Никто, казалось, не понимал, откуда они явились, но они были в Лесу: Канга и Бэби Ру. Когда Пух спросил Кристофера Робина, как они здесь оказались, Кристофер Робин сказал: «Обычным способом, если ты понимаешь, что я имею в виду, Пух» . Пух, который совершенно не понимал, говорит «О!». Затем он дважды кивнул головой и говорит: «Обычным способом. О!» Потом он пошел расспросить своего приятеля Поросенка, что он думает обо всем этом. А около дома Поросенка он обнаружил Кролика. Итак, они все вместе посидели и потолковали об этом хорошенько.
      «Что мне не нравится во всем этом, так это вот что», сказал Кролик. «Вот мы – ты, Пух, и ты, Поросенок, и Я – и вдруг…»
      «И И-Ё», говорит Пух.
      «И И-Ё – когда вдруг…»
      «И Сыч», говорит Пух.
      «И Сыч – и тогда все вдруг…»
      «О, еще И-Ё», говорит Пух. «Я забыл его».
      «Вот – мы – тут», сказал Кролик весьма громко и отчетливо, «все мы – и затем вдруг мы просыпаемся однажды утром, и что мы обнаруживаем? Мы обнаруживаем среди нас Странное Животное, о котором мы раньше вообще и слыхом не слыхали! Животное, которое носит членов своей семьи с собой в кармане! Предположим, я носил бы свою семью с собой в кармане, это сколько же мне нужно было бы иметь карманов?»
      «Шестнадцать», сказал Пух.
      «А по-моему, семнадцать», сказал Кролик. «И еще один для носового платка. Итого восемнадцать. Восемнадцать карманов на одном пиджаке. С ног собьешься».
      Последовало долгое молчание, заполненное размышлениями, и затем Пух, который тяжело хмурил брови на протяжении нескольких минут, говорит:
      «Я насчитал пятнадцать».
      «Что?», говорит Кролик.
      «Пятнадцать».
      «Что пятнадцать?»
      «Членов твоей семьи».
      «А при чем тут они?»
      Пух потянул носом и сказал, что, мол, ему казалось, что Кролик говорил о своей семье.
      «Неужели?», небрежно сказал Кролик.
      «Да, ты говорил».
      «Не бери в голову, Пух», говорит Поросенок.
      «Вопрос в том, что мы будем делать с Кангой», нетерпеливо сказал Кролик.
      «О, понимаю», говорит Пух.
      «Лучше всего», сказал Кролик, «было бы выкрасть Бэби Ру и скрыть его. И тогда, когда Канга скажет „Где Бэби Ру?“, то мы скажем „Аха!“»
      «Аха!», сказал Пух, упражняясь. «Аха! Ну да, конечно», продолжал он, «ведь мы можем сказать „Аха!“, даже если мы и не украдем Бэби Ру».
      «Пух», сказал Кролик ласково, «ты просто идиот».
      «Я знаю», говорит Пух скромно.
      «Мы говорим „Аха!“ с тем, чтобы Канга поняла, что мы знаем, где находится Бэби Ру. „Аха“ означает: „Мы откроем тебе местонахождение Бэби Ру, если ты обещаешь уйти из Леса и никогда больше обратно не приходить“. Теперь замолчите, я буду думать».
      Пух отошел в сторону и попытался выговорить «Аха!» соответствующим тоном. Иногда ему казалось, что он уяснил то, что говорил Кролик, а иногда казалось, что не уяснил. «Полагаю, все решит практика», думал он. «Интересно, Канге тоже надо будет практиковаться, чтобы нас понять?»
      «Меня одно волнует», говорил Поросенок, нервно перебирая копытцами. «Я говорил с Кристофером Робином, и он сказал, что Канга В Целом Считается Одним из Свирепейших Животных. Меня не пугают Свирепые Животные как таковые, но хорошо известно, что, если Одно из Свирепейших Животных Лишают Его Детеныша, оно становится свирепым, как Два Свирепейших Животных. И в этом случае говорить „Аха!“ довольно глупо».
      «Поросенок», сказал Кролик, облизывая кончик карандаша, «в тебе нет ни капли мужества».
      «Тяжело быть храбрым», сказал Поросенок, потянув пятачком, «когда ты всего лишь Очень Маленькое Животное».
