-- Нет, мадам, все это очень интересно, - ответил Робеспьер.
      -- Да, интересно, - согласилась Светик.
      -- Вы очень хорошие слушатели, - обрадовалась мадам Декуар. - Надеюсь, что вы не болтливые.
      Старушка оказалась слишком разговорчивой, она полчаса просвещала гостей о своем детстве, молодости, первой любви и трех мужьях. Декуар очень утомила своих собеседников, но она рассказывала с такой подкупающей искренностью, что перебить ее было бы очень жестоко. Дама тараторила без умолку.
      -- Каждый рад побеседовать со мной, - говорила мадам Декуар. - Все считают меня очень милой особой, и никто не зовет вредной старушенцией.
      Неизвестно, как долго продолжалась бы эта беседа, если бы не визит соседки, который буквально спас гостей от очередных воспоминаний пожилой мадам.
      Папаша Дюплесси с усмешкой поглядывал на Робеспьера.
      -- Вы знаете, что у нас произошло, - сказал он. - Кюре убили. Наверное, это работа женишка, чтоб ему... Я сразу его раскусил!
      -- Простите, мсье, но я уверен, что он невиновен, возразил Макс.
      Дюплесси задумался.
      -- Пожалуй, вы правы, - согласился он. - У этого олуха Камилла мозгов на убийство не хватит!
      Робеспьер отметил, что Дюплесси уже второй, кто сказал эту фразу.
      -- Бедняжка Люсиль, наверное, очень переживает, - вздохнул Макс.
      -- Ага, ревет в своей комнате. Ничего, ничего, потерпит... я ей нового жениха найду!
      -- Мне бы хотелось уточнить, - перевел Робеспьер разговор на другую тему. - Вы были в церкви Сульпиция, не так ли?
      -- Да, я был там. Но ничего примечательного не заметил, если не считать аббата Берардье. Зачем он пришел я не знаю. Он крутился у церквушки.
      Камилл Демулен был в расстроенных чувствах.
      -- Меня хотели арестовать, - всхлипывал он. - Хорошо, что Жорж имеет связи в полиции, он не дал им забрать меня!
      -- Камилл, постарайся вспомнить свой визит в церковь Сульпиция, - попросил Робеспьер.
      -- Только не это! Я хочу забыть!
      -- Потом забудешь, - сказала Светик тоном мамаши, успокаивающей напуганное дитя. - А сейчас надо все вспомнить на минуту, а потом забыть!
      -- Я никого не убивал! - ныл журналист.
      -- Легко сказать, не убивал, - продолжала девушка. - А ты докажи!
      -- Для этого надо все вспомнить, - продолжил тем же тоном Робеспьер. - Ну, постарайся!
      -- Я прибежал в церковь, - погрузился в раздумье Демулен. Кюре сидел в этой... как ее... клетке... Я попросил у него благословения, он отказал... Даже из клетки не вылез... Еще в церкви темно было, ни одной свечки не зажгли, пожадничали! Я заорал, что убью его, и убежал. На ходу я твердил, "убью его, убью его!" У входа я чуть не сбил с ног даму в синем плаще с красной подкладкой... Она обругала меня, но я не обратил внимания. Я орал, что убью кюре!
      Камилл не выдержал и расплакался.
      -- Спасибо, Камилл, - поблагодарил Робеспьер.
      Он взглянул на часы, пора было идти на заседание в Ассамблею.
      Секретарь Ассамблеи с едкой иронией произнес:
      -- А теперь перед вами выступит депутат Робопьер.
      Зал разразился громким хохотом точно в предвкушении выступления клоуна.
      -- Мое имя звучит по-другому, - невозмутимо ответил Робеспьер, направляясь к трибуне.
      Он не обратил ни малейшего внимания на обидный смех собравшихся.
      -- Ах, простите, мсье Роберт Пьер, простите.
      -- Меня зовут Робеспьер, - спокойно поправил депутат. Пора бы уже запомнить.
      Несмотря на усиливающийся хохот, неприятные шутки, он с непроницаемой физиономией поднялся на трибуну.
