Те, кто против нас

Тут Быстров немного испугался, и когда ему дали слово, попытался все же дать понять, что их общество следует скорее рассматривать в одном ряду с «Партией стойких последователей идей чучхэ» или «Всемирным форумом арендаторов марсианских каналов». Ведущему такой настрой не понравился, выступление Быстрова из передачи он вырезал и показывал основателя общества только издалека. Когда же передача спустя короткое время вышла в эфир, события начали развиваться, словно катящийся с горки снежный ком. Тон местной прессы резко переменился. «Организация молодых дальнегорских интеллектуалов» — так ее именовали журналисты — превратилась в городскую достопримечательность. К Быстрову стали наведываться из столицы представители различных партий и молодежных движений с предложениями о совместном сотрудничестве на предстоящих выборах в Думу. Приезжали несколько раз и депутаты. Волей-неволей Быстрову, только теперь осознавшему до конца, какую кашу он заварил по пьяни, пришлось соответствовать возлагаемым надеждам и заняться помаленьку партийным строительством. К концу следующего года ряды общества увеличились до трехсот шестидесяти человек, среди которых были не только студенты, но и преподаватели, прочая городская интеллигенция. В нем и в самом деле не было воров и взяточников. Эти в общество вступать не пытались. Местных бандитов существование общества несколько раздражало, но поскольку хлопот «Честные люди» никому не доставляли, их и не трогали.

Защитив диплом, Быстров из города уехал, передав бразды правления своему другу и однокашнику. К обществу в городе уже привыкли. Обиженные и обманутые нередко приходили к «Честным людям» искать защиты и помощи, которую те по мере возможностей оказывали. Давали консультации, сводили с журналистами или помогали выправить нужные бумаги. Толку от этого было, разумеется, немного, однако иногда кое-что получалось.

Около одиннадцати утра несколько десятков людей в камуфляже и масках, без знаков различия ворвались в офис общества, который теперь находился не в общежитии, а в деревянном двухэтажном домике, предназначенном на снос, но отремонтированном своими силами. В офисе находился единственный штатный сотрудник — бывший прокурор, а ныне пенсионер, делопроизводитель, секретарь и юридический консультант в одном лице, а также случайно забежавших два действительных члена общества. Они были застрелены, прежде чем сумели понять, что происходит. Нападавшие искали списки членов общества, но их здесь не было. Накануне председатель зачем-то унес их домой. Тогда люди в масках разгромили офис и подожгли. Деревянный дом вспыхнул, как куча хвороста. Председатель общества увидел пожар из окна собственной квартиры, а минут через десять возле подъезда его дома затормозили машины без номеров, откуда начали выпрыгивать вооруженные люди в масках.

Председатель догадался, что сейчас произойдет. Он не принадлежал к селектам и даже не знал об их, существовании. Он был обыкновенным порядочным человеком. Прежде чем убийцы сломали дверь и ворвались в его квартиру, он успел сжечь списки и другие документы общества…

* * *

Последний, четвертый, «КамАЗ» материализовался на травяной площадке, и из его крытого кузова тут же начали выпрыгивать люди.

— Боже мой, неужели это действительно возможно! — воскликнула тоненькая девушка в джинсах и голубой маечке. — Море! Пляж! Да тут лучше, чем в Евпатории! А купаться здесь можно?

— Пока что здесь ничего нельзя, — грозно произнес Гонта. — Даже в кустики отходить без охраны не рекомендую. Так! Перекур десять минут, потом начинаем движение. От машин прошу не удаляться! Всем сохранять предельную бдительность, оружие держать наготове!

Колонна из четырех «КамАЗов», двух мощных «Кировцев» и трех тракторов «Беларусь», выдерживая скорость самых тихоходных своих членов, добиралась до Валдая почти сутки. По этой причине дорога всех изрядно вымотала, но иных трудностей в пути они не встретили. Их ни разу не остановили гаишники, причем для этого ни Гонте, ни Байкалу не пришлось применять своих способностей. В атмосфере начавшейся смуты первыми, как обычно случается, из поля зрения обывателей исчезли сотрудники правоохранительной системы, ожидающие какой-либо определенности в виде прямых и недвусмысленных указаний руководства. Но на уровне руководства определенности-то как раз и не было. Одни находились в растерянности, другие не торопились раскрывать действиями свои предпочтения и намерения.

