НИНА РУКАВИШНИКОВА
      НЕСОСТОЯВШИЙСЯ ВИЗИТ
      К БОГУ ДЖАГАННАТХУ
      Километрах в пятистах от Калькутты на берегу Бенгальского залива расположен центр паломничества индусов - город Пури с его многочисленными храмами, монастырями и водоёмами. Даже омовение в волнах моря входит в программу прибывающих паломников - священна там и морская вода. Но главная цель порой далёкого и дорогостоящего путешествия - это помолиться в храме Джаганнатха. Вход туда индийцам из низших каст, неприкасаемым, мусульманам, христианам и иудеям строго запрещён. Не пускают в храм и иностранцев, так как те исстари считаются совсем уж нечистыми, хуже своих неприкасаемых.
      Как бы ни называл себя европеец (кришнаитом или йогом), как бы ни был одет (в сари или дхоти) - вход для него туда закрыт. Из книг и рассказов моих индийских друзей мне стало известно об этом храме столько удивительного, любопытного и просто невероятного, что мне захотелось увидеть его собственными глазами. Вот что я о нём узнала.
      Храм Джаганнатха, самый главный храм Пури, возвышается за двумя рядами высоких каменных стен среди почти тридцати небольших храмов, посвящённых различным богам и богиням. В центре его святилища на платформе из монолита - ратна веди (трон драгоценностей) длиной 5 метров, шириной 4 и высотой 1,2 метра - стоят справа налево черноликий Джаганнатх, его желтолицая сестра Субхадра и белолицый брат Балабхадра. Рядом с ними - ещё несколько небольших фигурок богов и богинь. Скульптуры главных богов высотой 1,8 метра и толщиной в полтора обхвата грубо вытесаны из стволов деревьев и довольно небрежно раскрашены. У них нет ни рук, ни ног, только головы и туловища. Правда, у Джаганнатха и Балабхадры выставлены вперёд по два обрубка, которые можно принять за руки. Их сестра Субхадра лишена и их. Эти боги не похожи ни на одного из богов индуистского пантеона. Среди кумиров Индии Джаганнатх выделяется ещё и тем, что в его чреве есть тайник, содержимое которого до сих пор никому не удалось увидеть. Дерево в тропиках недолговечно, поэтому идолов меняют каждые 9-12 лет. Когда новая скульптура готова, проводится церемония переноса неизвестного предмета из старого туловища Джаганнатха в новое. Жрец проделывает всё это с завязанными глазами и обмотанными кусками ткани руками.
      Сам же таинственный предмет завёрнут в шёлк. Ни увидеть, ни потрогать его нет никакой возможности.
      Эта процедура проходит в храме не одно столетие (по крайней мере со дня завершения строительства его в 1198 году), и каждый раз её исполнитель умирает в течение года. Сейчас эту почётную обязанность поручают жрецам, перешагнувшим 90-летний возраст. Их фотографии потом печатаются в местной прессе.
      Назначение и характер ежедневных ритуалов в святилище зависят от того или иного праздника и от времени суток. Богов обслуживают около двух тысяч жрецов, 108 из которых обязаны ежедневно быть на своём посту.
      Почти все службы совершаются за закрытыми дверями святилища, людей туда допускают несколько раз в день в определённое время.
      Обычный день в храме начинается в пять утра. Двое служащих открывают все двери (а он состоит из четырёх помещений), кроме той, что ведёт в святилище.
      Прежде всего они проверяют замки. Если ночью ктото проник внутрь, то по традиции требуются очистительные ритуалы. Среди местных жителей бытует поверье: никто не может провести ночь в храме, иначе утром он обязательно будет найден мёртвым. Прежде чем открыть двери святилища, где почивают боги, жрецы поют им гимн, просят проснуться и покинуть постели. После открытия дверей приходят другие служители, уносят кровати, в которых "провели ночь" божества, убирают помещение.
      Затем перед Джаганнатхом, Балабхадрой и Субхадрой ставят зеркала из полированной бронзы. Жрецы делают вид, что чистят зубы идолам, полощут им рты и уж понастоящему поливают их отражения в зеркалах водой, в которую добавлены камфара, сандаловая паста и кислое молоко. Пока идёт умывание, астролог громким голосом докладывает богам, как сегодня расположены на небе звёзды. В половине седьмого утра на идолов надевают свежие одежды. Туалет закончен.
