Условия Витьку не понравились.
– А может, – не утерпел он, – тебе лучше привязать нас веревками и просто тащить по дороге?
Юноша посмотрел на него, но ничего не сказал. Витек откинулся на спинку. Ольга посмотрела на него и сделала то же самое.
В таких машинах Витек еще не ездил. Он вообще давно уже не ездил ни в каких машинах, кроме ментовской будки с решетками, но то не машина, а тюрьма на колесах. Его запихивали туда, когда устраивались облавы на бомжей.
Этот автомобиль многократно превосходил все, что он знал в прежней жизни. В один низкий рокот мощного мотора можно было влюбиться с первой же минуты. Машина рванула с места с прокруткой задних колес и тут же набрала огромную скорость. Их просто вдавило в спинки сидений. Юноша оглянулся.
– Ну как, бомжи? – крикнул он с гордостью. – Как ощущения?
– Классно! – ответила Ольга, а Витек согласно кивнул. Перед светофорами на них вовсю пялились из соседних автомобилей – что, мол, за придурок везет бомжей в такой роскошной тачке? Но Витек и не думал смущаться. Он напустил на себя важный вид и, словно знаменитость, приветствовал легким помахиванием руки слишком уж откровенно уставившихся на него граждан. При этом он устало и снисходительно улыбался. Можно было подумать, что это он – хозяин автомобиля, а юноша – всего лишь его шофер. Ольга прижималась к нему и пищала от восторга. Граждане отворачивались.
Они приехали к большому дому в тихом переулке в центре. Дом недавно отреставрировали. Крыльцо украшали мраморные львы, рядом стояли гранитные вазы с цветами. По периметру дома висели непременные камеры наблюдения. Юноша провел их в просторную квартиру на втором этаже с богатой обстановкой.
– Значит, так, – сказал он. – Меня зовут Вадим. Квартира принадлежит моей сестре. В два часа дня она возвращается с отдыха. Когда она зайдет, вы должны трахаться вовсю на ее кровати. Или делать вид, что трахаетесь. Но все должно быть правдоподобно. Она спросит, кто вы такие. Скажете, что сняли хату у Юры за полторы тысячи баксов в месяц. Когда она станет вас выгонять – уходите, но не сразу. Можете покачать права насчет того, что уплатили вперед, но палку не перегибайте. Все ясно?
Бомжи кивнули.
– Тогда я пошел. Ничего здесь не трогать и не воровать. Я буду ждать вас в машине за углом.
– А деньги? – спросил Витек.
– Потом, – отмахнулся Вадим.
– Сейчас, – сказал Витек.
Вадим несколько мгновений колебался. Потом достал кошелек и рассчитался.
– И выпивку, – напомнил Витек.
Вадим открыл холодильник, достал упаковку «Миллера» и шлепнул на стол.
– И еще одно, – сказал он. – Вши есть? Витек ухмыльнулся:
– Как же без них?
– Это хорошо. Больше тритесь бошками о подушки.
Он пошел к двери.
– Эй, – окликнул его Витек, – за что ты с ней так?
– Стерва! – коротко ответил тот и вышел.
Витек представил себя на месте хозяйки квартиры и невольно пожалел ее. Но деньги уже лежали в кармане и работу нужно было выполнять.
Они взяли пиво и перешли в спальню. Завидев огромную кровать из натурального дерева, Ольга чуть не упала в обморок.
– Вот это да! Всю жизнь мечтала на такой потрахаться. Тут ведь всю Камасутру можно повторить!
Витек кивнул.
– Так, – скомандовала Ольга, – быстро в ванную и в постель.
– В ванную? – удивился Витек. – Этого в задании не было. Я понял, что ему надо, чтобы мы были в натуральном, так сказать, виде.
– Плевать! – возразила Ольга. – Когда мы еще сможем помыться?
– Тоже верно, – согласился Витек. – Вместе пойдем?
– Иди один, – сказала Ольга, – я стесняюсь.
– Как хочешь.