Девушка плюхнулась на траву рядом с Нестеровым, который не мог не отметить, что этот «плюх» получился у нее очень грациозным.

— Удивительно! — сказала она. — Никак не ожидала! Я всегда представляла себе новое ДП чем-то вроде тайги или тундры. Нет, не таким холодным, а трудным, вы меня понимаете? А тут — просто курорт!

— Первоначальное впечатление может быть ошибочным, — сказал Нестеров тоном классного преподавателя. — В незнакомом месте осторожность нужна прежде всего.

— Вы здесь уже были? — легким движением она поправила упавшую на лицо прядь волос.

— Мне приходилось здесь бывать, — важно ответил Нестеров, поперхнулся и быстро добавил: — Только очень недолго.

— Меня зовут Марина, — сообщила она. — А вы — Олег, я знаю.

— Как вы попали в команду? — спросил Нестеров.

— Так же, как и все. Я ученица Марка Виккентьевича — Байкала. К тому же я врач. Здесь у нас ведь все специалисты.

«Кроме меня», — подумал Нестеров, но, конечно же, вслух этого говорить не стал.

— Ну все! — раздался зычный голос Гонты. — Прошу всех по машинам! Впереди трудный день!

Взревев моторами, колонна двинулась в направлении небольшой возвышенности с плоской вершиной посреди травяного моря, что простиралась от береговой полосы до видневшегося вдалеке леса. Почва под колесами была твердой и довольно ровной. Лишь изредка машины покачивались на небольших кочках, и тогда Нестеров ощущал прикосновение к своему плечу плеча Марины, занявшей — видимо, совершенно случайно — место на скамейке рядом с ним. Передовой отряд Байкала насчитывал шестьдесят восемь человек. Им предстояло заложить первый поселок для будущих переселенцев и произвести предварительную разведку окрестностей. По этой причине отряд состоял большей частью из механиков и строителей. Кроме того, в отряд входила маленькая геологическая партия из трех опытных геологов-полевиков, два биолога, врач, силовой блок в составе Гонты и Погодина, а также Нестеров, который не переставал переживать по поводу незначительности собственной роли в начинающейся кампании покорения неизведанных просторов Земли Гусставсона, как было решено на первых порах именовать открытую планету. Квалификация Нестерова позволяла ему рассчитывать разве что на должность разнорабочего, да и то с ограниченной возможностью использования. Впрочем, утешал Нестеров себя, в крайнем случае он, конечно же, сможет управлять трактором. В отряде были, в основном мужчины. Женскую составляющую кроме Марины представляли оба биолога, одна женщина геолог и повар.

Отряд был неплохо вооружен. Десяток автоматов, штук тридцать карабинов и помповых ружей составляли его арсенал. Имелся даже ручной пулемет — мощный и надежный немецкий «МГ» времен Второй мировой войны, невесть где взятый, но находящийся в отличном состоянии. Когда они совершили переход, Гонта, сидевший вместе с Байкалом в головной машине, не выпускал его из рук, поминутно внимательно оглядывая окрестности.

Поводов для тревоги, однако, не было. Равнина выглядела мирной, словно библейский Эдем. Группки небольших копытных, пасущихся в сочной траве, с удивлением вскидывали точеные головки с маленькими рожками на грохот двигателей, неторопливо, без спешки и особого беспокойства освобождая дорогу шумным чудовищам, видимо, не считая их для себя опасными.

На вершине холма машины остановились и заглушили двигатели. Сточки зрения первопоселенцев любых эпох, место для будущего поселка выглядело чрезвычайно удачным. От леса — основного источника строительных материалов, точно также, как и от океана, важного источника пищи, — его отделяло не более полутора-двух километров. Одна из сторон холма оказалась пологой и легко преодолимой для машин, остальные три обрывались, круче, обеспечивая после некоторых, не слишком объемных дополнительных работ естественную защиту от нежелательного вторжения хищников. Сверху колонисты увидели полоску воды: довольно широкий ручей протекал неподалеку от холма, соединяя лес с морским берегом.

