"Сегодня произошло событие, значение которого для всего человечества трудно переоценить. Впервые за всю историю космический корабль с экипажем на борту покинул солнечную систему и отправился к звездам.
      Экипаж состоит из четырех человек: капитан Томас Ларсен, инженер Эни Тлар Силверхилл, этолог Динвалд Снорри, навигатор Бони Тлар Силверхилл. Если быть более точным, то на корабле присутствуют виртуальные дубли названных людей. Это позволило, во-первых, избавиться от систем жизнеобеспечения и ограничить полетную массу корабля полутора тоннами, во-вторых, использовать большие ускорения без вреда для экипажа и, в-третьих, это позволит экипажу свободно вести активные исследования в средах, несовместимых с человеческой физиологией.
      Целью экспедиции является система звезды Барнарда, одна из планет которой, видимо наибольшая, была открыта еще в прошлом веке, а исследования последних десятилетий позволяют предположить наличие также и нескольких меньших планет, которые теоретически могут оказаться обитаемыми.
      Предполагаемая продолжительность экспедиции — около 30 лет, из которых примерно 25 лет приходится на перемещение между звездными системами и 5 лет — на исследования планет системы Барнарда.
      Мы надеемся, что через 30 лет «Одиссей» вернется с информацией, которая будет представлять исключительную ценность для человеческой цивилизации: о свойствах межзвездной среды и особенностях перемещения в ней при субсветовых скоростях, о строении иной звездной системы, существенно отличной от солнечной системы, а в случае удачи — о принципиально иных формах жизни или даже цивилизации.
      Это последнее обстоятельство заставляет нас взглянуть на нашу собственную цивилизацию с новой точки зрения.
      Человечество полагает себя сообществом разумных существ в силу своей способности к целенаправленному преобразованию природы. Однако, то же человечество отказывает муравьям в праве называться разумными существами, хотя муравьи также занимаются целенаправленным преобразованием природы. Почему? Потому, что человек действует сознательно, а муравей — инстинктивно. В чем разница? В том, что человек может создавать новые, ранее не существовавшие, так называемые «творческие» решения, а муравей выбирает решение из заранее заданного списка по изначально заложенным в его нервную систему правилам.
      Способ, практикуемый муравьями, в отличие от человеческого, не допускает появления иррациональных решений, которые неминуемо возникают в процессе индивидуального творчества. Таким образом, муравей никогда не совершит ошибки в стандартной ситуации. Но зато он никогда не сможет найти правильного решения в ситуации нестандартной.
      Дальше речь пойдет о некотором явлении, которое я буду именовать "система управления обществом", и которое условно обладает признаками субъекта, то есть наличием цели и волей к ее реализации. Подобная система имеется как у человеческого, так и у муравьиного общества, хотя и в разной технологической форме.
      У людей такая система исходно была персонифицирована в определенном человеке — вожде племени, затем в элитарной группе людей и наконец в информационно-бюрократической конструкции, не имеющей ничего общего с конкретным человеком или конкретной группой людей.
      Сейчас эта система преследует одну цель: сохранение расширенного цикла производства — распределения — потребления, сколь бы это не было бессмысленно с точки зрения любого отдельно взятого человека.
      С точки зрения системы управления обществом, муравей гораздо более совершенен, чем человек. Его поведенческие реакции стандартны и точно предсказуемы, у муравьев не бывает общественных беспорядков, преступности, оппозиционных организаций и социальных конфликтов.
      Человеческая нестандартность всегда представлялась потенциальной угрозой общественному порядку, но система управления обществом вынуждена была до определенных пределов мириться с этим, поскольку в кризисных ситуациях требовались люди, обладающие теми или иными экстраординарными свойствами. Люди, в свою очередь, вынуждены были терпеть над собой систему управления обществом, которая, хотя и загоняла их в определенные рамки, но зато обеспечивала их кооперацию в общих целях.
      Сейчас человечество на 90 % площади своего ареала дошло до такого уровня развития, при котором кризисы перестали угрожать обществу фатальными последствиями, а система управления обществом совершенно утратила человеческие черты и оказалась практически независимой от воли любого отдельно взятого человека. Таким образом, сразу по двум причинам для системы управления обществом исчезла явная необходимость терпеть отклонения отдельных людей от выработанного этой системой стандарта.
