Заключение в Эдем

— Я знаю, что вы хотите сказать, — согласно закивал Директор. — Представьте, и это мне известно тоже. Кое в чем я даже согласен. Ну и что? Ведь вас никто не услышит. Просто не захотят, поверьте мне. Потому что хорошо помнят, как было, пока Далекие Друзья не пришли. Ведь войны ждали со дня на день! Думаете отыскать тех, кто пожелает вернуть то время? Напрасно. Снова оружие — сверхбомбы, ракеты и прочее? Ведь ликвидировали все эти ужасы. Без нас. Мы не смогли, а они — сумели! Оружие теперь вообще ни к чему. Вон винтовочки у вас, извините, поржавели изрядно. А отчего? Да не нужны они никому. Не за что теперь драться. У всех все есть. И все это достигнуто с помощью Далеких Друзей. И всем это кажется прекрасно. Они обо всем подумали. Даже о том, чтобы воздух не засорять, — Всевозможные Блага делают неизвестно где, на планету только присылают. А мы как делали себе блага? Ведь свалки были везде, помойки, во многих реках купаться запрещалось от отравы. А теперь всем всего хватает. А кому не хватает — можно и подождать. На то — очередь, регистрация потребностей. Но все равно рано или поздно каждый свое получит. Вот, кстати, мне тоже лично это не нравится, что именно каждый. Люди, знаете, разные… А вы хотите все повернуть вспять. Опять страх, неуверенность.. Ведь война может быть! Вы вот начинаете с винтовок, а чем кончите? Отказаться от Всевозможных Благ, от огромной и бескорыстной помощи! Во имя чего? Из за выдуманной вами опасности пресыщения? Не беспокойтесь — никогда не пресытятся! Не таков человек, чтоб когда нибудь свои потребности удовлетворить. Они у него бесконечны. Так что никто за вами не пойдет, поверьте.

Директор говорил и видел, как каменеют челюсти у молодого, как еще больше заостряется лицо старика.

— Так что ни к чему все это, — сказал он уже потише. — Поверьте, ради вашего же спокойствия…

— А ведь он прав, — сказал бородатый.

В этих словах ни намека не было на одобрение или согласие с Директором. Тон был такой, что Директору снова сделалось страшновато. А бородатый продолжал:

— Может, действительно уже поздно? Мы уже вымираем или, по меньшей мере, находимся на стадии слабоумия. Тогда остается закинуть это в кусты, — бородатый шевельнул плечом с оружием, — и отправиться спокойно догнивать, урвав свою законную долю Всевозможных Благ.

— Ты что, Спинк, — растерянно проговорил Эри и тут же задрожал от ярости. — Как ты можешь говорить об этом!

Он вдруг кинулся к Директору, ухватил за одежду на груди и стал выбрасывать, будто выплевывать, ему в лицо слова:

— Я тебя хорошо понимаю. Именно такие, как ты, добровольные холуи несут нам гибель! Ты вдесятеро опасней толпы ожиревших потребителей. Вот где главная для нас беда! Таким, как ты, плевать, чем мы расплачиваемся! А ты знаешь, чего нас лишили? Что мы уже потеряли безвозвратно? Ты хоть понимаешь, что всех нас постепенно делают тупыми сытыми животными?..

Старик шагнул между ними и оторвал Эри от Директора.

— Кого как! — злорадно сказал Директор. — Если вот так по лесу болтаться — может, и озвереешь. А моя дочь, например, через год высшие курсы управления заканчивает. Тебе бы с ней поговорить. Там бы сразу ясно стало, кто тупой, а кто нет.

— Довольно, — сказал бородатый Спинк. — Мы ничего не добьемся этими разговорами, только время теряем. Пусть объяснит, как добраться до радиостанции, и проваливает.

Все повернулись к Директору.

— Пожалуйста, я скажу, — Директор осознал, что время разговоров действительно кончилось. — Ключи уже у вас, шифр четыреста девятнадцать. Только вас и близко не подпустят. Я ведь объяснял, что после первых попыток нападения на дирекции приняты какие то специальные меры.