      Людей пускают в святилище в первый раз с семи до восьми утра. Если кто-то из посетителей плюнет на пол, то с него берут штраф, а идолов снова умывают. Утренний ритуал повторяют ещё и тогда, когда обнаружится, что какой-нибудь малыш написал в штанишки. За проступок ребёнка родителям приходится платить большой штраф.
      Завтрак богам дают в десять утра. К этому времени уже разожжены сотни плит в храмовой кухне, где готовится 66 вегетарианских блюд без перца и пряностей. Местные жители с гордостью называют свой храм самым большим рестораном в мире, потому что в праздники повара в состоянии накормить до 200 тысяч паломников в день. Еду ставят перед идолами в небольших количествах. Считается, что таким образом боги освещают всю пищу, приготовленную сотнями поваров на кухне. Позже она продаётся в храмовых магазинах паломникам и жителям города.
      Кормёжка богов, их переодевания и запуск в святилище посетителей проходят по расписанию, хорошо известному жителям Пури. Иногородних же всегда опекают гиды. Сопровождение паломников по храмам города - основное занятие и источник доходов большинства мужчин Пури и окрестных деревень.
      Самое интересное священнодействие происходит несколько раз в день за закрытыми дверями святилища, когда около идолов устраиваются три высших жрецабрахмана - пуджа-панды.
      Сидящий перед Джаганнатхом пуджа-панда посредством медитации и мантр(молитв) "меняет своё бренное, земное тело на чистое, божественное, которое обладает характером и природой самого божества", говорится в одной из книг о храме. То есть, попросту говоря, он внушает себе, что сам стал богом. Этот жрец представляет себя богом Кришной, красивым юношей, играющим с прекрасными пастушками. Затем он мысленно переводит божество из своего тела через дыхание в идола. На следующем этапе пуджи (службы) жрец обращается с идолом как с только что прибывшим в его родной дом самым дорогим гостем. Он предлагает ему место для сидения, воду для мытья ног и лица, еду, купание, одежду, цветы, благовония и, наконец, развлечения.
      Кончается пуджа тем, что жрец мысленно переводит божество из идола обратно в своё тело. Он подносит цветы к правой ноздре идола, воображает, что бог перешёл в цветы, и, приложив цветы к своей левой ноздре, мысленно принимает бога в своё тело. А уж из него отправляет того туда, где он изволит обитать, - видимо, на небо. Двое других пуджа-панд таким же образом обслуживают брата и сестру Джаганнатха.
      Несколько десятков лет назад перед богами исполняли зажигательный танец храмовые танцовщицы.
      К сожалению, эта традиция умерла. Но чтение сладострастной поэмы "Гитаговинда" поэта XII века Джаядевы продолжается по вечерам, как и многие столетия до этого. Вот как описывается в ней любовь бога Кришны и пастушки Радхи:
      В то время, как припал он,
      счастьем упоён,
      к устам газелеокой,
      Вздымается от вздохов
      грудь её, дрожа:
      из губ, залитых блеском
      Белеющих зубов,
      в забвенье средь забав
      невнятный лепет рвётся,
      И возгласы звучат,
      и от палящих ласк
      глаза полузакрыты.
      (Перевод А. Сыркина)
      Певец поёт стихи на вечно живом санскрите под негромкий аккомпанемент музыкантов. Большинство присутствующих знают поэму Джаядевы наизусть, но не отказывают себе в удовольствии послушать её ещё раз, особенно когда недалеко стоит и тоже слушает сам бог Кришна. Бога Джаганнатха (Владыку мира)
      сейчас считают Кришной. А кем он был в разные периоды истории Индии, спорят лишь учёные. Паломников эта проблема не волнует. Они уверены, что благодаря жрецам в деревянную скульптуру входит на некоторое время сам бог Кришна.
      Меня же занимало всё: и происхождение культа необычного по внешнему виду божества, и история строительства храма, и развитие архитектурных стилей, и служба, и ритуалы, и праздники. Поэтому очень хотелось побывать внутри храма. В книгах я нашла намёки на то, что англичане проникали в него, переодевшись в одежду индусов-паломников. Как-то двое индийских студентовмусульман похвастались мне, что они осмелились побывать там неузнанными. "Им хорошо,- думала я,на их лицах написано, что они индийцы.
