Глава 13

– Здрассти, – испуганно поздоровалась Полина, остановившись у порога.

– Здравствуй, конечно, только мы сегодня сто раз уже виделись.

Кивнув головой в знак согласия, она растерянно улыбнулась.

– Ну, давай, – сказал Хохлов после секундной паузы.

– Чего?

– Бумагу, говорю, давай.

– А-а, пожалуйста, – вспомнила она цель своего визита и положила бумагу на стол перед Хохловым.

– Спасибо. Ты чего такая испуганная?

– Не каждый день на теплоходе людей убивают.

– Это верно. Слушай, после того как вы с Татьяной вернулись с пляжа на судно, ты не видела, случайно, как кто-то входил или выходил из каюты Самохваловых? Ты ведь, накрывая на стол, все время ходила по коридору туда-сюда.

Она испуганно затрясла головой:

– Нет, нет! Ничего не видела! Ничего!

– А выстрел не слышала?

– Нет! И не слышала ничего!

– Ты могла не понять, что это выстрел. Он не был слишком громким.., так, сильный хлопок. Как будто кто-то уронил на пол, например, толстую книгу.

– Нет! Ничего такого не слышала.

– Ну ладно. Слушай, Полина, а эту авторучку ты ни у кого не видела?

Полина серьезно, наморщив лоб, стала разглядывать авторучку сквозь прозрачную пленку.

Продолжалось это довольно долго. И, как показалось Хохлову, тень сомнения мелькнула на ее лице.

– Нет, не помню, – наконец ответила она.

– Что именно ты не помнишь?

– Ничего не помню.

– Нет, ты подожди, это очень важно. Ты не помнишь, у кого ты ее видела? Или не помнишь, видела ли вообще?

– Не помню, чтобы видела.., хотя… Нет, не помню.

– Ты подумай, – разочарованно предложил Хохлов, пряча авторучку в ящик стола. – Если вспомнишь, сразу скажи мне. О нашем разговоре никому не говори. Понятно?

Полина энергично кивнула головой.

– Ладно, иди. Вспоминай про авторучку.

Это очень-очень важно.

Ольга Петровна постучала в дверь каюты минуты через две после ухода Полины.

– Войдите, – крикнул Хохлов.

– Мне передали, что вы хотели меня видеть…

– Да, да, Ольга Петровна, проходите, садитесь. Я хочу задать вам несколько вопросов.

– Пожалуйста, буду рада вам помочь.

– Спасибо. Итак, Ольга Петровна, как вы думаете, имел ли кто-то из сотрудников вашей фирмы основания для того, чтобы убить Самохвалова?

– Право, не знаю… – заколебалась Ольга Петровна. – Конфликты, конечно, бывали, но… чтобы убить.., я просто боюсь ввести вас в заблуждение.., нет, ничего не могу об этом сказать.

– Вот вы сказали конфликты.., пример какой-нибудь можете привести?

– Я боюсь.., боюсь наговорить на человека.

– Ольга Петровна, – внушительно произнес Хохлов, – я вам обещаю, даю слово, клянусь, наконец, что никогда, ни при каких обстоятельствах не буду ссылаться на вас. Поймите, среди нас убийца. И неизвестно, какими он руководствуется мотивами. И не убьет ли он еще кого-нибудь. Я, прежде всего, сам должен в этом разобраться. Так что эта информация для внутреннего, так сказать, потребления.

– Ну.., если вы обещаете никому… – Ольга Петровна застенчиво мяла в руках кружевной платочек.

– Обещаю.

– Я знаю.., случайно.., что Ирина Ларина, наш экономист… Да вы ее знаете…

– Конечно, знаю.

– Она сама мне как-то рассказала.., что… что… – она, покраснев, в смущении замолчала.

– Что рассказала, Ольга Петровна?

– Нет, я не могу так. Мне человек доверился, а я…

– Поймите. Это не пустые сплетни. Речь идет о жизни и смерти.

