У Эрнеста Чьюза действительно были причины для волнения. Сегодня утром он вернулся из своей почти недельной поездки по стране. Он посетил ряд местных организаций "Ассоциации прогрессивных ученых" и убедился, что влияние ее растет и среди ученых, работающих в провинции. Особенно приятно было присутствовать на учредительном собрании организации в городе Томбире, этой идеологической крепости генерала-профессора Ванденкенроа. Понятно, настроение у Эрнеста было хорошее. Испортили его газеты, которые он приобрел, подъезжая к столице. Все они склоняли имя Грехэма, обвиняя его, да и всю "Ассоциацию прогрессивных ученых", в попытке увезти в Коммунистическую державу секрет изобретения Ундрича. До какой глупости можно дойти! Разоблаченный аферист все еще величается знаменитым изобретателем! А впрочем, разоблаченный ли? Интервью Бурмана, напечатанное в этих же номерах, сразу же заставило Эрнеста Чьюза насторожиться: не готовится ли новый маневр? Ундрич не из тех аферистов, которые без сопротивления опускаются на дно. Нет, он, видно, собирался выдержать бурю и остаться на поверхности... Едва Эрнест Чьюз успел приехать домой и перекинуться несколькими словами с Луизой, ему доложили о посетителе. Эрнест распорядился провести его в кабинет. Вошел человек средних лет и, молча поклонившись, вручил Эрнесту книгу. Это была телефонная книжка. Эрнест с недоумением посмотрел на гостя. - В обложке... - кратко ответил тот. Эрнест сорвал обложку. Довольно плотная, она оказалась склеенной по краям. Разъединив их, Эрнест нашел внутри записку. Он сразу узнал руку Рэдчелла. "Дорогой друг! - писал Рэдчелл. - Только таким способом могу снестись с тобой: за мной слежка, избегаю даже телефонных разговоров. По нашим сведениям, готовится крупная провокация. В частности, опасность угрожает Грехэму: его хотят похитить, чтобы воспользоваться его изобретением. Предупреди его: если у него сохранились чертежи и записи, он обязан немедленно их уничтожить. Грехэма надо убедить в том, что временно он должен скрыться. Срочно найди безопасное место, где бы он некоторое время мог укрываться от глаз ищеек. Если сразу же не можешь это сделать, пусть лучше Грехэм, не теряя времени, едет с подателем этой записки. Я все устрою и затем сообщу... Советую тебе на несколько дней уехать из столицы, чтобы отвести от себя всякие подозрения. Несомненно, исчезновение Грехэма вызовет толки. Не забудь уничтожить записку. Твой Гоувард". Эрнест был застигнут врасплох. Что делать? Тон записки не оставлял сомнений, что опасность надвинулась вплотную. - Вы с машиной? - спросил он продолжавшего стоять гостя: впопыхах хозяин забыл даже предложить ему сесть. - Да, - коротко ответил тот. - Я просил бы разрешения ввести ее во двор. Она с шофером недалеко отсюда, на остановке. - Сейчас поедем вместе, - сказал Эрнест, вставая. Прежде всего, следовало поехать к Грехэму. "А вдруг не застанем?" - мелькнула мысль. В этот-то момент позвонил телефон, и Эрнест узнал голос Грехэма. Минут через двадцать он был уже у Эрнеста. Эрнест подал ему записку, коротко объяснив, как она была доставлена. Грехэм и гость Эрнеста обменялись молчаливыми поклонами, без официальных представлений. Затем Эрнест дипломатично обратился к гостю: - Пока мы кое о чем переговорим, надеюсь, вы не откажетесь от чашки кофе? Посланец Рэдчелла понимающе поклонился. Эрнест вызвал Луизу и передал ей гостя. Едва за ним закрылась дверь, Эрнест возбужденно спросил Грехэма: - Есть изобретение? - Да, - ответил Грехэм. - Я говорил об этом вашему отцу. Вы были в отъезде... - Откуда они узнали? - Я сам виноват... Сказал Уайтхэчу, а тот - Бурману. - Какая неосторожность! Рэдчелл прав: записи и чертежи надо немедленно