Он едва не задохнулся, глядя на нее, и обнаружил у себя просто-таки болезненную эрекцию. Длинные золотые волосы, ниспадая, ласкали фарфоровые плечи, вселяя в Йена ревность. Гладкое лицо было цвета сливок, лишь розовели еле тронутые румянцем вздернутые скулы. Полные алые губы чуть приоткрылись, простое платье, дразня, скрывало высокие крепкие груди...
      - Прекрати! - резко произнес Осия.
      Йен, должно быть, снова мигнул: теперь ее волосы сделались черными и блестящими, как вороново крыло, по контрасту с оливковой кожей, а в миндалевидных синих глазах Йен мог бы утонуть. Между кроваво-красных губ показался соблазнительный розовый язычок...
      - Прекрати сейчас же! - сказал Осия, упираясь кончиками пальцев в столешницу и подымаясь на ноги. - Я не позволю тебе обращаться с ребенком подобным образом, раз уж я у него в долгу.
      Йен, надо полагать, снова мигнул, потому что теперь Фрейя стала такой, какой он увидел ее впервые: очень красивой женщиной неопределенного возраста. А не богиней.
      Она покачала головой:
      - Прости меня, Йен. Мне не следовало играть на твоих чувствах; я-то надеялась, что давным-давно выросла из подобных игр. - Фрейя тепло улыбнулась юноше. - В конце концов.
      Йен попытался сказать что-то в ответ, но из его рта вырвалось лишь мычание.
      Харбард фыркнул.
      - Оставим это. Мы беседовали о Брисингамене... Досказывай.
      Фрейя на мгновение поджала губы.
      - Один, - начала она, - велел мне отдать ожерелье ему - что я и исполнила, а он вручил ожерелье Строителю, который разломал его и разделил камни, спрятав их все по одному.
      Йен фыркнул.
      - Это означает, что он может собрать камни обратно. Или что камешки соберет тот, кто заставит Строителя говорить.
      - Не совсем так, - произнес Осия; голос его прозвучал пронзительней обычного. - Ничего не выйдет, если он... разрушил ту часть своего разума, где хранились эти воспоминания, решив, что даже он не должен определять, когда Вселенная встретит свой конец. Тогда, даже если бы его потом поймали... назовем их сторонниками Армагеддона - и связали бы так, что он не мог бы вырваться, он был бы не состоянии выдать им местонахождение камней, поскольку уже не знал этого. К тому времени.
      - Все они совершили ошибку, - проговорил Харбард, указательным пальцем размазывая по столешнице лужицу меда. - Ожерелью следовало остаться у тебя, Фрейя. Ты хранила бы его, пока не исполнились сроки, а до этого еще далеко. Старшие Народы устали и состарились, но юным ведь тоже должно прожить свое время под солнцем, не так ли? Или раз я стар, то пусть и у всех прочих кости болят?..
      Раздался тяжелый стук в дверь.
      - У тебя есть то, что требуется в другом месте,- прогремел низкий голос, наполнив собой весь дом, так что задребезжали миски и ложки на столе. - Отдай их мне.
      - Нет, - произнес наконец Харбард. - Ты говоришь о моих гостях, чужак, а гость уйдет от меня не раньше, чем я позволю. Я не дам тебе докучать моим гостям точно так же, как я не дам тебе причинить вред моей жене.
      С этими словами Харбард поднялся из-за стола и подошел к двери. Голову он держал выше обычного, и в его осанке чувствовалась непреклонность, а в плечах - сила, которых Йен раньше не замечал. Голова Харбарда не коснулась балок, но почему-то чудилось, что он, стоя у двери, стал выше и значительнее.
      В комнате, которая прежде казалась такой теплой и уютной, вдруг стало холодно. Лампы излучали неживой свет, отбрасывая резкие тени.
      Создавалось впечатление, что Харбарду, повернувшемуся к двери, по душе происходящее.
      - Харбард, Харбард, - пророкотал голос, - неужто ты пойдешь против нашей воли? Старый Бог, ты слишком стар для этого.
      Харбард улыбнулся, и это было ужасающее зрелище.
      - Немало лет минуло с тех пор, как со мной мерились силой.
