Приближался главный праздник всех клерков.
      – Скоро у Анатолия Петровича день рождения, – возвестила Лариса. – Нужно подумать о подарке.
      Коржик не любил офисные дни рождения. Они всегда были пропитаны фальшью. На самом деле все готовы были сожрать друг друга с потрохами, но притворно улыбались и поздравляли с датой. Будь его воля, он бы их не отмечал. Но Толяна надо было уважить.
      – У кого есть идеи насчет подарка? – спросила Лариса.
      – Дорог не подарок, – сказал Коржик.
      – Это понятно. А все-таки?
      – А что ему дарили раньше?
      – В прошлый раз мы заказали художнику шарж по его фотографии.
      – Какому художнику?
      – На Арбате.
      – И как?
      – Он обиделся.
      – Может, художник попался не тот?
      – Скорее, начальник, – сказала Лариса, – ему трудно угодить.
      – Тогда лучше ничего не дарить, – посоветовал Коржик.
      – Тоже нельзя. Всех поздравляли – и его нужно. Лариса посмотрела на Коржика с надеждой во взгляде, и он понял, что придется заниматься подарком.
      Началось обсуждение, хотя обсуждать особо было нечего. Все вертелось вокруг ручек, письменных приборов и всякой настольной лабуды. Той, что дергается, тикает, пускает цветные пузыри или крутится. Ну и еще годились всякие штуки из кожи канцелярской направленности.
      На поиски Лариса отрядила Коржика, в помощь ему дала Лену. Они бродили по Тверской от одной сувенирной лавки до другой. Потом поехали на Арбат. Выбирали долго и придирчиво, как будто от этого зависело что-то очень важное. Звонили Ларисе, советовались, опять выбирали, опять звонили.
      Вскоре процесс Коржику надоел.
      – Давай уже купим хоть что-нибудь, – предложил он Лене, – и покончим с этим делом.
      Лена согласилась. Коржику было чертовски жаль времени, затрачиваемого на это никчемное занятие. Сейчас он мог бы рыскать по рынку и зарабатывать деньги, а он тратил его на нечто бессмысленное и бесполезное. При очередном звонке в офис Лариса почувствовала в его голосе усталость и раздражение.
      – Ладно, покупайте, что хотите, – согласилась она.
      Коржик решил купить кожаную папку. Все равно у Толяна не было ничего такого, а ежедневник он носил в руках. Он бы и себе такую купил.
      Вопреки ожиданиям, никаких особых торжеств в знаменательный день в офисе не было. Ни цыганского хора, ни стриптизерш. Не было даже еды из ресторана с их халдеями за спиной. Толян влетел в обед в офис с несколькими бутылками шампанского и «Бейлиса» в руках, которые все и выпили за обедом, говоря ему грубую лесть, лучшую, как известно, из всех видов лести. Каждый льстящий надеялся, что ему зачтется в будущем.
      Шампанское было отнюдь не французским, а самым обычным ситро московского розлива. А «Бейлис» оказался с белыми хлопьями. Коржик знал, что это за хлопья. Они появляются после истечения срока годности. Сливки и алкоголь больше не хотят сосуществовать вместе и расходятся. Такой ликер супермаркеты продают вдвое дешевле, хотя должны снимать с продажи вообще. Коржик не рискнул его пить, а народ налегал вовсю, особенно Саша.
      – Ты смотри, осторожнее с этим, – предупредил его Коржик, кивнув на «Бейлис».
      – Ничего, – махнул тот рукой, – переварится.
      На следующий день он пришел бледный и совсем больной.
      – Перебрал? – спросил Коржик. – Может, по пиву?
      – Какому пиву? – простонал тот. – Отравился вчера, блевал всю ночь.
      – Чем отравился?
      – Не знаю, – скривился Саша, – наверное, «Бейлисом».
      Подарок от офиса Толяну не понравился. Он с недоумением повертел в руках черную кожаную папку и сказал:
      – Это же надо было заметить.
      В том смысле, что у него нет ни портфеля, ни бар-сетки, ни папки. Все посмотрели на Коржика укоризненно – не смог купить подарок, который понравился бы нашему дорогому любимому шефу.
      Коржик про себя решил, что больше никогда не станет выбирать подарки начальникам. Пусть дарят, что хотят.
