- Спасибо, - сказал он. - Ты-то как? Что у вас было с Марио?
      - Схлестнулись, - сказал Эндрю. - Похоже, что он очень этим доволен.
      - И ты еще не в больнице?
      - Марио не такой уж головорез, каким представляется. Но одна вещь-таки случилась. Я потерял пистолет.
      - И теперь ты не попадешь в игру? - сказал Бен с облегчением. Но оно длилось краткий миг.
      - Еще как попаду, - сказал Эндрю убежденно. - Должно быть, Марио подобрал его. Я заставлю его вернуть.
      Бен вздохнул. Эндрю, видимо, был расположен нырять с головкой в беду. На другом конце школьного двора показался кто-то рыжий. Бен взглянул на Элейн, и у него появилось дурное предчувствие. Элейн сделала два шага и остановилась. Отсюда не было видно ее глаз, но этого и не требовалось. Было ясно, что с ней происходит, потому что то же самое происходило и с ним. Она глядела краем глаза на то, чего не должно было быть.
      Во время сочинения на уроке он послал ей записку: "На что ты смотришь все время?" Ее ряд был впереди от него справа, и нетрудно было швырнуть ей записку, но когда она послала ответ, чересчур уж бдительный мистер Рассел перехватил ее.
      - Это твоя, Элейн? - спросил он очень вежливо. - Может, ты объяснишь нам, что тут сказано?
      Он прочитал: "На что ты смотришь... - На черные трещины, прочертившие все на свете".
      - Это из сочинения, - сказала Элейн с отчаянием, - научная фантастика.
      - Что ж, очень изобретательно. Почитаешь нам, когда закончишь. А пока обрати свое вдохновение на сочинение.
      - Дело в том, - сказала Элейн во время большой перемены, - что я начала писать про балерин и было очень трудно превратить это в научную фантастику.
      Ей пришлось просидеть до самого конца перемены.
      - И ты их и сейчас видишь? - спросил Бен, имея в виду трещины, а не балерин.
      - Все время. А ты?
      - И я тоже.
      - Я так и думала. Жуткие, да? Как ты считаешь, что это?
      - Я не знаю, - ответил он. - Наверное, имеет отношение к игре.
      Он пытался не замечать эти трещины, но он все время о них помнил. От них становилось неуютно и тоскливо.
      Элейн не сиделось спокойно. Она не могла забыть слов Эндрю. Она все повторяла себе, что он на самом деле так не думает, но как язык все время нащупывает во рту язвочку или больной зуб, так мысль ее все время возвращались к этим словам. "Уродливая рыжая шимпанзе. Ничего удивительного, что мать тебя бросила".
      "Милая мамочка. Почему ты исчезла? Почему ты стерла меня из памяти? Пожалуйста, ответь мне. Давай про это поговорим. Мне надо знать".
      Когда прозвонил звонок с последнего урока, все услышали ее облегченный вздох. Линда, вскочив с парты, защемила конец ее косы и дернула вовсе не нечаянно. В ответ Элейн поставила ей подножку, и белокурая Линда споткнулась и едва не упала.
      - Элейн, - сказал мистер Рассел усталым голосом. - Останься на минутку, мне надо с тобой поговорить.
      Элейн делала Бену отчаянные знаки, чтобы он дождался ее.
      - Ну, - сказал мистер Рассел, - как твои гимнастические дела?
      Она ожидала нагоняя. Такой подход удивил ее. Она немного расслабилась, даже улыбнулась ему.
      - Нормально. - сказала она.
      - Ты немного попривыкла уже?
      Она неопределенно кивнула.
      - Подружилась с кем-нибудь?
      - Не знаю. - Она пожала плечами. - Вроде как.
      - Тогда в чем проблема?
      - Проблема? - подняла она взгляд на учителя.
      - Кидаешь записочки, ерзаешь, ставишь подножки, и при этом на уроках никаких достижений. Что-нибудь случилось?
      - Нет, не совсем, - сказала Элейн.
      Мистер Рассел продолжал смотреть на нее, ничего не говоря.
      - Линда меня все время задирает, - сказала она как бы в свое оправдание.