      По Йену прошла дрожь. Вот тебе и объяснение того, почему Харбард похож на одноглазого актера и почему у его коня слишком много ног. В книжках по мифологии говорится, что женой Одина была Фригг, а не Фрейя, но книжки, судя по всему, ошиблись не только в этом.
      - Мой огонь против твоего, Харбард, - раздался грубый голос.
      - Нет, - ответил Харбард, - не теперь, не сегодня. Поройся в памяти, Древний, вспомни предания: я погибну только с концом всего.
      - Предания лгут, бог падали, почитаемый лишь мертвецами! - громыхнуло за дверью. - Ибо не в них ли Братец Лис - союзник Мороза, Огня и наш, чего никогда не бывало; разве в них не сказано, что Уку-Тор не погибнет, покуда не встретит в бою Змея - а ведь и самые его кости давно сгнили; разве не упомянуто в них о Хеймдалле и иных богах, что мертвы давным-давно?* [Согласно мифологическим скандинавским преданиям, Хеймдалль трубит в рог перед последней битвой, в которой Тор погибнет, сражаясь с Мировым Змеем Йормунгандом.] - Последовало долгое молчание. - Предания лживы, ибо в них не говорится о нашей победе и о том, что мы пересотворим все по нашему образу и подобию... Повторяю: отдай мне Орфинделя и его любовника, и я оставлю тебя в покое.
      - Я с тобой не согласен, - ответил Харбард, снимая копье. Дерево крякнуло, освободившись от тяжести оружия, но Харбард этого даже не заметил. Отдаленный рокот - словно где-то вибрировал некий мощный механизм - наполнил комнату.
      - Ты не согласен? - спросил голос.
      - Не согласен. Я полагаю, что Йен Сильверстоун вовсе не любовник Орфинделя, а его друг и союзник, хотя у паренька еще молоко на губах не обсохло. Еще я думаю, что ты всего лишь шумишь и грозишься - здесь-то, в месте моей силы, а не твоей, и что если ты вломишься ко мне в дом, ты отсюда уже не выйдешь.
      Ответа не последовало. Харбард поднял копье правой рукой, повернув голову так, чтобы левый глаз смотрел на острие; мышцы на его плечах замерли в напряжении.
      Двигаясь так быстро, что его одежда хлопнула, будто щелкнули хлыстом, Осия вскочил на ноги и очутился за спиной у Харбарда, предостерегающе положив руку тому на предплечье.
      - Нет! - Осия сделал шаг к двери, его пальцы пробежали по дереву, как у слепца, который читает шрифт Брайля. - Он хочет, чтобы ты ударил копьем; он почему-то не боится Гунгнира.
      - Ты узнал об этом, прикасаясь к дереву?
      - Дело не только в дереве, - ответил Осия и прикрыл глаза. - Оно там одно. Я чувствую его пыл, готовность. Чем бы оно ни было, чем бы ни притворялось, это существо ранено, однако готово к поединку точно так же... - Осия фыркнул, - точно так же, как оно было готово сражаться со мной на горе, поторопившись принять облик бергениссе. - Тут Осия повернулся к Йену. - Меч... что произошло, когда ты поразил тварь мечом? - требовательно спросил он.
      - Ты что, не видел? - рявкнул Харбард.
      - Я ослеп от боли, Харбард, и я благодарен тебе за чуткость и заботу. - Осия снова повернулся к Йену. - Ответь же.
      Йен стиснул рукоять своего меча.
      - Оттуда, куда я попал, пошел дым...
      - Ага. - Харбард протянул руку. - Дай мне взаймы свой меч, Йен Сильверстоун, - спокойно произнес он, - и я верну его тебе обагренным кровью, как полагается.
      Йен ничего не понял, и он скорее бы расстался с рукой, нежели с мечом, но по кивку Осии вынул клинок из ножен и подал его Харбарду, рукоятью вперед; Харбард принял меч и уже хотел отдать Йену копье, как...
      Осия поспешно встал между ними и быстро оттолкнул копье в сторону, прежде чем Йен успел прикоснуться к оружию.
