Право выжившего

— Страх во мне больше не живет.

— И кровь тебя не пугает?

— Нет.

— Мы жили с ними душа в душу, мы шли навстречу во всем, и они решили, что мы слабы и о нас можно вытирать ноги. Их надо проучить. Завтра отправляешься в Москву.

Так Бакир подписался на новую войну — мафиозную, между грузинами и азербайджанцами. Длилась она недолго. Работа Бакира заключалась в том, что он положил самодельное взрывное устройство с полукилограммом тротила в мусорный бак и нажал на кнопку, когда Гиви Сухумский, выйдя из подъезда своего дома, садился в машину. Рассчитал Бакир верно, и Гиви скончался от взрывной волны и осколков металла. Вместе с ним погибла и случайная, спешащая в институт, восемнадцатилетняя девушка. Смерть девчонки, конечно, была Бакиру неприятна, но и убиваться он особенно не собирался. Зачем правоверному волноваться из-за случайно погибшей русачки, лучшая участь для которой — служить подстилкой для настоящего мужчины, например, такого, как он?

Дальше Бакир стал выполнять отдельные поручения хозяина. Сопроводить товар, выбить долг. Постепенно он начинал пользоваться все большим и большим доверием Дергахова. И становился настоящим волком, заслуживал доверие, которое оборачивается одним — деньгами. Однажды хозяин сказал:

— Ты мне нужен в Москве. Покупай квартиру.

Фиктивный брак. Однокомнатная квартира в Черемушках. Так Бакир стал москвичом.

Он отвечал за приемку части приходящего товара и его распределение. Операция сложная. Пришла большая партия — через несколько часов она уже должна быть раскидана по оптовикам. Тогда милиция если и накроет товар, то только его часть — и убытки будут не такими большими.

Особенно жесткой конкуренции у наркодельцов в Москве не было. Разборки на этой почве были редкостью, и работать можно было свободно, если не лезть, конечно, без спроса на чужие точки. На рынках, на хатах, в элитных клубах, в лесопарковых зонах с каждым годом продавалось все больше и больше зелья. Азербайджанцы имели наиболее крепкие позиции в этом бизнесе. Вслед за ними шли цыгане. Но хватало места и русским, и украинцам, и даже неграм.

Сначала Бакир принимал партии с «синтетиками» и гашишем.

Потом неожиданно пришла партия кокаина — очень дорогого наркотика, которым Обычно пользуется элита. А затем пошел героин. Откуда его брал Дергахов?Бакир знал, что производство этого наркотика крайне сложно, требует наличия специалистов и производственных мощностей. Было два варианта — или хозяин открыл свои лаборатории. Или нащупал где-то хороший канал. Наверняка узнать Бакир не надеялся. За некоторые вопросы режут языки.

Сбыть героин оказалось не так сложно, как думалось. Уходил он со свистом, давал огромные прибыли. Денежные наркоманы предпочитали его, несмотря на очень высокие цены, поскольку он не так губит здоровье, как «кухонные» наркотики, и кайф от него более глубокий и приятный. Кроме того, с помощью героина наркоманы, сидящие на «винте», могут соскочить с иглы. Цены на партии из Азербайджана были невысокие, кроме того, «порошок» приходил высокого качества, что само по себе редкость. Так что закупали у Бакира товар даже студенты Университета Патриса Лумумбы — негры из ЮАР и Нигерии, которые традиционно держат в последнее время в столице «героиновый рынок», получая товар с родины…

А потом Дергахов состыковался с авторитетом из крупной российской области Гвоздем. Тот предпочитал брать товар приличными партиями и однажды сделал большой заказ, оговорив его достаточно жесткими условиями. Естественно, сделка подразумевала доставку товара на дом.

В чем преимущества героина и его притягательность для контрабандистов — маленький объем. За те же деньги перевезти вагон анаши или чемоданчик с «порошком» — что предпочтительнее? Героин по весу дороже золота. Этот наркотик достойно вошел на территории России в третье тысячелетие.

