Однако двадцатикратное численное превосходство — это все равно двадцатикратное численное превосходство. Обученное войско серых обернулось неуправляемой толпой, охваченной паникой, но у каждого в этой толпе по-прежнему имеются мушкет или пика. А рокушцы, несмотря на загадочную неуязвимость к колдовству и непревзойденные боевые умения, остаются обычными людьми.
      И они тоже гибнут…
      Бестельглосуд с самого детства отличался некоторой апатичностью. Никогда не испытывал тяги к сражениям, предпочитая перепоручать эту докуку другим — кандидатов хватает. И теперь он долгое время бездействовал, все еще ожидая, что творящаяся нелепость с минуты на минуту закончится, и их солдаты наконец покончат с обнаглевшими рокушцами.
      Но каменнолицые гренадеры приближаются. И каждый из них в самом деле продает жизнь на редкость дорого. Исступленная храбрость ослепила их, заставляя в упор не замечать явного вражеского превосходства. Прямо сейчас к Бестельглосуду мчится целая полурота воодушевленных гренадер — они увидели лакомую добычу! Серый плащ, колдун восьмого уровня!
      Бестельглосуд резко выдохнул, вздел кипарисовый посох и гневно рявкнул, призывая одно из лучших своих заклятий — Кипящую Радугу. Неудержимая разрушительная сила, размыкающая мишень на мельчайшие частички, оставляя после себя лишь сверкающую пыль и водяные капельки.
      В воздухе всегда потом на несколько секунд повисает радуга…
      Мощная волна желто-серо-зеленого света ударила по несущимся на Бестельглосуда гренадерам… на секунду скрыла их в облаке непроницаемого дыма… но жертвы тут же вылетели из него целыми и невредимыми!
      – Харра-а-а-а-а-а!!!
      Бестельглосуд дико закричал. Кипящая Радуга, долженствовавшая развеять проклятых рокушцев по ветру, лишь повредила их обмундирование, оставив клочковатые дыры на одежде и частично разъев фузеи. Вероятно, для стрельбы они теперь не годятся… но больше Бестельглосуд подумать ни о чем не успел.
      В живот вошел холодный штык.
      Раненый колдун застонал, глядя в свирепо скалящееся лицо, и упал наземь. Кишки сверлит грызущая боль, но их хозяин все еще дышит. Из живота течет кровь, в глазах стремительно темнеет…
      Гренадер замахнулся, чтобы добить неприятеля… но тут его самого сзади нанизали на пику. Бестельглосуда оставили в покое, обратившись к новым целям.
      Колдун перекатился на бок и выплюнул кровавый сгусток, тупо глядя на лужу грязного багрянца, растекающуюся по земле. Рядом упал мертвый пикинер. Еще один. Рослые фигуры в зеленых мундирах косят их с неимоверной легкостью — седоусые ветераны заставляют серых платить десятью, пятнадцатью, порой даже двадцатью мертвецами за каждого своего убитого.
      – Заряжа-а-а-а-ай!.. Пли!!! Заряжа-а-а-а-ай!.. Пли!!!
      Эти крики слышатся с обеих сторон. Однако в интенсивности пальбы чувствуется немалая разница. Рокушцы перезаряжают свои фузеи с удивительной скоростью, скупыми отточенными движениями — десять-двенадцать секунд, и в стволе уже новый патрон. В то же время каждому серому солдату требуется минута, а то и полторы, чтобы перезарядить свой неуклюжий мушкет.
      Бестельглосуд с тоской подумал, что им все же не следовало настолько пренебрежительно относиться к огнестрельному оружию. Да и артиллерией не мешало бы обзавестись — эти «медные котелки» на поверку оказались не такой уж ерундой. Конечно, роль собственно армии обычно была довольно условной — большую часть работы делали колдуны…
      Ктулху фхтагн, да в нормальной баталии один Гайяван Катаклизм уничтожил бы всю вражескую рать! Два-три его заклятия — и от противника не останется мокрого места, сколь бы многочислен он ни был!
      Лежа на мокрых от крови камнях, Бестельглосуд понемногу начал соображать, что пока еще не умирает. Рана оказалась тяжелой, болезненной, но все же не смертельной. Колдун нашарил в поясе фиал с целительным эликсиром и жадно присосался, чувствуя, как боль уходит, а кожа и мышцы потихоньку срастаются.
