Джилиан РУБИНСТАЙН
      КОСМИЧЕСКИЕ ДЕМОНЫ
      фантастическая повесть
      Перевод с английского И. ТОКМАКОВОЙ
      Глава первая
      - Давай, Эндрю, теперь ты!
      Бену надоело играть против компьютера. Играть с Эндрю было куда интереснее, тогда игра становилась более непредсказуемой.
      - Да ну его! - ответил Эндрю Хейфорд.
      - А чего будем делать? - спросил Бен.
      Худенький, светловолосый, он был ниже Эндрю ростом и моложе его на несколько недель. Они дружили с Эндрю с самого детского сада, а теперь им уже по двенадцати.
      - Чего еще делать? Ничего!
      Строго говоря, в их дружбе не было абсолютного равенства. Бен Челлиз всегда восхищался Эндрю, а тот относился к Бену немножко свысока, и застрельщиком постоянно бывал он, а Бен всегда во всем с ним соглашался.
      - Шел бы ты домой, - посоветовал Эндрю. - Играй в конце концов в свои игры на своем компьютере.
      - Да, поиграешь, - сказал Бен. - Даррен вечно торчит у компьютера. Ладно, мне в самом деле пора. Темнеет.
      - До завтра. Увидимся в школе.
      - В школе! - повторил Эндрю с отвращением. - Из всей скуки на свете самая большая скучища.
      Эндрю спустился вместе с Беном по деревянной лестнице. Внизу у двери улыбнулся ему, по-дурацки скосил глаза к переносице и дружески похлопал его по плечу.
      Бен в ответ улыбнулся. Он никогда не мог долго злиться на Эндрю. И никто не мог. Тот был на редкость красивым мальчиком. А то, как он держал себя, буквально всех очаровывало. Он был единственным ребенком в семье, ему никогда не доводилось испытывать какие-либо трудности или ощущать недостатки, все к нему являлось само собой. Характер у него веселый, смелый, и вообще он полагал, что мир существует в основном для него.
      Он запер за Беном дверь и направился через весь их вместительный дом в комнату, где обычно семья собиралась вместе. Марджори, его мама, была на кухне, смежной с этой комнатой.
      - Обед готов! - крикнула она. - Бен ушел?
      - Да, только что.
      - Мог уйти и пораньше.
      Эндрю набил рот ароматным мясом и так проговорил:
      - Папа скоро приедет?
      Доктор Роберт Хейфорд отсутствовал, последнюю неделю он был на медицинской конференции в Осака. Эндрю не особенно-то скучал, он редко видел отца, и что до него, отец мог бы вообще поселиться в Японии. Доктор Хейфорд работал в большой университетской больнице в центре города, был предан своей работе, да и не прочь продвинуться по службе.
      - Должен скоро быть. Он хотел взять такси от аэропорта, - ответила Марджори.
      - Надеюсь, он не забудет про подарок, - сказал Эндрю.
      Отец не забыл. Первое, что он сделал, не успев войти, открыл свой кейс и достал оттуда небольшой пакет.
      - Вот, Эндрю, - сказал он, протягивая пакет сыну. - Последнее слово дьявольской японской техники. На некоторое время успокоишься.
      - О, чудесно! - воскликнул Эндрю. - Спасибо, пап.
      Он нетерпеливо разодрал упаковку. Внутри оказалась коробка с компьютерной кассетой. На картинке был изображен инопланетянин в сверкающем комбинезоне, а спина к спине с ним довольно мрачная личность, одетая во все черное, с черными торчащими волосами. От края картинки к инопланетянину двигалась другая черная фигура, похожая на первую, но только с волосами, стриженными на манер панка. У всех троих в руках был какой-то цилиндрический пистолет, из которого вырывалось оранжевое пламя. Поперек картинки алыми и черными буквами было написано: "Космические демоны". А сбоку и внизу была целая куча затейливых японских иероглифов, не понятных ни Эндрю, ни его родителям.
      - Отлично! - воскликнул Эндрю с восторгом. - Ни у кого такой нет. Бен просто обалдеет. Я пойду попробую сейчас же. - сказал он.