— Какие меры? — спросил Спинк.

— Откуда я знаю? На нашу миссию пока никто не нападал…

Первым по тропинке пошел старик, за ним, цепочкой, остальные. Через минуту они исчезли за поворотом.

Директор смотрел им вслед. Как ни странно, он не испытывал к этим людям особого недоброжелательства. Только досаду за неизбежные теперь хлопоты. Людей этих можно лишь пожалеть — они относятся к категории романтиков, реальность ускользает от их восприятия, они безнадежно затерялись в туманных просторах придуманного ими самими мира.

Ничего у них, конечно, не получится. На такие случаи тоже имелась инструкция. Недавняя, самая последняя, и теперь соблюсти ее нужно без промедления. Директор хорошо помнил, что за невыполнение этой инструкции его коллегу с побережья на год сняли с обеспечения по первой категории, лишив всех директорских льгот. Подобные неприятности Директору совсем не нужны, и он их избежит. Сказать по правде, он не собирается долго засиживаться в районной дирекции. Ведь он далеко не стар и способен на большее. Кажется, сейчас представляется случай это доказать… Как это там приморскому директору сформулировали? «Пассивность в предупреждении антиобщественных проявлений среди населения». Не надо было ушами хлопать.

Инструкция эта секретная, никто про нее не знает. А то эти так бы просто его не отпустили. Еще и убить могли. Хотя нет, не убили бы. Для таких дел у них кровь жидковата. Романтики! Деликатные больно. Вот и погорят теперь со своей деликатностью.

Директор покачал головой и трусцой зарысил обратно в поселок. Уже подбегая, он услышал со стороны миссии глухие хлопки и догадался, что это выстрелы.

РАЙОННАЯ ДИРЕКЦИЯ — комплекс из четырех небольших зданий. Как и везде, она размещалась на бетонной, идеально круглой площадке. Казалось, будто площадку вместе со всем, что на ней размещалось, просто бухнули в центр рощи откуда-то из-за облаков. Среди деревьев и кустов чужеродно выглядел голый серый бетон, из которого торчали такие же серые строения. Главное здание — двухэтажное, с антеннами трансляции и лазерной связи на крыше. Симметрично к нему два пониже — основной и аварийный склад Всевозможных Благ. Четвертый домик, самый маленький, на отшибе, почти у самого края бетонного блина — новая приемная. Заметно было, что приемная построена совсем недавно — ее стены немного темнее всего прочего бетона.

Вначале, не ступая на территорию дирекции, они разбили выстрелами антенну лазерной связи. Стрелял один доктор — он лучше всех обращался с оружием. Потратив обойму, он основательно расколотил приемник и усилитель. Связь с региональной дирекцией была прервана.

Они еще постояли с минуту у бетонной границы, потом молча и решительно шагнули вперед. Дирекция тут же отозвалась мелодичным звоном, и приятный баритон произнес:

— Добрый день! Мы рады приветствовать вас в дирекции Заозерного района и постараемся быть вам полезными. Пожалуйста, пройдите в приемную. Вас внимательно выслушают и помогут.

Баритон говорил с чувством глубокой убежденности. Неясно было, откуда шел звук. Он словно обволакивал со всех сторон бархатистой, мягкой пеленой.

Спинк усмехнулся:

— Может, и правда заглянуть в приемную? Вдруг помогут?

Ему никто не ответил.

Реакция дирекции, по всей видимости, зависела от поведения посетителей. Тон невидимого диктора вдруг переменился. Голос теперь был наполнен озабоченностью и тревогой.

— Мы понимаем вас и готовы помочь немедленно. Не стоит совершать необдуманных поступков. Вам не придется ждать. Районная дирекция сегодня же окажет вам необходимую помощь из специальных резервов. Мы ждем вас в приемной.

Они прошли еще с десяток шагов, и бархатный баритон смолк. Его сменил жесткий, металлический, лишенный всякой окраски голос.

— Остановитесь! Подходить к зданиям дирекции запрещено. Немедленно остановитесь! Немедленно остановитесь! Немедленно остановитесь!