Витек сделал вид, что ему все равно, но на самом деле он не отказался бы поплескаться с ней вдвоем. «Интересно в женской бане», – любил повторять его приятель, и Витек был с ним согласен, но только при том условии, что бабы там молодые. Ольга была еще молодой.
Потом они лежали в постели, пили пиво и смотрели «Пиратов Карибского моря» на огромном плазменном телевизоре. Пиратов как раз казнили захватившие их монстры.
– Смотри, какие уроды! – сказала Ольга. – Жуть одна!
– Ага, – мрачно согласился Витек, – совсем, как мы.
– Неправда! – возразила она. – Мы не такие!
– Конечно, нет. Мы еще хуже.
– Да ну тебя!
Вскоре в замке заскрежетал ключ.
– Пора! – скомандовал Витек. Ольга выключила телевизор.
Через приоткрытую дверь из прихожей послышался женский голос:
– Поставьте сюда. Нет, в тот угол. Ага, хорошо. Вот, возьмите.
– Спасибо!
Это сказал мужчина. Наверное, водитель. Хлопнула входная дверь.
– Господи, как хорошо быть опять дома! И одной! – воскликнула женщина немного визгливым голосом со вздохом облегчения.
«Сама с собой разговаривает дамочка», – подумал Витек и толкнул подругу. Они начали делать любовь в спешном порядке. При этом Ольга громче, чем надо, квохтала, а Витек выше, чем надо, подпрыгивал, словно долбил ямки в асфальте отбойным молотком под столбики ограждения. Кровать, не рассчитанная на столь бурную страсть, заскрипела.
– Кто здесь? – всполошилась дамочка. – Вадим, ты? Дверь спальни распахнулась. Увидев бомжей в своей кровати, хозяйка квартиры завизжала. Витек оглянулся, не прерывая любви. На пороге стояла блондинка бальзаковского возраста. На шее у нее висела причудливо повязанная косынка, а в волосы были воткнуты солнцезащитные очки.
«Трепетная штучка», – подумал он.
– Кто вы такие?! – вопросила дамочка. – Что вы здесь делаете?
– Живем мы тута! – ответил Витек, не сбавляя темп.
– Как живете? Кто вас сюда пустил?
– Мы сняли хату на месяц за полторы штуки баксов.
– У кого? – обалдела она.
– У Юры.
– И вы делаете это в моей постели?
– Ну, а где же еще? Ты что, для этого на улицу выходишь?
– Прекратите! – потребовала она.
– Почему?
– Потому, что я так хочу!
– Не, не получится, – ответил Витек, тяжело дыша. – Прерываться вредно, врачи не советуют. Давай-ка лучше к нам!
– Куда это «к вам»?
– Сюда. Раздевайся и залезай. Здесь весело.
Ольга повернула лицо к дамочке и приветливо улыбнулась – правду, мол, говорит мужик.
– В душ только сначала сходи, – добавил Витек. – Сама понимаешь – гигиена.
– Нет, я этого не выдержу, – запричитала дамочка, – я сойду с ума! Этого не может быть! Бомжи в моей квартире! В постели! Вся квартира в бомжах! Это невероятно! Я сплю?
– Нет, не спишь, – разуверил ее Витек.
– У вас, наверное, и вши есть? – вспомнила дамочка.
К этому времени Витек уже закончил страсть и теперь просто лежал, блаженно закрыв глаза.
– Есть мальца! – подтвердил он. – А тебе скока надо?
– А-а-а-а-а! – завизжала дамочка. И опять: – А-а-а-а! «Ишь как переживает человек, – подумал Витек. – Радуется, что ли?»
– Убирайтесь! – потребовала она. – А то я сейчас милицию вызову!
– Как это «убирайтесь»? – возмутился Витек. – Нами деньги заплочены. Две недели еще остались. Давай тогда взад!
Отдавать семьсот пятьдесят долларов хозяйке квартиры не хотелось.
– С Юры и требуйте! – заявила она.
– Нет, уважаемая, так не пойдет, – сказал Витек. – Нет, нет и нет! Что ты! Придется две недели нас потерпеть.
– Договор есть?
