Прошел месяц. Никто и не думал оформлять документы Коржика. Он решил напомнить об этом Ларисе.
      – Какая у меня должность? – спросил он.
      – Заместитель финансового директора.
      – Так давай запишем это в трудовой.
      Лариса замялась:
      – Тебе это очень нужно?
      – Ну, не горит, но желательно.
      – Это не так-то просто.
      – А в чем сложность? – пошутил он. – Берем ручку в одну руку, печать «Метпрома» – в другую. Пишем и шлепаем.
      Лариса пожала плечами:
      – Шлепнуть, конечно, можно, только это будет неофициально.
      – Почему?
      – Потому что в штате «Метпрома» числятся всего три человека: Анатолий Петрович, я и главбух. Шеф вряд ли захочет увеличивать штат.
      – Почему?
      – Это усложнит бухучет, увеличит начисления на фонд заработной платы и так далее.
      – А как же остальные сотрудники?
      – Они работают здесь неофициально.
      – А другие наши фирмы?
      – Их нет.
      – Как нет? Мы же ставим на договоры и платежки их печати.
      – Наличие печати не всегда говорит о наличии фирмы, – ответила Лариса.
      – То есть?
      – Есть мастера, которые сделают печать с любым словом, которое ты им скажешь.
      – Фальшивую то есть?
      Лариса неопределенно кивнула.
      – А что у нас есть настоящего?
      – Только «Метпром».
      – И все?
      – Ну, еще кипрский офшор.
      – Стало быть…
      – Ты можешь получить в трудовую неофициальную печать «Метпрома» либо любую из наших левых печатей.
      – А кипрскую?
      – У этой фирмы нет печати. Иностранцы работают без них. Иногда используют прямоугольные штампы. Но кипрская печать, даже если бы она и была, для трудовой ничего не даст. Это все равно, что она есть, что ее нет.
      – А я-то рассчитывал… – разочарованно протянул Коржик.
      Она развела руками:
      – Увы. Тебе надо было сразу об этом спросить.
      – Я же не знал ваших заморочек, – раздраженно ответил он.
      – Половина Москвы так работает.
      – Почему именно так?
      – Чтобы не иметь дела с налоговой и ничего не платить.
      Коржик тоже не любил налоговиков, но здесь был явный перебор с уклоном в незаконное предпринимательство. Он задумался.
      – Так что ты предпочитаешь? – спросила Лариса.
      Он пожал плечами.
      – Попроси Сашу Шлыкова, – посоветовала Лариса, – он тебе покажет все варианты. Можешь шлепнуть любую.
      Коржик пошел к Саше, сорокалетнему мужику с сединой в шевелюре и интеллигентным лицом, и тот, кряхтя, достал из-за плитки подвесного потолка коробку от ботинок. На ее крышке кто-то написал синим маркером: «Нематериальные активы». «Шутники, блядь!» – подумал Коржик. В коробке лежали штук двадцать печатей разных АО, ТОО, ЗАО и ИЧП, о которых он ничего и не слышал. Это была история Толянового бизнеса. Каждая печать была наклеена на замусоленную деревянную рукоятку столетней давности. Коржик стал перебирать их и читать названия. По большей части они были стандартными: «Фаворит», «Альфа-1», «Санпромсервис», «Техмонтаж-нано», «Синергия». Но встречались и настоящие перлы: «Мухосранич», «Бизнес-сирота», «Деньги давай», «Хачу кушать», «Памажите, чем сумеете». О том, чтобы шлепнуть это убожество в его красивую трудовую, и речи быть не могло.
      «Издевается она, что ли?» – подумал Коржик о Ларисе.
      Он вернулся к себе.
      – Что решил? – спросила она не сразу и как бы мимоходом.
      – Подумаю, – мрачно сказал он.
      Она кивнула.
      «Чего же ты, курва, не предупредила меня, что у вас тут сплошь „помойки"? – подумал он. – Тоже мне, инофирма, блядь! Холдинг-шмолдинг, еб твою мать!»