      - А уроки ты сделал? - спросила мать.
      - Утром сделаю, - успокоил ее Эндрю.
      - Тебе разве не положено сделать уроки, прежде чем ты воткнешься в компьютер? - сказал отец.
      - Я только попробую эту новую игру, пап.
      - Ладно, - согласился отец. - По мне все равно, только бы уроки были сделаны. Не засиживайся слишком долго.
      Благодушное выражение быстро сбежало с его лица. Сменилось недовольством. Только он услышал, как щелкнула зажигалка, а с кухни долетел запах, говоривший о том, что Марджори закурила сигарету.
      - Сколько ты уже выкурила сегодня? - спросил он. Голос его звучал холодно.
      - Я не считала, - ответила она отрывисто. - Пять. Или десять.
      - Пять или десять! - взорвался он. - Но это чертовски много! Ради Бога, Марджори, но ты ведь уже год, как бросила. Зачем ты закурила снова?
      - Мне это просто нравятся, - сказала она, - Ты же делаешь то, что тебе нравится.
      Эндрю понял, что ему самое время уходить. Она говорила громче, чем стоило бы, я он решил не дожидаться того момента, когда они перейдут на крик. Поднявшись к себе, Эндрю стал разглядывать коробку, которую держал в руках. Она обещала нечто увлекательное. Открыл ее в вынул кассету.
      - Попробуй оказаться неинтересной, - сказал он ей.
      Но его ждало разочарование. К кассете не было приложено инструкции, поэтому Эндрю не мог как следует понять, в чем суть игры. Все выглядело красиво. Экран светился глубоким синим цветом, и прекрасная, сверкающая космическая ракета направлялась с Земли к далеким звездам. Когда джойстик двигался вправо, бустеры отделялись от ракеты и распадались, и тогда остающийся маленький в форме шишки модуль уплывал с экрана. Процесс повторялся, и что бы Эндрю ни предпринимал, ничего другого не происходило.
      Он попробовал рассуждать логически.
      "Надо сделать что-то, чтобы увеличить масштаб. Или чтобы поменялся экран. И поскольку единственное, что у меня получается, - отстрел бустеров, надо покрутить что-то в этом направлении".
      Он попытался взрывать их в нескольких различных пунктах, пока ракета по диагонали пересекла экран. Но степень точности получалась недостаточной. Поглощенный решенном этой задачи, он снял с руки свои электронные часы и наложил их на консоль компьютера, поставив на дисплее часов моргающие секунды. И снова принялся за игру, стреляя по бустерам через секунду, через две, через три. Он добрался до шести секунд, и тут усилия его были вознаграждены. Когда все бустеры отпали, раздался пронзительный звук, экран сменил свой цвет на фиолетовый и астероиды розовато-лилового, глубокого алого и аметистового цвета обрушились на серебристый космический модуль.
      Тут был один выход - удирать, модуль был послушен джойстику, но у него, по-видимому, не было возможности уничтожить астероиды. После нескольких попыток Эндрю обнаружил, что бомбардировка астероидами происходит согласно определенному плану и равным промежуткам времени, и он сумел удерживать ракету от разрушения, достигая более и более высоких уровней. Но где же обещанные космические демоны?
      Теперь он ставил 8000 и больше. Внизу зазвонил телефон.
      "Ну вот, - подумал он. - Не успел папа вернуться из-за океана, как они уже ни на секундочку не могут оставить его в покое. Ни за что не стану врачом, когда вырасту".
      Он услышал, как внизу выключили телевизор и мама крикнула:
      - Эндрю, спать!
      - Ладно, - крикнул он в ответ, но себе сказал: - Попробую 10000 до того, как лечь. - Но он не добрался до 10000. То есть не совсем. Глядя краем глаза на цифры, в то время как он помогал ракете уворачиваться от астероидов, он отметил цифру 9876, в это время экран три раза вспыхнул.
      "Точно он мне подмигивает", - подумал Эндрю.