– Хорошо, – решилась наконец Ольга Петровна, словно бросившись в воду. – В общем, Юрий Петрович вынуждал ее к сожительству…

Ну, вы меня понимаете?

– Кажется, да. Вы имеете в виду сексуальную связь?

– Именно.

– Против ее воли?

– В этом-то и дело.

– Каким образом?

– Что каким образом? Вы имеете в виду детали?.. Технические, так сказать?..

– Нет. Я имею в виду, каким образом он ее принуждал? Что было средством давления?

– А-а! Ну, это просто… Ирина – мать-одиночка. У нее сын семи лет.., муж.., я имею в виду отца ее ребенка, давно, еще до его рождения исчез. Ее родители умерли.., в общем, она вынуждена держаться за эту работу… Платят ей неплохо, а другую найти сейчас очень трудно.., практически невозможно, вы же знаете.

– Я понимаю. Так что, она.., э-э.., ну, он добился своего?

– Да.

– И как она к этому относилась?

– Она его просто ненавидела.

– Вот как?

– Да. Но я уверена, что она не могла решиться.., на убийство.., я уверена.

– Хорошо. А что-нибудь еще вам известно?

– Больше, кажется, ничего, что заслуживало бы вашего внимания.

– А вы сами с ним не конфликтовали?

– Нет, – совершенно спокойно ответила Ольга Петровна, глядя прямо в глаза Хохлову, – мы с ним прекрасно ладили. Хотя он мог быть несколько.., как бы это сказать.., грубоватым иногда.

– Понятно. А где вы были сегодня перед обедом?

– Все утро я читала у себя в каюте. Дело в том, что вчера я несколько перегрелась на солнце…

– Понимаю. Я видел, как вы вчера задремали в шезлонге, хотел вас предупредить, чем это чревато, но не решился…

– И напрасно. Но ничего страшного не произошло. В крайнем случае, слегка облезет кожа.

– Да… Ну ладно, не буду вас больше задерживать.

– Я могу идти?

– Конечно. Попросите, пожалуйста, если вам не трудно, Гершковича зайти ко мне.

– Конечно, конечно.

– Спасибо. Да, чуть не забыл. Вот эту авторучку вы ни у кого не видели раньше?

– Нет, не видела, – едва взглянув на пакет, ответила она так же уверенно, как чуть раньше на вопрос о конфликтах с Самохваловым.

Глава 14

Гершкович распахнул дверь так, будто намеревался сорвать ее с петель. Убедившись, что это ему не удалось, он захлопнул ее с таким грохотом, будто давал старт очередной парусной гонке. Усевшись на стул, он визгливо прокричал:

– Какого черта вы затеваете? Это что? Допрос? Как вы смеете?

– Чего вы опять раскипятились?

– Не смейте со мной так разговаривать!

Мальчишка! Сопляк!..

– Стойте, стойте. Угомонитесь… Не хотите со мной разговаривать – не надо… Я так и скажу…

– Кому это, позвольте вас спросить?

– Капитану, а потом милиции.., пусть они с вами разбираются. Им вы и объясните, чем это я так плох для вас.

На лице Гершковича отразилась напряженная работа мысли.

– Я не отказываюсь с вами разговаривать.

С чего вы это взяли? – несколько менее агрессивно возразил он.

– Видимо, мне это просто показалось, – предположил Хохлов. – От жары, наверное…

– Наверное, – снисходительно согласился Гершкович, – бывает…

– Тогда ответьте мне, пожалуйста, на несколько вопросов.

– Попробую.

– Что вы делали с момента окончания гонок до обеда?

– Сначала я погулял по острову…

– Один?

– Не вижу на этом судне человека, от совместной прогулки с которым я получил бы хоть малейшее удовольствие, – язвительно ответил Гершкович.

– Странно…

– Что именно?

– Зачем тогда вы вообще поехали в этот круиз, если ваши спутники вам так неприятны?

