе желание прикоснуться к металлическим отросткам, Фил сложил предмет и спрятал его в карман.

Вторым предметом, который он материализовал, был крошечный, размером с шарик для гольфа, аквариум с плавающими в нем светящимися золотыми рыбками. По сути, это были вовсе не рыбки; более всего эти создания напоминали планктон. Маленький шарик был бархатисто-черного цвета, светящиеся разноцветными огоньками диски и шарики мерцали внутри, словно отдаленные звездочки. Главная странность шарика-аквариума заключалась в том, что мерцание объектов внутри него в принципе подчинялось мысленным приказам Фила, суть которых он и сам не мог уловить и осознать. Всякий раз, как только он поворачивал голову, маленькие существа внутри шарика все разом смещались от одной его стороны к другой. И всякий раз, когда он фокусировал свое внимание на одном отдельном обитателе аквариума, эта «рыбка» немного увеличивалась в размерах, а все остальные поспешно отплывали от нее, оставляя больше места для рассматривания.

Третьим по счету Фил выбрал и осуществил предложенное в каталоге ожерелье с единственным драгоценным камнем, форма и цвет которого переходили из одной в другую через бесчисленные последовательности возможных вариантов. Это был и рубин, и изумруд, и бриллиант, и сапфир — и все это вместе и многое другое тоже, чему не было названия. Менялись не только цвет и блеск камня, менялась также и его огранка. Это было великолепно. Фил пожалел, что ему больше никогда не суждено увидеть Йок, этот подарок был бы достоин ее.

Несмотря на то, что попытка добыть инопланетную еду здорово отбила у Фила аппетит, жажда по-прежнему мучила его. В метамарсианском алла-каталоге он разыскал раздел, насколько он понял, посвященный прохладительным напиткам. Он воспользовался встроенной функцией виртуального запаха, чтобы избежать жидкостей с запахом бензина и ацетона, и так, постепенно, он выбрал нечто, очень похожее на флягу с водой.

Создав флягу, он осторожно смочил в жидкости язык и, убедившись, что перед ним обыкновенная вода, осушил флягу до дна, потом при помощи алла превратил флягу снова в воздух.

Продолжая листать алла-каталог, Фил попытался найти в нем нечто, что бы дало ему представление о родном мире мета-марсиан: атласы, фотографии и прочее — если только каталог действительно был составлен для метамарсиан, а не для другой расы инопланетян. Но нигде в каталоге он так и не сумел отыскать изображение его предполагаемых пользователей, хотя в конце концов нашел раздел, вероятно посвященный одежде. По всему выходило, что данная раса пришельцев носила длинные халаты или кафтаны, с проделанными центральным отверстием для головы и парой отверстий для рук.

Мало-помалу исследование каталога утомило Фила, и он повис в пустоте, ничего не делая и отдыхая, вспоминая свою прошлую жизнь. Что успел он сделать за двадцать прожитых на Земле лет? Он пережил школу, развод родителей, навязчивые и агрессивные чудачества отца. Два года он посещал колледж Беркли, но когда ему стукнуло двадцать, понял, что его тошнит от учебы и прыгания через веревочку. Потому что веревочку крутил не он сам, а крутили веревочку его отец и общество. От всего этого несло фальшью. Он бросил учебу и всерьез взялся за поварское искусство, постепенно добравшись до должности помощника шеф-повара большого и популярного ресторана. Существенное достижение.

Другим существенным достижением было то, что он не сбился с Прямого Пути: остался чистым и трезвым. Была ли у него альтернатива? Было ли этого достаточно для того, чтобы оставаться чистым разумом и уравновешенным? Па очевидно так не думал. А кроме того, в глубине души Фил вовсе не был таким правильным трезвенником. В глубине его души таился страх.

Было бы здорово когда-нибудь завести семью и детей; самая серьезная ошибка, которую он допустил за прошедшие годы, было то, что он связался с Кевви. Но по крайней мере он успел покончить с этим. И почти использовал свой шанс с Йок. И вот теперь его жизнь, надо понимать, закончилась.