      -- Этот Робер уже надоел, - шепнул один из депутатов своему соседу. - Кажется, он на зло всем лезет со своими речами и нравоучениями. Этот голодранец решил нас всех измором взять!
      -- Ты прав, - согласился тот, - "Арраская свеча" упрям как осел. Ему плевать на насмешки, брань, ненависть. По-моему, он получает удовольствие, ввязываясь в драку, даже когда перевес не на его стороне.
      -- Мы вот над ним ржем как лошади, - вмешался третий. - А в Париже он пользуется большим успехом, чем мы. Его речи даже издали отдельной книгой! А некоторые люди переписывают страницы его речей.
      -- Сумасшедших у нас хватает, - пояснил кто-то.
      -- Между прочим, в октябре 1790 года жители Версаля избрали его председателем суда своего дистрикта.
      Робеспьер с каменной физиономией произносил свою речь, голос его звучал резко и невозмутимо. Никто не догадывался о чувствах, которые скрывались за этим хладнокровием.
      -- Напрасно вы рассчитываете при помощи мелких шарлатанских уловок руководить ходом революции, - предрекал он веселящейся компании. - Вы, как мелкие букашки, будете увлечены ее неудержимым потоком, ваши успехи будут столь же мимолетны, как ложь, а ваш позор будет вечным, как истина.
      Пока Робеспьер выступал в Ассамблеи, Лемус принялась разбираться с алиби подозреваемых. Для начала надо было поговорить с Шатилье и Броссе, чтобы узнать, где они были в предполагаемое время смерти мадмуазель Фрессон.
      Светлана сочинила благовидный предлог, чтобы вернуться к мсье Шатилье и мадмуазель Броссе. Девушка придумала потерю записной книжки. Светик слышала, что шпионы именно так поступают, и решила пополнить их ряды. К тому же под подобным предлогом часто действовали герои ее книг.
      Мсье Шатилье встретил ее очень радушно по сравнению со вчерашним приемом.
      -- Я не видел вашей записной книжки, - сказал он.
      -- Ничего, я сама поищу... Где же я ее обронила!?
      Она принялась ползать по полу не четвереньках, заглядывая под диван, столик, кресла.
      - Вы слышали о смерти мадмуазель Фрессон? - спросила она, на время прервав поиски.
      -- Да. Бедняжка Мари. Умереть такой молодой.
      -- А где вы были позавчера вечером? - как бы между прочим задала вопрос Светик.
      -- Я был на приеме у моего друга. Прием начался в пять вечера и продолжался до утра. Очень утомительно. Я от скуки чуть не умер, все было организованно сухо и официально.
      -- Да, я тоже не люблю такие встречи, - согласилась девушка, поднимаясь с полу. - Мне бы что-то повеселей. Книжки я не нашла, наверное, я ее в другом месте оставила, я такая рассеянная.
      Когда Светлана поднималась с колен, злополучная записная книжка выпала у нее их кармана. Светик в мыслях обругала себя за неуклюжесть.
      -- Ой! Оказывается, она у меня была в кармане платья! воскликнула Лемус удивленным голосом. - Как глупо! Я вас зря потревожила.
      -- Не беспокойтесь, мадмуазель, - сказал Шатилье. - С кем не бывает. Светлана про себя облегченно вздохнула. Еле выкрутилась.
      -- К вам мадам Декуар, - сообщил вошедший лакей.
      -- Только этой старухи, согрешившей в юности с местным священником, мне не хватало, - проворчал тот. - Впустите ее.
      Лемус, тоже не хотелось в очередной раз выслушивать болтовню Декуар, и она поспешно удалилась. Когда девушка ушла, Шатилье постучал пальцем по лбу и мрачно сказал:
      -- Еще одна чокнутая!
      На улице Светик достала подлую книжку и записала свой диалог с Шатилье слово в слово, как просил ее друг.
      -- Не знаю, что тут важно, а что нет, - пробормотала девушка, осмотрев писанину. - Пусть Макс разбирается.
      Мадмуазель Броссе была не столь радушной как мсье Шатилье. На Светик она смотрела с какой-то враждебностью и недоверием.
