Глава 4

ВЫХОДНОЙ ДЕНЬ КАРЛА

«Почти дома. Закройте глаза».

Они пролетали сквозь незримый купол охранных заклятий — и воздух вокруг Эллегона мерцал и искрился, соприкасаясь с живым воплощением магии.

Карла ослепило даже сквозь плотно сжатые веки. Однако сама эта мгновенная слепота и успокаивала. Купол магических щитов, прикрывавший долину, не только мешал магам извне заглядывать в нее, но и не давал проносить внутрь ничего волшебного. Вскоре после того, как Тэлларен установил свою защиту, три отряда наемных убийц пытались — независимо друг от друга — проникнуть в долину; но, даже не будь у них никаких иных магических штучек, их выдали бы целительные бальзамы — что и случилось.

Слух разошелся — и вот уже три года, как ни один их коллега в долину не совался.

Свет померк; Карл открыл глаза — Эллегон кругами спускался все ниже.

Внизу лоскутным, рваным по краям одеялом лежали пшеничные и кукурузные поля. Дороги, пересекаясь, паутиной опутывали долину — чтобы сойтись у крепости в южной ее части и у стен Инженерной Деревни на севере.

Над озером Эллегон резко пошел вниз и закружился над первой крепостью; сейчас там стояли мельница, силосная башня, первый дом Карла и Энди-Энди и первая кузня, которой теперь пользовались, чтобы принимать и размещать новичков.

Едва не задев корзиной заостренных бревен палисада, дракон снизился и приземлился. Мягкий толчок — и корзина оказалась на земле. Дракон улегся рядом.

Карл отстегнулся от седла, повернулся, развязал удерживающие корзину ремни. Потом быстро соскользнул с дракона — помочь выбраться Чаку, Тэннети и двум женщинам. Пленника вынимать не стали: с этим можно было не торопиться.

— Твердая земля. — Тэннети одарила Карла улыбкой. — Больше всего на свете люблю твердую землю.

Чак от души потянулся.

— Я тебя понимаю.

— Эй, — вмешался Карл. — Чтобы никаких жалоб. В следующий раз пойдете пешком.

— У тебя Выходной День. Тебя нет. — Палец Тэннети выразительно указал на Старый дом. — Отведу Джиллу и Данни в Приемную и распоряжусь, чтобы к пленнику приставили стражу. Хорошую.

—  Я должен закончить…

— У тебя Выходной, — сказал Чак. — Иди.

— Но порох — я должен передать его…

— Инженерам. И чтобы Рикетти его исследовал. Быстренько. Считай, это сделано, кемо сабе. А у тебя — Выходной День. Брысь отсюда!

Чак и Тэннети повернулись и двинулись прочь, словно Карла вообще не существовало.

«Не очень-то у тебя выходит побеждать, близких друзейв спорах» , — мысленно хмыкнул дракон.

«Правда? А я и не замечал».

«Сарказм тебе не к лицу. Уроки в школе скоро закончатся. Я отправляюсь купаться».

«Но… Ладно, сдаюсь. — Карл поднял руки. — Ты победил. Иду переоденусь — и присоединюсь к тебе».

Он зашагал к Старому дому, подчеркнуто не замечая троих мельников — так же как те подчеркнуто не замечали его.

Давным-давно Андреа — опасаясь, что иначе Карл забудет самый вкус отдыха — настояла, чтобы Карл получил несколько привилегий. Главным из них был Выходной День.

Правило было таково: что бы ни происходило в Приюте, кто бы ни рвался повидать его, какими неотложными не были бы дела, по возвращении один полный день Карл проводил только со своей семьей.

Это уже превратилось в ритуал — горожане старательно не замечали его, ведя себя так, словно он был невидимкой.

Закрыв за собой дверь, он расстегнул перевязь меча, повесил пояс на крюк, снял с шеи амулет и аккуратно убрал его в верхнее отделение грубого бюро. Носить его в Приюте было не обязательно: долину прикрывали магические щиты.