      Партнеры подарили Толяну бронзового носорога с каменным шаром на спине и малахитовый письменный прибор. Эти подарки понравились тому значительно больше. Он водрузил их на свой огромный письменный стол и временами даже задумчиво вертел в руках шар со спины носорога. А кожаная папка сразу отправилась в шкаф. Коржик видел ее под мышкой у Толяна лишь несколько раз. Потом тот то ли забыл ее где-то, то ли отдал кому-то. А через несколько месяцев и бегемот с прибором исчезли со стола. Похоже, Толян не любил вообще никаких подарков.

      Как-то Коржику позвонил Овсянников:
      – Ты сейчас где?
      – В Улан-Удэ, – буркнул тот.
      У него не было с утра настроения.
      – Я серьезно.
      – На работе.
      – А у тебя денежная фирма?
      – Сравнительно, – соврал Коржик.
      – Твой начальник не хочет замутить строительный бизнес?
      – Что нужно строить?
      – Коттеджный поселок.
      – То есть?
      – Ну, продается хороший участок земли. Бывший пионерский лагерь. Лес, коммуникации, озеро, все дела.
      – А далеко?
      – Сорок километров по Новорижскому шоссе.
      – А цена?
      – Нормальная.
      Он назвал цифру. Цена и впрямь была неплохой. Не дешевой, но и не дорогой. Как раз такой, которая не вызывает подозрений.
      – Надо бы посмотреть, – неуверенно сказал Коржик. Его уже начал интересовать проект.
      – Завтра я за тобой заеду.
      Овсянников был его старым приятелем. Раньше он служил шпионом на Ближнем Востоке и по этой причине ничего о своем прошлом не рассказывал. Коржик много раз за выпивкой пытался его расспросить о тех временах, но он молчал, как глухонемой под водой. Вот он, мол, такой, как есть – зародился в Москве в возрасте сорока пяти лет и ничего о себе не помнит, кроме имени. Коржик даже не знал, какое у него образование. Зато на руке у Овсянникова красовались швейцарские часы с маленьким золотым профилем Саддама на циферблате. Коржик слышал, что такие часы Хусейн дарил советским военным советникам.
      Сейчас Овсянников занимался недвижимостью – продавал земельные участки за городом. От него Коржик и знал, как обстоят дела на этом рынке. Земля вокруг Москвы стремительно дорожала, коттеджи раскупались, и хороший земельный участок мог быть неплохим предложением для Толяна.
      На следующее утро Коржик сидел в машине Овсянникова, которая мчалась по Новорижскому шоссе. Это шоссе – лучшее из всех, которые расходятся от Москвы. Оно самое широкое и проложено так, что не пересекается с другими дорогами и не проходит через населенные пункты. Ехать по нему – одно удовольствие. Оно считается вторым по престижности для дач после Рублевки.
      Возле пирамиды, построенной инженером Голодом, Овсянников спросил:
      – Не хочешь постоять внутри?
      – Зачем?
      – Говорят, так заряжаешься энергией из космоса.
      – Мне бы зарядиться деньгами с земли. Тот засмеялся:
      – Тоже верно. Ладно, вот продадим участок – заработаем нехило.
      Коржик промолчал. Он не любил такие разговоры. Продадим – не продадим. Хрен зажарим и съедим. Чего болтать? Надейся на лучшее, но будь готов к худшему. И помалкивай.
      Овсянников недавно женился в первый раз. У него была молодая жена и маленький ребенок. Интересно, жена тоже была шпионкой? Кем-то вроде радистки Кэт из фильма про Штирлица? И он ее вынес на себе из арабского окружения?
      Овсянников хорошо погулял за свою жизнь и любил об этом повспоминать.
      Но базар фильтровал тщательно и никогда в этих рассказах не фигурировали восточные женщины – только наши и в Москве. Вот и сейчас он начал одну из своих баек.
      – Встретил тут недавно старую знакомую, – сказал он. – Лет пятнадцать не виделись. Она меня забыла начисто, а я ее – нет.
      «Еще бы, – подумал Коржик, – вас же учили ничего не забывать.
      – Я ей и говорю, что мы с вами, мол, знакомы, – продолжал Овсянников. – А она не врубается. А я помню, что она минет любила. И думаю – хрен, что ли, ей показать? Может, тогда быстрее вспомнит?
