Четверо мужчин, женатых, но на целую неделю оставивших жен дома, собрались в Вашингтоне, в числе многих своих коллег, на ежегодную конференцию фирмы. Все они уже изрядно потратились, сделав массу покупок в дорогих магазинах.
      Рабочие будни тянулись нескончаемо долго и нудно. Участники должны были прослушать бесчисленные и скучнейшие доклады. К концу каждого дня они прямо-таки цепенели от тоски. Но выбора не было. Это был их долг, их крест – высиживать доклады до конца. Докладчиков было много, и все они бубнили одно и то же – какое прекрасное оборудование производит и продает своим заказчикам фирма «Айронхэнд». Лучшие автопогрузчики, скреперы, грэйдеры фирмы «Айронхэнд» – вне конкуренции на рынке!
      Ораторы втолковывали торговым агентам, как надо торговать по-настоящему. Один сказал так: «Чтобы продать какое-то оборудование, вы должны сначала сами продаться покупателю. Если вы не понравитесь покупателю, сделка наверняка не состоится».
      А каждый страдалец-слушатель в это самое время думал: «Господи, когда же наконец начнется вечеринка с коктейлями? Когда, наконец, можно будет встать и в компании со стаканчиком виски придумать что-нибудь веселенькое, ради чего, собственно, а не ради всей этой тягомотины, я и приехал в Вашингтон?»
      Слава богу, стукнули и долгожданные пять часов. Официальная часть закончилась, и враз оживившаяся толпа переместилась в коктейль-холл. «Люди Айронхэнда» (так они любили себя называть), непринужденно задымили сигаретами, то и дело слышалось: «Быстро, быстро, два „манхеттена", пожалуйста, быстро-быстро, пока я не передумал».
      Но, конечно, коктейлей всегда принималось больше, чем два, может быть, четыре или пять.
      После коктейлей полагался товарищеский ужин, участники – каждый уже немного на взводе – получили по порции давно остывшего ростбифа, жестких, словно подметка, овощей и отвратного вкуса сладкого десерта. А в душе – «Пошли отсюда, ребята, пошли отсюда и будем продавать, потому что „люди Айронхэнда“ должны заниматься именно продажей изделий фирмы „Айронхэнд“.
      Завершилась наконец, и скукотища ужина. Теперь у каждого впереди был свободный вечер, и по залу незримо прокатилась мощная волна похотливого вожделения. Скопившийся пар требовал незамедлительного выпуска.
      «Люди „Айронхэнда“ прибыли сюда из Чикаго и Флориды, из Алабамы, Кентукки, Пенсильвании, Теннеси, Мэн и Невады, из множества других уголков Соединенных Штатов.
      Что их объединяло, кроме общего занятия, так именно этот долгожданный момент, когда они, изрядно накачавшись, будут отпущены в город, где их ждет беззаботный вечер, всплеск веселья, разгул оргии. Следующий подобный вечер предстоит лишь через год – по завершении очередной подобной встречи. Поэтому нынешний просто обязан остаться в памяти…
      «Люди Айронхэнда» больше не были рабочими лошадками. Как боевые кони они призывно заржали, забили копытами по кафельному полу. Глаза засверкали в поисках женского пола.
      К ежегодным собраниям сотрудников фирмы всегда слетались женщины. Словно кошки к миске с молоком, – подумал Стив Джерард из-под Чикаго. Женщины на любую цену, всех категорий цен, но большинство – высшей. О принадлежности именно к высшей категории свидетельствовали их модельные прически, дорогие туалеты, определенный интеллект – что и отделяло их от обыкновенных проституток.
      Это были «девочки съездов», они мчались туда, где были деньги и обладающие ими мужчины. Правда, когда вы снимали с них одежду, эти женщины оказывались точь-в-точь как любые другие. Если не считать чуточку больше творчества, чуточку больше усердия. А именно этого алкали одинокие мужчины. Женщины более изобретательные и активные (это относилось и к цене), нежели ожидавшие их дома жены – скучные и холодные, а может быть, ставшие такими с годами.
      Стив Джерард, возможно, был единственный, кто не хотел такой женщины. Он был женат всего несколько месяцев, и уж его жену Джин никак нельзя было назвать ни скучной, ни холодной. Стив и представить не мог, чтоб какая-нибудь женщина была более изобретательной и активной, чем она. Джин сейчас находилась за много миль от него, но он был столь же предан ей, как если бы они были рядом.
      Пока коллеги причмокивали губами, строя похотливые планы, он помалкивал и думал о Джин, о том, какой она была в последнюю ночь перед его отъездом. Стив снова и снова вспоминал ее в постели, ее жадное, податливое тело, ищущие губы, груди, каждая из которых, казалось, жила своей собственной жизнью. Нет, пускай они платят своим женщинам, он покупать никого не собирается. Стив даже испытывал какое-то сострадание к ним, ощущая в то же время и свое превосходство.
      Поглощенный этими мыслями, он даже не расслышал, что говорил ему Сту Десмонд, пока тот не толкнул его локтем в бок:
      – Стив, очнись, черт побери! Ты вступаешь в компанию или нет?
      – В какую компанию, о чем ты?
      Они вчетвером стояли в холле отеля, и трое из них уже сгорали от нетерпения.
      – Ты готов разделить нашу компанию? – повторил Десмонд.
      Джерард нерешительно, но все ж отрицательно покачал головой. Это был высокий и мускулистый молодой человек, двадцати девяти лет с густыми темными волосами и настолько загорелым лицом, что улыбка казалась ослепительно белой. Одет он был хорошо и со вкусом, но не хуже, наверное, гляделся бы и дома в рабочей одежде и грубых башмаках или в спецовке на строительной площадке.
      Десмонд, мужчина среднего роста, с круглым лицом, ярко голубыми глазами и первой сединой был его непосредственным боссом.
      – Еще раз – мы собираемся пригласить женщин. Их четверо. Если они приходят вместе, то каждая стоит 50 долларов. В отдельности же обычно берут по 75. Все – высший класс. Я подумал, что мы можем открыть дверь между нашими двумя номерами и устроить хороший бал. Будет удобно и девочками обмениваться…
      Стив тер подбородок, размышлял, как отказаться поделикатнее. Он переводил взгляд с Десмонда, с которым он делил комнату, на двух других – Дэвида Стюарта и Фреда Даунса. Они были такими же торговыми агентами, как и он, но оба старше, к тому же – ветераны фирмы. Стюарту было за тридцать, Даунсу почти пятьдесят. Глаза обоих блестели в ожидании его ответа.
      – Честно, Сту, я как-то позабыл об этом, – со вздохом ответил он.
      Десмонд расплылся в дружелюбной улыбке:
      – Так в чем же дело? Может, у тебя туго с деньгами? Если так, я спишу твою долю на командировочные расходы.
      – Нет, – смущенно ответил Стив, – не в этом дело. Я… – Он чувствовал себя преглупо. Ну как можно им объяснить, что он просто не желает участвовать ни в какой оргии, потому что любит свою жену и не намерен изменять ей. Такой человек, как Десмонд – Стив это знал – рассмотрит такое объяснение как самое дурацкое из всех возможных. Хуже того, получалось, что он препятствует намерениям Десмонда. А Стив работал с этим человеком, выполнял его распоряжения. Отношение к нему Десмонда будет определять его будущее положение в компании, а он любил свою компанию и хотел сделать в ней карьеру.
      Его мозг напряженно работал в поисках извинения за отказ.
      Десмонд ждал. Но теперь уже Даунс проявил свое нетерпение:
      – Ну, давай же, Стив! Не подводи нас! Нас четверо, и их четверо. Давай же! Ведь последний вечер в городе. Не ставь нас в дурацкое положение, старина!
