Карл Куллинан – князь Бимский, император Холтунбима.

Андреа Андропулос-Куллинан – маг, наставница, княгиня Бимская, императрица Холтунбима, жена Карла Куллинана.

Тэннети – воительница, телохранитель Карла Куллинана.

Эллегон – молодой дракон.

Гаравар – генерал гвардии.

Аррифеж – барон Арондэль.

Томен Фурнаэльский – бимский барон; судья.

Бералин, вдовствующая баронесса Фурнаэльская – мать Томена Фурнаэля.

Энрелл – бейлиф Томена.

Вилмар, барон Нерахан – холтунский барон.

Кевалун – бимский генерал, военный наместник в баронстве Нерахан.

Ранэлла – инженер-мастер.

Нартхам – гвардеец.

Аравам, Бибуз – инженер-подмастерья.

Кетхол, Пироджилъ, Дарайн – гвардейцы.

У'Лен – главная повариха Бимстренского замка.

Джимат и Козат – помощницы У’Лен.

Джайар – старший инженер-подмастерье; исполняющий обязанности дежурного инженера в Бимстренском замке.

Гартэ, Гашъер, Данагар – трое из сыновей Гаравара, солдаты.

Хивар – семейный слуга Фурнаэлей.

Листар, барон Тирнаэль – бимский барон.

Кирлинг – дворянин барона Тирнаэля.

Ирин – гилъдмастер Работорговой гильдии.

Армин, Лициндил, Венциус – мастера-работорговцы.

Дория, Эльмина – члены сестричества Целящей Длани.

Ахира Кривоног – гном-воин.

Уолтер Словотский – порой – консультант по сельскохозяйственным вопросам царя Маэреллена, порой – воин, всегда – язва.

Геверен – гном-солдат, подданный короля Маэреллена; служит Уолтеру и Ахире.

Артур Симпсон Дейтон/Арта Мирддин – доктор, профессор философии, мастер-маг.

Джейсон Куллинан – сын Карла и Андреа Куллинан.

Луиджи Рикетти – мэр Приюта, Инженер.

Бает – житель Приюта, инженер-подмастерье.

Петрос – житель Приюта, помощник мэра.

Даэррин – гном-воин, командир Приютского летучего отряда.

Валеран – отставной солдат на службе семьи Куллинанов; наставник Джейсона.

Брен – барон Адахан.

Эйя Эриксен Куллинан – приемная дочь Карла и Андреа Куллинан; учительница.

Самарин, Данерел, Микин – воины летучего отряда Даэррина.

Артум, Хабел – солдаты из Венеста. Ватор – конюх в Венесте. Фаликос – скотовод.

Кайрин, Цинан – гуртовщики из Венеста, нанятые Фаликосом.

Глава 1: ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО

Ну и сволочь же ты, барон, думал Карл Куллинан, по-пластунски подбираясь к замку сквозь высокую траву.

Если барон Арондэль вознамерился поднять мятеж против своего князя и императора, ему стоило бы заставить своих проклятых вилланов выкосить проклятую траву на проклятом лугу, чтобы проклятый князь и император не смог втихую подобраться к нему – и тем принудить оного проклятого князя и императора либо выступить более открыто, либо изобрести что-нибудь похитрее, чем ползание на карачках по проклятой траве.

На миг остановившись, Карл привстал на колени и почесал культи пальцев на левой руке. После всех этих лет он приноровился управляться только большим и указательным пальцами и редко жалел о трех других, но…

«Кстати, ты орудуешь семью много лучше, чем все, кого я знаю».

… но трава заставляла культи зудеть.

Барон, ты заплатишь за мои зудящие культи.

Это было справедливо. В том, что Карл потерял пальцы, Арондэль виноват не был; в том, что его культи зудели, – был.

«Славно, славно, – саркастически ухмыльнулись у него в голове, – размышляем, какой пакостник барон Арондэль и насколько лучше было бы просто зайти к нему в замок. Ясное дело: куда приятней думать, что бы ты сделал, чем о том, что ты делаешь. Почему бы не подумать о том, как там с обучением Джейсона в Приюте?»