      - Нет! Ты что, хочешь убить ребенка? Харбард покачал головой:
      - Ты должен чувствовать себя польщенным, Йен Сильверстоун. На мгновение я забыл, что ты всего лишь человек, дитя; мне почудилось, будто прошлое вернулось и рядом со мной ас.
      - Пусть так и будет, муж, - откликнулась Фрейя. - Я родилась от ванов, но достаточно долго прожила с тобой и твоим народом. Рядом с тобой встанет ас.
      Йен опять не понял, когда она успела измениться, но теперь Фрейя была одета не в платье: с макушки до пят ее покрывали серебристые доспехи, голову венчал боевой шлем с серебряными крылами у висков. Казалось, доспехи сделаны из безмерно крохотных чешуек, потому что переливались при каждом движении Фрейи, а зеркально-яркая поверхность отражала свет ламп, разбрызгивая искры по всей комнате.
      - Я буду защищать наш дом, муж, - произнесла она, принимая копье у Осии. Ее тонкие пальцы мягко, но решительно стиснули древко, и руки не дрогнули, когда Харбард выпустил копье.
      Дверь открылась и закрылась, словно сама по себе, и Харбард исчез.
      * * *
      Возможно, это произошло несколько мгновений спустя, возможно, часом позже - Йен не мог сказать, сколько прошло времени. Фрейя застыла в ожидании, держа перед собой копье, пока Осия прислушивался, стоя у двери.
      Потом Осия выдохнул:
      - Все кончено. Он возвращается. Фрейя по-прежнему стояла неподвижно.
      - Нет, Фрейя, это он; это его шаги.
      Дверь отворилась, явив Харбарда. Его плащ и штаны выглядели так, будто их резали, а не рвали, и когда он ступил в дом, стало заметно, что он довольно сильно хромает. Его правую глазницу скрывала черная повязка.
      - Готово, - сказал Харбард, возвращая клинок Йену. Лезвие было чистым; теперь оно словно стало еще чище, сияло еще ярче, прежде чем побывало в руках у Харбарда. У Одина.
      Рукоять показалась Йену непристойно теплой.
      - Что это было? - спросил Осия.
      - Хлад, - ответил Харбард, - и притом старый и хитрый. Дрался хорошо. Я думал, мы их всех давным-давно перебили... Получается, нет.
      Осия покачал головой:
      - Ни один из Старших Народов не уничтожен до конца. Я бы знал.
      - Хлад? - встрял Йен. - А что...
      - Инеистый великан, - произнесла Фрейя, ласково положив руку ему на плечо. Она снова была в платье, и ее низкий голос опять звучал мягко. - Из Старших Народов. Как Пламени, огненные великаны, как Туата - и как мы.
      Харбард открыл сундук и достал оттуда одежду.
      - Пойду искупаюсь в Гильфи. Вода холодная, а течение быстрое, но я не оскверню свое ложе телом, к которому прикасалась эта тварь. Ее удары попадали в цель чаще, чем следовало бы. - Он гулко фыркнул. - Я не дрался по-настоящему гораздо дольше, чем могу вспомнить. - Тут он посмотрел на Фрейю, крепко сжав челюсти. - А все же приятно вспомнить, какими мы некогда были, правда?
      - Некогда? - Фрейя приблизилась к нему с улыбкой на устах. - Да, некогда - но мы и сейчас таковы, если есть в том нужда. - Ее тонкие пальцы обвились вокруг пальцев мужа, и она поднесла их переплетенные руки к губам. - А для меня ты всегда будешь тем, кем ты был и кто ты есть. - Нежно, ласково она поцеловала его широкие руки и окровавленные, размером с орех, костяшки пальцев.
      Харбард снова кивнул, и его лицо осветила еле заметная улыбка.
      - Будут и другие, - сказал Осия. - Теперь, когда известно, что я снова ступил на землю Тир-На-Ног, они пойдут по моему следу.
      - Тогда собирай вещи, - откликнулся Харбард, выпуская руку жены, поскольку вам надо будет уйти на заре.
      - Да. Я настряпаю еды в дорогу и еще приготовлю тебе подарок, Йен Сильверстейн, - сказала Фрейя, на сей раз произнося его фамилию верно, не переводя ее на английский, как делал Харбард. - Просто безделушка, но я надеюсь, она поможет тебе в беде. - Богиня облизнула губы. - Да будет путь твой прям, а шаги - быстры.