Видно было, что этот простой вопрос застал Гершковича врасплох. И его ответ трудно было причислить к категории находчивых.

– Не ваше дело, – запальчиво выкрикнул он и мрачно замолчал, поняв, очевидно, что сморозил глупость. – Во всяком случае, не затем, чтобы убивать этого… Самохвалова, – добавил он после небольшой паузы.

– Придется сделать вид, что я вам поверил…

Хорошо. Что же вы делали потом?

– Погулял я с час примерно, а потом вернулся к себе в каюту. Все.

– Во время прогулки вы кого-нибудь видели?

– Да.

– Кого?

– Виктора Солодовникова с… – он замолчал.

– С кем?

– С Ниной.

– Вы уверены?

– Я еще в здравом уме, слава богу.

– Что они делали?

– Стояли.., разговаривали…

– Они вас видели?

– Нет, не думаю. Они были слишком увлечены беседой. А я отошел в сторону.

– Вы что-нибудь знаете о конфликтах Самохвалова с сотрудниками фирмы?

– Ничего серьезного. Он был вежливый, доброжелательный и чуткий руководитель.

Его саркастическая улыбка несколько противоречила смыслу произносимых им слов.

– Значит, ничего подозрительного вы не видели?

– Нет.

– Не видели, чтобы кто-нибудь входил в это время в каюту Самохвалова или выходил из нее?

– Я же вам русским языком говорю: нет, нет и нет!

– Вот эту авторучку вы у кого-нибудь видели?

Гершкович, пренебрежительно взглянув на пакет, уверенно ответил:

– Еще раз нет.

– Хорошо. Можете идти.

– Значит, я свободен?! – ернически ухмыляясь, спросил он.

– Абсолютно.

– Большое спасибо, как это любезно с вашей стороны. Я просто не могу поверить своему счастью.

Хохлов ощутил неодолимое желание запустить в него бутылкой из-под пива. Однако Гершкович вовремя вышел из каюты, на прощание еще раз демонстративно громыхнув ни в чем не повинной дверью.

После ухода Гершковича Хохлов задумчиво сидел над первозданно чистым листом бумаги.

Писать было нечего. Он нарисовал несколько чертиков и один кораблик.

Внезапно дверь каюты открылась, и в образовавшуюся щель просунулась голова Солодовникова.

– Ты один? – удивленно спросила голова.

– Один, – буркнул Хохлов, – заходи. Или в коридоре прохладней?

– Так же, – ответил тот, плюхнувшись на свое привычное место на диване.

– Вы с Гершковичем скоро мне всю каюту разломаете, – проворчал Хохлов.

– Что, ты с ним уже побеседовал?

– Имел такое удовольствие.

– То-то я смотрю, ты сейчас кусаться начнешь.

– Да, в данный момент выбираю на тебе местечко поаппетитней.

– Он вообще-то мужик неплохой, но я-язва…

– Прободная, – добавил Хохлов.

– Да уж… Я что, собственно, пришел-то…

Капитан просил сообщить, что покойника мы убираем. Ты как? Не против?

– Нет, не против. А что вы с ним решили делать?

– Положим в ванну в его каюте и засыплем льдом.

– А льда хватит?

– Должно хватить. Холодильные установки у них мощные…

– Ну, давайте…

– Тогда я пошел.

– Может, еще по бутылочке пивка?

– Попозже.., нужно с покойником закончить.., уж тогда…

– Ладно. Зайдешь?

– Обязательно.

– Да, кстати. Ты до обеда сегодня где был?

– Да так.., на пляже полежал.., по острову побродил…

– Один?

– Один, – уверенно ответил Солодовников. – А вернулся я, когда…

– Я видел, когда ты вернулся, – махнул рукой Хохлов. – Ладно, пришли ко мне Андрея.

Он тебе не нужен?

