– Сейчас посмотрим… – раскрыл книгу Мельхиор. – Акула, акула, акула…

– Ты ищешь на «о». А надо на «а».

– Уверен? – засомневался Мельхиор. – Мне всегда казалось…

– У меня есть предложение! – оживился Каспар. – Только я забыл, какое…

– Так, подождите. Давайте сначала вспомним, что мы вообще здесь делаем.

– Вроде бы мы куда-то плыли… – поскреб кучерявую макушку Мельхиор.

– А куда мы могли плыть?

– Э-э-э… может, домой?

– У нас есть дом? – удивился Каспар. – Где?

– Я не помню. Может, здесь?

– Нет, это корабль. А нам нужен дом.

– А чтобы доплыть до дома, нужен корабль! – торжествующе воскликнул Мельхиор. – Эрго! Я мыслю, следовательно, я существую!

Двое других призадумались над такой интересной идеей. А потом Бальтазар решительно рубанул ладонью воздух и заявил:

– Я точно помню, что мы вызывали корабль! Наверное, чтобы доплыть домой. Иначе зачем?

– Но мы вызывали нашу лодку, маленькую… – неуверенно припомнил Каспар.

– Так вот же она! – напомнил им Мельхиор. – Маленькая лодка привела с собой большую! Это же хорошо! Хорошо ведь?

– Ну, на большой хватит места даже ему… – пихнул Каспара в бок Бальтазар. – Но тут вроде бы кто-то уже плывет…

– Матросы! – догадался Мельхиор. – К кораблю прилагаются матросы – это же естественно! Вот вы умеете управлять кораблем?

– Я… – поднял руку Каспар.

– Игрушечные кораблики не считаются, – мотнул головой Бальтазар.

– Почему? – обиделся Каспар.

– Потому что они ненастоящие.

– Ну, все мы в какой-то степени ненастоящие… – развел руками Мельхиор.

– Я лично настоящий, – отрубил Бальтазар. – Насчет вас не знаю – может, вы мне просто кажетесь.

– А почему не вы мне?… хррр-пс-пс-пс…

– Ну вот – он опять уснул.

– Может, весь мир снится такому же вот огромному и бородатому… а как его зовут?… – наморщил лоб Мельхиор.

– Я и твое-то имя не помню, – пожал плечами Бальтазар. – У тебя оно есть?

– Я помню, что меня как-то звали… только вот как?

– Ну что, вы приказали матросам отвезти нас домой? – проснулся Каспар.

– Нет, еще не успели.

– Я так долго спал, а вы еще не успели?!

– Ты спал всего полминуты.

Пока они препирались, «матросы» взирали на них с остолбенелыми лицами. Три старика разных рас, говорящие на каком-то непонятном языке, стали последней каплей в потоке странностей, обрушившемся на «Чайку» сегодня.

– Иваныч, кто это? – шепнул Угрюмченко.

– Вот уж не знаю… – ответил Колобков. – Негр какой-то, китаец… и еще этот бородатый, который все время засыпает… Серега, ты у нас полиглот – они по-каковски базарят-то?

– Это точно не есть немецкий, – категорично заявил Грюнлау.

– Хм-м-м… э-э-э, господа… – нерешительно обратился к старикам Сергей, поняв, что ему, как переводчику-любителю, придется брать на себя основную тяжесть переговоров. – Товарищи… эй, деды, я к вам обращаюсь!!!

Старики посмотрели на него, о чем-то спросили друг друга и снова завязали оживленную беседу. Похоже, так они могли разговаривать часами, а то и сутками. Чертанов растерянно обернулся и развел руками. Колобков нахмурился.

– Алло! – повернулся обратно Сергей, чувствуя под лопатками суровый взгляд шефа. – Господа спасенные, проявите хоть чуть-чуть уважения! Мы же вас все-таки из моря вытащили!

Старик, похожий на китайца, обернулся и что-то сказал на непонятном языке. Все трое замолчали и выжидающе уставились на него. Чертанов почувствовал, что ему не по себе.

– А… вы по-русски понимаете? – вежливо спросил он.

Старцы продолжали молча пялиться. По-русски они явно не понимали.

– And in English? Just one word? – попробовал Сергей.

Никакой реакции.