Голос повторял эти слова безостановочно, пока они не достигли дверей. И тогда надрывно завыла сирена.

— Эри, открывайте, — крикнул Астагвер.

Эри вставил магнитный ключ в гнездо, набрал нужные цифры на запорном устройстве, подергал ручку.

— Не открывается, доктор. Может, шифр неверен?

Астагвер сделал знак гиганту — ломайте, Артан!

Им приходилось кричать, чтобы услышать друг друга в оглушительном вибрирующем вое. Артан и Спинк стали бить в дверь прикладами.

Здание сопротивлялось вторжению. Внимательно следивший за малейшими изменениями обстановки Астагвер увидел, как над самой дверью открылось маленькое круглое оконце, из которого выползла струйка тяжелого белого дыма.

— Газы! — скомандовал Астагвер. — Внимание! Газы!

Он быстро вытащил маску респиратора и умелым, тренированным движением надел на себя, задержав дыхание. Спинк и Артан сделали то же самое, а Эри замешкался. Движения его вдруг замедлились, маска выпала из рук. Он повернул к товарищам сонно удивленное лицо. Губы его зашевелились. В несмолкаемом вое сирены ничего невозможно было разобрать, но Астагвер догадался…

«Зачем?» — шептал Эри. Неловким движением он стянул с плеча карабин и уронил на бетон. По его лицу пробежала гримаса брезгливости. Он попытался отстегнуть пояс с ножом, но пальцы сделались непослушными, а в следующую минуту он уже позабыл о своем намерении.

Доктор поднял оброненную Эри маску и попытался натянуть ему на лицо, но Эри отстранился. Тогда Астагвер мягко взял его под руку и повел прочь. Эри не сопротивлялся и, когда Астагвер усадил его под деревом у края площадки, принялся беззаботно любоваться узором солнечных пятен, пробивавшихся сквозь листву.

Доктор сразу же возвратился — как раз к тому моменту, когда дверь поддалась и рухнула внутрь…

ПЕРВЫМ, на кого наткнулся вбежавший в поселок Директор, оказался Зверобой. Он шагал по улице к лесу, посвистывая и помахивая палочкой. За спиной у Зверобоя висел мешок, и не нужно было обладать большой проницательностью, чтобы догадаться: Зверобой отправился охотиться на птиц, а в мешке у него запрятан самострел. С тех пор как охота была запрещена, а огнестрельное оружие полностью изъято, Зверобой браконьерничал чем придется. И зачем? Добро бы еды не хватало!

В другое время Директор бы с удовольствием воспользовался удобной возможностью поймать его с поличным и на законных основаниях выпихнуть из очереди на распределение гравитационных кушеток — последнего слова техники из серии «Счастливый быт». Но сейчас было не до того. Распаренный, задыхающийся Директор налетел на Зверобоя и схватил его за плечо.

— Стой! — одышка мешала Директору говорить, лицо покраснело от напряжения. Зверобой решил, что попался, и струсил.

— Чего ты, чего цепляешься, — забормотал он, пытаясь вывернуться из-под ладони Директора. — Чего пристал? Теперь что же получается, и пройти невозможно, чтобы цепляться не начали!

— Да подожди ты, — простонал Директор, — помолчи немного. — Ты вот что. Зверобой, — сказал Директор, восстановив дыхание, — беги, поднимай народ, пусть все собираются на площади.

— Была охота, — продемонстрировал свою независимость Зверобой, окончательно уверовавший, что опасности для него нет. — А что стряслось?

— Разбойники напали. Хотят склады со Всевозможными Благами поджечь, понял?

— Давно пора, — злорадно сказал Зверобой. — Раз не желаете по справедливости, так и вообще не надо. А то если директорская жена или там теща — то пожалуйста, а если простой какой человек — так в очереди не достоишься.

— Доиграешься у меня! — рявкнул Директор. — Ну-ка, что там у тебя в мешке, а? Беги, тебе говорят!

— Ладно, ладно, — Зверобой решил не перегибать палку. — Кого звать-то?

— Всех! Всех зови, кого увидишь. Быстрее, сколько тебе объяснять!

