Глава 16

КНЯЗЬ ПИРОНДЭЛЬ

Бимстрен, столица Бима, был окутан духом долгого мира, ныне разрушенного.

Замок окружали две идущие зигзагом стены, каждая не больше десяти метров высотой; на внутренней по углам изгибов возведены были сторожевые башни. Донжон, стоявший на плоской вершине высокого округлого холма, возвышался над внутренней стеной еще метров на двадцать. Но сам по себе замок был лишь скопищем зданий, где жили князь, его семья, двор и дворцовая стража. Большая часть горожан обитала в новых добротных домах снаружи от внешней стены; дома эти льнули к ней, как лесной вьюнок к старому дубу. За ними разбросаны были предместья — грубые хижины, где ютились тысячи беженцев с запада.

Ноздрей Карла коснулась вонь. Если местные целители не примут мер — моровые поветрия принесут не меньше потерь, чем война. Паразиты им в этом помогут.

— Идеальное место для замка, — заметил Уолтер Словотский. — Этот холм — самая высокая точка на двадцать миль вокруг.

— Он слишком круглый, чтобы быть настоящим холмом, — отозвался Карл. — Это курган. Возможно, на нем и было городище. Изначально.

— Что такое курган — я знаю. — Словотский вопросительно изогнул бровь. — А вот городище?..

Карл порылся в памяти в поисках подходящего эрендрийского слова. Его не было.

— Место, где сейчас замок. Если б мы порылись — наверняка нашли бы там бревна и угли древней стоянки. И остатки первой замковой стены.

Это очень давний фокус. Уходит в прошлое к временам до Карла Великого. Так обустраивали свои маноры владетели и во Франции, и в Англии. Осадные орудия могут разрушить стены — но курган неразрушим в принципе. И даже разбив первую стену, захватчикам приходилось карабкаться по почти отвесному склону — а потом брать штурмом еще одни укрепления.

— Защитники которых, ясное дело, не сидели сложа руки. Умно. — Уолтер кивнул. — А почему, когда мы строили первый палисад в Приюте, ты не предложил насыпать курган?

— Если вспомнишь, там всем заправлял Рикетти. Кроме того, у нас не хватило бы рук перетаскать такую кучу земли, даже помогай нам Эллегон. У него силы тоже не беспредельны.

— А кроме того, тебе это просто не пришло в голову.

— Точно.

— Выглядит почти неприступным, — сказал Уолтер. — Даже если холты доберутся сюда — нет такого закона, по которому бимцы должны поджать лапки и не отстреливаться, пока враг будет крушить стену. Один маг может сотворить в день пару-тройку огненных заклятий…

— Не сработает. Даже и со мной бы не сработало, веди я осаду — а холты наверняка знают об осадах поболе моего. — Карл пожал плечами. — Подтащить под стены десять — двенадцать онагров одновременно — и не успеешь оглянуться, как твои башни рухнут, будь у тебя хоть целый заказник магов, а у них — ни одного.

— Но ты же говоришь — они не смогут прорваться.

— Не сразу, нет. Ты когда-нибудь слышал об осадах? Пробиваешь стены в нескольких местах, заставляешь жителей постоянно латать дыры — и моришь их голодом, если по-другому замок взять не выходит. Если защита на самом деле хороша — осада может длиться годами, но кто придет Биму на помощь? Нипхи? Они уж скорей попытаются откусить кусок княжества, если, конечно, будут уверены, что какой-нибудь Кхар или катардские бандиты не тронут за это время их самих.

— Курган, да? — проговорил Словотский, переходя на более легкую тему. — По-моему, тут это зовется просто холмом.

— Ну, так мы научим их верному слову.

Словотский засмеялся.

— Ты просто кладезь премудрости, Карл. Не могу не признать, что ты знаток мировой истории…

— Уволь. Никогда не специализировался в истории. Слишком много труда. Меня тянуло к наукам неточным: если в голове хоть что-нибудь есть, в них всегда можно преуспеть.

— А как же с инженерией? Когда мы познакомились, ты ведь собирался быть инженером-электронщиком.

