В голове мелькает мысль: "Вдруг он каждый раз выносит драгоценности королевы для побега". Точно! Как я сразу не догадался? Я велю моему человеку преградить путь Ферзену.
      - Что вам угодно? - сурово спрашивает королевский любовничек.
      - Угодно обыскать вас, - говорю я. - Как начальник охраны я имею дать такое распоряжение.
      - Я не являюсь французским подданным, - говорит дамский угодник. - Ваше требование оскорбительно. Учтите, я знаю куда обратиться, чтобы вас отправили убирать улицы.
      Я улыбаюсь. Меня так легко не запугаешь.
      - Я тоже знаю, к кому обратиться, чтобы вас повесели сушиться на фонарике, -слащаво произношу я. - Ваше сопротивление наводит на подозрения.
      Ферзен презрительно отмахивается. Я даю знак солдатам начать обыск.
      - Если будете сопротивляться, я велю вам скрутить руки! предупреждаю я.
      - Сантер, отставить! - слышу я голос Лафайета.
      Принес же черт! Как не вовремя!
      - Вы нарушаете неприкосновенность мсье, - говорит он.
      - Мой генерал, я только исполняю обязанности начальника охраны, - отвечаю я. - У меня есть подозрения, что мсье выносит драгоценности Австрияч... королевы для побега!
      Лафайет секунду колеблется.
      - У нас нет причин не доверять другу нашей королевы! произносит он. - Отпустите его.
      - Мой генерал, - пытаюсь возразить я.
      - Это приказ! - сурово произносит маркиз.
      Увы, я отпускаю графа Ферзена. Не понимаю, почему Лафайет такой болван! Надеяться на благородство королей?! Тьфу!
      Бедолага, он хочет получить любовь и народа, и короля. Второе ему не светит, а вот первое он стремительно теряет. Вы уж определитесь, мой генерал. Ох, удерут монархи у вас из под носа, как пить дать удерут!
      Я, Анна Режан, прогуливаюсь по пейзажному парку. Уже давно стемнело, взошла луна. А вот и Нэвиль. Он любит прогулки поздним вечером, считает, что они благотворно действуют на его сон.
      Он садится на скамейку у речки и зажигает трубку. Я подхожу к нему... Нэвиль оборачивается...
      - А, это вы, - говорит он. - Решили подышать ночным воздухом...
      - Да, - киваю я.
      В его глазах я замечаю усмешку. Как я устала. Или жалость, или насмешки. А как бы вы поступили на моем месте?
      Нэвиль удивленно смотрит на меня. Похоже, я произнесла мою мысль вслух.
      - Прихлопнул бы старуху, - беспечно отвечает он.
      Я вздрагиваю. Он хохочет.
      - Вы миленькая особа, - говорит банкир. - Только слишком пугливы, а это плохо. Вот если бы вашу свекровь не убили, вы бы сейчас мучались.
      - Прошу вас! - восклицаю я.
      - Дитя, - хохочет он. - Только не говорите, что вам ее жаль. Не надо ханжества. Благодаря смерти старушенции, вы теперь свободная богатая женщина.
      Я молчу. Только усталый взгляд - мой ответ.
      - Эх, хорошо, что ее порешили, - рассуждает Нэвиль. Хотя... вдруг это сделали вы? В тихом омуте черти водятся.
      Он опять хохочет. Странное чувство юмора. Мы обмениваемся пустыми репликами. Я ухожу... оборачиваюсь... громкий звук, похожий на хлопок... Нэвиль сидит на скамье, опустив голову. Где-то испуганно ухает филин. Ночной парк опять погружается в безмолвие.
      Я, мадам Кампан, отдала необходимые распоряжения. Побег произойдет скоро, уже вынесли необходимые вещи. Осталось только передать шкатулку с документами. Я достаю из корсажа письмо Ферзена и еще раз перечитываю:
      Мадам, я хочу еще раз поблагодарить вас за приятную беседу. Я был так увлечен, что совсем позабыл о деле. Осмелюсь просить вас побеседовать с Лафайетом, именно вы способны разузнать его тайны. Ваши тонкие способности и острый ум достойны восхищения. А теперь прошу вас быть утешительницей вашей госпоже.
      Искренне ваш, Аксель.