Зверобой независимо запылил по улице, имитируя бег, а Директор побежал в противоположную сторону, оглашая поселок призывными криками.

Чтобы районный Директор бегал по поселку и вопил — такое случалось редко, и потому народ собрался очень быстро.

— В общем, так, — объявил Директор. — В нашем районе появились смутьяны и насильники. Они против Далеких Друзей, против Всевозможных Благ и собираются склады наши сжечь. Я сам от них едва живым ушел.

Далее Директор сказал, что нужно немедленно изловить смутьянов и направить, как полагается, на перевоспитание.

После этих слов толпа заметно подалась назад. Энтузиазма не ощущалось. Никому не хотелось связываться с разбойниками — людьми, по всей видимости, отчаянными, да к тому же вооружен ными.

— Вы куда? — закричал Директор, завидев, как крайние начали потихоньку шмыгать в переулки. — Не понимаете, что ли? Всех Благ лишимся! Этого вам нужно?

— Чего ты так кричишь, — попытался успокоить его Никотин, прозванный так за то, что в нарушение Закона об общественном здоровье тайно выращивал в горшках на подоконнике табак и курил по ночам. — Ну сгорят склады — и черт с ними. Далекие Друзья в момент новые поставят и Блага пришлют. У них этих Благ — не счесть. Помнишь, когда в Гусином районе дирекцию наводнением смыло — сразу взамен новые склады построили и Блага завезли. Недели не прошло!

Никотин приходился Директору свояком, потому Директор смотрел на его грехи сквозь пальцы и не вычеркивал из списков соискателей Всевозможных Благ.

— Тут совсем другое дело, — объяснял Директор. — Эй, куда побежали! Всех с очереди поснимаю! Поймите вы: стихия, случай — это одно, а когда вы спокойно смотрите, как допускается беспорядок, — совсем другое. Тут вам никаких Благ не восстановят! Получается, что вы заодно с нарушителями, одобряете вроде. Да не бойтесь, никакой опасности нет. Я сейчас Инспекцию Порядка вызову. Главное — показать, что мы не дремлем, не хлопаем, значит, ушами!

Но слушали его плохо и, едва Директор отводил взгляд, норовили удрать. Пришлось принять меры построже. Директор крепко упер ноги в землю и сощурил глаза. Никуда они не денутся. Вот и первый. Суетится, за спинами прячется…

— Ключник! Ну-ка иди сюда! Ты вроде холодильник новый хотел получить? Ни черта не получишь! Всю жизнь придется теплое пиво хлебать. Сейчас же вычеркиваю тебя на три года!

— Ну что ты. Директор, — сникнув, заюлил Ключник. — Я всегда как нужно. Как скажешь, так и сделаем. Я же не убегаю, ты же видишь.

— А ты. Сенокос, тоже в лишенцы захотел попасть? Я тебе это устрою, не сомневайся. Не видать тебе банного иллюзиона как собственного затылка. Ага, то-то же. Рыжий, а ты куда направился? Твоя жена тут просила кое-что, так я сейчас сразу позабуду!

Жена Рыжего тут же начала пихать супруга в бок и шептать на ухо. Рыжий огрызнулся, но пятиться перестал и даже сделал вид, будто обижен несправедливыми подозрениями Директора.

Минут через пять отряд был сформирован. Вокруг Директора собралось десятка полтора мужчин, тоскливо переминающихся с ноги на ногу.

— Вот так, — удовлетворенно сказал Директор и отер пот со лба. — Сейчас вызову Инспекцию Порядка и сразу вернусь. Не вздумайте разбегаться — всех вычеркну из очереди!

Директор был убежден, что никто и не подумает ослушаться. Немного задевало, что не удалось заставить Зверобоя. Мешок свой он уже куда-то спрятал — этим его больше не прижмешь, а на прочие угрозы поплевывал. Даже когда Директор схватил его за рукав и торжественно пообещал, что лишит его не только нового безынерционного самоката, но и ограничит по вечерам подачу энергии в его дом по подозрению в самогоноварении. Зверобой нагло ответил: «Ничего, перебьюсь как нибудь». И, посвистывая, ушел демонстративной перевалочкой. Ну ничего, попадется еще Зверобой, паршивец этакий…

— ВСЕ НАПРАСНО, — с горечью произнес Спинк, оглядывая оплавленный пульт районной трансляции. — Они действительно все предусмотрели. Термический заряд, наверно, сработал, как только мы начали ломать дверь. Посмотрите, здесь уже все почти остыло.