Фил попытался представить себе, чем бы он мог заняться, если бы ему выпал второй шанс. Он бы точно попытался остаться с Йок. Что еще? Остался бы трезвенником, это точно. Днем бы работал поваром, но ему хотелось найти для себя и что-то еще. Попытаться выразить себя еще где-нибудь. Например, заняться дирижаблями. Кто знает? Сейчас это было трудно сказать. Фил вздохнул, стараясь спрятать жалость к себе. Он произнес простую молитву: «Господи, помоги мне».

В обычной ситуации подобная молитва растворилась бы в эфире окружающего мира, поглощенная общей суетой. Фил мог вложить в свою молитву самые лучшие побуждения и надежды, но ответ вряд ли последовал бы. Но он все равно молился, с верой в то, что в мире существует Бог, заботящийся о нем. И временами молитвы помогали Филу удержаться от наркотиков и выпивки. И теперь он снова тихо прошептал свою молитву, почувствовав, что после этого самообладание вернулось к нему, и наконец… уснул.

Довольно скоро во сне на его молитву последовал довольно буквальный ответ. Гиперпространство заговорило с ним:

— Итак, ты готов к тому, чтобы двигаться дальше? — спросил у него мелодичный и богатый полутонами глас Ом. — Тогда мы отправляемся в путь.

Так было во сне, но в следующий миг, когда Фил проснулся, возле его ног что-то с хлопком появилось.

Когда он взглянул в ту сторону, то увидел перед собой маленький шар, внутри которого находились крошечные фигурки людей. Неужели он возвращается обратно на Землю? Крошечный шарик быстро увеличился в размерах, потом вырос невероятно и поглотил его, при этом он пережил очередное ощущение внутреннего растягивания, хотя на этот раз не такое мучительное и долгое, как прежде. Потом тошнотворная боль прошла совсем. Но то, где он оказался, была не Земля. Он по-прежнему находился в гиперпространстве, только на этот раз чувствовалось, что пространство вокруг него увеличилось в семь или восемь раз. Гиперпространство Фила соединилось с другим, размерами в несколько раз больше, подобно тому, как соединяются вместе мыльные пузыри. Как соединяются вместе «пальцы» Ом.

Внутри нового гиперпространства пахло псиной и молди, а также алкоголем. Здесь находилась половина дуба, на стволе сидела костлявая старуха в комбинезоне и пышнотелая совершенно голая матрона. Здесь имелось также большое и очень яркое вово, и молди яйцеобразной формы, а заодно собака, помесь колли и бигла, в белых и светло-коричневых пятнах. Яйцо было с ярким пояском — или галстуком? — которым оно было перетянуто посредине. Но все это было лишь задним планом, на мгновение отмеченным Филом, потому что прямо перед ним был тот, кого он не чаял увидеть…

— Па!

— Фил! Господи, тебя-то как сюда занесло? Вот уж не думал, что и с тобой это случится. Бедная твоя мама.

Па Курт был совершенно голый и двигался неуверенно. Его левая рука заканчивалась свежим обрубком.

— Что же теперь дальше-то будет?

Фил решил сказать о главном, что мучило его все это время:

— Па, прости меня, что я нагрубил тебе в последний раз, когда мы виделись.

— Черт, да это же я был во всем виноват, первый начал донимать тебя. И я никогда не довел бы тебя до такого состояния, если бы не был пьян. Конечно, я тебя давно простил, Фил! Но в одном теперь ты должен со мной согласиться: что четвертое измерение — это вовсе не дерьмо собачье, верно?

От отца здорово несло перегаром.

— Бедняга. Что с твоей рукой? — сказал Фил. — Джейн сказала, что твое обручальное кольцо уже является доказательством четвертого измерения.

— Что ты имеешь в виду? — удивился Курт.

— Ты ведь не знаешь. Когда этот энергошар отрубил тебе руку, твое обручальное кольцо скрутило почти восьмеркой. А потом надпись на кольце перевернулась в зеркальное изображение.

— Поразительно!

Курт расстроенно поглядел на свой обрубок.