— Только один семестр. Я был молод и честолюбив. Слишком много труда. Я поспешил перейти на общественные науки. Изучать электорат куда проще, чем электронику.

Решетки ворот внешней стены, скрипя и скрежеща металлом о металл, поползли вверх.

Оттуда выехал отряд из пятидесяти вооруженных воинов. Они рысью направились к Карлу и его людям.

— Внимание, ребята, к нам гости. — Карл сказал это по-английски и повторил на эрендра для Бералин и Валерана с его отрядом. — Будем надеяться, скороходы барона Тирнаэля успели доставить известие. Не хотелось бы, чтобы нас приняли за врагов.

Он снова поймал себя на том, что ждет цинично-хвастливого замечания Чака. Чак сказал бы что-нибудь вроде: «Им же хуже будет, кемо сабе».

Черт тебя побери, Чак, подумал он, ктосказал, что ты должен встать и умереть во имя мое?

—  Отзовись, Карл. Мне вернуться за Бералин?

— Нет. Отъезжай и оставайся с ней. Подъедете оба по моему зову. Я должен убедиться, что эти парни намерены говорить, а не драться. Ее лицо — наш пропуск. Я не хочу, чтобы его попортили.

— Понял. Еще только вот что. Твой нрав время от времени вырывается из-под контроля. Ты у нас существо взрывное — так вот постарайся держать себя в руках. Бералин говорит — Пирондэль не жалует нравных.

— Закончи предложение.

— Ладно. — Словотский улыбнулся. — Пирондель не жалует нравных людей. Ну ты и зануда!..

Князь Хаффрен Пирондэль не понравился Карлу с первого взгляда.

И вовсе не потому, что князь без всякой причины более часа продержал его в приемной, и не потому, что стража вежливо, но твердо потребовала от него и Уолтера оставить мечи, прежде чем допустила их в зал.

Первое было ненужной, хотя и понятной, попыткой сразу поставить их на место; второе — вполне объяснимой, учитывая обстоятельства, подстраховкой. Здесь случай был совершенно иной, чем с Дарой: сейчас было вовсе не надо наступать на любимые княжеские мозоли.

Так что дело было не в этом. Тогда в чем же? Карл наморщил лоб. Князь не нравился ему не потому, что принял их в просторном пустом зале лишь с одним креслом, занятым грузным Пирондэлевым телом — еще один способ князя задрать нос.

Князь не нравился Карлу и не потому, что его телохранители с взведенными арбалетами стояли на расстоянии едва ли не вытянутой руки от Карла, привычно-настороженно глядя на него и Уолтера. Совсем наоборот: после этого Карл сильно зауважал Пирондэлеву стражу. Дома, на Той Стороне, кое-кто смеялся над чувством долга и честью. Здесь же, очевидно, это было тем единственным, что заставляло гвардию Пирондэля до сих пор сохранять ему верность. Блокада пока не замкнулась. Те, кто хотел, мог бежать на запад.

Те, кто оставался с Пирондэлем, не мог ожидать, что Бим победит в войне — против войска, вооруженного ружьями Работорговой гильдии, ему не выстоять.

Почему же они ждали подхода холтских армий?

Потому что присягнули на верность князю Пирондэлю — и были верны своим клятвам.

Возможно, дело именно в этом. Пирондэль не выглядел достойным подобной верности — развалившийся на троне, облаченный в пурпур и золото толстяк с серебряной короной на тщательно, волосок к волоску уложенных маслянистых черных кудрях.

Возможно, Карла раздражала ненужная официозность, эта украшенная каменьями корона вместо простого повседневного обруча.

И — Карл это знал — его раздражало то, как льнула Бералин к своему князю, то и дело прерывая его и что-то нашептывая в самое ухо. Нет, это не было предательством, даже если и выглядело таковым. Бералин ничего не должна Карлу. Это не сбежавшая Тэннети.

Карл мысленно пожал плечами. Совершенно не важно, почему князь не по нраву ему — как и просто то, что князь ему не по нраву. Здесь и сейчас решают не личные пристрастия.