«Эллегон…»

«Куда удобней размышлять о полной неспособности Джейсона к делению больших чисел, чем тревожиться, не собирается ли враг выпустить тебе кишки».

«Сарказм тебе не идет».

«А глупость не идет никому. Знаешь, как называют детей глупых солдат?»

«Ладно, сдаюсь. И как же?»

«Сиротами».

Справа от Карла цепочкой растянулись генерал Гаравар и шестеро солдат; все они старательно делали вид, что не слышат мысленного голоса Эллегона.

Впрочем, одно исключение было. Тихое насмешливое фырканье, расслышать которое можно было, только находясь рядом.

«Тэннети считает, я прав, как всегда – кстати сказать».

– Тихо – все вы! Пора заняться делом.

– Ваше величество, – прошептал Гаравар, – повторяю еще раз: императоры подобными делами не занимаются.

– Я – велел – молчать. Не хочу привлекать внимания. – Пока что.

Гаравар был солдатом старой Бимской школы, где верность почиталась превыше повиновения.

И все же, когда Карл зыркнул на открывшего было снова рот генерала, тот промолчал.

Карл не мог не признать, что в словах Гаравара есть смысл. И немалый, коли на то пошло. План-то хорош, вот только стоять во главе исполнителей должен не Карл Куллинан.

Не мое это дело, подумалось Карлу. Тут нужен проныра, способный бесшумно пробраться куда угодно – вроде Уолтера Словотского.

«Нет никого подобного Уолтеру. Думаю, тебе очень его не хватает».

«И как ты догадался?…» Словотский уже давно был бы в замке, завлек парочку хорошеньких девиц, набил карманы золотом и самоцветами, переспал с кем-нибудь, наелся до отвала чем повкусней в замковой кухне, высосал бутылку лучшего хозяйского вина – и возвратился бы сюда с добытым добром и бароном – совершенно запуганным и готовым на что угодно.

И скорей всего даже бы не вспотел.

«Хм-м-м… Хотел бы я знать, так же ли он переоценивает твои возможности. Кстати сказать, ты мог бы сделать все это, как нормальный человек. Слышал когда-нибудь о нормальности?»

Традиционным способом извлечь непокорного барона из его замка было появление под его стенами соседей с малым войском и настоятельным приглашением в столицу.

Это практически безопасно: никакой барон не захочет воевать с соседями, если только не решил поставить на кон жизнь. Воевать с соседями равносильно самоубийству. Даже прикажи он своим людям атаковать этих парламентеров – его солдаты скорей всего взбунтовались бы. Князья и императоры не настроены смотреть на подобные нападения сквозь пальцы и обычно выражают свое несогласие с помощью топора и плахи.

«Передай Гаравару, – подумал Карл Куллинан, – что я не стал бы тем, кем стал, если б действовал по общепринятым правилам. И, коли уж на то пошло, не думаю, чтобы у здешних генералов было в обычае ползать по траве на карачках».

Ответа не последовало.

Тэннети, впрочем, ответила – и быстро.

– Есть люди, – прошептала она, – которых заботит твоя драгоценная задница.

«Тыеще скажи, что доволен тем, где ты сейчас», – добавил Эллегон.

«Заткнитесь. Я думаю».

«О! Новая хитрость?»

«Умолкни!»

Было время, когда Карл Куллинан отправлялся в набег, не задумываясь о благополучии тех, на кого нападал, – но тогда он был командиром летучего отряда, а его жертвами становились работорговцы и их караваны.

Теперь все было иначе. Здешние солдаты были его подданными – хоть он и не любил этого слова, – а император не станет крушить все направо и налево, убивая невинных подданных.

Хм-м… похоже, барон не ожидает, что беда уже близко; вместо того чтобы следить, нет ли врага, дозорные перемывают косточки новому сержанту. Карл прикинул их путь и нахмурился: скорее всего они пройдут в притирку к его отряду. Преждевременная тревога ни к чему.

«Передай: «Тэн, не хочешь заняться левым, пока я сниму правого?»