      - Да, - сказал Харбард. - Да будет так.
      Глава 13
      По дороге в Дом Пламени
      После похода в компании Сынов вояж под конвоем солдат Дома Пламени означал немедленное и разительное улучшение условий путешествия. Торри и Мэгги усадили в один запряженный лошадями экипаж, а мать и отца - в другой. Так что, за исключением привалов и остановок, когда их охраняли, они оставались одни в экипажах; за каждым рысила небольшая группа перекинувшихся волками Сынов.
      Для надежности по обе стороны экипажей скакали всадники, и Торри постоянно слышал позади стук копыт, что заставило его отказаться от наклюнувшейся идеи выбраться наружу, пробив пол.
      Путь вел вверх, в горы, Гильфи осталась внизу и позади. Иногда дорога становилась настолько узкой, что, глядя из открытого окна, Торри просто ее не видел, и возникало ощущение, будто экипаж висит на самом краю и довольно слабого толчка, чтобы он полетел вниз по склону, к ленте дороги, бегущей глубоко в долине.
      - Доброго вам дня, Ториан дель Ториан-младший. - Сквозь окно экипажа со стороны Торри заглянула перевернутая голова, покрытая густой черной шевелюрой, с подбородком, окаймленным черной бородкой. - Могу ли я?..
      Торри постарался ответить без сарказма:
      - Что именно?
      - ...присоединиться к вам? - докончил незнакомец, и, когда Торри кивнул, он, протянув руку внутрь, ухватился пальцами за верх дверцы и, ловко кувыркнувшись, оказался в экипаже, шлепнувшись на сиденье рядом с Мэгги. На его лице появилось выражение почти неприличного самодовольства.
      - Бранден дель Бранден самый младший, ординарий Дома Пламени на службе Его Пылкости, - представился он на берсмале с акцентом, который показался Торри непривычным. - А вы, конечно же, Ториан дель Ториан.
      - Ториан Торсен, - сказал Торри.
      - Позвольте усомниться. - Бранден махнул рукой, словно отказываясь считаться со словами Торри. - Вы не похожи на крестьянина, пусть даже ваше платье свидетельствует об обратном.
      Странно, что Торри вообще заметил его акцент. Торри раньше ничего не знал о языке, называвшемся берсмаль, и не говорил на нем - пока не услышал его. Это походило на языковую одаренность дядюшки Осии, и Торри задумался: неужели, если его теперь спросить по-немецки, он ответит на том же языке? Или на языке цвергов - если кто-нибудь из вестри заговорит с ним на своем родном наречии?
      Новый знакомый, выпрямившись, снял тонкие кожаные перчатки и бросил их на сиденье рядом с собой; потом протянул руку Торри, который принял ее, рефлекторно сжав запястье Брандена дель Брандена, когда тот сжал запястье Торри. Визитер был, наверное, на дюйм ниже Торри и, возможно, чуть уже его в талии и плечах - наверняка сказать трудно, принимая во внимание, что широкая рубашка Брандена дель Брандена пузырилась на груди и в рукавах. Однако запястье у него оказалось крепким и мускулистым, как у Торри, а пальцы - сильными: рука фехтовальщика.
      Бранден дель Бранден еле заметно кивнул, словно утвердившись в каком-то предположении, а затем протянул руку Мэгги. Несколько неловких мгновений девушка пыталась, как Торри, пожать запястье нового знакомого, но наконец позволила ему взять в руку свои пальцы. Бранден дель Бранден спокойно поднес ее пальцы к губам.
      - А вы...
      - Мэгги, - ответила девушка. - Мэгги дель Альберт, как у вас тут говорят.
      Бранден дель Бранден улыбнулся, и Торри сразу решил, что улыбка эта ему вовсе не нравится.
      - Я бы назвал вас Мэгги Восхитительная, или Мэгги Прекрасная, или Мэгги Необычайная и был бы рад возможности представить вас подобным образом третьим лицам. - Гость сделал жест, одновременно и принимая во внимание порванную одежду и неухоженный вид Мэгги, и отказываясь считаться с этим. Как только у вас появится возможность... освежиться. - Бранден дель Бранден выглянул в окно. - К примеру, сегодня, если вам будет угодно, хотя дорога в Дом Пламени займет еще дня два.