– Verstehen sie deutsch?… Herr Grjunlau, ich sehe, das dass nicht deutsch ist, aber vielleicht k?nnen sie ihn verstehen?

Старики по-прежнему ничего не поняли.

– Peut-?tre, en fran?ais? Les compagnons, vous parlez fran?ais?

– Да ни фига они не понимают! – махнул рукой Колобков. – Серега, у тебя еще много языков осталось?

– El espa?ol? Si dec?s en espa?ol? Y bien, por favor, digan que dec?s! – не отчаивался Чертанов.

Испанский тоже не вызвал положительной реакции.

– Acredito, sobre o portugu?s at? para perguntar que n?o seja necess?rio…

Каспар, Бальтазар и Мельхиор слушали очень внимательно. Но произнесенные слова ничего не пробудили в их памяти. Да, на всех этих языках Чертанов говорил примерно так же, как Грюнлау – по-русски (практики не хватало), но смысл-то понять можно было!

– Вам не кажется, что этот юноша пытается привлечь наше внимание? – предположил Каспар.

– В самом деле? – удивился Бальтазар. – А мне казалось, что он просто читает какое-то стихотворение…

– Нет-нет, уверен, эти смешные звуки – какой-то незнакомый язык, – помотал головой Мельхиор. – Давайте хотя бы покиваем, а то невежливо получается – он так старается, а мы не отвечаем.

Старики дружно закивали. Сергей, который к этому моменту закончил со всеми известными ему языками и перешел на русско-матерный, удивленно моргнул.

– По-моему, он недоволен, – поджал губы Бальтазар. – Может, он ожидал, что мы сделаем что-то другое? Вдруг он спрашивал, хотим ли мы вернуться в воду, а мы соглашаемся?

– Нет, нет, мы не хотим! – испугался Каспар.

Старики дружно замотали головами. Сергей удивился еще сильнее.

– Может, попрыгать на одной ножке?… – предложил Мельхиор.

– Не будем перебарщивать, – отказался Бальтазар.

– Послушайте, а разве эти матросы не должны были выучить наш язык? – нахмурил кустистые брови Каспар. – Ведь мы же вызвали их из другого мира, разве нет? Разве при переходе между мирами не даруется знание языка?

– Вероятно, в заклинание вкралась ошибка…

– Как и всегда, – мрачно согласился Бальтазар. – Мы опять что-то сделали не так.

– Но нам надо как-то объясниться с этими людьми… это ведь люди?

– Люди. Или кто-то, кто очень здорово под них замаскировался.

– А у тебя не осталось еще тех волшебных рыбок? – спросил Каспар.

– Где-то здесь были… – начал копаться по карманам Бальтазар. – Хотя нет. Больше нет. Тот демон украл последних. А я собирался сделать из них настоящее чудо!

– Ты собирался поджарить их и съесть.

– Да, но вкус был бы просто чудесным.

– Но ты ведь успел приготовить из них эликсир? Мы же не все истратили в прошлый раз?

– Да, помните, как тогда было весело?…

Три волшебника мечтательно заулыбались. А потом улыбки постепенно начали сползать…

– Я не помню, – угрюмо сказал Бальтазар.

– Я тоже, – согласился Каспар.

– А я не помню даже, о чем мы говорим, – признался Мельхиор. – Стареем, стареем…

– Чепуха! – фыркнул Бальтазар. – Мне всего… э-э-э… а сколько мне лет?

– Не помню. Но я самый старший! – поспешил заявить Каспар.

– То есть самый старый. А ты нашел эликсир?

– Какой эликсир? – удивился Бальтазар. – Ах да… Вот, последняя бутыль… Нет, это не она, это клюквенный пунш.

– М-м-м, пунш… – облизнулся Каспар, снимая с головы колпак. – Поторопись, мне холодно и сыро!

Из колпака выпало несколько кусочков льда и кусок зеленого вонючего сыра.

– Я этого туда не клал!… кажется… – засомневался Каспар.

Колобков подтолкнул Грюнлау локтем и прошептал:

– Глянь, Гюнтер, у бородатого в шапке лед и сыр!

– Вероятно, это есть какой-то фокус, – предположил немец. – Этот der alte… как же это есть по-русски… старик, должно быть, факир. Возможно, сейчас он вытаскивай из шляпа кролик?