Подпрыгивая то на одной, то на другой ноге, он стянул сапоги, разделся, натянул плавки, подхватил полотенце, сунул под мышку рубаху, вытертые джинсы и сандалии, выскочил из дома и побежал к озеру — благо бежать было пару сотен ярдов.

Эллегон уже плескался в воде неподалеку от школьных мостков. Над водой торчали только его голова и часть спины — да и они были едва видны под облепившей дракона полуголой детворой.

«Передай, пожалуйста: Энди!»

«Она знает, что ты дома, но сейчас занята. Не отвлекай ее, пока не выкупаешься».

Что ж, ладно. Карл бросил сверток с одеждой на горячий песок и кинулся в чистую, прохладную воду.

Как всегда, она оказалась холодней, чем он ожидал. Озеро питалось ледяными ручьями, что текли с гор, и Карл в тысячный раз подумал, возможно ли, чтобы на Этой Стороне лед таял при минус сорока. Он зашел в воду по грудь, потом погрузился с головой, вынырнул и, неуклюже, но мощно загребая поплыл к причалу — и дракону.

Если Бог создавал когда-нибудь идеального товарища по плаванью равно для детей и взрослых — это был Эллегон. Когда дракон был в воде — можно было не бояться, что какая-нибудь голова не вынырнет на поверхность или что с кем-нибудь по-дурацки пошутят. Эллегон просто отправлял уставшего — либо шутника — на берег, а нарушать приказы дракона обычно не рисковал никто.

Или — почти никто; Джейсон — случай особый.

Но Эллегон был не просто телохранитель.

«Хочешь нырнуть?»

Карл подплыл к дракону, выбрался на его правую переднюю лапу и выпрямился, поднявшись над водой. Встряхнул головой, отбросил с глаз мокрые волосы и мысленно взял на заметку, что надо не забыть постричься.

«Я спросил, хочешь ли ты нырнуть».

«Конечно».

Эллегон осторожно стряхнул с головы пару двенадцатилеток, потом изогнул шею, чтобы Карлу было удобней пройти по ней.

«Не так резко, как в прошлый раз, ладно? Не хочется доставлять деткам удовольствие видеть, как я кричу от страха».

Балансируя на скользкой чешуе, Карл встал позади надбровий дракона и чуть согнул колени. Эллегон резко выпрямил шею и вздернул голову; Карл взлетел в воздух футов на сорок. Сделав сальто, он выпрямил руки, принял в падении позу лебедя, сгруппировался, вошел в воду ногами вперед, сразу погрузившись в темную прохладу, и мягко оттолкнулся от песчаного озерного дна.

Не успел он вынырнуть, как гибкая рука обвила его шею, крепкие юные груди прижались к спине, а сильные бедра стиснули талию.

— Привет! — Эйя чмокнула Карла в затылок, одновременно стараясь удержать его голову под водой. — Ты вернулся!

— Я заметил. — Она уже слишком взрослая для таких штучек, подумалось ему. Юное тело взволновало его больше чем хотелось бы. Он быстро, глубоко вдохнул и нырнул.

«Хочешь знать, о чем она думает?»

«Нет. Не подсматривай за моей семьей — даже для меня»

На сей раз уже он застал ее врасплох, погрузившись прежде, чем Эйя успела вдохнуть. Она выпустила его раньше, чем он начал задыхаться.

Он вынырнул, пресек еще одно ее нападение, потом схватил за талию и, закрутив, подтолкнул к мосткам:

— Иди надень лиф.

— Для купания? Не будь таким…

Он напустил на себя суровый вид.

— Делай, что сказано.

Она надулась и поплыла прочь; по-тюленьи выскользнула из воды и, на ходу натягивая шорты, мрачно побрела по мосткам к школе.

И что же мне с этим делать?

«Насколько я понял, подавленное сексуальное влечение, существующее между отцом и дочерью, совершенно естественно, при этом не важно, приемная дочь или нет».

«Где ты набрался этого дерьма?»

«Как всегда — в твоей голове. Курс психологии, помнишь?»