      -- Вашей записной книжки у нас нет, - ответила Броссе. Поденщица делала сегодня утром уборку и ничего не нашла.
      -- Мне нужно задать вам один вопрос. Где вы были позавчера вечером с пяти часов?
      -- Не понимаю, почему вас это интересует. В тот вечер я организовала праздник в дамском клубе любителей маргариток. Мари должна была придти, но не смогла. Ох, если бы я знала!
      Броссе одарила Лемус суровым взглядом, который ясно говорил, что девушке пора уходить.
      -- К сожалению, я больше не могу беседовать с вами. У меня свидание вечером в шесть на Новом мосту. Я бы хотела подготовиться, - сказала Броссе.
      Эти слова были произнесены не только с целью объяснить гостье отсутствие свободного времени, но и похвастаться своими успехами. Торжествующий взгляд Броссе скользнул по лицу Светик.
      -- О! Я вас поздравляю! - воскликнула девушка. - Желаю приятно провести время. И, конечно, я вас понимаю, к свиданию надо готовиться заранее.
      Взгляд Броссе немного смягчился, а на губах мелькнула улыбка.
      Светик решила уточнить, не обманули ли ее эти господа. Алиби мсье Шатилье оказалось безупречным, мадмуазель Броссе тоже говорила правду. Алиби мсье Маля проверить было невозможно, он сказал, что весь вечер провел дома. А вот мсье Перье все наврал, его не было в игорном доме в ту ночь. Про тетю он тоже сочинил. Тетя его терпеть не может. Она отозвалась о племянничке весьма грубо, заметив, что в тот день он к ней не заходил, и что она его не звала. Про письмо она сказала, что Перье написал его сам, чтобы на время улизнуть от Фрессон.
      Светлана, погрузившись в раздумья, побрела вдоль улочки. Она не заметила, как налетела на мадам Декуар.
      -- Простите, - извинилась девушка. - Простите.
      Дама выронила из рук книги, которые несла. Светик подняла их. Из одной книги выпал какой-то листок. Лемус хотела поднять его, но Декуар ее опередила. Она первая подобрала листок и поспешно сунула его в карман.
      -- Ох, почему-то все хотят сбить меня с ног! - засмеялась дама. - В тот день, когда я ходила в церковь, на меня налетел мсье Перье. Он был какой-то странный. Этот наглец даже не извинился, но я не могла злиться на него, так как шла в церковь. А когда идешь в церковь надо всех простить.
      -- Вы правы, мадам, - рассеяно кивнула Лемус.
      -- Но на вас я тоже не сержусь, - заверила ее Декуар. - Вы девушка вежливая. Хотите яблоко?
      -- Нет, благодарю, но я не очень люблю яблоки, - отказалась Светик.
      -- Зря, зря, - покачала головой дама.
      Так они и расстались. Светик показалось странным поведение Декуар. Девочку заинтересовал листок, который старушка с неожиданным для нее проворством подняла и спрятала в карман. В голове писательницы всплыли слова Жанны об английских шпионах. Светлана Лемус решила проследить за Декуар.
      Дама направлялась к парку. Светик следовала за ней. В парке Декуар уселась на скамейку с книгой в руках. Девушка спряталась за дерево и внимательно наблюдала за ней. Декуар достала из кармана листок бумаги и вложила его в книгу. Потом она оставила ее на скамейке и ушла. Светик внимательно следила за тем, что будет дальше. Подошел аббат Берардье и взял книгу. Он огляделся по сторонам. Люди в парке были заняты своими делами, никому и дела не было до книги. Аббат сунул книгу под мышку и поспешно ушел.
      Светик уселась на скамью в парке и принялась думать, что же делать дальше. Обеденное время уже давно наступило, и девушка решила, что самым разумным будет перекусить. Она достала блокнот, записала свой разговор с Декуар и ее встречу в парке с аббатом.
      Камилл Демулен, Максимильен Робеспьер, Жорж Дантон и Светлана Лемус встретились в одном из парижских кафе. Светик предоставила Максу плоды своих трудов. Робеспьер поблагодарил девочку за хорошую работу и принялся расшифровывать ее ужасный почерк.