Для его доставки использовали самый ценный канал — воздушный путь. Посылка с героинам пришла с самолетом азербайджанской авиакомпании и без сучка и задоринки прошла через таможню. В тот же день Бакир дал закодированную весточку хозяину — не беспокойтесь, посылка на месте. Теперь оставалось отвезти ее Гвоздю.

Естественно, доверить такой груз Бакир не мог никому. Он повез его сам. На своей «девятке», с идущим сзади для прикрытия «Фордом», набитым быками-славянами — чтобы лишний раз не дразнить милицию кавказской смуглой кожей.

Такие операции проводились не раз. Осложнений не было никогда. Но Бакир все равно нервничал. У него были дурные предчувствия, которые он гнал прочь…

Глава одиннадцатая

АВАРИЯ

Этот вечер Матрос решил сжечь в гульбище. На даче Толика Падуева была очередная светская тусовка. Матрос обожал бывать на вечеринках у Толика. Там он вырастал в собственных глазах.

Толик был заместителем главного редактора самой желтой в области газетенки с самым большим тиражом. Его длинный, с виснущей зимой на морозе соплей нос безошибочно вынюхивал скандалы и сплетни из жизни городской, по большей части культурной элиты, которые он без всякого зазрения совести тут же выносил на суд вечно падкой до подобной тухлятины общественности. Так как в городе Толик мог все — поднять ажиотаж вокруг какого-то человека, смешать его с грязью, приподнять до небес, сделать рекламу или убить репутацию, да еще имел большие связи в московских газетах и на телевидении, перед ним заискивали режиссеры, артисты, писатели и чиновники. Стервятником Толик порхал с презентации на презентацию, с юбилея на юбилей, нацепив на лицо презрительно-высокомерно-снисходительную мину, и срывал преданные улыбки от людей, которые осторожно за его спиной перешептывались о том, что такое надутое ничтожество, как Падуев, еще поискать.

В этот день Толик справлял свое тридцатидвухлетие. Он пригласил модную рок-группу, повара из лучшего городского ресторана, да еще намеревался поразить гостей костюмом «от Версачи». Его бессистемные жадные метания в мире культуры, запутанные интриги, да еще полууголовная рекламная деятельность приносили неплохой доход.

Вечер должен был доставить Матросу массу положительных эмоций. Все сливки культуры города будут лизать зад Толику.

А тот в свою очередь будет лизать зад Матросу. И тогда Матрос в очередной раз убедится в том, кто теперь при козырях, а у кого на руках одни шестерки.

Матрос небрежно, одной рукой, на девяноста километрах вел свою «девятку». На сиденье рядом с ним расположилась Лиля — референт в липовой фирме, созданной группировкой для проворачивания разных махинаций. Основные обязанности у Лили были далеки от записанных в трудовом договоре. Решать какие-то вопросы по работе она не могла в принципе, поскольку не имела для этого ни образования, ни мозгов, да и документы составляла с пятью ошибками в трех словах. Она владела другим искусством и, дабы не терять времени, продолжала совершенствоваться в нем. Томно закатывая глаза, она шарила рукой где-то между ног Толика.

— Да тише ты, — выругался он, когда пальцы Лили чересчур сильно впились в его плоть.

— Ну, котик, — томно дыша, она привалилась всем телом к нему.

— Осторожнее! — успел крикнуть он, отталкивая ее. На миг потерявшая на большой скорости управление машина вильнула. Матрос вдавил педаль тормоза, но машина пошла боком к обочине. Матрос сжал зубы, напряг ноги и впился руками в руль. Бух — машина выпрыгнула с насыпи и пролетела несколько метров, ухнула в лужу, разбрызгивая грязь и воду, накренилась опасно, едва но перевернувшись, а потом въехала в неизвестно откуда взявшуюся за городом, торчащую из земли бетонную плиту.

Ветровое стекло покрыл морозный узор — это поверхность пошла трещинами от удара. В глазах Матроса заплясали искры.

Грудь его ткнулась в руль.

