А вот когда меня захватывали в прошлый раз, в Арко, таких людей не было. И сколько там погибло — никто не знает, но известно, что из-за вашего рейда сгорело восемь домов. Мой, в частности. Ты ведь знаешь, что он загорелся не до газовой атаки, а после — правда? А ведь в нем оставались мои слуги, шесть человек. Я потом выяснял — они сгорели заживо. И Кира бы сгорела — если бы не одно обстоятельство.
— Настоящая Кира мертва! — бросил Паша.
— Мне лучше знать, — отрезал Румата, — и вообще, разговор не о ней. А о том, что каждым применением Ди-400 вы убиваете энное количество людей.
— Это несчастные случаи! — сказал Александр Васильевич.
— Если бы вы применили Ди-400 на Земле и подобным образом погиб бы хоть один землянин — вам бы и в голову не пришло такое ляпнуть.
— Здесь — Эврита, а не Земля, Антон.
— Вернее, здешние жители — эвритяне, а не земляне, вы ведь это имели в виду?
— И это — тоже.
— Так вот, — Румата невесело улыбнулся, — в этом вы очень сильно заблуждаетесь. Здешние туземцы — самые обычные земляне. Точно также, как туземные жители Саракша, Надежды, Саулы и Гиганды. Не спрашивайте, как это получилось — иначе я начну строить версии о древних экспериментах Странников, но так или иначе, разумные обитатели всех пяти планет принадлежат к одному биологическому виду.
Александр Васильевич поморщился.
— Не говорите ерунды, Антон. Это просто сходные виды, поскольку они эволюционировали в сходных условиях…
— … И доэволюционировали до того, — перебил Румата, — что оказались способны к скрещиванию.
— Этого никто не проверял! — с вызовом в голосе заявила Лена.
— Еще как проверяли. Иначе с чего бы разведчикам-землянам, работающим на этих планетах, в числе других адаптогенов, вводят нечто, значащееся под номером 34 в карточке. Загляните в вашу карточку, Елена прекрасная — там в строке 34 пробел. А у мужчины там код препарата.
— Не поняла…вы хотите сказать… Но почему только мужчинам?
— Да потому, — Румата усмехнулся, — что землянка современного образца обладает управляемым иммунитетом и по определению не забеременеет, если не захочет. А вот эвританка таковым не обладает. И, если не принимать мер, то вскоре по Эврите будет разгуливать неизвестное количество прямых потомков конкретных землян.
— Как — неизвестное?
А вот так. Вы, Елена, еще слабо представляете себе здешние сексуальные стандарты. Александр Васильевич, например, имеет восемь любовниц. В качестве дона Кондора, разумеется. Это не потому, что он сторонник промискуитета, а потому, что здесь так положено. А Пашка, в качестве дона Гуга, вынужден реализовывать право первой ночи в своем поместье — и не потому, что он маньяк-дефлоратор, а потому, что иначе его здесь просто не поймут.
— Это правда, Александр Васильевич? — тихо спросила Лена… — понятно, можете не затруднять себя ответом… Массаракш! Какая гадость.
— Не отвлекайтесь, — строго сказал Румата, — так вот, если бы по поверхности Эвриты разгуливало неизвестное количество прямых потомков конкретных землян, все исторические эксперименты пришлось бы мгновенно свернуть, как, впрочем, и саму здешнюю историю. Потому что землянин, случайно оказавшийся в современной эвритянской обстановке, по определению является терпящим бедствие со всеми вытекающими отсюда обязанностями разных служб, включая КОМКОН-2. А если неизвестно, кто — землянин, а кто — нет, то землянами на всякий случай, считаются все, покуда не установлено обратное. Спектакль под названием «не будем лишать эвритянское человечество его истории» прекращается по причине досадного смешения актеров со зрителями.
— То есть, ты не согласен с Горбовским? — уточнил Александр Васильевич, — на твой взгляд, человечество можно и нужно лишить истории? Ну-ну. Революционер в коротких штанишках.