      -- И все-таки, Камилл, - сказала Светик, задумчиво размешивая сахар в чашке. - Несмотря на твою антицерковную пропаганду, столько людей ходят на исповедь.
      -- Да, - хихикнув, согласился Дантон. - Пошли твои труды прахом.
      Журналист что-то сердито пробубнил в ответ.
      -- Все понятно, - сказал Робеспьер, возвращая девушке записную книжку. - Все понятно.
      -- Что тебе понятно? - спросил Жорж. - Нам то объясни.
      -- Ты разве не читал записную книжку Светик? - удивился Робеспьер.
      -- Читал и слушал ее рассказы о ваших допросах, но ничего не понял. Сплошная болтовня.
      -- Что ж, попробую вам объяснить. Для начала еще раз назову вам подозреваемых: мсье Шатилье, мадмуазель Броссе, мсье Перье, мсье Маль, аббат Берардье и мадам Декуар, а так же мсье Дюплесси. Все эти люди приходили в церковь Сульпиция...
      -- Я требую, чтобы ты вычеркнул из списка мсье Дюплесси! потребовал Камилл. - Ты что, хочешь, чтобы я женился на девушке, отца которой обвинят в убийстве кюре!
      -- Это верно, - согласился Жорж. - Папаша Дюплесси тут вообще не при чем. У него единственный мотив убить кюре, чтобы Камилла повесили за убийство, и он не женился на Люсиль. Хотя...
      Дантон внимательно посмотрел на Демулена.
      -- По-моему, этот мотив очень веский. Макс, я бы не спешил убирать папашу из списка.
      -- Жорж, дорогой, хватит шутить, прошу тебя! - взмолилась Светик. - Ох, кстати, чуть не забыла, у Катрин Броссе сегодня вечером свидание!
      -- Да, ну! - удивился Жорж. - Я ее знаю. Неприятная, похожая на крысу баба! Нашелся какой-то самоубийца!
      -- Как свидание!? - воскликнул Робеспьер. - Где? Когда?
      -- В шесть на Новом мосту, а что?
      -- Немедленно туда!
      -- Зачем? - не понял Дантон. - Зачем тебе чужое свидание?
      -- Предотвратить убийство! - коротко пояснил Макс.
      Жорж, Макс и Светик поспешили к Новому мосту, Камилл остался в кафе. С минуты на минуту должна была подойти Люсиль.
      Катрин Броссе расхаживала по мосту в ожидании кого-то. Она нервничала, то и дело поглядывая на часы. В декабрьский вечер стемнело рано и заметно похолодало.
      -- Катрин! - окликнули ее.
      Она обернулась и поспешила на зов.
      -- Я думала, вы уже не придете! - воскликнула она. - Как я рада вас видеть!
      -- Я не мог не придти, дорогая, - ответил он. - Такой чудный вечер. Посмотрите на реку, восходящая луна красиво отражается в воде!
      Он подвел даму к перилам моста. Катрин, облокотившись, принялась всматриваться в темную воду. Броссе была невысокой и худой, столкнуть ее в Сену не составило бы труда. Человек собирался осуществить это... но чья-то рука легла ему на плечо и громовой голос произнес:
      -- Вы куда-то торопитесь?
      Человек оставил Броссе в покое и замер.
      -- Вот вы и попались мсье Маль! - воскликнула Светик.
      -- Нет, дитя мое, это мсье Шатилье, - поправил ее Робеспьер.
      Он спокойно подошел к убийце и снял с него шляпу, которая была глубоко надвинута на лицо.
      -- Может, вы объясните ваши действия? - попросил Робеспьер с иронией. - Это было бы очень мило с вашей стороны.
      -- Чего ты с ним цацкаешься! - возмутился Дантон. - В Сену его скинуть и все дела!
      -- Мы всего лишь играли, - с трудом выговорил Шатилье. Это была игра.
      Он сам понимал, что несет бред.
      -- Ничего себе игра, - хохотнул Жорж. - Бабу чуть в реку не столкнул. Игра, ха!
      -- А вы что скажете, мадмуазель? - спросил Робеспьер Броссе.