      Быть утешительницей госпоже! Ха! Я все время была утешительницей. Я превратилась в бессловесную рабыню, которая выполняет чьи-то поручения! Парижским торговкам веселее живется!.. Ферзен просит меня узнать, что хочет Лафайет. А надо ли? О каких "тонких способностях" он говорит?.
      Да, мы с Акселем быстро подружились. Как мало надо, чтобы мужчина увидел в вас друга. Но зачем мне его дружба! Я хочу любви!
      Может, когда все закончится, Аксель обратит на меня внимание? Нет, вряд ли. Он полюбит дуру-королеву еще больше! Другое дело, если все сорвется... Мне надо будет уехать... ему тоже... Интересная мысль!.. Нет, это уже подлость... Но ради любви, никто не узнает...
      Я замечаю газету "Друг народа". Какое глупое название! Я погружаюсь в чтение. Друзья черни, оказывается, умны, они догадываются обо всем. Как глуп двор!.. А тут есть адрес автора? Написать бы ему пару строк...
      Мимо меня проходит Луи. Наш "умнейший" король. Я быстро встаю и делаю реверанс.
      - Кампан, - произносит он своим бесцветным голосом. Сегодня граф Ферзен уже нанес визит моей супруге?
      Хм... неужели он заинтересовался побегом? А может, ревнует жену?
      - Если верить его обещаниям, он скоро прибудет, мой король, - отвечаю я.
      - Очень хорошо, - на его лице мелькает улыбка. - Хочу знать, придумал ли он как сделать в карете винный погреб.
      Луи уходит. Идиот! Венценосный идиот! Неужели король не догадывается, что у него рога?! А если и догадывается, ему плевать. Хотя... скорее всего, не догадывается, он и сотню любовников не заметит!
      Я смотрю на часы. Пора идти. Я подхожу к зеркалу. Достаю пудру. Делаю несколько легких движений пуховкой. Тщательно поправляю манжеты и воротник моего платья. Улыбаюсь своему отражению.
      И вот верная мадам де Кампан готова служить королеве!
      Я, принцесса Елизавета, захожу в комнату к брату королю. Он чем-то усердно занят. Кажется, что-то мастерит.
      - Сестра моя, - добродушно улыбается он, - взгляните. Мне удалось сделать маленький замочек. Это очень трудная и тонкая работа.
      Я послушно изучаю его творение.
      - Ваше умение поразительно! - восклицаю я.
      Кажется, Луи совсем не волнует предстоящий побег.
      - Мой дорогой брат, - говорю я. - Я была бы рада узнать, вы в курсе предстоящего предприятия?
      Луи пожимает плечами.
      - Моя супруга и граф Ферзен заняты этим, - отвечает он устало, - когда все будет окончательно решено, они меня просветят. Мне бы не хотелось отвлекаться на пустяки.
      О Боже! Какое безразличие! Не понимаю! Неужели Луи так глуп, не понимает, что речь идет о его власти, о его свободе...
      Ах, как я еще несовершенна! Я приписываю глупость другому, хотя сама страдаю от несправедливого клейма слабоумной! Кто знает, что скрывается под этим флегматизмом, какие мысли посещают моего брата? Может, он умнее во сто крат всех энергичных новомодных политиков!
      - Брат мой, - говорю я. - Как бы я хотела знать о твоих помыслах!
      Он внимательно смотрит на меня.
      - Я мечтаю о спокойствии, - отвечает Луи. - Но при этом мне хочется остаться королем французов. Как было бы хорошо быть королем, но заниматься только любимым делом!
      - Нет, Луи, - перебиваю я. - Я хочу знать, что вы думаете о последних событиях? Есть ли у вас какой-то свой план?
      Мой брат опускает глаза. Что-то невнятно бормочет.
      - Неужели и вы считаете меня глупой?! - печально задаю я вопрос. - Неужели вы думаете, что я способна раскрыть все тайны врагу? Не по этой ли причине вы не согласны обсуждать со мной важнейшие темы?
      Луи берет меня за руку.
      - Нет, сестра, я знаю, что вы умны... Ваша беда в кротости и скромности. Но это не кара, это дар!
      - Дар? - не понимаю я.