Ох…

«Один маленький совет — можно?»

«Давай».

«Будет лучше для всех, если это влечение останется подавленным. Приемная дочь или нет — когда жена может превратить мужа в жабу, не стоит ее обманывать».

Ну, в жабу Энди-Энди его вряд ли превратит, но вообще-то дракон говорит дело.

— Это уж точно. — Он огляделся — как раз вовремя, чтобы увернуться от пятерых сорванцов, которые решили, что самое время попробовать утопить Карла Куллинана. Он нырнул, проплыл под брюхом Эллегона и вынырнул на другой.

«Она все еще занята? И где Джейсон?»

«Она оставила его после уроков. Если спросишь, что я думаю…»

«Не спрошу. Но подозреваю, ты мне все равно сообщишь».

«Верно подозреваешь. Я думаю — она слишком строга с ним. Карл, ему всего только шесть лет. Просто…»

Топот шагов по мосткам и всплеск не дали дракону договорить.

«Опять!» — Эллегон уронил голову в воду, а когда поднял — в пасти его висел брыкающийся Джейсон Куллинан. Дракон аккуратно выплюнул кашляющего мальчишку на мостки.

Джейсон с заметным усилием подавил кашель и выпрямился.

«Он говорит — с ним порядок. Я его слегка напугал».

«Молодец».

Дети никогда не приводили Карла в восторг — за одним исключением, коим являлась Джейн-Мишель Словотская. Восторги родителей по поводу разнообразных талантов своих чад вызывались исключительно родительским желанием эти самые таланты видеть.

С другой стороны, Джейсон действительно был особенным. Не из-за того, что унаследовал внимательные карие глаза Энди-Энди и ее гладкую оливковую кожу, не из-за того, что его прямые темные волосы были красивей и мягче любых других. В свои шесть лет Джейсон Куллинан имел свои собственные представления о том, что правильно, а что — нет, и представления эти не изменялись ни при каких форс-мажорных обстоятельствах и абсолютно не поддавались отцовским попыткам воззвать к логике.

Но было у него одно свойство, одновременно удобное и донельзя раздражающее: Джейсон, с поистине ослиным упрямством отвергающий любые поучения, легко поддавался влиянию сверстников и весьма охотно слушался Эллегона.

«Ты еще не настолько вырос, чтобы уметь не пускать воду в нос, когда ныряешь, поэтому зажимай нос. Пока я не разрешу — изволь зажимать нос, когда прыгаешь в воду. В следующий раз я не стану тебя вытаскивать», — пригрозил дракон.

«Вруи не краснею», — сказал он Карлу.

«Знаю».

Джейсон засопел и утер нос. Взгляд его затуманился.

«Говори вслух. Я хочу, чтобы твой отец тоже слышал твое обещание».

—  Прости, Эллегон, — сказал мальчик. — Я больше не буду.

Карл подплыл к мосткам и выбрался на горячее дерево.

— Привет.

— Привет, пап. — Джейсон подошел к Карлу и протянул узкую ладошку.

— Это еще что?

— Взрослые жмут руки.

— Что? Джейс…

— Я уже взрослый. Поцелуи — для малышни.

— Кто сказал?

— Микин.

— Он это сказал, да? Ну, кем бы этот Микин ни был, он ошибается. Он…

— Прав. Пожмем руки.

Карл пожал плечами и мрачно принял мальчишескую ладонь в свою.

— Ну, раз ты взрослый, то взрослый. Что новенького?

— Можно я пойду играть?

Карлу впору было расплакаться. Ясное дело — когда тебе всего шесть лет, озеро с плавающим в нем драконом куда привлекательней разговоров с отцом.

— Конечно.

Не успел он это сказать, как Джейсон — на сей раз зажав таки нос — прыгнул в воду.

Карл вздохнул, повернулся и двинулся по мосткам к школе. Классная комната была в ней всего одна, точно такая же, как все классные комнаты с тех дней, когда шумеры изобрели школу. Стены в ней были сосновые, скамьи и парты сделаны добротно, но вот стекла в окнах едва пропускали свет. Оконное стекло все еще оставалось проблемой для мастеров Приюта.