уничтожить! - Уже сделано... Ваш отец и надоумил... - Фу! Как гора с плеч! Теперь другое. Вам, Грехэм, надо временно скрыться, и в этом Рэдчелл тоже прав. Скрыться, чтобы вас, попросту говоря, не украли, как украли моего Джо. Я бы предложил вам приют у себя, но не уверен, что это надежно. Знаете что? - воскликнул он вдруг. - Лучше всего вам провести это время у отца. Они не посмеют к нему нагрянуть... Мы выставим студенческую охрану... Да, наконец мы открыто заявим, что вы переехали к нему! Пусть только посмеют!.. - Ваш отец довольно натерпелся неприятностей, защищая свое изобретение, возразил Грехэм. - С моей стороны было бы неблагородно снова подвергать его... - Оставьте, Грехэм! - перебил Эрнест. - Отец не откажет, он будет рад помочь. Он не из тех, кто отступает. В этом мы можем поучиться у него. Эти слова невольно прозвучали для Грехэма упреком, воскресив в памяти недавнюю неприятную сцену: именно в трусости заподозрил его старик, а он, не сумев оправдаться, вздумал обижаться. Да, Чьюз, столько перенесший и не уступивший, имел право его упрекнуть. Стыд снова охватил его, и он удрученно сказал: - Нет, к вашему отцу я не поеду... Я виноват перед ним... - Что еще такое? - недовольно спросил Эрнест. Грехэм рассказал. - Ну, вот выдумали! - воскликнул Эрнест. - Уверяю вас: отец уже забыл! У него всегда так: погорячится, разнесет в пух и прах, а потом сам жалеет. - Нет, нет, доставлять неприятности профессору. Эдварду Чьюзу я не стану. Не стану! - решительно сказал Грехэм. - Ей-богу, Грехэм, вы только осложняете положение. В конце концов, я не специалист по конспирации, а вы тут со своими капризами! Есть у меня добрый приятель, один инженер, уверен, что он не откажет, но требуется время с ним снестись. - Послушайте, Чьюз, - сказал Грехэм, - а зачем, собственно, вам и браться за конспирацию? Ваш друг Рэдчелл, очевидно, в этом опытнее, так почему же не воспользоваться его предложением? - Вы на это согласны? - спросил Эрнест, пристально глядя на Грехэма. - Я боялся, как бы вам не было неприятно, что все организуют коммунисты. - Да нет, от этого предрассудка я как будто освободился совершенно, усмехнулся Грехэм. - Вы-то Рэдчеллу доверяете? - В таком деле больше, чем самому себе! - воскликнул Эрнест. - Так чего же мы ищем решения, когда все решено? Эрнест Чьюз пожал руку Грехэму. И вдруг оба ученых неожиданно для себя обнялись - и сейчас же оба смутились. - Ну, ну, надеюсь, все будет хорошо... - сказал Эрнест и в смущении отвернулся. Грехэм усмехнулся: - Еще вчера я забавлялся планами заграничной поездки. А теперь... Что ж, приходится менять маршрут... Оба ученых вышли в столовую, где посланец Рэдчелла в обществе Луизы допивал свой кофе. Вскоре машина, ожидавшая на ближайшей остановке, была доставлена. Эрнест вышел во двор проводить Грехэма... Вернувшись в комнаты, он прежде всего сжег на спичке записку, затем прошел к жене и сказал: - К сожалению, Луиза, я должен сейчас же уехать. Дня через три вернусь... - Но не сию же минуту? - озабоченно спросила Луиза. - Ты и Джо не повидал. Он сейчас вернется с гулянья. - И очень хорошо, что мальчик не видел меня. Не говори ему о моем приезде. И вообще о сегодняшних визитах надо помалкивать. О Грехэме услышишь помни: ты его не видела, он не был здесь. Ты вообще его не знаешь. Впрочем, тебя не надо учить, ты поймешь сама... Отцу пока не звони: пусть считает меня в отъезде. - А если отец позвонит? - По телефону в разговоры не вступай... Заезжай к нему... Скажи только одно: Грехэм в безопасности. Поцеловав жену, Эрнест Чьюз уехал.
      6. Светлые Грезы погибли!
      Государство подобно человеческому телу. Не все его функции благородны. Есть такие, которые приходится скрывать.