— На моей родине есть старое присловье, ваше величество, — сказал на эрендра Уолтер и продолжал по-английски: — «Дареному коню в зубы не смотрят».

— Что означает?

Карл локтем ткнул Уолтера в бок и повернулся к князю.

— Это переводится: «мудрец принимает дар, приносимый ему, таким, каков он есть». Мы намерены избавиться от работорговцев и их пороха, ваше величество. И начнем со снятия осады с баронства Фурнаэль.

Он скрестил руки на груди.

— Нам придется захватить пару-тройку работорговцев или холтских офицеров — чтобы мой человек их допросил. Она выяснит, где их оперативный штаб. Все, что мне нужно: наемники, провизия и — во временное пользование — довольно земли, чтобы разместить на ней лагерь и тренировочный плац. Остальное — наше дело.

— Но вы будете независимым войском, неподвластным моим баронам. — Пирондэль пощипывал черную с проседью бородку. Он отдаленно напоминал Фурнаэля, что, впрочем, было понятно: вся бимская знать так или иначе состояла в родстве друг с другом. — Вы видите, какие сложности это порождает?

— Нет. Не вижу. И, честно говоря, мне все равно. Прежде чем Гильдия ввела в войну ружья — сколько баронств вы отобрали у Холтуна? Два?

— Три. — Пирондэль улыбнулся, вспоминая. — Холтам не стоило начинать эту войну. Князь Улдрен не полководец. Как, впрочем, и я. Разница в том, что он пытается командовать сам, а я нет. Я доверяю вести войну тем, кто в ней разбирается.

— И сколько из этих баронств вы сохранили?

Улыбка погасла.

— Ни одного. С тех пор, как в войну вошло это проклятое оружие, мы потеряли их все плюс баронства Арондэль, Кратаэль и большую часть Фурнаэля. Тамошние земли опустошены, народ угнан в рабство. Сейчас, когда мы беседуем, Фурнаэльский замок в осаде. — Пирондэль повел плечами. — А возможно, уже и пал…

— Ваше величество… — начала Бералин и осеклась, задохнувшись.

— …а я, как бы ни желал того, не могу снять войска с линии обороны Гиваэля — даже на прорыв осады. Ты сказал, что сможешь сделать это — с каким же войском?

— С сотней бойцов, ваше величество, — сорок моих людей, шестьдесят ваших, переданных под мое командование. Ну и с помощью нескольких… сюрпризов, которые я придумал.

— Мне говорили — замок осажден больше чем тысячей холтов.

Карл усмехнулся:

— Им же хуже.

— Или мне, если ты неискренен. — Князь покачал голо вой. — Мне донесли, у тебя не так уж много этих твоих… ружей. — Он приподнял ладонь. — Нет, Карл Куллинан, никто из моих солдат не пытался даже и касаться их. Мне сказали, что это было бы… немудро. Я имел в виду: что еще тебе нужно?

— Чтобы прорвать осаду и вышвырнуть работорговцев из войны? Ничего. Кроме…

— А! Я так и знал, что понадобится что-то еще.

— Мне нужно, чтобы вы уничтожили весь драконий рок, какой есть в Бимстрене и окрестностях. Его надо сжечь — не поздней заката завтрашнего дня.

Князь развел руками.

— Это несложно. Мы не использовали драконий рок сотни лет. Я даже не знаю, есть ли он здесь вообще. А почему это так важно для тебя?

— В ближайшие десять дней прибудет один мой друг. Он не любит драконий рок.

— Друг? — Князь побелел. Он начал поворачиваться к Бералин, но Карл, кивнув, остановил его.

— Да. И если вы подумываете, не выпытать ли из нас секрет пороха — позвольте предостеречь вас от этого. Во-первых, ни мне, ни Уолтеру он неизвестен, — это была ложь, — а во-вторых, моему… другу это не понравится. Не злите Эллегона, ваше величество. Есть у вас драконий рок или нет — сердитый он вам вряд ли понравится. Ну а теперь — заключаем мы соглашение или нет?

