Сбылась ее давняя мечта - она поднялась в табеле о рангах, переместившись из придорожной забегаловки в приличную гостиницу. Притом в самый центр, считай, у Кремля - в "Россию", которую еще прозывали "Кавказской пленницей". Говорят, лет десять назад, когда она была государственной, ее облюбовали дети южных народов. Любовь эта была настолько крепкой, что при начале дележа государственного имущества ее приватизировал ичкерийский клан.
      Анжеле здесь нравилось. Работала четвертый день. Правда, платили ненамного больше, чем на улице. Зато куда спокойнее. Клиентов полно. Менты свои - только успевай им отстегивать да иногда обеспечь субботник - это дело житейское, не жалко.
      Привела ее сюда подружка Лиля, исполнившая давнее обещание. И теперь они дежурили в свободном номере. Тихо звучал телевизор на неизменном музыкальном канале. Вечер не задался - ни одного завалящего сексуального страдальца. Поэтому время пережигалось на болтовню, сплетни. Лиля перемывала косточки своим клиентам, не скупясь на уничижительные характеристики.
      - На вид - снежный человек. Йети. Волосатый. Обезьяна, ей-богу... Ну, думаю, этот сейчас меня сделает. Не поверишь, инструмент маленький, тоненький, кривенький... У них в Германии там много таких. Страна импотентов.
      - Понятно, - задумчиво кивнула Анжела...
      - В прошлом году, помню... - продолжала журчать Лиля. Опыт у нее был богатый, хотя по виду - совсем малолетка. На ее невинный вид и голубые глаза клевали многие.
      Анжела слушала ее невнимательно.
      - А ты чего? - Лиля, наконец, прикрутила немного вентиль и обратила внимание на странно мечтательный вид подруги.
      - Да у меня все ништяк. С парнем сейчас живу, - вдруг преисполнилась гордости Анжела. - Хороший такой мальчишечка. Такой здоровый. Борода классная... И у-умный...
      - Чего, образование верхнее?
      - Кандидат наук.
      - Бог ты мой, как тебя угораздило? - ехидно произнесла Лиля. Голозадый, нищий, зато в мозгах куча философского дерьма, которое никак не обращается в бабки.
      - Да нет, бабки у него есть. Немного, но есть.
      - Короче, ты его кормишь!
      - Не кормлю! Помогаю. - Понизив голос до заговорщического, она произнесла: - Он скрывается.
      - От кого?
      - От бандитов, наверное. Или от ментов... Или от КГБ...
      - Да ладно насвистывать!
      - Правду говорю.
      Тут телефон зазвенел. Звонила дежурная по восьмому этажу:
      - Девочки, вас там заждались.
      - Не хачики? - опасливо спросила Лиля.
      - Казахи. Но смирные. Интеллигентные.
      - Ладно. А то хачики в прошлый раз мне грудь сигаретой жгли.
      - Ну быстрее. Они ждут.
      Лиля положила трубку.
      - Ну что, подружка. Пошли. Тебе надо деньги на твоего беглого умника зарабатывать...
      * * *
      Человек так и стоял на коленях. Похоже, его эта поза вполне устраивала. По щеке текла одинокая слеза. Он вызывал у Сельмурзаева чувство гадливости и презрения. И, как ни странно, жалость.
      - Встань, будь мужчиной! - прикрикнул депутат. Невысокий мужчина неопределенного возраста, с жиденькими волосами и пухлыми щеками поднялся.
      - Снимите с него наручники, - велел Сельмурзаев. - Он опасен не больше дождевого червя.
      - Спасибо, спасибо, - закивал человек.
      - Тебя как звать, свинья?
      - Анатолий Алексеевич.
      - Алексеевич. Это серьезно... Ну, присаживайтесь, Анатолий Алексеевич.
      "Шестерки" притащили в сырое подвальное помещение мягкие стулья. Пленный осторожно присел на краешек и уставился в пол. При этом его била дрожь.
      - Ты мне скажи, чего у тебя, насекомого, общего с Сашей Кандагарским? Отвечай, свинья!
