Серебряный Камень (Хранители скрытых путей - 2)

      Отец улыбнулся в ответ.
      - Да уж. - Взяв из груды вещей аптечку, он осмотрел ее, раскрыл, потом снова закрыл и переложил в стопку барахла, уже прошедшего досмотр. - Но есть и еще один фактор. Мы, люди Срединных Доминионов, хоть уже и не те, что были раньше, но из нас не выветрился дух былых лет, и временами он просит дать ему выход. - Ториан посмотрел куда-то вдаль. - Это недооценивали в прошлом, боюсь, недооценят и в будущем.
      Осия сдержанно кивнул:
      - Верно. Ты согласен, что лучше отправиться в Города, следовать по пятам у Йена и его товарищей?
      Отец уже собрался было кивнуть, как вмешалась Мэгги.
      - Нет, - заявила она. И, взяв отца за плечо, продолжила: - Осия - ваш старый друг, так что, пожалуйста, не обижайтесь.
      Брови отца удивленно поднялись.
      - Вот как?
      - Да, вот так, - не смущаясь ответила Мэгги. - Он не хотел вас задеть. Но Йен отправился туда в такой спешке... Все под давлением миссис Торсен. Предвидя возражения Осии, она подняла руку. - Знаю, знаю, вы были в жутком состоянии, когда Арни с Йеном принесли вас сюда. Но Торри не остался бы дома, если бы его мать сразу же связалась с нами. - Положив ладони на стол, девушка поднялась. - Если с Йеном что-нибудь произойдет, пусть даже совершенно случайно, это останется на совести Карин - он должен был идти с Торри.
      Торри кивнул. С точки зрения чести Мэгги права - Йену не следовало идти одному. Но Мэгги все подала так, будто беспомощный Йен просто ищет неприятностей, а это не так.
      Отец нахмурился.
      - Я понимаю, что ты хочешь сказать. - Он снова повернулся к Осии. - Ты ведь не хочешь, чтобы я переложил бремя принятия решения на тебя?
      Осия кивнул, приняв его слова с достоинством.
      - Согласен. - Встав, старик указал рукой на четыре походные раскладные койке, лежавшие стопой в углу. - Я возьму мешки для матрацев и пойду наберу в них соломы. Вы останетесь на ночь здесь, у Харбарда. А утром отправитесь, так?
      - Мы все утром отправимся, - решительно произнес отец.
      - Нет, - покачал головой Осия. - Конечно, я чувствую себя уже много лучше, дружище. Но пока мне необходимы лишь спокойная работа на свежем воздухе и крепкий сон, а не беготня до упаду по дорогам. - Он выставил ладонь вперед, будто отметая возможные уговоры. - Да и небезопасно там для меня. Не все поверят, что я... уже не тот, что прежде. И поэтому лучше мне все же остаться тут. - Старик мельком взглянул на дверь. - Здесь я под его защитой, а это кое-что да значит.
      Какое-то время отец и Осия молча смотрели друг другу в глаза, потом отец пожал плечами.
      - Как пожелаешь, Орфиндель. Как пожелаешь.
      - Дело не в моем желании; просто иного выхода нет. Ничего, скоро я наберусь сил и можно будет трогаться в путь. - Он встал. - А сейчас, коли поели, пора спать.
      Мэгги показала на пол возле камина.
      - Мы с Торри устроимся здесь, если вы не против. Незачем делать вид, будто мы спим порознь, правда?
      Торри от души надеялся, что в таком освещении ни отец, ни дядюшка Осия не заметили, как он покраснел.
      Закрыв дверь и запрев ее на задвижку, Мэгги быстро разделась и, оставшись в обтягивающей майке и джинсах, нырнула под одеяло к Торри.
      Тот уже засыпал, но, почувствовав обнимавшие его руки и услышав шепот прямо в ухо, очнулся, и его рука скользнула вдоль спины девушки.
      - Не сейчас, - прошептала она. - Незачем заводиться - твой отец и дядя Осия спят в двух шагах от нас.
      - Тогда что же...
      - Выбирай, - снова прошептала Мэгги, жарко дыша ему в ухо. - Ты дежуришь первым или я?