В дальнем конце комнаты Эйя и Энди-Энди сидели на корточках перед мальчишкой года на два постарше Джейсона. Тот устроился в кресле Энди-Энди и мотал головой.

При виде жены Карл в который раз поразился, как улыбка может озарять комнату. Поглаживая горбинку на своем слегка длинноватом носу, Андреа слушала, что говорит мальчику Эйя.

Энди-Энди хмурилась: что-то ее огорчило, но не Эйя и не мальчишка.

Она встряхнула головой, и длинные волосы хлестнули ее по лицу, когда, обернувшись, она одарила Карла той самой улыбкой.

Леди, при виде вас у меня заходится сердце.

«Мне это передать?»

«Не трудись. Если она этого не знает…»

Он кашлянул. Эйя — на сей раз в лифе — повернулась и знаком велела ему молчать.

Карл приподнял бровь. Эйя еще никогда ничего ему не приказывала. Он подошел и нежно положил руку на плечо Энди-Энди. Она подняла голову и быстро чмокнула мужа.

— И это все, что я заслужил? — поинтересовался он.

«Старое присловье: Иногда лучше жевать, чем говорить».

—  Микин? — Энди-Энди тряхнула головой. — Пожалуйста, сними рубаху. — Она повернулась к Карлу. — Он сегодня весь день держится за бок. Ему трудно даже встать с кресла.

— Можно мне?.. — «Эллегон, пожалуйста, передай: Может, он просто не хочет раздеваться перед вами. У этого Микина занятные, идеи: кажется, это он сказал Джейсону, что целуют отцов только малыши».

«Она говорит: Карл, по-моему, тут все немного серьезней».

«Эллегон, почему бы тебе не прослушать его?»

«Она уже просила меня. Там блок — клубок эмоций, яне могу разобрать. Я в этом не такой уж мастер. Порой, когда ты слишком напряжен, мне трудно понять даже тебя».

«Ладно. Начнем сначала. Передай: позволь попробовать мне. Что мы теряем?»

Она кивнула и поднялась. Быстро поцеловала его в губы и вывела Эйю из комнаты.

Карл хмыкнул. Хоть так поздоровались.

— Привет, — сказал он по-английски, потом, когда паренек не ответил, перешел на эрендра. — Трудности?

Молчание.

— Ты знаешь, кто я.

— П-папаша Джейсона.

— Точно. Можешь звать меня Карлом. Андреа сказала, у тебя болит бок. Можно взглянуть?

Микин замотал головой.

— Что ж, не хочешь — не надо. — Карл кивнул. — Твое право. Как насчет немного поболтать?

Карл развернул стул спинкой вперед и уселся задом наперед, обвив спинку ногами.

— Можно.

— Я тебя не помню. Ты новичок?

— Ага.

Новичок. Но если его не привел Карл — значит, привел кто-то другой. Из рожденных в Приюте Джейсон был старшим; за ним — с разрывом в полгода — следовала Джейн-Мишель.

«Передай: расскажи мне о мальчике».

«Она говорит: особо рассказывать нечего. История грустная, но типичная. Дней десять назад его вместе с отцом привел отряд Давена. Своей делянки пока нет, работают в поле у Инженеров. Они из Холтуна — из людей какого-то барона, его земли сожгли бимцы. В этом году они начали набеги рано — после какой-тобитвы, кажется. Мать продали отдельно. Такая история с ним не впервые: Микин постоянно ходит с синяками. Думаю, его мог избить кто-то из старших мальчиков, но Эллегон не в состоянии понять — кто…»

Нет нужды. Черт…

«Ты знаешь, что это?»

«Знаю, на что это похоже».

— Снять рубаху, живо! — рявкнул он приказным тоном.

Глаза паренька распахнулись, он потянул было рубаху вверх, потом вспомнил, что не обязан снимать ее, и выпустил подол.