— У-е, — застонал Матрос и провел по лицу ладонью. Потом ощупал ребра. К удивлению своему, он обнаружил, что почти не пострадал. Он оглянулся на Лилю, и сердце его тревожно екнуло.

— Э, Лилька, жива?

Она пошевелилась и проскулила.

— Не бойся, котик, я в порядке.

Тут-то Матрос и сорвался. Он растворил несколькими ударами ноги и плечом заклинившую дверь, вытащил Лилю из машины, бросил на мокрую от недавно прошедшего дождя траву и начал охаживать ногами.

— Шлюха! Из-за тебя все! Из-за тебя!

Устав, он уселся на бетонную плиту и, закусив губу, начал разглядывать свою искореженную новенькую «девятку».

«Скорая помощь» забрала Лилю в больницу. Переломы трех ребер были списаны на дорожно-транспортное происшествие. А Матрос начал думать, что делать с машиной.

Машины он бил постоянно. Та иномарка, на которой он встречал Гвоздя из колонии, была им давно раздолбана. После этого он умудрился разбить вчистую еще «Волгу» и прилично покалечил «Ауди», после чего ее пришлось продавать. А теперь пришла пора и «девятки».

— Никакой «зелени» не напасешься, — сетовал он Киборгу вечером за стопкой виски. — Лилька — швабра лохматая. Что теперь делать ?

— Кардана помнишь? Мастер из Апрельска. Ну, Соболев.

— Припоминаю.

— Поставит он твою тачку на колеса за треть цены.

— Это же металлолом.

— Он под нее новую угонит. Обтяпает так, комар носа не подточит. Он Айвазяну так «Волгу» сделал.

— Айвазяну?.. А что — идея…

Так у Соболева появился новый клиент.

Глава двенадцатая

ВОР У ВОРА

Погорел Бакир за просто смешную сумму — за какие-то двадцать долларов. Трудно представить, что помощник кавказского наркобарона польстится на такие деньги и хотя бы приподнимет из-за них свой зад со стула. Но так рассуждать мог человек, не знающий Бакира. Сказать, что тот был паталогически жаден — значит, не сказать ничего. Когда деньги лежат где-то в стороне, он не воспринимал это болезненно, но стоило только заслышать шелест купюры, как душа у него вскипала неудержимой, болезненной страстью. Как говорят в народе — за рубль змею оближет.

С этой героиновой поставкой с самого начала все пошло наперекосяк. Может, это его ангел-хранитель подавал недобрые знаки. На втором часу пути машина сопровождения вылетела на полосу встречного движения и врезалась в грузовик. Бакир видел, как из превратившейся в безобразные обломки «Тойоты» равнодушные санитары в белых халатах вытаскивали окровавленные тела. Гоша и Зверь были его приятелями, их связывало многое, но останавливаться и ждать, чем все закончится, Бакир не мог себе позволить.

Неудачи продолжали преследовать его и дальше — все сутки, пока продолжалась эта поездка.. То спустило колесо, то гаишник оштрафовал за превышение скорости. А когда прибыл на место, набрал нужный номер телефона, на том конце провода никто не ответил. Бакир всегда оставлял в запасе один день на непредвиденные обстоятельства. Завтра, как положено по договору, получатель должен быть на месте. Придется ждать.

Ожидание это было для него из разряда приятных…

С Серафимой Бакир познакомился в свой первый приезд в этот город. На сей раз она не удивилась, когда он утром, без звонка, возник на пороге ее дома, жарко поцеловал и оставил потрепанный чемодан. Бакир не собирался наматывать лишние километры с опасным грузом «на борту».

Бакир обожал проводить время, забывая о своих многочисленных заботах, просто бродя по городу, заходя в магазинчики, рассматривая товары, перебрасываясь словечком с незнакомыми людьми. Пока Серафима была на работе, он предался этому занятию.

День, проведенный в мелких заботах, хождениях по городу, казалось, не предвещал ничего особенного, а тем более страшного. Любуясь только что купленными в антикварном магазине серебряными с позолотой, старинными часами (на красивые вещи он денег не жалел и, как ни странно, имел на них какое-то врожденное чутье), Бакир даже представить себе не мог, что их стрелки неумолимо, с дьявольской методичностью отсчитывают последние минуты его жизни.