      Ну, это уж перебор!..
      - Если бы дядя Осия или отец думали, что нам нужно...
      - Тсс. Так как?
      Он мог пуститься с Мэгги в спор. Черт побери, не только в спор; он вообще мог отказаться играть по навязанным ею правилам, просто заявив, что спать хочет, и все тут, а она пусть делает что хочет. Но Мэгги была упряма, как ослица, с нее могло статься всю ночь нести вахту, и тогда утром к ней лучше не подходи.
      - Сначала я, - согласился Торри. - Потом ты, а потом...
      - Нет, - раздался шепот в ответ. - Сначала я, потом ты. И больше никто. Только мы с тобой.
      - Хорошо. Только...
      Но Мэгги уже закрыла глаза, и ее тело расслабилось в его объятиях. Либо заснула, либо делает вид.
      Да что тут происходит, черт побери?!
      Торри нежно провел ладонью по волосам девушки. Как ни хотелось ему спать, один урок по вопросам чести он уже сегодня получил.
      Юноша вздохнул. Эх, женщины, женщины... Без вас нельзя, и с вами тошно.
      Глава 14
      К Престолу
      Все складывается как-то чересчур уж легко, непременно где-то должен крыться подвох, размышлял Йен под грохот колес экипажа.
      Йен сидел против хода, уперев тупой конец Гунгнира под правым окном, где сходились стенка кареты и сиденье. Так юноша мог удерживать его руками в перчатках и не сходить с ума, что оружие ненароком кого-нибудь заденет.
      Экипаж был тесный - коленями Йен практически упирался в колени Марты. Правда, это отнюдь не доставляло ему неудобств, особенно по сравнению с недавней тряской на лошади.
      Он понятия не имел, как и из чего здесь изготовляли шины для карет, но колеса явно были надувными - они прекрасно справлялись со всеми колдобинами. Нечего и сравнивать с ездой верхом, если вспомнить жуткую постоянную тряску и то, как ты с каждым шагом коня колотишься стонущим от боли пахом о жесткое седло, умудряясь при этом еще и удерживать Гунгнир в чехле у правого стремени.
      Часть нынешнего лета Йен провел с Д'Арно, прокладывая в доме его дяди электропроводку. Работать приходилось за гроши, однако если бы не Д'Арно, он бы не мог брать учеников в фехтовальном зале. Все это время Йен пребывал в постоянном страхе - боялся ненароком коснуться проводов под напряжением и тут же на месте, корчась в судорогах, отправиться на тот свет.
      И было чего опасаться. Одно случайное прикосновение - и все.
      Здесь та же история, если не хуже. Стоило лишь на секунду отвлечься, и один Создатель ведал, каким кошмаром это могло обернуться.
      Впрочем, пока от Гунгнира больше всех страдал сам Йен, а не скакавшие рядом с экипажем, и не Арни Сельмо и Марта, которые сидели напротив.
      - Похоже, ты вновь погрузился в глубокие думы, Йен Сильверстоун, сказала Марта.
      Девушка оделась по-дорожному, в нечто похожее на кюлоты. Коричневые штаны были довольно просторного покроя, и создавалось впечатление, будто на Марте доходившая до щиколоток юбка, с которой она решила надеть белоснежную блузу с кружевным узором в форме детского нагрудника. Рукава блузы также были просторными и перехвачены у кистей, а камербанд, широкий пояс-шарф, подчеркивал ее тонкую талию. Для прогулки верхом лучше прикида не найти, равно как и для того, чтобы волновать кровь Йену.
      - Едва ли в глубокие, - ответил он.
      - Ага, - подхватил Арни Сельмо, - наверняка тоже пытаешься сообразить, что за липкую кашу нам подавали на завтрак. Заливного угря, куриное желе?.. По мне так уж лучше простое дробленое пшено!..
      Арни Сельмо не успел утром побриться и помятым видом сильно напоминал бродягу, хотя и одетого с иголочки - пока он спал, джинсы с рубашкой выстирали и отгладили, даже белые пуговицы на рубашке перешили - заменили их на овальные, кажется, костяные и довольно красивые.