      - А ты, конечно, ничего ей не делаешь!
      - Я только защищаюсь, - сказала она с горячностью.
      - Очень плохо, что вы не дружите. У вас может оказаться много общего. Такая дружба была бы полезна для вас обеих.
      - Невозможно подружиться с человеком только потому, что от этого могла бы выйти польза, - возразила она.
      - Невозможно? - переспросил мистер Рассел.
      Он уложил тетрадки в портфель и встал.
      - А почему бы тебе все-таки не попробовать?
      Не получив от нее ответа, он добавил:
      Я как-нибудь зайду в спортзал посмотреть, не собираетесь ли вы сломать себе шею.
      Он улыбнулся ей и быстро вышел из класса.
      Элейн помчалась туда, где ждал ее Бен вместе с Джоном. Они оба смотрели из ворот на что-то там на улице с выражением крайнего изумления на лицах. На противоположной стороне Эндрю и Марио стояли погруженные в беседу. Пока эти трое смотрели, те сели на велосипеды и поехали в сторону дома Эндрю.
      Джон присвистнул.
      - Что они, елки-палки, задумали? Вчера Марио клялся, что он сотрет Эндрю в порошок. А теперь они вась-вась, отправились рядышком.
      Элейн и Бен переглянулись. Они прекрасно догадались, что задумал Эндрю. И им это совсем не нравилось.
      - Мы ничего не можем поделать, - сказала Элейн. - Пошли в спортзал. Мне надо как следует позаниматься, чтобы прийти в себя.
      Но целый час усердных упражнений все равно не стер черных трещин с белого света.
      Глава двенадцатая
      Эндрю не пришлось искать Марио. Марио сам нашел его. Когда Эндрю наконец отмучился на уроках, Марио ждал его со своим велосипедом напротив ворот.
      Эндрю, не колеблясь ни секунды, перешел через дорогу, инстинктивно понимая, что фронтальная атака - лучший вид нападения. Он с удовлетворением заметил, что левый глаз у Марио заплыл и слегка почернел.
      - Ты взял одну мою вещь, - сказал он.
      Антипатия их друг к другу возросла. И это обрадовало Эндрю. Она сочилась чернотой из Марио, как нефтяная струя из пробитой цистерны. Марио кинул на Эндрю мрачный исподлобья взгляд.
      - Я ничего не собираюсь тебе отдавать, - сказал Марио. - Мне надо знать, что это такое.
      Эндрю посмотрел на него пристально, прежде чем ответить. Каким-то образом, в точности он не мог объяснить, как, пистолет свел его с Марио. Это все было заложено в программу. Его ясный ум уже увидел, что, возможно, это все связано с "реагирую на ненависть", из программы игры, а Марио был как раз враждебен и полон ненависти. Как ему воспользоваться Марио, чтобы снова попасть в игру?
      - Ничего и не надо отдавать. - сказал Эндрю. - Это просто компьютерная игра. Пошли ко мне, я покажу тебе, как играть.
      Он произнес это спокойно, стараясь скрыть свою заинтересованность. Марио поглядел на него сквозь прищур, резким движением вытащил пистолет из кармана, потерся о него щекой.
      - Он мне нравится. - сказал он мрачно. - Это сила. Он может убивать.
      - Ага, - сказал Эндрю, стараясь говорить со спокойным безразличием. В нем сила, это точно. Ты же не представляешь, какая сила. Но только он сам по себе не действует. Он работает как часть игры. Пошли, увидишь.
      - А тебе зачем мне показывать? - спросил Марио подозрительно.
      - Игра недействительна без пистолета, - сказал Эндрю. - А пистолет недействителен без игры. Так что мы должны сотрудничать.
      "Черт, надо за ним послеживать. - подумал Эндрю. - Надеюсь, он ничего не стибрит".
      - Это ты, Эндрю? - крикнула Марджори из своей комнаты, когда он вошел через боковую дверь, - Я говорю по телефону. Я буду еще минуточку занята.
      - Я пришел не один, - сказал он, заглядывая в комнату. - Ты это с кем?
      - Кей, - срезала она.
      Кей была ее старинной приятельницей, они будут говорить часами. Эндрю провел Марио наверх.