      Ему с ними тоже работать. В какой-то степени он зависел от них не меньше, чем от Десмонда.
      Стив снова вспомнил Джин. Ее пшеничные волосы, большие зрелые груди, гладкую нежную кожу, сильные и мягкие руки, пылкий рот. Джин, которая ждет его сейчас дома. Джин, которую он любит и которой вовсе не хочет изменять.
      – Ладно, – нетерпеливо сказал Десмонд, – так ты с нами или нет?
      Стив мгновенно осознал все значение этой настойчивости. Им троим было крайне важно, чтобы он был помазан той же кистью, что и они, дабы не болтал лишнего, когда вернется домой. К тому же после двух выпитых «манхеттенов» у него кружилась голова. Похоже, выхода нет. Он должен идти с ними до конца.
      – Все в порядке, – произнес он наконец, – все в порядке. Можете рассчитывать на меня.
      Десмонд хлопнул его по плечу, он снова был само добродушие и обаяние.
      – Вот и хорошо, старина, значит, решено… Он был настолько возбужден, что уже не мог спокойно стоять на месте.
      – Тогда приступаем. Я уже распорядился прислать в номера выпивку и закуску. Как только поднимемся наверх, я дам знать девочкам, чтобы приходили.
      – Во одержимый! – одобрительно заметил Дэвид Стюарт, невысокий, плотный, почти лысый мужчина. – Положитесь на Сту, старина Сту всегда разыщет вам подходящих крошек…
      – Счастливчик! – подтвердил Даунс. – Я думаю, он способен унюхать их за милю!
      – Еще не было конференции, чтобы он не подхватил пучок цыпочек, – сказал Стюарт, тронув Стива за руку, – а ты избавься же наконец от этого несчастного вида!
      – Оставь парня в покое, – сказал Дауне – Новобрачный мучается угрызениями совести, только и всего. Скоро это пройдет.
      Стюарт подтолкнул его локтем:
      – Черт побери, Стив! Взгляни на это другими глазами. Возможно, пока ты развлекаешься здесь, Джин занимается с кем-нибудь тем же самым там…
      Стив Джерард окаменел. Потом с яростью кинулся на Стюарта:
      – Ты! Заткни свою глотку, – кулаки его сжались, – не смей касаться моей жены!
      Стюарт изумленно воззрился на него, потом сказал примирительным тоном:
      – Ладно, ладно! Не выбей только мне зубы. Я не думал ничего плохого. Возможно, она не из таких. Черт побери, я знаю, что моя жена бегает налево при каждой возможности. Не исключаю, что и сейчас она забавляется с кем-нибудь. Ты проживи десять лет с одной и той же женщиной, все обрыднет. Маленькая измена только на пользу. У нее свои приключения, у меня свои, и никто не мешает друг другу. Возможно, твоя Джин другая.
      – Ты абсолютно прав, она совсем другая! – остывая, сказал Стив.
      – О'кей, и поставим на этом точку. Прими мои извинения. А вот и Десмонд, по нему видно, что дело в шляпе.
      Мужчину звали Денни Осгуд, он жил в соседнем доме. Жена его уехала на неделю, поэтому он и напугал Джин Джерард, заявившись вдруг в половине одиннадцатого вечера. Она принимала ванну, когда раздался стук в дверь.
      Джин быстренько вытерлась и накинула халат прямо на голое тело. На входную дверь была накинута цепочка. Стив настаивал, чтобы в его отсутствие она непременно соблюдала эту предосторожность.
      Увидев в щель, что за дверью всего лишь сосед, Джин успокоилась:
      – В чем дело, Денни?
      Осгуд был симпатичный темноволосый мужчина лет тридцати восьми. В нем чувствовалась уверенность в себе, включая уверенность в своей неотразимости. Голос его звучал виновато:
      – Извини, Джин. Я знаю, что время неподходящее, но у меня кончились сигареты. Не дашь мне несколько штук?
      – Конечно, – она сбросила цепочку, – заходи, Денни.
      Но когда сосед вошел, у Джин, в глубине души, шевельнулся червь сомнения: не совершила ли она ошибку. Она внезапно вспомнила, что Рози Осгуд в отъезде, и, глядя на Денни исподлобья, попыталась понять, не пьян ли он. Правда, он их сосед, и приятель Стива, и, конечно же, не станет…
      Сигареты были у нее в спальне.
      – Подожди минутку, Денни, – сказала она, – я сейчас принесу.
      Через холл Джин прошла в спальню. Как назло, пачка, последняя из блока, это Джин помнила точно, куда-то запропастилась. «Куда я могла ее сунуть?», неожиданно волнуясь, подумала она. Почему-то ей бессознательно захотелось выпроводить Денни из дома как можно быстрее.
      Их предместье было все равно что маленький городишко, сплетен всегда полно, и Джин вовсе не хотелось, чтобы о ней пошли какие-нибудь разговоры. Она не боялась, что Стив им поверит, была в этом уверена совершенно, как и относительно его, но все же…
      Дверь в спальню распахнулась.
      – В чем дело? У тебя нет сигарет?
      Он вошел незаметно. Прядь темных волос спала на лоб. Обнаженные по локоть, поросшие волосами руки казались очень большими.
      – Были, но куда-то девались.
      Она достала свою сумку и вывалила ее содержимое на кровать. Неожиданно Джин осознала, что когда она нагнулась, ее халат спереди распахнулся, и Денни с восхищением уставился на обнажившиеся груди.
      Смутившись, Джин поспешила выпрямиться.
      – Это ужасно, остаться без сигарет, – сказал Денни каким-то напряженным голосом.
      – Да, – ответила она. – Видимо, они все же в гостиной.
      Джин шагнула к двери, полагая, что он подвинется в сторону и даст ей пройти. Он не сделал этого. Его большое тело преградило ей путь. И он не отрывал глаз от ложбинки между ее грудей. Потом положил руку ей на плечо:
      – Подожди, Джин.
      Теперь она ощущала уже не только смущение, но и страх.
      – Денни, пожалуйста.
      – Я только хотел посмотреть на тебя, – сказал он хрипло, – ты такая красивая… Разве не знаешь? Самая красивая женщина во всей округе.
      Его рука коснулась ее волос.
      – И эти чудесные волосы, такие мягкие… Потом он дотронулся до ее подбородка.
      – И твое лицо, Джин. Я всегда любовался тобой, и…
      – Денни, я думаю, тебе сейчас лучше уйти, – резко оборвала его Джин. – Пойди куда-нибудь и купи себе сигареты.
      – Да забудь про эти сигареты, – воскликнул он. – У меня дома есть пачка. Я хотел тебя видеть.
      Теперь он сжал ее за плечи обеими руками:
      – Моей жены нет дома, и Стива нет дома. Вот я и предлагаю…
      – А я предлагаю тебе немедленно уйти из этого дома! – твердо сказала Джин, отведя его руки.
      – Подожди, Джин, неужто я такая ужасная скотина, что со мной нельзя немного позабавиться?
      – Денни, ты пьян. Тебе лучше уйти. Если не сделаешь этого, я позвоню за помощью.
      Внезапно Осгуд озверел. Раньше, чем у Джин успела опомниться, он сорвал с нее пояс и распахнул халат, потом содрал и его. Тщетно она пыталась вырваться из его рук.
      – Так-то лучше, – сказал он, – много лучше.
      Осгуд был слишком силен для нее. Одна его рука стиснула обнаженную грудь, вторая шарила по всему челу. Над ухом она ощущала его тяжелое дыхание.