– Пришлю.., обойдемся…

Глава 15

Андрей вошел, предварительно постучав в дверь.

– Разрешите?

– Да, входи, присаживайся.

– Спасибо.

Андрей сел на стул, с любопытством покосившись на пакет с авторучкой.

– Видел раньше эту штуку? – спросил Хохлов, заметив его взгляд.

– Эту – нет, – покачал головой Андрей, – но подобные вещи приходилось. Это из нее… шефа.., убили?

– Да, из нее.

– А в пакет ее зачем? Чтобы сохранить отпечатки пальцев?

– Да, если они там есть.

– Понятно…

– Собственно говоря, мне тебя больше и спрашивать не о чем. До обеда ты лежал на пляже, потом плавал на доске.., я сам тебя видел.

И вернулся на судно позже всех.., так?

– Вроде все так.

– И ничего подозрительного ты, конечно, не видел?

– Где?

– Где-нибудь.

– На теплоходе я не был, а на воде что я увижу подозрительного?

– Верно, конечно, – поморщился Хохлов, – это я так.., на всякий случай спросил.

Он задумался. Спрашивать его вроде бы действительно было не о чем…

– Мне можно идти? – наконец нетерпеливо спросил Андрей.

– Конечно, иди.., помоги там…

– Конечно. Я сейчас как раз сигнализацию ремонтировал.

– Какую сигнализацию?

– Ну, с помощью которой горничную вызывают в каюты.

– А что с ней стряслось? – заинтересовался Хохлов.

Он еще не лишился надежды однажды, нажав на заветную кнопку, получить от Татьяны нечто большее, чем бутылку холодного пива… хотя, на худой конец, и это неплохо.., в такую-то жару…

– Пока не знаю, но что-то она не работает.

– А ты в этом разбираешься?

– Немного, я в армии имел некоторое отношение к связи.

– А-а… Ну, давай, ремонтируй…

Солодовников вернулся с двумя запотевшими бутылками пива.

– О-о, это кстати, – оживился Хохлов.

– Договор дороже денег, – наставительно произнес Солодовников, доставая из кармана перочинный нож с открывалкой. – Как успехи в расследовании? Что заносишь в протокол? – Он кивнул на листок, лежащий перед Хохловым.

Тот молча показал ему свои живописные упражнения. Солодовников сдержанно хихикнул.

– Ну как там? Устроили покойника? – спросил его Хохлов.

– Да. Думаю, с его стороны претензий быть не должно.

– А Нина что делает?

– Мы ее устроили в пустую каюту.., в семнадцатую…

– Как ты думаешь, мне с ней можно поговорить?

– Можно-то можно… – с сомнением в голосе согласился Солодовников, – только вряд ли она тебе что-нибудь интересное поведает.., я с ней уже говорил…

– И что она сказала?

– На борту ее не было с утра.., вернулась она прямо передо мной.

– Ну, когда она вернулась – весь теплоход знает.., у меня ее крик до сих пор в ушах стоит… – Вот видишь. Чего же ее спрашивать?

– Может быть, она слышала, что ему кто-то угрожал или что-либо в этом роде?

– Нет, – уверенно ответил Солодовников, – если бы нечто подобное имело место, то мне, как начальнику охраны, они об этом сообщили бы в первую очередь. Тем более что я ее после убийства об этом прямо спрашивал.

– Скажи, а как они друг с другом жили? Не ссорились?

Солодовников приложился к пивной бутылке. Допив ее до конца, поставил на стол. Потом не очень охотно ответил:

– Понимаешь, старик, покойный был, скажем так, далеко не сахар…

– И что?

– К тому же, особенно в последнее время, он стал сильно пить…

– Это я заметил. Он обладал очевидной склонностью к алкоголизму…

– Какая там склонность.., алкаш был стопроцентный.., чего уж теперь скрывать.

– И как это отражалось на их семейной жизни?