– Нет, но какое это имеет…
В дамочке проснулась решительность, рожденная кризисной ситуацией. Она вдруг прыгнула к кровати и резко сдернула с нее одеяло. Бомжи оказались голыми.
– Пошли вон! – велела она. – Сейчас же! Вместе со своими погаными причиндалами. Тогда обойдется без милиции и вы еще получите по пятьсот рублей на пиво. Или же я звоню «ноль-два». Ну!
Витек понял, что дальше комедию ломать не стоит. Он потянулся за штанами.
– Ладно, уговорила, – сказал он. – Но Юре это просто так с рук не сойдет.
Пока они одевались, хозяйка нервно курила у открытого окна.
Как только бомжи вышли из подъезда и повернули за угол, из машины вышел Вадим и почти подбежал к ним. Он радостно улыбался:
– Ну, как все прошло?
– Кино было первый класс, – хмуро ответил Витек. – Но все-таки так поступать с ней не следовало. Пожалел бы сестру.
– Не твое дело! – отрезал тот. – Ты ее не знаешь!
– Не мое, – согласился Витек, обошел его и пошел дальше. Вадим ему не нравился.
– Эй! – крикнул тот вслед. – А где тебя найти, если что? Вдруг опять работа будет.
– На Садовом, – бросил Витек, не оборачивась.
У метро он поменял деньги и разделил их с Ольгой.
– Я никогда не забуду сегодняшний день! – сказала она нежно. – Даже не верится, что все это было на самом деле.
– А этого и не было, – сказал Витек.
– Как «не было»? – удивилась она. – Я же все помню.
– Это не на самом деле.
– То есть?
– Спектакль. Разыгран для тебя персонально.
– Ври больше!
– Точно! Я оказал этому малому одну услугу, а он таким образом отблагодарил меня.
Она все еще не верила:
– Что же такое ты для него сделал?
Витек изобразил на лице таинственность:
– Пока рассказать не могу. Это касается безопасности.
– Его?
– Не только. Может быть, и всего города.
– Значит, ты теперь вроде тайного агента? – с иронией спросила Ольга.
– Типа того, – скромно ответил Витек.
Она чмокнула его в щеку на прощанье:
– Ух, ты мой агент! Не пропадай надолго.
И уехала.
8
Витек стал думать о ночлеге. На решетке сейчас хорошо – теплый воздух, неспешные беседы, Профессор опять же. Кто-нибудь притащит бухла. И обжорка рядом. Можно посидеть душевно. Но туда путь закрыт.
Витек аж застонал от досады. «Вот же мудак! – подумал он об омоновце. – И откуда он взялся на мою голову?» Но в душе он понимал, что они в одинаковой степени взялись на головы друг друга. Ему было интересно, знает ли тот, что он уцелел и выбрался из канализации, или по-прежнему думает, что он сломал себе шею, когда падал?
Он вспомнил слова про контрольный выстрел и подумал, что такой, как он, сразу не успокоится и будет проверять – жив ли он еще. Но как он сможет проверить? Станет наведываться к вентиляционной решетке? Это ладно, пусть наведывается. Захочет спуститься в тот самый люк, чтобы посмотреть, не лежит ли внизу тело? Вряд ли он на это решится. А с другой стороны – что ему помешает? Кто остановит сумасшедшего амбала в камуфляже, который полезет в канализацию?
Никто. Ладно, допустим, он полез. Трупа там не нашел. Ну и что с того? Не означает же это, что его не было. Труп могли найти рабочие, сожрать крысы, его могло унести потоком сточных вод. Получается, что доказательства того, что Витек жив, ему взять неоткуда. Если только они случайно не встретятся на улице, а это маловероятно. По всему выходит, что Дикий Омоновец должен еще несколько дней помотаться по Москве и убраться обратно в свой Суходрищенск или Мухосранск, или как его там. Его же на службе ждут. Он скажет, что лежал где-то раненный в голову, – его и простят. Тогда и Витек сможет вернуться к прежней размеренной жизни.