— Да, — язвительно сказал Румата, — я не согласен с добрым дедушкой Леонидом Горбовским. Потому, что воспринимаю эвритян не как совокупность каких-то заготовок, из которых исторические законы должны в светлом будущем сделать людей, а просто как людей, каждый из которых существует конкретно здесь и сейчас. И ни одному из них эта самая история на хрен не нужна. Как римским гладиаторам на хрен не нужны были гладиаторские бои. А вот зрителям это очень даже нужно. Мало им хлеба — им еще и зрелищ подавай. И, чтобы избежать запрета этого дрянного спектакля, введена строка 34. Show must be go on.
— Но если местные жители все равно те же земляне — то какая разница? — спросила Лена, — что меняет отсутствие… метисов?
— Все меняет. Оно позволяет некоторым экспериментальным историкам говорить: «Эврита — не Земля, эвритяне — не земляне». А другим позволяет в это верить — потому что так удобнее. Похожи — но не земляне. Раз они похожи — значит интересно наблюдать, как они тут режутся и вешаются… А раз не земляне — то можно со спокойной совестью наблюдать за ними, вместо того, чтобы оказать им помощь, как землянам, терпящим бедствие.
— Ну, всех обличил? — спокойно спросил Александр Васильевич, — и что дальше? Будешь строить город Солнца по Кампанелле? Свобода, равенство, братство, а кто против — по тому прямой наводкой? Сколько там у тебя закопано? Двадцать тысяч… землян, как ты сам только что доказал.
Румата вздохнул.
— Не буду я строить город Солнца. Я еще не знаю, что я буду делать. Но я над этим работаю.
— С помощью катапульт и зажигательных снарядов?
— Нет, с помощью головы. Вы вот здесь сидите такие умные, а вот кто мне может объяснить, почему во всей бывшей империи и ее окрестностях идет явный и очевидный регресс?
— Ты опять про захват Арканара Святым Орденом?
— Да нет, я про другое. Арканар захвачен всего два года назад, а регресс идет уже 300 лет. И как это объясняется теорией исторических последовательностей?
— Для начала объясни, откуда ты это взял, — буркнул Роберт.
— Из книжек. Древних манускриптов эпохи императора Литена.
— Ну и что тебя удивляет? Империя распалась — знания утрачены. На Земле было то же самое после распада римской империи.
— А империя почему распалась?
— Империи всегда распадаются, — заметил Тойво, — это закономерность социальной кибернетики.
— И знания после этого всегда утрачиваются? — поинтересовался Румата, — ну, к примеру, вот распалась испанская империя или там британская империя — что, знания утратились?
— Знания утрачиваются при распаде империй в период перехода от рабовладельческого строя к феодальному, — уточнил Роберт.
— А этот вывод откуда?
— Из истории.
— Чьей? — спросил Румата, — только земной и эвритянской? А как на счет остальных четырех планет?
— Саула еще не дошла до эпохи феодализма.
— Пусть так — хотя это довольно сомнительно. Но остаются еще три. Что там было?
— Ими институт не занимается, — отрезал Александр Васильевич, — цивилизации четвертого уровня и выше находятся в исключительной компетенции КОМКОНА.
— Вот оно как? Что, и книжки по их истории нельзя почитать?
— Да читай. Никто тебе не запрещает.
— А вы-то сами их читали?
— В общих чертах.
— Ну и…?
— Антон, я же сказал «в общих чертах». Я не готов делать скоропалительные выводы.
— Я не знала, что такие источники существуют, — заметила Лена.
— Существуют, — подтвердил Тойво, — могу дать тебе адрес ресурса в БВИ.
— Вот и почитайте, — заключил Румата, — потом мне расскажете. А сейчас, извините, мне пора армией командовать.
— Антон, подожди! Как с тобой можно будет связаться? — спросил Александр Васильевич.
— Не знаю, но точно не по этому каналу.