      А. Франс. "Воззрения аббата Жерома Куаньяра"
      Заявление Бурмана по поводу изобретения Ундрича, сделанное им на пресс-конференции после полудня в субботу, вызвало много шума. Казалось, вся эта запутанная история, тянувшаяся уже две недели, приходит наконец к развязке. Но события снова развернулись неожиданно. В ночь с субботы на воскресенье жители восточной окраины столицы были свидетелями непонятного и грозного явления. Около полуночи вдруг заполыхало огромное зарево. Оно поднялось внезапно, точно от громадного взрыва, но совершенно бесшумно, охватило полнеба и, не спадая, упорно держалось почти до утра. Временами оно бледнело, затем вспыхивало с новой силой... Тысячи людей, как зачарованные, следили за пляской огня в ночном небе. В других частях столицы из-за света электрических реклам зарева видно не было, но весть о нем, несмотря на позднее время, облетела весь огромный город. Многие бросились в восточные пригороды. Толпы стояли на улицах и площадях, люди забирались на крыши. Толкам, догадкам, предположениям не было конца, и все же никто не мог ничего понять: для обычного пожара это было слишком грандиозно, для взрыва - бесшумно. Тишина была зловещей, она пугала больше, чем яростный взрыв. Так самая страшная гроза, когда ослепительные вспышки молний сопровождаются неистовым грохотом грома, не приводит в такой трепет человеческое сердце, как таинственное безмолвие северного сияния. Но пожар был, видимо, далек, и люди мало-помалу расходились по домам. На улицах уже оставались немногие, когда пополз слух: горит завод-лаборатория Ундрича, "лучи смерти" вырвались на свободу! А с раннего утра, когда зарево уже погасло, миллионы газетных листов, выброшенных на улицы столицы, разожгли такой пожар, какого и огонь не в силах вызвать. Трудно было себе представить, что именно произошло, потому что каждая газета приводила свои варианты и свои подробности, причем одни исключали другие и противоречили третьим... От всей этой неразберихи общая тревога и паника только усиливались. Главные события произошли в восьмидесяти километрах от столицы, в поселке, известном под названием Светлые Грезы. Раньше в этой живописной местности, в сосновом лесу, были дачи, но в этом году их скупила "Корпорация Лучистой Энергии". Часть дач была снесена, и на их месте возведен экспериментальный завод-лаборатория Ундрича, часть использована под жилье для рабочих и технического персонала, часть дач пустовала. Население поселка Светлые Грезы стало очень малочисленным, так как здесь проживали только люди, связанные с производством "лучей смерти" Ундрича. И вот в эту ночь на поселок, точнее на завод, было произведено нападение. До этого момента сообщения газет сходились, далее расходилось все. "Рекорд сенсаций" сообщал, что в поселок неожиданно, точно с неба упав ("а может быть, парашютисты?" - высказывала предположение газета), ворвался крупный отряд замаскированных коммунистов. К сожалению, газета не сообщала, из чего видно, что это были коммунисты, и как они были замаскированы. "Руки по швам!", наоборот, утверждала, что группа коммунистов (в этом газета тоже не сомневалась) была немногочисленна, но этой группе как-то удалось проникнуть в проходную будку завода и связать охрану. После этого коммунисты ворвались на завод. Как они выбрались обратно, осталось неизвестно. Связанную охрану освободили полицейские части и пожарники, когда завод был уже в огне. "Горячие новости", напротив, сообщали, что коммунисты, после того как подожгли завод, тем же путем вернулись к поджидавшим их у входа автомобилям. С ними были туго набитые портфели, очевидно с чертежами изобретения Ундрича. Что случилось с самим изобретателем, неясно, всего вероятней, что он погиб в огне, а "Вечерний свет" взял интервью у одного из охранников, который, как и остальные, лежал связанным в проходной будке, когда возвращались коммунисты. Он сделал вид, что потерял сознание, но на самом деле, приоткрыв глаз, внимательно за всем наблюдал. Он увидел Ундрича, на котором были наручники: коммунисты похитили его и увезли с собой. Все газеты согласно сообщали, что дачный поселок Светлые Грезы сгорел дотла, так как пожарные части прибыли поздно; что Ундрич бесследно исчез; что чертежи его изобретения хранились только на его заводе и либо погибли в огне, либо (что более вероятно) похищены коммунистами и восстановлены быть не могут, так как Ундрич никому не успел сообщить секрета своего изобретения и оно не было запатентовано. Величайшее военное изобретение, необходимое для обороны, похищено! Далее газеты сообщали, что события в Светлых Грезах не были единственными. В ту же ночь была совершена попытка нападения на столичную государственную лабораторию, возглавляемую профессором Уайтхэчем. Об этом сообщалось менее подробно; впрочем, это не представляло такого интереса, так как покушение сорвалось: нападавшие были отбиты охраной и, отстреливаясь, скрылись на машинах. Лаборатория, ее оборудование, чертежи - все осталось в полной неприкосновенности. Сам профессор Уайтхэч и сотрудники, ввиду позднего времени, отсутствовали, охрана справилась с положением сама, и только позже, после того как налетчики исчезли, было вызвано полицейское подкрепление. Поздно вечером радио сообщило, что на завтрашнем заседании палат президент господин Бурман обратится к представителям народа с посланием, в котором будет просить о предоставлении ему чрезвычайных полномочий и о запрещении Коммунистической партии.