      В результате постепенно, но повсеместно, были введены принципы нивелирующего воспитания. Если в прошлом веке возраст, в котором начиналось так называемое "обязательное начальное образование" был равен 6–7 годам, то сейчас он составляет 4–5 лет, но качество знаний при этом не улучшилось, а скорее наоборот. Тогда зачем это? А вот зачем. В этом возрасте происходит становление психики человека и есть возможность сформировать вместо индивидуальной личности стандартное существо, простое и удобное в управлении. Именно эта цель достигается в первые 2 года обязательного образования.
      И именно в результате этого за последние десятилетия среднестатистический житель экономически развитой части мира заметно отупел. Он утратил большую часть не только творческих способностей, но и стремления к индивидуальной свободе. Он утратил даже способность к самостоятельной оценке реальности и критическому восприятию информации, подаваемой средствами масс-медиа.
      В результате система управления обществом может спокойно позволить себе такие формы вмешательства в частную жизнь, которые полвека назад привели бы, как минимум, к бунту.
      Система управления обществом терпит отклонения от стандарта только в изолированных микросоциумах, специализирующихся на задачах, для которых типовые решения еще не найдены. Во всех остальных случаях она принимает все меры, чтобы истребить носителей таких отклонений.
      Всего трижды система управления обществом потерпела неудачу. Все три раза эта неудача была связана с попытками установить контроль над деятельностью больших групп индивидов, которым имманентно свойственно нестандартное поведение.
      Экстермены — жители внеземных колоний — несмотря на экономическое давление, ввели драконовские меры против ряда видов масс-медиа, включая детские образовательные программы и рекламу стиля жизни.
      Ошенмены — живущие в море — пожертвовали определенными материальными благами и избавились от навязываемых им стандартов просто покинув территориальные воды так называемых "развитых стран".
      Наконец, наиболее многочичленная группа, составляющая в некоторых регионах до четверти населения: тейлмены — обитатели виртуальных миров — создали свое, неподконтрольное системе, информационное пространство.
      На каждую свою неудачу система управления обществом реагировала массовыми и официально поддержанными компаниями ксенофобии в отношении неподконтрольных групп, добиваясь их глубокой изоляции от подконтрольного большинства населения.
      Все сказанное дает основание утверждать: если такая тенденция сохранится, то еще несколько поколений — и подавляющее большинство людей станет чем-то вроде общественных насекомых, начисто утратив способность к творческим решениям вместе с правом называться разумными существами. Тогда любая цивилизация действительно разумных существ совершенно обоснованно сочтет человечество всего лишь любопытной разновидностью фауны со всеми вытекающими отсюда последствиями.
      Мы полагаем, что природный долг любого мыслящего человека состоит в том, чтобы переломить порочную тенденцию превращения человечества в муравейник. Мы надеемся, что в ближайшие одно — два десятилетия найдутся ответственные и квалифицированные люди, которые смогут совершить это бескровно и с минимальными издержками. В противном случае, ровно через 30 лет, считая от сегодняшнего дня, это придется сделать нам, причем крайне грубым методом. Мы не будем выполнять процедуры торможения и «Одиссей» встретится с Землей при скорости, равной примерно половине скорости света.
      Произойдет нечто, сопоставимое с падением астероида — такие вещи уже случались в истории Земли, как минимум, дважды: 370 и 65 миллионов лет назад. При этом раскалывались континенты, пробуждались потухшие вулканы, появлялись новые моря, миллиарды тонн пыли закрывали Солнце и на Земле на много лет наступала ночь, а вместе с ней — арктический холод. Три четверти всей флоры и фауны погибало, причем крупные существа, такие как динозавры, вымирали полностью.
      Земля станет практически непригодной для жизни человека на весьма длительный исторический период, после чего будет, вероятно, вновь заселена переселнцами из лунной и марсианской колоний.
      Нам будет очень неприятно поступать таким образом, но если следующие 30 лет описанная тенденция останется неизменной, то другого пути сохранения человечества, как цивилизации мыслящих существ, попросту не будет.