      - Да, сестра, - кивает он. - Как хорошо, когда вас недооценивают, не принимают всерьез. Они забывают о вас, а вы тем временем можете делать все! И вам не помешают, ведь никто не знает, на что вы способны.
      Луи прав. Но как научиться пользоваться своим даром? Да поможет мне Бог!
      Утро. Я, Мадлен Ренар, пригласила к себе Робеспьера.
      - Вы слышали новость? - спрашиваю я взволнованно. - В "Белой лилии" произошло еще одно убийство! Убит банкир Нэвиль, его застрелили у речки.
      - Когда это произошло?! - восклицает Макс.
      - Вечером, когда вы уехали, - отвечаю я холодно, - я начинаю сомневаться в ваших умениях...
      Я в шоке, теряю над собой контроль. Не хватало еще, чтобы убийца прикончил всех постояльцев!
      - Раз так, - ледяным тоном произносит Макс, - я могу прекратить расследование...
      О Боже! Макс не любит, когда нелестно отзываются о его уме. Он так самолюбив!
      - Нет, нет! - заверяю я его. - Не надо, умоляю! Я так несчастна!
      Как тяжело привыкнуть, что он теперь Неподкупный, а не депутат-неудачник. Неужели я его обидела? Тогда я пропала! Я бросаюсь к нему на шею.
      Я, Антуан Барнав, мне 30 лет. Я один их самых успешных молодых политиков. У меня есть все: власть, деньги и одна из самых красивых женщин. О, Мадлен! Я вхожу в ее гостиную и вижу... Мадлен в объятиях голодранца Робеспьера! Черт бы его побрал!!!
      - Мсье Барнав, - улыбается она. - Чем обязана вашему визиту?
      Я замечаю недовольство на лице Робеспьера. Похоже, он планировал переместиться в спальню. Не понимаю Мадлен, как можно заводить близкие отношения с этим уродом.
      - Я спешил увидеть вас! - восклицаю я. - Но меня опередили!
      Мой взгляд выражает возмущение.
      - Мсье Робеспьер расследует убийство, что произошло в моей гостинице, - говорит Мадлен небрежно.
      Она обмениваются с ним красноречивыми взглядами! Наглость!
      - Каковы результаты? - немного иронично спрашиваю я.
      - Никак, - вздыхает Мадлен.
      - Мадам, я буду рад быть вам полезен, - говорю я.
      Красотка вопросительно смотрит на меня.
      - Я бы хотел предложить вам свои услуги сыщика, - улыбаюсь я, - если мсье Робеспьер не возражает.
      - Нет, мсье Барнав, - невозмутимо говорит он, - желаю удачи!
      Робеспьер целует Мадлен руку. Они вновь обмениваются взглядами. Он уходит. Наконец-то!
      - Хочу вас предупредить, - с улыбкой произносит Мадлен. Мне все равно, кто отыщет убийцу, поэтому награды за свой труд вы не получите.
      Ох, Мадлен! Унизить соперника - вот наивысшая награда! Я растопчу Робеспьера, докажу, что он никудышный сыщик, что его хваленая логика никуда не годится!
      - Ваша благосклонность наивысшая награда! - говорю я Мадлен.
      Она смеется:
      - Хватит дружок, не надо болтовни!
      Мадлен больше не верит мне. Чертов Робеспьер!
      - Он отвратителен! - восклицаю я. - Такой очаровательной особе не следует даже находиться рядом с ним! А его телосложение?! Он дохлый, как крыса!
      - А вы тоже не атлет-Мадлен вновь хохочет, запрокинув голову.
      - Но почему вы так мучаете меня? - я готов упасть на колени. - Вы до сих пор не простили мне связь с Теруань? Это была минутная слабость... да, я виноват...
      - Хватит! - строго перебивает она. - Я устала! Кстати, почему вы ругаете Робеспьера? Ведь это вы назначили его председателем клуба Якобинцев!
      - Я его назначил, зная, что он никогда не поднимется, всегда будет посмешищем! Подобные должности раздают самым ничтожным политикам! - зло замечаю я.
      - Да, но он выжил вас из клуба, - хитро сощурив глаза, говорит Мадлен. - Вы уже не пользуетесь былым влиянием.