      - Ничего... Ничего...
      - Ты откуда такой взялся?
      - Из Новосибирска. Я бизнесмен.
      - И чем ты торгуешь, козел прыгучий? - Депутат Госсобрания в выражениях не стеснялся.
      - Продукты питания.
      - Фирма своя есть?
      - Не на меня записана.
      - И зачем Саше новосибирская фирма?
      Анатолий Алексеевич болезненно поморщился и промолчал.
      - Ты жив, пока говоришь правду. Понял, насекомое?
      - Да, да...
      - О чем ты с ним говорил?
      - У меня проблемы... На меня лица, имеющие отношение к преступному миру, начали оказывать некоторое давление. Сопряженное с угрозами насилия и даже убийства.
      - Языком чешешь, как швейной машинкой строчишь...
      - Извините. - Человек съежился, ожидая удара.
      - Короче, на тебя, лоха, наехали бандиты, - подытожил чеченский депутат.
      - В общем... Да...
      - И что?
      - Их аппетиты показались мне неумеренными.
      - Говори по-человечески. Много запросили?
      - Много. Очень много...
      - И ты призвал на помощь Сашу Кандагарского.
      - Мне знакомые его порекомендовали. Сказали, что этот молодой человек владеет опытом разрешения подобных проблем.
      - И как ты их хотел решить?
      - Не знаю. Ну, чтобы он попугал их со своими ребятами. Или убил бы...
      - Ты, червяк, хотел киллера нанять?
      - Ну, хотел.
      - За сколько?
      - Я располагал пятьюдесятью тысячами долларов. Больше было затруднительно.
      - Пятьдесят тысяч, - хмыкнул до того молчавший Султан.
      - Я не бедный человек, - горестно вздохнул новосибирский бизнесмен. Хотя и не богатый. Те люди хотели гораздо большего.
      - Когда ты первый раз увидел Сашу?
      - Мы договорились встретиться сегодня. Я подъехал на Щелковский автовокзал. Он взял меня в свою машину. В Реутове сидели и мирно беседовали... Тут так все неожиданно произошло, - пленник всхлипнул, вытер ладонью лицо. - Не убивайте... Пожалуйста.
      - А зачем ты нам нужен? - В голосе Султана засквозила заинтересованность.
      - Я заплачу.
      - Пятьдесят тысяч долларов, - хмыкнул чеченский бандит.
      - Больше у меня нет.
      - А если уши резать начнем? - широко улыбнулся Султан.
      - Больше семидесяти тысяч долларов я не могу отдать!
      - Семьдесят, - Сельмурзаев хмыкнул, посмотрел на пленника, потом на воодушевившегося Султана, почуявшего запах денег. - Вы пока поторгуйтесь, он поднялся со стула.
      - Поторгуемся, - многообещающе произнес Султан.
      Депутат резко поднялся и вышел. Голова его болела, стискивало виски. Хотя тупая злость и раздражение немножко отступили. Странно, но разговор с этим неказистым и бесполезным человечишкой немного успокоил его. Приятно созерцать раздавленного червяка, который преданно смотрит на тебя и ждет решения своей участи.
      Сельмурзаев поднялся из подвала наверх. Вышел на улицу, в промозглый вечер. Кивнул одному из телохранителей:
      - Бадри, останешься здесь. Будешь сторожить пленного. Там Султан с ним насчет выкупа беседует. Будь в курсе. Доля наша.
      - Понял, - кивнул телохранитель. Слова хозяина насчет денег его воодушевили. Сельмурзаев никогда не обделял своих бойцов при дележках.
      - Поехали, - кивнул депутат своему главному телохранителю Ломали Махмадхаджиеву.
      Роскошный, как рояль, бронированный "Мерседес" качнулся под весом Сельмурзаева, кожаные сиденья мягко приняли тяжелое, мускулистое тело. Машины тронулись. Депутат расслабился. Головная боль отступала. Он прикрыл глаза и задремал.