– Ну, как, по-твоему, это может отражаться? Кошмар это был для нее, а не жизнь. Он как напьется, начинает ее ревновать к каждому телеграфному столбу.., даже бил несколько раз… – Солодовников гневно сверкнул глазами, но тут же, взяв себя в руки, безнадежно покачал головой.

– И что она собиралась делать? Разводиться?

– Я, старик, начальник охраны, а не поп… она мне не исповедовалась. Но, как мне кажется, такие намерения у нее были.

– Ясно… А что там слышно о ходе очистки винтов? Капитан что-нибудь говорил?

– Медленно, но дело идет. Слышишь, бухают?

Действительно, время от времени раздавались глухие удары по корпусу судна.

– Слышу.

– Трос рубят.

– Сегодня закончат?

– Нет. Завтра в лучшем случае. – Солодовников поднялся с дивана.

– Ты пошел?

– Да, пойду. Помогу Нине вещи перенести в ее новую каюту.

– Пришли мне, пожалуйста, Ирину Ларину.

– Хорошо.

Беседа с Ириной ничего нового Хохлову не дала. Если не считать того, что, по ее словам, никаких конфликтов между ней и покойным директором не было, и жили они душа в душу. Интересно было знать, что она под этим подразумевает.

При подведении итогов первого этапа расследования сильные сомнения у Хохлова вызвал только один вопрос: чего больше ему пришлось сегодня выслушать – правды или лжи? Подумав, он остановился на том, что искомое соотношение – пятьдесят на пятьдесят. Особую пикантность ситуации придавало то обстоятельство, что врали почти все. Имелись в виду, естественно, только сотрудники фирмы «Биком». Вряд ли у членов экипажа теплохода могли за столь короткое время возникнуть основания для убийства Самохвалова.

Единственное, что в данный момент сомнений не вызывало, так это очевидная невозможность причислить покойного директора к категории приятных парней.

Поскольку в той правде, которую Хохлов услышал, проку было мало, следовало подумать о том, как использовать ложь.

Глава 16

Приближалось время ужина. Хохлову предстояло решить, в чем идти в кают-компанию.

С одной стороны, смокинги и вечерние платья надевались по требованию Самохвалова, с другой – уже сложилась некая традиция… В конце концов, он решил одеться как всегда.

К его радости, войдя в кают-компанию, он убедился, что все поступили точно так же. К хорошему быстро привыкаешь.

Ужин проходил тихо и почти печально. Не слышно было шуток и смеха, никто не рассказывал анекдоты… Словом, никто не мог отрешиться от мысли, что в нескольких метрах от них в ванной с колотым льдом лежит покойник.

Не спасала даже выпивка, которая, впрочем, и употреблялась сегодня гораздо умереннее.

В конце ужина капитан, сидевший, как обычно, во главе стола, сделал сообщение о ходе ремонта судна. Вкратце оно сводилось к тому, что есть реальные шансы завтра после обеда тронуться в путь. Двигаться предстояло в ближайший порт – Волгоград. О продолжении круиза в данных обстоятельствах не могло быть и речи.

После того как капитан закончил, слово взял Хохлов.

– Дамы и господа, – внушительно и печально начал он свою речь, – я хочу сообщить вам некоторые результаты расследования кровавого преступления, свидетелями которого мы все стали. Я поговорил сегодня почти с каждым из вас. И вот какой, не очень приятный вывод о результатах этого собеседования я должен вам сообщить…

После этих слов, чтобы подогреть интерес слушателей, он прервался, налил в свой фужер немного минеральной воды и медленно выпил ее в полной тишине.

– ..Итак, после анализа всей полученной мной сегодня информации я пришел к выводу, что среди присутствующих есть человек, который мне.., солгал!

Почти выкрикнув последнее слово, чтобы подчеркнуть драматизм ситуации, он медленно и последовательно обвел взглядом всех присутствующих за столом, стараясь смотреть прямо в их глаза. С удовлетворением он отметил, что те, с кем он встретился взглядом, смущенно отводили его в сторону. Это свидетельствовало о том, что цель его выступления была практически достигнута: каждый из них относил его слова на свой счет.