      Кролик, который уже было начал что-то деловито писать, посмотрел на Поросенка и говорит:
      «Именно потому, что ты очень маленькое животное, ты будешь особенно Полезным для нас в этом предприятии».
      Поросенок так разволновался, что забыл испугаться еще больше, а когда Кролик заметил, что Канги проявляют Свирепость только в Зимние месяцы, будучи в другие времена года в Добром Расположении Духа, он уже не мог усидеть на месте, настолько он был полон желания стать полезным прямо в эту же минуту.
      «А как же я», печально говорит Пух. «Неужели я не буду полезным!»
      «Не беда, Пух», сказал Поросенок успокаивающим тоном, «возможно, в другой раз».
      «Без Пуха», торжественно говорит Кролик, очиняя карандаш, «предприятие будет невозможно».
      «О», сказал Поросенок, стараясь не показать, что разочарован. А Пух ушел в уголок комнаты и гордо говорит себе: «Без меня-то невозможно! Тотеще Медведь!»
      «Теперь слушайте все сюда», сказал Кролик, кончив писать. Пух и Поросенок, разинув рты, с готовностью сели слушать. Вот что прочитал Кролик:
 
      ПЛАН ЗАХВАТА БЭБИ РУ
      1. Общие Замечания. Канга бегает быстрее любого из Нас, включая Меня.
      2. Еще Более Общие Замечания. Канга никогда не спускает глаз с Бэби Ру, за исключением того времени, когда он надежно заперт у нее в кармане.
      3. Следовательно. Если мы хотим захватить Бэби Ру, мы должны Быстро Сделать Ноги, потому что Канга бегает быстрее любого из Нас, включая Меня (см. 1).
      4. Мысль. Если бы Ру выпрыгнул из кармана Канги, а Поросенок прыгнул бы туда вместо него, Канга не поняла бы разницы, потому что Поросенок – Очень Маленькое Животное.
      5. Так же, как и Ру.
      6. Но для того, чтобы не увидеть, как Поросенок прыгает в ее Карман, Канга должна смотреть в другое место.
      7. См. 2.
      8. Другая мысль. Но если бы Пух говорил с ней очень увлеченно, она, может быть, посмотрела бы на секунду в другое место.
      9. И тогда бы я схватил Ру и убежал.
      10. Быстро.
      11. И Она ничего не заметит до Впоследствии.
 
      Ладно, Кролик громко все это прочитал и подождал немного, не скажет ли кто-нибудь чего. А потом Поросенок, который до этого только открывал и закрывал рот, так хрипло говорит:
      «А – что Впоследствии?»
      «Что ты имеешь в виду?»
      «Когда Канга пойметРазницу?»
      «Тогда мы все скажем „Аха!“»
      «Все трое?»
      «Да».
      «О!»
      «Ладно, Поросенок, в чем дело?»
      «Ни в чем», говорит Поросенок, «если мы на самом деле все трое скажем это. Если мы все трое скажем это, тогда ни в чем», говорит. «Но мне не улыбалось бы говорить „Аха!“ одному, потому что это прозвучит не очень-тохорошо. Между прочим», говорит, «ты совершенно уверен насчет того, что ты сказал по поводу зимних месяцев?»
      «Зимних месяцев?»
      «Да, что Свирепеют только в Зимние Месяцы».
      «О, да-да, тут все в порядке. Ну, Пух? Ты понял, что ты должен делать?»
      «Нет», говорит Пух-Медведь. «Еще нет», говорит. «А что я буду делать?»
      «Ладно, ты должен только увлеченно говорить о чем-нибудь с Кангой, так чтобы она больше ничего не замечала».
      «О! О чем?»
      «О чем хочешь».
      «Ты имеешь в виду потолковать немного о поэзии или о чем-нибудь этаком?»
      «Вот именно», сказал Кролик. «Замечательная идея. А теперь пошли».
      Итак, они все пошли искать Кангу.
      Канга и Ру спокойно проводили день на песчаной отмели. Бэби Ру практиковался в очень маленьких прыжках по берегу, падал в мышиные норы и выбирался обратно. А Канга суетилась и говорила: «Только еще один прыжок, дорогуша, и затем мы должны идти домой». И в этот момент на холме появился – никогда не догадаетесь, кто! – не кто иной, как Пух.