Бальтазар тоже не терял времени даром. Из его карманов появилась бутылочка с живым пауком, баночка с измельченными личинками, баночка с икрой, засушенный эмбрион лемура, красочная раковина и, наконец-то, элегантная хрустальная бутыль с ярко-алой жидкостью. В воздухе сразу запахло клубникой и еще чем-то терпким.

– Сначала должен выпить ты, – сказал Бальтазар, протягивая Сергею бутыль.

Чертанов, разумеется, ничего не понял, но все-таки открыл пробку и нерешительно принюхался. Потом сделал глоток. Еще один. А потом начал торопливо вливать в себя магический эликсир, аж причмокивая от удовольствия.

Старцы несколько секунд смотрели на это, мерно покачивая головами, как китайские болванчики. Каспар было всхрапнул, но очередной приступ нарколепсии прошел быстро.

– Я добавил для вкуса немного корицы и клубничную настойку, – гордо заявил Бальтазар. – Хотел еще укропа добавить, но он куда-то подевался.

– Да… подевался куда-то… – как-то странно отвел глаза Каспар, торопливо вытряхивая из бороды застрявшие укропные веточки.

– Послушайте, а разве эту жидкость можно пить в таких количествах? – спохватился Мельхиор. – Я думал, больше одного глотка нельзя…

– Да, нужно делать только один глоток, – подтвердил Бальтазар. – А если выпить много, человек, знающий несколько языков… ну, хотя бы пять-шесть, сможет говорить с любым разумным существом на его наречии.

– А если он не знает так много?

– Тогда умрет. Или хотя бы… нет, обязательно умрет.

Сергей допил до конца и вернул волшебникам бутыль. На дне плескалось всего несколько капель. Мельхиор заботливо поводил у него перед глазами рукой, густо увитой фиолетовыми венами.

– Все в порядке, он даже не ослеп, – рассеянно кивнул Бальтазар. – Я же говорил, что эликсир хороший.

– Двое предыдущих испытуемых умерли, третий сошел с ума, а с четвертого слезла кожа, – напомнил Мельхиор.

– А пятый превратился в пустельгу! – заявил Каспар.

– Это ты его превратил, – помотал головой Мельхиор. – Он даже не успел глотнуть.

– Подумаешь, не так поставил пальцы… – надулся Каспар. – Я бы превратил обратно, но он улетел…

– Потому что ты начал стрелять в него из лука.

– Я увидел хищную птицу и выстрелил! Что я еще должен был делать? Это же дикий зверь! Он мог убить мою дочь!

– У тебя же нет дочери.

– А могла бы быть!

– Тут еще хватит на троих, – сунул нос в бутыль Бальтазар. – Но только по глоточку.

– На вкус недурно… – чмокнул губами Каспар, сделав свой глоток. – Знаешь, ты варишь отличные эликсиры! Ты не пробовал сделать из этого профессию?

– Пробовал. И сделал. Ты что, опять забыл, старый болван?

– Наговор! Я никогда ничего не забываю! Кстати, как тебя зовут?

– По-моему, начинает действовать, – задумался Мельхиор. – Я чувствую, как в голове что-то копошится…

– Старый дурак, ты опять подцепил вшей! Не подходи ко мне близко! – заворчал совершенно лысый Бальтазар.

– Нет, это слова нового языка. Вот, смотри: «Kak poghivaesh?»

Сергей, услышав из уст старого негра знакомую речь, понял – эти проклятые деды просто над ним издеваются, а сами отлично говорят по-русски. Он недовольно скривился и высказал все, что о них думает. Двух слов вполне хватило.

– Что ты ему сказал? – уголком рта спросил Каспар.

– Я задал вежливый вопрос, не имеющий смысла. Знаешь, один из тех, которые задают, чтобы поддерживать беседу.

– А, что-то вроде: «Не беспокоит ли вас грыжа?», да?

– Примерно.

– Чепуха! Ты сказал что-то совсем другое – смотри, как этот юноша злится!

– Может, его как раз беспокоит грыжа, и он разозлился, что мы так бестактно напомнили?

– Нет, послушайте, теперь я понимаю его слова! Выходит, эликсир все-таки подействовал! Ого, какие нехорошие слова…

– Грхм-хм-рраа! – утробно откашлялся Бальтазар, переходя на русский. – Юноша, если ты немедленно не прекратишь изрыгать столь нечестивые… э-э-э… забыл слово…

– Плевательства? – предположил Мельхиор, листая словарь.