      Он сам рассмеялся своей шутке. Коржика раздражали эти байки старого павиана. «Нужен ей больно твой вялый хрен», – подумал он.
      – Ну, и показал бы, – сказал он мрачно.
      Овсянников опять захохотал, запрокинув голову:
      – В следующий раз – непременно.
      Вскоре они добрались до места. Действительно, лагерь выглядел привлекательно. От шоссе недалеко, подъезд хороший, на территории сосны, переходящие в лес, электричество подведено, вода своя.
      Ворота были открыты, и они заехали на территорию беспрепятственно. В лагере никого не оказалось. Здесь давно уже никто не отдыхал. Раньше лагерь принадлежал московской швейной фабрике. Фабрику обанкротили еще в середине девяностых. Новый собственник держал его для каких-то своих целей, но теперь решил продать.
      Они долго искали сторожа и бродили по лагерю. Все постройки были целыми, хотя и в запущенном состоянии. Сторожа не было. Тогда территорию стал показывать Овсянников. Он шел, не разбирая дороги. Трава была не скошена, и через несколько минут брюки у Коржика стали мокрыми почти до колен, а туфли – словно только что вынутыми из воды. Овсянников потащил Коржика в лес, чтобы показать озеро. Лес был густым и запущенным, ветки лезли прямо в глаза, и приходилось сильно нагибать голову, чтобы не лишиться зрения. За несколькими рядами сосен открылось озеро. Оно было покрыто зеленой тиной. Примерно возле такого же водоема плакала сестрица Аленушка за братцем Иванушкой на картине Васнецова. Коржик ни за что не стал бы тут купаться. Озеро годилось только для прогулок вокруг, ну и еще здесь мог бы ловить пиявок Дуремар. Было и другое озеро – еще меньше и еще зеленее. Коржик решил, что, рассказывая об участке Толяну, об озерах можно не упоминать.
      Пригибаясь, они выбрались из леса и вернулись в лагерь. Навстречу им уже хромал сторож, сопровождаемый каким-то лысым мордоворотом. Похоже, по округе разнеслась весть об их приезде. Они смотрели на гостей настороженно. Подойдя ближе, сторож узнал Овсянникова, который уже сюда приезжал, и напряженность исчезла. Они обменялись рукопожатиями, завязался разговор. Мордоворот куда-то исчез за ненадобностью.
      Сторож показал им котельную и с гордостью сказал, что ее можно запустить хоть сейчас. Котельная работала на угле, небольшая куча которого еще осталась у ее дверей. Газ нужно было тянуть за полтора километра. Получалось дорого, но если раскинуть стоимость прокладки на двадцать коттеджей, которые здесь можно построить, то терпимо.
      Коржик сделал несколько снимков с видами лагеря, и они поехали обратно. Дорога в этот раз показалась короче.
      Овсянников довез Коржика до офиса и протянул прозрачную папку с документами:
      – Когда ты поговоришь со своим начальником?
      – При первой же возможности, – уклонился от конкретных сроков Коржик.
      – Не тяни, этот лагерь я и другим предлагал.
      – И что же они?
      – Думают. Кто созреет первым, тому и достанется.
      Остаток дня Коржик был занят составлением справки по лагерю для Толяна. На следующий день он выбрал момент и зашел к нему в кабинет. Толян только что положил трубку.
      – Анатолий, есть деловое предложение, – сказал Коржик.
      – Да? И какое же?
      – Продается хороший участок под коттеджный поселок.
      – Дешево?
      – Нормально.
      – Тогда в чем тут бизнес?
      «Вот мудила, – подумал Коржик, предчувствуя отказ, – все бы тебе купить дешево, а продать дорого. Но есть же и другие способы заработать, неужели ты о них не знаешь? Например, взять по нормальной цене, улучшить качество и продать уже дороже».
      – Построить коттеджи и продать, – сказал он.
      – Сережа, – возразил Толян, – зачем нам лезть в бизнес, которого мы не знаем?
      – А хрен ли там знать? Нужно только купить землю и нанять подрядчиков. Не бог весть, какая наука. Возьмем в штат нескольких строителей, и они все организуют.