      А Султан принялся за любимое дело - разработку плана, как выбить деньги, организовать безопасное их получение да еще чтобы, в конце концов, втихаря заложника удушить и похоронить. Этот доходяга, заказчик киллеров, знал чересчур много, чтобы дальше топтать землю. Его надлежало закопать в эту самую землю.
      Заложнику сунули мобильник.
      - Звони родственникам, - Султан для острастки влепил пленнику увесистую пощечину. - Компаньонам. Всем, у кого есть деньги.
      Он перевидал на своем веку много заложников. В Грозном была целая невольничья биржа, куда свозили этих нелюдей. Избитые, измордованные, жалкие. Некоторые ломались долго, некоторые очень быстро. Но этот слизняк нечто особенное даже среди русских скотов. Ни мужчина, ни женщина, так, тварь какая-то неопределенная. И надо же, деньги как-то делал!
      - Да, да, конечно, - кивал Анатолий Алексеевич. - У меня нет родных.
      - Сиротинушка, - хохотнул Султан. - Мне не нужны твои родные. Мне нужны деньги.
      - Будут деньги... Будут...
      Пленный снова и снова набирал телефонные номера. Безуспешно...
      Султан, зарычав, повалил его на пол. Ударил пару раз ногой по ребрам.
      - Ты крутить вздумал, сука?
      - Нет... Еще звонок... Попозже. Они будут!
      - Ладно. Давай данные на твою фирму...
      Паспорт у заложника был при себе. В него вложены какие-то квитанции, бумажки.
      Султан посмотрел на часы. У него на сегодняшний день было намечено решение еще одной небольшой, но довольно важной проблемы.
      - Я поехал, - сказал он своим цепным псам. - Без меня барана не уродуйте. Завтра приеду, продолжим...
      Анатолия Алексеевича оставили в подвале в полном одиночестве. Здесь было прохладно. Выйти отсюда можно было только поднявшись по крайне ненадежной на вид алюминиевой лестнице, ведущей к металлическому люку. Лампочка светила тускло. Из мебели наличествовало несколько покосившихся стульев, на которых можно было устроиться на ночь.
      Заложник уселся на стуле, откинулся на спинку, скрестив руки на груди, прикрыл глаза.
      В этой позе просидел часа полтора.
      Люк открылся. В подвал протиснулся грузный, с одышкой Бадри, которого Сельмурзаев оставил присматривать за пленным. Поставил на пол поднос с какой-то похлебкой и хлебом. Пнул ногой пленного.
      - Жри, сука...
      Заложник закивал, послушно схватил еду и стал жадно ее поедать.
      - Жри, собака, жри. - Бадри наслаждался видом униженного человека.
      Пленный, держа почти опустошенную тарелку, опасливо поднял глаза на Бадри и спросил:
      - А можно у вас попросить стакан воды?
      Бадри размашистым ударом руки выбил тарелку, так что она подлетела и покатилась с грохотом по полу. Влепил пощечину заложнику и зарычал, как разбуженная злая псина:
      - Запомни. Ты никто. Ты раб. Ты должен делать то, что тебе говорят. И брать то, что дают. Ты понял?
      - Понял.
      - И не разевать рот, когда не спрашивают. Ты понял?
      - Понял.
      Бадри отвесил ему затрещину. Заложник пригнулся, и рука только скользнула по его макушке.
      - Ты ничего не понял... Теперь говори.
      - Я все понял... Я буду делать, как вы хотите, - мягко заговорил пленный. - Я хочу жить...
      Голос его приобрел какие-то воркующие интонации.
      - Зачем ты бьешь меня? - продолжал, не обращая внимания на мечущего глазами молнии Бадри. - Мне же больно. Я человек, как и ты. Я ощущаю боль. Представь, что ты бьешь себя... Мы едины. Мы все люди. Наши души соприкасаются...
      Бадри застыл, ощущая себя как-то странно. Слова этого человека окутывали его, сдавливали мягко, но мощно, как кольца анаконды. Лишали обычного его стремления к импульсивным, жестоким действиям.
      - Я тоже человек, - пленник приблизился к тюремщику и перешел на шепот: - Я мог бы стать твоим другом... Я стану твоим другом... Я стану твоим братом...