      Рядом по-прежнему падают мертвецы. Серые, серые, серые… Изредка — рокушцы. Бестельглосуд закряхтел и начал приподниматься, уже чувствуя, как вибрирует мана в кончиках пальцев. Жаль, что его коронное заклятие здесь абсолютно бесполезно — но у него найдутся и другие, немногим хуже.
      Мушкетный выстрел. Прямо у ног колдуна повалился обливающийся кровью гренадер. Бестельглосуд взвизгнул от неожиданности — тоненько, совсем по-бабьи! — и метнул в раненого колдовской импульс.
      Тот даже не моргнул. Только в глазах появилась какая-то жадная ярость — умирающий рокушец из последних сил вытянул из-за пояса нож и вонзил его в ногу колдуну. Бестельглосуд взвыл от боли, дернулся, пытаясь отползти от страшного гренадера… но неожиданно сообразил, что тот уже не двигается.
      Рывок был предсмертным.
      Бестельглосуд кое-как вытащил нож из ноги, сжался в комочек и жалобно всхлипнул. Мысли о сопротивлении куда-то улетучились. Взамен явилось одно-единственное страстное желание — выжить! Выжить во что бы то ни стало!
      Тучное тело уже немолодого колдуна слегка расплылось и начало растворяться в воздухе, охватываемое Латами Незримости. Кажется, исчезновения одного из серых плащей никто не заметил — все поглощены другими делами.
      Став невидимым, Бестельглосуд торопливо пополз прочь — туда, где битва уже стихла, сменившись горами дымящихся трупов. Кое-кто еще шевелится, держась за животы и тщетно взывая к колдунам-медикам. Увы, таковых почти не осталось — немногие выжившие сейчас заботятся о спасении собственных жизней.
      Дрожащий от ужаса Бестельглосуд прижался к земле как можно плотнее, молясь жутким богам-осьминогам Лэнга только об одном — пусть его не заметят, пусть его не обнаружат!
      Солнце перевалило за полдень. Но в Дорилловом ущелье по-прежнему не смолкают ружейная пальба, пушечный грохот, гул колдовских заклятий, крики раненых и мертвых…
      Да-да, стараниями некромантов некоторые мертвые очень даже кричат!
      – Колдуны нас предали!!! Колдуны нас предали!!! Нас привели на убой!!! – все громче и громче разносится над ущельем. В голове Бестельглосуда промелькнуло смутное воспоминание, что самые первые из этих воплей вроде бы звучали с рокушским акцентом…
      На глазах невидимого Бестельглосуда погиб Мардарин Хлебопек — мирный колдун-обозник почти не владел боевыми заклятиями и только бестолково суетился, пока не получил удар штыком в объемистое пузо. Теперь из его карманов, рукавов и даже рта безостановочно течет липкое питательное тесто — в миг гибели Мардарин непроизвольно активировал материализующие чары.
      На глазах невидимого Бестельглосуда целую дивизию серых, сквозь которую проскакал — всего лишь проскакал! — маршал Хобокен, охватила дикая паника, и восемь тысяч солдат ринулись наутек, бросая мушкеты и топча собственных товарищей. Вдалеке заговорили бомбарды и мортиры — паникующих серых встретил артиллерийский огонь рокушцев.
      На глазах невидимого Бестельглосуда отец, Баргамис и Теллахсер кое-как закрепились на небольшом холмике, организовав хлипкую оборону из оставшихся мушкетеров, и спешно принялись спасать то, что еще можно было спасти.
      – Немного терпения, владыка Искашмир, немного терпения! — вытер со лба пот Теллахсер. — Рокушцы вот-вот будут разбиты!
      – Что? — медленно повернул голову глава Совета Двенадцати.
      – Мы вот-вот победим, владыка Искашмир! — льстиво улыбнулся Теллахсер. — Рокушцы…
      – Побеждены, говоришь?! – в отчаянии схватился за виски Искашмир. — Что ты мелешь, кретин?! Я вижу сражающихся рокушцев! Я вижу мертвых рокушцев! Но я не вижу ни одного побежденного рокушца!!!