      7. Маленький червяк и большие неприятности
      Пускай червяк ничтожен, но число моих рабов он умножает.
      Гёте. "Прометей"
      "Боже мой, как убого-стандартна их фантазия!" - невольно подумал Чьюз, глядя на кричащие заголовки, увенчивающие газетные страницы. Так вот он, их новый трюк! И как мало в нем нового! Ему уж пришлось это испытать: вот так же подослали в лабораторию докпуллеровского агента, которого потом объявили коммунистом, приписав Коммунистической партии попытку похитить "лучи жизни". Здесь же пожаром в Светлых Грезах заодно уничтожались все следы провалившейся аферы Ундрича - тоже прием не новый. Налет же на лабораторию Уайтхэча был сплошной буффонадой и произведен для "ансамбля". Несомненно, и президент Бурман и так внезапно и "таинственно" исчезнувший Ундрич отлично "предвидели" все эти необычайные события - вот чем объяснялись и пресс-конференция у Бурмана и широкий жест Ундрича, щедро "пожертвовавшего" свое изобретение государству. Вот как они отделались от "мирового изобретения"! А впрочем, разве отделались? Пусть все погибло в Светлых Грезах, но ведь вы же утверждали, что чертежи изобретения Ундрича, найденные у Тома Бейла, хранятся как вещественное доказательство в делах Медианского суда! Значит, экспертиза возможна! Даже неизбежна! Чьюз распорядился подать машину и помчался в Ассоциацию. Здесь все гудело. Газеты переходили из рук в руки. Смысл "событий" для всех был ясен. Экстренное собрание правления выработало текст воззвания к населению. "Ассоциация прогрессивных ученых" настаивала на немедленной экспертизе медианских чертежей, пока какой-нибудь новый пожар или другая несчастная "случайность" не уничтожила их. Из Ассоциации Чьюз решил заехать к Грехэму. Молодой ученый, видно, обиделся не на шутку. Чьюзу было это неприятно. Он сознавал, что был несправедлив к Грехэму: тот не давал никакого повода заподозрить его в страхе перед "волками". Чем ближе Чьюз узнавал Грехэма, тем более симпатичен он становился старику. Ах, если бы Грехэм был его учеником, а не Уайтхэча! Вот почему старик решил не ждать Грехэма, а первым пойти навстречу. Надо было загладить свою грубость. У Грехэма он не бывал, но шофер без труда разыскал на одной из окраинных улиц пятиэтажный, с облупившейся штукатуркой дом, где жил Грехэм; лифта не было, и, задыхаясь, останавливаясь передохнуть, Чьюз взобрался на верхний этаж. Здесь он с удивлением увидел, что у двери, номер которой соответствовал адресу Грехэма, собралось четверо господ, и один из них возится у замочной скважины с явным намерением открыть дверь. Ключа в его руках, однако, не было. "Грабители!" - мелькнуло у Чьюза. Отступать, спрятаться было поздно: его заметили. - Вы к Грехэму? - спросил один из незнакомцев, маленький человечек, и вдруг воскликнул: - Профессор Чьюз! Вот встреча! Лучшей и не пожелаешь! Тот, что возился с замком, справился наконец со своей работой, и дверь открылась. Незнакомец, так радостно приветствовавший Чьюза, галантным жестом пригласил старого ученого войти. - Простите, не привык таким способом, - все еще ничего не понимая, сердито возразил Чьюз. - Другого, к сожалению, нет, - развел руками незнакомец. - Пробовали звонить... бесполезно... Войдемте, профессор, не на лестнице же объясняться. Все вступили в полутемную переднюю. Специалист по замкам включил свет. Из передней попали в комнату, служившую, видимо, Грехэму кабинетом и спальней: против большого письменного стола, заваленного книгами, стоял у стены довольно скромный, обитый материей диван. Второй - и последней комнатой была столовая. Здесь, помимо стола и стульев, стоял небольшой