      Мы бы предпочли, чтобы человечество вышло из создавшейся ситуации менее болезненным путем…"
      Профессионалы масс-медиа были счастливы. Прямо им на голову совершенно даром свалились сразу три модные темы. То, что через 30 лет на голову может упасть гораздо менее приятный предмет, воспринималось ими всего лишь как досадная мелочь на фоне грандиозной удачи.
      Следующие несколько дней пресса была заполнена анонсами типа: "Повторит ли человечество судьбу динозавров?" или "Звезда полынь.
      Предсказание Иоанна Богослова сбывается?"
      По интерТВ показывали слащавые ужастики про падения астероидов, раскопки "кладбищ динозавров" и весьма реалистичные анимации моделей "ядерной зимы", разработанных в конце прошлого века.
      На третьем месте после динозавров и астероидов шли межзвездные перелеты и инопланетяне.
      При этом собственно меморандум «Одиссея» был опубликован полностью только в научных и специальных изданиях. С точки зрения журналистики, меморандум был слишком сложен для массового потребителя, а следовательно, скучен и неинтересен, поэтому содержание документа было сокращено и адаптировано к уровню олигофрена. Адаптированный вариант укладывался в 25 слов и выглядел примерно так: "На звезде Барнарда есть инопланетяне, к ним отправился космический корабль. Спятивший профессор хочет через 30 лет уронить на Землю астероид, отчего люди вымрут, как динозавры."

      За двести лет своего существования, Капская астрономическая обсерватория не видела ничего даже приблизительно похожего на подобное сборище. Астрономы и эксперты разнообразных агентств по космонавтике и исследованию космоса, а также иные профессионалы составляли, в лучшем случае, двадцатую часть всей публики, слетевшейся на конференцию с претенциозным названием "проблемы межзвездных экспедиций". Остальная часть была представлена журналистами, киноактерами, представителями коммерческих компаний, астрологами и магами, а также просто известными персонами, которых пригласили из уважения. Это не говоря уже об огромном количестве туристов, приехавших полюбоваться на Столовую гору и покататься на доске по волнам Залива Лжи, для которых не составляло труда проехать три мили от Кейптауна до Мыса Доброй Надежды, чтобы посмотреть на сборище знаменитостей. Всвязи с этим, высказывались мнения, что лучше было бы провести конференцию где-нибудь на Аляске или в Великой Австралийской пустыне.
      Осознавая притягательность своей персоны для журналистов и охотников за автографами (не то участник Первой Межзвездной, не то двойник участника, не то участник — его двойник, короче достойный объект), Дин заблаговременно предпринял меры, чтобы избежать лишних контактов с охотниками за диковинками, а именно:
      — оделся в спортивный костюм, а багаж упаковал в десантный рюкзак, что в сочетании с солнцезащитными очками позволило ему смешаться в аэропорту с группой серферов;
      — взял на прокат древний раздолбанный армейский джип и купил в какой-то подозрительной лавке старую армейскую форму, что позволило ему в отеле смешаться с обслуживающим персоналом;
      — записываясь в книге регистрации, так шикнул на портье, что тот воздержался от оглашения фамилии Дина на весь холл.
      Поднявшись на восьмой этаж в свой номер и приняв душ, Дин уселся голым в кресле на балконе, где дул приятный прохладный ветерок, и с удовольствием приступил к банке заблаговременно приобретенного пива.
      Через некоторое время сдвиг часовых поясов подкосил его, он задремал прямо в кресле и, вероятно, проспал бы до вечера, если бы не мелодичная трель трубки.
      — Алло, — сонно произнес он.
      — Салют, знаменитость, — раздался знакомый насмешливый голос.
      — Привет, Айша.
      — Узнал. Отлично. Ты уже в Кейпе?
      — Да. Как и обещал. А ты?
      — Практически там же.
      — По-моему, — сказал Дин, — это хороший повод, чтобы встретиться.
      — И я того же мнения, — согласилась Айша, — поезжай в сторону обсерватории. В двух милях от города увидишь справа белую скалу в виде черепахи и спуск к морю. Поворачиваешь туда и до упора.
      — Дальше?
      — Дальше — увидишь.
      — Понял.
      — Тогда до встречи.

* * *

      … Дорога заканчивалась небольшой площадкой метрах в тридцати над уровнем моря. Посредине площадки имелась круглая клумба по бокам которой стояла пара скамеек. на одной из них расположился худой как жердь старик в черном костюме, шляпе и темных очках, с белой тростью на коленях. Он сидел так неподвижно, что его можно было принять за хорошо сохранившуюся мумию.