      Но спине пробежал холодок от соприкосновения с интеллектом, скрытым в игре. Экран сменил цвет с фиолетового на розовый. Астероиды стали взрываться, и их куски превращались в маленькие, темные черноволосые фигурки с черным оружием в руках. Они рассыпались по экрану, как неизвестные, устрашающие насекомые. Эндрю не успел сманеврировать, и они взорвали ракету, она разлетелась на красные и оранжевые куски, а экран принял свой первоначальный интенсивно синий цвет.
      Все это произошло в такой короткий миг, что Эндрю не был уверен, что действительно видел эти фигурки. Он сидел, в удивлении уставившись на экран. И все же у него было такое ощущение, что это только начало игры. Теперь, когда он увидал космических демонов, им овладело нетерпение. На лице его блуждала улыбка, глаза сверкали. Он снова поставил часы на секунды и снова уселся перед компьютером.
      Глава вторая
      На следующий день, после того как отец Эндрю Хейфорда привез ему "Космических демонов" из Японии, Элейн Тейлор упражнялась, делая "колесо" на полу в своей комнате. Ну, не совсем в своей, ведь это была просто комната, в которой она спала, это был не ее дом, а дом, в котором они с отцом временно жили. Даже ее одежда, которая кучей лежала на полу, потому что единственной мебелью в комнате была кровать, была не ее одеждой, а купленной по случаю или скинутой ее приятелями. Она лежала на животе и прогибалась до тех пор, пока ногами не коснулась затылка.
      "Приобретать что-нибудь новое - против папиных принципов", - думала она с горечью, глядя на свои вещи.
      Единственная вещь, которая принадлежала именно ей, которой она могла гордиться, - это было ее собственное тело. Она села и завела правую ногу за шею. Ух!
      Что-то сегодня утром ей так тяжело гнуться! Со всеми этими хлопотами во переезду на новое место она понебрежничала пару дней, и вот теперь ее мышцы отзывались тоской.
      - Элейн! - крикнул отец с другого конца дома. - Выпьешь чайку перед уходом?
      Она разогнулась и прокричала в ответ:
      - Да! Сейчас приду!
      Встав с пола, натянула джинсы, свитер, обула кроссовки, выпростала волосы из-под повязки, которая не давала им падать во время гимнастики на лицо, и заплела их в косу, спадавшую почти до самого пояса.
      - Я решила остричься, - сказала она, входя в кухню.
      - Зачем? - сказал отец. - У тебя красивые волосы.
      У него были такие же волосы: темно-рыжие, густые, волнистые. Длинные - до плеч. И светлая, песочного цвета бородка.
      - Они мешают мне заниматься.
      Дэвид Тейлор пожал плечами.
      - Остриги, если хочешь. Они снова отрастут.
      "Характерно для него, - подумала Элейн. - Ему все равно. Что бы я ни делала - ему все безразлично".
      Она оглядела его критически, пока он готовил ей чай. Пакетики с чаем казались крошечными в его огромных руках. Как правило, она принимала его безоговорочно, любила, но время от времени видела его как бы на расстоянии, какими-то чужими глазами, и тогда он ее чем-то раздражал.
      "Господи, какой верзила, - подумалось ей. - Неудивительно, что мама рванула от него. Вот бы и мне!"
      Он швырнул чайные пакетики в раковину и поглядел на нее.
      - Ты о чем замечталась, Эли?
      - Да так! - ответила она. Ей стало совестно.
      Они никогда не говорили о матери, которая два года назад скрылась. В жизни Элейн образовалась как бы глубокая яма, как волчья ловушка, которую ей удавалось большую часть временя обходить, но иногда она соскальзывала в нее, испытывая первоначальный ужас.
      Ей было бы легче, если бы Дэвид поговорил с ней об этом. Но как только она заговаривала, он плотно смыкал губы, а потом злился на нее. Молчание наполняло ее болью и чувством вины, а злость только вызывала страх и обиду. Ей было некому рассказать, что она чувствовала, и потому в уме она сочинила бессчетные письма к матери. Большинство из них никогда не выливались на бумагу, а те, которые писала, никогда не отсылались. Да она и не знала, куда их посылать, но так все-таки сохранялась иллюзия, что мать по-прежнему досягаема и все еще ее любит.