      Марта ответила бесцветной улыбкой.
      Так ведь Арни говорил по-английски, то есть на непонятном для большинства местных языке, как в свое время Зейда Саул и Баба Ривка имели обыкновение переходить на идиш, если не желали, чтобы поняли Йен или его папочка.
      Йен кивнул, будто соглашаясь с обоими.
      - Я думаю, что все идет подозрительно гладко, - сказал юноша Арни по-английски. И тут же, словно спохватившись, повернулся к Марте, перейдя на берсмальский: - Нет-нет, Марта, просто я задумался о... о жуткой ответственности. - Перед тем как постучать затянутыми в перчатку пальцами по копью, Йен убедился, что оно надежно зажато в другой руке, также защищенной перчаткой.
      - Точно, - согласился Арни. - Все куда проще, чем предполагал. Как он и говорил.
      - А ты ему не доверяешь?
      Арни фыркнул в ответ.
      Наклонив голову, Марта деланно улыбнулась.
      - Можно узнать, что вы обсуждаете?
      - Да вот, пытаюсь убедить Арни, что все складывается благополучно, ответил Йен.
      - Не сомневаюсь, что так будет и когда вы окажетесь перед Столом. Если вы те, за кого я вас принимаю. - Марта тряхнула головой, словно отгоняя возможные протесты юноши, да так энергично, что ему почудилось, будто волосы ее зашелестели. - Знаю, вы сейчас приметесь все отрицать, и не мне уличать вас во лжи. Но ни в одном пророчестве не сказано, что Обетованный Воитель открыто возвестит о своем пришествии. Или, если уж на то пошло, что он вообще осознает свою миссию.
      Узенькая, причудливо извивающаяся лесная тропа за окном сменилась довольно широкой дорогой, тянувшейся через равнину и поднятой над ней примерно на метр. В памяти Йена сразу же всплыла Северная Дакота, вот только цепочка гор, исчезавших в дымке где-то далеко на горизонте, смазывала сходство.
      Вдруг к окну снаружи прилипла широкая физиономия Ивара дель Хивала.
      - Наслаждаетесь поездкой? Я тоже.
      Верховая езда явно входила в число многих дарований этого исполина. У него и вправду был вид самого счастливого человека на свете - хотя, чтобы заглянуть в окно, ему пришлось так съехать набок, что Йен не понимал, как он удерживается в седле.
      - Достопочтенный глава отряда предложил остановиться в одной из деревень для полуденной трапезы, - объявил Ивар, - и надеется, что это не вызовет возражений ни у маркграфини, ни у герольда.
      - Конечно, не вызовет, - кивнул Йен. - Я лично не против.
      - Если Йен Сильвер Стоун не против, то как же могу быть против я? Наоборот, мне это в высшей степени приятно. - Лоб Марты прорезали симпатичные морщинки. - В последний раз я была в Престоле совсем еще маленькой, но до сих пор помню местные лакомства, которыми нас потчевали. Девушка наклонилась к Йену, словно намереваясь доверить ему страшную тайну. - Есть такая рыба - местный деликатес, ее называют огненным ротаном... так вот, этих рыб специально разводят в водоемах, а потом готовят из них филе, приправленное особыми специями, состав которых держится в строгой тайне. Потом филе помещают в коптильни. Приготовление приправ, как и выбор времени отлова рыбы - настоящее искусство. Когда несколько лет назад наш главный повар попыталась раздобыть этот рецепт, ей ответили, что его раскроют лишь по личной просьбе моего отца. - Щелкнув пальцами, будто решив поставить точку на этой теме, девушка добавила: - Мой отец, разумеется, слишком мудр, чтобы лишать людей предмета их законной гордости.
      Такое положение вещей было не лишено логики, однако Йен все же видел в нем изъяны. Впрочем, нельзя сказать, что прежде ему приходилось всерьез задумываться о проблемах управления маркграфством.
      При этой мысли юноша невольно вздохнул. Кем бы он ни был, Обетованным Воителем он точно не являлся, и посему вряд ли есть смысл размышлять, что следует делать Обетованному Воителю.