      К скальному массиву прилепилось небольшое двухэтажное здание, фасад которого был украшен длинным балконом и до самой крыши покрыт цветущим тропическим плющом, а на укрепленном над дверями алюминиевом навесе имелась простенькая вывеска: "Приют дайвера". В данный момент темнокожий подросток, одетый в яркую рубашку и рваные шорты, стирал с этой вывески пыль с помощью длинной швабры.
      Дин вышел из машины и прошелся вдоль края плошадки, раздумывая, надо ли ему спускаться к морю, куда от площадки вела узкая тропинка, или же имеет смысл зайти в "приют".
      Можно было, конечно, спросить у мумиеподобного старика, но тот уже поднялся и отправился куда-то в сторону зарослей кустарника, сосредоточенно постукивая перед собой тростью.
      Его размышления были прерваны разбойничьм свистом. Он обернулся и увидел на балконе черную фигурку, энергично машущую рукой.
      Толкнув дверь, Дин попал в небольшой холл, где флегматично орудовал шваброй молодой вьетнамец, а за стойкой маялся от безделья рыжеволосый веснусчатый жлоб, выполнявший, судя по всему, функции портье. На вопрос относительно мисс Нкона, он буркнул: "номер три, второй этаж налево".
      Дин кивнул и, поднявшись по лестнице, остановился перед дверью из радужного пластика, украшенного огромной зеркальной цифрой 3. Постучал костяшками пальцев и немедленно услышал знакомый голос:
      — Заходи, открыто.
      Айша стояла посреди комнаты, одетая в микроскопический белый бикини.
      — Ну, здравствуй, — сказал Дин и неуверенно улыбнулся.
      Девушка так же неуверенно улыбнулась в ответ.
      — Дин, я страшно рада тебя видеть.
      — Айша, чудесная моя, я помню про ведро кофе, но…
      — Что — но?
      — Но я хочу убедиться, что это действительно ты.
      Он сделал три шага и крепко обнял ее, уткнувшись лицом в ее жесткие пахнущие морем волосы.
      — Ты оказался прав, — шепнула она, — мир действительно оказался таким маленьким…
      — …Что до твоей Африки можно почти что дотянуться рукой, — закончил Дин, — пошли, посмотрим на твой океан.
      — Мой — Индийский, — возразила Айша, — а здесь, скорее, Атлантический.
      — Хорошо. Пошли посмотрим на не твой Атлантический океан. А потом поищем, где тут готовят специальный ужин для влюбленных.

* * *

      Дин проснулся от шума подъезжающего автомобиля и хлопанья дверей.
      Айша уже успела встать и надеть спортивный костюм.
      — Думаю, тебе тоже лучше одеться, — деловито бросила она.
      — Что это еще? — сонно спросил он, вставая и натягивая брюки.
      Он уже застегивал рубашку в тот момент, когда дверь распахнулась от молодецкого удара и в комнату ворвались два ражих типа с корткоствольными автоматами.
      — Не двигаться, — коротко бросил один из них.
      Другой, отцепив от пояса нечто вроде уоки-токи, отрапортовал:
      — Пропажа нашлась.
      Выслушал ответ и добавил:
      — Оба предмета будут возврашены вам ближайшим рейсом.
      — Как это понимать? — поинтересовался Дин.
      — Вам и девушке придется пойти с нами, — сказал первый.
      — По-моему, с ними не стоить спорить, — спокойно заметила Айша.
      — А я и не собирался, — смеясь, сказал Дин, — не вижу предмета для спора.
      — Что здесь веселого? — осведомился один из визитеров, подозрительно окидывая взглядом комнату.
      — Хватит болтать, — сказал другой, — выходите и спускайтесь вниз.
      Сначала — вы, потом — девушка. Имейте в виду, одно лишнее движение — и я прострелю вам ногу.
      Дин пожал плечами и пошел к выходу. Спустившись по лестнице и пройдя через пустой темный холл, Дин вышел на улицу.
      "Интересно, — подумал он, — куда девался весь здешний персонал?