Пообедал Бакир в уютном ресторанчике около вокзала. Кормили там вполне сносно, и цены были гораздо более Щадящие, чем в Москве. Официант, правда, сжал скулы так, что желваки заиграли, когда Бакир дал ему на чай пятьсот рублей.

У официанта было представление, что кавказцы столько на чай не дают. Точнее, он считал, что вообще столько давать на чай не принято. Может, он и знал кавказцев, но не знал Бакира. — Не горюй, брат, — улыбнулся Бакир золотыми зубами.

— Сквалыга, — прошептал ему вслед официант.

Бакир, удовлетворенно хлопнув себя по животу, вышел на привокзальную площадь. Там толпились приезжающие и отъезжающие, у стоянки такси выстроилась длиннющая очередь, шла бойкая торговля пирожками и люля-кебабами. Газеты с лотков лезли в глаза откровенными фотографиями. «Частная жизнь», «Еще», «Женские дела». Воспитанного по-восточному в строгих правилах Бакира это шокировало, но, увидев года три назад газету «Задница», он перестал чему-либо удивляться.

Если мужчинам нравится, что их сестры, жены, подруги фотографируются в подобных позах и в подобном виде — что ж, значит, так им и надо, значит, это такие мужчины. Вялые, податливые, но иногда и жестокие, даже чрезмерно, от страха мужчины и доступные женщины — такой видел Бакир сегодня Россию и не уставал повторять это.

— Отныне и всегда мы будем трахать их женщин и мужчин в одно место, говаривал было Бакиру коман-дир чеченского отряда боевиков Муса Асланов. — Они не могут защитить свой дом, а лезут в чужой. Они уйдут отсюда, а потом мы придем к ним.

Правда, Муса так и не дождался победы, он был убит пулей российского спецназовца — их возникшая из тьмы группа перебила добрую половину отряда и ушла от преследования, растворившись в темноте. Бакир часто вспоминал Мусу и его поучения. Командир отряда был в душе философом.

Подойдя к своей машине, Бакир увидел около нее троих человек. Длинный прыщавый смуглый парень с ковром на плече облокотился о капот. Кряжистый работяга сидел на корточках около двух хозяйственных сумок.

Рядом с ним, нервно насвистывая мотив из рекламного телевизионного ролика, мерил шагами тротуар плотный парнишка лет семнадцати, в белых джинсах и кожаной, с металлическими заклепками, куртке.

Компания явно скучала. Бакир оценивающе обвел их взглядом, по привычке прикинув соотношение сил, и, открывая дверцу, кинул лысоватому:

— Э, братишка, поищи другую скамейку.. Прыщавый послушно отошел от капота.

— Слышь, друг, посмотри, какая очередь на тачки, — сказал лысоватый. — А барахла вон сколько. Подкинь до Савеловки. Недалеко, километров двадцать от города.

Он вынул две десятидолларовые бумажки и потряс. ими, заискивающе улыбаясь при этом.

И Бакир соблазнился на эти несчастные баксы. Ничего не мог с собой поделать. Пройти мимо «левых» двадцати долларов было выше его сил. Он никогда не задумывался над тем, что жаден. Ему казалось неестественным иное, нежели у него, отношение к деньгам.

— Ну-ка, дай взглянуть.

Он взял протянутую десятидолларовую купюру, потер ее, погладил пальцами, убедился — не поддельная.

— Дай-ка, — он потянулся за второй купюрой — мятой и чуть ли не насильно вырвал ее из рук.

Потом сложил бумажки и положил себе в карман.

— Садись. Только дорогу покажешь.

Эх, кабы знать Бакиру, что на такие «Жигули», как у него, недавно поступил заказ. И что весь скарб — привычная разбойничья экипировка, а посадил он Соболева, Гулиева и Севу, которые вышли на охоту. Да вот знать это Бакиру было не дано.

