Так вот, сегодняшний. Заходит, и с порога:
      - Я по повестке, какого дьявола заперт четырнадцатый?
      - Заходите, - говорю ему спокойно и вежливо. - Притворите дверь. Сильнее, пожалуйста, до щелчка. Садитесь, побеседуем.
      Скрипнул зубами, сел. Кабинет не оглядывает (из гордости), перед собой в никуда смотрит. Хороший работник будет.
      - А повестка, - спрашиваю, - не повторная ли была?
      - Так точно, - бурчит. Сквозь зубы бурчит, но по форме.
      Мы у себя в кабинетах без регалий сидим, в штатском. Он не знает, какое у меня звание, и обращается на всякий случай как к старшему. И правильно: звёздочек у меня поменьше, зато просветов побольше. А что не знает, тоже хорошо. Пусть подумает о чём-нибудь постороннем, например, о том, какое у меня звание, пусть успокоится. Глядишь, и "Ключи" не нужны будут, диспансером обойдёмся.
      - Ежели повторная, - говорю, - значит, первая была тогда-то. Почему не явились?
      - Прободрствовал! - отвечает, как рубит.
      А я уже знаю, что это он мне заранее приготовленную дезу выдаёт. Но, чтоб не ошибиться (особый случай!), переспрашиваю:
      - Значит, в ночь с такого-то на такое-то вы не спали?
      - Никак нет, - говорит, - не спал.
      Вот теперь я уже точно знаю: деза! И к нему шкалой приборчик поворачиваю. Повторите, мол. Наши приборчики не как в Консилиуме - и без обручей, и чувствительность не в пример.
      Пациент, задумавшийся о трибунале, к беседе с нами почти готов. Но чтобы окончательно подготовить, надлежит выдать ему такую вот информацию (ни в коем случае не дезу):
      - В ночь с такого-то на такое-то вам, дорогой согражданин, был транслирован служебный вызов Особого Отдела. За что вы нас не любите - это вопрос десятый, и мы его поднимать не будем. Но ежели вы настолько искажённо восприняли наш вызов, что сочли его повесткой штаба резерва, то как вы интерпретируете, например сказать, воскресные трансляции? В каком свете видите вы историю нашей с вами великой державы? Видите ли вы её вообще?
      Вот теперь можно беседовать...
      Всю беседу излагать неинтересно. Любой человек - особый случай, это так. Но и что-то общее тоже есть... Главное - не терять спокойствия и доброжелательности. Всё было: и зубами скрипел, и в молчанку играл, и похабщину нёс, и даже с кулаками бросался. Десантник. Парамуширец... Но ведь и я сюда не из гимназии пришёл, я тоже кое-чему обучен. И на Парамушире бывал. Так что и с кулаками обошлось без особенной грубости: подёргался мой парамуширец и перестал.
      Когда я наконец убедился, что не станет он ни голову об сейф разбивать, ни решётку в окне высаживать, ни вены стилом ковырять, оставил я его на полчаса наедине с бумажкой и приборчиком и покурить вышел. Ему, разумеется, тоже сигарет оставил, потому что не только меня беседа вымотала. Вот теперь он сам всё подробно изложит - и не просто подробно, а поглядывая на приборчик, чтобы даже нечаянно не соврать. Он изложит, а я прочитаю и решу: Консилиум, "Ключи" или диспансер.
      Лучше всего, конечно, диспансер. Для всех лучше - и для него (меньше мытарства), и для нас (очень ценный работник, с железной хваткой). Ну, Консилиум ему всяко не грозит: сны он видит, и в инвалиды его списывать рано. Тридцать четыре года, в самом соку мужик.
      Я сюда в тридцать два пришёл. Через "Ключи".
      В "Ключах", между прочим, тоже ничего страшного нет. Ни пыточных камер, ни ледяных бараков, ни стоячих карцеров. Колючка по периметру есть, но за колючкой ничего, кроме глубокой гипнотерапии и вежливого персонала. Мы ведь, всё-таки, не в двадцатом веке живём. В двадцать первом. На целую палочку больше...
      Вышел я - покурить, а покурить не пришлось. Пришлось помочь Зиночке и Юлечке: у них стеллаж завалился. Пока я тот стеллаж поднимал да на место устанавливал, двадцать пять минут из тридцати прошли. Подумал я и решил накинуть моему парамуширцу ещё десяток. Лишними не будут, а я чайку попью.
      Волшебный чай у девочек! Они его не сами заваривают - к ним подруга приходит, вдова ефрейтора Парадонова. Изумительно красивая женщина. И, что интересно, ведьма.
      Это не ругательство, она сама так себя называет. Между прочим, не без оснований, потому что все наши в неё втрескались. Все, как один!
      Втрескались - и боятся. Потому что кого она к себе подпустит, с тем обязательно что-нибудь случится. Полковник Тишина, например, на арбузной корке поскользнулся. И об эфес Олегова меча головой. Эфес деревянный был, потому что макет, но Тишине хватило... Это-то можно понять: голова у покойного была не сказать, чтобы крепкая - дураковат он был да и трусоват. Но где он арбуз достал середь весны и посреди Сибири? То-то, наверное, радовался...
      И ещё случаи были. Тишина первым оказался, но далеко не последним... Ведьма, она ведьма и есть. Боятся её наши - все как один боятся. А каждый про себя знает: помани она его пальчиком - на край света за ней побежит!
      Из наших только я не боюсь: меня она в упор не видит, и слава Богу. Было - да прошло. Ещё до "Ключей" было, и до сих пор со мной вроде бы ничего не случилось.
      Живу.
      А ведь было, было... Как пью чаёк у девочек, так обязательно вспоминаю. Было, куда деваться? Мимолётно, суматошно, взбалмошно - целый роман был за одни сутки. Без продолжения. (Если не считать таковым безобразную драку, которую я учинил в Клубе десанта).
      Еле отмылся потом перед законной супругой, полгода после "Ключей" по ресторанам водил - грех замаливал. Зато есть, что вспомнить, есть, что во сне увидеть...
      Однако, чаёк чайком, а работа - работой... Заждался мой парамуширец. Уже, наверное, нервничает, а это ни к чему. Надо мне его сновидения прочитать и с ним определиться. Дай-то Бог, конечно, чтобы не в "Ключи". На дому лечиться приятнее. И, если случай не запущенный, будет он лечиться на дому. Лишь бы вылечился. Лишь бы спал спокойно.
      Как я. У меня - после "Ключей" - спокойные сны. Всегда. Сегодня, например, мне снился забавный белый слон с зелёными глазами, - наверное, урод. Он смешно топал ножками, размахивал хоботом и всё порывался мне что-то сказать. Но я даже во сне знал, что слоны разговаривать не умеют.