      – Это долго. А у меня длинных денег нет, все короткие. Это была неправда. Длинные деньги у Толяна были.
      Несколько его проектов безнадежно застряли на начальной стадии и было неизвестно, отобьются ли они вообще когда-нибудь.
      – Это беспроигрышный вариант, – настаивал Коржик. – Давай съездим завтра, и я тебе все покажу.
      – Ну, давай, – нехотя согласился Толян.
      – Отлично! – обрадовался Коржик. – Вот, кстати, и справка по этому лагерю.
      На следующий день они поехали смотреть лагерь на Толяновой машине. Коржик взял с собой Овсянникова. Толян сидел впереди, а он с Овсянниковым сзади. Всю дорогу Овсянников заливался соловьем, рассказывая, какие у него есть хорошие предложения земельных участков в разных местах.
      Толян слушал вполуха. У него то и дело звонил телефон. Было видно, что болтовня Овсянникова ему мешает. Коржик толкнул Овсянникова коленом, чтобы тот заткнулся. Но Овсянников не понял и продолжал токовать с таким напором, будто это был последний клиент в его жизни.
      Коржик и Овсянников водили Толяна по участку и изо всех сил старались расписать выгодность предложения. Оно действительно было неплохим. Но выгода его была не того рода, которую тот любил. Толян предпочитал, чтобы она была гарантированной и мгновенной. Партнеры говорили о нем, что из сладкого он выбирает самое сладкое – съедает на торте одни только розочки, а бисквит оставляет другим.
      Толян ходил по участку и не проявлял особого интереса. Он ввязался бы в этот проект, если бы коттеджи можно было построить за одну ночь, а наутро – продать. Но процесс тут был длиною в год.
      – А кто владелец земли? – спросил он на обратном пути.
      Овсянников назвал фамилию и протянул ему листок с координатами. Коржику это не понравилось. Договора о комиссионных пока не было ни с одной из предполагаемых сторон. Овсянников совершенно зря решил, что если Коржик работает у Толяна, то он гарантирован от кидалова. Одно из другого совершенно не следовало. «Надо будет отчитать его за поспешность», – подумал Коржик с раздражением.
      После поездки Толян молчал больше недели. Овсянников постоянно названивал Коржику:
      – Он что-нибудь решил?
      – Не знаю, – отвечал Коржик.
      Овсянников тут же начинал длинный треп о том, как было бы замечательно продать этот участок и заработать много денег. Всякий раз Коржику стоило значительных усилий от него отвязаться. Наконец ему это надоело.
      – Слушай, не трезвонь мне больше, – сказал он. – Когда появится информация, я тебе сам перезвоню.
      Через неделю он зашел к Толяну:
      – Ну, как там насчет участка? Ты звонил владельцу?
      – Нет.
      – А почему?
      – Я навел справки – он бандит.
      – Ну и что?
      – Я с бандитами дел не веду.
      – А какое это имеет значение? Ты покупаешь – он продает. Больше вы с ним не встречаетесь.
      – Я с бандитами не работаю! – жестко повторил Толян.
      Но Коржик точно знал, что это не так. «Не в бандите тут дело, – понял он. – Просто у тебя, дружок, денег нет ни фига, вот ты и придумываешь причины для отказа».
      Еще один его проект отказался отклоненным. «Где же мне взять для него самое сладкое из сладкого?» – ломал он голову.
      Через месяц участок купили и на нем начали что-то строить. Оценка Коржика оказалась правильной, но Толян не захотел влезать в этот бизнес.

      Самыми толстыми женщинами в офисе были повариха и системная администраторша, которую все звали Компьютерная Лена, потому что была еще одна Лена – из бухгалтерии. Поварихе полнота полагалась по должности. Компьютерная же Лена, наоборот, по должности должна была бы быть худой. Но не была. И тем не менее, она довольно ловко лазила под столами, прокладывая сетевой кабель и заделывая разъемы.
      Считалось, что Компьютерная Лена – большой специалист своего дела. Такую репутацию ей создала Лариса, которая ее сюда и привела. В действительности же она понимала в компьютерах не намного больше любого другого.
      Компьютерная Лена время от времени ездила в Европу по каким-то своим надобностям, типа навестить родственников, но всем говорила, что ее приглашают на большие компьютерные тусовки. Ей верили.