Он беззаботно перекидывался ничего не значащимифразами с попутчиками, смеялся над сальными шуточками, поддакивал и послушно нажал на тормоз, прижимаясь к обочине грунтовой дороги, когда Соболев попросил остановиться. Солнце уже садилось за горизонт, сочетание красного неба с сийим массивом леса было фантастически прекрасным. Бакир расслабленно откинулся на спинку сиденья и неожиданно услышал от сидячего справа, охрипшего от волнения Гулиева:

— Вылазь-ка, хмырюга, из-за баранки!

Бакир умел драться, хорошо владел боксом, едва не дотянул до кандидата в мастера спорта, да еще подучился искусству рукопашного боя во время службы в Карабахе и у чеченцев. Он привык к бою, к драке, к опасности. Он был решительным, сильным бойцом, и никогда не шел на попятный, тем более поддаваться какой-то дорожной шушере.

Среагировал мгновенно. От удара локтем Гулиев по-поросячьи взвизгнул, выронил нож и схватился за разбитое лицо. Потом…

Потом свет в глазах Бакира померк. Навсегда…

Глава тринадцатая

ВАШ ЗАКАЗ!

Матрос задумчиво барабанил пальцами по рулевому колесу, обтянутому красной плетенкой. Он нервничал, в голову лезли неприятные мысли. Человек должен был прибыть еще вчера. Если его уголовка повязала… Думать об этом не хотелось. Матрос тряхнул головой, пытаясь избавиться от дурных мыслей, и толкнул Киборга, уютно дремавшего на заднем сиденье «Волги».

— Пошли, соня.

Матрос вылез из машины, по привычке с размаху хлопнув дверцей. Местечко было заброшенное, замусоренное: серый бетонный забор с колючей проволокой, за которым виднелись утопающие в зелени желтые корпуса научно-исследовательского института, мусорные баки, трансформаторная будка с традиционным черепом, костями и надписью: «Осторожно, убьет!», у забора приткнулся добротный, кирпичный гараж Соболева.

Матрос методично заколотил по металлической двери ногой. Вскоре что-то звякнуло, скрипнуло, дверь медленно отворилась, и на пороге возник Соболев в промасленном сером халате, пахнувший, как и все автомеханики, бензином и машинным маслом.

— Здорово, Кардан. Это я, смерть твоя, ха-ха, — привычно развязно хохотнул Матрос.

— Здорово. Заходь.

Три яркие лампы освещали помещение, в котором находились шкафы с банками, канистрами, домкратами, непонятное устройство с цепями, на полу валялся инструмент.

В просторном помещении стояли два «жигуля». Белая "четверка принадлежала Соболеву. Новенькая, будто только с конвейера, синяя «девятка» с затемненными стеклами и противотуманными фарами дожидалась нового хозяина.

— Красавица, — удовлетворенно сказал Соболев, потирая руки пробензиненной тряпкой. — Проверил. Двигатель — как часы. Все в норме. Классная машина!

— Хороша, — согласился Матрос, улыбнувшись. Но когда он внимательно присмотрелся к машине, лицо его непроизвольно вытянулось, и он судорожно закашлялся.

Старые номерные-знаки Соболев еще не свинтил. Матрос же, с его прекрасной памятью на числа, помнил, что машина с этими номерами принадлежала курьеру из Москвы…

Глава четырнадцатая

ПРОПАЖА КУРЬЕРА

Гвоздь сидел в своем любимом глубоком кресле перед камином и смотрел на пляшущий огонь. Это стало традицией. Каждый вечер с Полосатиком на коленях он расслаблялся, глядя на пламя и гоня от себя прочь дурные мысли, воспоминания. Иногда он читал газеты, из которых порой удавалось почерпнуть много интересного. Только что освоил статью в газете «Очная ставка», в которой рассказывалось, как его старый знакомый пожилой вор в законе Кукла напал на охранника, накинул себе четыре года, лишь бы сорваться на сходку в Екатеринбургском СИЗО. Там решалась судьба, беспредельщиков в Екатеринбурге. Интересно, выйдет Кукла на свободу, или так и уйдет в мир иной прямо из ИТУ «Спец-лес» в Сосьве?