Бездомная жизнь на теплой решетке вместе с корешами казалась Витьку теперь едва ли не воплощением счастья. Она представлялась ему овеянной почти домашним уютом. Пускай у него не было дома, но было постоянное место в этом городе, куда он мог возвращаться по вечерам. А теперь такого места не осталось и приятелей новых нет. Где теперь, блядь, ночевать? В мае ночи еще холодные, на улице не поспишь.
После долгих поисков он нашел относительно теплый и почти чистый подвал и устроился там. Он уже закрыл глаза и начал дремать, как вдруг чей-то вкрадчивый голос негромко сказал:
– Экскюзэ муа?
– Ну? – ответил ему другой, грубый и хрипловатый.
– Бонсуар!
– Ага.
– Парле ву франсэ?
– Нет.
– Парле ву англе?
– Нет.
– Парле ву рюс?
– Есть немного, – скромно признался тот.
– Кель дат сом ну?
– Не знаю.
– Донэ му силь ву пле…
– По-русски говори! Задолбал уже.
– Дай закурить.
– У меня нет.
Витек открыл глаза. Голоса пропали. Вокруг была подвальная темень, наполненная влажными звуками текущей по трубам воды. Где-то возились мыши и слабо пахло кошками.
– Кто здесь? – спросил Витек.
Никто не ответил. Он опять закрыл глаза. Долго ничего не было слышно.
– Он уснул? – осторожно спросил первый голос.
– Хрен его знает, – ответил второй. – Не пойму. Мне отсюда не видно.
– Ладно, будем считать, что уснул. Так на чем мы остановились?
– Ты рассказывал о жизни во Франции.
– Нет, это раньше. А после того?
– Попросил закурить?
– Точно. Ты дашь мне сигарету?
– Здесь курить нельзя.
– Почему это?
– Нас предупреждали. Не коси под дурачка.
– Да ладно, тоже мне!
– Нельзя – и все тут! Терпи, а лучше – бросай.
– Еще чего! С какой это стати?
– С такой, что здесь не курят.
– А я дым стану в ухо пускать. Здесь и слышно не будет.
– Ну, не знаю.
– А чего тут знать-то? Ты что, в форточку никогда не курил?
– Ладно, уговорил. Держи!
– Кес ке се? А получше ничего нет?
– Не нравится – давай обратно.
– Нет уж.
Где-то чиркнула зажигалка, и в воздухе запахло дымом. Витек опять открыл глаза.
– Вот, блядь! – тихо сказал кто-то, и стало слышно, как он плюет на окурок.
– Кто здесь?! – крикнул Витек.
Никакого ответа не последовало. Он встал и, присвечивая себе зажигалкой, обошел подвал. Никого не было, но запах дыма ощущался вполне явственно.
– Прямо мистика какая-то, – пробормотал Витек. – Привидения, нах! Но привидения вроде не курят? Или как?
Он не верил во всякую чертовщину и сегодня был решительно настроен поспать. Он перешел в другое место, натянул шапку на глаза, поднял воротник и почти моментально уснул.
Проснулся он, от того что в левом ухе стало тепло. Из него шел дым. Теплая струйка пробилась сквозь шапку, воротник и достигла его ноздрей. Курили, кажется, в голове.
«Плохо дело, – подумал Витек. – Значит, падая в колодец, я ударился не только ребрами, но и башкой». Он затаился и стал ждать.
– Вроде все спокойно, – тихо сказал первый голос.
– Больше не кури! – велел второй. – Он не спит ни фига. Да и нам пора спать.
Витек понял, что голоса звучат у него в голове и разговаривать с ними надо мысленно.
– Эй, уроды, – сформировал он подходящую мысль, – кто вы такие?
– А оно тебе надо? – нехотя и не сразу отозвался первый голос. – Спи давай!
– Как это «спи»? – возмутился Витек. – Вы сидите у меня в голове и еще командуете?! Живо отвечайте!
– Ну, я Жак. И что дальше?
– А второй кто?
– Купим Волосы, – ответил второй.
– Я не продаю, – не понял Витек. – То есть продам, если купишь, но я спрашивал имя.
– А это и есть имя.