Румата бросил клипсу коммуникатора на землю и аккуратно раздавил ее каблуком.
** 15 **
… Им не пришлось штурмовать Арко. Страх оказался надежнее катапульт и ландскнехтов. Ворота открылись лишь только армия Светлых показалась ввиду города.
Делегация из аббата, нескольких благородных донов и главы магистрата торжественно вышла на дорогу — встречать новых хозяев.
Молоденькие миловидные девушки, выставленные вперед, держали на подносах ключ от города, каравай хлеба и кубок с вином.
— Похоже, мужество им изменило, — заметил дон Пина.
— Обосрались, короче, — уточнил Йона, бывший мельник, а ныне — холопский полковник.
— Похоже, Светлый, твои чудо-снаряды здесь не понадобятся, — добавил Верцонгер.
— Вижу, — лаконично отозвался Румата и повернулся к Кире, — ну, кто будет принимать капитуляцию?
— Вместе, — сказала она, — и не спешиваясь. Так будет правильнее.
— Ладно, — согласился он, — попробуем так.
Румата извлек из ножен меч и ловко поддел им символический ключ от города.
— Дон Пина, ловите!
Капитан лангснехтов с легкостью поймал ключ и подбросил его на ладони.
— А что мне с ним делать?
— Пристегните на пояс для официальности. Мы назначаем вас комендантом. Берите пять сотен на ваш выбор и принимайте город под охрану. С гражданскими обращайтесь строго, но дружелюбно, не пугайте их — они и так напуганы, дальше некуда.
Вторым движением меча Румата поддел каравай и передал его Йоне, пояснив.
— Ты вроде бы разбираешься в ремесле хлебопека, полковник. Что скажешь?
Бывший мельник откусил кусок, не торопясь прожевал и солидно произнес:
— Скажу, что за такой хлеб у нас в деревне пороли в семь ремней.
— Да, — задумчиво произнес Румата, — ну, что ж. Возьми-ка своих людей, поезжай вместе с доном Пиной, и наведи здесь порядок в смысле еды, питья и постоя для войска.
Тем временем Кира, изящно перегнувшись с седла, схватила с подноса кубок. Отхлебнула пару глотков и заметив:
— А вино здесь все еще неплохое, — передала кубок Румате.
Тот, в свою очередь, отхлебнул немного и передал кубок Верцонгеру.
Варварский вождь церемониться не стал, а опрокинул кубок себе в глотку, рыгнул, вытер губы рукавом и сообщил:
— Вино как вино. Хотя похуже ируканского. Что мне делать, Светлые?
— Пусть твои воины выловят всех подозрительных, что шляются вокруг города, — сказала Кира, — но без членовредительства. Всех приводить ко мне, а я сама решу, что с ними делать.
— Ну, почтенные, — обратился Румата к делегации, — теперь мы вас очень внимательно слушаем.
Первым, начал дон Тамэо, без которого уж точно не могло обойтись подобное мероприятие.
— Как рады мы приветствовать вас, благородный дон Румата и вас, несравненная Кира! Наконец ярмо Ордена сброшено и… И… Мы от всего сердца… Вручаем вам … Бразды…
— Где магистр Цоган? — спросила Кира.
— Я… не знаю… Вчера мы с доном Сэрой… Посетили одно заведение…
— Понятно, — перебил Румата, — посетили так, что до сих пор не протрезвели. Идите спать, дон Тамэо. Это — лучшее, что вы сейчас можете сделать… Аббат, мы желаем знать, где находится магистр Цоган и его люди. Вы в состоянии ответить?
— Да, сын мой… — священник увидел нехороший блеск в глазах Светлого, запнулся, и от испуга отступил на несколько шагов, — да, благородный дон. Как мне стало ведомо, его преосвященство изволили ночью отбыть по делам Святого Ордена вместе со своими офицерами.
— То есть, магистр бежал, — уточнила Кира.