      "Милая мамочка. - сочиняла Элейн про себя. - Вот мне снова приходится поступать в новую школу. Мне бы надо новую одежду. Как ты думаешь, стоит ли мне остричь косу?"
      Она села к столу, взяла в руки кружку с чаем, которую ей пододвинул отец. Несколько минут назад она думала, что вот ему все безразлично, что с ней происходит. А теперь ее грела мысль, что он не знает, о чем она думает. Она положила три ложки песку в чай и оглядела недостроенную кухню. На столе лежал начатый батон, баночка с маргарином и джем. И маргарин, и джем были присыпаны опилками.
      - Есть будешь? - спросил отец, намазывая себе на хлеб джем с опилками.
      - Я не голодная.
      Элейн покачала головой.
      - Как хочешь. А я примусь за работу. Тут еще уйму надо сделать, не будем же мы тут сидеть вечно.
      - Ты меня в школу проводишь? - спросила Элейн торопливо.
      Он поглядел на нее с удивлением.
      - Ты хочешь, чтобы я пошел?
      - Ага, - сказала она. Хотя вовсе не была в этом уверена. Уж очень у него была заметная внешность. Люди вечно на него таращились. Но отправляться одной в незнакомую школу тоже было ужасно. Дэвид взял в руки электропилу, которая лежала на недоделанной табуретке.
      - Все будет нормально. Я приду тебя встретить, ладно!
      - Ладно, - ответила она. - Дашь мне что-нибудь на завтрак?
      Он вытащил двухдолларовую бумажку из кармана и протянул ей.
      - Счастливо, детка.
      - Ладно, - сказала она снова.
      Пила заверещала еще до того, как она успела открыть дверь и выйти из дому.
      "Малая мамочка, - стала она сочинять снова, захлопывая за собой наружную дверь, - твоя дочка идет в новую школу в старой одежде и без завтрака. По дождю", - добавила она, дотрагиваясь до мокрых кустов в запущенном саду, и прошла через калитку, которая соскочила с петель и была просто прислонена к каменному забору.
      Как только она вступила на тротуар, мимо промчался велосипед, обдав ее грязной водой из лужи. Она увидела, парня в черной куртке и черных джинсах и крикнула ему вдогонку:
      - Гляди, куда едешь, идиот!
      Другой парень вышел из двора соседнего дома, крикнул:
      - Подожди меня, Марс! Мама сказала, чтобы ты меня подождал!
      Парень на велосипеде не обратил на него никакого внимания и скрылся за углом. Его брат театрально вздохнул и пробормотал:
      - Вот постой, скажу маме.
      У него было круглое оливкового цвета лицо, полноватое и добродушное, карие глаза и темные волосы.
      - Эй, - сказал он. - Вы только что переехали?
      - Ага.
      - Ты будешь ходить в школу Кингсгейт? Хочешь, я покажу тебе, как туда идти?
      - Сама найду, - сказала Элейн с некоторой осторожностью. Она столько раз меняла школу, что научилась быть осторожной. Ни к чему было сразу проявлять дружелюбие. Обычно кто первым предлагал дружбу, того, как правило, никто не любил.
      - Как тебя зовут? - спросил мальчишка, нисколько не обижаясь.
      Элейн поняла, что от него быстро не отделаешься.
      - Элейн Тейлор, - сказала она с некоторой подковыркой в голосе, которую ножно было прочесть так: "А тебе что за дело?"
      - Меня зовут Джон. Джон Ферроне. Мы соседи. А это мой брат Марио. Ему велят ждать меня, а он никогда не ждет. Я учусь в седьмом. А ты?
      - В седьмом, - сказала она.
      В этот раз в ее слонах звучало: "Отвяжись".
      Джон Ферроне шагал рядом и вел свой велосипед за руль.
      - Вы что, правда, что ли, заплатили сто тысяч за этот дом? Мой отец говорит, что вас надули.
      - Ничего мы за него не платили, - сказала Элейн, - это не наш дом. Мы просто поживем в нем немного.
      - Я так в думал, что своему отцу столько не одолеть. Я видал, как вы разгружали свою поклажу.
      "Любитель совать нос не в свое дело", - подумала Элейн сердито.