– Что это за имя еще? Тебя мама так назвала?
– Это мой ник в нете.
– Каком нете? – совсем запутался Витек. – Я не подключен.
– Да не ты! Это мы жили раньше у одного хрена, так тот там сидел сутками. Я и взял себе ник.
– А настоящее имя как?
– Павел.
– Паша, значит?
– Нет, зови меня Купим Волосы, мне так больше нравится.
– Ладно. А почему такой ник?
– Увидел как-то объявление на парикмахерской, что покупают волосы, – понравилось.
– А как вы попали ко мне в башку?
– Долго рассказывать. Давай, потом как-нибудь.
– Ладно. Что вы намерены здесь делать?
– Как что? Будем жить.
– А если я прикажу вам убраться?
– Мы не уйдем.
– Почему?
– Нас не отпустят.
– Я вас отпускаю.
– Есть начальники поглавнее тебя.
– Кто же это?
Последовало молчание – уроды не хотели говорить.
– Ладно, – решил Витек, – утром разберемся. А пока правила такие: в голове у меня не курить и не мусорить. И не болтать, когда я хочу спать. Понятно?
– Понятно, – ответил за двоих Купим Волосы.
Жак промолчал.
– А тебе, Жак, понятно?
– Ты не больно-то командуй, – нагло отозвался тот, – ты нас не достанешь.
– Это тебе так кажется, родной, – заверил его Витек, – вот воткну в уши наушники с песняком Савичевой или Меладзе – пощады попросишь! А еще капель ушных от воспаления можно закапать.
Жак заткнулся.
– И еще одно, – продолжил Витек. – Вы, ребята, кто по жизни будете?
– Бомжи мы, – ответил Купим Волосы.
– Тогда почему вы в голове, а не на улице?
– А мы не такие бомжи. Мы – ментальные.
– Что это значит?
– Мысленные. Мы можем жить только в мозгах.
– А-а, так вы вроде паразитов, что ли?
– Мы не паразиты! – вспылил Жак. – Мы нормальные бомжи. Пьем, воняем и ничего не делаем.
– А откуда вы беретесь?
– У кого как. От телевизора, если кто долго смотрит, особенно новости и сериалы. Или от газет. Можем и от радио завестись.
– Так я телевизор не смотрю! – удивился Витек. – Газет сто лет в руках не держал. И радио не слушаю.
– Ты не смотришь – другие смотрят, – загадочно сказал Купим Волосы.
Витек хотел было разобраться и в этом, но очень хотел спать.
– Сейчас – отбой, – распорядился он. – И чтоб тихо!
И уснул.
Ему снилась разболтанная конструкция его жизни, скрипящая и раскачивающаяся на ветру. Она была похожа то ли на нефтяную, то ли на геодезическую вышку, только с боковыми фигнями, наподобие веток у деревьев. Витек лазил по ней и удивлялся. Он искал неправильно приваренное звено, но никак не мог найти. Все звенья выглядели неправильными. Конструкция была изготовлена хаотично, как будто над ней трудилась сборная бригада гастарбайтеров из разных стран, ни один из которых не понимал языка другого, а все вместе были очень пьяными.
Местами конструкция сильно проржавела, заклепки в ней ослабели, а металлические тросы размахрились. Витек добрался до самого верха, сел на наспех приваренную плоскую хреновину и огляделся. Вокруг было огромное поле, сплошь уставленное такими же уродливыми конструкциями. На них копошились маленькие фигурки других людей, которых было не разглядеть.
«Наверное, они принадлежат бомжам, – подумал он. – Не могут же жизни у нормальных людей выглядеть так бессмысленно».
Налетел ветер. Конструкция Витька заскрипела и закачалась. Все они раскачивались довольно сильно, но его – сильнее других. Казалось, она и в самом деле раздумывает, не сложиться ли ей на составные части и не рухнуть ли вниз. Витьку пришлось ухватиться за какие-то ржавые трубы, чтобы удержаться и не упасть.
«Нужно торопиться с обходом Садового», – подумал он и стал поспешно слезать вниз.