Но Карл уже заметил огромный кровоподтек на его ребрах.

— Эйя, зайди. — На скулах Карла ходили желваки. Многовато для выходного дня. Он заставил себя улыбнуться.

— Я собираюсь попросить Эйю отвести тебя к Тэлларену. Он сумеет подлечить тебя и через рубаху. А потом ты пойдешь домой.

Этот последний удар добил Микина. Лицо его побелело. Карл успокаивающе улыбнулся.

— Нет, не к себе домой. Ко мне и Джейсону. Ты не обязан возвращаться к отцу, если не хочешь. Но когда вернешься — он больше не будет тебя бить. Обещаю.

«Мне послать за мечом?»

«Нет. Доставь Ахиру в Старый дом. Потом найди отца Микина и прозондируй его. Если я прав — хватай его и волоки туда же».

Он кивнул Эйе.

— Отведи Микина к целителю. Когда закончите, устрой его в Новом доме: эту ночь он проведет у нас. Увидимся позже.

И он пошел назад в Старый дом; руки его сжимались в кулаки.

За стенами Старого дома захлопали кожистые крылья. Потом раздался глухой удар.

Распахнулась дверь, и в дом, прихрамывая и досадливо хмурясь, вошел Ахира.

Гном едва доставал Карлу до пояса, но в ширину был с ним вровень. Это, в сочетании с тяжелыми бровями и буграми мускулов, создавало впечатление, что природа предназначила Ахире быть высоким — но тело его так и не вняло намекам.

Несмотря на события, Карл с трудом подавил улыбку. Ему всегда хотелось смеяться при виде Ахиры, одетого в местного пошива джинсы и домотканую синюю рабочую блузу. В кольчуге и коже гном выглядел куда естественнее.

Карл указал ему на кресло.

— День добрый, господин мэр.

Гном остался стоять.

— Давай быстрей — я занят. Вернее — был занят, пока этот твой чертов дракон не сверзился с небес и не уволок меня сюда, даже не спросив — согласен ли я.

— А в чем дело?

— Территориальный спор. Рикетти подал жалобу на Керемина — он, мол, захватил поле, принадлежащее Инженерам.

— И что? Лу врет?

— Вряд ли.

— В чем же тогда трудность?

— Ну, видишь ли — Керемин из Объединителей, но пока — из умеренных. Вот я и старался уладить дело миром, чтобы он не перекинулся к Крикунам. Перед Сходом мне это ни к чему.

— А предоставить Лу равноценный участок?

— Этот участок к западу от пещеры. И он — его. — Ахира вздохнул и уселся. — Глотку эта политика сушит — сил нет. Это я так намекаю…

— Да уж ясно. — Порывшись в ближнем буфете, Карл извлек две глиняные кружки, снял с полки бутылку, откупорил и плеснул в каждую кружку на три пальца «Отменного» Рикетти.

— Ты упустил нечто важное.

— Что на сей раз? — Ахира отхлебнул виски и поморщился. — Неплохо, но ты пробовал последнее пиво? Чем хочешь клянусь — оно портится. Полцарства бы отдал за «Миллера»…

— Ахира, думаю, у нас есть случаи избиения детей.

— Черт. Кто?..

— Новички. Мальчика зовут Микин. Имени отца я не знаю.

Свободная рука гнома сжалась в кулак.

— Хочешь, чтобы я с этим разобрался? Я не больше твоего люблю, когда бьют детей.

— Кто бы сомневался. Ты вообще испытываешь огромную нежность ко всем бедным, непонятым ублюдкам. Кстати, только ты один и стоишь между большим злым Карлом Куллинаном и этими самыми несчастными ублюдками.

— Правда? Ты в этом уверен?

— Угу.

Хлопанье кожистых крыльев.

«Мы здесь.Ты был прав насчет Алезина, Карл. Прости».

«За что?»

«Именно подобные вещи я должен выявлять и предотвращать. Но я так ненавижу просвечивать незнакомых, что…»

«Перестань. Никто не совершенен. Мы просто должны стараться изо всех сил».