– Нет, ругательства.

– Слушайте, дедушки, вы кто вообще такие? – устало спросил Чертанов.

Волшебники озадаченно переглянулись. Когда-то они смогли бы ответить на этот простой вопрос, но те времена ушли безвозвратно.

– Воспитанные люди вначале представляются сами, – заявил Каспар. – Назови свое имя, юноша.

– Чертанов, Сережа, – пошел им навстречу Сергей. – Двадцать восемь лет, холост, сто семьдесят восемь сэмэ роста, шестьдесят два кэгэ веса, шатен, глаза карие, образование высшее, гуманитарное, по профессии системный администратор, по национальности русский, не был, не привлекался, не участвовал… то, есть, нет, все наоборот. Был… прямо сейчас есть… привлекался… еще в институте… участвовал… случайно, по пьяни.

Старики задумчиво пожевали губами, а потом Бальтазар заявил:

– Мы будем называть тебя Рыжий.

– Я не рыжий, я шатен. И нечего меня так называть, у меня имя есть!

– Если хочешь, чтобы мы называли тебя по имени, напиши его где-нибудь.

– На лбу, – предложил Каспар. – Могу одолжить перо.

– И чтоб большими буквами и разборчиво! – потребовал Мельхиор. – А для начала представься. Как тебя зовут?

– Он же только что сказал – его зовут Рыжий! – насмешливо посмотрел на него Каспар. – Я что – единственный здесь, кто еще что-то соображает?… хррр-пс-пс-пс…

– Он что – уснул? – неуверенно прищурился Сергей. – У него нарколепсия?

Бальтазар и Мельхиор переглянулись. А потом Мельхиор полез в словарь:

– На какую букву начинается это слово?…

– Надоел со своим словарем! – выхватил у него книгу Бальтазар. – Я требую немедленно избавиться от него!

И вышвырнул за борт.

– А? Что? Я не сплю, не сплю! – закричал Каспар, услышав всплеск.

Мельхиор озадаченно почесал в затылке, глядя на пустые руки, и прищелкнул пальцами. Из воды с шумом вылетела толстенная книжища и вернулась обратно к хозяину. Совершенно сухая.

– Иваныч, ты это видел? – тронул Колобкова за рукав Фабьев. – Опять какая-то чертовщина!

– Эх, Василь Василич, я сегодня столько всякого видел, что уже устал удивляться… – вздохнул тот.

– О да, способности человек к удивлений ограничены, – согласился Грюнлау. – В сравнений с несуществующий солнце и горизонт летающий книга – это просто небольшой фокус старый факир. Может, там быть веревка?

Мельхиор же обиженно посмотрел на Бальтазара, встряхнул словарь в воздухе, и тот уменьшился до размеров почтовой марки. После этого волшебник прилепил его к виску.

– А это тоже веревки? – отупело спросил Фабьев.

Сергей тем временем в голос спорил с тремя стариками. Теперь, когда они заговорили по-русски, он вполне мог уступить место шефу, но тот не очень-то торопился принимать эстафетную палочку.

– Что значит, это вы нас сюда вызвали?!! – орал Чертанов. – Да вы кто такие, [цензура] вашу мать?!

– Молодой человек, если ты немедленно не прекратишь ругаться, я превращу тебя в тритона, – сухо заявил Каспар. – Поимей уважение к моей бороде… кстати, никто не видел мою расческу?

– Я не видел.

– Я тоже.

– А на меня вообще не смотрите! – возмутился Сергей.

– А может, это он ее украл? – предположил Мельхиор. – Или кто-то из других матросов?

– Да, как нашу лодку…

– Какую еще лодку? – не понял Чертанов. – Слушайте, у меня уже голова кругом идет… Петр Иваныч, я без вас не разберусь!

– Не тушуйся, Серега, сейчас я тебе помогу, – подошел поближе шеф. – Чего тут?

– Они говорят, что мы у них украли какую-то лодку…

– Да вот же она, – указал Мельхиор на великолепный баркас, отделанный под семнадцатый век, используемый на «Чайке» вместо шлюпки. – Это наша вещь!