— Можно сказать и так… Э… Благородная донна. А ближе к рассвету некие люди, переодетые братьями Святого Ордена, криками «Хозяйка идет! Румата идет!» устроили панику… И подняли мятеж. Несчастных братьев хватали и предавали смерти. Меня же и прочих мирных монахов, пожалели ради Господа, и отправили вместе с этими достойными людьми встречать вас.
— Гм, — произнес Румата, — кажется, я догадываюсь, кто стоит во главе этих людей. Его зовут Арата, не так ли?
— Вы прозорливы, благородный дон, — ответил аббат, — ибо это ни кто иной, как Арата Горбатый, каковой Арата ждет вас, как он сказал, во дворце арканарских королей, чтобы выразить вам должное почтение.
— Понятно… Кира, поехали туда, пока наши ребята не устроили драку с его ребятами.
… Арата оказался предусмотрителен. Ни один из его людей не шлялся по городу и лишь потому обошлось без кровопролития. Единственными следами их деятельности были орденские солдаты, повешенные тут и там на воротах, на балках, и вообще на всем пригодном для этой цели.
Кое-где к ним уже слетелось вездесущее воронье.
Народ по обыкновению попрятался — так что из живых на улицах были лишь ландскнехты, уже расставленные расторопным доном Пиной, как положено, по двое на каждом перекрестке.
Они были совершенно невозмутимы — просто делали свою работу, наблюдая за порядком. Особых усилий это, видимо, не требовало — если здесь и были мародеры, то наверняка уже разбежались от одного вида суровых железнобоких воинов.
«Мне казалось, что будет нечто вроде ностальгии, — уныло думал Румата, — а ничего нет. Только пустота. Пустота, как на улицах этого вымершего города. На какой-то из них я впервые увидел смешную и в то же время удивительно красивую рыжеволосую девчонку. На какой-то из них стоял мой дом. И там была комната на втором этаже, где эта девчонка так любила листать по ночам при свечах старинные книги с историями о древних королях, рыцарях, драконах и варварских принцессах… Как все это было недолго… Как мало нам досталось времени…»
— Тебе тяжело, любимый? — тихо спросила Кира, положив ладошку ему на плечо.
— Не знаю… Наверное…
— Но мы же теперь всегда будем вместе, правда?
— Конечно, любимая. Наверное, на самом деле, мы даже не расставались. Это просто был плохой сон.
— Мне хорошо с тобой, Румата, — сказала она, — а без тебя… Без тебя меня, наверное, вообще нет. Есть только Посланница. Светлая. А меня нет. Это ведь неправильно, да?
— Неправильно, — согласился он, ласково взъерошив ее волосы, — поэтому так больше никогда не будет.
— Правда? — спросила она.
Румата напряженно кивнул. Они подъезжали к дворцу и здесь могли быть сюрпризы. Только их не было — потому что Арата и в этом месте проявил благоразумие. Его бойцы стояли в сторонке, положив свои топоры на землю, а у дверей дежурили ландскнехты.
— Старшего — ко мне, — негромко скомандовал Румата.
Подбежал сержант, привычно отсалютовав мечом.
— Слава Светлым! Докладываю, за время моего дежурства происшествий нет. Обнаружены вооруженные люди, но они сложили оружие без сопротивления. Во дворце присутствуют также некие Арата и дон Кси. Ведут себя чинно, порядок не нарушают и нижайше просят быть представлены вам.
— Вольно, сержант. Дайте мне сопровождающих, я хочу встретится с этими людьми.
… В сопровождении четверых дюжих ландскнехтов, Кира и Румата вошли в тронный зал. Два знаменитых бунтовщика неспешно кушали и попивали вино из запасов магистра. Арата выглядел весьма пристойно — его сгорбленность несколько сгладилась и превратилась просто в сутулость, а отсутствующий глаз был прикрыт черной повязкой, делающей крестьянского атамана похожим на легендарного пирата Джона Сильвера из «Острова сокровищ». Что касается дона Кси — тот и вовсе сошел бы за образцового имперского гвардейского офицера, если бы не хитрый прищур глаз, более приличествующий какому-нибудь соанскому портовому перекупщику с сомнительной репутацией.