буфет. - Как видите, пусто, - проговорил, ухмыляясь, все тот же незнакомец. - Когда хозяина нет, принято визит отложить, - как можно спокойнее сказал Чьюз, хотя тяжелое предчувствие сжало сердце. - Боюсь, пришлось бы слишком долго ждать, - все с той же усмешкой, раздражавшей Чьюза, возразил незнакомец. - Разрешите представиться: старший следователь Скадерс. - Он вынул из кармана служебное удостоверение и любезно развернул его перед Чьюзом. - А это - господин Уинтоп, домовладелец. Ну, а это мои помощники, - следователь небрежно кивнул головой на двух господ, деловито обшаривавших опытным оком комнату. Чьюзу показалось даже, что носы у них шевелятся, как у крыс, почуявших поживу. Домовладелец, господин Уинтоп, человек довольно упитанный, поклонился с тяжеловесной грацией и издал неопределенный звук, который с одинаковым правом можно было счесть и за приветствие и за выражение неудовольствия. После этой церемонии он с явным трудом втиснулся в утлое кресло. - Что все это значит? - спросил Чьюз. Он чувствовал, что ноги уже отказываются служить, но садиться не хотел. Следователь улыбнулся. У этого маленького человека была на редкость неприятная улыбка: рот растягивался, а нос, точно удлиняясь, повисал над узкими губами. Вообще все лицо его имело как будто нарочито упрощенный вид, каким рисуют его дети: незамысловатый овал, полоска - вместо рта, острый угол - вместо носа. Маленькие глазки прикрывались белесоватыми ресницами. Пряди спутанных волос спускались на низкий лоб. Встречаясь с ним взглядом, Чьюз каждый раз испытывал неприятное чувство, как будто прикасался к холодному, мокрому червяку. - Вы спрашиваете, что это значит, - повторил следователь, не сгоняя с лица своей мерзкой улыбки. - Вот это скорей уж вы должны объяснить, господин профессор. Отсюда я прямо к вам и собирался за объяснениями. А тут такая приятная случайность! - За какими объяснениями? - спросил Чьюз. - Да вы садитесь, профессор. Помогите профессору снять пальто! - строго сказал следователь своим помощникам. Те бросились к Чьюзу. Он отстранил их и опустился в кресло. - Можете говорить свободно, профессор. Я надеюсь на скромность господина Уинтопа, не правда ли, господин Уинтоп? - Гм... хм... - выдавил из себя домовладелец и слегка шевельнулся в кресле. - Отлично... - сказал следователь, видимо вполне удовлетворенный этим немногословным обещанием, и, перебросив свое пальто через спинку кресла, сел. "Помощники" продолжали стоять и шарить глазами. - Разрешите спросить, профессор, где и когда вы видели в последний раз господина Грехэма? - Вчера. Он был у меня, в "Ассоциации прогрессивных ученых". - А можно полюбопытствовать, куда он отбыл? - Не знаю... Секунду Чьюз колебался: не рассказать ли, что у них произошла небольшая размолвка? Но в конце концов какое дело следователю до их отношений? Скадерс, очевидно, заметил это колебание и истолковал его по-своему. - Не знаете... - протянул он иронически. Гаденькая улыбка уже не сходила с его лица. - А если я вам скажу это, профессор? - Зачем же вы меня спрашиваете, если знаете? - Затем, что и вы не можете не знать о том, что господин Грехэм поехал к вашему сыну, профессору Эрнесту Чьюзу. - Его нет в городе... - Совершенно верно: сейчас нет. Но вчера он приезжал, однако после встречи с Грехэмом предпочел немедленно уехать из столицы. Трудно поверить, что вы этого не знали... - Сын позвонил бы, если бы приезжал... - А вы сами не звонили и не заезжали? - Нет. - Ну что же, не смею вам не верить. Однако вы можете позвонить, чтобы убедиться, что я вас информировал точно. Не думаю, что ваша невестка станет скрывать от вас... - Да что