      - Вот игра, - сказал Эндрю, указывая на компьютер.
      Казалось, Марио чуть не заболел от зависти. Он уже успел обшарить комнату быстрым взглядом.
      - Откуда у тебя столько барахла? - спросил он враждебно. - Твои родители тебя балуют.
      - Это особенная игра, - продолжал Эндрю, отказываясь втягиваться в ругачку и довольный тем, что Марио был такой преданный ненавистник. Он наклонился вперед и прошептал, придавая своим словам драматизм и таинственность:
      - Тот, у кого пистолет, может попасть прямо в игру и вести охоту на демонов. Игра реагирует на ненависть. Если ты можешь себя самого возненавидеть, пистолет поможет тебе попасть в игру.
      - Возненавидеть? И я должен выстрелить в себя из этой штуки? посмотрел на него Марио с недоверием. - Брось, старик, я тебе не верю. Ты мне покажи.
      Он вроде бы приготовился отдать пистолет, а потом передумал.
      - Я не могу тебе показать, - сказал Эндрю.
      Его ладони слегка вспотели.
      "Что-то я нервничаю. - подумал Эндрю. - Что-то не так". На секунду он повернул голову, и ему показалось, что что-то находится позади него. Но там ничего не было. Он пристально поглядел на Марио.
      - У меня не получается. Я что-то не могу возненавидеть себя в достаточной мере, - продолжал он.
      Воздух между ними трепетал. Эндрю лихорадочно искал способа, чтобы Марио возненавидел себя и случайно не почувствовал бы ненависти к нему, Эндрю.
      "Иначе я останусь там навеки". - думал он.
      Он решил польстить Марио.
      - Ты великий ненавистник, - сказал он. - Мне кажется, один из самых великих.
      - Точно, - сказал Марио с гордостью. - Нет ни одного человека в этом паскудном мире, кого бы я ни ненавидел.
      - И себя тоже?
      - Уж конечно.
      - Не может быть! - схитрил Эндрю.
      Глаза Марио сверкнули, а затем сделались как щелочки.
      - Тогда смотри!
      Он приставил пистолет к голове и закрыл глаза. Несколько мгновений пронеслись в тишине. Воронка кружилась. Эндрю часто моргал и вертел головой. Сердце у него глухо стучало. Ничего не происходило. Марио опустил пистолет.
      - В чем дело? - спросил Эндрю.
      Его голос удивил его самого. Он звучал непохоже.
      - Заткнись, - сказал Марио свирепо. Он снова приставил пистолет к голове. - Если ты мне врешь, то я тебя растерзаю, - пригрозил он.
      Он приблизился к экрану, стал постукивать по рамке ногтями. Он сгорбился, тело его напряглось, он что-то бормотал себе под нос.
      - Ты что делаешь? - прошептал Эндрю через некоторое время.
      Ответа не последовало, но голос Марио стал чуть громче. Эндрю прислушался, испытывая смешанное чувство стыда, ужаса и восторга.
      - Ты уродина, ты поганый макаронник, итальяшка, ни на что не годный петрушка, лучше бы тебе родиться мертвым!
      Он повернул лицо к Эндрю. Увидев это напряженное, искаженное ненавистью лицо, Эндрю отскочил в сторону, но Марио целился не в него. Он крепко прижимал пистолет к своему собственному лбу. Глаза его были открыты, и Эндрю увидел в ни выражение одновременно и боли, и торжества. Сверкнул выстрел. Воронка взвизгнула. Марио исчез.
      Эндрю подбежал к экрану и заглянул в него. Он увидел маленькую фигурку, вращающуюся в воронке, увидел, как образуется поверхность скалы и как Марио направляется к ближайшему туннелю.
      Это было почти что непереносимо. Снова и снова Эндрю казалось, что Марио не замечает демона, подползающего к нему сзади, и снова и снова он оборачивался в самый последний момент и уничтожал его. Наконец последний демон взорвался оранжевым пламенем и вершина скалы показалась под звездами.
      Эндрю только успел пожалеть, что он не был там, как Марио оказался рядом с пистолетом в руке.