      Была Лена довольно бестолковой и, как многие толстые женщины, любила создать проблему на ровном месте или поднять переполох из-за пустяка.
      Как-то ей показалось, что кто-то скопировал базу данных с сервера фирмы, который день и ночь пыхтел в маленькой каморке возле туалета. Она тут же сказала об этом Толяну. Тот всполошился и забегал по коридору. Ему уже мерещились чебурашки в масках из налоговой, которые под покровом ночи проникли в офис, скопировали базу и ушли по крышам, подобно китайским бойцам с мечами из сказочных фильмов.
      – А ты точно знаешь, что данные скопировали? – спрашивал он у Компьютерной Лены.
      – Абсолютно! – твердо отвечала она.
      Лена прямо-таки выросла на глазах от осознания собственной важности в этот момент. Теперь она напоминала уже не столько огромную плюшевую зверушку, которые производят иногда рехнувшиеся игрушечные фабрики, сколько Родину-мать с компьютером вместо меча в высоко поднятой руке.
      – А как они проникли на сервер – по интернету или непосредственно? – упавшим голосом спрашивал Толян.
      – Этого я пока не выяснила.
      – А по чему это видно?
      – По некоторым признакам, – загадочно ответила Лена, намекая на то, что Толяну все равно этого не понять.
      Толян забегал еще быстрее. Он не знал, что делать: закрывать железную дверь на все засовы и ожидать ОМОН, срочно съезжать из офиса или стирать базу и сжигать фальшивые печати.
      В этот день в Толянову контору никто не пришел. Никого не было и на следующий день. Через неделю все оставалось так же спокойно. И через месяц тоже. Все успокоились и поняли, что тревога была ложной. Но Компьютерную Лену даже не отчитали – так высок был ее авторитет, поддерживаемый Ларисой.
      Однажды в период затишья Коржик стал вести на рабочем компьютере дневник на английском. Просто так, чтобы не забыть язык. В Толяновой фирме он был не нужен. Здесь и русский-то не требовался в полном объеме. Вполне хватало слов триста-четыреста.
      Потом Коржик решил перенести эти записи домой. Из носителей информации под рукой оказалась только древняя трехдюймовая дискета. Коржик скинул файл на нее и полностью стер в компьютере. Потом решил проверить, как он записался на дискете. Файл не открылся. Коржику стало жаль записей, которые копились больше месяца, и он понес дискету к Компьютерной Лене.
      – Можно что-нибудь придумать? – спросил он. Лена как-то очень уж проворно ухватилась за дискету.
      – Сейчас все сделаем! – радостно сказала она. Это показалось Коржику подозрительным, и он не выпустил дискету из рук.
      – Ладно, – сказал он, – там не такая уж важная информация. Я передумал.
      Но и Лена дискету не отпускала:
      – Я открою, я знаю как!
      Коржик удивился такой настойчивости и укрепился в решении дискету не отдавать:
      – Не нужно, забудь.
      Но она не уступала:
      – Зачем же тебе терять информацию, если можно ее сохранить?
      Коржик опять дернул дискету к себе.
      – Не волнуйся, все будет нормально, – продолжала настаивать Лена и еще крепче уцепилась за дискету.
      «Вот курва, – подумал Коржик, – сейчас поломает». Но не драться же с ней было. И отпустил. Лена файл открыла.
      А на следующий день Толян собрал всех по поводу безопасности и предупредил не делать рабочих записей там, где их не должно быть.
      – Тут в одной фирме был случай, – сказал он, почему-то глядя на Коржика, – когда сотрудник вел дневник на рабочем компьютере, а потом жесткие диски изъяла налоговая и по его записям все раскрутила.
      «Лена заложила, – понял Коржик. – Прочла, перевела и побежала к Толяну. Ну, не стерва ли?». После собрания Субботин объявил:
      – Знакомый банк загибается, распродает ноутбуки. Кому-нибудь надо?
      Коржик дал ему деньги на ноутбук и сказал требуемые характеристики. Были и другие заказы. Поехала за ноутбуками и Лена. Оттуда она позвонила Коржику и сообщила, что требуемый ноутбук есть.
      – Бери, – сказал он, – и посмотри, чтобы битых пикселей не было.