      «Добрый день, Канга».
      «Добрый день, Пух».
      «Погляди, как я прыгаю», запищал Ру и упал в очередную мышиную нору.
      «Хэлло, Ру, приятель!»
      «Мы как раз собирались домой», говорит Канга.
      «Добрый день, Кролик. Добрый день, Поросенок».
      Кролик и Поросенок, которые поднялись с другой стороны холма, сказали «Добрый день» и «Хэлло, Ру», а Ру предложил им поглядеть, как он прыгает, и вот они стояли и глядели.
      И Канга тоже глядела…
      «Ах да, Канга», сказал Пух, после того как Кролик дважды подтолкнул его. «Я не знаю, тебя вообще-то интересует поэзия?»
      «Вообще-то нет», сказала Канга.
      «О!», сказал Пух.
      «Ру, дорогуша, еще один прыжок, и мы должны идти домой».
      Последовало короткое молчание, во время которого Ру упал в очередную мышиную нору.
      «Продолжай», говорит Кролик громким шепотом, приставив лапу ко рту.
      «Что касается поэзии», говорит Пух, «я тут набросал одно стихотворение мимоходом. Оно в таком роде – позволь мне…»
      «Вы подумайте!», сказала Канга. «Теперь, Ру, дорогуша…»
      «Тебе таки понравится этот стишок», сказал Кролик.
      «Он тебе придется по душе», сказал Поросенок.
      «Ты должна слушать очень внимательно», сказал Кролик.
      «Так, чтобы не пропустить ничего», сказал Поросенок.
      «О да, конечно», сказала Канга, но она все еще продолжала смотреть на Бэби Ру.
      « Кактам было, Пух», сказал Кролик.
      Пух слегка прокашлялся и начал.

СТРОКИ, СОЧИНЕННЫЕ МЕДВЕДЕМ С НИЗКИМ I.Q.

 
В тот жаркий день (как раз в обед)
В тот Понедельник – все в дыму.
Я думал: «Верно или нет?
Возможно ль? Нужно ль? И кому?»
Во Вторник – снег. Надел пальто,
Но чувствую, что неспроста,
Не знаю толком, who есть кто,
И что к чему? И кто – куда?
А в Среду – небо голубей,
Но все стучит, скребет в мозгу…
Сдаюсь! Не знаю, хоть убей!
Убей, но больше не могу.
В Четверг, когда мороз крепчал
И на деревьях крепнул лед,
Я понял все, но промолчал
И думал: «Кто ж меня поймет?»
А в Пятницу…
 
      «Да? Неужели?», говорит Канга, не дослушав о том, что произошло в Пятницу. «Еще прыжок, Ру, дорогуша, и мы должнысобираться».
      Кролик дал Пуху поторапливающий тычок.
      «К разговору о поэзии», сказал Пух быстро, «ты когда-нибудь замечала это дерево, вон там, направо?»
      «Где?», сказала Канга. «Теперь, Ру…»
      «Прямо направо», говорит Пух, показывая за спину Канги.
      «Нет», говорит Канга. «Теперь прыгай ко мне, Ру, дорогуша, и мы пойдем домой».
      «Ты просто обязана посмотреть на то дерево, что направо», говорит Кролик. «Давай я подержу Ру». И он схватил Ру своими лапами.
      «Я на нем отсюда могу различить птицу», говорит Пух. «Или это рыба?»
      «Ты должна увидеть эту птицу», говорит Кролик. «Если это не рыба».
      «Да это не рыба, это птица», говорит Поросенок.
      «Ну да», говорит Кролик.
      «Это Скворец или Черный Дрозд», сказал Пух.
      «В этом-то весь вопрос», говорит Кролик, «то ли это черный дрозд, то ли скворец?»
      И тогда Канга наконец поворачивает голову, чтобы посмотреть. И в этот момент, когда ее голова повернута, Кролик громким голосом говорит «На место, Ру!», и Поросенок прыгает в карман Канги. Кролик же мчится прочь с Ру в лапах так быстро, как только может.
      «Что такое, где Кролик?», говорит Канга, повернувшись назад. «С тобой все в порядке, Ру, дорогуша?»