      Тут же на экране напечатались слова: "Поздравляем аса, охотника на демонов, показания уровня 200000".
      - Здорово, - сказал Эндрю, отворачиваясь от Марио, чтобы он не увидел одобрения и облегчения в его глазах.
      Лицо Марио стало живым. В первый раз за все время Эндрю увидел на нем подобие улыбки.
      - Ну, старик, - сказал он Эндрю, - это да! Это действительно нечто.
      - У тебя действительно был хороший уровень. Но не высший.
      - А кто достигал выше? Спорим, я перекрою!
      - У нас было 250000, - сказал Эндрю. - Но нас было трое. Если б мы с тобой были вдвоем, мы бы достигли миллиона. Ты меня туда встрели, а потом давай сам за мной.
      - Мне надо ненавидеть тебя и стрелять?
      - А ты понятливый. Да, именно так.
      Марио засмеялся. Смех его звучал неприятно.
      - Ну, на моей улице праздник! - сказал он. - Ты испорченное богатенькое насекомое!
      Волна ненависти и презрения ударила Эндрю в живот. Он только вдохнул воздух, а воронка уже кружила его. Он увидел выстрел, последовавший тут же за первым, и сразу увидел Марио, влекомого вслед за ним. Оба они провалились в космическое пространство. Оба вместе нырнули в туннель. Эндрю поручил второй пистолет из руки Марио. Началась великая битва с демонами.
      Когда они вновь появились в комнате, на экране вспыхивало 400000. Эндрю трясло, и голова у него болела от шума игры. Глаза Марио горели лихорадочным блеском на его бледном лице. Рука, сжимавшая пистолет, дрожала. Он поворачивал голову из стороны в сторону.
      - Я все еще что-то вижу. Кажется, демоны ползут за нами вслед.
      Эндрю быстро повернулся, но ничего не увидел. Потом ему показалось, что он видит космического демона справа, но это оказалось лишь отражение Марио в зеркале. Глаза их встретились, и они пристально поглядели друг на друга.
      - Фантастическая игра! Что ли, сыграем еще? - сказал Марио.
      - Завтра, - сказал Эндрю. - Я не хочу, чтобы мама знала. А она через минуточку поднимется сюда.
      Марио подумал. Потом кивнул.
      - Встречу тебя возле школы. Пока!
      Мама все еще говорила по телефону, проходя мимо, он услышал:
      - Но как мне сказать об этом Эндрю?
      "Сказать Эндрю? Что сказать Эндрю?"
      Его застывший разум пытался внушить ему, что что-то было неблагополучно. Но он не мог понять, что и почему. Он пошел в кухню, а слова эти, почти лишенные смысла, эхом повторялись в его мозгу. Он поставил чайник, взял пакет шоколадного печенья из буфета, приготовил себе кофе и сразу съел пять печеньев. Когда он жевал шестое, он услышал легкий звон - это была положена на рычаг телефонная трубка.
      - Эндрю, кто этот мальчик, что прошел только что?
      Марджори вошла в кухню. Вид у нее был грустный.
      - Так, знакомый.
      - Он учится в твоей школе?
      - Нет. Он раньше учился в моей.
      - У него грубоватый вид, милый. - решилась она наконец.
      "Грубоватый! - подумал Эндрю. - Слабо сказано".
      Он пытался сообразить что-то своими замороженными мозгами и успокоить ее каким-нибудь образом.
      - Он интересуется компьютерами. - сказал он. - Я разрешил ему воспользоваться нашим.
      - Надеюсь, он его не сломает. Он что, иностранец?
      - Я не знаю. По-моему, нет. Он говорит вполне как австралиец.
      - Он очень черный. Как его зовут?
      - Марио Ферроне.
      - Это итальянское имя. Он, должно быть, итальянец.
      - Да какая разница? - возразил он. "Чудно, - подумал он. - Я почти что готов защищать Марио".
      Ему показалось, что Марджори хочет что-то сказать и боится сказать не то, что нужно.
      - Папа придет к обеду? - спросил Эндрю, чтобы сменить тему.
      Марджори помолчала, прежде чем ответить.
      - Он уехал в Сидней на недельку.