— Тише, Полосатик, — прикрикнул он и несильно хлопнул по боку кота. Проснувшийся от шуршания газеты Полосатик меланхолично начал грызть руку хозяина.

Кот снова цапнул хозяина, и тот согнал его с колен. Васька встряхнулся и начал тереться о диван. С улицы послышался звук автомобильного мотора, хлопнула дверца.

Гвоздь нажал на кнопку пульта дистанционного управления, и на небольшом плоском черно-белом экране появилась картинка — часть улицы перед воротами. Из белой «Волги» вылезали Матрос и Киборг.

— Впусти, — приказал Гвоздь охраннику в пятнистой форме, с кобурой на поясе и эмблемой на груди "охранная фирма «Брасс». То, что его охраняют вооруженные люди, Гвоздь привык за свою долгую жизнь. Только те, кто охранял его раньше, могли пустить в него пулю из. автомата при малейшей попытке к побегу. Те, кто охранял его сегодня, должны были грудью защищать его от врагов и выполнять его указания, а в случае необходимости принять на себя предназначенную ему пулю. Матрос умудрился прибрать к рукам частную охранную структуру, и теперь у группировки было двадцать пять официально зарегистрированных стволов и сорок пять человек, имевших право на их ношение. Дом Гвоздя входил в число объектов, которые по официальному договору сторожила фирма «Брасс».

— Оставь нас, — кинул Гвоздь охраннику и крити-\ ческим взглядом обвел своих ближайших помощников. Понять что-то по лицу Киборга, как всегда, было невозможно, а вот Матрос выглядел встревоженным, он сильно нервничал.

— Гвоздь, представляешь…

— Садись. Не стой, как сторожевая вышка.

Матрос уселся в кресло напротив босса. — Покорми кота, — велел Гвоздь Кцворгу, склонившемуся над Полосатиком. — Открытая банка «Вискаса» в холодильнике.

Выслушав сбивчивый рассказ, Гвоздь помолчал. Да, похоже, что-то стряслось с курьером.

— Где этот твой Соболев машины берет?

— Ворует, где же еще!

— Если бы он увел у курьера машину, тот все равно бы объявился. За помощью пришел бы.

— Конечно! Но где же он, падла?

— Мне плевать, где он! — повысил голос Гвоздь, что с ним случалось нечасто. — Где «порошок» ?

Матрос, закусив губу, виновато пожал плечами. У него была привычка отвечать нецензурными каламбурами, но в общении с боссом — упаси Бог. Он с ненавистью подумал о Соболеве и курьере. Во, гады, решили свести его со свету.

— Тащи этого механика сюда, — произнес вновь тихо и спокойно Гвоздь. — И быстрее шевелись, Матрос… Быстрее…

Глава пятнадцатая

«ОТКАЗ НЕ ПРИНИМАЕТСЯ»

Соболев сидел, откинувшись на алюминиевом стуле. Свет стосвечовых ламп, делавших гараж похожим на операционную, проходил через прикрытые веки какими-то красными кругами.

Руки его гудели, плечи налились тяжестью. Пришлось сегодня поработать. Главное сделано — номера перебиты. Притом так, что комар носа не подточит. Недаром Соболев считается признанным специалистом и до сих пор на свободе. Ну все, на сегодня пора заканчивать. Он встал, сполоснул руки бензином, вытер их, стянул халат. В это время в дверь постучали.

Соболев вздрогнул и передернул плечами. После убийства хозяина «девятки» он дергался от малейшего шороха. Внешне он держался вполне спокойно, но внутри его душу будто скребли наждачной бумагой.

— Кто там? — хрипло осведомился он.

— Матрос.

— Что ж так барабанить-то ? — облегченно вздохнув, пробурчал механик и отодвинул засов. '

Матрос почти ворвался в гараж, быстро и деловито огляделся. «Уехал-то всего два часа назад и чего возвратился? Да и странный он какой-то», — подумал Соболев, почувствовавший — что-то не так. «Киборг тоже ведет себя непонятно — перегородил проход, руки в карманах. А в глазах мелькнуло что-то похожее на жалость. Тьфу, наверняка показалось».