      Тоже в деле, или здесь вообще не принято ночью следить за порядком?"
      В десяти шагах от входа стоял темный джип с тонированными стеклами. Задние дверцы были открыты.
      — Садитесь в машину, — последовала команда.
      Дин и Айша одновременно полезли в салон. Хотя там было почти полностью темно, у Дина моментально возникло ощущение, что две фигуры на переднем сидении выглядят как-то неправильно. В ту же секунду он услышал звук чечетки, исполненной на плохо натянутом барабане и почуствовал, как что-то теплое и липкое брызнуло ему на шею.
      Одновременно над входом в отель вспыхнул яркий свет. Сразу же стало ясно, что показалось неправильным в салоне: двое на переднем сидении были очевидно-мертвы, поскольку из шеи у каждого торчали хвосты коротких стальных стрел.
      Дин обернулся. Рядом с джипом лежали оба визитера, вернее большая их часть. У одного на том месте, где обычно находится голова, присутствовали лишь какие-то неопрятные ошметки, у второго же вся верхняя часть тела выглядела как после близкого знакомства с циркулярной пилой. По серому асфальту стремительно расползалась темная лужа.
      — Обошлось, — облегченно выдохнула Айша.
      Со стороны кустов, выражая жестами крайнее дружелюбие, к ним приближалась уже знакомая парочка: молодой вьетнамец и рыжеволосый жлоб, вооруженные внушительного вида автоматическими винтовками. С алюминиевого навеса ловко спрыгнул вчерашний темнокожий подросток.
      Собственно, теперь, когда он был одет в темный маскировочный комбинизон, а у него в руках вместо швабры была такая же, как у тех двоих, автоматическая винтовка, стало ясно, что это не подросток, а молодой человек лет двадцати.
      — Что обошлось? — сдавленно спросил Дин, с трудом нашаривая в кармане платок.
      Откуда-то из темноты появился еще один знакомый, изображавший вчера мумиеподобного слепого. Он был в том же черном костюме, но без темных очков и белой трости. Теперь стало видно, что это крепкий, жилистый сорокалетний мужчина.
      — Доброй ночи, доктор Снорри, — произнес он ровным, бесцветным голосом, — приношу свои извинения за некоторые неудобства, произошедшие… Скажем так, не по нашей вине.
      Дин рассмеялся.
      — Ничего, я за последнее время привык к неудобствам, мистер…
      — Смит, — сказал мужчина.
      — Мистер Смит, — продолжал Дин, — возможно, вы сразу скажете, какие еще меня ожидают неудобства?
      — У вас завидное чуство юмора, — сказал Смит, — а сейчас, пожалуйста, следуйте за мной.
      Они спустились по тропинке к морю. У самого берега на волнах лениво покачивалась темная дискообразная машина. При их приближении раздалось тихое урчание двигателя, в салоне вспыхнул тусклый свет и стала видна фигура пилота, затянутая в черный комбинизон. Смит жестом предложил Дину занять место на заднем сидении. Затем предложил сделать то же самое Айше и, наконец, устроился рядом сам. Последними заняли места вьетнамец и рыжий.
      Урчание двигателя превратилось в тонкий свист, массивная машина, проскользив сотню метров по воде, оторвалась от поверхности и, стремительно набирая скорость, понеслась над волнами.
      — И куда мы направляемся? — спросил Дин.
      — Вперед, — лаконично ответил Смит.
      Дин пожал плечами и стал молча смотреть на море. Спустя некоторое время он незаметно задремал. Когда он снова открыл глаза, на востоке уже разгоралось алое зарево рассвета, а далеко впереди на серой поверхности была видна светлая точка. Постепенно она разрасталась, превращаясь в силуэт большой океанской яхты-глиссера. Верхняя часть корпуса была окрашена в снежно-белый цвет, на котором контрастно выделялось название: "МОРСКОЙ КОНЕК". На мачте поласкался белый флажок с зеленой веточкой и коричневой кляксой посредине.

      — По крайней мере, здесь можно принять душ, — заметила Айша, произведя беглый осмотр каюты, куда их проводил так называемый мистер Смит.
      — Это радует, — отозвался Дин. Он улегся на одну из двух коек и в данный момент сосредоточенно раскуривал сигару.