Едкий запах горелого пластика наполнял помещение.

— Они опытнее нас, — сказал Астагвер. — Мы всего лишь жалкие дилетанты. Но это начало, Спинк. Неудачи неизбежны. По крайней мере нам теперь известно, что мы не одни. Иначе откуда они приобрели опыт? Этот чинуша говорил, что нападения на дирекции уже случались. И тогда они были более удачными. Мы тоже приобретем опыт, когда объединимся.

— Взрывать нужно к чертям эти бараки, — сказал Артан. — Все равно говорить с людьми нам не дадут. Уничтожать все, что только можно.

— Нет, — Астагвер положил руку на плечо гиганта. — Сначала мы должны объяснить, для чего это делаем. Иначе борьба бессмысленна.

— Объяснить можно, но никто не поймет, — усмехнулся Спинк. — Они не пожелают понять. Им это не нужно. Я убежден — для них мы просто бандиты. Или сумасшедшие.

— Ничто не делается впустую, — упрямо произнес Астагвер. — Даже эта неудача — она не напрасна.

Раздался металлический щелчок. Они вздрогнули и посмотрели по сторонам, а в комнате зазвучал мягкий, чуть грустный голос.

— Нам очень жаль, друзья, что вы не смогли поверить в наше искреннее стремление к взаимопониманию. Мы стремимся предупредить ошибки, которых вполне можно избежать. Мы всегда готовы с предельным вниманием выслушать вас и рассмотреть любое обоснованное предложение. Максимальная объективность является основным принципом сотрудничества…

Артан шел по периметру комнаты мелкими, крадущимися шагами, пытаясь определить источник звука. Вдруг он остановился, прислушался, чуть склонив голову набок, потом подхватил тяжелое кресло и со всего размаха ударил в стену. В месте удара облицовка смялась и треснула, голос запнулся и принялся повторять с тем же проникновенным выражением:

— …Принципом сотрудничества… принципом сотрудничества…

Артан ударил еще раз, метясь в определенную точку. Кресло не выдержало и рассыпалось, но голос умолк.

— Это программа, — облегченно сказал Астагвер. — Программа номер два для прорвавшихся. Прямой связи со своим центром миссия не имеет. Собственно, нам здесь больше нечего делать. Идемте!

— Послушайте, — с невеселой ухмылкой произнес Спинк, — значит, должна быть программа номер три? Для тех, кто не прислушался к советам…

ЭРИ сидел у бетонной границы, опершись спиной о толстый древесный ствол. Дурман еще не совсем выветрился из головы — в ушах шумело, мир воспринимался плоским и мигающим. Он увидел взломанную дверь административного здания и понял, что его товарищи там, внутри, делают то, ради чего они все сюда пришли. Но мысль эта скользила по сознанию, не вызывая интереса.

Внезапно Эри услышал шаги и приглушенные голоса. Густой кустарник закрывал его от людей, и он остался незамеченным.

— Гляди, дверь размолотили, — произнес чей то голос. — А если по голове так лупить начнут, как в дверь-то? Нет, Директор, надо Инспекцию подождать.

— Не гуди! — цыкнули на говорившего. — Объясняю же, никто не заставляет на рожон лезть. Приедут из Инспекции — тогда и мы выскочим. Это нам зачтется. Может, вне очереди какие Блага пришлют.

— А склады целы, смотри. Директор, — не унимался первый. — Ты говорил — подожгут. Обманул, значит? Нет, надо домой по даваться.

— Поговори у меня, — зашипел второй голос. — Я тебе покажу домой!