      Ее слова ранят меня. Мадлен права. Из-за этого выскочки мне, Ламету, Дюпору и другим великим политикам пришлось тяжело. Ничего, скоро мы откроем новый клуб, который быстро уничтожит Робеспьера, мы сотрем его в порошок!
      - Мы не приходим на заседания, ибо нам было противно находиться рядом с этим болваном! - говорю я Мадлен.
      - Не горячитесь, - Мадлен кладет мне руку на плечо.
      Ее тон почти ласков.
      Еще не все потеряно! Я верну Мадлен! Докажу всем, что она может принадлежать только мне! Я посмеюсь над Робеспьером!
      О! Мадлен! Нет, это не любовь, это желание обладать лучшим!
      Я, Мадлен Ренар, поражена! Неужели самолюбие Барнава настолько сильно! Что ж поглядим, каков из него сыщик! Ссориться с Барнавом рановато, посмотрим, что он придумает.
      Его цели выгодны для меня: обуздать революцию, ограничить равенство, уменьшить свободу. Другой вопрос, сможет ли его компания этого добиться! Барнав, Ламет, Дюпор - знаменитый триумвират!
      Как он говорил, сближение с Лафайетом должно помочь взять двор под контроль и остановить революцию. А вот окончательно прощать его рано. Барнав должен уважать меня. Он меня не любит, но пусть уважает!
      А Макс? Я хитро улыбаюсь своему отражению в зеркале. С этим у меня другой разговор.
      Я, мадам Кампан, жду встречи с Лафайетом. Разыграю перед ним комедию. Предстану идиоткой, преданной королеве. Он не из тех, кто ищет подвоха. Не догадается. Зачем я это делаю? Ради королевы и ее безмозглого муженька? Нет! Просто мне нравится быть актрисой.
      А вот и он, какой красавчик! Но Ферзен лучше.
      - Мадам, как я рад встрече с вами, - произносит он.
      Я дарю ему надменную улыбку.
      - Взаимно, маркиз, - говорю я.
      От обмена любезностями я сразу перехожу к делу.
      - Моя цель - преданно служить королеве и оберегать ее, говорю я спокойно. - Я хотела бы понять, какие цели преследуете вы? Чем вызвана ваша ненависть к Ее Величеству?.. Почему вы приняли на себя эту незавидную роль тюремщика? Неужели вас радуют наши страдания? Вы и так многого добились. Чернь любит вас, а мы получили лишь ненависть! Вы хотите занять место короля, это очевидно!
      Я играю свою роль. Постепенно я делаю свою речь взволнованной, запинаюсь.
      - Мадам, осмелюсь возразить, что не преследую сих низменных целей, - горячо возражает он. - Виной всему подлые сплетни!
      Он мне доверяет. Это хорошо. Пойдем дальше.
      - Маркиз, как бы мне хотелось верить вашим словам! восклицаю я. - Но... меня сковывает недоверие. Королева, которую я столь люблю и которой служу со всей преданностью, не хочет и не может вам верить. Ваши слова благородны, но это всего лишь слова, обещания и клятвы!.. Только действием вы сможете доказать свою преданность королеве, только действием вы развеете мои подозрения.
      Я вздыхаю. В этот момент мне особенно хочется рассказать о готовящемся побеге.
      - Мадам, прошу простить мою резкость, но разве я не доказывал свою преданность! - восклицает он. - Не я ли примчался на выручку, когда толпа нищих ворвалась в Версаль, не я ли поддержал монархов при переезде в Париж, не я ли слежу за настроением парижан, чтобы предотвратить очередной бунт!
      Все это верно, мой друг. Но королева никогда не думает. Она руководствуется только личными симпатиями.
      - Это не ускользнуло от моего внимания, маркиз! - киваю я. - Но поймите королеву! Один Господь знает, не плетете ли вы за нашей спиной интриги, не готовите ли нам погибель. Мы однажды доверились Мирабо. Но он вел двойную предательскую игру, он служил черни, как нам! Как бы повернулась судьба, если бы он был жив? Спас бы он нас? Или послал бы на смерть?
      На моих глазах появляются слезы. Я достаю платок и демонстративно утираю глаза.
      - Мадам, беседа с королевой - вот мечта моих последних дней! - произносит Лафайет.
