— Правда? Так Гильдия постоянно торгует в Энкиаре?

— Он не из Гильдии, нет — у нас не было никого из них с тех пор, как ушел Армин.

Стакан хрустнул в руке Карла. Валеран снова засмеялся.

— Так вот из-за чего ты здесь. Ищешь сведений об Армине? — Он покачал головой. — Здесь ты его не найдешь: он ушел… уж порядком тому, за новыми цепями рабов. Приятный парень, ничего не скажу, только смотреть на него… жутковато. Ты имеешь к этому отношение?

— Почему ты спросил?

— Он так же жаждал получить сведения о тебе, как ты — о нем.

— Ясно. — Карл кивнул. — Я… слегка подпалил его.

— Не думал, что ты так глуп. Надо было убить его — или отпустить.

Чак хмыкнул:

— Он дело говорит, Карл.

— Я считал, что убил его; именно это я и намеревался сделать. Ты сказал — он отправился в Бим?

— Я этого не говорил. И не скажу. Рано или поздно он вернется сюда — вот только тебя здесь к тому времени уже не будет.

— Уверен?

— Жаль, но я вынужден на этом настаивать. — Валеран смотрел ему прямо в глаза. — Мне правда жаль.

Солдат у дверей грохнул кулаком о кирасу.

— Послание, капитан! — доложил он и, по кивку Валерана войдя в комнату, подал ему лист бумаги.

Валеран дважды перечел письмо, потом склонил голову набок и глянул на Карла.

— Бывают же совпадения, Карл Куллинан, — сказал он. — Мне докладывают, что отряд работорговцев Гильдии только что вошел в город и устраивается в гостинице. Меня интересуют твои намерения.

Карл откинулся на спинку, делая вид, что обдумывает вопрос.

— Сколько их?

— Тридцать или около того. И у них — ты все равно узнаешь — есть ружья. Я предположил бы, что ты не тронешь их — во всяком случае, не в Энкиаре.

— Согласен.

Валеран приподнял бровь.

— Я удивлен. Ты согласен не трогать их?

— Нет — согласен, что ты можешь предполагать, будто я их не трону.

— Тридцать против двоих? — встрял Чак. — Невелик шанс…

— Так ты согласен оставить их в покое — в Энкиаре?

— …но, думаю, они знали, чем рискуют.

Карл поднял руку.

— Я даю тебе в этом свое слово, капитан. Эти работорговцы… если они не тронут меня — или Чака, — мы не станем их трогать. Пока они в Энкиаре. — Он наморщил лоб. — Или, скажем, в течение десяти дней. Я не хочу, чтобы они решили, что могут торговать спокойно — здесь или где бы то ни было.

— Ты клянешься мне в этом?

— Клянусь. Если хочешь — и на мече. — Он вытащил меч, уравновесил его на ладонях. — Как я сказал — так и будет. — Он протер меч мягкой тряпицей и убрал в ножны.

— Отлично. Ты не станешь возражать, если я выставлю стражу у ваших дверей?

— У меня есть выбор?

— Конечно. Возражать или не возражать. — Валеран пожал плечами. — Стражу я все равно выставлю.

Энкиарская гостиница представляла собой семь разных двухэтажных зданий, окружавших внутренний двор. Комнаты Карла и Чака были на втором этаже дома поменьше; окна и балкон смотрели на улицу. Гостиница стояла на краю города — за дорогой колебалось в лунном сиянии пшеничное море.

Внизу на часах стояли трое солдат, но они были не одни: Карл знал, что у единственного выхода из апартаментов стоят еще трое.

Все это могло осложнить дело. Карл не видел, как выбраться из покоев без драки с охраной. Он задернул шторы.

— Не могу ничего придумать, — пожаловался Чак. — Похоже, нас тут заперли на всю ночь. Оставим все Словотскому — а что еще остается? К утру он будет знать, кто покупатель ружей и пороха — а может, и выяснит, как это все связано с Армином. Нам же остается только спать.

— Спать и будем.

По балкону прошлепали босые ноги. С тихим шорохом разлетелись шторы, и во тьму спальни шагнула темная фигура. Она приблизилась к ближайшей кровати и склонилась над ней.

Бесшумно вскочив с груды одеял в углу, Карл рванулся к гостю, схватил его за кисть и вывернул, заведя руку за спину.

— Это я, черт побери, — проговорил Словотский. — Пусти!

Карл отпустил его.

— Прости. В следующий раз называйся, ладно?

— Само собой. Я бы и сейчас назвался, да там внизу часовой — не хотелось, чтобы он слышал. — Словотский, потирая плечо, присел на кровать. — Сделай одолжение, опусти это. — Он приветственно помахал маленькому воину — тот сидел в своем гнезде из одеял и целился Уолтеру аккурат в грудь.