      * * *
      Глеб обнял Настю.
      - Это надолго? - спросила она.
      - Я не знаю... Все очень сложно... Я не могу тебе сказать всего... Пойми, Настюха...
      - Я понимаю... - Она прижалась к нему.
      Ветер трепал ее просторный, модный, ярко-зеленый плащ, в котором она походила на фею леса. Они стояли около невзрачного "Москвича". Человек за рулем терпеливо ждал. Он будет ждать сколько угодно, не выказывая ни малейшего недовольства. Это его работа - ждать и делать то, что прикажут.
      - Папка, а мы море увидим? - дергал Глеба за куртку Вовка.
      - Увидите.
      - А там вода черная?
      - Почему черная?
      - Так море Черное...
      - Море Черное, а вода зеленая.
      - В Черном море должна быть черная вода, - озадачился Вовка такой явной несообразностью.
      - А в Красном море? - полюбопытствовал Глеб.
      - Красная... Пап, а...
      - Стоп. Молчать, - Глеб взял сына на руки, подкинул.
      - А я буду плавать? - не обращая внимания на приказ молчать, продолжал донимать вопросами малыш.
      - Будешь...
      Машины стояли, прижавшись к обочине трассы, ведущей на аэропорт "Шереметьево-2". Это был миг прощания. Надолго? Навсегда?
      Настя ко всему привыкла. Она жила, зная, что в любой момент может разбить ее только-только устоявшуюся жизнь телефонный звонок, и ей придется убираться на другой конец света, бросая вещи, квартиру. Так уже бывало. Это означало, что у Глеба охота, притом охотится не только он, но и за ним. Рядом с охотником, когда он вышел на след, не должны идти женщина и ребенок. Они должны ждать в теплом и сокрытом от чужих взоров убежище. Еще она знала, и это знание наполняло ее холодом, что однажды может случиться так, что придут хмурые люди и скажут: "Глеб не вернется. Он был хорошим солдатом". И это "был" подведет окончательную, не подлежащую пересмотру черту. И она молилась, чтобы этот миг не наступил. И чтобы миновала их чаша сия. Единственно, чем она могла помочь самому дорогому человеку на земле, - это молитвами.
      - Вовку держи в ежовых рукавицах, - с напускной серьезностью напутствовал Глеб.
      Вовка тут же начал толкать свою старую теорию, что в ежовых рукавицах должны ходить ежи.
      - Ладно, любимая... Вам пора.
      - Пора, - кивнула она.
      - Самолет через час.
      -Глеб... Будет очень горячо?
      - Не горячее, чем на сковородке. Нас так просто не поджаришь, Настюх. Тебе ли не знать, что мы в огне не горим.
      - Я знаю. - Она поцеловала его.
      Они стояли, обнявшись, еще долго.
      Время вышло. Глеб еще раз подбросил на руках Вовку, усадил его в салон, крепко сжал руку Насти, вложив в этот жест то, что недосказано, несокрушимую уверенность, что он вернется. Кивнул водителю.
      Настя захлопнула дверь. И "Москвич" тронулся вперед.
      Глеб постоял, смотря вслед машине, увозившей родных людей. Вскоре самолет унесет их вдаль. Там тихо, плещут волны, безопасно. Там за ними будут приглядывать люди, которым можно доверять.
      И, как всегда, у Глеба было ощущение, что звенит внутри тоскливая струна, теребящая душу.
      Ничего, это ненадолго. Может быть...
      Глеб сел в серый "Форд-Фокус" и резко рванул с места. Развернулся, усмотрев промежуток в сплошном потоке машин, и на всех парах помчался в город...
      Семья отправлена. Это самая уязвимая точка. Перед схваткой воину надо прикрывать уязвимые места, по которым легче всего полоснуть острым. А что схватка будет, и притом серьезная, без дураков, насмерть, Глеб не сомневался.