При появлении Светлых оба предводителя мятежников дружно встали и Арата сделал приглашающий жест в сторону стола.
— Присаживайтесь, дорогие гости. Дон Румата, я искренне рад вашему возвращению. Донна Кира, я премного наслышан о вашей красоте, но все слова меркнут… Дон Кси, подскажи, как это по куртуазному?
— … Меркнут по сравнению с вашим истинным очарованием, как звезды меркнут с появлением солнца, — продолжил дон Кси и добавил, — рад приветствовать Светлых. Почту за честь разделить с вами эту скромную трапезу.
— С удовольствием присоединюсь к столь изысканному обществу, — пропела Кира, устраиваясь напротив них с грацией принцессы крови.
Румата просто уселся за стол, пододвинул к себе блюдо с паштетом, налил вина себе и Кире, сделал глоток и поинтересовался:
— Вы действительно столь успешно запугали нашими именами орденский гарнизон?
— О, это было несложно, — дон Кси улыбнулся, — позапрошлой ночью примчался комендант Нарда, перебудил полгорода криками, что идет страшный Румата и надо немедленно расставлять по улицам бочки с водой и песком, иначе город сгорит, как свечка. В конце концов магистр изволил лично заколоть беднягу — но паника уже началась. К утру подтянулись монахи, которых вы так удачно пометили вот этим значком, — дон Кси небрежно нацарапал кинжалом на столе знак Хозяйки, — и начали рассказывать всякое про последние дни, или последние времена, в общем, про наступающий конец света. Упомянули красочно ведьму Киру, которая по ночам летает в виде огромной летучей мыши, оборотня Румату, который превращается в огнедышащего дракона. Слушать их сразу собрались все городские бездельники. Правда, к полудню их уже упрятали в веселую башню, но наговорить они успели больше, чем святой Мика со всеми святителями вместе …
— В общем, — добавил Арата, — сначала все прикидывали, то ли молиться, то ли уносить ноги, из гарнизона началось повальное дезертирство. Потом, кто-то рассказал, что если город сдастся, Хозяйка никого не тронет. Тут горожане явно повеселели, а магистр Цоган бросился в бега… Правда, недалеко убежал.
— Так вы его поймали, Арата? Это очень кстати.
Крестьянский атаман печально вздохнул.
— Если быть точным, его поймали люди дона Кси. И, несколько поторопившись, содрали с него кожу.
— Мне очень жаль, Светлые, что так получилось, — добавил дон Кси, — я не подумал, что он еще может кому-то пригодиться. А я обещал содрать с него живьем кожу за то, что он изжарил в медной бочке моего боевого товарища, Пэрту по прозвищу Позвоночник. Честное слово, если бы я знал, то подождал бы с этим делом до сегодняшнего вечера. А так могу лишь отдать вам кожу, когда она выдубится.
— Оставьте ее себе, — великодушно ответил Румата, — а в веселой башне что-нибудь стоящее внимания нашли?
— Ничего, — уныло сказал Арата, — Цоган перед бегством велел заколоть узников и затопить все подвалы башни. Сейчас там вода почти до уровня мостовой. Кроме того, он еще приказал уничтожить все запасы продовольствия в городе. Уничтожили, конечно, не все, но вообще-то дня через три с едой станет плохо.
— Понятно. Подвоз продовольствия мы как-нибудь обеспечим. Так что было после бегства магистра?
— Да ничего особенного, — дон Кси пожал плечами, — наши люди в назначенный час побежали по городу с криками, что вот, мол, идет войско Хозяйки. Орденские вояки заметались, как тараканы. А мы тихо, не торопясь…
— Дальше я видел, — перебил Румата, — вы бы хоть повешенных сняли к нашему приходу. Непорядок.