      - Ванна - это прекрасно, но есть ли у нас шанс получить ответы на кое-какие вопросы? - угрюмо произнесла Мэгги.
      Ее собеседник сначала сделал вид, что шокирован, потом лицо его приняло прежнее выражение.
      - Ах да, Сыны... Что ж, Его Пылкость находит, что они в высшей степени полезны, когда идет речь о странных поручениях. Точно так же думают и в других Домах, имейте в виду, даже в Доме Неба... но вряд ли можно назвать их утонченными созданиями, не так ли? - Он сделал выразительный жест, приложив палец поочередно ко лбу, губам и груди, затем, разведя пальцы в стороны, вскинул ладонь. - Конечно же, спрашивайте меня о чем угодно, и я постараюсь дать вам ответ, если... - тут он поднял палец, - если вы окажете мне честь и разделите со мной скромную трапезу. Торри скривил губы:
      - Мы к вашим услугам.
      Это ничего, что во рту у него не было ни крошки, бог знает сколько времени, а последний раз он съел пару заплесневелых яблок и вялую морковь, которой кормили их Сыны.
      Губы Брандена дель Брандена дрогнули.
      - Позвольте усомниться, Ториан дель Ториан-младший... Могу ли я называть вас просто Торианом, не нанося тем самым обиды?
      Торри кивнул.
      - Примите мою благодарность.
      Бранден дель Бранден улыбнулся, вставая, затем протянул руку за окно наверх, что-то нащупал на крыше и спустил в экипаж деревянный сундучок, держа его за ручку. Когда он открыл сундук, внутри обнаружились два отделения; в одном лежали бумажные свертки в жирных пятнах и темные хлебцы размером с ладонь, в другом - стаканы, тарелки и то, что Торри назвал бы столовым серебром, если бы оно не отсвечивало золотом.
      Торри попытался не хмуриться. Нет смысла воровать тупой золотой нож, даже если представилась возможность - а с учетом того, что каждый стакан, каждая вилка, ложка и нож покоятся в собственном гнездышке, вряд ли у Торри это получится. Гнезда для столовых приборов выполняли ту же роль, что и силуэты инструментов под назначенными им крючками, прибитыми дома над верстаком.
      Бранден дель Бранден улыбнулся.
      - Надеюсь, ваше мнение обо мне не ухудшится, если я позволю себе по-ингариански сервировать нам всем трапезу?
      Торри развел руками:
      - Конечно, нет.
      В бумажных свертках обнаружилось нарезанное деликатесное мясо и ломтики сыра, все это резко пахло уксусом, чесноком и другими специями, которых Торри не опознал. Тем не менее, его рот увлажнился.
      Бранден дель Бранден, переложив еду с лежащей у него на коленях разделочной доски на тарелки, взял ножи и ложки. Сняв терракотовые крышечки с сосудов с соусами и паштетами, хозяин разложил по тарелкам их содержимое вслед за мясом и сырами. В качестве последнего штриха середину каждой тарелки он украсил зеленой розеткой, походившей на тонко нарезанный соленый огурец. И только тогда Бранден дель Бранден водрузил все три тарелки на доску и аккуратно сервировал их вилками и ножами.
      Он поднес доску Мэгги:
      - Сделайте одолжение, возьмите первая.
      Когда она взяла тарелку, Бранден дель Бранден предложил выбор Торри.
      Девушка подхватила вилку и уже потянулась к еде, как Торри вскинул руку:
      - Погоди минутку, пусть Бранден... путь наш хозяин отведает первым. Невежливо начинать есть, не дожидаясь его.
      Бранден дель Бранден указал на свою - третью - тарелку, которую с легкостью удерживал на колене.
      - С удовольствием, Ториан. - Он наколол ломтик сыра, макнул его в густой желтый соус и поднес ко рту, ухитрившись не закапать себе бородку. Боюсь, артишоковая приправа покажется вам слишком слабой, однако, продолжал он, пробуя кусочек мяса с густым красным соусом, - "радость охотника" весьма лакомая. Если пожелаете, я могу отведать еду с ваших блюд.