— Хошь, Кардан, с нами покататься? — Матрос хлопнул хозяина гаража по спине. — Посмотреть на огни вечернего города. Красота, я тебе скажу.

— На хрена негру лыжи ? — раздраженно осведомился Соболев.

— С тобой один мужик свидеться хочет. Денежный.

— Нет, сегодня не могу. Дел по горло. Завтра.

— Да ты че, Кардан, какие дела? Вечер же, почти девять. «Спокойной ночи, малыши» уже показали. А мужик этот ждать не привык. В общем, не гони волну, времени нет. Матрос взял Соболева за рукав и дернул легонько на себя. Киборг подался вперед.

Поведение гостей было агрессивным. «Почему? — думал Соболев, — Угораздило же с отпетыми бандюгами связаться! Кто знает, чего от них ждать».

— Ладно, — вздохнул механик, надел любимую куртку с надписью «Нью-йоркские буйволы», застегнул молнию.

— Погодь, дай-ка я свою тачку новую осмотрю, — сказал Матрос. Минут пятнадцать он возился в салоне.

— Чего ты там хоть ищешь? — спросил Соболев.

— Прошлогодний снег… Вот, — он отодрал спинку сиденья, отсоединил металлическую пластину, за которой была ниша. — Это что, Кардан?

— Это? — Соболев сунул голову в салон, — Тайник, наверное.

— А что в тайнике?

— Не вижу.

— А ты руку засунь. Не бойся. Соболев засунул руку в тайник.

— Пусто.

— Ага, — недобро улыбнулся Матрос. — Пусто.

— Да чего ты в игрушки играешь? Говори прямо, что случилось, — возмутился Соболев.

— Скажем. Скоро все узнаешь, — в голосе Матроса прозвучала сдерживаемая до сих пор злоба. Соболеву стало по-настоящему страшно, он теперь понял, что опасения его не напрасны, и от гостей ничего хорошего ждать не приходится.

— В дорогу, Кардан.

Выйдя из гаража, он неторопливо запер никелированный немецкий замок, который никакому взломщику не по зубам, — надеясь потянуть время и нащупать спасительное решение,

— Ребята, а может, все-таки завтра ?

— Нет, Кардан. Завтра, может, поздно будет. «Поздно будет», — вдруг как эхом отдалось внутри Соболева, и сдерживаемые чувства, кошмар, таившийся в нем последние два дня, всколыхнулись и затопили все его существо. Он застонал, как от зубной боли. И вдруг с ясностью понял, что позавчера действительно произошло нечто совершенно непоправимое и кошмарное. И кошмар этот имеет продолжение. Может, Матрос с Киборгом и есть это продолжение?

Зачем он взял этот заказ Матроса? Знал же, что трудно найти подходящую синюю «девятку». Искали ее неделю. А тут нагрянули втроем в город к бабам, и у вокзала увидели — вот она стоит — «девятка», как раз такая, какую искали, в идеальном состоянии. Только перебей номера и получай тысячу двести баксов. Эх, кабы знать, что так кончится, — обошел бы эту машину за сто километров.

Как оно было? Соболев помнил это урывками. Как отдельные кадры, вырезанные из киноленты. Азербайджанец одним ударом умело отключает Гулиева. Его, Соболева, сердце ухает где-то в животе — кто же рассчитывал на такой оборот.