      - Маркиз! Видит Бог, я хочу верить вам, - говорю я спокойно. - Однако моя госпожа так напугана, не знаю, осмелится ли она принять вас! Умоляю, раскройте мне свою тайну, я верю вам и хочу, чтобы двор считал вас своим другом! Вы тот спаситель, которому можно доверять!
      Он целует мою руку. Еще немного и он заключит меня в объятия. Эй, Лафайет! Ты же примерный семьянин, не забывай!
      - Благодарю, мадам! - торжественно произносит он. - Я дал клятву защитить монархов - я ее исполню! Лафайет не нарушает клятв!
      - Если Ее Величество отвергнет ваши призывы, обратитесь ко мне, - улыбаюсь я. - В моем лице вы найдете верного друга и союзника!
      Лафайет вновь целует мне руку. Дарит глубокий поклон и уходит.
      Бедняжка маркиз. Выслушает она вас, как же, надменная дурочка. Но мое дело - выполнять поручения, а не давать советы!..
      Что я могу сказать. Налицо остатки благородства... пока он готов спасти королеву, но когда поймет, что его держат за идиота... Ох, не завидую Их Величествам. Скажу о своих выводах Ферзену, он будет доволен, ведь его привлекает мой ум. Да, ум! Вот еще одно мое преимущество пред королевой!
      Я, Жильбер Лафайет, просто счастлив. Мадам Кампан ведет меня в приемную короля.
      - Как вас благодарить! - восклицаю я. - Неужели былое доверие монархов вернулось?!
      - Вынуждена вас разочаровать, маркиз, - печально говорит она, - это обычная аудиенция, а вы самый обычный посетитель, который дождался своей очереди.
      Неужели королеве так трудно смирить гордыню! Она даже не опасается, что я могу стать опасным врагом! Странно, что ей не нужна моя поддержка!
      Я вхожу в зал для аудиенции. Король безразлично оглядывает меня. Лицо Марии-Антуанетты искажает гримаса презрения.
      - Чем обязаны? - спрашивает она. - Осмелюсь предположить, вы принесли нам великое множество любопытных новостей.
      В ее голосе звучит неприкрытая ирония.
      Поразительно! Королева не хочет изобразить даже фальшивое добродушие. Обычно в таких случаях хотя бы надевают "маску" этикета. Мария-Антуанетта ведет себя, как вспыльчивая школьница.
      Почему она меня ненавидит? Что сделать, чтобы заполучить ее доверие и дружбу? А Луи? Ему все безразлично. Именно Австриячка решает все!
      - Спешу сообщить нам, что условия вашего содержания будут улучшены, - говорю я.
      - Я бы сказала, условия заключения будут смягчены, - с усмешкой поправляет она. - Я бы попросила вас называть вещи своими именами.
      С большим трудом я пропускаю это замечание. Иногда я задумываюсь, зачем я нянчусь с этими снобами?
      - Как вам будет угодно, - произношу я спокойно. - Посещение дворца вашими друзьями станет более свободным, вы получите права покидать дворец при желании...
      - Но в сопровождении конвоя, - добавляет королева.
      - Ради вашей безопасности, - уточняю я.
      Презрительная улыбка - мне ответ.
      - Ваше величество, как я могу угодить вам! - восклицаю я.
      Силы покидают меня.
      - Вы нас очень обяжете, если не будете докучать нам своими долгими визитами, - говорит королева.
      Как прямолинейно! Я делаю низкий поклон и удаляюсь.
      На выходе меня встречает Кампан.
      - Короли, - сочувственно произносит она, - они никогда не понимают добрых жестов.
      Похоже, эта дама на моей стороне. Это радует. Я смогу добиться уважения, доверия и даже любви монархов.
      Я, Гувьон, просто молодец! Сегодня у меня удачный день. Подумать только, какая информация! На первый взгляд, ничего особенного, но мадемуазель Николь будет довольна. Мне удалось выяснить, что у Ферзена роман с мадам Кампан. Вот это новость! Преданная подруга королевы! Как все же несовершенен наш мир!
      Хорошо, что я встретил Николь. Без нее эти сведения были бы бесполезны. Шантажировать Кампан и Ферзена? Опасно. Сообщить королеве? За подобные вести не получают награды. Я уже молчу про бесполезность этих сведений для революции. Такой новостью можно только посмешить.