      Когда Коржик включил привезенный ею ноутбук, то сразу увидел в БИОСе, что тактовая частота процессора гораздо ниже той, которую он просил.
      – Лена, – сказал он подчеркнуто спокойным тоном, – здесь не тот процессор.
      – Да нет – тот! – стала настаивать она.
      – Вот же написано, – Коржик показал на экран.
      – Они иногда сами не знают, что пишут, – выпалила она.
      От такой крестьянской наглости Коржик онемел:
      – Кто «они», Лена? БИОС – это не «они». БИОС – это базовая программа загрузки-выгрузки, зашитая в микросхему. Она, среди прочего, определяет тип процессора и его частоту.
      – Я проверила – процессор тот, – тупо твердила Лена.
      «Тебе бы в башку БИОС поставить, – подумал Коржик, – может, тогда ты стала бы что-нибудь понимать».

      Коржик, Лариса и Шильдин пили чай на кухне. Лариса и Шильдин продолжали давно начатый разговор, а Коржик только что подошел.
      – В Париже мне приходилось ночевать под мостом, – сообщил Шильдин.
      – Да? – удивилась Лариса. – А почему?
      – Денег не было, жил в машине, а у них это разрешается только под мостами.
      Коржик молчал. Шильдин ему не нравился, и он старался с ним не общаться.
      По-видимому, это чувство было взаимным, потому что тот тоже Коржика не замечал. За все время они обменялись едва ли десятком слов, не считая приветствий. Шильдин был длиннообразным, носил козлиную бородку и всегда лукаво щурился.
      – Машина-то хоть большая была? – сочувственно спросила Лариса. – Ноги мог вытянуть?
      – Джип.
      – А потом?
      – Потом денег совсем не стало и мне пришлось продать костюм.
      – Да ну!
      – Да. Хороший костюм, между прочим. Стоил две тысячи франков, а я отдал за четыреста. Почти новый, одел только два раза.
      – Дешево, – с сожалением сказала Лариса. – Не жалко?
      – Нет, – засмеялся Шильдин, – я еды купил.
      Но по лицу было видно, что жаба за костюм душит его до сих пор.
      – Как же так получилось?
      – Работы не было. Как с «Радио „Свобода"» уволили, пошел на стройку. А потом и стройка закончилась.
      – А что ты делал на «Свободе»?
      – Интервью брал у разных диссидентов. У Солжени-цина взял, когда он был в Париже.
      – Его, кстати, вчера по телевизору показывали, – вспомнила Лариса. – Не смотрел?
      – Я не смотрю телевизор.
      – Почему?
      – Я старовер, нам нельзя, – важно ответил Шильдин.
      Коржик едва не поперхнулся чаем. Ну, прямо «православный казак Зильберович», как у Войновича! Он себя-то в зеркале видел? Посмотрел бы хоть раз, прежде чем такие байки травить.
      Коржик тоже телевизор не смотрел, но совсем по другой причине – он считал, что тот уже давно превратился в средство манипуляции сознанием, а в свое сознание он не хотел допускать никого.
      В первый рабочий день ему представили Шильдина как начальника строительного департамента. Весь департамент состоял из него самого, его помощника Володи с бородой до глаз и бригады гастарбайтеров, которая нанималась по мере надобности.
      Была у Шильдина и какая-то своя фирмешка по ремонту квартир. Но основной доход он получал от Толяна. Он без конца достраивал и перестраивал его гостиницу в провинции, переделанную из старого садика. Утверждал сметы, закупал отделочные материалы и мебель во Франции, подолгу трепался по телефону фирмы и за ее счет на плохом французском со своим корешем в Марселе, который ему все эти контейнеры и набивал.
      Коржик чувствовал в его деятельности большую наебку Толяна, но ничего не мог поделать, проверить цены было невозможно. А Толяну, кажется, было все равно. Он экономил на протухшем «Бейлисе» и тут же тратил несоизмеримо больше на оплату контейнеров «старовера». В этом и были истоки неприязни Коржика к Шильдину – тот уже присосался к Толяну, а Коржик еще нет. Толян отклонял его предложения одно за другим, и ему оставалось только смотреть, как «старовер» набивает закрома, словно суслик в августе на пшеничном поле.