– У меня есть все основания утверждать, что именно эта ложь позволяет убийце избежать разоблачения! – продолжал Хохлов, форсируя голос. – По некоторым причинам, по каким именно, вы позже поймете, я не хочу называть имя этого человека, хотя я его, конечно, знаю. Хочу его предупредить, что, помимо моральной ответственности, он может понести ответственность уголовную – за умышленное сокрытие важных для следствия сведений. Но даже не это самое страшное, – Хохлов драматически понизил голос. – Самое страшное в том, что в абсолютном молчании этого человека убийца может быть уверен только в одном случае.., если этот человек будет.., мертв.

После того как Хохлов произнес последнее слово, шорох прошел по рядам слушателей.

Ужас застыл во многих глазах, обращенных к оратору.

– Вполне возможно, что смерть еще не полностью собрала на этом теплоходе свою кровавую жатву. Пусть солгавший мне человек подумает об этом. Пусть подумает о том, что он перестанет представлять потенциальную опасность для убийцы только в том случае, когда поделится той информацией, которую скрывает. А сейчас жизнь этого человека в опасности, и только он сам в силах себе помочь…

Хохлов замолчал.

Ужас почти осязаемо витал над притихшим столом. Кажется, только один капитан не выглядел испуганным. Сурово насупившись, он сердито разглядывал присутствующих. Казалось, еще минута, и он прикажет их всех арестовать…

– Это он его убил! Он! Я знаю!.. – разрезал вдруг тишину кают-компании испуганный женский крик.

Обернувшись на него, Хохлов с удивлением увидел Полину с перекошенным от страха лицом, которая, стоя за спинами сидящих за столом пассажиров, указывала пальцем в кудлатую шевелюру Гершковича.

– Замолчи, дура!! – еще громче закричал Гершкович, вскакивая со стула и бросаясь на Полину с вытянутыми руками. Его пальцы были растопырены так, словно он собирался ее задушить. – Убью, сука!! Дурища набитая, замолчи сейчас же!

Первым его схватил сидевший рядом Солодовников, вскоре подоспел Андрей, и еще через мгновение Гершкович, с заломленными за спину руками, стоял коленями на пушистом ковре кают-компании.

– – Пустите! Пустите, подонки! – уже менее напористо вскрикивал он. – Никого я не убивал. Она все это придумала… Пустите, сволочи…

Вопли Гершковича постепенно слабели, и вскоре он вовсе затих, понурив голову.

– Поднимите его, – приказал подошедший капитан. – А ты рассказывай, – повернулся он к Полине.

– Я видела перед обедом, как он выскочил из каюты убитого…

– Когда это было? – спросил Хохлов.

– Да мы уже на стол стали накрывать.., я как раз из кухни шла с подносом…

– Первый раз?

– Что?

– Ну, ты ведь несколько раз ходила туда и обратно? Верно?

– Верно, раз по десять нам пришлось сходить.

– Вот я и спрашиваю. Когда ты его увидела, ты из кухни шла первый раз?

– Нет, в пятый или в шестой.

– А выстрел ты слышала?

– Нет.

– А что ты видела?

– Он, – она кивнула на окончательно сникшего Гершковича, – выскочил из этой каюты как ошпаренный.., и лица на нем не было.., меня увидел.., и как зашипит.., чтобы я никому про него не говорила.., а то.., а то…

– Что – а то? – не выдержал капитан.

– А то он меня убьет, – в голос заревела Полина, заливаясь слезами.

– И ты испугалась?

– Конечно, – сквозь слезы подтвердила Полина, – может.., может, он.., мафия какая…

– Ну, мафьези недоделанный, – обратился капитан к Гершковичу, – а ты что скажешь в свое оправдание?