      Поросенок пискнул что-то руобразным голосом со дна Кангиного кармана.
      «Кролик должен был уйти», сказал Пух. «Я думаю, он подумал о чем-то, что он должен был сделать, а это выяснилось только сейчас, совершенно неожиданно».
      «А Поросенок?»
      «Я думаю, Поросенок подумал о том же самом в то же самое время. Неожиданно».
      «Ладно, мы должны двигаться домой», говорит Канга. «До свиданья, Пух». И в три больших прыжка она умчалась.
      Пух следил за ней, когда она убегала.
      «Хотел бы я уметь прыгать вот так», подумал он. «Некоторые могут, некоторые нет. Такова жизнь».
      Но были моменты, когда Поросенок желал бы, чтобы и Канга не могла. Часто раньше, когда он шел длинной дорогой домой через Лес, ему хотелось стать птицей, но теперь он тряско думал, болтаясь на дне Кангиного кармана: «Если это называется летать, то я никогда на это не пойду».
      Конечно, как только Канга расстегнула свой карман, она поняла, что произошло. Она испугалась только на мгновенье, а потом поняла, что не испугалась, так как она чувствовала совершенно уверенно, что Кристофер Робин ни за что не допустит, чтобы Ру причинили какой-то вред. Итак, она сказала себе: «Если они играют со мной в такие игры, то я сама их разыграю».
      «Теперь, Ру, дорогуша», сказала она, вынув Поросенка из кармана, «пора в Кроватку».
      «Аха!», сказал Поросенок – настолько хорошо, насколько это было возможно после Ужасающей Поездки. Но это получилось не самое лучшее «Аха», и Канга, казалось, вовсе не поняла всего его значения.
      «Сначала в Ванну», сказала Канга бодрым голосом.
      «Аха!», снова сказал Поросенок, тревожно оглядываясь по сторонам в поисках сообщников. Но сообщников здесь не было. Кролик у себя дома играл с Бэби Ру и с каждой минутой чувствовал к нему все большую нежность, а Пух, который решил стать Кангой, был еще на берегу, практикуясь в прыжках.
      «Я вовсе не уверена», глубокомысленно говорит Канга, «что принять сегодня холодный душ не было бы хорошей мыслью. Как тебе это, Ру, дорогуша?»
      Поросенок, который в действительности никогда не был в восторге от ванн, задрожал мелкой дрожью и – таким храбрым голосом, на какой он только был способен, – говорит:
      «Канга, я вижу, пришло время говорить откровенно».
      «Забавный малыш Ру», сказала Канга, приготавливая воду для ванны.
      «Я неРу», громко сказал Поросенок. «Я – Поросенок!»
      «Да, дорогуша, да», сказала Канга, успокаивающим голосом. «Надо же, подражает голосу Поросенка! Такой умница», продолжала она, доставая большой кусок желтого мыла из буфета. «Ну, что мы теперь будем делать?»
      «Ты что, не видишь?», заорал Поросенок. «У тебя что, глаз нет? Посмотрина меня».
      «Я и смотрю, Ру, дорогуша», говорит Канга более прохладным тоном, «и ты помнишь, что я тебе вчера говорила о том, чтобы не корчить рожи. Если ты будешь продолжать корчить рожу, как у Поросенка, ты вырастешь таким, какПоросенок, – и тогда – подумай, как ты сам об этом будешь жалеть . А теперь в ванну, и давай не будем об этом говорить дважды».
      И прежде чем Поросенок успел что-либо сообразить, он оказался в ванне, и Канга жестко скребла его мочалкой.
      «О!», кричал Поросенок. «Пусти меня. Я – Поросенок».
      «Не открывай рта, дорогуша», говорит Канга, «а не то в него попадет мыло. Ну вот! Что я тебе говорила!»
      «Ты – ты – ты сделала это нарочно», брызгал Поросенок, как только обрел дар речи… и затем вновь случайно схлопотал полный рот мыла.
      «Все в порядке, дорогуша, не говори ничего», сказала Канга, и в следующее мгновенье Поросенок был вынут из ванны и насухо вытерт полотенцем.
      «Теперь», сказала Канга, «лекарство, а затем спать».
      «Л-лекарство?», говорит Поросенок.