      - Почему же он ничего не сказал?
      - Это получилось неожиданно, - сказала она.
      Она помолчала немного, потом продолжала:
      - Эндрю, ты знаешь, что мы оба очень тебя любим.
      Где-то в белых холодных пространствах зазвенели предупреждающие колокола.
      - Ну конечно, - сказал он, чувствуя себя очень неуютно.
      - Я хочу, чтобы ты всегда помнил это, - сказала она каким-то совсем не своим голосом. - Помни, что мы оба тебя любим.
      Вдруг ему совсем не захотелось продолжать этот разговор.
      Глава тринадцатая
      Когда на утро четвертого дня Эндрю вошел в класс, мистер Рассел уже вел урок. Он нахмурился. Надо бы удалить его из класса, Эндрю опаздывал уже третий раз подряд, но после вчерашнего разговора с миссис Хейфорд он решил, что будет снисходительным. Поэтому только сказал:
      - Быстро садись, Эндрю, и доставай учебники. И, пожалуйста, постарайся завтра прийти вовремя.
      "Чудно. - подумал Эндрю, садясь. - Я решил, он скажет что-нибудь очень тяжелое. А он говорит так, точно жалеет меня".
      Но больше об этом не стал думать, а стал думать о "Космических демонах".
      Они с Марио становились все более и более искусными в игре, но с каждый днем не любили друг друга все больше и больше. Внутри игры им приходилось сотрудничать, чтобы побеждать, они должны были защищать, а иногда и спасать друг друга. Но когда Марио взрывал демона, который угрожал Эндрю, он делал это не для того, чтобы его спасти, а чтобы доказать Эндрю, что он, Марио, лучший игрок, чтобы проявить свое презрение. Эндрю отвечал с возрастающей ненавистью и, выручая Марио, старался вернуть ему это презрение. Иногда на него нападало искушение отступить на шаг, ничего не делать, пусть Марио застрелят... Он вздрогнул, подумав об этом. Это было бы так просто, и усилий бы не потребовалось. Игра усложнялась. С каждым разом играть становилось все труднее и труднее. Это был только вопрос времени, когда один из них сделает ложное движение или совершит логическую, ошибку... И что тогда?
      "Я не думаю, чтобы было опасно, - размышлял он. - Программа обо всем позаботится. Может быть, она просто выкидывает из игры в конце концов". Но где-то в глубинах его сознания было ощущение, о котором он никак не мог вспомнить, память о словах, которые кто-то сказал или что-то сказало где-то там, в нем самом, внутри, и там еще была какая-то темнота, от которой он никак не мог отделаться.
      - Эндрю Хейфорд, с нами ли ты нынешним утром или находишься где-то еще?
      Голос мистера Рассела звучал необычно мягко.
      Эндрю уже открыл рот, чтобы ответить, но тут увидел нечто у окна. И вместо того чтобы ответить так же мягко и учтиво, он вскочил с места и завизжал:
      - Пошел вон. Отстань от меня!
      Он повернулся, чтобы поглядеть, что там было сзади него, глаза его были расширены, лицо напряжено от страха.
      В три прыжка учитель оказался рядом, хватая его за плечи.
      - Успокойся, Эндрю!
      Класс замолк. Ни один мускул не дрогнул ни у кого. Все таращились на Эндрю, с интересом ожидая, что будет дальше. Но Элейн тоже глядела в окно. И тоже увидела то, что видел Эндрю - отражение бледного лица с гребешком черных волос. И Бен, глядя в другом направлении, заметил, как мерцающая черная фигура появилась и исчезла сзади него.
      Бен быстро обернулся и увидел лишь черную полоску, уплывающую из поля зрения. Придумал он это или черные трещины стали отчетливее, чем раньше? Нет, на этот раз сомнения не было - черные линии утолщались. Они, строго говоря, уже не были линиями. Они расплывались черными пятнами, приобретали определенные очертания, были белыми наверху, в том месте, где можно было предположить лицо... Он накрыл ладонью рот, чтобы не закричать.
      - Нет никакого резона всем прекращать работу и таращиться, - твердо сказал мистер Рассел. - Две страницы вы должны до звонка закончить. Эндрю, выйдем, потолкуем пару минут.