      А вот и Николь. Ее лицо серьезно. Мадемуазель готовится отчитать меня за то, что я опять ничего не раздобыл. А я ее порадую!
      - Есть новости! - сразу говорю я.
      - Какие? - оживленно спрашивает Николь.
      Я торжественно пересказываю. Лицо мадемуазель озаряет улыбка.
      - Вы поработали лучше, чем я думала! - восклицает Николь. Хвалю.
      Она тут же выписывает мне чек. Ничего себе сумма! Даже больше, чем было обещано. Не знаю, какая польза от этой ерунды? Чем ей не угодила королева? Ладно, это уже не мое дело. Главное, денежки есть!
      Я, Светлана Лемус, встречаю Макса. Он только что приехал в "Белую лилию". Наконец-то! Мне нужно столько сказать ему! Ох, даже не знаю с чего начать!
      - Какой кошмар! - восклицаю я. - Нэвиля убили! А мы его считали убийцей. Кто бы мог подумать, что он станет следующей жертвой. Я, ничего не подозревая, преспокойно легла спать пораньше и проспала до девяти утра. Кстати, мсье Броше хочет тебе что-то рассказать, он ждет в парке.
      От волнения я говорю слишком быстро и получается что-то нечленораздельное. Только Макс может понять мою речь.
      - Спасибо Светик, - говорит мой друг. - Жаль, что он не решился поговорить раньше.
      А вот и Броше. Он, пританцовывая, подходит к нам. На лице играет надменная усмешка. Не нравится мне этот тип. В нем есть что-то отталкивающее. Не понимаю, почему некоторым девицам нравятся такие люди!
      Я, Шарль Броше, решил, что лучше все рассказать. Принес же черт этого депутата. И все потому, что он шляется с владелицей гостиницы. Не повезло мне.
      - Я сюда приехал по просьбе опекуна, чтобы следить за Нэвилем, - говорю я. - Дело в том, что он на что-то использовал общие банковские деньги, но на что, не ясно. А теперь, когда он убит, я даже не знаю, что и думать!
      В тот вечер я поехал за ним. Оказывается, он зачем-то ездил домой, вернулся только утром. Встречи с кем-либо у Нэвиля не было, я уверен.
      - Вы правы, - кивает Робеспьер. - Все это подозрительно. А зачем Жакоб поселился с вами в "Белой лилии"?
      Зачем ему это надо?
      - Он долго искал Анну, - отвечаю я. - Понимаете, в детстве он был влюблен в нее. Когда, наконец, он узнал, что Анна проживает в "Белой лилии", то решил приехать повидаться с ней. Нам было по пути.
      - А разве вы не хотели увидеть Анну, о которой несколько лет не получали известий? - интересуется депутат.
      Вот привязался! Какое тебе дело до моих чувств к Анне!
      - Да, конечно. Я был рад встрече с ней, - неохотно отвечаю я.
      - А что вы можете рассказать о покойном Нэвиле? наконец-то вопрос по делу.
      - Он всегда был очень аккуратным, внимательным, - описываю я. - Еще Нэвиль был любопытен не в меру, везде совал свой нос... Наверно, поэтому его кто-то убил... Обожал деньги, но скрягой не был. Хотя ради солидной суммы был готов на все. Считал себя всезнайкой, постоянно всех поучал.
      - Понятно. А вы не знаете, это его почерк? - Робеспьер протягивает мне записку.
      - Да, это написал Нэвиль! - уверенно говорю я. - Уж я-то знаю. Сколько народу пытались подделать его писанину, пришлось нам изучить его почерк досконально.
      Тут уж я не ошибусь.
      На этом наша беседа заканчивается. Уходя, я слышу болтовню Светланы. Вот глупая девчонка!
      - Макс, версия с шантажом окончательно подтвердилась! восклицает она. - Нэвиль взял банковские деньги, чтобы отдать старухе, она, наверное, много запросила!
      - Да, - соглашается Робеспьер. - Похоже, между двумя убийствами есть какая-то связь. Вероятно, что они совершены одним и тем же человеком. Но мне кажется, что тут был не шантаж, а какая-то сделка, которая очень не понравилась третьему лицу.