скрывать? Если даже сын приезжал и его навестил Грехэм, то, думаю, в этом секрета нет... Тем более преступления... - Конечно... Но дело в том, что после этого свидания Грехэм исчез. Как видите, здесь его тоже нет. Он и не ночевал. - Он мог ночевать на своем заводе. Как-то он рассказывал мне о таком случае... - Профессор, доверьтесь нашей профессиональной опытности. Неужели вы думаете, что мы не догадались поискать господина Грехэма и на заводе? - Так что же вы предполагаете, господин следователь? - спросил уже озабоченно Чьюз. - Я не только предполагаю, - веско и серьезно, даже без своей улыбочки, отвечал Скадерс, - я убежден, что ваш сын помог Грехэму скрыться у коммунистов. Да, помог после того, как стало известно, что Грехэму визы на выезд не дадут. - Чепуха! - решительно сказал Чьюз. - Ваши подозрения грязны, господин следователь. - Это больше, чем подозрения, господин профессор... Впрочем, допускаю, что ваш сын не имел права посвятить вас в коммунистические планы. Ведь вы, насколько знаю, еще не состоите в Коммунистической партии? Значит, не все вам можно доверить... Чьюз не отвечал... Он поднялся, готовясь уйти. - Профессор, я очень просил бы вас остаться, - снова веско сказал Скадерс. - Зачем? - Вы понимаете, без обыска не обойтись. Ваше свидетельство будет крайне ценно. - Картина обыска мало привлекательна. К тому же я здесь случайно: вы меня не приглашали, как, например, господина домовладельца. - Да разве я посмел бы?! Но ведь вы уже здесь... Так почему бы вам не убедиться, что все будет в порядке? Ведь вот на Медианском процессе адвокаты обвинили же следственные власти в том, что те подбросили коммунистам секретные документы? Ну, а если мы что-нибудь этакое секретное, а?.. - Скадерс сделал движение рукой, будто подбрасывал что-то под диван и, очень довольный своей шуткой, добродушно захихикал. - Все равно за вами не уследишь при вашей профессиональной опытности, - в тон ему ответил Чьюз. - А вы следите внимательней. - Попробую. - Вот и отлично! Для меня вы - неоценимый свидетель, профессор Чьюз. Ну и, конечно, господин Уинтоп. - Хм... - сказал домовладелец, слегка пошевелившись в кресле. И вот тут-то два господина, чьи имена Скадерс не нашел даже нужным назвать, показали, на что они способны. Сбросив на диван свои пальто, они принялись за дело с быстротою и настойчивостью ветра, который проникает во все щели. Под их ловкими руками ящики открывались без ключей и точно сами собой выбрасывали свое содержимое. Папки покорно распахивались, книги сами перелистывали свои страницы - ни одна мелочь не скрылась от этих мелькающих пальцев, виртуозности которых мог бы одинаково позавидовать и знаменитейший фокусник и знаменитейший пианист. Чьюз, сидя в кресле, мрачно наблюдал. Он решил, что следователь, в сущности, прав: глупо было бы уехать отсюда. И не потому, что следователь мог подбросить "этакое секретное". Насчет того, что за ними не уследить, Чьюз сказал лишь с целью уколоть раздражавшего его Скадерса, а теперь с удивлением убедился, что сказал правду: разве кому-нибудь из зрителей удавалось заметить, каким образом фокусник вытаскивает десяток быстрых мышат из цилиндра, который мгновение назад был сложен в плоскую лепешку? Другое волновало Чьюза: внял ли Грехэм его совету, уничтожил ли он записи и чертежи? Если их сейчас найдут, они попадут в руки правительства, и никакой шифр не спасет. Чьюз внимательно просматривал бумаги и записи. Скадерс не только не мешал ему, но любезно распахивал перед ним все: смотрите, убеждайтесь, работа чистая! - и затем старательно вносил все в опись. Сначала Чьюз было надеялся, что вот откроется