      Впрочем, выход был – встать и уйти. Можно даже сейчас. Но опять начнутся эти резюме с непременными словами «брендинг», «маркетинг», «позиционирование», «бюджетирование», от которых его тошнило. Опять агентства, собеседования, натянутые улыбки, ожидание ответов, отсутствие ответов. «Ладно, уйти можно в любой момент, – решил Коржик. – Вот если пойму, что здесь ловить совсем нечего, – свалю на фиг».

      После обеда Саша, хранитель печатей, стал собираться.
      – Не забыл? – спросил он у Коржика. – Сегодня едем в «Олимпик-пенту».
      – Зачем?
      – На презентацию нашего завода.
      То, что у Толяна есть завод, Коржик знал давно. Хотя слово «есть» не вполне сюда подходило. У Толяна был не весь завод, а лишь блокирующий пакет акций, собранный непосильным трудом и с помощью многих партнеров. Но в умелых руках и он давал ощутимое влияние на производство.
      – Почему я об этом не знал? – спросил Коржик.
      – Так объявляли же еще месяц назад.
      Коржик успокоился. Месяц назад он здесь еще не работал. Он ходил по агентствам и заполнял дурацкие анкеты про опыт работы.
      Саша подхватил круглый красный баул из кожзама, похожий на баллон сжиженного газа.
      – Пойдем, машина ждет.
      Он заспешил вниз по ступенькам. Видно было, что куль тяжелый, но двигался Саша проворно, и Коржик не стал предлагать помощь. «Еще чего, – подумал он. – Я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак». Сейчас начальником был он.
      Фазиль, водитель Толяна, ждал их во дворе. Толян уже был в «Пенте», а машину прислал за ними. Лариса не поехала, сославшись на занятость. Вместо нее в машину села Александра.
      Водил Фазиль классно, как и подобает профессионалу. Ни тебе внезапных торможений, ни резких ускорений. Несмотря на обилие транспорта, машина шла мягко и плавно. Если закрыть глаза, начинало казаться, что ты и не в машине вовсе, а в лодке на пруду тихим вечером.
      Коржик сидел на переднем сиденье. Левый бок у Фазиля оттопыривался. Там под курткой висел пневматический «макар» в желтой кобуре. Он как-то показывал его Коржику. Чучельный пистолет, а весит как настоящий – почти килограмм. У Коржика когда-то тоже был похожий, только газовый, но он быстро его продал. Ему не нравилось таскать с собой тяжести.
      – Хорошо вам, – с завистью сказал Фазиль.
      – Почему?
      – Напьетесь на презентации.
      – Там еще и выпивка будет? – удивился Коржик.
      – А как же! Шеф заказал малый зал в ресторане.
      Коржик в «Пенте» раньше не бывал и ему рассказали, что там много ресторанов, никак не меньше трех. В этот раз туда были приглашены все крупные металлоторговцы.
      Сама «Пента» впечатления на Коржика не произвела. Гостиница как гостиница, довольно задрипанная, три с половиной звезды максимум. Но везде шла суета презентаций и конференций. Похоже, основной доход здесь получали именно от них и от последующих банкетов.
      Саша смонтировал из содержимого баула большой трубчатый стенд с цветной фотографией Толянового завода. Александра разложила на столах буклеты.
      – А крупный завод-то? – спросил Коржик.
      – Я не был, – ответил Саша, – но говорят, что на фотографии уместилась его основная часть.
      На снимке был изображен цех площадью тысяч десять-пятнадцать квадратных метров с линией сварки труб. Во все стороны летели искры. «Завод, стало быть, небольшой, – понял Коржик, – но линия хорошая, судя по надписям, немецкая».
      Стали подтягиваться гости. Все были похожи на снабженцев из старых фильмов, только изрядно растолстевших.
      К Коржику подлетел Толян.
      – Знакомься со всеми, – сказал он, – потом пригодится.
      Первым слово взял Толян. Он долго и обстоятельно расписывал достоинства своей продукции. Сказал, что покупать трубы следует через него, потому что завод в Сибири, а они, его торговый дом – в Москве. Цена будет одинаковой, а скорость сделки возрастет.
      Журналисты из журнала «Металлоснабжение» фотографировали его на фоне стенда со снимком завода.