      – У нас с тобой может хорошо получиться, – бормотал он. – Стив все время в разъездах, а одного мужчины для такой женщины, как ты, недостаточно…
      Он завалил ее спиной на кровать, прижался горячим ртом к губам, одной рукой по-прежнему тискал грудь. «Стив, – в отчаянии звала она мужа, – Стив!»
      Меж тем Осгуд, по-прежнему прижимая ее к кровати, уже пытался безуспешно избавиться от своей одежды.
      Внезапно Джин ослабла и прекратила сопротивление. Ее губы стали возвращать поцелуи, она почувствовала, что давление его тяжелого тела уменьшилось. Он поднял голову и ухмыльнулся:
      – Так-то лучше, много лучше.
      – Да, – сказала она прерывистым голосом, – сними одежду, быстро.
      Денни встал и, явно красуясь перед ней своей мускулатурой, стал стягивать с себя спортивную рубашку с короткими рукавами. Это была та самая пауза, что и требовалась Джин. Она ударила ногой – резко и внезапно. Точно в цель – высоким каблуком домашней туфли.
      Затем мгновенно спрыгнула с кровати, надела халат и надежно подпоясалась. В следующую секунду она была уже в холле и сжимала в руке телефонную трубку.
      – А теперь, – приказала Джин, – убирайся отсюда.
      Осгуд стоял растерянный, все еще не понимая, что, собственно, произошло. Она набрала номер.
      – Я звоню в полицию, или ты убираешься, или я зову на помощь.
      В трубке послышались гудки, затем мужской голос:
      – Полицейский участок, сержант Бронислоу. Денни смотрел на нее невидящим взглядом.
      – Ладно, – прошептал он наконец, – я ухожу.
      Он пересек холл и захлопнул за собой входную дверь.

      Четверо нервничающих мужчин ожидали прибытия женщин. До их прибытия они успели пропустить еще по стаканчику. Наконец девушки появились. Все четверо с модными прическами, в более чем смелых платьях. Мужчины незамедлительно с восторгом уставились в их глубокие декольте.
      Две девушки были блондинками с замысловато убранными волосами, большими голубыми глазами и алыми, чувственными ртами. Звали их Марги и Лаура. Они вполне могли бы быть сестрами, на чем, кстати, и сами настаивали.
      Третья была брюнеткой с длинными, блестящими волосами. У нее были слегка раскосые, цвета морской зелени глаза, крупный жадный рот и высокие скулы. Груди – больше, чем у Марги и Лауры. Зеленое платье выгодно подчеркивало прочие достоинства ее тела. Звали девушку Карлой.
      Четвертая женщина также обладала струящимися черными волосами, на бледном лице выделялись густо подведенные глаза. Белое шелковое платье словно обтекало длинноногую фигуру манекенщицы. Оценивающим взглядом она пробежала по мужчинам и, остановив свой выбор на Стиве, призывно улыбнулась ему.
      – Заходите, девушки, – оживленно пригласил Десмонд, – и давайте для начала примем по коктейлю.
      – Отлично, – ответила за всех Карла, которая, похоже, была спикером группы. – Однако прежде чем мы приступим, – и она, выразительно вытянув правую руку, потерла пальцем о палец.
      – Да-да, – понимающе откликнулся Десмонд, деньги…
      И он вручил ей двести долларов, которые заранее собрал с компаньонов. В благодарность ему была выдана ленивая и знойная улыбка.
      – Вот и хорошо, – сказала она, пряча деньги в сумочку, – ну, а теперь, что там с этими коктейлями?
      Брюнетка с длинными волосами направилась прямо к Стиву Джерарду, сидящему на кровати. Она подсела к нему совсем близко, так что бедром коснулась его бедра.
      – Привет! – сказала она. – Меня зовут Сюзетта. А тебя?
      Он слышал запах ее парфюмерии. Что-то экзотическое, чувственное и возбуждающее больше, чем ему хотелось бы. Он откашлялся.
      – Называй меня Стив.
      Сюзетта положила руку ему на бедро, и он непроизвольно вздрогнул.
      Подведенные брови изумленно взметнулись.
      – Что-то не так, или я тебе не нравлюсь?
      – Нет, – ответил он, – нравишься.
      – Я выбираю тебя, Стив, – уверенно сказала она, – а теперь принеси мне коктейль.
      Компаньоны уже расселись по комнате. Десмонд немедленно подхватил на колени Марги, уткнулся носом в ее груди, высоко вздымающиеся над вырезом платья.
      – Всегда любил блондинок, – заявил он безапелляционно.
      Марги довольно рассмеялась, расправилась со своим первым коктейлем и немедленно принялась за второй. Рука Десмонда, меж тем, уже вовсю разгуливала у нее под юбкой. Девушка только жеманно хихикала, с напускной строгостью выговаривала:
      – Ах, как вульгарно!
      Это не помешало ей, прикончив второй коктейль, тут же потребовать и третий.
      Десмонд нехотя оторвался от своей избранницы, встал и пошел к столу за новой выпивкой.
      Невзирая на мысли о Джин и собственные убеждения, Стив ощущал какое-то смутное возбуждение. Сбивая коктейли, он ненароком взглянул на Фреда Даунса. У того на коленях устроилась Лаура. Фред полностью обнажил верхнюю часть ее тела, представив на всеобщее обозрение круглые, словно чайные блюдца, груди девушки с торчащими сосками. Полюбовавшись вдосталь, Даунс стал играть с ними губами, Лаура, в свою очередь, щекотала ему языком ухо…
      Дэвид Стюарт вообще уже раздел Карлу догола. Она непринужденно раскинулась на второй кровати, напротив той, что уже облюбовала вместе с хозяином Сюзетта.
      Дэвид со вкусом целовал Карлу, и та от удовольствия издавала какие-то странные, мурлыкающие звуки.
      Сюзетта некоторое время наблюдала за этой парочкой, потом громко, на всю комнату окликнула Стива:
      – Ты скоро? Пожалуйста, побыстрее! В голосе ее чувствовалось возбуждение.
      «Джин! – в отчаянии подумал Стив Джерард, – Джин! Что мне делать?»
      Он приготовил два стаканчика. Поднес свой ко рту и опустошил его одним глотком. «Ладно, – смирился он, – я ничего не могу поделать. Это бизнес, а не удовольствие. Десмонд хочет, чтобы я принял участие в вечеринке. Я вынужден согласиться. Но меня с Джин это никак не затронет. Это все равно, что продавать какой-нибудь товар. Просто бизнес».
      Почувствовав внутреннее облегчение, Стив вернулся к сидящей на кровати Сюзетте.
      – Держи свою выпивку.
      Она приняла стакан. Стив сел рядом и теперь уже сам положил руку на бедро девушки, непроизвольно отметив, что ноги у нее стройные.
      – Так-то лучше, – сказала Сюзетта одобрительно и придвинулась к нему вплотную. Потом добавила:
      – Ты не собираешься поцеловать меня?
      Он повернул голову и увидел раскрытые призывно губы и белоснежные зубы. Стив проглотил слюну.
      – Да, конечно… – И неловко поцеловал ее. Сюзетта с жаром прильнула к нему. Она была худощава, но груди ее оказались неожиданно пышными и притягательными. Стив попытался вспомнить Джин, но это оказалось невозможным. Он и сам не заметил, что крепко прижал к себе девушку. К тому же обнаружил, что никогда не целовал никого, кто умел бы так целоваться… На мгновенье оторвавшись от его губ, девушка мягко шепнула:
      – Пойдем в другую комнату…
      – Конечно, пойдем, – с трудом выговорил он. Они встали.
      – Захвати чего-нибудь выпить, – попросила Сюзетта.