      У здания цирка на Цветном бульваре он подсадил в машину оперативного координатора "Легиона" Одиссея, в миру полковника милиции Олега Артемьева, заместителя начальника Регионального московского управления по борьбе с бандитизмом МВД. "Форд" сразу просел - полковник обладал воистину богатырскими габаритами, даже Глеб по сравнению с ним выглядел скромно. Координатор в стильном белом плаще смотрелся вальяжно, как бизнесмен средней руки.
      - Ну, что скажешь, брат Пушкин? - осведомился Артемьев.
      - А то ты не знаешь.
      - Знаю. Гурвич ушел. Операция провалена.
      - Не совсем.
      - Если не достигнут ожидаемый эффект и запланированные цели - операция считается проваленной.
      - Ликвидировано боевое звено противника.
      - Ликвидировано. И цепочка обрублена. Вы обнулили солдат, расходный материал, которых "Вервольфу", если это он инициатор охоты на Гурвича, никак не жалко.
      - Согласен, Олег...
      - Потому что он найдет еще таких вот шустрых ребятишек с криминальными наклонностями и неуемной жаждой баксов. Для неквалифицированной работы. Выследить беглого ученого - ума большого не надо. Таких спецов по России...
      - Я в курсе всего этого, Олег.
      - Гурвича нет. Нить оборвана. У нас несколько пленных бесполезных ублюдков...
      - Мне спать не дает гибель Саши Кандагарского. Что твоя милиция говорит? - вопросительно посмотрел на Артемьева Глеб.
      - Свидетелей нет. Мероприятия "Перехват" не дали никаких результатов.
      - Это я слышал по "Радио Москвы".
      - Версии ты сам вполне способен выстроить.
      - Способен. На любой вкус. С архитектурными излишествами. Или в конструктивистском стиле, - улыбнулся не слишком радостно Глеб.
      - Сашу Кандагарского могли грохнуть из-за старых делишек, - не обращая внимания на язвительный тон, произнес Артемьев. - Его мог убрать "Вервольф", прознавший, что ребята засыпались, и решивший по-обрубать все концы.
      - Вряд ли, - возразил Глеб. - Там следы приличного боя. "Вервольф" убрал бы его деликатно.
      - Это мне тоже приходило в голову... А если вмешалась какая-то третья сторона?
      - Какая третья сторона?
      - Без понятия. Узел такой, что его не распутаешь так сразу...
      - Значит, мы его разрубим, - пообещал Глеб, правда, без особого воодушевления.
      Он должен был признать, что пока они зашли в тупик. Мероприятия по розыску беглого программиста продолжались. К "Вервольфу" никаких нитей не было. Страницы в "Зеленой книге" слиплись и никак не желали перевертываться.
      После встречи с Артемьевым Глеб, в хвост и в гриву гоняя пятерки Атамана, заставля их отрабатывать все намеченные мероприятия, которые носили больше формальный характер - в успех их никто не верил. Но в любом случае надо отрабатывать по полной все направления - может, что-то и высветится.
      Через пару дней Артемьев назначил новую встречу.
      * * *
      Зевс ждал их в своем просторном кабинете на базе-2. На столе лежала неизменная доска для игры в "Го". Кофе и коньяк на журнальном столике говорили о том, что Зевс настроен на обстоятельный, долгий разговор.
      - Докладов о проделанной работе не надо, - произнес Зевс, приглашая гостей расположиться в коричневых кожаных креслах. - Хочу отдохнуть от этого.
      - А, - потянул Глеб. - О чем говорить будем? Если об искусстве - кубизм там, сюрреализм - тут я пас.
      - О "Зеленой книге" будет разговор. - Зевс насмешливо посмотрел на Глеба. - Это похлеще любого сюрреализма... Вы, вообще, задумывались над тем, с чем мы столкнулись?
      - Версий масса, - сказал Артемьев. - Наиболее реальная - это международная преступная система промышленного шпионажа и контроля за разработками, финансируемая крупными корпорациями, не заинтересованными в изменении технологического баланса.
      - Ах, баланса, - улыбнулся Зевс.