      Хорошо бы это поняла Марта... Несомненно, слухи о геройских подвигах Йена немало способствуют тому, что в один прекрасный момент она окажется в его постели; черт побери, будем объективны - пресловутого огненного великана он прикончил собственными руками, и если в качестве приза ему выпадет возможность прижать к себе обнаженное тело Марты, вряд ли его при этом будут мучить угрызения совести.
      Но Йен был не из тех, кто, если потребуется, и тысячу раз способен повторить "Я тебя люблю", лишь бы в конце концов переспать с объектом своих вожделений, а титул "Обетованного Воителя" в этой связи казался ему куда коварнее вышеупомянутых заверений в вечной любви. Невольно он еще мог солгать, однако лгать умышленно...
      Нет, ты - это твои поступки.
      Он подался вперед, сжав в руках копье.
      - Послушай, прошу тебя. Никакой я не Обетованный Воитель. Просто я совершил то, что совершил, и если ты поэтому считаешь меня кем-то особенным, - последнее слово вызвало улыбку Марты, - я тут ни при чем.
      Трудно было заглянуть в ее глаза, чтобы не перехватило дыхание... Йен судорожно глотнул, потом заставил себя договорить.
      - Я не тот, за кого меня здесь принимают, - твердо заявил юноша, поражаясь страсти, с которой он произнес эту фразу. - Меня не волнует, что думают обо мне твой отец и твои братья, но вот ты должна мне поверить. Должна!
      Кольцо на пальце Йена начало пульсировать, как уже было однажды. Раз, два, три... оно билось в унисон с его сердцем.
      Потом Марта кивнула.
      - Я верю тебе, - произнесла девушка, положив ладонь на его руку.
      Но это не имеет значения, говорили ее глаза.
      Обед был подан на узком, видавшем виды столе, врытом в землю перед какой-то хижиной, очевидно таверной. Расселись на двух скамейках.
      Контраст между этим столом, подходившим больше для пикника, и роскошными одеяниями гостей вызывал невольную улыбку. Пикник прочно ассоциировался у Йена с шортами-бермудами, футболками и кроссовками, большими пакетами из супермаркетов и раскисавшими от пролитых на них жидкостей бумажными тарелками, но никак не с изящной посудой из переплетенных стеклянных нитей, бокалами от знаменитых стеклодувов, серебряными вилками, поблескивавшими на солнце, или с плотной скатертью ручной работы, колыхаемой легким бризом.
      Обеды в Вандескарде, по крайней мере в кругу знати, были чем-то сугубо торжественным - Марта переоделась в белое платье, в котором впору бы отправиться на бал, а два десятка ее телохранителей сменили кожаное обмундирование на шелковые накидки и просторные панталоны, более уместные у дверей будуара.
      Но в каждом монастыре свой устав. Если кто и заметил, что Йен не переоделся к обеду, никаких комментариев не последовало. Точно так же никто не обратил внимания и на то, что небольшой загончик поблизости таверны срочно освободили от лошадей, чтобы разместить там Гунгнир. Йен воткнул копье в землю в центре загона, предусмотрительно напомнив, чтобы расставили часовых - четверо солдат в ливреях встали по углам.
      Еда в придорожной харчевне оказалась весьма недурной. Черт возьми, даже отличной! Фирменное блюдо вкусом напоминало копченую лососину; выяснилось, что это рыба с белым мясом, похожая на камбалу, только поменьше, удивительно сочная, мясистая - ничего подобного Йен до сих пор не пробовал. Густой зеленый соус подали в миниатюрных раковинах, он оказался весьма острым, причем острота эта чувствовалась не сразу - отправишь в рот полную ложку, пару секунд ничего, а потом глаза на лоб лезут.
      Разговор в основном вертелся вокруг политики. Казалось, мысли местного дворянства целиком поглощены интригами и борьбой за места у Стола; те, кто занимал места у Стола, в совокупности и составляли Престол. Объективности от них требовать не приходилось, поскольку практически все они были Тюрсонами и обращались друг к другу соответственно. По подсчетам Йена, существовало три разных Эрика Тюрсона: маркграф, просто граф и претендент на титул графа. Марта же разъяснила, что за Столом сидели четыре Эрика Тюрсона.