      Какие вы умные! Аж противно!
      Я, Николь Орильи, хочу кое-что сообщить Робеспьеру. Думаю, это его заинтересует. Интересно, догадывается ли он о моей миссии. Наверно, нет.
      - Я кое-что вспомнила, - говорю я. - Хотя не думаю, что это важно... Накануне убийства я слышала разговор мадам и мсье Перналь, они говорили о каких-то денежных трудностях. Мадам Перналь боялась того, что они на грани разорения, а муж утешал ее. Однако, судя по голосу, выводы женушки были не беспочвенны. Она опять начала жаловаться на здоровье, твердила, что бедность ее убьет! Лично мне кажется, что она вполне здорова, просто прикидывается больной. На самом деле это опасная особа...
      - Вы хотите сказать, что мсье Перналь мог совершить убийство и кражу ради жены? - спрашивает Робеспьер с нескрываемым интересом. - Или она могла сама совершить этот поступок, подобные дамочки непредсказуемы? Да, мадемуазель?
      Какой въедливый тип! Ясно, разговор надо прекратить.
      - Ничего я не хочу сказать! - возмущенно говорю я. - Я просто рассказала вам, что слышала! А выводы делайте сами!
      С этими словами я гордо удаляюсь. У меня есть дела поважнее! Например, встреча с герцогом Орлеанским. Он, наверно, уже ждет меня. Надо ехать.
      Я, Николя Жакоб, устроился с книгой на скамейке. Как я люблю тишину и покой, когда можно расслабиться и не надо следить за манерами.
      Мое уединение прерывают Робеспьер и Лемус. Я поднимаюсь со скамейки и сбивчиво произношу приветствие. Да, у меня даже приветствие получается глупо. Я знаю, ни мой дорогой костюм, ни очки в золотой оправе не изменят мой жалкий вид. Я жалок, это можно прочесть в глазах каждого.
      - Мне бы хотелось узнать, чем вы занимались вечером, когда ваш друг Броше уехал? - спрашивает Робеспьер.
      Я вздрагиваю. Способность мыслить моментально покидает меня. Я могу потерять дар речи от любого, даже ничтожного вопроса... а этот важный вопрос парализовал меня! Робеспьер терпеливо ждет. Я молчу.
      - Я гулял по парку с Анной, - наконец отвечаю я. - Можете спросить у нее. Мы гуляли почти всю ночь, мне хотелось поговорить с ней, ведь я давно ее не видел.
      Мой ответ звучит очень неубедительно.
      - А вы не боялись гнева свекрови? - спрашивает Робеспьер.
      Его приветливый учтивый тон не изменился, но я чувствую, что он меня подозревает. Да, именно меня!
      - Нет, она же легла спать, - с трудом говорю я. - К тому же Анна твердо решила уехать от нее. Это благодаря Николь, она предложила ей место в своем театре и пообещала устроить в художественную студию. Я не хотел говорить о нашей прогулке из-за Анны, она чего-то боялась... но теперь...
      Мне не по себе. Кажется, я потеряю сознание.
      - Понятно, - кивает Робеспьер. - Большое спасибо.
      А вот и Анна! Как прекрасна! Как мила!
      Я, Анна Режан, вижу, как Робеспьер беседует с Николя Жакобом. Надо подойти. Зачем? Не знаю. Я подхожу к ним.
      - Рад вас видеть, мадам! - улыбается мне Робеспьер. - Я могу вас кое о чем спросить?
      Я киваю. Кажется, со смертью свекрови я стала смелее... Все равно меня преследует какое-то странное чувство недоверия ко всему миру! Как от него избавиться?! Может, время спасет!
      - Почему вы утаили от меня, что в вечер убийства гуляли по парку с мсье Жакобом? - ласково интересуется он.
      Его голос меня успокаивает. У него очень приятный голос.
      - По привычке, - отвечаю я. - Я привыкла все скрывать. И теперь мне тяжело поверить в то, что моя свекровь мертва.
      - Я вас понимаю, - кивает Робеспьер.
      Я улыбаюсь в ответ.
      - Меня никогда никто не любил, а теперь я счастлива осознавать, что любима! - восклицаю я.