      В разговоре с ним всегда создавалось ощущение, что он знает гораздо больше, чем говорит. Даже при ответе на вопрос "который час" кажется, что Главный оперативный координатор не просто в курсе, что звякнуло тринадцать часов одиннадцать минут, а он постиг именно скрытый смысл течения времени. От этого беседовать с ним было порой неуютно.
      - Смотрите шире, - произнес Зевс устало. - Эти некто отнимают у нас будущее... Вы не задумывались, что наша планета должна была выглядеть сегодня совершенно по-иному... Чище. Лучше. Более приспособленной для жизни. Для людей...
      - Читал в романах Ефремова, - хмыкнул Глеб.
      - Это хорошо, что у меня начитанные подчиненные... А ты читал, что паровой двигатель изобрели еще в Древней Греции? Он мог изменить расстановку сил на земле. Что мы имеем? Только через две с половиной тысячи лет его начали использовать. Наука и техника Рима вплотную приблизились к порогу современной технической цивилизации, но почему-то не переступили его. Сделанные открытия часто бесследно исчезали. Императору Нерону преподнесли кружку из ковкого стекла. В Римской Империи появлялись в начале первого тысячелетия от Рождества Христова изделия из алюминия, для производства которых необходимо электричество... Телескоп был создан раньше на пару сотен лет, чем принято считать. Изобретен и забыт. В архивах семнадцатого столетия находим упоминания об опытах не только с оптическим телеграфом, но и с телефонным аппаратом, передающим звук голоса. В 1729 году в вышедшей в Монтебурге книге описан весь процесс фотографии. Если не помнишь, официальное открытие фотографии - это 1839 год. Пароходы тоже пришли поздновато - первые упоминания об их изобретении относятся к семнадцатому, а по некоторым источникам и к пятнадцатому веку... Все делалось поздно. Мы всегда опаздывали... Нас всегда тормозили!
      - Зато ядерная бомба появилась слишком рано, - произнес Артемьев.
      - Да? Когда мир еще не пропитался гуманизмом, так? Появись она раньше, это привело бы к фатальным последствиям? Но есть и другое мнение - мир никогда не был так жесток, как сейчас. Наши предки лучше чувствовали грань, за которую нельзя переходить.
      - Спорно, - сказал Артемьев.
      - Ладно, - отмахнулся Зевс. - Речь не об этом... Самое интересное - век двадцатый. Это столетие - кладбище открытий. Фантастические технологии возникали как по волшебству и как по волшебству пропадали. Начало века. "Лучи смерти" русского ученого Филиппова. Изобретение телепортации мгновенного переноса предметов на расстояние - изобретатель убит в захудалой гостинице... Сороковой год. Ленинград. Загадочный прибор, позволяющий просвечивать толщу земли, безошибочно выявлять залежи полезных ископаемых, а также возраст пород. Начинается война. Вся научная группа погибает... Но самая любопытная интрига закручивается вокруг источников энергии... В двадцатом веке неожиданно производство энергии становится ключевым вопросом для человечества. Цивилизация уже не может жить на дровах. Ее энергетическая база основана на сжигании органических веществ - угля, нефти, и это сразу начинает тяготить планету... Земля опутывается цепями линий электропередач и телефонных проводов. Начинается трансформация, а порой и просто жестокое изничтожение природы... Мы узнаем, что такое экологический кризис... Энергия и коммуникации становятся основой не только экономики, но и власти... И под стук колес несущегося на всех парах неуклюжего паровоза цивилизации появляются тихие, странные открытия. Со странной судьбой... Слышали о Николе Тесла?
      - Сербский изобретатель, отец генератора переменного тока, основы нынешней энергетики, - блеснул эрудицией Глеб.
      - А ты слышал, что современники считали его черным магом? Но он был простым гением. Его руками создана действующая модель резонансного трансформатора с коэффициентом полезного действия больше единицы...
      - Вечный двигатель, - скривился в усмешке Артемьев.