      Ведь большинство мусульман этой страны - потомки индусов, принявших ислам во времена мусульманского правления Великих Моголов".
      Заходили в храм Джаганнатха и советские студентыиндологи из Узбекистана.
      Они, говоря на хинди практически без акцента, выдавали себя за пенджабцев или жителей Бхутана, если разрез их глаз был уж очень раскос, или за представителей других национальностей Северной Индии. Охранники принимали их за индийцев, и я им завидовала.
      Однажды Сабир, один из узбекских стажёров, предложил мне пойти вместе с ним в храм Джаганнатха под видом его жены пенджабки. К нашему заговору против охраны храма присоединился и мой индийский друг Прасант с женой. Это было 33 года назад.
      Тогда мы все были молоды и беспечны. Незаконное проникновение в закрытый для иностранцев храм мы воспринимали как приключение с элементами риска. Мы с Сабиром хорошо осознавали, что нам не миновать большого штрафа и шума в местной прессе, если меня узнают на территории храма. Но мы надеялись на удачу.
      Юная жена Прасанта занялась моей внешностью. Она выбрала из моих двух сари то, которое, по её мнению, больше подходило для визита к богу (этот индийский наряд очень удобен зимой, в холодные дни, но летом, когда на тебе надета нижняя юбка впол и намотано вокруг бёдер пять метров ткани, в нём становится невыносимо жарко.
      Все эти тряпки липнут к потным ногам и затрудняют движение). Индианка расчесала мои волосы на прямой пробор, густо намазала их кокосовым маслом, чтобы сделать потемнее, вплела искусственную косу, которую сняла с себя. Оказалось, что её настоящие волосы лишь до плеч, а искусственная коса дань моде - ниже пояса. Затем она положила слой красной краски на пробор, поставила точку на лоб и надела на мои загорелые руки множество стеклянных браслетов. Эти три детали туалета указывали на то, что я замужняя женщина. Поделилась она и своими серебряными колечками, которые индийские женщины носят на пальцах ног. Но от серёжки в крыльях носа пришлось отказаться. У меня не было там прокола, как у индианки. Смущали меня только мои серые глаза, но заговорщики уверили, что для индийцев серые, голубые и зелёные глаза - вовсе не редкость, особенно для тех, кто живёт на севере или северо-западе Индии. На всякий случай я положила в сумочку тёмные очки от солнца.
      Все осмотрели меня со всех сторон и остались довольны моим видом.
      - Теперь никто про тебя не скажет, что ты иностранка,- был их единодушный вердикт.
      Сабир, Прасант и я договорились встретиться на следующее утро в восемь часов на вокзале Бхубанешвара.
      Поезд на Пури отходил в 8 часов 30 минут. Договорились и разошлись. Сабир отправился к себе в гостиницу в центре города, а Прасант с женой - к себе домой.
      Проведя ночь почти без сна, в большом волнении и в страхе за результаты авантюры, я прибыла на вокзал раньше восьми. В тот день на платформе, откуда отправлялся поезд до Пури, и в небольшом здании вокзала народу почти не было. Я ходила по платформе, стояла у билетной кассы, снова возвращалась на платформу, с нетерпением ожидая своих сопровождающих. Объявили посадку, а они всё не появлялись. Наконец часы показали 8.30, и поезд отошёл от платформы. Одной ехать в Пури мне не хотелось. Беспокоясь о том, что же случилось с Сабиром и Прасантом, я вернулась в университетскую гостиницу. Первым позвонил Прасант, сообщивший, что был на вокзале с восьми часов и до отхода поезда. Никого из нас он там не встретил. К вечеру раздался звонок из Пури. Сабир уехал туда один, простояв на платформе полчаса. Он решил, что мы с Прасантом испугались и передумали ехать.
      "Три человека находились в одном и том же месте в одно и то же время, но не увидели друг друга?! Мистика! Этому нет объяснения! - думала я тогда.- Не воля же это самого Джаганнатха?!"
      Этот случай так повлиял на меня, что, бывая в Пури в разные годы, я никогда больше не пыталась проникнуть в храм.