«Но что делать, если этого недостаточно?»

Простого ответа на этот вопрос не было. Карл поднял голову.

— Алезин, входи. Быстро.

Дверь распахнулась, и Эллегон втолкнул в комнату Алезина. Алезин повалился ниц, потом с усилием встал.

Беда в том, что он вовсе не походил на мучителя детей — низенький плешивый человечек с круглыми лицом и широко распахнутыми глазами, в которых плескались враждебность и страх. Скорее уж его можно было принять за рохлю, чем за зверя, вымещающего свои неудачи на ребенке.

— Что все это значит?

— Мы желаем поговорить с тобой, — сказал Ахира.

— Да, господин мэр. — Алезин попытался было пригладить остатки волос, но передумал.

— И, — продолжал гном, — либо наша беседа будет очень продуктивной, либо…

— Либо?

Ахира повернулся к Карлу.

— Объясни ему.

Карл поднялся. Схватил коротышку за грудки и запросто оторвал от земли.

— Раньше мы не встречались. Мое имя — Карл Куллинан. А от тебя мне надо, чтобы ты понял, почему я начинаю с этого. — Он швырнул Алезина о ближайшую стену и, пока тот лежал, задыхаясь, на голом полу, шагнул к нему.

Ахира перехватил его руку.

— Не надо его убивать.

В дверь просунулась голова Эллегона.

«У меня идея получше. Давайте я его съем. Мне всегда было интересно, каков на вкус человек, который бьет детей».

Карл считал, что раскрыть глаза больше, чем они уже раскрыты, коротышке не удастся. Он ошибся.

— Не стоит, Эллегон. Отравишься.

«От Ахиры: Собираешьсянаучить его страху Божьему, да?»

«Нет. Страху моему. Бог успевает не всегда».

«Слишком опасно. Он может выместить обиду на мальчике, испугаться и убить его».

«И что же делать?»

«Подыграй мне».

—  Оставь его, Карл.

— Но…

— Оставь его.

Карл повиновался, гном помог Алезину встать и обнял за плечи.

— Поговорим наедине.

Алезин сделал слабую попытку стряхнуть лапищу гнома — с тем же успехом можно было пытаться стряхнуть стальную балку.

— Мне понятно, через что ты прошел, — мягко проговорил Ахира. — Плен, рабство, жену продали на сторону. А сейчас ты в новых краях, и у нас другие законы, не те, к которым ты привык дома. Ты расстроен, разочарован… — Он подтолкнул Алезина к креслу, плеснул ему виски. — Глотни. Полегчает.

Коротышка осторожно глотнул.

— В-все т-так. Но… можно откровенно? Ну — чтобы этот больше меня не бил?

— Конечно. В этой комнате ты под моей защитой.

Ахира зыркнул на Карла.

— Ты все слышал?

— Да.

— КАК?!

—  Да, господин мэр.

— Так-то лучше. — Гном повернулся к Алезину. — Так ты говорил…

— Микин мой сын. Когда он не слушается, я имею право наказать его. Он мой сын. Мой.

— Твоя правда. Но ты должен понять и уяснить раз и навсегда, что здесь «мой сын», «моя жена» или даже «моя лошадь» вовсе не означают «моя вещь». Не то…

— Не то…

— Не то я пинком под зад вышвырну тебя за дверь — и Карлскормит тебя Эллегону! — гневно взревел гном. — Как я уже говорил, — спокойно продолжал он, — тебе предстоит многому научиться. И вряд ли ты научишься этому, работая на полях Инженеров. Тебя надо школить… Карл!

— Слушаю, господин мэр?

— Отведи Алезина на плац. Сегодня там занимается отряд Давена. — Он перешел на английский. — Я как-то пересказал ему рассказы моего отца о лагерях морской пехоты. Скажи ему, чтобы обращался с Алезином, как с новобранцем — он поймет. — Гном повернулся к Алезину и заговорил на эрендра: — Карл позаботится о твоем сыне пока ты будешь учиться.