«От Тэннети: «По-моему, это твоя самая дурацкая идея за последний год. Думаешь, они ничего не заподозрят, выскочи мы перед ними из травы? Зовущие на помощь солдаты нам не нужны».

«Эллегон, ты не мог бы покричать у них в голове?»

«Мог бы, но я нетак близко, чтобы это их заморозило».

«Что ж, ладно. – Карл мысленно пожал плечами. – Значит, возвращаемся к началу. Передай: «Тэннети, возьми того худосочного парня…»

«Хофтена».

«Возьми Хофтена и заползите им за спину. Когда я отвлеку их внимание – кидайтесь на них и заставьте их молчать. Не убивая».

«Поняла. Не убивая».

Карлу это было не по душе – но рассчитывать, что комендант гарнизона у Арондэля так же небрежен к воинской подготовке, как к дисциплине в дни мира, он не мог.

Когда двое дозорных оказались от силы в пяти ярдах от места, где он лежал, Карл Куллинан вскочил на ноги – кремневый пистолет в одной руке, меч – в другой.

– Во имя императора – стойте! – прошипел он, и за его спиной выросли остальные: Гаравар – с метательным ножом в пальцах, другие – с обнаженными клинками и арбалетами на изготовку.

Изумление заставило дозорных промедлить драгоценное мгновение; а больше ничего и не требовалось. Арондэль не был готов к войне; стражи не успели – а быть может, и не захотели – поднять тревогу прежде, чем Тэннети и Хофтен бросились на них.

– Кто… – начал было тот, что повыше, но слова завязли у него в глотке, когда рука Тэннети обвилась вкруг его горла, а кончик ножа нежно коснулся шеи.

– Пожалуйста, не кричи, – вежливо попросила она, – не то я обрежу твой крик прежде, чем он покинет глотку. А теперь медленно открой рот. – И она засунула ему туда кляп.

Хофтен заставил молчать своего пленника, просто сунув ему в рот кулак, – и теперь морщился от боли, потому что страж, пытаясь вырваться, вцепился в этот самый кулак зубами.

Карл Куллинан разрядил пистолет, сунул его в кобуру, потом протянул руку и ухватил пленника за грудки.

– Я сказал: «Стоять во имя императора!» – прошипел он и приставил острие меча к горлу солдата.

Глаза того округлились; он перестал вырываться.

– Так-то лучше. Ты предпочел бы, чтобы я сказал: «Стоять во имя меня»? Вообще-то я не люблю случайных убийств, но если ты не выпустишь руку этого юноши из своих проклятых зубов – сделаю исключение… Вот так, молодец.

А теперь – мне нужен сегодняшний пароль.

Карл и Гаравар, одетые в форму стражи, подошли к караульне и, пробормотав себе под нос пароль, принялись ждать, пока сонный капрал вытянет засовы и откроет ворота. Едва створки разошлись, Гаравар шагнул внутрь и приставил пистолет к голове капрала.

– Знаешь, – словно беседуя, говорил он, пока Карл отводил солдата в темноту, – у каждого в жизни бывает момент, когда он должен принять решение. Для тебя такой момент наступил сейчас. Ты можешь поднять тревогу – в этом случае император очень на тебя рассердится – или можешь помочь нам найти барона.

– Имп…

– Это я. – Карл раскрыл полотняную торбу у себя на поясе, извлек серебряную корону Бима и водрузил ее себе на голову. – Единственный и неповторимый.

«А теперь мне нужна связь со всеми в замке».

«В эфире передвижная станция Кай Ай Ар Эль, – откликнулся Эллегон, с шумом опускаясь на стену над их головами. – Слушайте императора Холтунбима».

– Я – Карл Куллинан. – Карл говорил тихо, зная, что передающий его мысли Эллегон придаст словам нужную громкость. – Князь Бима, покоритель Холтуна и император Холтунбима, и я желаю видеть перед собой барона Арондэля – немедля.

Он снял с двери засовы и распахнул ее настежь для Тэннети и остальных своих спутников.

– А на случай, ежели у кого появятся дурацкие мысли, – я собрал достаточно войска, чтобы разнести этот замок по камешку. Всякий, кто заступит мне путь, – умрет.