дверь, появится Грехэм и спросит: "Что вы делаете здесь, господа?" Но прошел час, другой, специалисты продолжали свои раскопки, Скадерс неутомимо строчил свою опись, Уинтоп, кажется, задремал в кресле, а хозяин квартиры так и не появлялся. Часа через три все было закончено. Чьюз с облегчением вздохнул: среди бумаг не было ничего, что хотя бы отчасти напоминало шифрованные записи. Очевидно, Грехэм уничтожил или надежно скрыл записи и чертежи. Следователь составил протокол обыска и опись, и все подписались. Входную дверь Скадерс запер, опечатал и для охраны оставил одного из помощников. Домовладелец, господин Уинтоп, жил во втором этаже, где и простился тем же тяжеловесным поклоном, вымолвив наконец единственное слово: "Прискорбно...", впрочем, не забыв сопроводить его своим универсальным звуком. Скадерс набросал несколько строчек в блокнот и, передав листок второму помощнику, отослал его. Затем он обратился к Чьюзу: - Не будете ли вы столь любезны, профессор, подвезти меня?.. - Куда? - С собой... Вы, конечно, теперь к сыну?.. Чьюз не ответил. Чиновник счел молчание за согласие и сел в машину Чьюза. Всю дорогу они молчали. Соседство белобрысого следователя было физически противно Чьюзу. И когда на поворотах заносило, Чьюз, почувствовав прикосновение локтя Скадерса, брезгливо отодвигался. Неприятно было Чьюзу везти этого червяка в дом сына, но отказать - значило бы только усилить подозрения против Эрни. Первым, кто встретил старика в вестибюле, был маленький Джо. С визгом радости он бросился к деду, не обращая внимания на незнакомого спутника. - Папа дома? - сразу же спросил дед. - Да ведь он еще не приезжал! - воскликнул Джо, повиснув на руке у деда. Мама говорит, что приедет завтра. Чьюз с торжеством посмотрел на следователя. У того был самый невозмутимый вид. Вскоре вышла и Луиза. - Вот... следователь... - коротко представил Чьюз привезенного. Тот галантно поклонился. Луиза ответила царственно-холодным наклоном головы. "Молодец!" - про себя одобрил Чьюз. - Следователь хочет кое-что узнать... Должность такая... - добавил Чьюз. Отослали Джо, прошли в столовую и чинно расселись. - Я вас слушаю, господин следователь... - Луиза произнесла это ледяным тоном. - Я был бы вам очень признателен, госпожа Чьюз, если бы вы мне точно указали, в какие часы приезжал вчера ваш супруг и как долго он пробыл дома перед тем, как снова уехать из столицы. - В обязанности этой "должности" входит контроль над часами приезда мужа к жене, его пребывания и отъезда? - Луиза спросила это, повернувшись к Чьюзу, точно спрашивала старика, нужно ли ей отвечать на такой странный вопрос следователя. Чьюз молчал. - Конечно, вы не обязаны мне отвечать, госпожа Чьюз, - сказал следователь совершенно спокойно. Чьюз заметил, что он воздержался от своей гаденькой улыбочки. - Нет, почему же, я скажу, господин следователь, - все так же холодно ответила Луиза. - Мой муж не приезжал вчера. Я жду его завтра. - Возможно, и господин Грехэм не был здесь вчера? - Простите, я не знаю господина Грехэма. Так что принимать я его никак не могла. А муж, я вам уже сказала, в отъезде. Впрочем, обратитесь к слугам, если не доверяете мне... - Помилуйте, я удовлетворен... - следователь откланялся с той же галантностью. "Здорово она его!" - подумал Чьюз, с удовольствием глядя на Луизу. Он перевел взор на следователя: странно, у того вовсе не было вида побитой собаки - та же спокойная уверенность в себе. "Попросту бесчувственный дурак!" - решил про себя Чьюз. Едва следователь удалился, Луиза схватила Чьюза за руку: - Отец, они были! - Кто? - И Эрнест и Грехэм... Эрнест вчера приезжал, часа