      И Бранден дель Бранден промокнул уголок рта кружевным платком, извлеченным из рукава.
      Да к черту! Если Бранден дель Бранден собирался их отравить, у него это наверняка получится, и вообще, они сейчас во власти Дома Пламени, так что нет смысла проявлять сверхосторожность.
      Торри взялся за еду, и Мэгги через мгновение последовала его примеру.
      Сыры были выдержанные и пикантные, однако неперезрелые, а копченое мясо отдавало солоноватой пряностью. Хлеб, намазанный толстым слоем сливочного масла, оказался удивительно нежен внутри, по контрасту с крепкой, приятно хрустящей корочкой. Украшение в центре тарелки, похожее на нарезанные огурчики, ими же и оказалось, и чесночный привкус похрустывающего на зубах соленого огурца прекрасно дополнял легкую горечь паштета из печенки.
      Голод, как говаривал отец, лучшая приправа, но густая подливка, в которую Торри обмакнул кружок чесночной колбасы, легко заняла второе место. Только через некоторое время до юноши дошло, что из-за специй, которые он поглотил, никому не составит труда идти за ним по следу несколько дней, пока все это не выйдет из него.
      - Вы о чем-то глубоко задумались, Ториан, - произнес Бранден дель Бранден. Торри покачал головой:
      - Просто наслаждаюсь едой. И думаю, что будет дальше.
      Его собеседник улыбнулся.
      - Ну, сегодня вечером мы разобьем скромный лагерь у дороги и получим возможность освежиться. - Он поджал губы. - В данный момент слуга-вестри подгоняет для вас, Ториан, мой костюм, пока другой слуга работает с платьем, которое я купил сестре и которое без труда можно переделать под вашу... более стройную фигуру, Мэгги.
      Мэгги улыбнулась.
      - Вы не расскажете нам, почему... зачем все это? Что вам так надо от Торсенов?
      Бранден дель Бранден кивнул:
      - Тут нет никакой тайны. Ториан дель Ториан был наследственным - и весьма преуспевающим - членом Дома Ст... то бишь Общества, как его называют его члены. Профессиональный поединщик на службе Дома Пламени, он представлял Дом, когда речь шла о делах чести, где от заинтересованных лиц требовались умения, которыми они не обладали.
      - Как? - Мэгги наморщила лоб. Ее собеседник развел руками.
      - Ну, вы же не станете ожидать, что старый вельможа сам выйдет против молодого хлыща, который, скажем, несерьезно отнесся к его дочери, или что командир ополчения встретится лицом к лицу с одним из своих подчиненных, верно?
      - Конечно, нет, - ответила Мэгги, бросив на Торри непонимающий взгляд. Торри пожал плечами.
      - Однако очевидно, что в первом случае должен найтись способ добиться удовлетворения, а во втором - указать молодому человеку на его место. Кроме того, поединки происходят не только из-за чести, но и из-за коммерческих дел; вряд ли благородный захочет по такому поводу марать свой клинок и проливать кровь. Тогда нанимают профессионала. - Бранден дель Бранден поджал губы. - И, конечно, в таких случаях вторая сторона чаще всего следует примеру первой. - Он внимательно посмотрел на Торри. - Этим-то и занимался Ториан дель Ториан, и делал свое дело хорошо - как прежде его отец и его дед, - причем настолько хорошо, что Торианам пожаловали жилье в Старом Городе и право свободно по нему передвигаться. Этой привилегией он воспользовался, чтобы предать Его Пылкость и похитить пленника.
      - Осию.
      - Возможно, что так он называет себя, но это не настоящее его имя. Бранден покачал головой. - Орфиндель, вот как его зовут. Не исключено, что он имеет отношение к легендарному Орфинделю, хотя на то и не похоже. Конечно, Древнему было известно достаточно, чтобы найти Скрытый Путь в банк Его Пылкости, а потом скрыться в компании Ториана.
      Рассказчик на, мгновение выглянул из окна.