      - Он, что ли, будет ремонтировать дом?
      Джон вроде бы и не задавал вопросы, а констатировал. Раз на его вопросы не было ответа, значит, так оно и было. Затем последовал новый вопрос:
      - А что-то мамы твоей не видно? Она умерла?
      "Милая мамочка, - подумала Элейн. - Ты умерла? Ты поэтому никогда не отвечаешь на мои письма?"
      - Нет, - сказала она вслух, - она в Сиднее.
      - Сбежала? - спросил Джон.
      Элейн не ответила. Джон несколько минут сочувственно помолчал. Потом начал снова:
      - Ты что, из цирка?
      Элейн так удивилась, что даже обернулась и посмотрела на него.
      - С чего это?
      - Я видел, как ты занимаешься акробатикой. Очень здорово. И папа твой тоже похож на циркача, на тяжеловеса. И волосы у него длинные.
      - Мы, правда, недолгое время ездили с цирком, - сказала она, - в Новом Южном Уэльсе пару лет назад.
      Она тут же пожалела, что сказала это. Ее злил этот парень, который уже успел выведать столько ее тайн.
      - Хотел бы я уметь так, как ты, - продолжал он, - А что ты еще умеешь? Можешь фокусы показывать? Обожаю фокусы. А жонглировать?
      Элейн сжала губы, чтобы больше ничего не выболтать. На самом деле Дэвид умел жонглировать и знал кучу разных фокусов, любил их показывать людям, но стоило сказать об этом Джону, так он начнет шляться в дом без конца. Она пошла быстрее. Джон сел на велосипед в тихонько поехал рядом. Больше он ее ни о чем не спрашивал. Вместо этого он стал рассказывать о себе. Она услышала о его братьях. Один был уже женат и жил с женой и маленькой дочкой в Порте Аугуста, другой все еще жил с родителями, во уже работал, а третий - Марио, ему тринадцать. Джон его, видимо, и боялся, и обожал одновременно. Пока они добрались до ворот шкалы, Элейн знала, что его мать работает медсестрой в больнице посменно и что его отец строитель. И еще она поняла, что если она не избавится от Джона Ферроне, она попросту сбрендит. Но Джон вовсе не хотел, чтобы от него избавлялись.
      - Пошли, - сказал он. - Вон мистер Рассел, наш учитель. Пойдем попросим, чтоб я стал твоим шефом. У нас все новенькие на первую неделю получают шефа.
      "Тьфу, - подумала Элейн, - все идет наперекосяк. Что он ко мне клеится? И ни на одной из девчонок нет джинсов!"
      Мистер Рассел оказался молодым и приветливым.
      - Здравствуй, Элейн, - сказал он, - ты у меня, в седьмом. Я тебя провожу в класс и принесу тебе учебники. Спасибо, Джон, но я думаю, кто-нибудь из девочек возьмет шефство над Элейн. Пойди запаркуй свой велосипед.
      "Здорово, - подумала Элейн. - Этот все понимает. Его не проведешь".
      Мистер Рассел шел быстро, Элейн поспевала за ним, стараясь на ходу оглядеться. Многие из школьных зданий были новые и современные, между ними располагались лужайки и площадки для отдыха, многие из них были оборудованы спортивными снарядами: шесты, кольца, брусья. Ее глаза радостно сверкнули. Мистер Рассел спрашивал про ее последнюю школу. Он сказал, что в этой школе все носят форму. Если у нее с этим возникнут трудности, пусть она обратится в контору, ей помогут.
      "Трудности! - подумала она. - Никаких трудностей. Просто - папа. Как мне объяснить в конторе, что он за человек".
      Когда они подошли к классу в конце овальной лужайки, мистер Рассел с силой распахнул дверь, и девочка, которая находилась в классе, подскочила, как перепуганный кролик.
      - Линда, - сказал он резко, - что ты тут делаешь?
      Она виновато улыбнулась и кинула взгляд на то, что она за минуту до того писала.
      - Ни-ничего, - ответила она.
      - Ты знаешь правила, Линда. До звонка в классе быть не полагается.
      - Извините, мистер Рассел, - сказала она.