      Эндрю вышел вслед за учителем в коридор.
      - ..."Трудное время для тебя, - говорил мистер Рассел. - Если я чем-нибудь могу помочь, прямо приди и скажи.
      "Чем-нибудь помочь? - думал Эндрю. - Да что вы можете сделать? И как я могу прийти и сказать? Вы ничему не поверите! А даже если бы в поверили, никогда не рискнете сыграть в "Космических демонов"!"
      Но все эти рассуждения не имели практической пользы. Он улыбнулся слабой, но обезоруживающей улыбкой.
      - Я что-то неважно себя чувствую.
      Может, его отпустят на денек.
      - Мы с твоей мамой решали, что тебе лучше не выбиваться из привычного режима, - сказал учитель. - Иначе я отпустил бы тебя домой. Садись и попытайся сделать, что можешь. И помни, если тебе надо будет с кем-нибудь поговорить, я всегда здесь.
      Эндрю снова почувствовал против него некоторое раздражение. Когда они вернулись в класс, все поглядели на Эндрю, и это раздражило его еще больше.
      "Чего им надо?" - подумал он злобно.
      И когда Бен тихонько прошептал: "С тобой все нормально?" - он скроил презрительную гримасу и ни разу не взглянул на него до конца уроков.
      Внутри него пламя ненависти все разгоралось и разгоралось. Оно потихоньку поедало его.
      Глава четырнадцатая
      Когда наконец они с Марио оказались в его комнате, Эндрю весь пылал негодованием и яростью. Видно было, что Марио полон тех же чувств. Глаза его темны и холодны, лицо угрюмо. Он достал пистолет из кармана и погладил его. Бросил на Эндрю короткий презрительный взгляд.
      - Ну, готов, что ли?
      Эндрю подставил себя под выстрел, под волну ненависти, которая приведет его в игру. Он закусил губу, чтобы не замирал дух, и вертящаяся воронка втащила его в игру. Частицы обретали форму, образовывались черные туннели, но демоны стали появляться до того, как он успел достичь безопасного места в туннеле. В ужасе прижался к скале, но тут же отскочил, как от силового поля.
      - Спокойно, спокойно, - сказал он себе, - не впадай в панику. Вспоминай последовательность. Он мог проследить ее в уме. Сначала на поверхности скалы появлялся один демон, потом три сразу, двигаясь справа налево. За ними следовали сразу четыре, поднимающиеся снизу вверх, затем снова один - слева направо. Первый выстрел прошел мимо него, когда появились трое, он распластался горизонтально, два выстрела просвистели над ним, один - не достиг его снизу. Теперь появятся четверо. Он пытался вспомнить, какое они займут положение. Он отчаянно сманеврировал и услышал - пух-пух-пух-пух - четыре выстрела. Потом услышал единичный выстрел. Но тут увидел впадину туннеля и с облегчением погрузился в нее. Сердце его стучало. Он перевел дух. Но облегчение очень быстро сменилось гневом. Где Марио? Почему этот идиот не поспешил за ним следом? Каждая секунда имела значение. Неприятное чувство оттого, что каждый раз ему приходилось попадать в игру с помощью ненависти Марио, дополнилось теперь еще и страхом.
      "Он предал меня! Он ушел и оставил меня одного! Теперь я никогда отсюда не выберусь!"
      Мысленно он уже видел, как Марио равнодушно кладет пистолет в карман и спокойненько выходит из комнаты, и уходит из дома, вообще уходит насовсем. Эндрю попытался успокоить себя.
      Потом его охватило чувство вины. "Вот так и Бен себя чувствовал, наверное, - думал он. - И ведь он был тут много часов. Я и не представлял себе, как ему было ужасно. Я-то думал - он просто трусит. И это я его сюда загнал. А теперь Марио проделал то же со мной.
      Ублюдок! - думал он. - Идиот, что связался с ним! Ну, я с ним посчитаюсь! Я посчитаюсь с ним, только встречу! Он меня еще узнает!"