      Ивар дель Хивал неформально возглавил дальний конец стола, поглощая огромное количество вина и подстрекая рассевшуюся вокруг солдатню за ним угнаться. Йен с трудом сдерживал раздражение по поводу то и дело раздававшихся взрывов пьяного хохота, однако приписывал его своему негативному отношению к спиртному.
      - Не пойму, почему ты сердишься, - промолвила, наклоняясь к нему, Марта. От ее волос исходил умопомрачительный аромат лимонов и роз. Девушка сидела по правую руку от Йена - или, если уж быть совсем точным, вынудила его сесть по левую руку от себя на конце скамьи.
      - Да вроде бы ничего меня не сердит, - со вздохом ответил он, машинально теребя пальцами серебряную прищепку, крепившую скатерть к столу.
      - Конечно, ничего, - повторила Марта. - Ты только что просто испепелил взглядом своего друга Ивара дель Хивала, а потом, видно, устыдившись злых мыслей и порицая себя, мотнул головой.
      Вот уж с кем не стоит играть в покер, подумалось вдруг Йену.
      - Ну, ничего серьезного.
      - Знаю, - ответила она. - Если бы было что-то серьезное, ты бы призвал его обнажить свой меч.
      Юноша был готов поклясться, что сидевший на другом конце стола Ивар дель Хивал не мог услышать ее шепот, однако исполин тут же встал и жестом подозвал к себе коренастого солдата, фигурой напомнившего Йену этих помешанных на бодибилдинге кретинов, часами изнуряющих себя в спортзалах ради того, чтобы в один прекрасный день превратиться в бесформенную груду мышц.
      Ивар дель Хивал и его противник, выхватив учебные мечи, салютовали друг другу и стали в позицию.
      Как и ожидал Йен, Ивар вначале несколько раз попытался досадить своему оппоненту серией отвлекающих ударов, потом, сделав обманный выпад, нанес укол прямо в грудь. Более опытный боец не обратил бы внимание на финты Ивара дель Хивала, как и на его попытки верховодить в схватке, а навязал бы свою линию, но качок был явно слабоват. Ивар дель Хивал, улучив момент, с удивительным проворством - при его-то комплекции - сделал шаг назад, парировал удар, отвел клинок противника вниз, потом вверх, энергично прыгнул вперед и нанес второй укол.
      Йен невольно усмехнулся. Ивар дель Хивал учился фехтовать на рапире у него, сам же Йен постигал у Ивара дель Хивала азы боя на мечах. И для бойца, влившего незадолго до схватки столько спиртного, сколько Ивар, он держался чертовски хорошо.
      - Здорово дерется, - сказала Марта, когда Ивар дель Хивал, небрежно швырнув меч одному из слуг, вернулся к столу, обняв своей ручищей за плечо недавнего противника.
      - Здорово, - согласился Йен.
      - Но ты все равно лучше.
      Вряд ли в ее улыбке был вызов, разве что совсем чуточку, будто она сама с трудом верила в свои слова.
      - Лучше, говоришь? - через стол прогудел Ивар дель Хивал. Он снова поднялся. - Я слышу, ты утверждаешь, что сумеешь побить меня - и это в такой чудный день, как сегодня?
      Йен пожал плечами. Ему доводилось побеждать Ивара дель Хивала, даже фехтуя "вольным стилем", который, по сути, представлял собой слегка прикрытую правилами форму дуэли. Йену пришлось тогда попыхтеть - от большей части своего арсенала приемов боя на рапире юноша вынужден был отказаться, но длинные руки, гарантировавшие превосходящую дистанцию удара, и подвижность обеспечили ему превосходство над Иваром дель Хивалом, которому не помогла и незаурядная сила. При чем тут сила? В конце концов, фехтование, даже на мечах, - не армрестлинг.
      - Пожалуй, - произнес юноша, вставая.
      - Что ж, поглядим, - ответил Ивар дель Хивал, кивнув слугам, чтобы те подали мечи. Йен поднял вверх палец.
      - При одном условии - минута мне на разогрев.