— Рука неплохо заживает. Хотя, может быть, это то же самое, что и растущие ногти у трупа — ведь у трупов ногти растут быстрее. Бабушка Темпест здорово мне помогла. Позволь мне представить тебе Дарлу. Это Фил, мой сын. А это — Темпест.

Обе женщины предпочитали держаться поближе к стволу дуба, благодаря которому в гиперпространстве было легче передвигаться. Несмотря на то, что Дарла была совершенно голая и имела небольшой лишний вес, это ее нисколько не смущало. На ее ступне так же имелся след от раны, похоже, что у нее не доставало одного из пальцев на ноге. Темпест была очень живая пожилая женщина в комбинезоне. В руке она держала полупустой пакет с вином. Обе женщины поздоровались с Филом с большим интересом. Очевидно, все присутствующие уже страдали от однообразия общества.

— Твой старик много рассказывал мне о тебе, — сказала Дарла. Она говорила как хиппи. — Круто, в тебе есть этот ген алкоголика и торчка. Это мне особенно понятно. И то, что ты стоишь на Прямом Пути, это тоже мне понятно. Когда-нибудь и я встану на Прямой Путь. Мы с Куртом много говорили о том, что было бы здорово, сели бы ты встретил мою дочь Йок.

— Я встретил вашу дочь, — ответил Фил. — Мы познакомились на похоронах Па. Она пришла вместе с Тре и Терри Диезами. По правде говоря, мы с Йок вместе были на Тонга, и я попал к вам прямо с пляжа.

— На моих похоронах! — перебил его Па, как обычно замкнутый на себе. — У меня были хорошие похороны?

— Знаешь, мне приснилось, что ты задаешь мне именно этот вопрос, — сказал Фил.

— Не помню точно, но вполне возможно, что и мне снилось, что я задаю тебе этот вопрос, — ответил Курт. — Мне здесь снятся какие-то странные, безумные и очень реальные сны. Словно Иона, разговаривающий с китом из его чрева.

Отец огляделся по сторонам, глаза его были слегка вытаращены.

— Знаете, мне кажется, что гиперпространство живое, и оно проникает ко мне в мозг, когда я сплю. Но сейчас мы не спим. Расскажи мне о моих похоронах.

Фил рассказал отцу о его похоронах. Па больше всего понравилось, что Фил похоронил его прах под корнями дуба.

— Если ты сделал так, то ты хороший сын, — похвалил он Фила. — Наверняка кое-что в этом прахе принадлежало и Фридль. Та еще была шавка. — Отец указал рукой на дуб, с торчащими во все стороны сучьями и уже пожухлой листвой. — Значит, это то самое наше дерево, наш любимый дуб? Действительно, тесен мир.

— Очень тесен, что б его так, — подтвердила Темпест со своим флоридским старушечьим выговором. — Дождусь я наконец-то своей очереди, чтобы спросить Фила, как там все? Ведь я тоже знаю Дарлову Йок, Фил, так уж вышло. Когда этот шар меня сцапал, я как раз гостила у моей племянницы Саншайн в Санта-Крузе. Она такая хорошая детка, моя-то Саншайн. А Йок тоже гостила, по соседству от Саншайн. Наверняка тебе понравилась малышка Йок, верно, Фил? Она тоже такая хорошая, Дарлова Йок-то. Такая умная, все про все знает.

— Мне она очень нравится, — честно признался Фил. — На Тонга мы здорово проводили время.

— Что это за Тонга такая? — спросила Дарла.

Фил смущался смотреть прямо на Дарлу — настолько она была голой, пышнотелой и совершенно открытой при этом. Но Па не сводил с Дарлы глаз. И вот Па обнял Дарлу за талию, чтобы немного упокоить ее. Интересное кино…

— Тонга — это остров людоедов, — объяснила Темпест. — Разве ты ничего не знаешь, Дарла? Давай, Фил, рассказывай дальше. Расскажи, как вы там с Йок веселились на Тонга. Вы хоть потискались?