      Шильдин построил дачу, сделал там бассейн и запустил черепах. Попросил гастарбайтеров-хохлов покормить их, и те набросали туда хлеба и сала. Вода зацвела, черепахи впали в спячку и чуть не подохли. Шильдин очень возмущался по этому поводу.
      Они с помощником купили дома в Черногории с видом на море и приносили показывать фотографии. Тетки смотрели и ахали. А хрен ли не ахать? От черногорских пейзажей дух захватывает, это всем известно.
      Коржик смотреть фотографии не пошел.
      Они еще рассказывали, что слетать туда стоит совсем недорого – дорога в оба конца обходится «всего» в триста евро на человека.
      При всем при этом оба отличались крайней скупостью. Они не ленились приезжать в головной офис на халявные обеды с другого конца Москвы, где и находился их «департамент» в каком-то подвале. Для визитов придумывались какие-нибудь благовидные предлоги, типа: «Надо было посмотреть в вашем настенном календаре, какое сегодня число. Заодно и пообедаем».
      – Я тут одно мероприятие задумал, – сказал Шильдин Ларисе, но посмотрел почему-то на Коржика.
      Коржик отвернулся.
      – Да? И какое же? – спросила Лариса.
      – Автобус покупаю в Лондоне двухэтажный. Сделаю из него в провинции передвижное кафе.
      – Хорошая задумка! – одобрила Лариса.
      Она прямо впитывала каждое слово Шильдина, как растрескавшаяся земля впитывает воду. Он ей нравился. Шильдин это видел и красовался перед ней изо всех сил. И Коржик ей нравился. «Интересно, кто из нас ей нравится больше? – подумал Коржик. – В данный момент, наверное, Шильдин, потому что она лишь изредка бросает взгляды на меня, а все остальное время не сводит глаз с него».
      – Но сначала я хочу организовать на нем поездку сотрудников по Европе, – сказал Шильдин, – наблюдая за эффектом от произнесенного.
      Он даже стал выше ростом и шире в плечах в этот момент, как будто сидел на коне и звал пешие народы за собой по Европе за свой счет.
      – Вот только посадить за руль некого, – притворно вздохнул он. – Придется, наверное, самому.
      – Здорово! – Лариса с детским восторгом захлопала в ладоши. – Ты просто молодец, Коля!
      Шильдину казалось, что в этот момент он уничтожил Коржика, сжег дотла и пепел развеял по ветру. Он ждал от Коржика вопросов, на которые он отвечал бы с высокомерной снисходительностью богатого родственника. Он так запланировал. Но Коржик лишь слегка улыбнулся и промолчал. Он вспомнил недавнюю историю, когда с офисом Шильдина почти две недели не было связи по городскому телефону и им нельзя было отправить ничего по факсу. В их радиотелефоне сдохла батарея, и никто из них не захотел покупать ее за свои деньги. В конце концов, батарею купила Лариса.
      – Неужели вы не могли купить ее сами? – спросила она, отдавая батарею Шильдину.
      Тот глупо отшутился. На их месте Коржик сгорел бы со стыда, а им было хоть бы хны.
      И вот один из этих перцев, готовых дважды есть одно и то же, сидел перед ним, пил халявный кофе с халявными плюшками и разыгрывал из себя Гарун-аль-Рашида.
      «Коля, – подумал Коржик, – купи себе ассенизаторскую машину с бочкой для говна – она тебе больше подойдет».
      Он сполоснул чашку и вышел.

      Вернувшись к себе, он посмотрел в окно на бесконечный поток праздной публики. Толян улетел в Лондон. Трубы он отгрузил, цемент тоже. Делать пока было нечего, и до возвращения Толяна новая работа не ожидалась. «Господи, какая скука! – подумал Коржик. – Какой еще бизнес можно ему предложить? Так, чтобы он назначил главным меня и дал денег на развитие». В голову лезла всякая чушь, о которой даже и говорить не хотелось. И вдруг в этом потоке мелькнула идея, которая показалась ему не такой уж абсурдной. Точно! И как это он раньше не догадался? Все гениально просто, а этот план был настолько красив, что даже трудно было сказать, чего в нем больше – гениальности или простоты. До этого еще никто не додумался, Коржик был первым. Вот какие идеи мог выдать мозг, если целенаправленно думать в одну точку!