Следующий шаг. Карл закрыл глаза.

«Кто-то идет». Темная тень мелькнула наверху – чтобы быть высвеченной слепящим Эллегоновым пламенем.

«Передай: «Все во двор. Сейчас же».

В несколько секунд вся крепость высыпала на улицу: солдаты – вцепившись в оружие, женщины, слуги и дети – в ночных рубашках.

И, разумеется, сам Аррифеж, барон Арондэль.

Тонкий, как шпажный клинок, человек тер кулаком глаза, которые давно уже не были сонными.

– С добрым утром, барон, – сказал Карл Куллинан, поднимая голос. – И все остальные – с добрым утром. Все мужчины, женщины и дети, невзирая на ранги, так или иначе замешанные в бунте против своего князя и императора, – будьте добры сложить оружие и встать на колени. – Он убрал меч в ножны и скрестил руки на груди. – Сейчас же.

Тэннети подняла ружье и аккуратно прицелилась в баронову переносицу.

– Начнем с тебя, барон, – тихонько пробормотала она. – Так или иначе – а начнем мы с тебя.

Карловы солдаты последовали примеру Тэннети – и несколько сотен собравшихся во дворе человек склонились, как поле пшеницы под ветром.

– Очень хорошо. Встаньте, все вы.

Гаравар вытянулся по стойке «смирно».

– Примите мои извинения, ваше величество, – проговорил он. – Вы были правы, а я ошибался. Это получилось.

– Как обычно, – заметил Карл.

– Для тех, кому везет больше, чем положено людям, – немедленно парировал Гаравар и добавил: – Сир.

Но он улыбался. И это тоже было обычным. Карл улыбнулся в ответ, потом помрачнел и громко обратился к Арондэлю:

– Барон, я должен поговорить с вами наедине о взятых вами ранее на себя обязательствах – пока еще эти прежде взятые обязательства действительны.

Устроившись с кружкой горячего чая в кресле с высокой спинкой, барон обрел уверенность в себе.

Карл от чая отказался. Ему не хочется пить, сказал он.

На самом деле, поскольку рядом не было его жены – единственной целительницы, на которую он мог положиться, – чтобы проверить, есть или нет в еде яд, доверять угощениям Арондэля он не собирался.

Со своего шестка на крепостной стене Эллегон мог проверить разум барона, но ведь могло случиться так, что кто-то из Арондэлевых подвластных попытается отравить императора, не поставив барона в известность, на собственный страх и риск – а Карл не собирался переутомлять Эллегона, требуя от него рыться в мозгах всех обитателей замка для того лишь, чтобы Карл мог выпить чашечку чая.

– Чего я не понимаю, ваше величество, – проговорил барон, нервно прихлебывая чай, – так это необходимости всей этой… шумихи.

– Получил ли ты мое письмо, Арондэль?

– Да, сир, разумеется – ответ уже на пути в столицу.

– Ты обратил внимание, что я просил тебя прибыть туда – вчера?

– Ваше величество, как я написал в ответе, дела требуют моего присутствия здесь…

– Я хочу, чтобы мои бароны приезжали ко мне тогда, когда я их призываю.

Лучшего способа воспрепятствовать измене, чем настаивать, чтобы знать периодически наезжала в столицу, тем самым предавая себя на милость императора, Карл не знал.

– Возможно, твоя беда в том, барон, что ты думаешь обо мне как о своем князе.

– Кем вы и являетесь, по факту и по закону. Как и моим императором.

– А на самом деле я – узурпатор, барон; я не был рожден наследовать трон, но собираюсь продолжать править. И требовать себе повиновения. Усек? – спросил он по-английски и тут же вновь перешел на эрендра: – Ты понял?

– Конечно.

Карл кивнул:

– Хорошо. Официальное объяснение: тебя тревожила подготовка твоей стражи, и ты попросил меня их проверить – а я, в знак уважения к тебе и твоим людям, почтил тебя и их, устроив оную проверку лично. Согласен?