      Стив взял со стола бутылку. Не глядя на остальных, они ушли в другую комнату.
      Остальные же в это время… Если бы Стив в его растерянном состоянии был способен замечать что-либо вокруг себя, он не поверил бы своим глазам. Такое показалось бы ему просто невероятным.
      Во второй комнате они оказались одни.
      – Так будет лучше, – рассудительно сказала Сюзетта и повернулась к нему спиной. – Расстегни, пожалуйста.
      Стив отпустил крючок, потом расстегнул пуговицы. Платье сзади распахнулось и перед ним предстал треугольник нежной кожи. Он сам не заметил, как прижался к нему губами. По телу девушки словно пробежал электрический импульс.
      – О-о… – выдохнула она.
      Потом Сюзетта стала через голову снимать платье, а Стив с неожиданным спокойствием взирал за ее обнажением. Он увидел кромки чулок на взметнувшихся вверх ногах, тугую плоть ее бедер. Трусиков под платьем не оказалось, только поясок с подвязками.
      Она была стройной и худощавой, словно мальчишка, за исключением пышных грудей. Когда она выпрямилась перед ним во весь рост, у него дух перехватило от восторга. На ней еще оставалась последняя деталь туалета – бра, одно из тех изобретений, состоящее, главным образом, из узенькой кружевной полоски, которое, поддерживая груди над вырезом платья, в сущности оставляло их почти полностью обнаженными. Во всяком случае, бра не скрывало от глаз Стива розовых, очень твердых и притягательных сосков.
      Сюзетта позволяла рассматривать себя спокойно, даже не скрывая гордости. Глаза Стива перебегали с черных, блестящих чулок выше, на кажущуюся по контрасту с ними ослепительно белую плоть, на темный уголок под пояском и на груди под прозрачным лифчиком, который вовсе лифчиком и не был.
      – Пожалуйста, – сказал он просящим тоном, – не снимай больше ничего.
      – Я знаю, – она понимающе улыбнулась и легла на кровать.
      Он стоял как вкопанный, не в силах сдвинуться с места и не отрывая от нее глаз.
      – А ты разве не собираешься снять с себя одежду? – спросила она.
      – Да, конечно, – ответил Стив и стал неловко раздеваться. Ее глаза заблестели.
      – А ты хорошо смотришься, – сказала она, когда он полностью разделся, – а теперь иди ко мне!
      Они лежали рядом, и Стив чувствовал, как ее руки ласково бродили по всему его телу. Он отвечал тем же. Потом он нащупал ртом маленький, упруго напрягшийся сосок и прильнул к нему губами. Стив услышал легкий стон и почувствовал легкие укусы за ухо. Его руки сжали тугие ягодицы, она повернулась к нему всем телом, охватила шею руками.
      – Ну, давай же, – простонала Сюзетта, – входи!
      Стив брал ее сильно и страстно, не отрывая губ от трепещущего соска.
      – О-о! – стонала она, – О-о!
      Сюзетта не симулировала экстаз, она была неподдельно возбуждена и отдавалась безоглядно и умело. Стив вдыхал аромат ее тела и растворялся в нем. Он утратил всякое представление о времени и пространстве, не осталось ничего, кроме стремительно нарастающего, мучительного напряжения.
      Потом был внезапный взрыв и освобождение…
      И в тот же самый миг кульминационной точки достигла она… Ее зубы впились в мочку его уха, ногти до боли впились в спину, по телу пробежала дрожь. Потом она издала облегченный и счастливый стон, расслабилась и снова, уже не в судороге страсти, но нежно заключила его в свои объятья…
      Стив не мог сказать, сколько времени они лежали так, совершенно обессиленные и опустошенные. Потом она прошептала:
      – О Стив! Или как-там-тебя-зовут, до чего ж ты хорош!
      Теперь, когда возбуждение покинуло его, он лежал, уткнувшись носом в ее грудь, вялый и инертный.
      Он ни о чем не мог думать. Только о Джин. И в нем поселился грех…

      Вечер закончился. Девушки уехали. Мужчины приняли душ, побрились и направились в аэропорт.
      В Чикаго Стива встретила Джин. Они обнялись и расцеловались. Но он никак не мог избавиться от гнетущего чувства вины.
      В середине вечера Сюзетту кто-то увел, ее место заняла девушка по имени Карла. Она владела множеством всяких приемов, о которых Стив раньше знал только по порнографическим книгам и открыткам, но с которыми никогда не встречался в реальности.
      Карла знала все эти штуки и показала их ему. И не только показала, но и проделала с ним, а потом подбила на то, чтобы он все это проделал с ней.
      Когда девушки покинули отель, даже Десмонд выглядел разбитым и немного смущенным.
      – Ладно, – сказал он, – это финиш года. Завтра мы вернемся к нашим жерновам.
      И вот это завтра наступило. Самолет, снижая скорость, катится по бетонной полосе, а он и остальные – Десмонд, Стюарт, и Даунс – готовятся к выходу. И у ворот летного поля его встречает Джин. Стив спешит к ней, озабоченный мыслью, вдруг она догадается обо всем по выражению его лица или, может быть, обнаружит на нем какие-нибудь следы бурной ночи, которые он сам не заметил.
      В то же время он прекрасно понимает, что в действительности следы эти не на нем, а внутри него, что Джин видит сейчас только своего мужа – стройного, мускулистого, красивого молодого человека в темном костюме и ладно сидящей шляпе.
      – Дорогая!
      Она бежала к нему, и под ее плотно обтягивающим тело красным свитером подрагивали полушария грудей, блестели на солнце распущенные волосы.
      – Дорогой!
      И вот уже она в его объятьях, ее теплое тело прижимается к нему, губы льнут к губам. Он целовал ее, ощущал знакомый аромат духов.
      «Я забыл прошлую ночь, – сказал он себе, – на самом деле этого не было, ничего не было!»
      Потом она тихонько высвободилась из его рук и спросила:
      – Поездка прошла хорошо?
      – Да, все в порядке, как обычно на этих конференциях.
      – Я соскучилась по тебе, – шепнула Джин, потом она поздоровалась с проходившими мимо Десмондом, Стюартом и Даунсом, и снова прильнула к мужу.
      – Я очень соскучилась по тебе, – повторила она каким-то особым, с волнующей хрипотцой голосом.
      – Я тоже соскучился, – машинально ответил он.
      Джин взяла его за руку:
      – Ну, поехали домой.
      Стив получал свой багаж, и они пошли к машине – ярко-красному кабриолету. Издали помахал рукой Десмонд:
      – Увидимся завтра, Стив!
      – О'кей! – ответил он.
      Джин села за руль, и они поехали. Всю дорогу Стив то и дело любовался ее классическим профилем, свежестью лица, пока не понял, что невольно сравнивает ее с Сюзеттой и Карлой. Конечно же, никто из них не мог и сравниться с его Джин. Женщина всегда выглядит лучше, когда она так не истрепана и не замарана жизнью. Стив очень любил сейчас Джин, любил ее преданность и благопристойность, чистоту мыслей и постоянство.
      И все же он с беспокойством ждал того момента, когда войдет в дом, а потом окажется с ней в постели.
      – Ну, а как ты? – спросил Стив.
      – Все в порядке, – ответила Джин, – если не считать, что я очень скучала по тебе.
      – Я тоже скучал…
      – Держу пари, что вовсе и не скучал за всеми этими делами.
      Стив запнулся.
      – Нет, в самом деле, там было очень скучно… Он отвернулся и стал слишком уж пристально глядеть на дорогу. Вскоре они въехали в свой пригород, такой ухоженный, с множеством деревьев и травы. Джин направила машину на подъездную дорожку к их дому.