— Извините, не подумали. К вечеру все уберем.
— Ладно. А теперь, уважаемые, перейдем к существу дела. Мы вас слушаем.
Предводители растерялись. Судя по всему, они совершенно не предполагали, что надо будет излагать какие-то свои планы. А точнее, у них просто не было четких планов на будущее. Светлые ждали, невозмутимо попивая вино и перебрасываясь какими-то лишь им понятными шутками.
После долгой паузы, Арата задумчиво произнес:
— Вы знаете, Румата, как долго я ждал этого дня. Ждал и думал: когда же вы устанете увещевать и возьмете в руки свои молнии. Я говорил с разными людьми, пока не встретился со жрецами Старых Богов, которые сказали: «Старые долго думают, прежде, чем во что-то вмешаться — будь иначе, мир давно бы рухнул от их чудовищного могущества». Я не понимал многого, что говорили мне вы, Румата, тогда, два года назад. Не понимал, кого и о чем прошу. Разве мог я подумать, что судьба свела меня с посланниками тех сил, что держат корни мироздания? Я хотел предложить вам помощь — но сейчас вижу, что это просто смешно….
— Вы уже помогли нам, — заметила Кира, — вы взяли Арко.
Арата невесело усмехнулся.
— Вы щадите мое самолюбие, Светлая? Спасибо вам — но у меня есть еще глаза и уши. Думаете я не знаю, как за один день погибла вся армия маршала Дирки? Как за один день погибла вся армия военного магистра Динаса? Как за один день пала крепость Нард? Думаете, я не понимаю, что не войди вы в Арко без боя днем, город был бы стерт с лица земли еще до заката?
Румата покачал головой и спокойно сказал:
— В этом вы правы, достойный Арата, но во многом другом вы еще не достаточно разобрались. Но давайте оставим в покое теологию с космогонией и вернемся к делам практическим. Через три — четыре дня в бухту Арко войдет орденский флот. Около четырехсот больших судов. Около ста тысяч солдат.
— Ад и дьяволы! — воскликнул дон Кси, — Арко почти не защищен с моря. У вас всего тысяч пятнадцать, а у нас с Аратой и вовсе меньше четырех. Нам просто не удержать такую массу.
— Это если они смогут высадиться, — уточнил Румата.
— А как вы им помешаете? У вас есть флот?
— Нет. Но будет. Я прошу вас, почтенные, сегодня же скупить все суда, которые находятся в порту. Меня устроят даже самые ветхие посудины.
— Скупить? — переспросил дон Кси, — Зачем? Можно просто взять.
— Светлые никогда не отбирают ничего у тех, кто им не враги, — подала голос Кира, — каждому судовладельцу будет выплачена оговоренная с ним сумма.
— Как скажете. Хорошо, когда денег куры не клюют. Но там остались только две галеры и четыре старых большегрузных купца, а остальное — рыбацкие развалюхи. Ну, еще несколько барж. Как вы собираетесь сделать флот из этого хлама?
— Я ведь объяснял тебе, что такое Светлые, — спокойно заметил Арата, — если бы кораблей не было совсем, они превратили бы в корабли ореховые скорлупки или лузгу от семечек.
— А, тогда понятно, — сказал дон Кси, которого подобное объяснение вполне устроило, — не беспокойтесь, Светлые. К ночи все корабли будут ваши. Куда их подогнать?
— К соляному причалу, — сказал Румата, — и наймите толковых ребят, понимающих толк в погрузке. Грузить придется много и быстро.
— Считайте, уже наняты.
— Вот и хорошо. Надеюсь, что таверна «Серая радость» еще работает?
Арата улыбнулся:
— Работает. Только называется теперь «приют великомученицы Паты». Хотя… думаю, хозяин заведения уже сменил вывеску.
— В таком случае, — заключил Румата, — мы приглашаем вас на небольшой дружеский ужин. На закате. И прошу вас обоих в ближайшее время зайти к коменданту, дону Пине. Я дам ему соответствующее поручение и он достойным образом разместит ваших людей.