      — Как ты думаешь, куда мы попали? — спросила Айша, перекрикивая шелест водяных струй.
      — К очередной кучке самонадеянных людей, которые, во-первых, уверены, что они чем-то осмысленно управляют, а во-вторых, полагают, что судьбу можно поймать за хвост. Оба эти предположения ошибочны.
      Первое — потому что нельзя сознательно управлять тем, чего не понимаешь. Второе — потому, что у судьбы нет хвоста.
      — При чем тут судьба? — удивилась Айша.
      — Скорее, при чем тут ее воображаемый хвост. То есть, я. Меня поймать можно, что, собственно, и произошло. Один экземпляр меня успешно пойман, причем дважды за последние несколько часов. Теперь кучка самонадеянных людей намерена управлять судьбой путем дергания за этот хвост, — пояснил Дин.
      В этот момент раздался стук в дверь, после чего на пороге появился плотный молодой парень в пятнистой униформе.
      — Доктор Снорри, у меня приказ проводить вас к кэпу.
      — Валяйте, — согласился Дин, лениво вставая, — провожайте.
      … Служебная капитанская каюта была похожа на кабинет в приличном офисе. На одной стене висели два скрещенных флажка: красный с синим квадратом в углу и голубой с желтой горизонтальной полосой посредине, на другой — динамическая голограмма, на которой мальчик запускал воздушного змея. В углу тихонько попискивал работающий комп.
      Сидящий за столом смуглый седовласый мужчина жестом предложил Дину сесть напротив. Дин устроился в кресле, пододвинул к себе пластмассовую пепельницу и молча возобновил раскуривание погасшей было сигары.
      — А вы не особенно любопытны, доктор Снорри, — заметил хозяин кабинета через пару минут.
      — Не особенно, — подтвердил Дин.
      — Ладно. Отвечая на ваш невысказанный вопрос, скажу: меня зовут Сэм и я имею честь быть капитаном этого корабля. Вы находитесь здесь в качестве гостя. Кстати, хотите кофе?
      — Хочу.
      Кофе в понимании капитана включал кучу сэндвичей, кувшин сливок и собственно кофе, налитый до краев в полупинтовые стаканы.
      — Отвечаю на второй ваш невысказанный вопрос, — продолжал капитан, жуя сэндвич, — мы пересекаем Индийский океан по сороковой параллели, затем идем через Тасманово море и море Фиджи в порт Нукуалофа, Конфедерация Меганезия. Оттуда вы сможете вылететь в Паго-паго. Мне доложили, что это как раз то место в Конфедерации, где у вас есть достаточное количество хороших знакомых. Плавание продлится шесть дней. Все это время та каюта, в которой вы уже были, находится в вашем распоряжении. В шкафу находится комплект формы вашего размера.
      Завтрак, обед и ужин — в 8, 14 и 20 часов соответственно. После 20 часов работает бар, где можно перекусить и выпить кофе либо безалкогольного пива. Поскольку корабль военный, с развлечениями туговато. Есть неплохая библиотека. Есть спортзал, он открыт практически круглосуточно. Вы, кажется, неплохо играете в эксцентрик-теннис — можем сразиться.
      — С удовольствием. Во сколько?
      — Например, после ужина.
      — Идет, — кивнул Дин.
      — Тогда до встречи. А на вопросы касательно причин вашего здесь пребывания ответит мистер Журо. Тем более, что мне пора навестить командный пункт.
      … Журо оказался жизнерадостным толстячком лет тридцати пяти. Он деловито потряс Дину руку и проворно устроился за столом напротив него. Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Затем Журо произнес:
      — Мы, сотрудники спецслужб — хитрые, злобные животные, позор всего цивилизованного мира, отвратительные паразиты на теле человечества. Не правда ли, доктор Снорри?
      — Я не сторонник эмоциональных определений, мистер Журо.
      — Что ж, возможно вам проще жить. Хотя и не всегда. Люди часто недолюбливают тех, кто не разделяет их эмоции. Это к вашему вопросу о том, почему вы здесь оказались.
      — Не припомню, чтобы я задавал какие-то вопросы, — заметил Дин.
      — Не важно, — махнул рукой Журо, — хотите скажу вам одну вещь, которая известна от силы дюжине человек в мире и которая без сомнения покажется вам занятной?