— Возможно, возможно. Если вы снимете осаду с Фурнаэльского замка — что дальше? Потребуете дополнительных сил, чтобы разгромить главный лагерь Гильдии на Аэрштине — нет?

— Возможно. Мы поговорим об этом, ваше величество, — в свое время. Соглашение заключено?

Князь кивнул.

Карл повернулся к Словотскому.

— Уолтер…

— Понял я, понял. — Словотский поднял руки. — Ты хочешь получить разведданные об осаде Фурнаэльского замка, и доклад тебе нужен вчера. Мне понадобится чуть больше недели. Как думаешь, сумеешь прожить без меня так долго?

— Как-нибудь. — Карл опять повернулся к Пирондэлю. — Ваше величество, если б вы приказали своим солдатам проводить нас до места лагеря, мы бы начали готовиться уже по дороге.

Князь кивнул. Карл и Уолтер повернулись и вышли из зала, потребовав на пороге свое оружие. В сопровождении трех гвардейцев они спустились по каменной лестнице и вышли из башни на солнечный свет.

— Мне не нравится это, Карл. Совсем не нравится. Допустим, мы одержим победу в Фурнаэле и выкурим работорговцев с Аэрштина. А ну как Пирондэль решит, что этого довольно, коль скоро порох и ружья больше не используются в войне? И почему бы не опустошить Холтун и не подарить холтов Гильдии — в конце концов, в прежние дни работорговцы свободно торговали в Биме… Намного ли это будет лучше?

— Вряд ли он пойдет на такое.

— А если пойдет?

Карл посмотрел ему прямо в лицо.

— Угадай с трех раз. Первые два раза не считаются. — Щурясь на яркий свет, они вышли из арки.

— Так я и думал. И кого же ты прочишь на его место? По праву наследования трон переходит его сыновьям…

— …которые оба погибли. — Возможно, неприязнь питало именно это. Смерть сыновей должна была задеть Пирондэля. Что за человеком надо быть, чтобы отмахнуться от такого?

— А потом — к ближайшему родственнику, так?

— Насколько я понял, сейчас наследник во многом определится сварой между баронами. А из них по крайней мере один — человек чести, который будет верен заключенному с ним соглашению. И он сейчас в осаде.

— А потому мы должны прорвать осаду замка вместо того, чтобы прямо двинуть на Аэрштин. Ох, не нравится мне, когда ты начинаешь хитрить… — Словотский осекся. — Прости.

— Пора двигаться.

— И то верно.

— Еще только одно, Уолтер.

— Да?

— Не дай себя убить.

Словотский улыбнулся:

— Не дождешься.

Глава 17

«ВСЕМУ СВОЙ ЧЕРЕД»

Карл расстелил одеяла и откинулся на спину, глядя в ночное небо.

В затянутом небе не плясали сегодня волшебные огоньки; сквозь дымку сумела пробиться лишь дюжина самых ярких звезд. За полем, на равном расстоянии друг от друга, пять сигнальных костров посылали в ночь искристые депеши. И Словотский, и Эллегон распознают сигнал; оба должны вот-вот объявиться.

Карл закрыл глаза, но сон не шел.

На сей раз я, кажется, откушу больше, чем смогу проглотить , думал он. Даже принеси Эллегон достаточно пороха и ружей, на стороне врага все равно слишком большой перевес. За шестьюдесятью наемниками, которых передал под его начало Пирондэль, требовался глаз да глаз. Не похоже, чтобы из них вышли приличные стрелки. Люди Валерана, хвала богам, обучались быстро — но ружейный бой был слишком нов для них чтобы они сумели освоить его, как должно, меньше чем за пару десятидневий. Хотя в цель они попадали уже вполне точно, перезарядка отнимала у них пока слишком много времени; в бою она только замедлится.

Оставались Карл, Уолтер, Пэйлл, десяток воинов Приюта и Энрад. Возможно, кого-то — в придачу к Негере и инженерам — привезет Эллегон.

Этого было мало — даже и с Эллегоном. Дракона нельзя пускать в ближний бой: у кого-кого, а уж у работорговцев-то драконий рок есть наверняка.