— В каком смысле? — спросил Арата.
— В том смысле, что ваши люди должны быть определены согласно воинскому порядку, как два полка разведки, с соответствующим обеспечением продуктами и амуницией.
— Тысяча чертей! — воскликнул дон Кси, — приятно снова оказаться в нормальной армии!
** 16 **
… Орденский флот, подгоняемый легким попутным ветром, втягивался в бухту. Четыреста двадцать судов.
— Брат Цоган весьма дурно знает свою службу, — заметил магистр Шола, внимательно рассматривая опустевшие причалы и массу мелких рыбацких суденышек, беспорядочно болтающихся вблизи скалистых берегов у самой горловины бухты, — он что, полагает, будто мы должны следовать к местам швартовки без лоцманов, а швартоваться с помощью ангелов и святых угодников?
— Может быть, они еще спят? — робко предположил адъютант.
— Воин Господа должен вставать с рассветом, а не валяться в кровати до полудня, как непотребная женщина, — наставительно сказал магистр. Просигнальте построение в шесть линий, слава Богу, бухта достаточно широка. Спустить все паруса кроме носовых. Соблюдать осторожность. Не хватало еще наткнуться на какую-нибудь полузатопленную посудину. А это, клянусь спиной святого Мики, вполне возможно, если портом управляет такой бездельник.
Якоря бросать в полулиге от причалов. Горнистам — трубить подход. Может быть, хоть кто-то в этой варварской дыре проснется и хоть что-нибудь сделает. А если нам все-таки придется спускать шлюпки и искать по всему городу этого негодного наместника, то сразу после высадки я лично выпорю его прямо на базарной площади, как мальчишку.
…
Прекрасное это было зрелище.
Множество судов, выстроившись в геометрически — точном порядке.
Ровные ряды мачт.
Легкая зыбь играет световыми бликами так, будто море разбрасывает радужные искры.
Низко стоящее солнце окрашивает воду и паруса в нежный розоватый цвет.
Только магистр Шола не замечает всей этой красоты. Чем ближе город, тем больше он чувствует смутную тревогу. Есть что-то неправильное в этом безмолвном порту, в этих пустых причалах, где нет ни единого человека и ни единого судна…
— Ваше преосвященство, рыбаки снялись с якоря и движутся в нашу сторону.
— Что? — удивленно переспросил магистр и обернулся.
Сотни полторы мелких суденышек по непонятной причине одновременно покинули свою стоянку у выхода из бухты. Расходясь широким веером, они на всех парусах шли в сторону орденского флота.
Абордаж? Нереально. Что же тогда? Ладно, некогда разбираться.
— Спустить носовые паруса. Гребцов на весла. Разворот на противника. Оружие к бою. Приготовится к отражению атаки.
Тут происходит еще одно загадочное явление. С внешней стороны бухты в горловину входят около десятка крупных судов и останавливаются в самом узком ее месте.
Отрезают от выхода в море? Такими смешными силами? Ерунда какая-то…
Магистр чувствует, что во всем этом есть какой то смысл — но какой.
— Ваше преосвященство, они бросают свои корабли!
Действительно, позади неровного веера рыбацких судов виднелось множество маленьких лодок и шлюпок. Было видно, что сидящие в них люди изо всех сил гребут к берегу.
Над палубами брошенных кораблей вьются легкие дымки. Ах вот что! Брандеры. Загрузили корабли бочками со смолой или нефтью и хотят поджечь нас. Понятно — при столкновении оба корабля тут же загораются. Только рановато они бросили свои брандеры. С такой дистанции у парусника, лишенного управления, нет никаких шансов протаранить корабль с хорошо и слаженно действующей командой.
— Сигнальте приказ, от столкновений уклоняться! Пожарные расчеты на палубу.