      «Чтобы ты вырос большим и сильным, дорогуша. Ты же не хочешь вырасти маленьким и слабым, как Поросенок, ведь не хочешь? То-то же!»
      В этот момент в дверь постучали.
      «Войдите», говорит Канга, и входит Кристофер Робин.
      «Кристофер Робин! Кристофер Робин!», завопил Поросенок. «Скажи Канге, кто я есть! Она говорит, что я Ру. Я неРу, ведь правда?»
      Кристофер Робин очень внимательно на него посмотрел и покачал головой.
      «Ты не можешь быть Ру», сказал он, «потому что я только что видел Ру играющим в доме у Кролика».
      «Ну и ну!», говорит Канга. «Подумать только! Чтоб я так ошиблась».
      «Вот видишь!», говорит Поросенок. «Я говорил тебе. Я – Поросенок».
      Кристофер Робин вновь покачал головой.
      «О, ты не Поросенок», говорит. «Я знаю Поросенка хорошо, и он совершеннодругого цвета».
      Поросенок начал говорить, что это потому, что он только что принимал ванну, но затем понял, что лучше ему этого не говорить, и как только он открыл рот, чтобы сказать что-нибудь еще, Канга всунула ему в рот ложку лекарства, а затем похлопала его по спине и сказала, что на самом деле оно вполне нормальное по вкусу, надо только его хорошенько распробовать.
      «Я знала, что это не Поросенок», сказала Канга. «Интересно, кто это может быть?»
      «Возможно, это кто-то из родственников Пуха», сказал Кристофер Робин. «Может, племянник или дядя или что-то в этом роде?»
      Канга согласилась, что это вполне возможно, и сказала, что надо будет дать ему какое-нибудь имя.
      «Я назову его Путль», говорит Кристофер Робин. «Генри Путль для краткости».
      И как раз когда все это решалось, Генри Путль вырвался из рук Канги и прыгнул на землю. К его великой радости, Кристофер Робин оставил дверь открытой. Никогда Генри Путль Поросенок не бегал так быстро, как он бежал в этот раз. Он не останавливался до тех пор, пока не добрался до дому. Но когда он был в ста ярдах от дома, он остановился и оставшуюся часть дороги катился по земле, чтобы вновь обрести свой натуральный, приятный и удобный цвет…
      Итак, Канга и Ру остались в Лесу. И каждый Вторник Ру проводит время со своим большим другом Кроликом, и каждый Вторник Канга проводит время со своим большим другом Пухом, обучая его прыжкам, и каждый Вторник Поросенок проводит день со своим большим другом Кристофером Робином. Итак, все снова счастливы.

      Однажды Пух взбирался на вершину Леса для того, чтобы увидеть своего друга Кристофера Робина и понять, интересуется ли он теперь вообще Медведями. В то утро за завтраком (обычная еда – мармелад, слегка намазанный на парочку сот) он неожиданно придумал новую песню. Она начиналась приблизительно так:
 
Лейся, звонкая песня Медведя…
 
      Когда он уже зашел в ее сочинении достаточно далеко, он помотал головой и подумал про себя:
      «Прекрасное начало для песни, но как насчет второго куплета?» Он попытался спеть «Лейся» два или три раза, но оказалось, что это не помогает. «Возможно, было бы лучше», подумал он, «если бы я пел „Взвейся“».
      Итак, он спел все это по новой, но это не было лучше. «Ну ладно», говорит, «Я спою этот первый куплет, и, возможно, если я спою его очень быстро, то я найду себя, исполняя третий и четвертый куплеты, даже не успев об этом подумать хорошенько. Это будет Добрая Песня. Итак:
 
Лейся, звонкая песня Медведя
По просторам родной стороны!
Не страшны мне ни дождик, ни ветер,
Холод, град и мороз не страшны.
Моя морда измазана медом,
Мои лапы по локоть в меду.
Пой, Медведь, столь любимый народом!
Скоро полдень. Обедать пойду».
 
      Ему стало от этой песни так приятно, что он ее пел всю дорогу к вершине Леса, «А если я буду ее петь еще дольше», подумал он, «то наступит время, чтобы немножечко слегка того-сего, и тогда последняя строка будет правильной». Поэтому он вместо пенья стал хмыкать.