Чак поставил пистолет на предохранитель и положил на пол.

— Мы не ждали тебя до утра. И как ты умудрился миновать стражу?

— По крыше. Это же моя профессия, забыл? — Он с отвращением покосился на рваный край своих штанов. — Застряли в черепице — пришлось рвануть, чтобы вытащить.

У нас осложнения. На нас вышли слишком быстро. Сделка уже совершена.

— Дьявол, почему…

— Потому что у меня не было выхода! — Резко прошипел Словотский. — Потому что не было никакой возможности потянуть время, не вызвав подозрений! Холты забрали оружие и порох и покинули город, а мне оставили оговоренное количество рабов — в загоне. — Он развел руками. — Что я мог поделать?..

— Холты?

Словотский кивнул.

— Покупатели — они. Князь Ульдрен послал Барона Крови Керанахана, своего племянника. У нас более трех сотен рабов. Бимцы. Все, что осталось от баронства Кратаэль, — бойня там была страшная. Я пытался тянуть время, честное слово, даже пугал его твоим нападением, но это заставило его только побыстрей закончить дела и убраться отсюда. Он не столько рвется сам получить награду, сколько хочет побыстрей доставить в Холтун оружие — и вести о тебе.

— А кому он собрался доставить эту весть — не выяснил?

— Нет, но, кажется, догадываюсь. Армину. Не знаю точно, что происходит, но, кажется, маленький гаденыш работает рука об руку с Холтуном. И с бандитами Аэрштина.

— Помолчи минуту. — Карл сделал Словотскому знак умолкнуть.

Наконец-то все обрело смысл. Бим и Холтун жили в мире два поколения — пока набеги с Аэрштина не оживили старую вражду. Возможно — даже вполне вероятно, — что бандитов Аэрштина наняла Гильдия — если только они не были ее членами.

Qui bono? Кому выгодно. В этом-то и вопрос.

Ответ прост: война, будучи развязана, дает Гильдии и ее союзникам легкую поживу.

Карл кивнул. Участие Гильдии объясняло и то, почему холты — при бездарном командовании князя Ульдрена — до сих пор не проиграли войну. Снабжая холтов ружьями и порохом, Гильдия давала им возможность победить — или хотя бы затянуть войну на долгие годы.

А выигрыш достанется Гильдии. И сарычам.

— Кое-что еще, — сказал Уолтер. — Тебе не понравится. Тэннети отправилась с ними.

— Что?

— Да вбила себе в голову, что порох не должен попасть в Холтун — и что она должна сделать что-нибудь по этому поводу. А Керанахан ею заинтересовался, ну я и… вроде как подарил ее ему. Да, и она все еще в поддельных цепях, так что вполне сможет…

— …добиться, что ее убьют, и ничего больше. Ты же сам сказал, почему она захотела изобразить рабыню. Как ты мог свалять такого дурака?

Тэннети и не подумает ничего делать с порохом — пока не окажется поблизости от Армина. Она ненавидит Армина так же сильно, как Карл. Маленький негодяй убил Фиалта, пронзил его грудь копьем.

Нет. Только не Тэннети.

Карл опустился на кровать и прижал ладони к глазам.

— Карл, — тихо проговорил Чак. — Этой ночью нам все равно ничего не сделать. Остается только надеяться, что она знает, что делает.

— Черта с два. — Карл поднялся. — Уолтер, уходи. По крыше. Снимайся — и чтобы к утру тебя след простыл. Спросят — отвечай, напуган слухами, что я в городе. Оставь один из своих ножей в крыше, поближе к коньку.

— Зачем…

— Помолчи. Пусть Пейлл останется и будет поблизости; я встречусь с ним за восточными воротами — сегодня, если получится, а нет — так завтра. Оставь ему двух коней, целительные бальзамы, пистолеты и весь порох, какой сумеете наскрести. Да пусть прихватит свой лук.

— Что делать мне?

Карл закрыл глаза, прикидывая.

— Первое: продолжай изображать работорговца; веди бимских рабов по тракту до места встречи. Дождись Эллегона. Объясни рабам, что у них есть выбор: вернуться в Бим или отправиться в Приют. Нам придется разделить команду.

Второе. Если кто захочет отправится в Приют — пошлешь с ними наименьшую команду, способную обеспечить их безопасность.

Третье. Прекрати маскарад…

— Есть! — не удержался Уолтер. — То есть я могу не изображать рабо…

— Заткнись и слушай. Дождись Эллегона с припасами. Он вот-вот будет и, возможно, принесет пистолеты и порох. Скажи ему: пусть доставит поближе к Бимстрену — базироваться будем в баронстве Фурнаэль — все оружие, весь порох, все гранаты, какие только ни сыщут в Приюте. И скажи еще: пусть добавит к этому Негеру и пару-тройку учеников-инженеров. В качестве десанта.