      Хотя местное учебное оружие не предусматривало никаких защитных приспособлений, без которых Йен ни за что бы не ступил на фехтовальную дорожку, сейчас больше всего его волновало, как бы не растянуть связки.
      - Без всяких разминок! - заявил Ивар дель Хивал, поворачиваясь к публике за столом спиной. - Или дрейфишь?
      И неторопливо, со смыслом подмигнул.
      Йен изготовился к бою с невозмутимым лицом, хотя злился на Ивара дель Хивала за то, что тот подстроил этот бой, и на себя - за то, что подыгрывает ему. Можно и не стараться - Ивар все равно проиграет. Бой не тренировочный, ставкой в нем репутация Йена, его авторитет. Судя по всему, Ивар дель Хивал не столько пил, сколько делал вид, запланировав все заранее.
      Самое честное в данной ситуации было бы швырнуть слугам меч и молча вернуться к столу...
      Вместо этого Йен салютовал и тут же в круговой защите парировал умышленно неуклюжий выпад Ивара дель Хивала, да так, что выбитый из руки меч, описав дугу в воздухе, со звоном упал. Ивар дель Хивал, убедительно разыграв недоумение и сокрушенно качая головой - якобы потрясенный столь молниеносным поражением, - вернулся на свое место за столом.
      С точки зрения Йена, эта победа здорово горчила.
      Серп луны висел высоко над темной гладью озера, лишь изредка покрываемой легкой рябью от ветерка, что шевелил листву на кряжистых деревьях.
      Вандескардская знать никогда не отказывала себе в комфорте, в том числе и ночуя на природе. Этот лагерь, расположившийся на берегу небольшого озера, из поколения в поколение обустраивался. Для палаток здесь соорудили выложенные камнями специальные насыпные фундаменты высотой до полуметра, под костры были вырыты особые ямки, также выложенные камнем, рядом с ними подсыхали загодя заготовленные дрова. Один из ручейков, питавших водой озеро, превратили в канал, змейкой протянувшийся через весь палаточный городок. Этот наполовину рукотворный канал не только служил источником воды, но и своим почти мелодичным журчанием добавлял гармонии в своеобразный колорит пейзажа.
      Имелась здесь и мраморная скамейка, чтобы гости могли спокойно посидеть под лунным светом и насладиться ночной тишиной, вдыхая напоенный смолой и дымком от костров воздух.
      Йен надеялся, что Марта к нему присоединится. Юноша и представить себе не мог, как пробраться незамеченным к ее палатке, минуя выставленную охрану, но ему ужасно хотелось видеть девушку.
      Что ж, на пути к Престолу наверняка еще будет возможность для встречи с глазу на глаз. Но только не сей час, не в этом палаточном лагере, где на расстоянии вытянутой руки оба ее брата и куча вооруженных солдат.
      Беда в том, что здесь решительно не с кем было переброситься словом. Присутствие братьев Марты стесняло его - Йен чувствовал себя виноватым за поражение Бирса Эриксона, а Агловайн Тюрсон... какому старшему брату понравится смотреть, как сестренка увлекается незваным чужестранцем? Арни, как обычно, завалился спать, а Ивар дель Хивал небось отправился навешивать лапшу на уши каким-нибудь новым собутыльникам.
      Ничего удивительного в том, что он чувствует себя одиноким. Но почему так тяжело на душе? В конце концов, их главная цель - исцелить Осию, а в том, что Харбард сдержит свое слово, Йен ни на минуту не сомневался. И если ради этого надо предотвратить войну - что ж, прекрасно, никаких моральных проблем. Вот если бы его просили развязать войну... Сотни и тысячи ни в чем не повинных людей, которым было уготовано сложить головы на поле битвы, останутся жить.
      Разве это плохо? Отнюдь.
      У Арни имелась теория, что, дескать, все идет как-то уж подозрительно гладко, но и это не беспокоило Йена. Не в его привычках было волноваться, если все шло нормально, иначе бы он не прижился в Хардвуде.
      Гунгнир под надежной охраной и сейчас тоже не вызывает тревоги...
      Тогда почему на душе кошки скребут?