Неясное беспокойство охватило Эри. С каждым входом его сознание освобождалось от дурмана. Он уже понял, что доктору, Артану и Спинку грозит какая-то беда. Превозмогая оцепенение, Эри медленно повернулся набок и поднялся, опираясь на карабин, оставленный Астагвером подле него.

Как раз в это время его товарищи вышли из здания. Они не успели сделать и десятка шагов, как из-за вершин деревьев на бетон скользнула большая плоская машина. Полосатое желто-черное брюхо машины раскрылось, и оттуда выскочили шесть круглых, как мячи, желтополосатых аппаратов высотой по пояс человеку.

Несколько секунд они будто осваивались с незнакомой обстановкой, слегка подрагивая и жужжа, потом сорвались с места и заскользили над бетоном, охватывая полукольцом товарищей Эри. Те бросились бежать к лесу.

— Эй! Эй! Убегут, такие-сякие! — хором заорали за кустами, и на бетонные подмостки высыпала группа во главе с Директором. Они старательно и громко кричали, размахивали палками, подпрыгивали на месте и всяческими способами выражали немедленную готовность погнаться за нарушителями порядка. Но не гнались.

Доктор первым понял, что к лесу не успеть. Или первым выбился из сил. Он остановился, быстро вскинул карабин и выстрелил в ближайший полосатый шар. Шар резко затормозил, вильнул в сторону и вдруг раскололся, рассыпался на несколько частей, испустив вялое облачко пара. Ободренный успехом, Астагвер выстрелил еще и еще раз, но попасть уже не сумел. В ответ на выстрелы из чрева полосатых шаров вылетели стайки металлических стрелок, паутинками блеснувших на солнце. Большая часть полетела мимо, но несколько угодили в Астагвера — в лицо, руку, грудь. Он сразу зашатался, выронил карабин и упал навзничь.

Артан тоже открыл стрельбу, и его пуля настигла еще один шар, который развалился так же, как и первый. В следующую секунду два шара засыпали Артана стрелками. Гигант замедленно шагнул вперед, сделал движение, словно пытался достать противника дулом карабина, и свалился наземь.

Спинку не удалось повредить ни одного шара. После первого же выстрела ствол его карабина разорвался, ему обожгло лицо, и подлетевшие шары беспрепятственно забросали его стрелками.

— Так их, так! — деловито кричали мужики и добросовестно махали палками.

Горечь бессилия затопила Эри.

— А-ах вы! — выкрикнул он и прыгнул из-за куста, скрывавшего его до сих пор.

Ошеломленные его появлением, мужики замолчали, опустили свои палки и попятились.

— Держите его! — крикнул Директор, отступая в задние ряды. — Этот тоже с теми!

— Как же его задержишь, если у него ружье? — возразили ему. — Эй, парень, ты поосторожней, а то пальнет.

— Трусы проклятые! — с отчаянием сказал Эри, чувствуя, как по щекам текут слезы. — Холуи директорские!

Он взглянул туда, где лежали его товарищи, и увидел, как четыре оставшиеся шара понеслись в его сторону. «Не возьмете», — упрямо подумал Эри, вскинул карабин и не целясь выпустил все заряды по приближавшимся аппаратам. Попал или не попал — разглядывать времени не было. Прежде чем замолкло эхо выстрелов, он уже мчался по лесу, выбирая места погуще.

— Туда! Вон туда побежал! — гомонили сзади директорские помощники.

Шары в подсказках не нуждались, однако в лес отчего-то не полетели. Остановившись у самых кустов, они выбросили вслед Эри тучу стрел, затем строем подплыли к машине-матке и спрятались в ее брюхо. Машина поднялась над бетоном, легко скользнула на место сражения и втянула поочередно неподвижные тела людей и обломки разбитых пулями шаровых аппаратов. Потом она не спеша приблизилась к оробевшему Директору и его группе.

— Очень положительно. Вне сомнения. Далекие Друзья всегда весьма. Единство и понимание взаимно. Поощрение. Блага. Порядок.

Голос оборвался, в машине немного побрякало, после чего заговорил тот привычный теплый баритон, который был давно и хорошо знаком всем жителям поселка.