      - Вскоре мы остановимся на ночлег. Завтра мы вернемся на дорогу, и путь до Фалиаса займет еще несколько долгих дней. - Он дотронулся своей вилкой до щеки. - А тогда, конечно, Его Пылкость решит, как поступить с вашим отцом.
      - И как же?
      Бранден дель Бранден загнул палец.
      - Может казнить его без суда и следствия, - он загнул второй палец, или отдать под суд Дома Стали, - третий палец, - или ничего не сделать. А может, сделает что-нибудь еще.
      Торри так сжал свою вилку, что костяшки пальцев у него побелели.
      - Казнить без суда и следствия... Только через мой труп. Бранден дель Бранден улыбнулся:
      - Какое интересное выражение вы выбрали.
      * * *
      Три экипажа и сопровождающий конный отряд остановились на приготовленном для лагеря месте на прибрежной поляне, и к тому времени, когда Торри и Мэгги выпустили из экипажа, лошадей уже увели к реке ниже по течению, а на пологом склоне, покрытом травой, спокойные слуги-вестри разбивали разноцветные шелковые шатры и навесы.
      Все было тихо и мирно, если не обращать внимание на охрану.
      Херольф, уже в человеческом облике, щелкнул пальцами и махнул рукой дюжине серых Сынов, которые немедленно рассыпались и направились вверх по склону, пронзительно взлаивая и подвывая, словно перекликались друг с другом и со своими вожаками - вероятно, так оно и было.
      Подъехал и остановился третий экипаж, откуда выпустили мать и отца. Торри сделал к ним шаг, но страж опустил копье, направив острие в грудь молодому человеку.
      - Не стоит, - проронил Бранден дель Бранден, отводя копье от груди Торри движением пальца. - Не вижу здесь ничего страшного. - Он повернулся к отцу Торри. - Я предлагаю дать мне слово чести; ваши дамы станут заложницами, а вы пообещаете не убегать и не брать в руки оружие.
      - А что взамен? Бранден пожал плечами.
      - Взамен, Ториан дель Ториан, вам развяжут руки, и у вас будет такая же возможность помыться и привести себя в порядок, как у вашего сына, его дамы и вашей... жены.
      Отец почти не раздумывал:
      - На эту ночь я даю вам слово.
      - Очень хорошо. - Бранден щелкнул пальцами. - Освободите Ториана дель Ториана от уз и не забудьте сковать его снова на рассвете.
      Один из стражей - увидев нашивку на его плече, Торри решил, что это офицер, - сделал шаг вперед.
      - Ториана Изменника? Вы поверите на слово Ториану Изменнику?
      Торри вышел вперед.
      - Что, приятно оскорблять человека, когда у тебя в руках меч, а он безоружен?
      Он услышал, как позади задохнулась мать и отец издал низкий недовольный звук.
      Стоявший сам по себе - никто из людей, казалось, не желал находиться подле него - Херольф улыбнулся, показав зубы слишком острые и желтые, чтобы походить на человеческие.
      - А, хоть кто-то с характером по крайней мере! - Офицер неприятно улыбнулся и поклонился, не сгибая спину. - Я Данар дель Регинал, минор и коадъютант Дома Пламени. Лорд Бранден, даете ли вы позволение решить дело поединком сегодня вечером?
      У Брандена был такой вид, будто он проглотил какую-то кислятину.
      - Только до первого касания. Я не желаю видеть иной крови, кроме той, которая прольется после первого укола. - Он повернулся к Торри; на его лице, а в особенности - в глазах не осталось и следа улыбки. - Вы выросли не здесь, потому я прошу вас не обижаться, если я специально укажу вам: бой только до первой крови; я сам буду распорядителем дуэли и позабочусь об этом.
      Торри кивнул, хотя шея у него, казалось, одеревенела.
      - Я понимаю. Бранден поджал губы.
      - Что ж, слово дано, и в ожидании поединка вам бы лучше удалиться и освежиться. - Он протянул руку. - Вот ваши шатры; вашу даму проводят к реке вестри.
      Внутри шатра мерцал один-единственный светильник, свисавший с крестовины над головой, как раз под укрытой колпаком отдушиной, проделанной в шелковой ткани. Полом шатра служил толстый ковер, постеленный прямо на мягкую траву; в углу лежали две скатанные в рулоны постели, каждая перехвачена лентой, завязанной сложным узлом.