Он начал было ругать Тэннети за дезертирство, но один человек в данном случае ничего не решал.

Черт возьми, я не могу делать все сам.

Но эту войну нужно остановить, и не важно — как. Гильдии нельзя позволять безнаказанно раздувать войны. Это было даже более опасно, чем работорговые набеги: войны легко — и без особых затрат — могли еще долгие годы снабжать Пандатавэй и большую часть Эрена рабами.

Это было не то, чего добивались Карл и его друзья. Их план действий включал три пункта: первое — сделать торговлю людьми смертельно опасной для торговцев; второе — так взвинтить цены на рабов, что местные задумаются, не лучше ли придумать что-нибудь другое. И третье: с помощью Рикетти и его учеников доказать, что новые технологии — путь к свободе, а не к кабале. В этом последнем таилась и реальная опасность. Изобретение хлопкоочистительной машины вдохнуло новую жизнь в американское рабство.

Итак… работорговцы должны быть остановлены, и остановлены здесь: война слишком облегчала для них возможность торговать живым товаром.

Но — как их остановить?

У нас просто не хватит на это людей — и времени тоже не хватит.

Вполне возможно, они сумеют прорвать осаду Фурнаэлъского замка; быть может, им удастся и захватить врасплох и разгромить горный рабовладельческий лагерь. Но покончит ли это с войной? Старая неприязнь, старая злоба, старая ненависть только и ждут, чтобы ожить. Как похоронить их?

Но если война не прекратится — Гильдия победит. Холты и бимцы станут с удовольствием торговать друг другом. Вот это-то и надо прекращать.

Ноя просто не знаю, как остановить войну.

Карл покачал головой. Как хорошо было с Чаком: всегда был под рукой собеседник. Давным-давно Чак пришел к мысли, что погибнет в бою, и принимал этот исход почти с радостью. А может — и не почти.

И как ты думаешь останавливать войну?

Не знаю. Но с каких пор незнание освобождает от ответственности?

—  Аве, Цезарь: идущие на смерть… — раздался в отдалении голос Уолтера Словотского.

Карл встал.

— …собираются прихватить с собой добрую кучу ублюдков, — отозвался он.

— Это не отзыв.

— Сойдет и это. Когда ты вернулся?

— Пару минут назад. Валеран сказал: ты оставил приказ, чтобы я, как только прибуду, доложился тебе. Я докладываюсь.

— Как оно там?

Уолтер потер усталые глаза.

— Слушай, Карл, я провел четыре ночи в седле, добираясь до Фурнаэля, бессонную ночь в разведке там и еще четыре ночи в седле, возвращаясь. Может отчет подождать до утра. Мне надо хоть немного поспать. Всему свой черед…

— Что ты сказал?

— Я спросил, может ли подождать отчет.

Нет, не это. Потом.

Словотский наморщил лоб.

— Что всему свой черед?

— Всему свой черед, — повторил Карл. — Уолтер, ты гений.

— Чего? Не понял.

— Не важно. — Карл тряхнул головой. — Не бери в голову.

Всему свой черед. Сначала мы спасем Фурнаэльский замок, потом уничтожим Армина и его команду, а уж потом остановим войну — как-нибудь, черт побери, как-нибудь.

—  Это мои дела. Иди поспи. Поговорим утром.

— Есть.

Словотский, запинаясь, побрел прочь. Карл снова лег.

Всему свой черед, сказал он себе.

И тут же уснул.

Глава 18

АВЕНИР

— Карл, — позвал Уолтер с вершины пологого холма, — поднимись сюда.

— Неприятности?

— Нет, но все равно — поднимись.

Карл отдал ружье Энраду.

— Пусть потренируются — только холостыми.

Юноша с мрачным видом кивнул. Энрад был учеником Энди-Энди, предполагалось, что он должен изучать магию, а не обучаться основам ружейного боя.

Не повезло ему. Карл пошел вверх по склону, остановившись на минутку переброситься парой слов с Эреком — тот соревновался в беге с Валераном и его воинами.

— Как дела?

Юноша улыбнулся:

— Отлично. Валеран почти такой же быстрый, как я. А Халвин так даже чуток побыстрее.