— Сотрудничество — наш девиз. Взаимное и равноправное. Мы искренне рады, что большинство населения осудило неверный путь, на который встали эти люди. Они нуждаются в отдыхе и серьезном лечении. Инспекция Порядка позаботится о них в соответствии с высокими принципами гуманизма. Мы высоко оцениваем вашу преданность идеалам Единения и Прогресса.

Продекламировав это, машина взмыла вверх и исчезла.

— Они шутить не любят, — сказал Директор, глядя в небо из-под ладошки. — Если кто не понимает важности, не осознает, так поймет, когда полечат. Ну ладно, пошли, что ли?

Они дружно двинулись по тропинке к поселку.

— Чегой-то я не пойму. Директор, — тихонько сказал Рыжий. — Кто же их сейчас сгреб? Инспекция или сами Далекие Друзья?

— А тебе не все равно? — ответил Директор. — Главное, что сгребли, ты это запомни покрепче и не спрашивай пустое.

Рыжий увял и затерялся в арьергарде.

— Стой! — воскликнул Никотин. — А четвертый то удрал! Молодой-то!

Директор ненадолго задумался.

— Ну и пусть. Он из них самый сопливый. Наверное, так перепугался, что штаны запачкал. Но если кто его увидит — сразу сообщите мне. Ему тоже не мешает полечиться.

Согнувшись, подбежал Ключник:

— Ты уж не забудь. Директор: холодильник мне нужен голубой, с музыкой, и чтоб как у тебя по стенкам живые картинки гуляли. Обещал ведь, когда сюда шли…

ЛЕС защитил его, остановив полет серебристых стрелок. Пронзая листья, скользя по ветвям, стрелки теряли силу, сбивались с полета. Лишь одна из них легко царапнула незащищенную кожу у щиколотки. Он не заметил этой царапины — Эри продирался сквозь подлесок, оставивший немало таких же отметин на коже.

Когда бежать стало невмочь, Эри рухнул на мягкую подстилку из мха и высокой тонкой травы. Только здесь он почувствовал легкое онемение правой ступни.

Он не придал этому значения — мало ли что, пройдет. Главное — погони не было.

Не торопясь, он осмотрел карабин. Магазин был пуст, и Эри подосадовал, что не может узнать результатов своей торопливой стрельбы. Он сунул руку в карман и вытащил россыпь патронов. Их оставалось всего шесть. Эри вставил их по одному в магазин и передернул затвор.

Это прибавило уверенности. Теперь можно идти дальше. Правда, он не решил пока, куда он пойдет, но сначала надо выйти из леса.

Легко опершись о землю прикладом, он вскочил — нет, попытался вскочить — и тут же рухнул наземь. Он не испытывал никакой боли и потому не понял причины падения. Изумился только внезапной немощи. Тут же попробовал встать еще раз, теперь уже осторожнее, и все стало ясно. Правой ноги он совершенно не чувствовал — будто не было ее вовсе.

Он вспомнил о стрелках, задрал штанину и внимательно осмотрел кожу. Той самой царапинки он не нашел. Она ничем не отличалась от остальных. Возможно даже, она была наименее заметной.

Он помассировал ногу, но бесполезно. Нога не слушалась. Он совершенно беспомощен.

Он достал нож, подполз к тонкому деревцу с развилкой и сделал подобие костыля.

Идти было трудно. Костыль утопал в податливой лесной прели, и несколько раз Эри падал. Он часто ощупывал бедро, опасаясь, что паралич разовьется выше.

Примерно через полчаса у него закружилась голова, но он решил, что это просто от усталости. Затем головокружение усилилось, рот пересох. Каждый шаг давался с трудом. Сознание меркло постепенно, как вечерний свет.

Эри упрямо ковылял вперед, не зная, куда и зачем он идет, и очень удивился, когда лес вдруг раскрылся, явив взору невысокий палисад из сухих тонких палок. Это было последним, что запомнил Эри перед тем, как выронил костыль и мягко повалился лицом вперед.

ПОСЛЕ всех событий первым утешением для Директора явилось то, что он успел домой как раз к обеду. К своему удивлению, он обнаружил за столом сына, что в последние месяцы случалось нечасто.