      - Именно... Кстати, он же разработал установки по передаче энергии на расстояния без проводов, которые похоронили бы все линии электропередач. Он же чуть не явился могильщиком бензинового монстра, отравляющего смрадным дыханием наши мегаполисы, - автомобиля. В 1931 году Тесла снял бензиновый двигатель с нового автомобиля фирмы "Pierce-Arrow" и заменил его электромотором переменного тока мощностью в 80 лошадиных сил без каких бы то ни было традиционно известных внешних источников питания. Он ездил на машине неделю, гоняя ее на скоростях до 150 км/ч.
      - Легенда? - спросил Артемьев.
      - Задокументированный факт... Новая эра в энергетике и транспорте. Где она?.. А семидесятые-восьми-десятые годы - проходит волна сообщений о двигателях с коэффициентом полезного действия больше единицы. Электромагнитные плазменные конверторы, производящие энергию из ничего... Вакуумные генераторы... Антигравитационные технологии. Холодный термоядерный синтез... Высокотемпературная сверхпроводимость... Автомобильные двигатели, работающие на воде и воздухе. Иные принципы коммуникации взамен радиосвязи... Где? Все уходит в песок. Рассасывается...
      - Но была же военно-технологическая гонка, - встрял Глеб.
      - Да. Выход в космос. Термоядерные бомбы. Новые виды материалов... Гонка вооружений. Гонка технологий. Но... Кардинально ничего не меняется. То, что может перевернуть все, - гасится. Представь, изобретен новый источник энергии - это разрушение геополитического баланса. Перекройка карты мира. Миллиардные потери. Безработица. Трудно предсказать все последствия. Это крах нынешней цивилизации. Те, кто сейчас все, становятся никем.
      - В том числе Россия.
      - С Россией другой разговор. Мы бы выкрутились за счет высокого оборонного технологического потенциала. И фундаментальной науки. Пока у нас еще есть запас прочности. Через десять лет будем висеть, как Эмираты, на трубе, как на игле.
      - Послушать вас, получается, что некая организация уже третью тысячу лет глушит передовые технологии.
      - Организация? Тут что-то более масштабное. Это какая-то сила... Порой непреодолимая... И мы с ней столкнулись лоб в лоб. Вопрос - в состоянии мы что-то изменить?
      - Кто-то должен попробовать, - безрадостно улыбнулся Глеб. - Во всяком случае бой будет красивым.
      - И мы упустим момент, когда еще можно сдать назад. - Зевс поднял чашку из тонкого фарфора и пригубил кофе. Чашка в его руке дрогнула, и тут Глеб с некоторым страхом понял, что Главный оперативный координатор пребывает в состоянии неопределенности и неуверенности. Зевс, который знает все и видит любую ситуацию как на ладони, обладает феноменальным чутьем, сейчас пасует. Более того - он боится... И от осознания этого факта у Глеба похолодело в груди. Черт, на что же они наткнулись на самом деле? Если Зевс знает что-то большее, все равно скажет только то, что считает нужным...
      Глеб был немножко оглоушен. Он будто заглянул в бездонную пропасть. На землю его вернул Артемьев.
      Пригубив коньяка, он доложил:
      - Перед тем как завалили Сашу Кандагарского, по Реутову шастали чеченцы на нескольких тачках. Вели себя подозрительно.
      - Чеченцы? - удивленно вздернул бровь Зевс.
      - Они тут каким боком? - воскликнул Глеб.
      - Не знаю. Но узнаю, - пообещал Артемьев. - Напрягу всю агентуру.
      - Получается, чеченцы грохнули Сашу Кандагарского, - задумчиво произнес Глеб. Его начало точить какое-то неуютное чувство. Он не мог ухватить скользкую, как рыба, мысль - она все время срывалась с крючка. Что-то важное было здесь сокрыто... Чеченцы - Саша Кандагарский - "Вервольф" - убитые ученые... Сам черт тут ногу сломит!
      * * *
      - Давай говори, чтобы деньги собирали быстрее, - напутствовал Султан.
      - Саша, Сашенька, - ныл Анатолий Алексеевич в телефонную трубку. Деньги давай. Напряги Ахмеда. Людей напряги... Я со всеми рассчитаюсь. Ты же меня знаешь. Со всеми... Я хочу жить.