– Да, сир. – Арондэль даже не улыбнулся; он словно бы не заметил абсурдности происходящего. Карл только что прилюдно объявил, что замок Арондэль взбунтовался – и, несмотря на это, его владелец ничуть не возражал прикрыть дело историей, про которую все будут знать, что она – фальшивка.

«Думаю, ему просто не приходит в голову, что двенадцатилетний мальчуган может заметить, насколько баронова история прозрачней кисеи».

«Ты хочешь сказать, что импер… – пусть будет барон – голый?»

«Что-то в этом роде».

«Тогда, может быть, барон чувствует, что если двенадцатилетка объявит его голозадым, придет черед виселице?»

«Возможно и это».

– Ты уверен, что история приемлема, барон?

– Да, сир.

«Все это начинает напоминать диалоги Платона».

«Что ты имеешь в виду? Я пока что не вижу здесь мудрости».

«Да нет, я не о мудрости. Я не настолько самоуверен».

«А я и не о тебе. Так ты говорил?…»

«В «Диалогах» Сократ всегда прав. Что бы он ни сказал, остальные знай твердят: «Конечно, Сократ», «Это именно так, Сократ», «Как верно, Сократ».

– Так мы пришли к пониманию?

– Да, сир.

Очень хорошо, Сократ.

– Закон, как у нас говорят, есть закон, барон. – Карл одарил собеседника милостивой улыбкой. – Я не против, чтобы ты усомнился в моем праве на власть – один раз. Этот раз. Ясно?

– Да, сир.

Как мудро, Сократ.

«Он размышляет, что будет, если этой ночью ты исчезнешь».

Карл вздохнул. Как же они все-таки предсказуемы, эти бароны…

– М-м-м… Слышал я, у тебя трения с холтами? Я знаю, Арондэль был ими захвачен в войну.

Лицо Арондэля омрачилось. Холты были не такими милостивыми завоевателями, какими – под нажимом Карла Куллинана – стали бимцы; мужчин, женщин и детей заковывали в цепи и продавали Работорговой гильдии. За прошедшие с окончания войны девять лет кое-кто из проданных возвратился; большинство так и не вернулось.

И среди них – семья барона…

Думать о семье барона Карлу не хотелось.

– По нраву это тебе или нет, барон, сейчас все мы – часть одной империи. И бимские бароны вполне независимы; Фурнаэль управляет своим баронством, как считает нужным…

– Как считает нужным его мать.

Карл Куллинан вперил в барона долгий тяжелый взгляд.

– По-моему, говорил я.

– Простите, сир.

Признаю ошибку, Сократ.

– Так-то лучше. Как я говорил, с холтами нам приходится быть весьма строгими. Барону Нерахану, как и прочим холтунским баронам, не разрешено иметь даже небольшого собственного отряда солдат; все войска там – оккупационные.

– Как и должно быть.

– До нынешнего дня, барон. Нравится это тебе или нет, Нерахан и его люди – самые преданные из холтов; я вернул им оружие и переподчинил Нерахану оккупационные войска. И если я – лично – не остановлю их, армия под командованием Нерахана и Фурнаэля…

«И… хм… моим».

– … и Эллегона, которая уже сейчас марширует по Арондэлю, обложит замок осадой, проломит стены и не оставит от крепости камня на камне.

Это была ложь; никакая армия в Арондэль не входила. Но при необходимости могла войти – и быстро.

Арондэль побледнел. Он открыл было рот, молча пошевелил губами – и сжал их.

– Или, – продолжал Карл, поднимаясь, – ты и барон Нерахан, под общим руководством генерала Кевалуна, проведете первые совместные Холтун-Бимские маневры.

Это Карл планировал; но следующие его слова поразили его самого.

– Я намерен созвать объединенный совет баронов – и хотел бы прежде увидеть, что противники готовы действовать заодно.

Арондэль закусил губу, потом пожал плечами.

– Говори, Арондэль.

– Объединенный совет? Вы уверены, что это мудро?

– Не будь я уверен, я не созывал бы его, не так ли? Не тяни, барон. Пришло время выбора. Маневры – или стертый с лица земли замок?

«Он еле сдерживается».

«Удивил».