      Потом краткую речь произнес сын настоящего владельца завода – высокий, сутулый парень. Он по этому случаю специально прилетел в Москву. Говорил он невыразительно и вяло. Чувствовалось, что у него нет никакой заинтересованности в происходящем и он смотрит на Толяна как на досадную помеху, от которой нельзя избавиться и с которой приходится считаться. Его откровенно скучающий вид говорил о том, что считаться будут не слишком.
      Гости начали задавать вопросы. Отвечали поочередно то Толян, то сын владельца. Одновременно начался обмен визитками. Коржик включился в процесс и вскоре его нагрудный карман оттопыривался от пачки разноцветных карточек директоров металлобаз. Ему было непонятно, как он, специалист по ценным бумагам, сможет их использовать в дальнейшем.
      Вопросы иссякли, все плавно перетекли в ресторан на фуршет. Эта часть презентации интересовала всех гораздо больше. Многие снабженцы были знакомы друг с другом раньше и с ходу начали общаться на когда-то недоговоренные темы.
      – Ты давно работаешь у Толяна? – спросил Коржик у Саши.
      – Больше года.
      – И как?
      – Вроде ничего, – осторожно ответил тот.
      – А с ним можно замутить бизнес?
      – У меня не получилось.
      Коржика ответ не обескуражил. «У тебя не получилось, – подумал он, – а у меня получится». В голове уже вовсю бурлили пары красных французских вин и коньяков, жизнь казалась прекрасной. И закуски были хороши.
      Он оглянулся по сторонам. Баб не было совсем, если не считать Александру, одни только толстые снабженцы. Официантки попрятались. Толян куда-то пропал. Александра не вызывала у него вообще никаких эмоций. Коржик выбрал группу снабженцев, которая травила анекдоты, и присоединился к ней. Сюда же подтянулся и Саша. По мере опьянения он стал более словоохотливым и рассказал Коржику, что раньше работал в российском посольстве в Тегеране. «Интересная тема, – подумал Коржик уже зыбким рассудком. – Надо бы обмозговать ее на досуге».

      В коридоре раздался громкий неприятный смех. Как-будто кто-то царапал гвоздем по стеклу и усиливал звук через динамики. С похмелья это вызвало бы тошноту.
      Коржик поднял голову. В кабинет Толяна прошел высокий худой человек лет тридцати пяти в сопровождении Ларисы. Он смеялся над какой-то ее шуткой. Раньше Коржик его не видел. Такой смех вполне мог бы быть у вампира в черном плаще с красным подбоем в фильме ужасов.
      Вскоре Лариса вышла, а незнакомец остался в кабинете.
      – Кто это? – спросил Коржик.
      – Полторацкий, – ответила Лариса, – наш партнер.
      – Мелодичный смех, – заметил Коржик, – как колокольчик.
      – Да уж, – согласилась она, – аж уши болят.
      – И у меня. Наверное, он смеется ультразвуком.
      – Возможно. Но человек он хороший.
      – И чем же?
      – Он дает нам объем работ.
      – Как это?
      – Что-то вроде субподряда.
      – Тогда пусть смеется, – разрешил Коржик. – А что за работы?
      – Скоро Анатолий тебе сам все расскажет.
      Когда Полторацкий ушел, Толян позвал в кабинет Ларису и Коржика.
      – Мы выиграли тендер по поставке труб и цемента для нефтяников, – объявил он. – Объемы большие. Нужно этим заняться.
      Объяснял Толян плохо. Четкое и ясное изложение мыслей давалось ему с трудом. Вернее, вообще не давалось. Соображал он очень быстро, но рассказать о том, что сообразил, почти не мог. Приходилось тащить из него все слова, словно клещами. Коржик еще не привык к этой его особенности и часто попадал впросак.
      – Ну, трубы у нас есть, – сказал он, – осталось найти цемент.
      – Труб у нас нет, – поправил Толян.
      – А завод?
      – Он производит не те трубы. Нужны цельнотянутые, а завод делает сварные.
      – А поменяться ни с кем нельзя?
      – Вот этим ты и займешься. Наверняка, можно. Изучи рынок.
      – Ладно. А цемент?