      Она снова улыбнулась, на этот раз не виноватой, а сияющей улыбкой.
      Обезоруженный улыбкой, мистер Рассел сказал:
      - Ну, раз уж ты здесь, то я тебя вот о чем попрошу. Будь шефом Элейн. Сделай так, чтобы она разобралась во всем и почувствовала себя как дома. Парта перед тобой не занята? Та, где сидела Кати Клеменс? Пусть Элейн ее занимает. А я пойду принесу ей учебники.
      Он рванулся с места, направляясь в учительскую. Девочки оглядели друг друга. Ни одна из них не произвела на другую хорошего впечатления. Трудно было оказаться более непохожими друг на друга. Элейн, тоненькая и бледная, казалась неопрятной, даже слегка диковатой. Нетуго заплетенная рыжая коса уже начала расплетаться. Светлые волосы Линды были модно острижены, и что-то неуловимое говорило о том, что ее дома холят и лелеют. Одежда была элегантной и новой, туфельки блестели. Обе девочки были слегка испуганы, их отношение друг к другу было напряженным и даже враждебным.
      Линда спокойно уселась за парту и продолжила прерванное писание на листке бумаги. Улыбнулась про себя. Ее парта была уставлена разными принадлежностями: маленький ежик-карандашница, шкатулочка с выдвижными ящичками, в которой лежали ластики. Ее фотографии, вырезанные из коллективных классных, были прикреплены к парте скотчем, и красивым шрифтом выполнена надпись: "Линда Шульц сидит за этой партой". Элейн молча изучала все эти предметы. Линда кончила писать и сложила записку вчетверо. Она пересекла класс и положила ее на парту в последнем ряду.
      - Только посмей проболтаться, - сказала она Элейн. - Это записка Эндрю Хейфорду. Он мой мальчик.
      "И ты держись от него подальше", - звучало в ее тоне.
      Элейн почувствовала себя униженной. Поэтому она сказала резко:
      - Плевать мне. Меня эти вещи не интересуют.
      - Да уж, конечно, вряд ли. - связала Линда с презрением. - Ну, пошли? Надо показать тебе все до звонка.
      Глава третья
      Эндрю протянул руку к заднему сиденью "Вольво", достал свою школьную сумку.
      - Пока, мам, - сказал он Марджори.
      - Я за тобой заеду посла уроков, может пойти дождь, - сказала она.
      - Хорошо.
      "Интересно, разберется ли Бен в "Космических демонах"? - подумал он. - Я ему не скажу, что удалось выяснить мне. Посмотрим, справится ли он сам".
      Он в конце концов обнаружил Бена в толпе других учеников перед входом в седьмой класс. Они все уставились на рыжую девчонку, которую Эндрю видел в первый раз. Она ходила на руках по траве на овальной лужайке.
      - Эй вы! Что тут происходит? - спросил Эндрю. Бен повернулся к нему и приветствовал его улыбкой, но ответил ему Джон Ферроне, который стоял рядом с Беном:
      - Это новая девочка Элейн Тейлор, она раньше была в цирке.
      - И кем же она была? Дрессированной шимпанзе? - фыркнул Эндрю. Его слегка бесило, что кто-то, кроме него, мог вдруг оказаться в центре внимания.
      Линда Шульц услышала его и рассмеялась. Она подошла и стала рядом с Эндрю.
      - Бахвалится, ужас! - сказала она. - Первый день в школе, и поглядите вы на нее!
      Элейн вскочила на ноги. Она была чудовищно на себя зла. Она вовсе не собиралась бахвалиться, всякий раз это получалось само собой. Чем больше она волновалась и чувствовала себя не в своей тарелке, тем больше она старалась привлечь к себе внимание. Линда обошлась с ней так заносчиво, так противно, когда показывала школу, что ей захотелось продемонстрировать, что может она, Элейн.
      Мистер Рассел подошел к дверям своего класса.
      - Ты перепачкалась, Элейн, - сказал он. - Пожалуйста, Линда, проводи Элейн вымыть руки.