Работа началась сразу. Первым делом собрали и установили легкие щитовые домики для научного и медицинского оборудования, а также палатки, которые должны были служить жилищами до возведения более основательных строений. Биологи развернули полевую лабораторию и взялись за экспресс-анализы образцов местной флоры и почвы. Геологи отправились к ручью, надеясь обнаружить в наносных донных породах следы полезных минералов и элементов. Вскоре оба «Кировца» и один «Беларусь» с командой лесорубов в сопровождении вооруженного до зубов Погодина двинулись к лесу на заготовку строительной древесины. Гонта взялся за монтаж и наладку системы охраны, расставляя по периметру будущего поселка инфракрасные датчики движения и сигнальные устройства. В числе трех его помощников оказался и Нестеров. Чуть позже к ним присоединилась Марина, чему Нестеров был весьма рад. Работы по прямой специальности Марине, по счастью, пока не предвиделось.

Когда солнце склонилось к горизонту, вернулись груженные бревнами трактора. Проявившаяся на лице Гонты тревога пропала, как только он убедился, что ничего неприятного с лесорубами не произошло. Погодин также подтвердил отсутствие признаков какой-либо опасности во время их лесного рейда. Тем не менее, посовещавшись с Байкалом, Гонта объявил об установлении обязательного для всех мужчин вооруженного дежурства от заката до рассвета по два часа. Возражать или спорить никто не собирался. О шайденах и странной гибели Эльзы были осведомлены все.

Точная продолжительность местных суток была еще неизвестна, поэтому, естественно, для измерения времени использовались земные часы. Нестерову выпало дежурить с двенадцати до двух ночи. В ожидании своей смены спать он не ложился. Да и не хотел: слишком велико было испытанное им возбуждение прошедшего дня. Посты дежурных располагались на противоположных концах лагеря. Нестеров бдительно следил за слабо светящимися экранами контрольных приборов и вслушивался в незнакомые шорохи чужой ночи, которые совсем не казались ему опасными.

Он услышал, что дверь медицинского блока негромко скрипнула, а потом раздались легкие шаги. Марина села рядом с ним, обхватив колени руками.

— Не спится совершенно, — пожаловалась она. — Слишком много впечатлений за день. Скажите, Олег, что вы чувствуете?

— Сложно сказать, — медленно ответил он. — Ощущений много, и все они разные.

— А самое главное?

— Главное? Пожалуй, отсутствие тревоги, которая меня не покидала все последние месяцы.

— Вы собираетесь остаться здесь навсегда?

— Не знаю, — сказал Нестеров и ненадолго смолк. — Мне хотелось бы… Но дело в том, Марина, что моя основная профессия — историк-архивист. История этого мира началась только сегодня и очень не скоро обрастет архивами. Здесь же в первую очередь нужны люди совсем иных специальностей. Вашей, к примеру.

— Думаю, что вы не правы, — возразила Марина. — Здесь в первую очередь нужны люди. Их специальности, конечно, важны, но это дело легко поправимое. Если хотите, например, могу очень быстро обучить вас профессии медицинского брата. Случись что (не дай бог, конечно), мне без помощи не справиться. Первые колонисты начнут прибывать уже через два-три дня. Вы согласны быть моим помощником?

Вопрос был задан в полушутливой форме. Нестеров негромко засмеялся, но ответил вполне серьезно:

— Почему бы нет! Прекрасная и нужная специальность… А вы?

— Что я? — не поняла она.

— Вы намерены остаться или вернетесь на Землю?

— Как это странно звучит, — проговорила она. — «Вернетесь на Землю». Никогда бы не подумала, что услышу такой вопрос всерьез. Но это действительно так… Я не знаю. Мне сейчас трудно представить, что мое будущее окажется навсегда связанным с этим местом. Нет, я просто не в состоянии загадывать более чем на неделю вперед. Давайте лучше поговорим о чем-нибудь другом. Кстати, кто ваш наставник? Гонта?

— Не знаю, — удивленно сказал Нестеров. — Возможно. Никогда об этом не думал. Собственно, хотя все это время мы находились рядом, но занимались совершенно разными делами. Хотя, не скрою, я очень многому у него научился.

— Например?

Нестеров снова немного подумал.

— Ощущать себя человеком, — твердо сказал он. — Пожалуй, это главное…

Он еще что-то хотел добавить, но вдруг все его существо пронизал сильнейший приступ тревоги. Он схватил автомат и вгляделся в экраны тепловизоров. Ни одно движение не тревожило светящуюся зеленоватую поверхность.

— Что случилось? — обеспокоилась Марина.

— Не знаю… что-то не так.

Не выпуская автомата, Нестеров поднял инфракрасный бинокль и принялся внимательно вглядываться в темноту, забирая много дальше от границы охраняемого приборами пространства. Он был готов к любой неожиданности, но когда перед глазами Нестерова появилась увеличенная восьмикратными линзами оскаленная морда твари, рука его все же дрогнула.