9
Человек в зимнем камуфляже и такой же бандане сидел в полной темноте на заброшенном железнодорожном складе и вспоминал события последних дней.
В то пасмурное апрельское утро, после которого все пошло наперекосяк, ничто не предвещало ему, Ивану Смирнову, никаких неприятностей. Это был последний день их командировки в Москву. После нее ему полагался отпуск. Но не это обстоятельство грело его душу, хотя и оно было немаловажным. Подходила очередь на квартиру, и Иван очень надеялся, что если отличится в этой командировке, то очередь ускорится и у него еще до Нового года появится собственное жилье.
Он стоял в оцеплении на Пушкинской площади столицы, полный решимости не дать внутренним врагам провести их поганый шабаш.
За день до этого, когда они тоже дежурили на площади, какой-то юркий корреспондент с фотоаппаратом спросил у него:
– Народ бить завтра будете?
– Если нарушат закон – будем! – сурово ответил Иван. «И тебе достанется, если полезешь, – не посмотрим, что пресса», – хотел добавить он, но корреспондент уже отошел.
Будь Иванова воля, он бы и всем москвичам навешал люлей – слишком уж они хорошо живут тут в своей Москве, зажрались совсем. Но бить москвичей приказа не было, а демонстрантов – был. Полковник так прямо и сказал: «Не захотят разойтись – лупите!»
Некоторые его сослуживцы поморщились, услышав приказ лупить, а у Ивана ничего не дрогнуло. Он твердо знал, что приказы не обсуждаются.
Но того, что произошло дальше, он не ожидал никак. Кто бы мог подумать, что демонстранты обнаглеют до такой степени, что станут бить омоновцев? Нет, совсем, бля, они тут распоясались в своей Москве. Демократы хреновы! Пора решительно наводить порядок. Взять хотя бы этого бомжа – ведь тварь же ничтожная, хуже грязи, отброс общества. Как руку посмел поднять на представителя власти? Так огрел Ивана палкой по башке, что у него мозги подпрыгнули и перевернулись, как яичница на сковороде, когда ее залихватский повар подбрасывает. И кажется, не встали на свое место. Кое-какие контакты до сих пор не нашлись. Иван это чувствовал. Он не мог вспомнить, из какого города он приехал и сколько ему лет.
Помнил только, что город на Волге, а вот какой из них? Понимал также, что ему не сто лет, где-то около тридцатника, но сколько точно? И еще кое-что по мелочам забылось. Нет, не забылось даже, а просто провалилось в темноту, когда мозги переворачивались.
Но это ничего, пройдет со временем. У Ивана и похуже ранения случались, правда, не в голову. В жопу даже одно было. Врачи говорили, что он больше никогда не сможет сидеть, а вот сидит же. Хорошо Петька Сидоров показал на ударившего, а то бы тот так и ушел безнаказанным. Теперь не уйдет. От Ивана еще ни один гад не уходил просто так. Он твердо знал, что рано или поздно он бомжа найдет и вернет долг, даже с процентами. Иначе и быть не могло.
В темноте послышался шорох и писк. Иван беззвучно поднял дубинку. Шорох повторился совсем близко. Он молниеносно опустил дубинку рядом с ботинком и зажег фонарик. Удача! Большая крыса с перебитым позвоночником дергалась на земле. Иван довольно ухмыльнулся – не зря их учили всяким фокусам на спецкурсе по выживанию. Вот и пригодились знания.
Пятнадцатью минутами позже освежеванная крыса уже жарилась на вертеле, а Иван меланхолично помешивал уголья в костре. Мысли его опять вернулись к тому бомжу. Он не мог себе простить, что так бездарно упустил гада. Не надо было отвечать на вызов полковника по рации. Проклятая дисциплина! Не ответил бы – и был бы сейчас бомж у него в руках. Видать, он у них важная птица, если шел впереди колонны. Может быть, даже один из главарей. Не Каспаров и не Касьянов, конечно, но где-то рядом наверняка. Скорее всего, отвечает за работу с самыми низами пролетариата. Он выдал бы все – явки, имена, пароли – уж Иван бы постарался. Но бомж ушел.