– А ху-ху не хо-хо, дедуля?! – возмутился Колобков. – Это моя лодка!

– Между прочим, спасательное средство, – добавил Фабьев. – Обязательная принадлежность любого судна. У нас на борту еще два надувных плота есть.

– Они не наши. А эта наша! Вот, смотрите, тут на борту выжжены наши имена.

Все сгрудились вокруг неразборчивой надписи. Света достала лупу и начала изучать незнакомые буквы по новой – неделю назад она уже пыталась их расшифровать. Безуспешно, разумеется.

– Это по-каковски написано? – спросил Угрюмченко.

– Э-э-э… мы не помним… – признался Бальтазар. – У меня такой неразборчивый почерк…

– А я до конца не дописал – уснул на середине, – добавил Каспар.

– А я забыл, как меня зовут, и просто нарисовал всяких значков, – присоединился Мельхиор. – И еще картинку с птичками. Правда, хорошая картинка получилась?

– Но писали это точно мы! – закончил Бальтазар. – Значит, лодка наша! Ее у нас украл демон!

– Какой еще демон – мне ее Лева подарил! – возмутился Колобков. – Друг детства!

– Лева? Странное имя для демона… – нахмурил чело Каспар.

– Мужики, у меня такое ощущение, что кто-то здесь сошел с ума, – мягко сказал Колобков. – И этот кто-то – не я. Серега, ты что-нибудь понимаешь?

– Ни хрена!

– Разделяю твои чувства, – кивнул шеф. – Гюнтер, Зинулик, Светочка, Василь Василич? Зинуль, ты ведь помнишь Леву?

– Он, кажется, доктор микробиологии? – вспомнила жена.

– Ну да. Среднего роста, худой, нос еще такой востренький… Он же у нас дома был! Вот скажи – он похож на демона?

– Пахло от него как-то странно… – призналась Зинаида Михайловна. – Но на демона… да какого еще демона?! Их вообще не бывает!

– Бывают, – возразил Мельхиор.

– Ну, Зинулик, я уже как-то не уверен… – зачесал в затылке Колобков. – У нас в трюме живой птеродактиль сидит… Я сейчас не удивлюсь, даже если из моря вынырнет пьяный Змей Горыныч с нашим налоговиком на спине.

– Если этот ваш Лева не демон, значит, он купил нашу лодку у демона, – вывел умозаключение Мельхиор. – Где он ее взял?

– У-у-у… а я не знаю… – задумался Петр Иванович. – Я еще помню, удивился – откуда у него такая штукенция? Но как-то забыл спросить…

– В общем, мы вызвали нашу лодку, и вот она здесь, – кивнул Мельхиор. – И еще привела с собой другую лодку – большую. По-моему, все яснее ясного. Эрго!

– Нельзя безнаказанно красть у волшебников! – покачал пальцем Бальтазар. – Мы все возвращаем обратно с прибытком! Мы еще пытались вернуть наших рыбок, но с ними почему-то не получилось… Только вот что появилось…

Он вытащил из кармана несколько гвоздей, вилку, погнутую штопальную иглу, несколько серебряных монет, сырое яйцо и, наконец, мужские трусы с вышитой буквой «К».

– Столько мусора в карманах накапливается… – поджал губы Бальтазар.

– А у меня в шляпе все время появляется то, чего я туда не клал, – пожаловался Каспар, снимая колпак. Из него посыпался песок. Потом полилась вода. И в конце концов вывалилась куча куриных перьев. – Интересно, откуда это берется?

– Ну вот, теперь опять палубу драить… – вздохнул Фабьев.

Вадик с Гешкой уставились на изгвазданные доски и сердито засопели – драить палубу всегда заставляли их двоих. Папа всегда наказывал за паршивые оценки трудовым воспитанием.

– Вот – все, что появилось вместо наших рыбок, – показал трусы Бальтазар.

– А почему ты все еще таскаешь их в кармане? – удивился Мельхиор.

– М-м-м… не знаю, – задумался Бальтазар, выкидывая нижнее белье за борт.

– Я думаю, неважно, виновны вы, или нет, – важно сказал Каспар, мерно кивая. – Я замерз и промок, поэтому я объявляю вас виновными. Властью, данной мне… э-э-э… о чем я сейчас говорил?