      Какое-то время Искашмир бешено полосовал наступающих ослепительными бело-голубыми молниями, но потом плечи поникли. Единственным плодом этих усилий стали несколько случайных мертвецов среди своих же солдат. Здесь стрельба по площадям приносит больше вреда, чем пользы — серые по-прежнему многократно превосходят рокушцев в численности.
      Это же быстро осознал и Баргамис. Он взрывал грунт, запуская под него невидимые веерные волны, и ему таки удалось уничтожить около сотни гренадер. Чем бы ни была их чудесная защита, она не помогает выжить, когда сама почва под ногами превращается в бушующий ад. Ведь это уже не само колдовство, но его последствия…
      Однако каждое — каждое! — заклинание Баргамиса вместе с тремя-четырьмя рокушцами отправляет на тот свет добрую сотню серых. И, кажется, гренадеров такой расклад полностью устраивает — даже поощряют своего убийцу хриплыми выкриками, весело называют «союзничком».
      – Прекрати, — угрюмо произнес павший духом Искашмир. — Бесполезно. Железный Маршал все предусмотрел… Уверен, он обернет в свою пользу все, что мы попробуем сделать…
      Бестельглосуд тяжело дышал, стараясь не смотреть в сторону холма, на котором оборонялся отец. Немногие оставшиеся колдуны и элитная рота пикинеров всеми силами стараются сдержать рокушцев, рвущихся к последнему оплоту… но тщетно, тщетно. Сам Железный Маршал Хобокен возглавил атаку, и серые наконец дрогнули.
      – Харра-а-а-а-а-а-а!!!
      Теллахсер Ловкач упал, пораженный меткой пулей, осколок разорвавшейся гранаты убил Баргамиса Осторожного, и Искашмир Молния остался лицом к лицу с Бокаверде Хобокеном. Усталый, окровавленный, главнокомандующий рокушцев криво усмехнулся, нарочито медленно замахиваясь палашом.
      – Как это могло произойти, как?!! – прорезал ущелье душераздирающий крик главнокомандующего серых, выхватившего небольшой хрустальный медальон. — Умри!!!
      Между Искашмиром и Хобокеном промелькнула тончайшая желтая молния. Бестельглосуд в ужасе зажмурился.
      Драгоценный венефирмит отца — кристалл очень редкого минерала, подаренный любящей невестой в день свадьбы. Он максимально усиливает и концентрирует любое атакующее заклятье. А Искашмир применил не что-нибудь, а мощнейшее оружие своего арсенала — Разрывающий Шок. Эти чары в мгновение ока превращают все внутренние органы в бесформенную гелеобразную кашицу, оставляя от человека кожаный бурдюк, заполненный кровянистой слизью.
      Еще не бывало такого, чтобы кто-нибудь сумел устоять против Разрывающего Шока, усиленного венефирмитом. Именно этим сочетанием нынешний глава Совета Двенадцати убил предыдущего — Козарина Мудреца.
      Но когда Бестельглосуд открыл глаза, на холме ничего не изменилось. Хобокен лишь слегка пошатнулся и мрачно хрюкнул, разрубая противника палашом.
      Искашмир забулькал, пуская кровавые пузыри, и начал подниматься в воздух, вздетый за горло ужасным протезом Железного Маршала.
      – Не по чину тебе, мразь, солдатский штык — хватит и мясницкого крюка… — чуть слышно процедил Бокаверде Хобокен, демонстрируя всем корчащегося колдуна.
      Дориллово ущелье огласилось торжествующими криками немногочисленных рокушцев и паническими — все еще многочисленных серых. Бойня вскипела с новой силой, но на этом холме воцарилось замогильное спокойствие — серые в ужасе шарахаются при одном лишь виде сухопарой фигуры с окровавленным крюком вместо руки.
      – Ступайте, ребятушки, довершайте начатое, — слабо улыбнулся Хобокен, не поворачиваясь к стоящим позади гренадерам. — Чтоб ни одного мне живым не отпустили, слышите?..
      – Бу-сде-ваш-бродь!.. – хором гаркнули седые ветераны, с новыми силами вскидывая тяжелые фузеи и бросаясь обратно в бушующее пекло. — Харра-а-а-а-а-а!!!
      Когда топот подкованных сапог утих, старый маршал сразу обмяк и позволил себе тихо-тихо застонать. Он не мог позволить солдатам увидеть кровь, текущую из глаз и ноздрей.