      Внезапно рядом на скамейку тяжело грохнулся Ивар дель Хивал.
      - Многие знания умножают печали...
      - Чего?
      - Это из вашей Библии, Йен.
      - Ты и Библию успел прочесть?
      Ивар пожал плечами.
      - Я многое читал. Что-то в одной книге, что-то в другой - глядишь, и выучил язык. Или три. Когда я был помоложе, и здесь, - он похлопал себя по животу, - было совсем ничего, Его Пылкость имел обыкновение отряжать меня с разными поручениями. Сейчас я уже староват для таких игр, но кое-какие навыки еще не забылись.
      - Как, например, взять, да разыграть на виду у всей уважаемой публики, что оружие выбито у тебя из рук.
      Ивар дель Хивал усмехнулся.
      - Странный ты человек, Йен. Помню, ты говорил, фехтованием просто добываешь себе на жизнь после того, как твой папочка вышвырнул тебя на улицу.
      - Ну, было такое.
      Йен занялся фехтованием, лишь бы поменьше бывать дома, с таким же успехом он мог заняться чем-нибудь другим. Но к тому времени, когда Бенджамин Сильверстейн недвусмысленно дал понять, что он презирает фехтование, точно так же как он презирал все иные пристрастия своего никчемного сына, Йен уже сидел на крючке, увлекшись по-настоящему. Разумеется, поначалу он жаждал за пару тренировок превратиться в Эррола Флинна, очень скоро увидел изящество, грациозность, красоту фехтования на рапире.
      В один прекрасный день оказавшись в буквальном смысле на улице со спортивной сумкой в одной руке и с чехлом для рапир - в другой, он вдруг сообразил, что ему уже никогда не вернуться в то место, которое считал своим домом; на левой скуле багровел синяк, в кармане лежали восемьдесят семь долларов. И ключ от зала для фехтования (Д'Арно настаивал, чтобы все называли его salle d'armes). В ту ночь Йен спал в кладовке со снаряжением, подложив под голову сумку, а первое, что он увидел, проснувшись поутру, был чехол для рапир. И тогда он понял: вот его избавление. Родственников у Йена не было, не было и близких друзей - трудно подружиться с человеком, если ты не смеешь привести его домой и стыдишься объяснить почему.
      Зато теперь он мог тренировать начинающих фехтовальщиков; это и другие случайные приработки могли бы дать ему возможность не умереть с голоду и даже окончить колледж.
      Если бы он оказался достаточно хорошим фехтовальщиком.
      И он им стал. Иного выхода не было.
      Но со временем, пока он приобретал мастерство и мог легко победить всех других учеников Д'Арно, пока привыкал вести себя уверенно и даже высокомерно - что привлекало желающих платить деньги за обучение под его началом, - прежнее удовольствие от фехтования пропало. Рапира превратилась в орудие труда.
      До того момента, пока он не встал напротив огненного великана с одним лишь мечом в руке, закаленным в крови Древнего, сознавая, что сейчас он, Йен Сильверстейн - не Д'Арно, не Торри Торсен и никто иной - должен одолеть чудовище, и поможет тут только его опыт фехтовальщика, до того момента радости от фехтования будто и не было.
      Победа над великаном вернула ее.
      Ивар дель Хивал внимательно смотрел на юношу.
      - Тогда почему у тебя такой вид, будто ты надкусил червивое яблоко? Надо поговорить?
      - Нет. Просто хандра. Глупо, конечно. - Йен тряхнул головой. - Ничего страшного. Высплюсь хорошенько и приду в себя.
      * * *
      Палатка Йена выглядела точь-в-точь как у представителей знати: она имела А-образную форму, крепилась по четырем углам колышками и была растянута спереди и сзади тросами, шедшими через весь лагерь на высоте трех метров. Такая конструкция избавляла жильцов от столба в центре палатки и от спотыканий о канаты снаружи.
      Личные вещи Йена чья-то заботливая рука аккуратно сложила в уголке палатки, разобранная постель покоилась на непромокаемом полу из толстой вощеной холстины.