– Я согласен, – кивнул Бальтазар. – Кража должна быть наказана. Если вы не воры, то, по крайней мере, скупщики краденого.

– А значит, по Великому Магическому Закону теперь ваш корабль и все, что на нем находится, принадлежит нам! – радостно закончил Мельхиор.

– В том числе и вы сами, – дополнил Бальтазар.

– Чего-о-о-о?!! – повысила голос Матильда Афанасьевна, толкая тощего старика в грудь. – Это вы, сморчки сушеные, меня…

Бальтазар с трудом удержался на ногах, изумленно посмотрел на пышнотелую мадам и указал на нее пальцем. Из-под длинного ногтя пошел черный дым. Матильда Афанасьевна закашлялась и отступила на пару шагов. Бальтазар удивленно потряс рукой возле уха, заглянул себе под ноготь и тоже закашлялся.

– Ну и что это такое?… – недовольно спросил он сам себя, справившись с кашлем. – Где огонь?… Почему только дым?… Опять где-то ошибся…

В следующий миг огонь все-таки появился. Длинный язык пламени вырвался из пальца старика и опалил ему брови. Бальтазар возмущенно взвизгнул и затряс рукой, разбрызгивая во все стороны огненные капельки.

Колобков посмотрел на слегка ошеломленную тещу, и на его лице начала расплываться довольная улыбка.

– Может, еще разок попробовать?… – любезно предложил он. – Матильда Афанасьевна, встаньте вот здесь, чтоб дедушке было удобнее. Вадик, отодвинься от бабушки, а то и тебе достанется!

– Я вам, Петр Иваныч, не бабушка, мне всего шестьдесят четыре! – возмутилась теща.

– Два внука и две внучки – четыре раза бабушка, – ухмыльнулся Колобков. – Слушайте, деды, а что это за закон такой, по которому мы теперь ваша собственность? Это кто его придумал?

– Мы.

– Да, только что.

– И перед законом все равны!

– Э, нет, я так не согласен! – возмутился Петр Иванович.

– Он не согласен, – задумался Мельхиор. – А что же нам тогда делать?

– Наверное, то, что мы обычно делаем, – предположил Бальтазар.

– Выпить чаю?

– Нет…

– С сухариками?

– Нет…

– С лимоном?

– Нет…

– А по-моему, отличная идея! – вмешался Каспар. – Выпьем чаю с сухариками и лимоном!

– Без лимона! У меня от него глаза щиплет.

– Хорошо, без лимона. У кого чайник?

– Был у тебя. Куда ты его дел?

– Я так и знал – он его потерял!

– Наговор! Я отлично знаю, где он!

– И где?

– Остался в той лодке, которая утонула.

– Ну, отлично, теперь мы еще и без чайника… Вот ты своей головой подумал, что мы будем делать без чайника?

– А может, наколдуем новый? Кто-нибудь помнит подходящее заклинание?

– Вроде бы у меня что-то есть… – наморщил лоб Мельхиор. – Давайте по счету…

– …раз, – закончил Бальтазар. – Или кто-нибудь все-таки вспомнил, что идет между разом и тремя?

– Два, – рискнул сказать Сергей.

Волшебники счастливо заулыбались. Загадка века наконец-то получила долгожданное разрешение.

– Весьма благодарны, – кивнул Каспар. – Ты нам очень услужил, молодой человек. Не сделать ли нам тебе ответный подарок?

Мельхиор захлопал по бедрам, видимо, разыскивая карманы, но в его юбке они отсутствовали напрочь. Каспар снял колпак и тряхнул над палубой, однако оттуда вывалилась только дохлая крыса и несколько обрывков бумаги. А вот Бальтазар долго рылся по многочисленным карманам, кармашкам и карманчикам, но в конечном итоге все-таки извлек на белый свет огромную бронзовую шишку и золотую свистульку в виде чертика. Волшебник некоторое время переводил взгляд с одного предмета на другой, а потом протянул Сергею свистульку.

– Нам ее подарили давным-давно, – равнодушно заметил он. – Кажется, она магическая или что-то вроде того. У меня в карманах много мусора завалялось…

– Понятно, – медленно кивнул Чертанов, нерешительно засовывая свисток в карман. Он решил при случае выкинуть эту штуку за борт – мало ли какой пакости от нее можно ожидать?