      Палаш выпал из ослабевшей руки. Разрывающий Шок оказался немного сильнее до сих пор зудящей татуировки, что нанесли смешные подземные карлики. Он не убил Хобокена мгновенно, как то было бы с другим человеком, но наградил непереносимыми муками, пронизывающими каждую клеточку. В вертикальном положении маршала удерживает лишь могучая воля.
      Великий полководец ясно почувствовал, как трещат и крошатся кости, как размягчаются органы, как открываются множественные внутренние кровотечения. Еще немного — и больные ноги перестанут удерживать одряхлевшее тело. Еще немного — и его гренадеры лишатся своего командира. Их дух неизбежно упадет, мужество и решимость перестанут поддерживать в столь неравной баталии…
      – Победа… Все для победы… — еле слышно прошептал Железный Маршал, дрожащими пальцами подбирая пику мертвого серого.
      Он из последних сил воткнул древко в землю, поднял палаш, окинул поле боя прощальным взглядом и… упал. Остро заточенный наконечник легко пропорол старческие ребра и вышел между ключиц. Хобокен широко раскрыл глаза и неимоверным усилием воли вскинул руку, вздымая палаш как можно выше…
      Подобравшийся ближе Бестельглосуд видел все это собственными глазами. Прямо сейчас он легко может лишить рокушцев боевого духа — достаточно пнуть посильнее умирающего старика, пропоротого пикой…
      Однако он этого не сделал. Страх — липкий, удушающий страх сковал по рукам и ногам. Бестельглосуд Хаос сидел на корточках, прижав лоб к коленям, и часто стучал зубами, жаждая лишь скорейшего окончания этого кошмара.
      Безволие и малодушие шепчут — если серые все же победят, то ему, единственному выжившему колдуну, придется принимать командование, придется брать на себя ответственность за все дальнейшие действия, придется решать судьбу остатков войска, придется возглавлять отступление…
      И потому Бестельглосуд Хаос ничего не предпринимал.
      Солнце уже коснулось горизонта, когда все наконец закончилось. Последний из рокушцев, седой полуполковник, нанес последний удар и устало огляделся, ища новых противников. Но их не оказалось.
      Лазорито Лигорден остался один.
      – Победа?.. – недоверчиво прохрипел он, вытирая кровь с лица обшлагом рукава. Лигорден лишился в бою глаза, но его это, казалось, ничуть не беспокоило. — Победа!.. Победа-а-а-а-а-а-а-а!!!
      Единственное око полуполковника устремилось к холмику, где по-прежнему высится сухопарая фигура с вздетым к небу палашом. Лигорден счастливо рассмеялся и кинулся туда, на бегу хрипя:
      – Мы победили, мой маршал!
      Но вскарабкавшись на холм, Лигорден повалился на колени и тоскливо завыл, размазывая по лицу кровь и слезы. Он наконец понял, отчего последние часы Бокаверде Хобокен стоял так неподвижно…
      – А-а-а-а-а!!! – зарыдал Лигорден, что есть силы вонзая штык в глазницу ближайшего трупа — Теллахсера Ловкача. — Будьте вы прокляты!!! Будьте прокляты!.. Будьте прокляты… а-а-а-а…
      Бестельглосуд, сидевший невидимкой буквально в пальце от удара, тоненько застонал, чувствуя, как что-то теплое течет по ногам, и пополз назад, стараясь двигаться как можно тише. Поседелая голова Лигордена повернулась, глаз, налитый кровью, вперился прямо в последнего колдуна, словно мог его увидеть…
      …и Бестельглосуд Хаос проснулся.
      Глава Совета Двенадцати резко открыл глаза, обливаясь холодным потом, и тяжело задышал. Сердце стучит паровым молотом, со лба стекает липкая испарина.
      За окном лишь непроглядная темень — до рассвета еще целый час.
      – Опять… опять этот кошмар… — слабо простонал Бестельглосуд, роняя отяжелевшую голову на подушку. — Опять… Ну ничего, ничего, у вас больше нет четырех тысяч киигов, согласных отдать колдовскую силу… У вас больше нет вашего Железного Маршала… Да и мы теперь гораздо сильнее… опытнее… мы больше не допустим прежних ошибок… В этот раз я вас растопчу!.. И может, тогда мне наконец перестанет сниться этот кошмар…
 

Глава 2