Четвертое. После встречи с драконом скачи нам вдогон. Если повезет — перехватишь нас близ Бима. Убедись, что с Бералин все в порядке: она — наш пропуск. — Карл открыл глаза. — Я ничего не забыл?

— Не нравится мне это. — Чак тряхнул головой. — Я думал, ты не собираешься принимать в этой войне ничью сторону.

— Не собирался. Но, кажется, Армин выбрал ее за меня. Как я понимаю, за холтами стоит Гильдия; мы поддержим Бим — на время, достаточное, чтобы союз Гильдии с Холтуном рухнул.

— А как насчет Тэннети?

Карл прикусил губу.

— Уолтер, сколько их там?

— Да рыл с пятьдесят будет. И все вооружены до зубов. — Словотский развел руками. — Прости, Карл, но ты ведь знаешь Тэннети. Если уж вобьет что себе в голову…

— Тебе пора. Иди.

Уолтер, побледнев, повернулся уйти. Карл поймал его за руку.

— Уолтер…

— Аушки?

— Прости. Я должен был это предвидеть.

Тэннети не выражала никакой охоты участвовать в деле, пока не прослышала, что Армин жив — и в Энкиаре. Именно это она и замысливала — с самого начала. Дьявольщина — подумай Карл получше, прослушай ее Эллегон — этого можно было избежать.

Словотский не виноват; это моя вина.

—  Верно. — Уолтер тряхнул головой. — Я буду говорить себе то же. — Он схватил Карла за руку. — Ты вытащишь ее? Вытащишь?

— Собираюсь попробовать. А теперь — исчезни.

Чак глянул на Карла и приподнял бровь.

— Ты, я и Пейлл — против пятидесяти?

— Не забывай Тэннети.

— Не забываю. Но не знаю, будет ли от нее прок — на сей раз.

— Не любишь неравных шансов?

— Не люблю. Ни вот настолько. — Чак повел плечами. — Видишь другой выход?

— Возможно. — Карл замолотил в дверь, потом распахнул ее настежь.

— Я желаю говорить с капитаном Валераном, — объявил он. — Немедля.

* * *

— Я думал — в войне Бима с Холтуном Энкиар держит нейтралитет. — Карл указал капитану на стул и налил себе и ему по кружке воды.

— Да, Карл Куллинан, Энкиар нейтрален. Кто угодно может торговать здесь чем угодно. — Капитан потер заспанные глаза и отхлебнул воды. — Я понимаю так, что ты разбудил меня среди ночи, чтобы обсуждать наш нейтралитет? — холодно поинтересовался он.

— Нет. Я разбудил тебя, чтобы обсудить выступление Энкиара в этой войне на стороне Холтуна — факт, который станет скоро достоянием всех и вся, от Скифорта до Эвенора.

— Чепуха. Правитель Гирен не стоит ни на чьей стороне. И Холтун, и Бим вольны торговать в Энкиаре.

— Даже и порохом? Ты считаешь, позволять холтам и Работорговой гильдии продавать здесь порох и ружья — значит держать нейтралитет?

— Что за чушь?

— Барон Крови Керанахан привел сюда цепь рабов — совершить оговоренную сделку с Гильдией…

— Да-да, чтобы продать их — за золото.

— Нет. За это. — Карл вынул из кошеля небольшую склянку с работорговым порохом, — Вид пороха, созданный в Пандатавэе. Сделки совершались в Энкиаре. — Он отсыпал немного на пол. — Отойди, будь добр. — Взяв кувшин с водой, он шагнул назад, отлил немного в ладонь и — плеснул.

Ш-шух!

—  Обдумай это, капитан. Обдумай хорошенько. В Биме скоро узнают, что холтам разрешено покупать порох и ружья в Энкиаре, а бимцам — нет. Как ты думаешь — сочтут ли они это нейтралитетом? — Карл склонил голову набок. — Ты бы счел — будь ты на их месте? И как по-твоему — сочтет ли Энкиар нейтральным хоть кто-нибудь?

—  Н-нет… Нет — если то, что ты говоришь, правда, — медленно проговорил Валеран, с подозрением глядя на Карла. — Как ты прознал про все это?

Карл улыбнулся.

— Это твои первый правильный вопрос, капитан. Устраивайся поудобней — рассказ будет длинным. Значит, так… мы были на вылазке в лесах близ Венеста, когда я получил донесение что внизу на лужайке встали лагерем работорговцы — и у них ружья…

— …и могу сказать тебе, капитан, что — обыщи ты по возки Керанахана — ты нашел бы в них около сотни ружей и восемь больших бочонков с вот этим, — закончил Карл.