– На этом корабле есть место, где я мог бы омыть телеса? – спросил Каспар, оглушительно чихая. – Мне также не помешал бы горячий чай с лимоном…

– Без лимона!

– Хорошо, без лимона. Но омыть телеса и высушить одеяние мне просто необходимо… А еще мне нужно в туалет… а, нет, уже не нужно.

– Зато вам нужно вымыть палубу, – любезно подсказал Мельхиор.

– Мы же, кажется, собирались наколдовать чайник? – припомнил Бальтазар. – Итак, по счету «три»! Раз… два… три!…

Волшебники одновременно взмахнули руками, выкрикивая невпопад какую-то тарабарщину. Гром, вспышка… и вот на палубе уже лежит совершенно новенький латунный чайник, похожий на те, из которых пили средневековые монголы.

Только сплющенный до состояния лепешки.

– Ну и что это такое?… – скептически прищурился Бальтазар. – Опять мы что-то перепутали?

– Думаю, в заклинании ошибка, – предположил Каспар.

– Да, не суждено нам сегодня выпить чайку… – загрустил Мельхиор. – Хотя у нас даже заварки нет…

– Неправда! – возмутился Каспар, вытряхивая из колпака кучу чайных листьев и почему-то баклажан. – А это что?

– Петя, они же все мокрые, – прошептала Зинаида Михайловна. – Простудятся ведь! А они даже нам с тобой в дедушки годятся!

– И что ты предлагаешь?… – не понял Колобков. – Хотя ладно, тащи их в солярий, пусть дедки погреются. Эй, деды, ком цу мир!

– Это он нам? – посмотрел на него Бальтазар.

– Зовет куда-то… – задумался Мельхиор.

– Хррр-пс-пс-пс… – сказал Каспар.

Но в солярий их все-таки заманили. Пока Каспар нежил рыхлые телеса на лавке, а Мельхиор отмокал в бассейне, Бальтазар успел снова поругаться с Матильдой Афанасьевной. Та требовала, чтобы он немедленно снял «эти вонючие шмотки». С двумя другими волшебниками проблем не возникло – Каспар из всего одеяния по-настоящему дорожил только волшебным колпаком, а Мельхиор вообще ограничивался самым минимумом. А вот Бальтазар всегда одевался очень пышно, обворачивая себя в несколько слоев материи, красил ногти и даже мазал сурьмой веки – там, где он родился, так было принято. Но, в конце концов, его уговорили.

Зинаида Михайловна предложила старику вынуть вещи из карманов, а они пока все быстренько простирнут. Но, к удивлению жены и тещи Колобкова, вытаскивать ничего не потребовалось – все карманы и потайные отделения (а их в общем счете оказалось свыше семидесяти!) пребывали в девственной пустоте.

Еще вчера эти трое с их бесконечными фокусами вызвали бы у пассажиров «Чайки» настоящий шок. Но сегодня… сегодня они появились слишком поздно. Сначала странности со светом и гравитацией, отсутствие солнца и горизонта, чудачества компаса и средств связи, а в довершение всего – живой птеродактиль. Человек не может удивляться ежеминутно – когда чудес накапливается слишком много, каждое следующее смотрится обыденнее предыдущего.

Колобков и Грюнлау напоили стариканов пивом с охотничьими колбасками, прожарили в солярии и все это время безуспешно пытались выдавить из них какую-нибудь полезную информацию. На предмет того, где все они находятся, чем объяснить многочисленные несуразности, что деды делали в океане и кто они, собственно, такие, какие еще интересные фокусы знают, нельзя ли из всего этого поиметь какую-нибудь выгоду (кроме сидящего в трюме птеродактиля со сломанными лапами) и когда можно будет вернуться обратно на родину.

Ответов они не получили.

Каспар, Бальтазар и Мельхиор вообще плохо понимали, чего от них хотят. Для них все выглядело чрезвычайно просто – им понадобилось плавсредство, они его наколдовали. Все. Люди на борту – всего лишь обязательное приложение. Кто-то же должен управлять этим судном и заботиться об удобствах уважаемых аксакалов? Вот пускай и заботятся.