— Учиться?..

— Да. Будем делать из тебя воина.

— Воина? — Алезин побледнел.

— Или обучение, или казнь. Можешь, конечно, попробовать сбежать… Либо…

— Что?

Ахира крякнул:

— Когда я заканчиваю фразу на «либо» — придерживай свое дурацкое любопытство. Либо ты станешь воином — либо сдохнешь на плацу. Так что выбирай: или выходишь за дверь и дожидаешься Карла, или…

Алезин не переспросил; он встал и поплелся к двери. Карл ухмыльнулся.

— Ахира, мне нравится твой стиль. — Он помолчал. — Нам надо о многом поговорить. Приходи обедать в Новый дом — и прихвати с собой Киру и Дженни.

Ахира поднял кружку, одним глотком осушил ее и заглянул внутрь.

— Давненько я не пил виски.

Карл протянул ему бутылку. Гном взял ее, раскупорил и приложился к горлышку.

— М-м-м… Обед звучит неплохо. Может, прихватить и Рикетти?

— Разумеется. Сможешь приютить его на ночь? А то у нас в гостевой я устроил Микина… Не хотелось бы обижать Лу.

— Да уж, лучше не надо. Будь спокоен: я положу его у себя. Все равно последнее время я почти не пользуюсь своей комнатой.

— Правда? Ты прямо горишь на работе.

— Очень смешно. У Дженни опять кошмары. Почти все ночи я сплю у нее. — Гном фыркнул. — По крайней мере она говорит, что они ей снятся. По-моему, ей просто хочется немножко внимания.

— Испортишь ты ребенка.

— Ты так думаешь? — Ахира хрустнул костяшками. — Хочешь меня остановить?

— Я? Карл шутливо поднял руки вверх. — Да ни в жизнь! И вообще — я пошел домой: У'Лен шкуру с меня спустит, если я ее не предупрежу. Да: еще пригласим Тэлларена. Сегодня ночью придется поработать.

— А как же Выходной День?

— А что это? — И Карл вышел на площадь, где его дожидался Алезин.

Глава 5

ЗВАНЫЙ ОБЕД

Карл долго приглядывался к последнему пухлому куску черничного пирога, потом решил, что поскольку его Выходной День еще не кончен, то можно, и переложил кусок с обливного глиняного блюда себе в тарелку.

Да, сказал он себе, облизывая ложку, вот это сладость. Если чего ему и не хватало в походах, так это домашней выпечки.

С другого конца стола ему обещающе улыбалась Энди-Энди. Что ж, возможно, больше всего ему не хватало все-таки не выпечки…

Вот в такие минуты и понимаешь, до чего хорошая штука жизнь. Карл сложил руки на животе, прикрыл глаза и откинулся на спинку.

Ахира потянулся за хлебом и случайно локтем смахнул со стола нож. Тот со звоном полетел об пол.

Карл вскочил; кресло отлетело; он тщетно искал на поясе несуществующий меч.

— Карл!

Он застыл, чувствуя себя глупо, как никогда. Жестом попросив прощения, он уселся назад — все глаза в зале, казалось ему, устремлены на него.

— Простите все, — проговорил он. — Так бывает — сразу после вылазок. Я просто… еще не привык.

— Не ты один, — сказал от дверей Чак, с усмешкой пряча в ножны свой меч. Маленький воин шагнул к столу и взял с доски ломоть хлеба. — Услышав звон, я выхватил меч и помчался вниз — и только на середине лестницы сообразил, что это, наверное, какой-то столовый прибор.

— Как там дети? — поинтересовалась Энди-Энди.

— Замечательно, — улыбнулся Чак. — Джейсон и Дженни давно храпят, и мне наконец-то удалось уговорить поспать Микина.

Карл фыркнул.

— Тебе, знаешь ли, вовсе не обязательно быть при них нянюшкой. Можешь спуститься и поесть с нами.

— Я никогда не могу наглядеться на Джейсона и Дженни. — Чак пожал плечами. — А ты, как я погляжу, переел, Карл. Чревоугодник.