— И все это продали ему твои люди, Карл Куллинан. А не Работорговая гильдия…

— Капитан. Ты просто боишься взглянуть в лицо тому простому факту, что холты использовали Энкиар как… неумышленного партнера в своем договоре с Гильдией. Ты что — всерьез думаешь, что этой ночью совершился первый и последний обмен рабов на порох? — Карл усмехнулся. — Скажи, капитан, как, по-твоему, это отразится на предполагаемом нейтралитете Энкиара?

— Плохо — и весьма. — Валеран медленно покачал головой. — Но чего ты от меня ждешь?

— Все зависит от того, простая ли ты марионетка правителя Гирена, или можешь думать самостоятельно. Ты и твои люди клялись поддерживать нейтралитет Энкиара?

— Я присягал Энкиару. Мои люди приносили присягу мне. — Валеран ударил кулаком по открытой ладони. — Но я не могу сохранять верность клятве — и бросить вызов барону Керанахану. Это разрушит нейтралитет — так же верно, как если Энкиар будет уличен в поддержке холтов. Это дело принципа, Карл Куллинан: единожды нарушенный, нейтралитет не может быть восстановлен. Если только… — Он поиграл губами. — Если только никто никогда не узнает, что этот нейтралитет нарушался. Холтов можно втихую принудить перенести торговлю этим своим порохом куда-то еще…

— Слишком поздно, — проговорил Карл. — Мой друг Уолтер Словотский был здесь этим вечером — и уже уехал.

— Так говоришь ты. — Ударение на третьем слове было слышно отчетливо. Валеран смотрел ровно, словно говоря: «Может, я и не ровня тебе, Карл Куллинан, но это не помешает мне исполнить свой долг».

Карл понимающе кивнул:

— Если только я не велю ему говорить другого, история о том, как Энкиар стал местом, где холтам продавался порох и ружья, скоро разойдется весьма широко. А чтобы велеть ему изменить рассказ, я должен уехать.

— Твои слова требуют доказательств.

— Проверь крышу. У конька найдется нож. Словотский оставил его в знак того, что побывал здесь. Или ты предпочтешь поверить, что это я вышел на балкон и взобрался по отвесной стене на крышу — так, что меня не заметили? — Карл выпрямился в полный рост и потянулся. — Не думаю, что смог бы двигаться настолько тихо. А ты?

— Я тоже. Сейчас же пошлю проверить. — Валеран подозвал одного из стражей у дверей и что-то прошептал ему на ухо. Воин выбежал.

— Но я повторяю вопрос, — продолжал Валеран. — Если то, что ты рассказал, — правда, каких действий ты ждешь от меня?

— Это целиком зависит от тебя, капитан Валеран, — тебя и твоих двадцати воинов. И теперь повторю вопрос я: насколько верен ты правителю Гирену?

— Что ты имеешь в виду? — Валеран напрягся. — Ты сомневаешься…

— Нет, капитан, я не сомневаюсь в твоей чести. Вопрос в том, настолько ли ты верен Гирену, чтобы — если до того дойдет — сложить за него голову? Так как?

Какое-то время Валеран сидел молча.

— Я понял тебя. И ответ — да, Карл Куллинан. Но если ты солгал мне…

— Знаю. Но я не лгал.

Валеран вздохнул.

— Тогда я должен повидать правителя Гирена и… уволиться со службы. Он поймет, Карл Куллинан. Полагаю, ты хочешь нанять меня и моих людей для охоты за холтами?

— Разумеется. У тебя и твоих людей есть семьи?

— У меня — нет, но у большинства других есть.

— Чак, как там у нас с деньгами?

Маленький воин кивнул.

— Прилично. У меня с собой шесть пандатавейских золотых, пять сер…

— Отлично. Давай. — Карл поймал брошенный Чаком кошель и протянул его Валерану.

— Это вашим детям и женщинам — хватит продержаться, пока за ними не придут из Приюта. Оставь с ними одного воина: до тех пор они будут под его опекой.

Валеран покачал на ладони кожаный мешочек.

— Может, я и пожалею об этом, но… — Он кивнул, слабая улыбка пробежала по губам. — Черт, но как же здорово — оживать! Халвин!

Страж у дверей обернулся.

— Да, капитан?

— Думал, я никогда уже не скажу этого, но… мы выезжаем — сегодня.

Халвин расплылся в улыбке:

— Есть, капитан! Давно пора, командир.

— Спрячь улыбку, дурень. Память подводит тебя, — Валеран повернулся к Карлу. — Повторяю. Если узнаю, что ты солгал мне, Карл Куллинан, — один из нас умрет.

— Ясно. А до тех пор?

— До тех пор… — Валеран поднялся и вытянулся по стойке «смирно». — Какие будут приказания, командир?