Тварь осторожно двигалась по направлению к лагерю, изредка останавливаясь и приподнимаясь на задние лапы. Нестеров повел биноклем и увидел еще одну тварь, затем еще одну и еще…

— Тревога, — произнес он пресекающимся голосом, а потом закричал изо всех сил: — Тревога-а!

Он включил сирену. Его волнение пропало полностью, словно сметенное силой звука, заполнившего окружающее пространство. Нестеров прижал к плечу приклад автомата и четко, словно на армейских стрельбах, начал выпускать короткие очереди трассирующих пуль. На противоположном конце поселка тоже что-то происходило. Раздался звонкий взрыв сигнальной мины, в небо взметнулись ракеты, а спустя еще несколько секунд ровно и мощно заговорил «МГ» Гонты.

* * *

За последние двое суток в городе было совершено более пятидесяти квалифицированных киллерских убийств. Это количество в несколько раз перекрывало обычную статистику, но главным было то, что жертвами киллеров становились не коммерсанты, не банкиры, не представители конкурирующих друг с другом криминальных группировок и даже не просто состоятельные горожане.

Когда на пейджер пришло сообщение, Яковлев сидел за столом в своем кабинете, просматривая сводку преступлений за эти два дня. Были убиты:

директор известной в городе школы с физико-математическим уклоном. Застрелен неизвестными по пути на работу из проезжавшей машины без номеров;

заведующий кафедрой одного из ведущих вузов. Убит в своем служебном кабинете. Труп обнаружен уборщицей лишь на следующий день;

обозреватель популярной газеты. Убит выстрелом в голову у дверей редакции;

рядовой инженер какого-то там полумертвого НИИ. Погиб при взрыве личной автомашины марки «ВАЗ-2106» (этого-то за что? — изумился Яковлев, но, продолжив чтение, удивляться перестал);

библиотекарь только что возрожденной усилиями местных пенсионеров районной библиотеки в Замоскворечье…

Чего удивляться? Тут полагалось задуматься. Не было сомнений, что эти преступления как-то связаны между собой, хотя совершали их, без сомнения, разные исполнители и разными способами. В городе словно шла сдача зачета выпускниками киллерской школы.

Яковлев взглянул на пейджер и отложил сводку в сторону. Сообщение было от Арамиса.

Заместителю начальника МУРа Александру Яковлеву иметь собственную агентуру по должности было не обязательно: у руководителя такого ранга и помимо встреч с осведомителями забот хватало. Но Арамиса, получив в свое время повышение, Яковлев не передал на связь никому из оперативников. Он поступил так по трем причинам. Во-первых, превратившись в руководителя, Яковлев не перестал быть сыщиком. Главное преимущество кабинетной работы — изрядная удаленность от риска принятия самостоятельных решений, да и вообще от физического риска Яковлева не прельщали абсолютно.

Во-вторых, Арамис был для Яковлева не просто агентом. Их отношения давно вышли за рамки схемы «опер и его осведомитель», регламентированные законодательными уложениями и ведомственными правилами. За годы сотрудничества Яковлева с Арамисом связывало так много, что в данном случае вполне уместно было бы говорить о некоей форме дружбы. Своеобразной, конечно, странной, но зачастую вполне бескорыстной для обеих сторон. Арамис не доносил, не «стучал». Он помогал своему другу. И Яковлев прикрывал Арамиса в случае непредвиденных проколов с его стороны и некоторых конфликтов с законом не из прагматического стремления сохранить ценный источник информации, а из чувства того же дружеского долга.

Ну, а третьей причиной было то, что формально агента под псевдонимом Арамис в сети милицейских осведомителей не существовало. Осуществив все положенные при вербовке формальные процедуры от согласования псевдонима до взятия с* будущего агента подписки о необходимости сохранения строгой тайны, Яковлев не стал регистрировать личного дела агента, он даже не сообщил своему тогдашнему руководству о самом факте вербовки. Профессиональное предчувствие опера не позволило ему этого сделать. Яковлев убедился, насколько был прав — и произошло это весьма скоро, когда в результате серии предательств мафией были уничтожены лучшие секретные сотрудники управления.