      Губы у отца побелели.
      - Зачем ты это сделал? Торри захотелось ударить его.
      - Я устал сидеть и терпеть - в отличие от тебя! У матери был такой вид, как будто Торри ударил ее.
      - Неужели ты думаешь...
      - Думает. - Отец покачал головой. - Надо было лучше его учить.
      - Торри, - произнесла мать, - ты что, в самом деле считаешь, что твой отец - трус?
      - Они так считают.
      Отец улыбнулся.
      Мать встряхнула головой.
      - И почему же? Потому что, сдавшись, чтобы спасти нас с Мэгги, он ведет себя покорно?
      - Да, он всегда жмется и...
      - Думаешь, это спасет их от ножа в горло, - мать усмехнулась, - когда придет время?
      - Если только это время придет... Я слишком долго ждал удобного момента, чтобы освободить Торри, Мэгги и тебя, - произнес отец. - Но я не видел возможности!
      Мать похлопала его по руке.
      - Все хорошо, - сказала она. - Мы и теперь найдем способ выбраться.
      Они впервые за долгое время могли говорить, не боясь подслушивания.
      - Мам, ты раньше знала обо всем этом? Та сдержанно улыбнулись.
      - Мне рассказывали... Только не всему хотелось верить.
      Отец нежно сжал ее запястье.
      - Думаешь, я не понимал, Карин? - спокойно спросил он. - Все эти счастливые годы меня огорчало, что ты не веришь мне. Но все равно, это было хорошее время.
      - И этот туда же! - Она вырвала руку. - Похоже, тебе нравится происходящее.
      - Таким меня вырастили, мин алсклинг, - спокойно ответил отец.
      Мать открыла рот... и закрыла его.
      Торри без труда читал ее мысли: друзья погибли, Торри убивал и убивал бы еще, а ты радуешься? Да как ты можешь?
      Но что-то в отцовской манере держаться, в его взгляде говорило: "Я справлюсь, я уже взялся за дело". Так же он смотрел на бойню на лужайке перед домом.
      Не самый приятный взгляд, даже если у вас крепкий желудок, но чем-то отец напомнил Торри дока Шерва, который опускается на корточки перед пациентом и открывает свой черный чемоданчик, или дядю Осию, который берет в руки отвертку и поднимает капот, или мать - когда она садится с пачкой листов перед компьютером.
      - Слово для стратегии и фехтования в берсмале одно, - произнес отец бесстрастным тоном. Его губы на мгновение сжались в прямую линию. Затем он расслабился и пожал плечами. - Ладно, пусть будет, как будет. Что сделано, того не переделать; а тебя довольно ловко обвели вокруг пальца.
      - Меня? Обвели вокруг пальца? Да они...
      - Ториан! - Отец сделал паузу, потом покачал головой. - Сын, здесь тебе не Хардвуд. Ты знаешь о Тир-На-Ног только из рассказов Осии. Этого бы тебе хватило в каком-нибудь вандескардском городишке, но вырасти в Срединном Доминионе - нечто совсем иное. Эта жизнь сильно отличается от той, к которой ты привык: она стеснена правилами и обычаями и совсем непроста. Я рос здесь и знаю здешние нравы; ты воспитывался в других условиях.
      Отец всегда любил простоту и терпеть не мог ничего заковыристого. Другое дело мать, которая просиживала за компьютером, извлекая смысл из происходящего на рынке ценных бумаг. Или дядя Осия, который выглядел счастливейшим из смертных, когда возился с каким-нибудь незнакомым механизмом, пытаясь вызнать его назначение или дефект. А отец блаженствовал, скинув рубаху, починяя забор.
      - Возьмем, к примеру, Дакара дель Регинала. Ты думаешь, он просто так меня оскорбил? Дурно воспитанный хлыщ насмехается над пленником? Ничего подобного! Он хотел, чтобы я ответил ему, хотел заставить меня выйти с ним на бой - следовательно, он по крайней мере достаточно хороший боец, чтобы наблюдающие за боем поняли, насколько я в форме. - Отец покачал головой. Ну, или ты, раз уж так получилось.