      – С цементом сложнее. Нужно искать лежащее предприятие и вдыхать в него жизнь.
      – Как?
      – Финансами.
      – Не вопрос – были бы деньги, – Коржик был полон энтузиазма.
      – Но это не все.
      – А что еще?
      – Цементный завод должен быть как можно ближе к нефтяникам, а то тариф за железную дорогу съест всю прибыль.
      – Цемент тоже мой?
      Толян кивнул.
      – Мне нужны будут помощники, – сказал Коржик.
      – Возьмешь Сашу Шлыкова. Еще одного человека мы примем специально на трубы – с металлургическим образованием и связями в этой сфере.
      Он повернулся к Ларисе:
      – Свяжись с агентствами, пусть подбирают кандидатов.
      Лариса кивнула.
      – Все, приступай. График поставок и объемы здесь, – он передал Коржику несколько листов. – И обзвони людей с презентации, может, что-нибудь найдешь у них.

      На самом деле тендер выиграл Полторацкий. Кто-то из его приятелей работал в нефтяной компании и помог все устроить. Но ни цемента, ни труб у Полторацкого не было, и он не знал, где их взять. А если и знал, то не хотел этим заниматься. По этой причине он передал контракт Толяну. Тот заверил, что раз у него есть завод, то вопрос с трубами он как-нибудь решит, а уж с цементом – и подавно. Толян соврал – трубы с его завода не годились, а цемента у него отродясь не было. Но он решил, что после презентации завода в «Пенте» обладает достаточными связями. И то и другое он скинул на Коржика. Это помимо обязанностей заместителя финансового директора, которых, по правде сказать, оказалось немного, потому что фирма была левая, отчетов не сдавала и налогов не платила.
      То, как Толян устроил все с налогами, вызывало восхищение Коржика. Раз налоговая наглеет и берет за горло, – решил Толян, – хрен ей в сумку – вообще ничего не получит.
      В то время, когда законопослушные предприниматели пыхтели и исправно перечисляли все платежи, штрафы и пени, давали взятки и всячески ублажали толстых налоговых инспекториц, Толян просто исчез из поля зрения фискальных органов. Офис он арендовал как частное лицо и не на свое имя. По документам это был не офис, а большая квартира. Все важные договора подписывал от имени своего кипрского офшора. Для платежей открыл счет физического лица в литовском банке и дал ему кодовое название «Марс». А в России открыл TOO «Марс» с вечно нулевым балансом и подставным директором. Зарегистрировал его в глубокой провинции. Деньги по договорам, которые в России заключало TOO «Марс», уходили на счет клиента «Марс» в Литву, откуда Толян рассылал их кому нужно и за что требуется.
      Схема работала без сбоев. Для откровенной прокачки денег Толян еще покупал фирмы-однодневки, а то и вовсе заказывал фальшивые печати с первым пришедшим на ум словом. Так и накопилось в коробке за подвесным потолком больше двадцати «колотушек». Налоговики просто не предполагали, что есть предприниматели, способные на такую наглость. Но они существовали, и Толян был одним из них.
      Таких квартир в центре Москвы существовало множество, и никто не знал, что находится за очередной обшарпанной дверью – жилье или офис. А если офис, то какой – законопослушный или левый.
      Как человек, достаточно натерпевшийся в свое время от беспредела налоговиков, Коржик только одобрял такое ведение бизнеса, но как клерк, желавший получить официальную должность и нормальную запись в трудовой, – нет. Однако выбирать не приходилось.
      Он стал искать трубы. Все толстожопые снабженцы, бывшие на презентации, выкатили цены со своими накрутками, при которых поставки нефтяникам теряли всякий смысл. «Зря мы их поили», – подумал Коржик. Один из снабженцев, оказавшийся слегка больным на голову, после того как Коржик отказался от его предложения, позвонил Толяну и пожаловался, что он дал Коржику очень хорошие цены, а тот не хочет их брать. А он уже зарезервировал трубы на заводе и по этой причине несет убытки.
      Толян прибежал к Коржику.
      – Чего он хочет? Поговори с ним.
      – Как его зовут?