Запах жареного мяса защекотал Ивану ноздри. Он снял крысу с огня и откусил со спины. Пожевал и выплюнул. Нет, еще сыровата.
Он вернул добычу на место и опять стал думать о бомже. Хорошо, что ему пришлось раньше работать в приемнике-распределителе и он знал их повадки. Он мигом сообразил, где того искать. Удача сопутствовала Ивану – он нашел их лежбище на вентиляционной решетке и после недолгих уговоров дубинкой и кулаками бомжи ему рассказали все про того урода. Узнал он и имя – Витек. Жалко только, что тот потом в канализацию упал и, наверное, сломал себе шею. Теперь его не допросишь, как следует. Вот раньше умели допрашивать: раскаленную кочергу в жопу – и все как на духу. А этому теперь не засунешь. А хоть и засунешь, так не скажет.
Или не сломал он шею? Черт, как же он раньше не дотумкал! Ведь тот мог и уцелеть – трупа-то Иван не видел! Эх, надо было спуститься следом, посмотреть, что там произошло!
Ладно, еще не поздно. Он наведается в тот колодец сегодня. Если трупа нет, будет искать дальше.
Иван включил рацию. Тишина. Конечно, ребята давно уехали домой. С чего бы им тут оставаться? Он пощелкал по другим каналам. Там переговаривались гаишники и участковые. У Ивана не возникло желания с ними поговорить. Вроде бы коллеги, а все равно чужаки. У них совсем другая работа, не о чем с ними базарить. Вот поймает бомжа, тогда с кем-нибудь и свяжется.
Он выключил рацию и принялся за еду.
10
Витек стоял на внешней стороне Садового и смотрел на тот дом, у которого на него в прошлый раз налетел омоновец. Сейчас все было спокойно, но он никак не мог заставить себя перейти на противоположную сторону и продолжить обход. Щемящее чувство тревоги в груди не давало этого сделать. А время шло. Он сжимал в кармане кусок мела, пока тот не переломился пополам. «Нет, так дальше нельзя, – решил он, – нужно что-то делать».
Он спустился в подземный переход. Длинный и безлюдный, освещенный тусклыми лампочками, он только усилил чувство близкой опасности. Витек обреченно плелся вперед, как осужденный тащится к месту казни. Ему мерещилось, что омоновец может внезапно появиться то с одной стороны, то с другой.
Тогда ему ни за что не уйти. Тот обязательно настигнет Витька если не в самом переходе, то уж на ступеньках точно. О том, что будет дальше, Витек и думать не хотел. Не ему тягаться с тренированным амбалом. Исход неравного поединка мог быть только одним, без вариантов.
На негнущихся от страха ногах бомж дошел до конца перехода и кое-как вскарабкался наверх. Беспрестанно озираясь по сторонам, нашел следующий дом и достал из кармана мел. Стал рисовать дрожащей рукой свой знак.
Вдруг за спиной раздался выстрел. Витек дернулся, мел в пальцах раскрошился. Он испуганно оглянулся. У обочины стояло такси. Из него вышел нетрезвый мужик и сильно хлопнул дверцей. Этот звук и показался Витьку выстрелом.
«В жопу! – решил он. – С таким обходом можно и инфаркт заработать!» Он почти бегом кинулся назад к переходу и в момент очутился на другой стороне улицы. Опять стал смотреть на противоположную сторону. Ситуация казалась ему безвыходной.
И вдруг его осенило – Василиса Петровна! Конечно! Как же он раньше об этом не подумал.
Василиса Петровна на самом деле была Василием Петровичем. Этот самый Василий Петрович с юных лет ощущал себя женщиной мужском теле. Но вынужден был это скрывать. У него была семья и дети, все как у людей. Но истинная природа рвалась наружу, пробивала себе путь, как растение пробивается сквозь асфальт. Дать ей волю он мог только раз в год – в отпуске. Тогда он уезжал из Москвы в Самарканд, где его совсем уж никто не знал, и безудержно предавался сладостному разврату с сексуальными меньшинствами среднеазиатских национальностей.