      Перепуганная женщина промолчала.
      -- Вам кажется странным, что ваш сообщник решил избавиться от вас? - поинтересовался Макс. - Увы, подобное часто встречалось в моей юридической практике. Но вы любите его, не так ли?
      Броссе могла только кивнуть.
      -- Макс, как ты, черт тебя возьми, догадался, что этот Шатилье и его курица укокошили кюре и красотку Мари? - не унимался Жорж.
      -- Тут все очень просто, - сказал Робеспьер.
      -- Это для тебя просто, - отмахнулся Дантон. - А нам не черта не ясно. Ты из себя умника не строй, а объясни по-людски!
      -- Дело в том, - начал Макс. - Что мсье Шатилье совсем не тот, за кого себя выдавал. У покойного мсье Фрессона действительно был кузен, который пятнадцать лет провел в Америке. Скорее всего, он умер. Письмо о наследстве каким-то образом получил наш знакомый. Возможно, он был другом покойного Шатилье. Крупное наследство заинтересовало его, и он решил приехать во Францию вместо Шатилье. Он почти не рисковал, узнать его могла только Мари Фрессон, которой было семь лет, когда ее дядя уехал. Вряд ли она могла помнить его. Но он ошибся, у мадмуазель Фрессон была прекрасная память. Это подметила ее камеристка, она мне рассказала, что первыми словами Мари Фрессон при встрече с "дядей" было: "Я не думала, что вы такой маленький. В детстве вы казались мне высоким!" Наблюдательная и расчетливая мадмуазель сразу заподозрила неладное и оказалась права. В обмен на молчание она потребовала от "Шатилье" половину доли наследства. Судя по разговорам, "Шатилье" был жаден, и мне показалось странным, что он отдал солидную часть наследства племяннице, которую не видел 15 лет. Фрессон понимала, что поступок она совершила далеко не благовидный и, как обычно, решила исповедаться для успокоения совести. Так кюре Робер узнал ее секрет.
      Мсье "Шатилье" заволновался, что его тайна может быть в любой момент раскрыта, и он решил действовать. Кюре Робер и Мари Фрессон должны были умереть.
      Он пришел в гости к Мари Фрессон рано утром, когда слуги уходили, и отравил ее. Потом он направился в церковь Сульпиция и заколол кюре. Тело можно было спрятать за алтарем или в какой-нибудь нише. Затем "Шатилье" уселся в исповедальне и начал принимать исповеди прихожан. Никто не заподозрил неладного. На всякий случай, он не зажигал свечи. Что в церкви было темно, заметил даже Камилл. Когда все прихожане ушли, "Шатилье" положил тело кюре в исповедальню.
      -- Но ведь Мари Фрессон приходила на исповедь! воскликнула Светик. - Все видели ее красный плащ.
      -- В том то и дело, моя девушка, что все видели только плащ! - улыбнулся Робеспьер. - Мсье Маль тоже видел женину в красном плаще, которая от него отвернулась. Он решил, что Фрессон просто не хотела с ним говорить. На самом деле женщина, выдававшая себя за Фрессон, не хотела быть узнанной!
      -- Этой женщиной была Катрин Броссе! - торжествующе воскликнула Лемус.
      -- Совершенно верно. Сначала она пришла как обычно, а потом притворилась своей подругой. На эту мысль натолкнул меня Камилл, когда сказал, что на ней был синий плащ с красной подкладкой.
      -- Что бы вы без меня делали, - пробубнил журналист.
      Но собравшиеся не обратили на него внимания.
      -- Достаточно было просто перевернуть плащ, чтобы стать Мари Фрессон, - продолжал Робеспьер. - Она проделала это, не выходя из церкви, потом дождалась Маля, чтобы он увидел ее. Еще мне показалось странным, что две лучшие подруги пошли в церковь поодиночке. Ведь, как говорил Маль, Броссе везде сопровождала Фрессон.
      Потом сообщница "Шатилье" вернулась домой под видом Фрессон. Соседка подтвердила, что видела красный плащ. Броссе вошла в дом, скорее всего у нее был ключ, а потом улизнула через окно во двор. В заборе, заросшем плющом, была лазейка, через которую она незамеченной выбралась на улицу.