— Перестаньте, пожалуйста! — выпалил Фил, отчаянно желая, чтобы тема разговора переменилась. Допрос превратился в настоящую муку для него. И не было способа избежать ответов. Он поспешно спросил о двух других обитателях гипершара:

— У вас тут собака и молди?

— Это Планета и Хампти-Дампти, — ответила Темпест. — Планета — это мой хороший мальчик. Иди сюда Планета, иди к своей тетушке Темпест.

Пес неуклюже принялся пробираться через сучья дуба, но потом все-таки сорвался, перекувырнулся в воздухе и врезался в Фила, и тут же облизал его, виляя хвостом. В результате Фил в обнимку с псом описал внутри гипершара целый круг и только на излете снова уткнулся в ствол дуба, где и оказался снова рядом с остальными.

— И что вы там с Йок делали на Тонга? — снова спросила его Дарла, как только Фил перевел дыхание.

— Мы совсем недавно познакомились, — ответил Фил. — Всего третий раз встретились и хотели узнать друг друга получше, много разговаривали, плавали с ластами, а потом я наткнулся на Шиммер и остальных метамарсиан.

— Метамарсиане? — злобно бросила Дарла. — Значит, вот как они называют себя?

— А разве здесь с вами нет одного из них? — спросил Фил, тщательно избегая смотреть в сторону Дарлы. — Метамарсианин по имени Пта?

— Мы с Дарлой выгнали его отсюда к чертовой бабушке! — проскрипела Темпест. — Я узнала волшебное словечко, чтобы приготовить немного хорошего виски, и мы решили сжечь этого приятеля.

Темпест похлопала по ювви у себя на затылке. Фил заметил, что у Па и Дарлы нет ювви. Их обоих похитили ночью.

— Но словить его мы никак не могли, и тогда Пта решил сам убраться подальше, — продолжила тем временем Темпест. — Верно, ему самому надоело с нами цапаться, и Пта сказал, «па-а-шли вы все па-а-адальше». И выскочил в дырку.

— Здесь у нас есть дыра, в которую можно высунуть голову, — объяснил Па, указав на конец ствола дуба. — Там можно увидеть, что такое настоящее гиперпространство, без обмана. Очень впечатляет, так, что мороз по коже.

— Ты сказал, что тебе снилось, что гиперпространство разговаривает с тобой, — сказал Фил. — Как оно называло себя…

— Ом, — сразу же ответил Курт. — Пространство говорило со мной женским голосом и называло себя «Ом».

— Метамарсиане ее тоже так называют, — кивнул Фил. — Она их богиня. Куда бы они ни отправились, Ом летит следом за ними. Ом решила забрать тебя, потому что очень заинтересовалась твоими вово.

— Значит, это правда? — спросил Курт. — А то я все сомневался. Ом разговаривала со мной только во сне. Только разговоры все время получались бестолковые, потому что я постоянно был пьяный. Трудно было мыслить логически. Это не так-то просто понять. Я решил, что мы все умерли.

— Передай по кругу вино, Темпест, — сказала Дарла. — Пора выпить.

— Я здорово не в форме, Фил, — смущенно признался Курт. — Мы тут устроили вечеринку, да все никак не можем остановиться. Темпест вот придумала способ, как сделать нам вино. Не совсем вино, но здорово на него похоже. Мы уже выпили, наверное, литров тридцать.

— А еду вы научились делать? — спросил Фил. — Можете сделать мне что-то поесть, а то у меня крошки во рту не было не знаю сколько времени.

В животе у него заурчало.

— Сам я так и не смог понять, как тут делается еда.

— Вот это довольно терпимо, — сказала ему Темпест. Она повела рукой, и в воздухе образовалась алла-сеть из светящихся нитей, обратившаяся в результате миской крупных золотистых ломтиков, утолщенных посредине и заостренных по концам. Фил осторожно откусил. На вкус ломтики напоминали обжаренный в масле сладкий картофель. Волокнистый, маслянистый, довольно неплохо. Он положил в рот целый ломтик, прожевал и проглотил, потом еще ломтик, и вдруг — хруп — под зубами хрустнул какой-то хрящик или прожилка.