– Я выбираю второе, сир. – Арондэль произнес это так спокойно и вежливо, будто речь шла о выборе между кусками жаркого.

«Я выбрал второй свиток, Сократ». И все же Карл не мог не оценить умение Арондэля владеть собой: под прямой угрозой барон просто скрестил руки, не выказывая ни малейшего сожаления о призе, который посулил ему Карл.

Пора напомнить ему о призе. И о цене проигрыша. Но все по порядку.

– Очень хорошо, – проговорил Карл. – А теперь я хотел бы, чтобы вы оба – ты и Нерахан – уяснили себе одно: никаких стычек быть не должно. Никаких. Даже кулачных боев. – Карл поднялся и ловко отобрал у Арондэля кружку. – Не возражаешь? На вид чай хорош. – Он отхлебнул. Чуть более сладкий, чем сделал бы он, но куда лучше, чем чай, который он обычно пил в Бимстрене, хоть и не такой крепкий, как в Приюте.

Не говоря уж о кофе.

О кофе Карл вообще старался не вспоминать – даже про себя. Он не пил его ни разу за почти двадцать лет – хотя все еще ощущал вкус той воображаемой кружки, которой десять лет назад угостил его Арта Мирддин.

– Ясно, сир. – Арондэль спрятал понимающую улыбку. – Я с удовольствием попробовал бы иной вкус – если пожелаете.

– Ни к чему, Аррифеж. И теперь, когда мы снова друзья, можешь называть меня Карлом – наедине.

– Хорошо, Карл. – Арондэль встал и пошел налить себе другую кружку. – Ты говорил о маневрах?

– Не так уж давно вы с Нераханом воевали друг с другом, и я не настолько глуп, чтобы считать, будто твои и его люди могут поладить миром, – а потому прошу тебя убедиться, что все твои подвластные действительно поняли: не должно быть не только стычек, но даже вызовов, даже оскорблений. Если кто-то перейдет черту – он должен быть немедленно наказан; пригляди за этим сам, ладно?

Арондэль кивнул:

– Пригляжу, Карл.

– И еще кое-что. – Карл сделал последний глоток из Арондэлевой кружки и от души потянулся. – Не испытывай меня снова. Не давай мне оснований думать, что в Арондэле осталась хоть малая капля неверности. Не то я выдерну тебя из замка с корнем – и отдам его Нерахану.

Он отвернулся от барона и стоял, заставляя себя не напрягаться, пока не услышал приглушенное:

– Да, сир.

Отлично. Карл подверг выдержку Арондэля достаточным испытаниям.

– Нет. Пусть будет: «Да, Карл». Вспомни – мы ведь снова друзья.

– Да, Карл. Я все понял.

– И когда я в следующий раз пришлю за тобой?

– Я буду там, куда ты призовешь меня, когда ты меня туда призовешь, – или умру.

– Верно подмечено. – Карл одарил его долгим взглядом. – Очень верно.

Глава 2: РАНЕЕ

«Карл Куллинан, – подумал Армин. – Я, кажется, уже и вздохнуть не могу без мысли о нем».

Он был зол на себя. Если б только в последний раз Армин оказался чуть посообразительней, а Куллинан – не так удачлив! Если б с тех пор большая часть гильдии не мешала ему!

– Мастера, братья и друзья! – Гильдмастер работорговцев Ирин медленно покачал крупной головой, его угольно-серые глаза вспыхнули. – В этом ядовитом послании скрыта печальная истина. – Он выдержал паузу – скорей для вящего эффекта, чем для чего-то еще. – И эта печальная истина, – продолжал он, – в том, что Карл Куллинан почти прав. Я повторяю: почти. – Он повернулся к Армину. – Вот почему, мастер Армин, на твое прошение о нападении на Куллинана совет вновь отвечает отказом.

– Но…

– Да. – Ирин постучал толстым пальцем по пергаментному свитку, потом принялся барабанить ногтями по изглаженному временем дубу столешницы, а остальная дюжина членов совета согласно закивала. – Ты оставишь Карла Куллинана в покое. Для блага гильдии.