Сын — худой долговязый подросток — более всего походил на птенца, выпавшего из гнезда преждевременно, но по собственной воле. Он кончил обедать первым и боком вылез из-за стола.

— Я пошел, — объявил он ломким баском.

— Куда же? — поинтересовался Директор.

Сын нервно дернул плечом.

— Мне нужно, — сказал он, глядя в пол.

— Ему нужно! — повторил Директор, ощущая, как на него накатывает волна раздражения. — Хоть бы раз предложил матери по дому помочь! Вот огород две недели не полот.

— Так пришли огородную машину. Тебе же можно без очереди, как Директору. Машина все сделает.

— Огородную машину! — с торжественной грустью повторил Директор. — Человек сделает одно, огородная машина другое. Ты это хорошо знаешь. Пришли машину! Отец всегда должен. Трехбатарейый вездеход — достань! Лицензию — рыбку половить с дружками — давай! Но ведь когда-то нужно подумать и об ответственности!

— Мне ничего не нужно, — тихо сказал сын.

— Мать из сил выбивается, пытаясь сделать из тебя человека! У тебя есть все, что только можно пожелать!

— Так я пойду, папа, — сказал сын.

— Иди. Но — на огород.

ЭРИ с трудом разлепил веки и вновь зажмурился. Солнце било прямо в глаза. Тело налилось тяжестью, но теперь оно подчинялось командам мозга, только слабость оставалась, сильная слабость, от которой тоненько звенело в ушах. Без сознания он был часа два, не больше — солнце стояло еще довольно высоко.

Эри повернулся на бок, готовясь подняться, и замер. На него в упор смотрел подросток со странной смесью острого любопытства, изумления и опаски.

Скорее машинально, чем из опасения, Эри положил ладонь на ствол карабина. Парень проследил взглядом его движения без особого беспокойства.

— Это ружье? — спросил он.

Эри промолчал. Потом сел, с некоторым усилием подтянув ноги.

— Да, — сдержанно ответил он наконец. — Это карабин.

— Никогда не видел настоящего оружия, — сообщил подросток.

— И я тоже… до недавнего времени.

— А ты… Ты тот, кто сегодня убежал. Один из тех четверых. Зачем вы хотели поджечь склады?

— Кто тебе это сказал?

Подросток неопределенно пожал плечами:

— Все говорят… Отец матери рассказывал.

— Мы не собирались жечь склады. Они, кстати, делаются из негорючих материалов.

— Тогда зачем тебе ружье?

— Как тебе сказать… Мы надеялись, что стрелять не придется.

— Я слышал ваши выстрелы, — перебил подросток. — Как будто колотят доской о доску. Ты знаешь, мы тоже хотели склады сжечь.

— Кто это мы?

— Так, с ребятами… В общем, это неважно. Ужасно противно смотреть, как все трясутся из-за своих очередей за Всевозможными Благами. В горло готовы друг другу вцепиться.

— Как тебя зовут? — спросил Эри.

— Мирто. А тебя?

— Эри. Если меня кто нибудь увидит…

— Не бойся. Никто тебя не найдет. Это сад Директора. Сюда никто не сунется. А сам Директор сюда никогда не заглядывает.

— Я немного посижу и пойду. Вот только сил наберусь.

— Отец говорил, что вы против Далеких Друзей. Но это он врет. Если бы Далекие Друзья увидели всю эту грызню, они бы сами свои склады подпалили.

— Нет, — покачал головой Эри. — Склады бы они не подпалили.

— Почему?

— Они все прекрасно знают. На этом все и держится.

— Что держится? — Мирто уселся рядом и потребовал: — Расскажи!

Эри невесело усмехнулся:

— Ты думаешь, это так просто понять? Ты знаешь легенду о Нахчевадсаре?

— Это сказка?

— Скорее притча. Нахчевадсар был самым сильным борцом в своей стране. Даже когда ему перевалило за пятьдесят, он продолжал одерживать победы над соперниками в каждый праздник Ночи Четырех Лун.