      На соседнем участке Денни Осгуд косил лужайку. На нем ничего не было, кроме клетчатых купальных трусов. Его торс с мощной мускулатурой был покрыт блестящими на полуденном солнце капельками пота. Денни помахал им рукой.
      – Осгуд загорает, – заметил Стив.
      – Угу, – отозвалась жена с удивившим его странным выражением.
      – Что-то не так?
      – Просто я предпочла бы, чтобы на нем было побольше одежды. Он выглядит как животное.
      Стив улыбнулся, обошел машину и открыл Джин дверцу. Они вошли в дом. До чего же здорово было вернуться сюда! Стив много разъезжал, и всегда скучал по жене и своему дому, всегда радовался возвращению.
      Закрыв за собой дверь, Джин подошла к нему близко-близко:
      – Ну, сказала она, – теперь ты можешь поцеловать меня, как полагается!
      И Стив сделал это, прильнув губами к ее рту. Она затрепетала, обняла крепко, распалясь, прижалась всем телом. Он целовал ее, и она жарко отвечала на его поцелуи, как в их лучшие дни, и Стив сам не заметил, как его рука скользнула ей под юбку. Он ласкал гладкую кожу ее ног, округлость живота, тугие полушария ягодиц. Дыхание его стало прерывистым. И тогда Джин отпрянула от него.
      – Быстро, – произнесла она отрывисто, – быстро!
      Стив был изумлен. Такого раньше не бывало, чтобы она возбуждалась столь стремительно и откровенно, да и сам он был уже на пределе.
      – Да, – вырвалось у него, – пойдем!
      Они бросились в спальню. Джин торопливо стянула с себя свитер и кинула его куда попало. За свитером наступил черед лифчика, и вот уже ее великолепные груди, увенчанные возбужденными сосками, очутились на свободе. Двумя взмахами ног она сбросила туфли, затем столь же порывисто стянула чулки и трусики и кинулась в постель.
      – Иди ко мне, – нетерпеливо ерзая на кровати, почти кричала она, – иди же, иди!
      Тоже раздевшись кое-как, Стив поспешил к жене, и она встретила его жарким объятием.
      Им было хорошо, по-настоящему хорошо…
      А потом они спокойно лежали рядом, удовлетворив друг друга, и Стив Джерард думал в полудреме: «Это все, чего я хотел когда-либо от жизни. Моя жена, мой дом, моя работа. Я счастливый человек».
      На следующий день, когда Стив уже садился в машину, чтобы ехать на работу, в дверях соседнего дома появился Денни Осгуд. Он тоже был одет по всей форме. Денни был закупщиком товаров в универсальном магазине и одевался весьма изысканно.
      – Доброе утро, Стив, – сказал он приветливо. – Не подбросишь меня до магазина? Моя машина не в порядке, а механик из гаража придет только днем.
      – Конечно, – ответил Стив, – забирайся.
      После того, как Стив подвез и высадил его, Осгуд вошел в холл магазина «Гор». Должность не обязывала его находиться в торговом зале, у него был свой кабинет на директорском этаже и секретарша, правда, работавшая еще на одного его коллегу в соседнем кабинете.
      Девушку звали Бетти Флинн, у нее с Денни были особые отношения, ничего общего с деловыми не имеющие. Когда он вошел, она уже сидела за своим столом. Через несколько минут она появилась в его кабинете с пачкой корреспонденции.
      – Доброе утро, – сказала Бетти.
      Он окинул взглядом ее невысокую, но ладную фигуру. У нее было круглое, как у кошки, лицо, длинные волосы, зеленые глаза. Рот – большой и чувственный. Тело Бетти было белым, мягким и – отзывчивым.
      – Привет! – отозвался Денни. Одной рукой он привлек девушку к себе, а вторую незамедлительно запустил ей за блузку. Времени у них было только на такую ласку, не более, магазин должен был вот-вот открыться. Она вздохнула, прильнула к нему на мгновенье и тут же отстранилась.
      – Держи свою почту.
      Он улыбнулся:
      – Спасибо, Бетти!
      – Тут еще один пакет, – сообщила она, – я его не распечатывала.
      Он взглянул на конверт с живым интересом.
      – О! Это один из тех…
      – Да, – подтвердила она, – один из тех…
      Ее груди затрепетали.
      – Когда вскроешь, мне тоже хотелось бы взглянуть.
      – Конечно, может быть, вечером.
      – Идет, – согласилась она с энтузиазмом, – значит, вечером.
      Она протянула Осгуду плотный коричневый конверт. Обратный адрес на конверте отсутствовал, а в правом верхнем углу синел штемпель «Личное». Денни очень хотелось немедленно вскрыть его и ознакомиться с содержимым, но сейчас было не время, и он со вздохом положил конверт в папку с деловой корреспонденцией.
      – Поттс старается для тебя, – заметила Бетти.
      – Мне не хочется, чтобы он присылал пакеты сюда, это неразумно, – сказал Осгуд. – Я говорил ему, чтобы он высылал их тебе домой.
      – Будем надеяться, что ни один из них не вскроют на почте. Вы с Поттсом оба в этом заинтересованы.
      – Такое не должно случиться, – возразил он, – он всегда высылает первым классом и в двойном конверте.
      Осгуд взглянул на часы.
      – Ого! Пора приступать к работе.
      Однако, оставшись один, он вовсе не поспешил заняться деловыми бумагами. Его мысли были заняты иным. Он думал о Джин Джерард.
      То, что он при этом ощущал, было в равной степени вожделение и нечто злое, грубое, не сразу поддающееся определению…

      Этот день завершался для Стива Джерарда удачно. Он ездил в небольшой город оформлять заказ Картера Блейза, крупного, масштабного дилера. Встречаться с Картером всегда было одним удовольствием. Разумный человек, он знал бизнес уж никак не хуже Джерарда и размещал заказы очень выгодно. Единственное, что смущало Стива в поездках к Блейзу, была его дочь Конни.
      Конни представляла из себя длинноногого подростка, с каштановыми волосами и начавшей оформляться фигурой, обещавшей вскоре стать весьма соблазнительной. У нее было правильной, овальной формы личико и темные глаза, в которых ни один мужчина не мог не заметить глубинный, туманный огонь, провоцирующий и вызывающий… Пребывание рядом с Конни всегда нервировало Стива. Слишком много чувственности было заложено в эту девочку, слишком много сексуальной эманации она испускала и сама не скрывала, что это ей нравится.
      Каждый раз, когда Стив приезжал к Блейзу, она вертелась где-нибудь поблизости, не упуская случая, когда отец не видел, задеть его кончиком маленькой груди, или изгибом уже наливающегося бедра. Ее внимание и возбуждало, и раздражало Стива. И вовсе не потому, что он не имел желания оказаться вовлеченным в интрижку, чреватую тюрьмой за совращение несовершеннолетней, сказывался и фактор доброго отношения к нему Картера, терять расположения которого ему тоже не хотелось.
      Конни была единственным ребенком Блейза, и по отношению к ней он был полным слепцом. Он не видел, что она уже развилась в существо, для которого не было большего удовольствия, чем провоцировать и дразнить попадающихся под руку мужчин. Картер все еще считал ее маленьким и наивным ребенком, и горе любой особе мужского пола, который рискнул бы подкатиться к его крошке Конни!
      Стив никак не хотел потерять такого выгодного заказчика, как Блейз, и потому старался держаться как можно дальше от Конни. Однако это было не так-то просто.
      Когда рабочий день подошел к концу, и солнце склонялось к закату, Конни подловила-таки Стива, когда он покидал офис ее отца.