Зимой они беседовали в машине Арамиса, подхватывавшей Яковлева где-нибудь около метро, а летом встречались в лесу. Странный для московского оперативника выбор места встречи с агентом объяснялся прежде всего невозможностью использования официальных конспиративных квартир: после череды измен Яковлев не был уверен, что квартиры не засвечены и что за ними не установлено постоянное наблюдение. Встречаться, подобно легендарному Штирлицу, в музеях Яковлев тоже не мог. Музеи он посещал крайне редко, и его появление там «хвост», о возможности существования которого Яковлев никогда не забывал, расценил бы совершенно однозначно. Рестораны и прочие питейные заведения отпадали полностью — Яковлев был личностью, достаточно известной даже мелкой уголовной шушере, которая бы засекла контакт. Да и поговорить конфиденциально в кабаке трудно.

По счастливому совпадению, дача Яковлева в милицейском кооперативе на железнодорожной платформе «43-й километр» находилась недалеко от поселка, где проживали престарелые родители Арамиса. Они встречались поутру в рощице, подходы к которой просматривались издалека, что исключало возможность слежки. Понятно, что встречались не часто — раз в месяц. Устроившись на полянке, выпивали бутылочку, закусывали овощами и травкой с собственных грядок и беседовали. Разумеется, когда возникала необходимость экстренных встреч, о чем Арамис всякий раз сообщал по пейджеру, приходилось рисковать. Последняя встреча как раз была из «группы риска». Но поступивший на пейджер сигнал обозначал: Арамис располагает крайне важной и срочной информацией.

Яковлев поехал на своей личной автомашине. Долго крутился по городу, многократно проверяясь. Он не был уверен, что именно сейчас за ним следили, но все традиционные процедуры отсечения возможного «хвоста» проделал добросовестно, пока, наконец, не припарковал машину в пустынном дворе на рабочей окраине города. Быстро пробежав сквозь арку, вскочил в распахнутую дверцу подкатившего «БМВ» Арамиса. Прежде чем начать разговор, Арамис сделал еще два контрольных круга и лишь после этого остановил машину в переулке.

— Крутые дела завариваются, Саша, — сказал он. — После этого вечернего кино все паханы на уши встали. Короче, намечается такой мощный сходняк, каких и при царе-батюшке не было. Всероссийского масштаба. И «законники» будут, и «спортсмены», и банкиры. В общем, все!

— Чего там было при царе-батюшке, я не знаю, — заметил Яковлев. — Слышал, правда, краем уха, что ни законников, ни «спортсменов» тогда и в помине не было. И банкиры с братвой не якшались. А по какому поводу сходка?

— Вот по этому самому. Будут, я полагаю, кино обсуждать.

— Зрительская конференция, — кивнул Яковлев. — Понимаю. Ну что ж! Сходняки и раньше устраивались. Большие и поменьше. В этом-то что необычного?

— Не было таких никогда, — ответил Арамис. — И будут там не территории делить и не разборки устраивать. Война может начаться, Саша.

— Войны мы тоже уже проходили…

— Да нет, Саша, ты не понимаешь! — рассердился Арамис. — Я не о тех войнах говорю. Настоящая война, гражданская. Не друг друга они мочить будут, а всех вокруг. Ты знаешь, сколько они могут по всей стране стволов выставить? Тысяч двести, не меньше. И сделают это за пять минут. Когда пахан приказывает, братки лишнего времени на базар не тратят. Это тебе не армия.

— Откуда это тебе известно?

— Сорока на хвосте принесла, — ухмыльнулся Арамис, но тут же сделался серьезным. — Встречаются в ресторане Климентия, ну ты знаешь, недалеко от Балашихи, а там у меня есть хорошие концы. Меры безопасности приняли, как на сессии ООН. Братвы в округе уже два дня больше, чем тараканов, фильтруют каждого встречного, как настоящее гестапо. Начнется сходняк не позднее завтрашнего дня. Уже к сегодняшнему вечеру все гости съедутся.

— Что ты еще знаешь?

— Знаю, что охрану сходняка будут не братки держать, а спецы из какой-то государственной конторы.

— Неужели? — изобразил удивление Яковлев. — Из какой же?

— Этого не скажу, не знаю. Но контора не хуже вашей, а может, и покруче будет.

— Откуда это тебе известно?

— Да оттуда же, — рассердился Арамис недоверию Яковлева. — Приезжали от них заранее, местность осматривали. У машин номера государственные, мужики очень серьезные, все со стволами. В ресторан к Климентию в этот момент какие-то местные менты наладились — то ли за бесплатной водкой, то ли официанток пощупать, так те их отправили очень быстро. Засветили свои ксивы, поговорили пару минут, и менты оттуда дунули, будто с факелами в корме.