      Кристофер Робин сидел перед дверью своего дома и надевал Большие Бутсы. Как только Пух увидел Большие Бутсы, он понял, что предстоит Приключение, и он слизал мед с носа тыльной стороной лапы и привел себя в порядок, насколько мог, так чтобы выглядеть готовым на Все.
      «Доброе утро, Кристофер Робин», провозгласил он.
      «Доброе утро Пух-Медведь. Вот, не могу надеть этот Бутс».
      «Плохо», говорит Пух.
      «Как ты думаешь, не будешь ты так добр сесть позади меня, а я потяну его сильно, чтобы не упасть на спину».
      Пух сел, уперся лапами в землю и стал напирать сзади на Кристофера Робина, а Кристофер Робин напирал на него и натягивал, натягивал Бутс на ногу, пока наконец не натянул.
      «Дело сделано», говорит Пух. «Что дальше?»
      «Мы все идем в Экспедицию», говорит Кристофер Робин, вставая и отряхиваясь. «Спасибо тебе, Пух».
      «Идем в Эскпотицию», сказал Пух, готовый на все. «Не думаю, что я когда-нибудь бывал хоть на одной. Куда же пойдем на этой Эскпотиции?»
      «Экспедиции, глупый старый Медведь. Сначала идет „к“».
      «О!», говорит Пух. «Понимаю». Но он на самом деле не понимал.
      «Мы идем открывать Северный Полюс».
      «О!», сказал Пух снова. «Что такоеСеверный Полюс?», спрашивает.
      «Это как раз то, что открывают», говорит Кристофер Робин небрежно, на самом деле далеко не уверенный в том, что говорит.
      «О! Понимаю», говорит Пух. «Медведи представляют какую-нибудь ценность в такого рода открывании?»
      «Конечно, представляют. И Кролик, и Канга, и все мы. Это же Экспедиция. Вот что значит экспедиция: длинная линия из всех. Ты бы лучше сказал другим, чтобы были готовы, пока я приведу в порядок свое ружье. И мы должны запастись Продовольствием».
      «Чем запастись?»
      «Взять что-нибудь поесть».
      «О!», говорит Пух весело. «Я думал, ты говоришь про довольствие. Я пойду и скажу им». И он потопал прочь.
      Первым, кого он встретил, был Кролик.
      «Хэлло, Кролик», сказал он, «это ты что ли?»
      «Давай притворяться, как будто это не я», говорит Кролик, «посмотрим, что получится».
      «У меня для тебя сообщение».
      «Я ему передам».
      «Мы все идем в Эскпотицию с Кристофером Робином!»
      «Что это такое, и когда мы на нее идем?»
      «Это нечто вроде лодки, я думаю».
      «О! В этом роде?»
      «Да. И мы пойдем открывать Полюс или что-то там. Или это был Молюс? Как бы то ни было, мы пойдем его открывать».
      «Ты что, серьезно что ли?»
      «Да. И мы должны взять Про- ну, вообще поесть с собой. На тот случай, если нам захочется есть. Теперь я пойду к Поросенку. Скажи Канге, ладно?»
      Он оставил Кролика и поспешил к дому Поросенка. Поросенок сидел на земле около двери своего дома, с энтузиазмом дуя на одуванчик, и гадая, произойдет ли это в этом году, в следующем, произойдет ли вообще когда-нибудь или никогда не произойдет . Он только что обнаружил, что этого никогда не произойдет, и пытался вспомнить, что это было, надеясь, что это не было что-то хорошее, когда явился Пух.
      «О! Поросенок», говорит Пух взволнованно. «Мы идем в Эскпотицию, все мы, с едой. Что-то открывать».
      «Что открывать?», опасливо сказал Поросенок.
      «О! Ну что-то там».
      «Ничего свирепого?»
      «Насчет свирепого Кристофер Робин ничего не говорил. Он только сказал, что там есть „к“».
      «Главное, чтобы у него зубы были поменьше», серьезно сказал Поросенок. «Но если с нами идет Кристофер Робин, я вообще ничего не имею против».
      Спустя немного времени, когда они стояли наготове у вершины Леса, Эскпотиция началась. Первым шел Кристофер Робин и Кролик, затем Поросенок и Пух, затем Канга с Ру в кармане и Сыч, затем И-Ё; в самом конце длинной шеренгой – все друзья-и-родственники Кролика.