      - Я стараюсь, - слышался в трубке испуганный голос. Человек, которому звонил заложник, кажется, был совсем не рад необходимости лезть в такие дела.
      - Когда соберешь? Подумай. Завтра? Послезавтра? Через два дня?
      - Да, через два дня.
      - Я умоляю. Сашенька. Побыстрее... Они меня убьют. Я умоляю...
      - Кончай блеять, как баран, - Султан отобрал мо-бильник. Ударил заложника ладонью по шее. Тот съежился, прикрывая руками голову.
      - Почему ты маленьким не умер? - покачал головой Султан.
      - Не бейте... Я все отдам.
      - Сука. - Султан еще раз ударил новосибирского бизнесмена, ощущая, как в него вливается радостная энергия всесилия, власти над жизнью другого человека. Одно из самых приятных чувств, которые Аллах даровал правоверному воину.
      Неожиданно за заложника вступился Бадри:
      - Султан, не надо бить.
      - Почему? - удивился чеченский главарь.
      - Ты запугаешь его до заикания. Он вообще разум потеряет. А нам нужно получить деньги.
      - Нужно, нужно, - недовольно закивал Султан. Его приводило в бешенство, когда ему указывали, что делать, а что не делать. И хотелось сделать все наперекор. Но спорить с доверенным лицом самого Сельмурзаева неразумно. Поэтому он попридержал свои чувства... Хотя бы на время.
      - Не забыл, что в деньгах этого барана доля депутата? - произнес Бадри.
      - Не забыл. Я только не возьму в толк, зачем ему доля с каких-то ста тысяч долларов? Не его масштаб. Один раз в казино посидеть.
      - Сельмурзаев не играет в казино.
      - Ну да, - закивал Султан. - Он правильный. А мы падкие до шайтанских искусов... Так?
      - Ты это сам сказал, - усмехнулся Бадри.
      - Ничего не так! Ты думаешь, мне нужна Чечня? Мне нужны горы? - Султан все-таки сорвался. - Мне нужен этот город! Мне здесь хорошо!
      - Это твое мнение. Я его не могу оспаривать.
      - И правильно делаешь, - с угрозой произнес Султан, кидая злобный взгляд на депутатского помощника. Тот ему никогда не нравился. А сейчас еще меньше - какой-то смурной стал.
      Потом Султан перевел взгляд на пленника. И внутри ощутил какое-то неприятное шевеление. Это было мимолетное ощущение опасности. Откуда оно сочилось? Уж не от этого ли убогого?
      Закончив в "отстойнике" дела с заложником, Султан сел в машину и пришпорил ее по проселочной дороге, разбрызгивая широкими шинами грязь и лужи. Сегодня ему еще предстояла встреча с депутатом.
      Сельмурзаев начал ему надоедать. Он окончательно потерял голову из-за неосуществленной мести. Опять будет сдвигать брови и требовать найти своих врагов. А как? Где их искать? Город под боком - двенадцать миллионов. Столько же в пригородах. Найти по рисованному портрету человека, о котором не знаешь ничего. На Рублевском тракте его уже ждали. Сельмурзаев хмуро пригласил своего помощника присесть на диван и осведомился:
      - Ничего полезного из заложника не выдавил?
      - Деньги за него внесут, - сообщил Султан. - А для наших дел - ничего.
      - Вот, - Сельмурзаев протянул ему папку. - Здесь информация об одном банке и двух коммерческих структурах.
      - Зачем? - не понял Султан.
      - Добрые люди принесли весточку, что через них финансируется наш враг. Необходимо оперативно собрать о них всю информацию. Притом очень аккуратно... Чтобы не насторожить... А потом перейти к действиям...
      - Информацию, - недовольно пробурчал Султан. - На коммерсантов. А Салех на что? Он юрист. Всех знает... Его работа...
      - Он что мог, то сделал, - не отреагировав на резкий тон бандита, спокойно произнес Сельмурзаев. - В этих папках коммерческая информация, сведения о налогах, направлениях деятельности. Салех поработал хорошо головой. Теперь настало время поработать руками.