      -- А как ты узнал, что Мари Фрессон была убита утром? спросила Светик.
      -- Благодаря мсье Перье и мадам Декуар. Перье написал сам себе письмо от тети, чтобы куда-то удрать от хозяйки. Броссе и Шатилье знали об этом письме и о том, что Перье утром не будет. Но он почему-то быстро вернулся и застал свою госпожу мертвой. Он выскочил из дому, сбил с ног мадам Декуар и побежал в церковь молиться. Перье очень испугался, но причины его страха я понять не могу. Возможно, его привело в ужас то, что теперь его вышвырнут на улицу.
      -- А как можно было понять, что беднягу кюре прихлопнули давным давно? - спросил Дантон.
      -- Мсье Шатилье проговорился о том, что мадам Декуар в юности согрешила со священником. А об этом она говорила только на исповеди. Однако потом, почему-то, рассказала нам со Светик. Еще мне показалось подозрительным безупречное алиби Шатилье и Броссе.
      -- Но зачем мадмуазель Броссе вмешалась в убийство? удивилась Светик. - Ведь она любила Маля.
      -- Нет, она делала вид, что влюблена в Маля, чтобы никто не заподозрил о ее чувствах к Шатилье. Эти чувства были очень сильны, она даже поехала за ним во Францию. Думаю, поначалу ее повышенное внимание тяготило Шатилье, но потом хитрец понял, как эту преданную женщину можно использовать. Она согласилась стать его сообщницей в убийстве.
      -- Но ведь Мари была ее подругой! - удивилась Светик.
      -- Ох, дитя мое, ты очень наивна. Броссе втерлась в доверие Фрессон по велению Шатилье. На самом деле она ненавидела и завидовала этой заносчивой красивой женщине. Ведь сама Броссе была некрасива, небогата и не очень умна. Женщины такого типа ненавидят симпатичных девушек, это я заметил, когда увидел с какой злобой Броссе смотрела на Светик. А когда девушка пришла за записной книжкой, она даже не пыталась скрыть своей неприязни! Однако Броссе не преминула похвастаться своим свиданием! Некрасивые завистливые девушки особенно любят говорить о своих успехах, им хочется заставить других завидовать.
      -- Это ее счастье, что она похвасталась своим свиданием, буркнул Жорж. - Тупая корова!
      -- Увы, такие женщины ради своей любви способны на все, вздохнул Робеспьер. - Броссе была именно такой, безумно влюбленной в человека, который подло решил ее использовать. Но большую роль тут сыграла ее зависть и ненависть к подруге.
      -- Ну, Макс ты и выдал! - похвалил Жорж. - В куче глупостей обнаружить что-то важное! Ну и голова у тебя! Я всегда знал, что из тебя толк будет! Даже, когда все идиоты ржали с твоих выступлений, я понимал, что в карман тебя не сунешь!
      -- Выходит, я просил благословения у фальшивого кюре!? очнулся Камилл.
      -- Да, - ответили все хором.
      -- Но почему он мне отказал? Ему-то какое дело!
      -- Наверное, из вредности, - предположила Светик.
      -- Зря он это сделал, - заметил Дантон. - Иначе бы Камилл не грозился его убить, Камилла бы не заподозрили в убийстве, Макс бы не взялся за это расследование и не вывел бы поддельного Шатилье на чистую воду!
      Все не могли не согласиться с ним. Жорж Дантон сделал четкие и верные выводы.
      Люсиль Дюплесси была счастлива, когда узнала, что ее драгоценного Камилла не обвинят в убийстве. Она бросилась на шею Робеспьеру и расцеловала его в обе щеки. Макс сильно смутился и пробормотал:
      -- Не стоит благодарности. Пустяки.
      Люсиль ответила ему несколько жеманной улыбочкой. Ей доставляло удовольствие видеть смущение чопорного Робеспьера.
      "Ну, ты и дура! - обиженно подумала Светик. - Макс смотрит на тебя круглыми глазами, потому что ты внешне очень похожа на Мадлен Ренар, которую он до сих пор любит! А ты возомнила, что он в тебя влюблен, тьфу!"