      «Я их не звал», сказал Кролик небрежно. «Они сами пришли. Они всегда так. Пусть маршируют в конце, после И-Ё».
      «Что я скажу», говорит И-Ё, «так это вот что. Это выбивает из колеи. Я не хотел идти на эту Эскпо – как сказал Пух. Я пришел только, повинуясь чувству долга. Но вот я здесь: и если я нахожусь в конце Эскпо – того, о чем идет речь, – тогда позвольте мне быть концом. Но если каждую минуту, когда я хочу присесть, чтобы слегка отдохнуть, я должен отряхивать с себя с полдюжины субтильных друзей-и-родственников Кролика, то это не Эскпо – как бы она ни называлась, – вовсе, это просто Беспорядочный Гвалт. Вот что я скажу».
      «Я понимаю, что И-Ё имеет в виду», сказал Сыч. «Если вы спросите меня…»
      «Я никого не спрашивал», сказал И-Ё. «Я просто обращаюсь ко всем. Мы можем искать Северный Полюс или мы можем играть в „Бояре, а мы к вам пришли“ с хвостовой частью этого муравейника. Мне это все равно».
      Послышался окрик из головной части колонны.
      «Вперед», кричал Кристофер Робин.
      «Вперед», кричали Пух и Поросенок.
      «Вперед», сказал Сыч.
      «Мы отстали», сказал Кролик. «Я должен идти». И он поспешил вперед эскпотиции к Кристоферу Робину.
      «Все в порядке», говорит И-Ё. «Мы идем. ТОЛЬКО НЕ СВАЛИВАЙТЕ ПОТОМ НА МЕНЯ!»
      Итак, они все пошли открывать Северный Полюс. И по мере того, как они шли, они болтали друг с другом о том о сем, все кроме Пуха, который сочинял песню.
      «Это первый куплет», сказал он Поросенку.
      «Чего первый куплет?»
      «Моей песни».
      «Какой песни?»
      «Вот этой».
      «Какой этой?»
      «Ладно, Поросенок, если послушаешь, то узнаешь».
      «Откуда ты знаешь, что я не послушаю?»
      На это Пуху уже нечего было ответить, и он затянул свою песню:
      Они все отправились Полюс искать, Сыч, Поросенок, и Кролик, и все. Полюс, такая вещь, которую ищут, ну, как это сказать – Сыч, Поросенок, и Кролик, и все. И-Ё, Кристофер Робин и Пух, И Родственники Кролика ползут во весь дух. А где он, этот Полюс, не знает никто… Да здравствует храбрость! Им всем хоть бы что!
      «Тихо!», говорит Кристофер Робин, быстро поворачиваясь к Пуху, – «мы как раз подходим к Опасному Месту».
      «Тихо!», сказал Пух, быстро повернувшись к Поросенку.
      «Тихо!», сказал Поросенок Канге.
      «Тихо!», сказала Канга Сычу, в то время как Ру несколько раз очень быстро сказал «Тихо!» самому себе.
      «Тихо!», сказал Сыч И-Ё.
      «Тихо!», сказал И-Ё ужасным голосом всем друзьям-и-родственникам Кролика, и «Тихо!», необдуманно сказал каждый из них по цепи, пока это не дошло до последнего из всех, и последний и наименьший друг-и-родственник Кролика был настолько выведен из равновесия тем, что целая Эскпотиция говорит ему «Тихо!», что он зарылся с головой в землю и оставался так на протяжении двух дней, пока опасность окончательно не миновала, и он с большим проворством отправился домой и жил там со своей теткой тихо и спокойно, не ожидая больше от жизни ничего хорошего. Звали его Александр Жук.
      Они подошли к ручью, который изгибался и журчал между высокими отвесными берегами, и Кристофер Робин сразу понял, как тут все было опасно.
      «Это как раз то место», объяснил он, «для Засад».
      «Зоосад?», прошептал Пух Поросенку. «Это в Лесу-то?»
      «Мой дорогой Пух», говорит Сыч своим самодовольным голосом, «ты что, не знаешь, что такое засада?»
      «Сыч», сказал Поросенок, недовольно оглянувшись на него. «Пух шептал мне совершенно личное, и не было никакой надобности…»