– Я его не убивал, – мрачно заявил Гершкович.

– А кто же?

– Откуда я знаю? Когда я к нему зашел, он уже был мертв.

– Почему ты об этом не сказал, придурок?

– Испугался.

– Чего?

– Что вы все на меня подумаете.

– Почему?

Гершкович промолчал.

– А на Полину зачем наехал?

– По этой же причине, неужели не понятно! – огрызнулся Гершкович.

– На что же ты рассчитывал?

– Да ничего я не рассчитывал, – печально констатировал Гершкович.

– Оно и видно… В общем, так, – принял решение капитан, – этого мафьези запереть в его каюте. Он на нижнем ярусе живет?

– Да, – подтвердил Солодовников.

– Вот и хорошо, там иллюминатор маленький, через него не убежит…

– Куда это я побегу? – уныло поинтересовался арестант.

– Не знаю, – отрезал капитан, – дуракам закон не писан… Отвезем его, бог даст, завтра в милицию, пусть они там разбираются… Действуйте!

Солодовников и Андрей поволокли слабо упирающегося Гершковича в его каюту.

– Ну а ты молодец, – обратился капитан к Хохлову, – здорово ты ее вычислил… Полину-то.., а уж речь произнес, прямо Цицерон.., я сам чуть не испугался.

– Боюсь, что на такой эффект я не рассчитывал, – признался Хохлов.

– Теперь не важно, на что ты рассчитывал, важно, что убийцу ты нашел…

– Я так не думаю, – спокойно ответил Хохлов.

Его слова произвели на оживившихся было путешественников впечатление разорвавшейся бомбы. Они просто онемели.

– Что ты имеешь в виду, – грозно насупив брови, спросил капитан, – что мы зря арестовали этого придурка?

– Ну нет! – энергично запротестовал Хохлов. – Нет, я полагаю, что подержать немного Гершковича под арестом – дело нужное и благотворное. Это никак и никому не повредит.

Еще лучше было бы его выпороть. Только я думаю – он никого не убивал.

Глава 17

Ужин закончился, но пассажиры не спешили покинуть кают-компанию. Мужчины толкались у бара, а женщины собирались кучками и возбужденно шептались. Никто не хотел в этом признаться, но все боялись оставаться в одиночестве в своей каюте.

Тем не менее, когда Ольга Петровна робко предложила своим спутникам всем вместе провести ночь в кают-компании, они, поразмыслив, эту идею отвергли. Реальный дискомфорт оказался менее предпочтительным, чем гипотетическая возможность быть убитым неизвестным маньяком. Вероятно, в глубине души большинство присутствующих считали, что убийцей действительно был арестованный теперь Гершкович.

Так или иначе, но наступил момент, когда пришлось расходиться по своим каютам.

Аккуратно повесив смокинг на плечики в шкаф, Хохлов надел джинсы и лег по диагонали на свою слишком широкую для одного человека кровать. Спать не хотелось. Он достал из сумки журнал и попытался вникнуть в какой-то недочитанный накануне детектив. Ему никак не удавалось это сделать. Мысли постоянно крутились вокруг собственных приключений. Как вокруг действительных – неприятных, так и вокруг желательных – неосуществленных.

В какой-то момент ему показалось, что за стенкой, в каюте Солодовникова, слышен сдавленный шепот. Минут через пятнадцать сомнений не осталось. Там действительно увлеченно беседовали двое – мужчина и женщина. Сначала, видимо, они боялись быть кем-либо услышанными, но постепенно, как это обычно бывает, их бдительность притупилась. О чем шла речь, понять было невозможно, но сам факт оживленной беседы в столь поздний час был небезынтересен. По голосу Хохлов не мог определить, кто именно из женщин развлекал его приятеля приятной беседой, но можно было догадаться. Собственно говоря, на судне была только одна подходящая кандидатура на роль полуночной собеседницы для Солодовникова. Максимум – две…