Единственное, чего удалось от них добиться – они направляются домой. И когда туда доберутся, нужда в «Чайке» отпадет. Где их дом? Воистину затруднительный вопрос… Подумав, они припомнили, что вроде бы живут в заколдованной башне на необитаемом острове. Где этот остров? Ну и вопросы, один сложнее другого… Кажется, у них троих есть кто-то, кто думает о таких мелочах – секретарь или что-то вроде этого. Где этот секретарь? Еще одна загадка… Скорее всего, это не человек, а какое-то оккультное существо, некая нечисть. И чтобы воспользоваться его помощью, его сначала надо вызвать. Но как это сделать, они не помнят. Хотя совсем недавно на глаза попадался предмет, с помощью которого это делается… Только вот куда он подевался? Ну только что же держал в руках!

А Сергей тем временем задумчиво вертел в пальцах золотую свистульку, подаренную Бальтазаром…

«Чайка» медленно дрейфовала с приглушенным двигателем. Фабьев возился с эхолотом, промеряя глубину.

– Интересно, тут валун или хрящ? – спросил он сам у себя. – Черт его разберет…

Он никак не мог решить, становиться ли на якорь, или лучше не стоит. Потому что если дно покрыто большими валунами – рискуешь остаться без якоря. Зацепится за такую глыбу, и все, пиши пропало. А вот «хрящ» (гравий, битая галька) – это гораздо лучше. Якорь хорошо цепляется и без проблем вытаскивается. А еще грунт мог оказаться илом, песком, глиной, ракушками, плитами, да мало ли чем?… Океан чужой, незнакомый.

– Серый, ты что-нибудь во всем этом понимаешь? – спросил Угрюмченко, сидящий перед тазиком с гипсовым раствором.

Света, закусив нижнюю губу, листала медицинскую энциклопедию. Вообще, правила оказания первой помощи требуют обращаться с переломом в поликлинику, но шансы отыскать здесь таковую не слишком отличались от нуля. А механик не мог ходить с обычной перевязкой целый месяц – примерно столько срастается лучевая кость. Поэтому она решила попробовать наложить гипс самостоятельно, хотя опыта, конечно, не было.

– Чертовщина… – мрачно бормотал Фабьев. – Сплошная чертовщина…

– Да, точно, – пожал плечами Чертанов, машинально дуя в свисток.

Звука не последовало. Зато на палубе взметнулось облако багрово-красного дыма, и из него, чихая и тря слезящиеся глаза, выступила молоденькая девушка.

– Вот чертовщина… – совершенно равнодушно посмотрел на нее штурман.

Глава 4

– Пчхи!!! Пчхи!!! Пчхи!!! – оглушительно чихнула девушка. – Крылья Гавриила, как же я ненавижу эти дурацкие спецэффекты! У меня аллергия на дым!

– Правда? А у меня на собачью шерсть, – лениво сообщил Чертанов. – Привет.

Девушка посмотрела на безразличное лицо сисадмина, перевела взгляд на такие же лица Фабьева, Угрюмченко и Светы, а потом спросила:

– Вы что, уже познакомились с моими подопечными?

– С тремя сумасшедшими стариками? – уточнил Сергей. – Познакомились.

– Сразу видно. Если человек после знакомства с ними остается жив и не сходит с ума, его уже ничем не удивишь. Даже мной.

– Девчурка, тебя зовут-то как? – участливо спросил Угрюмченко. – Ты кем будешь?

– Стефания. Ударение на «а». Я… ну, я… я у этих стариков вроде как ангел-хранитель…

– Ты не очень-то похожа на ангела, – заметил Сергей.

– В самом деле, господин Большой Знаток? – сердито уперла руки в бока Стефания. – И на кого же я тогда похожа?

– Э-э-э… на черта.

– Это из-за рогов, да?… Они всегда меня выдают, – угрюмо погладила правый рог девушка.

Без сомнения, Стефания была чертом. Багрово-красная кожа, небольшие изогнутые рожки, остроконечные уши, длинный тонкий хвост со стреловидным окончанием – кем еще может быть существо с такими приметами? Тощая, зеленоглазая, копна огненно-рыжих волос, зачесанных так, чтобы хоть отчасти маскировать рога. Не то чтобы красавица, но все же не лишена некоторого шарма. Одета в стиле хиппи семидесятых, легкие босоножки, ожерелье из дутых стекляшек.

– Я Сережа, – протянул руку Сергей. – Чертанов.