— Спасибо. — Карл показал ему на кресло. — Посидишь с нами или предпочитаешь любоваться спящими детьми?

Смуглолицый воин поставил меч в стойку в углу и подсел к столу, заняв место рядышком с Эйей.

— У'Лен, мне мяса! — крикнул он в кухню.

— Сперва забей корову! — немедля донеслось оттуда.

Раздались приглушенные смешки. Карл обвел взглядом гостей. Все, кроме Чака, выглядели наевшимися, хотя на тарелке Эйи осталось больше, чем ему бы хотелось. Ела ли она так мало из-за юношеской переборчивости, или потому, что боялась показать, как неумело обращается с ножом и вилкой?

Как бы там ни было, решил он, она всегда сможет перекусить позже. Подольститься к У'Лен проще простого.

Сидящий на почетном месте слева от Карла Лу Рикетти отодвинулся от стола, распустил завязки пояса и принял влажную салфетку от юной ученицы, что, не снимая руки с пистолета, стояла за его креслом.

Не раз и не два Рикетти просил избавить его от телохранителей, но Карл не разрешал. Лу был — и останется впредь — самым ценным человеком в долине, а правила, созданные для Инженеров им и Ахирой, слишком полезны, чтобы делать из них исключения. Вряд ли Карл навсегда останется единственной мишенью для нанятых Гильдией убийц.

Он нахмурился: его тревожила худоба Рикетти. Карл всегда втайне считал, что Рикетти, пухлый до переноса на Эту Сторону, станет здесь попросту толстым — но он ошибался. Сейчас Лу выглядел почти что скелетом; он заявлял, что слишком занят, чтобы вспоминать о еде, и, хотя ученики-Инженеры и готовили для него, никто из них не был столь дерзок, чтобы велеть Мастеру оторваться от дела или есть побольше.

— Я пошлю к тебе в поварихи У'Лен, — сказал Карл. — Надо же нарастить мясо на твои кости.

— Я себя прекрасно чувствую.

— Оно и видно. Ешь регулярно, поправься хоть немного — не то я и правда велю У'Лен готовить бульон и сам буду его в тебя вливать. Вот ведь дурья башка!..

Ученица — звали ее Ранэлла — лишь усилием воли сохраняла спокойствие. В северном конце долины, в Инженерной Деревне, никто не разговаривал так с Инженером. Никогда.

— А можно и мне вставить пять грошей? — фыркнула, появляясь из-за скрывающих дверь в кухню занавесок, У'Лен. На ее деревянном подносе лежали два свежих пирога и исходила паром тарелка с жареным, сочащимся алым соком мясом. Лицо этой плотной, лет пятидесяти, женщины, казалось, навсегда покраснело от жара кухонного очага. Она отдала тарелку Чаку, потом аккуратно поставила один пирог перед Энди-Энди, а другой плюхнула перед Карлом. — Вечно из-за тебя беспокойство: у меня, у твоей жены, у всех и вся…

— Эти проблемы решаются просто — по крайней мере с тобой, — отозвался Карл. — Ты уволена.

— Хрен тебе! Не посмеешь, стоеросовая ты…

— Уймись.

—  Когда скажу все, тогда и уймусь, — огрызнулась она, скрываясь в дверях кухни. — Чертов болван-мечник. Я бы сказала: у него навоз вместо мозгов, да навоз оскорблять не хочу…

М-да, У'Лен, конечно, лучшая повариха в долине, но язычок у нее — что кухонный нож. Впрочем, Карл втайне гордился ее языкастостью: некогда У'Лен была скулящим созданием на рынке рабов в Метрейле.

— Ты просто какой-то собиратель строптивцев, Карл Куллинан. — Толстый жрец покачал головой. — Другой бы решил, что тебе это нравится… — Тэлларен отломил крошку, подул на нее и протянул большому — с тарантула — пауку у себя на плече. Тварь схватила кусочек жвалами и нырнула куда-то в складки жреческих одежд.