      - Он любит, чтобы мы выглядели опрятно, - сказала Линда по дороге к туалетной комнате. На обратном пути она заметила: - Эндрю сказал, что ты похожа на шимпанзе.
      - Да? Он что, умственно отсталый?
      "Интересно, который из них?" - думала Элейн, возвращаясь в класс. Все ребята отыскивали страницу 88 в учебнике "Математика и жизнь", а мистер Рассел что-то писал на доске. Многие ребята воззрились на Элейн, а один из них скроил обезьянью рожу, уперевшись языком в нижнюю губу и скосив глаза к переносице. Она почувствовала, как Линда сдерживает смех.
      "Ага, - подумала Элейн. - Это и есть знаменитый Эндрю. Забавно".
      Мистер Рассел повернулся от доски.
      - Познакомьтесь с нашей новой ученицей Элейн Тейлор. Надеюсь, ей будет с ваши хорошо в нашей школе.
      Как только мистер Рассел снова отвернулся к доске, Элейн почувствовала, как что-то ударилось о ее левую ногу. Она увидела на полу бумажный самолетик. Линда, сидевшая сзади нее, пыталась дотянуться до него линейкой. Забыв все свои благие намерения, Элейн нагнулась и подняла самолетик.
      - Дай сюда! - прошипела Линда.
      Иногда Элейн приходилось дивиться своему собственному поведению. Она знала все неписаные правила, как нужно вести себя в школе новенькой - не высовываться, всех слушаться, но она почему-то была совершенно не способна им следовать. Поэтому она не отдала самолетик Линде. Вместо этого она подняла его, развернула и прочла, что было написано в записке. После этого она издала тихий, но весьма правдоподобный звук, как будто ее вот-вот вытошнит. Линда рванулась, чтобы выхватить у нее записку, и Элейн, поглядывая на мистера Рассела у доски, позволила ей это сделать. Мистер Рассел повернулся от доски как раз в тот момент, когда, завладев своим любовным письмом, Линда садилась на место.
      - Дай сюда, Линда, - сказал он.
      Метнув полный ненависти взгляд в сторону Элейн, она подошла к столу.
      - Спасибо.
      Мистер Рассел, не читая, разорвал записку на мелкие клочки.
      - Теперь можешь пойти и выбросить это в корзинку, - сказал он Линде. - Я ждал от тебя лучшего поведения. Ты меня разочаровываешь.
      Эндрю усердно решал задачи, но, после того как решил четыре, понял, что больше не может.
      "Надо поберечь свой череп, - подумал он. - Еще немного математики, и череп мой лопнет, так что и не починишь!"
      Он взял листочек бумажки и написал на нем: "Давай спорить, что ты не разберешься в "Космических демонах". Он передал записку Бену. Бен поднял большой палец, что означало "согласен", и нависал на обороте записки: "Один доллар". Эндрю покачал головой и показал ему два пальца. Бен улыбнулся и кивнул - "хорошо" и снова занялся задачами.
      "Кажется, ему всерьез нравится математика", - подумал Эндрю. Казалось, Бен решает с удовольствием, его черепу вроде бы ничего не грозило, и он не нуждался в том, чтобы для отдыха вертеть головой, писать записочки или исподтишка лягать сидящего впереди.
      - Ты уже решил. Эндрю? - прервал его мысли голос учителя.
      - Я решил четыре, - сказал Эндрю, одаряя его покоряющей улыбкой, скорее по привычке. На мистера Рассела его улыбки не действовали.
      - Ты можешь, больше. К этому времени ты должен бы решить все. Что ты замечтался, давай работай.
      Через несколько минут Бен поднял руку:
      - Я все решил, мистер Рассел.
      - Молодец.
      То, как учитель это сказал, вызвало у Эндрю досаду. Бен что-то уж чересчур начинал успевать в математике, а мистер Рассел как-то уж чересчур это одобрял. Эндрю не привык, чтобы кто-нибудь относился к Бену лучше, чем к нему, обычно все бывало наоборот.
      Эндрю вздохнул и обратился к учебнику.