— Молодцы. Так держать. — И Карл припустил рысцой.

Стоящий на вершине Словотский просто сиял.

— А дела-то, похоже, идут на лад, — встретил он Карла. — Взгляни-ка сам.

Вдали, по дороге, мчался отряд из двухсот всадников. Мчался к ним. Однако то не были бимцы; даже на таком расстоянии Карл видел, что вооружены они ружьями. Он прищурился: человек во главе колонны был прямо-таки красноволос.

— Авенир! — Карл повернулся к Словотскому. — Но как…

— Понятия не имею. — Словотский пожал плечами. — Это наверняка не я.

— Может, Эллегон? Когда ты встречался с ним под Энкиаром…

— Я просто передал твои распоряжения, Карл. Насколько я знаю, дракон намеревался сразу отправиться домой, собрать припасы и народ, какой ты велел, и лететь сюда. Если у него и было на уме что-то еще — он держал это в тайне.

— Ладно, скоро мы это выясним.

Авенир заметил Карла и помахал, потом, знаком велев Франдреду, своему заместителю, приказать отряду спешиться, погнал своего чалого вверх по склону и осадил его прямо перед Карлом.

Конь задыхался; Авенир тяжело соскочил с седла и на мгновение замер, прижав огромные руки к бедрам. Природой Авениру было назначено вырасти великаном, но что-то у нее не заладилось: хотя руки, ноги и черты лица нипха были крупней, чем даже у Карла, сам Авенир был ниже его чуть ли не на целую голову.

— Хорошо выглядишь, Карл Куллинан, — сказал он, отворачиваясь проверить кожаные ремни, которыми крепилась к седлу его секира. Авенир — единственный из знакомых Карлу людей — предпочитал секиру мечу. Боевые топоры обычно бывали оружием гномов.

— Слыхал я, — раскатисто пробасил Авенир, — что тебе пригодилась бы помощь. — Он пробежал толстыми пальцами по грязной рыжей гриве. — Надеюсь, ты не против. Нам просто оказалось… по пути.

Судя по тому, как выглядели и он сам, и его люди, верилось в это с трудом. Все они были пропылены, покрыты глубоко въевшейся дорожной грязью — а такое бывает лишь после долгой и быстрой скачки.

— Еще бы я был против. — Карл пожал протянутую Авенирову лапищу. Пожатие Авенира было крепким, хотя мериться силами он не старался: до подобных детских штучек Авенир охотником не был. — Рад, что ты здесь. Но — как?

Авенир неспешно кивнул.

— Говорил я ей, это будет первым вопросом, который ты задашь. — Он вскинул руку. От отряда отделился всадник. — Она перехватила нас в Кхаре.

Это была Тэннети — стеклянный глаз заменен драной повязкой, что почему-то больше ей шло.

Карл не знал, чего ему захотелось больше — обнять ее или застрелить; она остановила перед ним коня и ждала, с непроницаемым видом сидя в седле.

— Тэннети… — Что он мог сказать? Карл был уверен, что она дезертировала; теперь стало ясно, что она решила при вести подкрепление. Смывало ли это с нее вину за гибель Чака? Нет, но…

Черт возьми, ну что бы ей остаться дезертиром? Все было бы намного проще…

— Привет, Тэннети, — проговорил он, и это прозвучало теплей, чем ему бы хотелось.

Она кивнула, но ничего не ответила.

— У нас полно пороха и есть лишние ружья, — прогудел Авенир. — Добыча оказалась хитрой, выскользнула. Мы охотились на работорговый караван в Катарде, но… ничего.

— Ну, здесь тебе не придется на это жаловаться. Очень устал?

Авенир потер налитые кровью глаза.

— С ног валюсь. Что заметно. А наши лошади…

— Уолтер, проследи, чтоб о лошадях позаботились.

— Есть! — Словотский потрусил прочь.

Карл повернулся к Авениру.

— Я вот что имел в виду: сможете вы выступить, отдохнув только полтора дня?

— Конечно. И с кем нам драться, когда доскачем?