      – Привет, – сказала она, – как насчет того, чтобы подбросить меня до дома?
      Стив колебался.
      – Хорошо, – сказал он наконец неуверенно.
      – Чудненько! А то я устала болтаться вокруг. Папка застрянет тут до вечера, а машина, которую он мне дал, уф! Маленькая неприятность.
      – Неприятность? Она рассмеялась.
      – Колесо лопнуло. Ничего особенного, всего лишь колесо, но его еще не отремонтировали.
      Открывая ей дверцу, Стив спросил:
      – А что скажет твой папа по этому поводу?
      – Ну, – девочка пожала плечами, – он знает, что разрыв шины штука непредсказуемая.
      – Твой папа слишком добр к тебе, – сказал Стив, тронув с места.
      – Точно… Одна проблема – он думает, что я все еще ребенок.
      Она развернулась к нему всем телом и продолжила:
      – А я уже не ребенок. Взгляните на меня. Разве я для вас ребенок?
      Стив был не в состоянии оторвать взор от ее лица, полуприкрытых в томной истоме глаз, припухлых губ, чуть тронутых оранжевой помадой. Облегающий свитер только подчеркивал две маленькие вызывающие груди, узкая юбка уже не скрывала крутизну бедер. К тому же, Конни сидела в такой позе, что юбка задралась много выше колен, обнажив гладкие, стройные ноги.
      Стив приложил определенное усилие, чтобы смотреть только на дорогу.
      – Ты не ребенок, – согласился он, – но еще и не женщина.
      – Кто это сказал?! – С негодованием воскликнула Конни. Прежде, чем он собрался с ответом, она продолжила:
      – Если ты думаешь, что я не женщина, поспрашивай в округе. В этом городке полно мужчин, которые могут тебе рассказать, какая я женщина.
      – Ты не должна так хвастаться подобными вещами, – в совершеннейшем шоке сказал Стив, – это нехорошо выглядит.
      – Ладно… Если ты не думаешь, что я женщина, то почему ты не…
      Она положила руку ему на ногу. Это было очень чувственное прикосновение. Стив уже грубил:
      – Конни! Немедленно прекрати, иначе я тебя тут же высажу!
      – Ну-ну… – Она убрала руку. – И все же, еще раз: я женщина, можешь мне поверить. А насчет хвастовства… Черт побери, что еще остается делать в таком месте, как это, чтобы понравиться?
      – Я не знаю, но…
      Она засмеялась.
      – Знаешь, Стив? Ты красивый парень, но слишком уж правильный, как квадрат. И такой зажатый всякой чепухой. Почему никогда не расслабишься? Ты хорош, как кинозвезда… Если бы только не был такой скованный…
      – Может, мне нравится быть таким.
      – Тогда это ужасно.
      – Вовсе не ужасно, мне так удобно. Когда ты станешь постарше, Конни, то поймешь, что надо держать себя в определенных рамках, что есть правила, без которых нельзя жить. Все то, что общество называет обычаями.
      Она хрустнула пальцами и заявила:
      – Ерунда все эти обычаи.
      – Но их нельзя игнорировать, если не хочешь иметь неприятности.
      – Неприятности… Главное – это получать удовольствия.
      – Ты сейчас так говоришь. А с годами будешь рассуждать иначе.
      – Ох… Да ты и в самом деле здорово зашорен. Конни зевнула и потянулась словно тигренок, и он не смог удержаться, чтобы мысленно не ткнуть ее пальцем в выпятившуюся грудь. Похоже, девочке все же не надоело спорить, потому что она продолжила этот разговор:
      – Если нарушение обычаев так ужасно, то, держу пари, придерживаться их так, как ты это делаешь, тоже ужасно…
      – Вовсе нет… До тех пор, пока ты следуешь обычаям, все о'кей.
      – А кто хочет быть о'кей? Лично я хочу просто радоваться жизни.
      Они подъехали к большому старинному дому в пригороде, где жили Блейзы. Стив притормозил:
      – Приехали.
      Конни улыбнулась.
      – Почему бы тебе не зайти на минутку? Мамы нет, в доме вообще никого нет… – Ее ресницы дрогнули. – И я… Я хотела бы поговорить с тобой еще об обычаях…
      – Извини, – он перегнулся и открыл ей дверцу. – Я должен вернуться в город. Пока, Конни!
      – Ладно, спасибо, что подвез.
      Она вылезла из машины и захлопнула дверцу. Потом пригнулась к окошку и пропела: «Бай-бай!» Повернулась и направилась к дому. Стив невольно залюбовался ее нарочито раскованными движениями, соблазнительно покачивающимися бедрами, специально для него, наверняка, выпяченным маленьким задом. «До чего ж хороша», – подумал он и тут же в испуге постарался отбросить прочь греховную мысль.
      Он медленно возвращался в город.
      Марги, Лаура, Сюзетта, Карла.
      Конни Блейз.
      Всем им подавай одно…
      Слава богу, он сумел в мыслях вернуться к Джин. Спасибо ее скромности, ее представлениям об истинных ценностях. Похоже, что сейчас все женщины стали легкодоступными. Все, кроме Джин. Хвала господу, что он послал ему такую жену.
      Стива захлестнула волна любви и гордости. Он вспомнил, как они встретились. Джин была в их предместье пришлой. Она родилась и выросла в самом Чикаго. К ним приехала навестить двоюродную сестру. Та содержала доходный дом, в котором Стив снимал квартиру. Он влюбился с первого взгляда и был рад, что Джин оказалась полной противоположностью его представлению о девушках из больших городов. Она не была искушенной, фривольной, тем более бесстыдной. А была застенчивой, серьезной, милой, к тому же, с хорошими манерами настоящей леди.
      Стив узнал, что родители Джин умерли, и кузина была единственной родственницей. Он так и не прояснил для себя, почему она оставила большой город и предпочла ему это предместье, прервав устоявшийся ход вещей, но был этому рад. Через два месяца после знакомства они поженились. Период ухаживания был очень традиционным, до самой свадьбы они не позволили себе ничего такого… Они вели себя в полном соответствии с общепринятыми нормами и держали свои порывы под контролем разума.
      Только в первую брачную ночь Стив узнал, насколько она страстная натура. На короткую боль при первой близости, она, самозабвенно отдаваясь ему, просто не обратила внимания. Он не усомнился в ее девственности, в чем она призналась ему еще при помолвке.
      Женитьба на Джин была тем, о чем он только мог и мечтать.
      Да, Стив Джерард был счастливый человек. Его жена была леди, не то, что остальные женщины, не шлюха. Именно леди, и он гордился ею.
      Стив прибавил газу, чтобы поскорее приехать домой, к ней.
      Бетти Флинн всегда приходила в состояние чувственного возбуждения, когда Денни Осгуд получал очередной пакет. Они разглядывали фотографии вместе и вместе же впадали в сущее неистовство, а потом превосходно проводили время в постели.
      Услышав его шаги в коридоре, она быстро выдернула руку из-под юбки и приняла приличную позу.
      Он сразу подошел к ней, правой рукой сильно привлек к себе и жадно поцеловал в губы. В левой у него был коричневый пухлый конверт. Денни не ограничился поцелуем. Его свободная рука уже нырнула в глубокий вырез…
      – Ого! – сказал он с ухмылкой.
      Бетти вырвалась и сделала шаг назад.
      – Не будь таким торопливым! – И она потянулась к конверту.
      – О'кей, Бетти. Только дай мне перед этим коктейль.
      – Конечно!
      Бетти Флинн быстро приготовила выпивку, и они уселись рядышком на кровати. Денни передал ей конверт, и она торопливо вскрыла его, разорвав плотную бумагу. Потом вытряхнула из него толстую стопку фотографий и стала их жадно рассматривать.