      – Игорь Петрович.
      Коржик взял трубку и услышал довольно неприятный скрипучий голос.
      – А, Игорь Петрович! – развязно сказал он. – Сколько лет сколько зим!
      Игорь Петрович напрягся и сурово ответил:
      – Ни одного лета, ни одной зимы.
      – Возможно, – согласился Коржик. – Ну, так что же вы хотели?
      Игорь Петрович пересказал Коржику свое видение истории с трубами.
      – Не так все было, – мягко поправил его Коржик. – Вы все перепутали. Не просил я вас резервировать трубы. Я только сказал, что подумаю. А подумав, решил, что брать не буду.
      – Почему?
      – Потому что у вас офигенные цены.
      – У нас нормальные цены! – обиделся Игорь Петрович. – И я настаиваю, что вы зарезервировали.
      – Ну, насчет цен – это, что называется «обдури прохожего», – ответил Коржик. – Я вам не лох, чтобы брать по таким ценам. А насчет резервирования – вы можете это доказать?
      Пауза.
      – Нет.
      – Мы с вами что-нибудь подписывали?
      – Нет.
      – Все, друг мой, до свидания! Будут деньги – заходи.
      Коржик положил трубку. Толян, стоявший рядом, одобрительно хмыкнул. Офисные тетки смеялись.
      – Ты действительно не просил зарезервировать трубы? – спросил Толян.
      – Абсолютно! – заверил его Коржик на голубом глазу.
      На самом деле он этого уже не помнил – так много металлоторговцев он обзвонил. Ну, может, и просил. Но это только оттого, что не разобрался тогда в ценах. А когда понял – ничего другого не оставалось, как отказаться.
      Трубы нужны были срочно и задешево. Коржик стал звонить на заводы, но нужных цен и там не оказалось. Цены были лишь слегка дешевле, чем в Москве. Относительно дешево стоили лежалые и некондиционные трубы. Первые можно было найти в госрезерве, а вторые – у провинциальных дилеров.
      К некондиционным относились трубы не круглого, а немного эллипсного сечения, приплюснутые с боков, а также укороченной длины – пять метров вместо положенных семи с половиной. Для Коржика годились те и те.
      Он стал искать дилеров в провинции и тут дело сдвинулось. Ему активно помогал Саша, а потом приняли еще и Субботина, который был профессиональным металлургом – имел диплом института стали и сплавов и работал раньше в министерстве черной металлургии. Но на деле все это оказалось неважно. Только и того, что он знал технологический процесс, но хрен ли с того? Дешевых труб от этого больше не стало.
      Из всех, кто был на презентации, действительно полезным оказался лишь один трейдер из Белгорода. Он отгрузил Коржику львиную долю продукции по нормальным ценам. За первую партию Толян заплатил ему наличкой, а вторую получил в долг и долго не отдавал деньги. У него как раз возникла срочная потребность в другом месте, и все деньги уходили туда. Белгородский трейдер оборвал все телефоны Толянового офиса. Он слал факсы и мейлы. Коржик ничем не мог ему помочь – денег не было совсем. Пару раз Лариса отправляла в Белгород фальшивые платежки, и трейдер, в изнеможении, затихал. Но деньги по ним не поступали, и вскоре все начиналось сначала. Наконец, белгородец явился в Москву лично. Был он настроен решительно, и его сопровождал двухметровый охранник в бронежилете под пиджаком. Коржик пожал руку ему, а затем не представленному охраннику. Тот ответил на рукопожатие весьма неохотно – ему требовалось все время иметь свободные руки, чтобы защищать хозяина, если чего – выхватить пистолет там или, взяв его на руки, выпрыгнуть в окно, а в офис бросить гранату.
      Белгородец огляделся.
      – Хорошо вы тут устроились, – критически заметил он. – Никто о вас не знает. Налогов, наверняка, не платите.
      Толян состроил гримасу и промолчал. Он понял, что после столь прозрачных намеков нужно будет заплатить.