      Сама не знаю, зачем я произнесла эти слова?! Волнения последних дней лишили меня рассудка!
      - Да! - хихикает подоспевший Броше. - Тебе может позавидовать любая дама. Ты думала над моим предложением?
      Предложение... Боже! Я не знаю, что мне делать!
      Шарль Броше смело обнимает меня за талию, мы уходим. Я чувствую себя неловко... оборачиваюсь... Николя идет за нами. Мы встречаемся взглядом. Он краснеет, опускает голову.
      Я, Макс Робеспьер, доволен опросом.
      - Выходит, Броше рискнул сознаться в своих чувствах, говорит Светлана. - Ох, теперь у бедняги Жакоба нет никаких шансов. У него уведут любимую прямо из под носа!
      - Я бы не торопился с выводами, - говорю я. - Поживем увидим.
      В жизни все очень сложно, трудно все предугадать. Хотя... у меня это получается! Все благодаря моей логике.
      - А что теперь? - спрашивает Светик.
      - Теперь я бы хотел отослать письмо Питу, пусть проведет обыск в доме Нэвиля, - говорю я.
      Ребенок с интересом смотрит на меня.
      - А что нужно найти? - спрашивает она.
      - Сейф, - отвечаю я.
      Я, Филипп Орлеанский, наконец-то дождался Николь. Неплохо она придумала. Свидание под видом прогулки верхом. Встреча в лесу, недалеко от гостиницы, где она живет. Все равно, ненавижу верховую езду! А Николь это идет. Думаю, она выбрала такой способ свиданий, чтобы произвести на меня впечатление.
      - Какие новости? - спрашиваю я сообщницу.
      Николь хитро улыбается:
      - Оказывается Ферзен не такой уж верный рыцарь...
      Она хохочет, я тоже не могу удержаться от смеха.
      - И кто эта дерзкая соперница? - спрашиваю я сквозь смех.
      - Мадам Кампан - лучшая подруга королевы! - торжественно произносит Николь.
      Удивление прерывает мой смех. Невероятно! Кто бы мог подумать! Преданная камеристка...
      - Все мы не без греха, - таинственно произносит моя сообщница.
      - У нас в руках козырь! - говорю я. - Нужно его выгоднее использовать...
      Николь кивает.
      - Вы говорили мне, что разумно лишить их доверия друг к другу, - произносит она. - Сделаем так, чтобы Австриячка с подозрением взирала на всех женщин, когда-либо бывавших в Тюильри!
      - Великолепно! - восклицаю я. - Лучше не говорить все сразу, пусть помучается. А потом, когда ей будет особенно тяжело... или, наоборот, не дай Бог, все у нее наладится...
      - Надо бы намекнуть королеве... Но как лучше это сделать? рассуждает Николь. - Письмо? Визит? Нет, вам она не поверит... А вот какому-нибудь нейтральному лицу... Если вдруг "верный" слуга донесет ей, что видел, как Ферзен обнимал какую-то женщину...
      - А еще лучше прибавить, что, вероятно, это была служанка или фрейлина! - уточняю я. - Пусть ее мучает не только ревность, но и чувство унижения! Ведь ее, королеву, променяли на служанку!
      Николь хвалит меня.
      - Да, - говорит она. - Нужно сказать, что дама была в темном. Служанки и фрейлины Тюильри ходят в темном...
      -А также принцесса Елизавета! - добавляю я.
      - Прекрасно! - восклицает Николь. - Пусть даже на праведницу падет тень подозрения! Пусть даже в этой искренней и набожной подруге Австриячка видит предательницу!
      - Да, как я и хотел! - блаженно вздыхаю я. - Австриячку охватит недоверие ко всем! Как тяжело ей будет осознать, что она одна! Ферзену она точно не будет доверять как прежде.
      Моя сообщница кивает:
      - Конечно! Какие муки ждут Австриячку, учитывая, что сейчас она целиком зависит от Ферзена, главного организатора побега. Пусть она дрожит, пусть ждет от него ножа в спину!
      О, да! Ферзен! Как я ненавижу этого самовлюбленного дамского угодника! Он ставит себя выше меня, особы королевских кровей! Его надменный взгляд вызывает у меня желание придушить наглеца на месте!