Он представляет, как водитель разворачивается и начинает вытрясать душу из него и Севы. Иррациональный страх от сокрушительного отпора казавшейся беспомощной жертвы. Сотни поколений прятавшихся от зверей и врагов в пещерах, боровшихся за жизнь, трясущихся от страха перед природой и людьми предков, живущих в его подсознании, мигом проснулись в нем и в отчаянном ужасе кинули его вперед. Зажмурившись, он бьет водителя кастетом. Потом, окончательно обезумев, продолжает наносить удары, но уже ножом, оброненным Гулиевым. Очнувшись от наваждения, глядя на свои окровавленные руки, он понял, что убил человека. Эта мысль не укладывалась в голове, хотелось выть волком. Убийца! Теперь он убийца! Как жить-то дальше? Ведь ничего нельзя изменить. И завтра постучатся в дверь люди в милицейской форме и скажут: «Пошли. Ты теперь наш. Мы пришли за твоей свободой. А то и за жизнью»… Когда прошел первый шок, захотелось полоснуть этим же ножом себя по венам. Но, выпив два стакана водки, Соболев забылся в тяжелом сне. А, проспавшись, ощутил, что вчерашние события несколько потускнели, возникла какая-то отстраненность от них, как будто и не с ним все происходило, а с кем-то другим. На место отчаяния пришло тупое равнодушие. Но теперь все вспыхнуло в нем вновь, и каким-то образом Соболев понял — визит Матроса связан с этим убийством и не сулит ничего хорошего.

Он понимал, что ехать с незваными гостями никуда не должен. Идя к белой «Волге», он неожиданно толкнул Матроса в грудь и рванулся вперед, но тот успел среагировать, как регбист, и в падении, уцепившись за ноги беглеца, покатился вместе с ним по земле. Тут подоспел Киборг, сопротивление было подавлено. Пленника усадили в машину, наградив ссадиной над бровью и пройдясь кулаками по ребрам и затылку. Голова у Соболева зашумела, он тряхнул ею, попытался снова вырваться из Киборговых лап, но тут на запястьях щелкнули наручники.

— Отпустите, сволочи! Что вы хотите? Я орать буду!

— Ори, — Матрос налепил ему на рот пластырь. — Громче ори, паскуда.

— М-м, — промычал Соболев.

— Вот тебе и «мым», — Матрос пригнул голову Соболева, забил его между сиденьями и накрыл куском пыльного брезента.

Глава шестнадцатая

ПОХИЩЕНИЕ

Сева всю жизнь был недотепой. Таких обычно называют лопухами. Не то чтобы он страдал от этого, однако нередко его посещали мысли о несправедливости такого уклада, при котором ему всю жизнь суждено быть крайним и страдать за чужие шалости. А страдал он за них нередко. Если шли драться на пруд с ребятами из «Электролитки» , то из тридцати человек, участвовавших в «битве» , больше всего доставалось Севе. Если под стул Выдре, хмурой и вредной учительнице химии, подкладывали небольшое, сооруженное из новогодних хлопушек взрывное устройство, отдувался за всех, конечно же, Сева, несмотря на полную невиновность — ведь в классе у него единственного по-воровски бегали глаза, а лицо стыдливо краснело. И когда Гуня с Лобзиком нюхали в подвале дихлофос, то, естественно, милиционер по делам несовершеннолетних схватил Севу, который никогда ничего не нюхал, а в подвале находился просто так, за компанию. Отец его, водитель-дальнобойщик, педагогическим тонкостям не был обучен и драл сына, как в старорежимные времена.

Сосед Соболев знал о его любви к технике и не стеснялся использовать безотказного, простодушного Севу — принеси, подкрути, подержи, сбегай за пивом. Постепенно мальчишка почти все свободное время стал проводить в гараже. Однажды выпил с приятелями первый стакан портвейна. Потом, когда попойки стали постоянными, на одном из вечеров им бесстыдно и жарко овладела пьяная толстая деваха в два раза старше его.

На первую кражу Сева пошел с ними, не задумываясь о том, правильно ли он поступает. Если зовут куда-то — значит, так надо. Кроме того, откажешься — заработаешь презрительный взор. Мол, слабаком оказался, что с него взять? Из-за этого проклятого страха прослыть слабаком он постоянно и влипал в истории.

Выстояв на стреме, пока подельники вскрывали машину, Сева пришел домой больным. Неделю у него было болезненное состояние. Он ждал, что, как обычно, все его художества выплывут наружу, но на этот раз закончится все гораздо хуже.