      Вдруг сердце у него оборвалось. Он почувствовал, что в туннеле кто-то есть. Виднелась темная фигура, чернее, чем темнота туннеля, и мерцало там, где должно быть лицо. Он затаил дыхание. Кто это, Марио или демон? Изменилась ли игра так, что демоны получили возможность проникать в туннель? Если да, то он проиграл. Он вскрикнул. Это был почти что крик о помощи:
      - Марс!
      Хихиканье, раздавшееся в ответ, несомненно исходило от Марио.
      - Спорим, ты чуть не обмочился со страху, ты, насекомое?
      Последовал его презрительный смех.
      - Уверен, ты решил, что остался тут навсегда!
      Он снова засмеялся.
      Эндрю был слишком зол, чтобы отвечать.
      - Жалко, тут темно, рожи твоей не видно. Слышал бы ты самого себя: "Марс!" - передразнил он. - Я думал, ты заплачешь и начнешь звать дамочку.
      - Дай пистолет. - сказал Эндрю сердито. Он протянул руку и выхватил дубликат пистолета.
      Все еще смеясь. Марио позволил ему взять этот дубликат.
      - На, деточка, тебе твой игрушечный пистолетик. Настоящий-то у меня! - Он помахал своим пистолетом. - Этот только и считается. И я тоже считаюсь. А не ты, не ты, богатенький червяк. Ты знаешь, что ты такое? Ты - ничто. Без меня ты просто превратился бы тут в дохлятину. Я должен был прийти сюда, чтобы спасти тебя. Без меня тебе отсюда никогда бы не выбраться. Дохлятина!
      Затем Марио выскочил из туннеля и открыл дикую пальбу.
      Эндрю последовал за ним с отвращением в душе. Он удивился силе своего чувства. Это была страстная ненависть. Он отплатит ему, если это даже будет стоить ему жизни. Он с ним посчитается. Он убьет его, если сможет!
      Неожиданно голос программы сказал ему прямо в самое ухо: "Очень хорошо. Игра должна быть доиграна. Увидишь, что будет, когда демоны поразят мишень". В подсознании Эндрю рождалась мысль, что он должен выяснить, что случается, если демону удастся направить в тебя выстрел.
      Марио со стреляющим пистолетом в руке считал, что Эндрю прикрывает его с тылу. Он не заметил демона, подбирающегося к нему сзади. Увидел его, когда тот был почти рядом. Он обернулся, но демон успел выстрелить. Эндрю сумел заметить только, как у Марио в ужасе открылся рот и злоба исказила лицо. Затем и мальчик, и демон исчезли.
      "Так ему и надо, - подумал Эндрю злобно. - Будет знать. Думает: он такой умный".
      Он не чувствовал раскаяния, просто глубокое удовлетворение, что посчитался с ним.
      Голос программы сказал: "Блестяще. Мы тебе благодарны". Это его подбодрило. Он почувствовал, что поступил так, как от него ожидали, просто был запрограммирован. Запрограммирован? Какое странное слово. Он подивился тому, почему его употребил. Конечно, никто его не программировал. Он поступил так по своей воле. Ой ли? А не было ли внушено ему, чтобы он задержался с выстрелом как раз на ту долю секунды, которая и определяла жизнь или смерть для Марио?
      Эндрю поежился. Ему самому все это было не совсем ясно. И решил, что больше не будет думать о Марио.
      - Кто знает, может, он просто вылетел назад в комнату. Я его увяжу там, как только выберусь отсюда,
      Теперь-то уж ему надо было выбираться. Игра набирала скорость. Она была рассчитана на двоих, а управляться с ней должен был только один.
      - Надо продумать стратегию, - сказал Эндрю самому себе.