      Глава четвертая
      Когда Элейн после уроков вышла из класса, она тут же увидела отца на противоположном конце овальной лужайки. Его рыжие волосы мерцали в тусклом свете заходящего солнца, и он изо всех сил жестикулировал, беседуя с одной из мамаш. Элейн продвигалась в его сторону с некоторой осторожностью и остановилась на почтительном расстоянии. Случалось, что он подбрасывал ее вверх, как маленькую, или сажал себе на плечи, и это было нормально, даже, может быть, и здорово, если только никто этого не видел, а при ком-то было стыдно.
      "Милая мамочка, - стала она сочинять очередное письмо. - ты его не переносила или меня?"
      Карие глаза Дэвида сверкали, пока он произносил:
      - Знаете ли вы, сколько деревьев мы извели в этом столетии?
      - Привет, па, - сказала Элейн.
      Женщина воспользовалась случаем и быстро исчезла.
      - Привет, Эли!
      На мгновение ей показалось, что он ее схватит и подбросит вверх. Но он только обнял ее за плечи, наклонился и посмотрел ей прямо в глаза.
      - Ну как?
      Все его внимание и весь энтузиазм в этот момент были сосредоточены на ней. Невозможно было не откликнуться. Если бы она была моложе, она бросилась бы ему на шею.
      - Ничего, - сказала она.
      - Ничего, или ничего хорошего?
      - Да нет. Ничего. Нормально. Только мне нужна форма.
      - Не стоит покупать форму, - сказал он, выпрямляясь. - Мы вряд ли тут задержимся.
      - У меня будут неприятности, пап, учитель сказал, спросить в конторе. Может, у них найдется подержанная.
      Он глубоко задумался, оценивая ситуацию со всех сторон.
      - Пойдем спросим, - предложила она.
      - Ладно, пойдем.
      - Я забыла, куда идти, - сказала она.
      - Спроси, - посоветовал Дэвид и почти сразу же сам закричал, обращаясь к ребятам, бегающим по овалу:
      - Эй! Где контора?
      Джон Ферроне уже минут десять подпрыгивал в ожидании паса, но никто не посылал мяч в его сторону. Он тут же подбежал к Элейн и ее отцу.
      - Я провожу вас.
      По дороге он без остановки болтал с Дэвидом, его карие глаза прямо-таки исходили искренностью и дружелюбием. Пока они добирались до конторы, стали лучшими друзьями.
      - Заходи к нам, - говорил Дэвид. - Ты любишь работать по дереву? Я тебе помогу, если ты хочешь что-нибудь соорудить.
      "Да не приваживай ты его, папа", - думала Элейн сердито.
      - Ой, спасибо, мистер Тейлор. А вы умеете показывать фокусы? Вы не могли бы меня поучить немножко, а?
      - Ну, кое-какие знаю, - сказал Дэвид. - И оставь ты этого "мистера Тейлора". Мое имя Дэвид.
      - Папа, - сказала Элейн с отчаянием в голосе. - Контора скоро закроется.
      - Пока, Джонни, - сказал Дэвид. - Хочешь, подожди нас, мы тебя подбросим до дома.
      - У меня велосипед.
      - Закинь его на багажник "Юты". - Он вдруг увидел лицо Элейн. Что-нибудь случилось, Эли?
      Она не ответила. Она никогда не умела объяснить ему, что она чувствует. Но пока заходили в контору, она вся кипела от раздражения и отчаяния.
      Секретарша, миссис Филдс, женщина средних лет с мягкими манерами, которая, как правило, умела находить выход из всех возникающих трудных ситуаций, говорила по телефону.
      - Ну где я, скажите на милость, в одну секунду найду уборщика? говорила она. - Это просто ужасно. Да, я знаю, что это не ваша вина, но все же... Я попробую что-нибудь предпринять. До свидания.
      Она раздраженно кинула трубку на рычаг и поглядела на Элейн и Дэвида.
      - Что же мне делать, я вас спрашиваю?
      - А что случилось? - сказал Дэвид.
      - Парень, который убирает школу, свалился со стремянки и сломал руку. Его жена только что позвонила и сказала, что он месяца два не появится на работе. Но школу надо убирать каждый день, мести и мыть туалеты. Ну кого я могу просить заняться этим прямо сейчас?