– Для блага гильдии, – повторил Армин, стараясь, чтобы насмешка в его голосе не была слишком заметна. Здесь уважали спокойствие и сдержанность; показав норов, он лишь уронит себя в глазах остальных членов совета гильдии.

Отворотив изуродованную половину лица от собеседников, Армин откинулся в кресле, заставляя себя успокоиться. Гневом ничего не добьешься.

Не взорваться было трудно. Идиоты – даже через столько лет они ничего не поняли. Несмотря на грабителей, всего пару десятидневий назад перехвативших караван чуть ли не у самого Пандатавэя.

И несмотря на явную провокационность Куллинанова послания. Не поняли ничего.

«Что ж, – подумал Армин, – значит, я заставлю их понять».

– Мы должны убить Карла Куллинана, гильдмастер. Он слишком опасен.

– Он слишком опасен, – заметил Лициндил. – Именно об этом гильдмастер и говорил, Армин. – Из эльфийских мастеров присутствовал он один – и старался держать руку гильдмастера; он выступал на стороне Ирина вне зависимости от ситуации. – Он слишком опасен. Ты скрестил мечи с императором…

Армин едва не грохнул кулаком по столу – но вовремя удержался. Спокойствие, только спокойствие… Он поднес руку к глазам и принялся рассматривать, будто впервые видел.

– У этого пса, – негромко, почти шепотом проговорил он, – столько же прав на императорский титул, сколько у крестьянина-салка. – Мягким движением он опустил руки и сложил их на коленях, потом сбросил наполовину надвинутый капюшон, открыв взорам жуткую сторону своего лица.

Содрогнулся даже Ирин.

Армин не содрогался – после стольких лет он не содрогался, даже глядя в зеркало. Год за годом он заставлял себя всматриваться в то, что оставил от него Куллинан: сморщенные шрамы там, где пламя сожрало плоть и сглодало кости под ней; жалкий пенек, оставшийся от уха; подобные соломинкам рубцы на месте правой половины губ.

– Нет. – Ирин дважды сглотнул. – У него есть права, друг мой. Он утвердился на троне по праву оружия, по закону…

– по своему закону.

– … и благодаря всеобщей поддержке. Его, кажется, любят – во всяком случае, простой люд и «фримэны». – Английское слово прозвучало в устах Ирина как ругань. – Хотя, как я слышал, среди баронов им довольны не все… – Гильдмастер пожал плечами, прекращая обсуждение.

– Но большинство довольно, ведь так? И он на удивление любим черным людом – для императора, – добавил Лициндил, приподняв бровь. – Он весьма популярная личность, этот Карл Куллинан.

Венциус, юноша, чья мрачная красота была почти женственной, играл с бокалом вина: погрузив наманикюренный палец в алую жидкость, водил им по краю сосуда, извлекая мгновенно угасающую звенящую ноту.

– Он очень любим, Армин. Или ты слишком… раздражен, чтобы это заметить?

– Как я сказал, мастер Армин, – суровым взглядом Ирин призвал Венциуса и эльфа к молчанию, – когда бы гильдия ни сталкивалась с Карлом Куллинаном – мы всегда пожинали беду. В первый раз твой отец проиграл ему в Колизее. Потом, когда Карл Куллинан освободил дракона-золотаря, Ольмин попытался захватить негодяя – в результате мы потеряли и его, и почти две дюжины добрых гильдейцев. И потом, в Мелавэе…

– Мне все это известно, и все же…

– … и когда Термин решил, что поймал Карла Куллинана в западню близ Ландейла, и… – Гильдмастер откинулся в кресле и задумчиво отпил из кубка воды. – Хуже всего нам пришлось в последний раз, когда ты решил использовать войну в Срединных Княжествах, чтобы получить дешевый товар…

– Война должна была стать его источником.

– Вот именно: должна была.

Тон, каким Венциус произнес это, способен был разъярить кого угодно.

Ирин поджал губы.

– Но не стала, мастер Армин. Мы не получили никакой выгоды, зато очень многое потеряли – порох, ружья и куда больше добрых гильдейцев, чем мне бы хотелось.