Теперь он стал бомжом и своих порочных наклонностей больше не скрывал. Обретался он обычно в районе Плющихи, где были не только респектабельные особняки и клубные дома, но и выселенные развалюхи тоже.
Витек долго ходил от одного бомжеского шалмана к другому, пока наконец не нашел старого приятеля. Василий Петрович был пьян, но еще не сильно. Одет он был в мужской пиджак, длинную темную юбку и белый ситцевый платочек в горошек, завязанный узлом под подбородком. Он ужинал под стеной барака в одиночестве. На пластиковом бутылочном ящике перед ним лежали нарезанная колбаса, картошка в мундире, хлеб и зеленый лук. Стояла непременная чекушка водки.
– А-а, Витек! – обрадовался он. – Сколько лет, сколько зим!
– Здорово, Петровна! – Витек с размаху хлопнул по его ладони.
Оба засмеялись.
– С чем пожаловал?
– Соскучился! – сказал Витек.
Прозвучало это не очень искренне, потому что тот не поверил.
– Так уж и соскучился? По старому пидору никто не скучает!
– Какой же ты пидор? – возразил Витек. – Ты трансвестит.
– Знаю, – отмахнулся тот, – это я так, для простоты. Ужинать будешь?
Витек кивнул.
– Бери вон ящик, подсаживайся. Картошка еще теплая. Витек сел и цапнул одну. Она и в самом деле была теплой.
– Сам варил? – спросил он.
– Кто же мне еще сварит? Что потопаешь, то и полопаешь.
Раньше Витек и Василиса Петровна обретались в одной компании на Ярославском вокзале, но с тех пор как их оттуда выжили, дороги их разошлись. Петровича тогда называли «Василиса с хреном».
– Давай, Витек, – сказал Василий Петрович, наполнив мутные пластиковые стаканчики, – за прежние времена. Хорошее было время, что ни говори!
– Да, неплохое, – согласился Витек.
Они выпили и захрустели зеленым луком.
– А что сейчас на вокзале? – спросил Василий Петрович.
– Давно там не был, – ответил Витек. – Кажется, киоски убрали.
– Это плохо, – неодобрительно покачал головой Василий Петрович. – Без киосков – что за жизнь?
– Без киосков жизни нет, – согласился Витек. – Так, одно название. По крайней мере, для нас.
– Согласен.
Некоторое время они молча жевали колбасу.
– Ну, а ты теперь как? – спросил Василий Петрович.
– Кое-как, – мрачно ответил Витек и вспомнил о всех свалившихся на него неприятностях.
– Почему?
– Долго рассказывать.
– Тогда расскажи, зачем пришел.
Витек ответил не сразу. Момент был щекотливый. Он подумал, как получше сформулировать просьбу, и ничего не придумал.
– Прикид нужен, – сказал он.
– Какой прикид?
– Бабский. Одолжи на пару дней. У тебя ведь есть? Василий Петрович расплылся в радостной улыбке:
– Э-э! Вот оно в чем дело! И тебя, значит, пробило! За это надо выпить!
И он стал разливать по стаканчикам остатки водки.
– Ничего меня не пробило! – запротестовал Витек. – Это я просто так.
– Не прячь свою природу, Витя, – стал убеждать его Петрович. – Ни к чему это. Вот я – прятал всю жизнь, таился. А что хорошего? Да я, может, и счастье-то обрел только с той поры, как перестал прятаться. Жаль мне теперь потраченных впустую лет, а ничего не поделаешь – время упущено. Ладно, держи! – он сунул в руки Витька стаканчик.
Витек озадаченно переваривал сказанное.
– За наше бабье счастье! – провозгласил Петрович тост и выпил первым.
Витек поморщился, но тоже выпил. «Во дает пидорюга!» – подумал он.
Петрович тем временем продолжал:
– Это такое удовольствие, Витя, когда не надо прятаться. Ты как бы заявляешь всему миру – да, я такой! И хочу, чтобы об этом все знали. И знаешь, что потом происходит?