— Действительно серьезно, — пробормотал Яковлев.

— Вообще, Саша, сам не знаю, зачем тебе все это рассказываю, — сказал Арамис. — Ну что ты сможешь сделать? Даже если похватаешь их всех, через пару часов все равно отпустишь. Они на сходку чистые приедут. Ни стволов, ни марафета на кармане не будет ни у кого, все давно ученые. А у кого будет — так со справкой из ваших же органов. Сейчас разрешение на ношение ствола за пару тысяч баксов купить — как нечего делать, сам знаешь. Если ты по нахалке им дурь засовывать в карманы не станешь, никого не возьмешь — не за что. Но я знаю, что ты такие дешевые штуки не любишь. А скорее всего тебе и сунуться туда не позволят.

— Действительно, а зачем ты мне все это рассказываешь? — вернул вопрос Яковлев.

— Может, просто по привычке, — ответил Арамис. — А может, надеюсь все же, что у тебя хоть что-нибудь получится. Я ведь этот концерт по телику тоже видел. И не дурной, понимаю, что, если они под себя все подомнут, добра не будет. Плохо будет, Саша, очень плохо.

— Значит, по-твоему, пока еще не подмяли?

— Да, пожалуй, еще не совсем. Если бы подмяли, ты бы уже по земле своими ногами не ходил. Да и я скорее всего тоже.

Они немного помолчали, погруженные каждый в свои одинаково невеселые мысли.

— Ладно, Саша, мне ехать надо, — сказал Арамис. — У меня бизнес все-таки, за ним пригляд нужен постоянный. Если что еще будет, я тебе отсигналю.

— Ты сам-то на том сходняке быть не собираешься?

— Я рангом не вышел, — засмеялся Арамис.

— Тогда я пошел. Счастливо! Ты только подвези меня вплотную к арке…

Яковлев подождал, пока «БМВ» скроется из виду, и еще раз осмотрелся. Ничего похожего на слежку он не обнаружил. Переулок был пуст и от машин, и от людей. Но все же с места минут десять он не трогался, пока окончательно не убедился, что и его агент слежки за собой не привел. Яковлев сидел в своей машине, постепенно раздуваясь от злости, словно воздушный шарик на соске гелиевого баллона. Он злился на Арамиса, который притащил ему эти сведения, возможно, рискуя жизнью и при том отлично понимая, что Яковлев вряд ли сможет их использовать. На себя, потому что реализовать полученную информацию единственно полезным для страны и народа способом он действительно не мог: действующий закон был намного более лоялен к ворам в законе, чем к тем, кто хотел бы навсегда избавить от них государство. Яковлеву было одинаково плохо и от своего бессилия, и от осознания того, что, если он действительно ничего не сделает, ситуация станет еще хуже. Причем, намного.

Он достал мобильник и набрал телефон командира СОБРа Беляева.

— Это я, — сказал Яковлев. — Ты как насчет обеда?

— Обедал уже, — в голосе Беляева прозвучало удивление.

— Тогда давай еще раз. Через четверть часа жду тебя на «Воровской малине»…

На самом деле небольшой ресторан, в котором назначил встречу Яковлев, назывался «ВМ». Возможно, под этой аббревиатурой скрывались инициалы владельца — какого-нибудь Виктора Михайловича или Венедикта Маркеловича, но оперативникам было на это наплевать, они предпочитали именовать ресторан «Воровской малиной» или «Высшей мерой» — как кому больше нравится. Впрочем, не исключено, что хозяева ресторана и сами имели в виду одну из этих расшифровок. Тем не менее внешне ресторанчик выглядел вполне приличным да к тому же и недорогим.

Когда Яковлев добрался, Беляев уже ждал его за столиком в углу, одинаково удаленном от входа и стойки бара. В ресторане было немноголюдно: обеденный перерыв в ближайших конторах и офисах уже заканчивался, последние посетители торопливо доедали свои бизнес-ланчи, то и дело поглядывая на часы.

— Рассказывай, — сказал Беляев. — Минералки хочешь?

— Я сейчас интересную информацию получил, — с ходу начал Яковлев. — Воры организуют большую сходку. Состоится она скорее всего завтра в одном интересном месте.