Ровные линии орденских кораблей расходятся, пропуская между собой уже заметно дымящиеся рыбацкие суденышки — брандеры в сторону противоположного берега. Ну вот, вроде бы все команды сработали правильно, никто не столкнулся…
И тут загорается первый брандер.
Нет, он не просто загорается — он лопается, как мыльный пузырь.
Пуфф!
Во все стороны разлетаются куски досок и какие-то непонятные комки, пылающие ярко-белым огнем.
«Это не нефть и не смола, — успевает подумать магистр, — это что-то похуже»
Еще мгновение — и комки шлепаются о борта двух ближайших кораблей, растекаясь огненной жижей. Стремительно вспыхивает обшивка и корабли с непостижимой быстротой превращаются в огромные плавучие костры. Те, кто на палубе бросаются в воду, а остальные… Над водой проносится полный боли и ужаса многоголосый вопль…
Тем временем, брандеры начинают лопаться один за другим.
Горящие комки дьявольского зелья прошивают воздух во всех направлениях, оставляя за собой широкие полосы густого черного дыма. Один за другим вспыхивают корабли, будто сделанные из соломы. А на месте развалившихся брандеров по воде расползаются пятна той самой горящей жижи. Эта дрянь не растекается по воде, как нефть, а плавает отдельными шматами. Стоит одному из таких шматов прилипнуть к корпусу и… Так и есть, еще один корабль вспыхивает — сразу от ватерлинии и до гребной палубы.
Надо уводить флот. Сигналить флажками бесполезно — никто не увидит.
— Правый разворот, — командует магистр, — горнистам трубить отход.
Они прорвались к выходу из бухты — только двадцать семь кораблей из всего флота.
Далеко за кормой пылает чудовищный пожар. Сквозь него не разглядеть — сумел ли кто-нибудь уйти в другую сторону, к причалам… И тут магистр понимает, что в открытое море ему не выйти. Потому что стоящие в горловине крупные суда — это тоже брандеры, наверняка начиненные тем же дьявольским зельем. Попытаться пройти между ними — верное самоубийство. Пытаться высадиться у ближайшего берега, на скалы — тем более. Тогда что остается? Обогнуть горящий флот и выйти к причалам. Если повезет, там можно соединиться еще с кем-то из уцелевших и организовать высадку. Ветер сносит горящие обломки и дым к правому берегу, значит надо обходить слева. Здесь есть полоса чистой воды шириной около четверти лиги…
Магистр принимает решение и отдает приказ. Корабли перестраиваются в цепь и медленно движутся между стеной дыма и линией прибоя…. И в это время сверху летят горшки. Обычные глиняные горшки, но начиненные тем же самым зельем. Отступать некуда: слева — огонь, справа — скалы. Корабли, зажатые в узком пространстве, оказываются прекрасными мишенями. Один за другим они вспыхивают, как свечи.
Матросы прыгают в море и пытаются вплавь добраться до берега — но там уже стоят ряды лучников. Не спеша, будто на учениях, они расстреливают беззащитных людей прямо в воде. Немногих уцелевших добивают алебардами. Приказа брать пленных не было.
…
Как и предполагал магистр, после первой атаки некоторым удалось вырваться из огненной ловушки в сторону причалов. Четырнадцать кораблей, немногим более трех тысяч человек — вот все, что осталось от самой большой армии со времен Вторжения.
Причалы уже не были пусты. На них стояли большие группы вооруженных людей, а на воде в сотне футов от берега на волнах покачивалось два странных сооружения.
Плоты — не плоты, баржи — не баржи….
…
— Сейчас посмотрим, насколько точный бой могут дать наши метательные машины при морской качке, — спокойно сказал Румата, обращаясь к стоящим рядом с ним полковникам, — вопрос важный, так как Баркан нам придется брать с моря.
— При морской качке даже срать не просто, — в своем обычном стиле заметила Ога. Подобно многим офицершам в войске Хозяйки, она частенько компенсировала свою пригожесть высказываниями, далекими от куртуазных правил.