      -- Все это хорошо, - вмешался Жорж. - Но ведь нужно благословение для свадьбы. А как его достать?
      -- Все уже сделано, - важно произнес Робеспьер.
      Он не без удовольствия разглядывал удивленные лица. Его самолюбие в очередной раз было удовлетворено.
      -- Аббат Берардье с радостью даст благословение нашему другу и возьмет над ним шефство! Берардье был директором колледжа Леи-ле-Гран, когда мы учились. Он Камилла хорошо помнит.
      -- М-да, - хмыкнул Жорж. - Этого никто не забудет даже при огромном желании.
      -- Ура! - завопил Камилл от восторга.
      Он хотел броситься на шею Максу, но тот осторожно увернулся. Тогда журналист налетел на Жоржа, заключил его в объятья и поцеловал.
      -- Совсем спятил! - возмутился Дантон, отпихивая приятеля. - Невесту свою тискай!
      А невеста тем временем еще раз поцеловала Робеспьера за неоценимую услугу. Но она быстро переключилась на своего женишка. От этой идиллии их отвлек папаша Дюплесси.
      -- Не трогай мою дочь! - заревел он на Демулена.
      -- Но мы можем пожениться, аббат Берардье согласен дать благословение! - залепетал журналист.
      -- Замолчи, животное! Убирайся отсюда вон! И чтобы до свадьбы я тебя не видел! Кстати, если ты туда не придешь, никто не обидится!
      -- Макс, ты не все объяснил! - сказала Светлана, когда они остались наедине. - Как насчет английских шпионов?
      Робеспьер улыбнулся.
      -- Никаких шпионов не было, - сказал он. - У отца Берардье была встреча с мадам Декуар в день убийства. А в книгах они передавали друг другу письма. Мадам Декуар заботилась о репутации Берардье.
      -- Ах, вот оно что! - расстроено воскликнула Лемус. Выходит, история со шпионами - чушь, рожденная в воспаленном мозгу скучающей камеристки!.. А я то думала... Но как тебе удалось уговорить своего бывшего директора Берардье дать благословение Камиллу Демулену? Ты, наверное, припугнул, что расскажешь о его отношениях с Декуар.
      -- Вовсе нет. Я его просто попросил по-человечески. Берардье согласился, но поставил условие - Камилл должен покаяться.
      -- Он уже побежал каяться, хотя после этого случая он священников и церковь стал ненавидеть еще больше, - заметила девушка. - Но теперь он их ругает шепотом.
      Робеспьер вздохнул, его поразило ханжество Камилла. Это показное покаяние казалось Максу на редкость омерзительным. Поначалу Робеспьера, как и всех, забавляла разыгравшаяся комедия, но потом ему стало не до смеха. Надо же и совесть иметь!
      Наконец-то! В один прекрасный день 29 декабря 1790 года состоялась свадьба Камилла Демулена и Люсиль Дюплесси, отличавшаяся особой пышностью. Папаша Дюплесси не поскупился. Особенно торжественным был обряд бракосочетания в церкви Сульпиция. Папаша даже всплакнул.
      Максимильен Робеспьер был свидетелем бракосочетания. После недавних событий настроение у него было не важным, а поведение Камилла его злило и раздражало. У Робеспьера было только одно желание, поскорее исчезнуть с праздника, но должность свидетеля не сулила ему этого. Макс умело скрывал свои чувства и старался не смотреть на довольную физиономию Камилла. Но когда Демулен скорчил страдальческую гримасу и пустил слезу, выражая свое восхищение проповедью Берардье, Робеспьер сердито прошипел ему на ухо.
      -- Не плачь, лицемер...
      Он хотел было добавить еще несколько словечек, но его прервали слова Жоржа, обращенные к женишку.
      -- Ночью будь умницей.
      -- Жорж! - прервала его жена Габриэль. - Как тебе не стыдно!
      -- А что я такого сказал? - удивился тот.
      Подобные шуточки Дантон пускал на протяжении всей свадьбы, получая всякий раз замечание от своей супруги.