      Накануне Толян принес откуда-то вексель крупного и надежного банка на большую сумму. Бумага предназначалась для других целей. Но сейчас у него больше ничего не было. Срок платежа по векселю наступал через два месяца. Его рыночная цена была равна восьмидесяти процентам от номинала. Белгородец, измученный ожиданием, согласился принять его за сто процентов. Это послужило Толяну некоторым утешением.
      Когда незваные гости ушли, Толян сказал Коржику:
      – Найди мне еще таких бумаг.
      – А деньги?
      – Деньги будут – ты найди.
      Коржик нашел, но денег опять не оказалось.
      Другой крупный поставщик труб был из Челябинска. Он тоже имел неосторожность отгрузить Толяну трубы в долг и потом получал деньги мелкими частями в течение полугода.
      У него была другая тактика востребования долга. Он звонил через день и пытался разжалобить Коржика и Ларису рассказами о том, как ему достается от партнеров, которым он не платит, потому что Толян не платит ему. Он говорил, что ходит в синяках и ссадинах. В переносном, конечно, смысле. Лариса смахивала набежавшую слезу и слала ему очередной крохотный платеж, который отрывала от других платежей.
      Коржик сутками висел на телефоне, обзванивая страну в поисках дешевых труб.
      Но не только Толян кидал – кидали и его. Один из поставщиков прислал явный брак – трубы очень уж эллипсного сечения, которые невозможно было приварить встык к круглым трубам. Нефтяники долго с ними мучились, а потом вызвали представителя Толяна, чтобы составить акт. Полетел Субботин. Трубы кое-как приняли, но вскоре к Толяну заявился их начальник снабжения, чтобы получить взятку за прием бракованных труб.
      Еще один поставщик насовал в вагон бэушных и лежалых труб вместе с новыми, и их забраковали. Толян не стал платить ему за брак.
      Польза от презентации все-таки была – без нее трубы в долг просто не дали бы.

      В комнате кроме Коржика сидели еще трое – Лариса, Лена и Александра. Бабье царство. И разговоры были соответствующие.
      – Александра, – спрашивала Лариса, одним глазом косясь в компьютер, – а как дела у твоего папы?
      – Вроде, ничего. Звонил недавно – все в порядке.
      – Сколько ему еще там оставаться?
      – Через два месяца контракт заканчивается?
      – Будет продлевать?
      – Если предложат.
      – А с языком у него как?
      – Уже почти нормально. Но все равно, он говорит, что когда студенты задают вопросы, ему трудно сразу понять, чего они хотят. Они это видят и отпускают шуточки.
      – А где он работает? – не выдержал Коржик.
      – Читает лекции в Америке.
      – По какому предмету?
      – Авиастроение. Он конструктор вертолетов.
      – Ты не собираешься его навестить? – опять спросила Лариса.
      – Через месяц поеду. Он уже и приглашение прислал. Пойду завтра в посольство за визой.
      – А у меня брат там, – вставила Лариса.
      – И кем он работает? – спросила Александра.
      – Программистом в финансовой компании.
      – Давно?
      – Лет пять.
      – Будет возвращаться?
      – Нет. Недавно грин-карту получил. Прислал мне доверенность на продажу квартиры.
      – А там где живет?
      – Снимает пока. Будет покупать дом.
      Звонит телефон. Александра поднимает трубку и беседа прерывается.
      К Ларисе заходит Фазиль за деньгами на бензин. Она звенит ключами и открывает сейф. По сути дела, это не сейф, а так – железный ящик. Двери плоские, замок простой. Толяну жалко денег на настоящий сейф с дисковым замком и толстыми стенками. Да он особо и не нужен. Его бизнес устроен так, что крупные суммы в сейфе не задерживаются. Стоит деньгам появиться, как тут же выстраивается очередь из тех, кому они просто позарез были нужны еще позавчера. Первым в ней чаще всего оказывается Шильдин, главный по строительству гостиницы, которая у Толяна в провинции. У него как раз подошел контейнер из Франции, а другой готовится к отправке. Он сметает пачки в пояс-кошелек и довольный уходит. За ним тянутся самые разнообразные личности, чаще всего никому в офисе не известные, и догребают остатки. К вечеру сейф становится еще более пустым, чем был накануне.