— Пошуметь хочешь? — равнодушно спросил Беляев. — Это, конечно, можно. Пошумим, покричим, мордой на пол всех уложим, может, кому по ребрам перепадет. Ну и что? Через три часа все равно всех отпустишь. А их адвокаты еще раньше набегут. Все это уже было, Александр, и не один раз.

— Это будет не просто сходка. Я полагаю, что там соберутся хозяева. Настоящие хозяева.

— Тем более, — махнул рукой Беляев. — Ты знаешь, вообще, что сейчас в городе происходит? Погромы идут то здесь, то там. Братки работают под видом возмущенных народных масс. А я приказ вчера получил: бойцам оставаться на базе.

— И не выходишь?

— Не выхожу!

— Приказ есть приказ, — согласно кивнул Яковлев. — Даже неважно, кто тебе его отдает. Правильно?

— Отвали!

Яковлев взял бокал Беляева, наполнил его минеральной водой из бутылки до краев и медленно выпил.

— Приказ тебе никто не отменит, — тихо сказал он. — Время настало такое. Только я воров мордой в пол класть не собираюсь, если только морда не мертвая. Я вообще никаких приказов не получал. А потому не будет, Беляев, адвокатов. Не поспеют приехать. Хотя я к тебе не с этим обратился, как ты понимаешь.

— Понимаю, — кивнул Беляев. — Тогда говори, с чем!

— У себя в управлении я человек тридцать соберу, которым без вопросов доверяю, но этого мало. Тем более что охранять сходняк будут профессионалы из какой-то государственной конторы.

— Да ладно тебе, — отмахнулся рукой Беляев, но Яковлев прервал его взмах жестким хватом за кисть:

— Нет, не ладно, Беляев. Все у нас неладно. И уже давно. Сам знаешь, что это позавчерашнее кино не лажа. Где кончаются братки и начинается государство, я уже давно не знаю. Ну и что? Так и будем дальше сидеть? А что ты завтра своим детям скажешь? Мол, приказа не было?

— Короче, что ты предлагаешь?

— А ты не догадываешься? — чуть усмехнулся Яковлев. — Предлагаю решить проблему. Мы сейчас оказались в чрезвычайных обстоятельствах и обязаны реагировать чрезвычайными мерами. Или будем ждать приказа? Но только сдается мне, что того, кто нам приказы должен отдавать, мы вполне можем на этом сходняке встретить.

Беляев некоторое время молчал, потом поднял голову и взглянул на Яковлева в упор:

— Когда и где?..

* * *

Колонна из сотен грузовиков и легковых машин, возглавляемая двумя бэтээрами и «уазиком» с армейскими номерами, растянулась по шоссе на несколько километров и продолжала расти, потому что по дороге к ней присоединялись все новые и новые машины. Скорость передвижения колонны была невысока, и ее легко обгоняли все желающие. Несколько раз от хвоста к голове колонны проезжали милицейские машины с включенными мигалками. Обогнав, разворачивались на дорожном полотне и мчались обратно.

Где-то километрах в пятнадцати от поворота на Тверь из одной такой машины рявкнули во всю мощь громкоговорителей:

— Остановите колонну! Немедленно остановите колонну!

Потом машина заехала немного вперед и начала останавливаться, словно намеревалась блокировать полосу. Но головной бэтээр и не подумал снижать скорость. Расстояние между машинами быстро сокращалось, и за секунду до неизбежного столкновения водитель милицейской машины резко вильнул влево, освобождая дорогу. Высунувшийся из окошка командирского «уазика» офицер в полевой камуфляжной форме весело помахал милиционерам рукой. Больше попыток задержать колонную не было до самого Валдая.

Поворот на Валдай оказался закрытым наскоро сооруженным шлагбаумом, возле которого переминались несколько солдат с автоматами и офицер в чине подполковника. Два танка сразу за шлагбаумом полностью перекрывали путь. Чуть дальше на обочине стояли несколько бэтээров.

Колонна остановилась. Вывернув из-за бронированных бортов бэтээров, «уазик» подъехал вплотную к шлагбауму. Офицер в камуфляже легко выпрыгнул из кабины и подошел к подполковнику.

— Майор Скоробогатов! — представился он, кинув ладонь к пилотке. — Что случилось?

— Подполковник Новиков, — последовал хмурый ответ. — Имею приказ остановить продвижение колонны в целях недопущения массовых беспорядков.