      – Ого! – вырвалось у нее, – взгляни только, что они вытворяют!
      Денни пригнулся к ней, обняв рукой за плечи. Ничего не сказал, но другой рукой крепко стиснул ее грудь.
      Картинки, по мнению Бетти, были чудо как хороши. Чем дольше она их рассматривала, тем в большее возбуждение приходила. Когда они покончили со второй стопкой снимков, она уже не могла больше терпеть и вцепилась в Осгуда обеими руками:
      – Денни, – шепнула она, – пожалуйста… Осгуд был возбужден не в меньшей степени, чем она. Сбросив снимки на пол, он встал, трясущимися от нетерпения руками стал снимать одежду. Бетти, сгорая от нетерпения и успев молниеносно раздеться, уже ждала его в постели. Наконец она почувствовала, как матрас дрогнул и просел под тяжестью его тела. Ощутив прикосновение губ к своей коже, она задрожала и испустила слабый стон:
      – Да! Да!
      Она отдавалась неистово, ничего не видя, ничего не слыша, стремительно приближая момент полного экстаза. Кульминация настигла их одновременно.
      Потом они сидели в постели, подкрепляли силы свежими коктейлями и фотографиями. Бетти аккуратно раскладывала уже изученные снимки на простыне. Наконец осталась последняя серия. Бетти взяла верхний снимок и непроизвольно воскликнула:
      – Вот это да! Ты только взгляни!
      Он лениво придвинулся к ней, и вдруг…
      – Мать твою! – прошептал он изумленно и сгреб у нее фотографии.
      – Денни, что с тобой?
      Он не отвечал. Он разглядывал фотографии с таким напряжением, что, казалось, глаза его сейчас вылезут на лоб. На лице его появилось выражение недоверия.
      – Мать твою… – снова повторил он. – Быть не может… Это фантастика.
      Бетти живо придвинулась к нему.
      – Что фантастика? Покажи…
      – Это девушка, – произнес он сдавленным голосом.
      – Да, – протянула она, – здорово сложена, взгляни только на эти буфера, ух ты!
      – Да нет же! – заорал он. – Это не важно, ты не понимаешь!
      В возбуждении он швырнул снимки на постель.
      – Ты взгляни на ее лицо?
      – А что такого в ее лице? Ты считаешь, что она красивее меня?
      – Нет… Не знаю… Я имею в виду другое.
      Он поднял голову, глаза его блестели.
      – Я знаю эту женщину!
      – Что-что?
      Он вскочил с кровати и забегал по комнате, размахивая снимками.
      Бетти засыпала его вопросами.
      – Где ты ее встречал? Кто она? Это было в другом городе?
      – Нет же! Это было здесь, я встречал ее у нас! Она тут живет!
      Бетти уставилась на него в полном восторге:
      – Здесь? Вот здорово! Может ты пригласишь ее?
      – Ха! – И Денни захохотал, как сумасшедший.
      – Ха-ха-ха! Лихо! Это великолепно! Ну, старина Поттс, спасибо тебе за эти снимки! Взамен я устрою тебе заказ на миллион долларов!
      Бетти спрыгнула с кровати и вцепилась в него:
      – Денни! Ради бога, прекрати истерику, успокойся!
      – Ты ничего не понимаешь! Это слишком хорошо, чтобы быть правдой! Она с ее высокомерием, с этими претензиями! Я выбью из нее всю спесь… Теперь никуда не денется!

      Аромат свежесваренного кофе и шипящего поджаренного бекона наполнил утром дом Джерардов. Джин налила Стиву чашку кофе, подала яичницу и немного бекона. Потом присела рядом, довольно наблюдая, как он ест.
      Искоса взглянув на нее, он сказал:
      – Поражаюсь, как ты умудряешься быть такой красивой спозаранку.
      Покраснев, она улыбнулась:
      – Я делаю это для тебя. Не хочу, чтобы ты устал от меня и удрал с какой-нибудь другой женщиной.
      – Ну, по этому поводу ты можешь не беспокоиться, – ответил Стив, – пусть это будет твоей последней тревогой.
      – Согласна, – ответила Джин, радуясь тому, что может сказать это абсолютно искрение.
      – Я больше опасаюсь, – шутя заметил Стив, – что это ты удерешь от меня с каким-нибудь мужчиной.
      Шутка, однако, ее задела:
      – Стив! Как ты можешь так говорить!
      Он улыбнулся:
      – Извини, я всего лишь пошутил.
      – Ладно, но мне не нравятся подобные шутки.
      – Больше не буду, – ответил он от души. – Господи! до чего же мы оба счастливые люди, Джин!
      – Да, – согласилась она, – это действительно так.
      – Я даже не знаю, чем мы заслужили это счастье.
      – Тогда не будем этим чересчур гордиться. Меня всегда настораживает, когда люди слишком гордятся тем, что имеют. Ты ведь помнишь, что сказано о гордыне.
      – Да, но я и не собираюсь возноситься. Мы просто хотим, чтобы так было всегда, в любви друг к другу.
      – Я надеюсь, Стив, – мягко сказала Джин, – очень на это надеюсь.
      Она встала, обошла стол и прижала его голову к себе. Он уткнулся носом в ее грудь под распахнувшимся халатом.
      – Бог ты мой, – опомнился Стив, – мне пора мчаться. Мне предстоит долгий путь за рулем.
      – Ты завтра вернешься?
      – Можешь биться о заклад, что я этого очень хочу, и ничто не сможет задержать меня.
      Он поцеловал ее страстно и нежно, на прощанье сказал:
      – Поддерживай домашний очаг.
      Она проводила его долгим взглядом и медленно, тщательно сложила пальцы правой руки крест-накрест.
      Все в их жизни складывалось слишком хорошо, чтобы было правдой. Она могла только надеяться, что это продлится долго…
      Джин нравилось заниматься домашними делами, к тому же, управлялась она с ними быстро. К полудню в доме был наведен полный порядок.
      Стоял прекрасный солнечный день, легкий ветерок смягчал чрезмерную жару. Джин подумала: «Прекрасная погода, чтобы немного позагорать».
      В спальне она сняла халат, раскрыла платяной шкаф и отыскала крохотное бикини, в котором обычно загорала. Их задний двор с высокой изгородью представлял вполне надежное место для уединения.
      Бикини прикрывало всего-ничего, но Джин нравилось, что под солнце можно было подставить практически всю кожу. Ей стоило немалого труда, чтобы упрятать в символический лифчик тугие полушария грудей. С трусиками было проще, но они тоже прикрывали от постороннего взора только тот треугольничек ее тела, который совсем уж без прикрытия нельзя было оставить.
      Джин подошла к зеркалу, приняла на мгновенье соблазнительную позу и осталась вполне удовлетворенной увиденным. Затем, прихватив темные очки, полотенце, блузку-накидушку и книжку, вышла на задний двор. Она расстелила на траве полотенце и улеглась на него, подставив спину солнечным лучам.
      Прошло минут десять, и вдруг Джин услышала скрип двери по ту сторону изгороди, в доме Осгудов.
      «Странно, – подумала она, – Денни должен быть на работе, Рози еще не вернулась». Джин приподнялась на локтях, пытаясь заглянуть за изгородь, и увидела Денни. Он опять был одет в свои клетчатые шорты, мощный загорелый торс, густо поросший на груди курчавыми волосами, блестел на солнце. Держа в руке какой-то конверт, Денни направлялся к калитке в изгороди между их участками.
      «Господи, – подумала она, – его только не хватало», – и быстро набросила на себя легкую блузку.