      Хоть эти деньги и не имели к Коржику никакого отношения, но опустошение сейфа происходило у него на глазах, и в нем просыпалась ревность. Он чувствовал, что получившие их люди тем или иным способом украдут значительную их часть и прикроются липовыми счетами и накладными, которые продаются на любом углу по три штуки на рупь. Ему тоже хотелось запустить руки в сейф, да было не подобраться. Даже несколько метров трубы или мешок цемента он не мог украсть, потому что физически их здесь не было. Их только отгружали где-то по его заявкам и в другом месте получали. А он сидел здесь. А время шло. Половина Москвы воровала где только можно и всеми мыслимыми способами. Только он все время был где-то не там. Ни продвижения, ни комиссионных, ни откатов. Что за жизнь, блядь, такая?
      Телефонные звонки стихли, и опять начался бабский треп. Теперь Лена и Лариса обсуждали вопросы ремонта. Лариса уже ремонт начала, а Лена только собиралась. Стали сравнивать натяжные потолки, обои, ламинат и прочую лабуду. Сам собой разговор перекинулся на дачи.
      – Чем лучше покрасить деревянный домик? – спросила Лена.
      На пороге вырос Петров.
      – Пиносолом! – с ходу включился он в беседу. – Только надо смотреть, чтобы он был финский, а не наш. Наш – дерьмо.
      Петров сидел в другом кабинете, а сюда заходил потрепаться. Он был давним знакомым Ларисы и Лены. Лариса и привела его сюда по старой памяти.
      Петров был старше всех в офисе, годиков пятидесяти с лишним, но выглядел живчиком. Бегал на лыжах, купался в проруби и исповедовал учение Порфирия Иванова. Он никогда не был женат.
      Как-то повариха Зоя спросила у Лены, когда Петрова не было в комнате.
      – Он не женат?
      – Нет.
      И тут Коржик неудачно пошутил.
      – Кино «Один дома» видела? – не удержался он. – Это про Петрова.
      Лена посмотрела на него укоризненно.
      – Ты зря веселишься – это не смешно.
      – Это трагедия, – добавила Зоя.
      Коржик не стал с ними спорить. «Не знаю, в чем тут трагедия, – подумал он. – Человек прожил жизнь в свое удовольствие, катается на лыжах, выглядит как огурец, никто ему не проедал плешь и не ныл каждый день, что нужны деньги. Наверняка, он перетрахал за это время сотни баб – и они называют это трагедией! Да трагедия, черт возьми, – это жизнь женатого мужика, особенно, если жена садится ему на шею!»
      Вместе с Петровым тетки еще долго обсуждали достоинства разных видов пиносола.
      Коржик не хотел этого слышать и он сделал радио погромче, но там так утробно завывала Савичева, что лучше уж пиносол. Так иногда весной орал его кот. У него получался совершенно особенный звук, похожий на сирену воздушной тревоги. Казалось, что образовывался он не в горле, а где-то в животе и выходил сразу из пасти и из-под хвоста. Очень сильный был звук.
      Бабский треп продолжался, от него было не скрыться. Можно было бы пойти на лестницу покурить, но Коржик не курил. Спасением для него оставался интернет. Но треп не давал сосредоточиться. При таком шуме нормально воспринималась только «информация» с порносайтов, но от них уже тошнило. Разглядывание вторичных половых признаков на экране монитора его интересовало мало.
      Наконец пришло время обеда. Снизу позвонила повариха и попросила кого-нибудь спуститься за тележкой с едой. Обычно это входило в обязанности Андрюхи – высокого парня с пони-тейлом. Кажется, у него других обязанностей и не существовало. Он был самым накачанным и самым незанятым. Внешне он походил на байкера, случайно зашедшего в офис попить воды. Он вполне мог бы сыграть роль в одном из тех фильмов, где банда на мотоциклах терроризирует маленький городок и стреляет в полицейских из обрезов.
      Треп переместился на кухню. Коржику не хотелось слушать его продолжение за обеденным столом, и он ушел с тарелкой на рабочее место, чтобы хоть полчаса побыть в тишине и одиночестве. Он подумал, что месяца три запросто мог бы ни с кем не разговаривать и никого не слышать.