      До тех пор, пока Эндрю находился в туннеле, он был в безопасности. Но чем дольше будет там, тем больше времени уйдет на уничтожение требуемого числа демонов, чтобы оказаться на вершине скалы. И чем дольше он будет находиться в игре, тем больше вероятность каких-либо неожиданностей. Если Марио действительно находится в его комнате, то он может появиться снова, а может и выключить компьютер. Мама могла войти в комнату и обнаружить там Марио или никого не обнаружить, и ему было неясно, что хуже. Он должен был что-то предпринять, и чем скорей, тем лучше. Эндрю подполз к краю туннеля и прислушался. Слышал, как пульсирует игра, но к этому примешивались еще и другие звуки. Ему показалось, что у них был свои ритмический рисунок. Когда демон появлялся на скале, раздавался звук "ви-и-и" и звук стреляющего оружия "тктктктктктктк". Прислушавшись, он уловил, что проходит какое-то время между "ви-и-и-и" и "тктктктктктктк". В это время он мог бы выстрелить сам. Выстрелы демонов могли достигать цели только в двух направлениях - по вертикали или по горизонтали. Он же, продвигаясь по туннелям, мог стрелять и по диагонали. Присел на корточки и прислушивался, пока звуки не зазвучали у него в голове, как мотив песенки. Когда наконец сделал свое первое движение, оно было точно движение в танце. Как только палил его пистолет, он отскакивал назад в темноту и "тктктктк" проносилось мимо. Он не думал об этом, ему было некогда думать. Просто доверился своим рефлексам во всем происходящем.
      Эндрю не мог отстреливать целые ряды демонов, как они это делали вдвоем с Марио. Он выбивал их по одному мучительно медленно. Ему показалось, что много часов прошло, когда наконец звуки совершенно замерли. Он слышал только слабую пульсацию в благословенной тишине, когда под звездным небом стала появляться крепкая вершина скалы. Тот же самый пульс бился у него в голове, когда он миновал экран и оказался в своей комнате.
      В руке у него ничего не было. Его пистолет был ведь только дубликатом. Комната была пуста, но его не взволновало это. Он был измучен, счастлив, что вернулся назад в свою комнату, но вместе с тем и как-то угнетен. И вяло подумал:
      "Хватит с меня. Больше я не играю". - Он смял записку, которая лежала на клавиатуре, и выкинул в мусорную корзинку. Затем выключил компьютер, лег в постель, натянул одеяло на голову и мгновенно уснул.
      Глава пятнадцатая
      Несколько раньше в этот день мистер Рассел выполнил свое обещание и после уроков зашел в спортзал.
      - Мы не очень много можем, - сказала Элейн после того как они с Беном проделали несколько сальто. Мы могли бы больше, если бы нам разрешили пользоваться всеми снарядами.
      - Вам для этого нужен инструктор, - сказал мистер Рассел. - Я уже думал об этом. А то я боюсь, как бы вы не свернули себе шеи и не поломали кости. Вам нужны специальные занятия, а не просто делать упражнения самим. У вас явно есть способности.
      Элейн ничего не сказала, но взгляд ее говорил: "У меня нет возможности платить инструктору. Я делаю, что могу". Мистер Рассел задумался на минуточку.
      - Может, мы сумеем организовать гимнастический класс. Я знаю пару инструкторов. Поговорю с ними, не найдется ли у них времени. Я пока ничего не обещаю, но, может, что-нибудь мы предпримем на следующую четверть.
      - Спасибо, - сказала Элейн. Она не хотела заранее радоваться, но это была, конечно, великолепная мысль. Она очень часто огорчалась, что не учится ничему новому. Просто топчется на месте. Она не забыла обещания, которое дала самой себе в доме у Эндрю Хейфорда. Она хотела кое-чего добиться в жизни и мечтала начать как можно раньше.
      - Почему бы вам не подготовить выступление для класса к концу четверти? - продолжал Рассел. - Осталась еще парочка недель. Вы могли бы поработать над этим с Беном и Джоном.
      - А я знаю, что подготовить, - сказала Элейн.
      - Я полагаю, что ты могла бы что-нибудь придумать. У тебя такой изобретательный ум. Как насчет "научной фантастики", а?
      "Ух, - подумала Элейн, - это уж слегла ниже пояса!"
      Вслух она сказала:
      - Ладно, я попробую.
      - Вот и хорошо. Вам, наверно, понадобится музыкальный аккомпанемент. Попроси Линду подыграть на рояле.
      - Ну что же, - сказала Элейн без всякого энтузиазма. И подумала: "Этот дяденька слишком скорый для меня, он меня положил на обе лопатки".