— Словотский говорит — Фурнаэльский замок осаждает тысячная армия. Он полагает, внутри — от одной до четырех сотен воинов.

— На них можно рассчитывать? Они знают, что мы подойдем?

— Нет. Сумей проскользнуть внутрь Уолтер…

— Это сумеют и холты. Гм… Есть у холтов эти работорговческие ружья, про которые мне говорили?

— Есть. Но немного. Уолтер считает — не больше двухсот, одно ружье на пять человек.

— Большая часть их оружия на севере, где самые жаркие схватки, так? — Авенир выпятил губы и кивнул. — Я правильно понял: ты намерен бросить три сотни наших на тысячную холтскую регулярную армию, куда, возможно, затесались работорговцы, рассчитывая, что барон Фурнаэль нас поддержит — хотя возможности связаться с ним и скоординировать действия у нас нет. Верно?

— Верно.

— Ну что же. — Авенир просветлел. — Тогда, похоже, я таки не умру в постели. А теперь — есть тут уголок, где старый солдат может соснуть?

Карл открыл было рот — и тут же закрыл. Сам Карл не пошел бы спать, не убедившись, что все его люди устроены, но в этом случае аргументы поступить иначе были весьма вески.

Это отряд Авенира, не мой; критиковать его — напрашиваться на неприятности.

— Иди в мой шатер, — сказал он. — Увидимся утром. — Он подозвал Эрека и велел ему проводить Авенира.

За спиной Карла кашлянул Уолтер.

— По-моему, ты собирался заняться лошадьми.

— Я отдал распоряжения. Ими займутся — честное слово. Карл, — я слышал, о чем шла речь. — Словотский покачал головой. — Не по сердцу мне конный налет… Я думал — мы дождемся Эллегона.

— А я думаю — он уже должен быть здесь. Мы не можем ждать вечно; послезавтра мы выступаем — несмотря ни на что. Возможно, он нагонит нас на марше.

Надеюсь, добавил он про себя. Хотя у Авенира и много пороха, бой сожрет все — и сожрет быстро. Кроме того, со смерти Чака рядом с Карлом не осталось никого, с кем он мог бы поговорить по душам. Болтать со Словотским — не то, что говорить с Чаком. Или с Эллегоном.

— Лучше будет, если он нас нагонит, — мрачно кивнул Словотский. — А как ты разделишь отряд Авенира?

— Никак. Он и Франдред знают своих людей лучше. Он уже разделил их на три равных отделения; они к этому привычны. Лучше нам применяться к нему, чем его переделывать. Я собираюсь остаться с главным отрядом…

— Удивил, удивил…

— …и взять к себе Валерана и его людей. А Пирондэлевых наемников отдадим Авениру — пусть раскидает по своим отделениям.

— Звучит приемлемо.

— Еще кое-что: я хочу, прежде чем нас заметят, подобраться как можно ближе к замку. А это значит — двигаться придется ночами.

— Не выйдет — если пустить дело на самотек. Тебе нужен кто-то особо талантливый… гм… кто ехал бы впереди, все видел и обо всем доносил.

— Нам это под силу?

— Возможно. — Словотский немного подумал. — Они выставили часовых вдоль Княжьего Тракта, так что этот путь сразу вычеркиваем. Уверен, в лесу у них тоже кто-то есть, но не так много. Кроме того, плохая видимость: мимо большинства мы запросто проскользнем. Если хочешь отправиться лесом — я постараюсь найти и очистить дорожку побезопасней; выеду за полдня. Но один я ничего не сделаю. И более того: не буду иметь и половины шанса снять часовых.

— Это проблема. Одно донесение — и мы пропали.

— И даже хуже. Подумай сам, Карл: если хоть один не пошлет донесения вовремя — это само по себе станет предупреждением. Но такого рода предупреждения ползут медленно; мы наверняка сумеем обогнать его. — Он умолк и прикрыл глаза. — Десять. Дай мне Пейлла и еще девятерых, кто умеет двигаться тихо, и самых быстрых коней. Арбалеты и луки — если нам понадобятся ружья, значит, мы провалились.