      Быстро раздевшись, молодой человек скользнул под одеяло и ничуть не удивился, что внутри тепло. Знать не привыкла к суровым походным условиям, поэтому слуги-вестри помещали неглубоко в почву под холстиной раскаленные на огне камни.
      Да, здешнее социальное устройство весьма несправедливо - зато гарантировало сон в теплой постели.
      Йен не понял, успел ли он заснуть или просто зевал, когда в палатку проскользнула Марта. От нее исходил аромат цветов, солнца и мускуса.
      Боже правый, как же она восхитительна в лунном свете!..
      Повернувшись, девушка завязала полог палатки.
      - Я уж подумала, что ты всю ночь просидишь со своим горластым приятелем.
      - Но...
      А что, собственно, "но"? Но как же ее братья?.. Но как же охрана?..
      А что они? Если бы Марте действительно что-то могло помешать, она бы сюда не пришла.
      - Тс-с! Я улизнула через заднюю стенку палатки. - Нагнувшись у изголовья его постели, девушка тут же скользнула под одеяло. - Нам нельзя шуметь. Если я вдруг раскричусь, можешь заставить меня замолчать любым способом, каким захочешь.
      Она оказалась в его объятиях. Кожа ее была прохладной, словно мрамор, после ночной пробежки, но лишь первые несколько мгновений...
      Когда Йен в золотистой купели восходящего солнца очнулся от сна, Марты рядом не было.
      Юноша ни на секунду не усомнился в том, что все происшедшее этой ночью, явь - сон не оставляет недвусмысленных отметин на левой ладони и на мочке правого уха. И царапин на спине.
      Но и теперь он не остался совсем один - рядом на одеяле гордо рдел золотисто-красный цветок, который в пасмурные дни здесь называли "Валяйся в постели".
      Глава 15
      Сторна Стил
      В базарный день в деревне Сторна Стил дым стоял коромыслом - шум разноликой толпы, толкотня, обилие красок, звуков, запахов...
      У входа на рынок на углях поджаривалось нечто исполинское, даже мало напоминающее обыкновенную корову. Хозяин, голый до пояса, обливающийся потом величавый толстяк ножом для разделки мяса и двухзубцовой вилкой на полутораметровой длины ручках отхватывал от поджаристого бока туши скворчащие ломти и сноровисто бросал их на грубо обтесанный стол. Помощница - жена? сестра? - изящная, точеная женщина в заношенном сереньком платьице проворно сбрызгивала дымящиеся куски мяса специями, зачерпывая их из деревянной миски, и заворачивала в зеленые листья каких-то местных овощей. Это похожее на здоровенный блин кушанье вручалось очередному изголодавшемуся покупателю в обмен на несколько монеток, тут же исчезавших в кармане ее фартука.
      Жажду Торри утолил из источника прямо за воротами деревни, а вот времени с завтрака на Харбардовой Переправе минуло уже изрядно.
      - Хотелось бы перекусить, - признался юноша.
      Отец ничего не имел против.
      - Обожди здесь.
      Окинув внимательным взором очередь, он неспешно прошествовал к ее началу. Люди расступались перед ним, будто Красное море перед Моисеем. Показав три пальца, отец принял три гигантских сандвича в обмен на монету из кошелька и вернулся к своим спутникам. Один он подал Мэгги, другой - Торри, оставив третий себе. Торри, с раскрытым ртом глазевший на местную экзотику, опомнился и занялся едой.
      Путники зашагали мимо деревянных клеток с квохчущими курами, явно также местной породы. Их хозяин, человек в забрызганной кровью тунике с лысой, будто колено, опаленной солнцем головой, деловито натачивал и без того острейший нож.
      - Погодите-ка, - неожиданно сказал отец. - Я не видел такого лет, наверное, двадцать, а то и тридцать.
      - Не видел, как продают кур?
      - Смотри.
      Дородная крестьянка с сеткой, полной пучков моркови и длиннющих багетов хлеба, остановилась поторговаться с продавцом кур, темпераментно жестикулируя, будто глухонемая, хотя Торри на свою беду расслышал, как она хриплым лаем отчитывала мужчину, обвиняя его в жадности, плутовстве и прочих грехах.