на два, не больше... Эти негодяи все знают, они следили... Чьюз оторопел. Неподвижно смотрел он в лицо Луизы, силясь понять. Эрнест был?.. Грехэм был?.. Значит, следователь прав: что-то от него скрыли... - Где Грехэм? - спросил Чьюз быстро. - Не знаю, отец. Эрнест просил только передать, что Грехэм в безопасности. В комнату ворвался Джо, сейчас же забрался на колени к деду и принялся о чем-то весело рассказывать. Дед слушал рассеянно. "Странно, - думал он, мальчик не знал о приезде отца... Что-то непонятное..." Как ни просила Луиза остаться, Чьюз вскоре уехал домой. Всю дорогу его мозг сверлила одна и та же мысль: что же в самом деле произошло? Почему Эрнест обманывал? И Луиза, со своей царственно-холодной улыбкой, лгала этому, ничтожному червяку. Какое унижение! И себя Чьюз чувствовал униженным. Машина подъезжала к загородному особняку ученого. Чьюз оглянулся: сквозь заднее окошечко, как в раме, он увидел панораму огромного города. Солнце село, и на изжелта-красном фоне зари темными, резкими силуэтами, точно вырезанные из картона, поднимались огромные башни. И все это величие деловых дворцов - одна бутафория, обман! В этом городе даже вечерняя заря, со своими пышными багровыми, розовыми и желтыми разводами, выглядела фальшивой, подкрашенной красавицей... Да и кто знает: может быть, "парфюмерный король" Пети закупил небосклон и вся эта небесная вакханалия красок - реклама "Всеобщей корпорации парфюмерии, косметики и губной помады"?
      8. Гордиев узел
      Логика предугадает три случая, а их миллион!
      Ф.М. Достоевский. "Преступление и наказание"
      Эдвард Чьюз провел отвратительную ночь. Напрасно он старался успокоить себя тем, что завтра приедет Эрни и все разъяснится. Правда, намек, нарочно брошенный следователем, успеха не имел: конечно, дело не в том, что сын что-то скрывал от отца. "Грехэм в безопасности!" - эта коротенькая фраза, переданная через Луизу, и поспешность, с какой сын снова уехал, показывали, что все дело было очень срочно, у сына не было ни времени, ни возможности что-то сообщить, о чем-то посоветоваться - очевидно, опасность, угрожавшая Грехэму, была велика и надвинулась вплотную. Но можно ли быть уверенным, что Грехэм сейчас действительно в безопасности? Оттого, что у Чьюза произошла размолвка с Грехэмом, старику было особенно тяжело: конечно, размолвка не могла повлиять на внезапный поворот событий, он очень хорошо это понимал и все же чувствовал себя почти виноватым в том, что все так случилось. Но главное было даже не в этом. Эрни сделал вид, будто он и не приезжал в столицу. Луиза вынуждена была сказать следователю, что ни мужа, ни Грехэма она вчера не видела. Итак, сын вступил на путь обмана - вот чего отец никак не мог принять. Сына еще не было, а старик вел уже с ним воображаемый спор: "Как ты не хочешь понять, Эрни, что это вопрос вовсе не морали, а практической выгоды? Обман - их сила, правда - наша сила! Правда всегда сильней обмана, но они вынуждены хвататься за обман, потому что другого у них нет. Но почему же нам отказываться от правды и хвататься за обман? Я еще не знаю, Эрни, что ты сделал, но смотри: этот скользкий червяк Скадерс уже знает, что ты обманываешь. Будь уверен: он ударит по этому слабому месту! Пойми, Эрни: нам невыгодно обманывать! Когда я боролся за "лучи жизни", враги опутывали меня сетью лжи, но я ни разу слышишь, ни разу! - не обманул - вот почему они не могли поймать меня в свою сеть!" Так, ворочаясь с боку на бок, забыв о сне, старый Чьюз отстаивал свою веру в правду, спорил, волновался, пока, под самое утро, неожиданно не заснул на неоконченной мысли-фразе.