      Денни уже вошел в их двор и весело поздоровался:
      – Привет, Джин!
      – Что тебе надо? – спросила она холодно и напряженно.
      Он улыбнулся:
      – Ну разве можно таким тоном разговаривать с соседом?
      – Да, если этот сосед – ты, и если сосед пытается сделать то, что ты пытался сделать в тот вечер.
      – А, ты об этом, – беззаботно отмахнулся Денни и уселся рядом с ней на траву. – Я был пьян и потому не считается.
      – Но это было, – возразила она. – Ты вообще не должен был приходить в отсутствие Стива.
      – Разве я похож на злодея?
      Джин смерила его холодным взглядом:
      – Да, именно так.
      Он расплылся в обаятельной улыбке:
      – О Джин, да ты шутница, настоящая шутница.
      – Я думаю, – ответила она, – что тебе лучше уйти. Буду весьма признательна, если ты исчезнешь, и как можно быстрее.
      – М-да… – протянул он и вытащил из кармана шортов пачку сигарет. – Я уйду, но немного погодя. Такой день хороший выдался, вот я и решил взять отгул, чтобы немного позагорать. Знаешь, как это бывает, все работа и работа, никаких тебе развлечений, так недолго и тупицей стать…
      – Все же я думаю, что тебе лучше уйти, – повторила Джин уже с раздражением.
      – Но, Джин, – возразил Денни, – если я уйду, то не смогу любоваться тобой. А мне нравится глядеть на тебя, особенно, когда ты в этом бикини. Ты великолепная женщина, Джин…
      – Уходи! – категорично потребовала она.
      – Ладно, ладно, – сказал он спокойно, – если ты так настаиваешь. Хотя, я думаю, может ты захочешь сначала взглянуть на фотографии, которые я получил по почте.
      – Фотографии? – она сощурилась. – Что еще за фотографии?
      – Ну, можно сказать, это очень пикантные снимки.
      – Меня не интересует подобная пакость.
      – Но эта пакость тебя заинтересует.
      Денни открыл конверт, вынул оттуда несколько снимком и кинул один из них ей на колени.
      – Вот этим, например…
      Джин не хотела смотреть на фотографию, но какая-то неведомая сила вынудила ее взять снимок в руки… Она не поверила своим глазам. Она была потрясена и возмущена.
      На снимке были изображены мужчина и женщина. В постели. Отпечаток был очень четкий, с хорошо проработанными деталями. Дрожащей рукой Джин отбросила фотографию прочь.
      – Забирай эту дрянь и убирайся отсюда сию минуту! – крикнула она в гневе.
      Денни поднял руку:
      – Спокойно! Если тебе не нравятся эти, может быть, понравятся другие.
      Что-то в его голосе заставило ее взять себя в руки. Меж тем, Денни с многозначительной улыбкой уже протягивал ей еще несколько фотографий. Джин заколебалась.
      – Бери, бери, – ласково настаивал он. Словно завороженная, она взяла…
      – А теперь посмотри…
      Она не хотела этого, но против собственной воли взглянула на верхнюю фотографию.
      Лицо женщины было взято крупным планом. Что же касается мужчины, то на фотографию попала только нижняя часть его тела. Женщина проделывала нечто невероятное. И похоже было, что это доставляло ей чрезвычайное удовольствие.
      Джин проглотила слюну, лицо ее вспыхнуло:
      – Это самая грязная вещь…
      – Вглядись получше, – оборвал ее Денни. – Тебе не кажется знакомым ее лицо?
      Джин взглянула… И вдруг все ее тело напряглось, и тут же забилось мелкой дрожью.
      – Нет! – закричала она. – Нет! – в голосе ее звучал ужас.
      – Да! Да! – издевательским тоном подтвердил Денни. – Ты не такая уж возвышенная и целомудренная на этой фотографии, а?
      Душу Джин охватил страх и смятение. Она судорожно схватила оставшиеся фотографии. Они были столь же отчетливы, что и первая. И на каждой была запечатлена в самых извращенных положениях она, Джин Джерард, вернее, ее стопроцентный двойник!
      – Где ты их делала? – спросил Денни, осторожно вынимая снимки из ее онемевших пальцев. – Когда снималась? До того, как заявилась сюда и представилась девственницей? И подцепила на этот крючок беднягу Стива?
      Он бесстыдно рассмеялся:
      – Какой удар будет для старины Стива, узнать, что его женушка позировала для порнографических фотографий!
      Ум и воля Джин были словно парализованы.
      – Нет, – простонала она, – нет! Денни же продолжал невозмутимо:
      – Да… О Стиве не скажешь, что он человек широких взглядов. Это не я. Я-то принимаю такие вещи спокойно, можно сказать, нормально. Они нисколько не роняют женщину в моих глазах. Даже наоборот, делают ее более привлекательной… Но бедный старина Стив. Он такой пуританин.
      – Нет! – нетвердым голосом выдавила Джин. – Ты меня не понял, Денни. Это не я на фотографиях. Я имею в виду, что не я…
      Он рассмеялся.
      – Да брось ты, Джин. Могла бы придумать что-нибудь получше. Уж не хочешь ли ты внушить мне, что в мире существуют две женщины, похожие, как две капли воды, и что одна из них позирует для порнофото, а другая нет?
      Джин с трудом подбирала слова:
      – Именно так! Женщина на снимках, действительно, моя точная копия. Но это не я! Поверь мне, Денни!
      – Конечно! А еще я верю, что земля плоская, а луна сделана из куска зеленого сыра!
      – Но я говорю правду! Никогда в жизни я не делала ничего подобного. Клянусь тебе, Денни!
      – Может быть, у тебя плохая память? – осведомился он с сарказмом.
      Джин охватила лицо руками. Это было немыслимо, невероятно, ужасно. Конечно же, она никогда не позировала для этих фотографий. Она скорее бы умерла, чем позволила себе такое. Кем бы ни была эта женщина, но это не она. И, тем не менее…
      По спине ее пробежала холодная дрожь. Руки бессильно опустились.
      – Я ничего не понимаю… – сказала она, – ничего…
      – Тогда я постараюсь объяснить тебе, – грубо заявил Денни. – Чего уж тут понимать. Девушка из большого города, по имени Джин. Она ведет свободный образ жизни. Зарабатывает деньги, позируя для фотографий, вроде этих. Платят хорошо. Не так ли? Не исключено, что она еще и проститутка, возможно, коллгерл… В конце концов, она устает от этих крысиных гонок, садится в поезд и уезжает. Здесь у нее живет двоюродная сестра, и она решает остаться тут и передохнуть. И находит постоянную кормушку. Красивый, честный и целомудренный молодой человек. У которого не хватает разума немедленно бежать от нее, куда подальше. Она устраивает ему больше шоу, прикидывается наивной простушкой, потому что ему это правится, и, в конце концов ловит в свои сети. И вот уже она устроилась в жизни, или думает, что устроилась.
      Но одного она не понимает, или же ничего не может с этим поделать. Подобные фотографии циркулируют по любителям годами. И вот в один прекрасный день она весьма высокомерно дает поворот добросердечному, преисполненному самых хороших намерений соседу… А еще на следующий день некоторые из этих снимков попадают в его руки. Что же этот сосед с ними делает? Ты можешь это предположить, Джин? Когда он узнает, что жена его друга – шлюха, позировавшая для грязных фото? Что должен сделать этот простодушный сосед?
      – Я не знаю, – с полной обреченностью в голосе ответила Джин. – Я не знаю, как он должен поступить…
      – Значит, так. Соседу нравится старина Стив. – Медленно, не скрывая удовольствия, продолжал Денни. – Поэтому он, конечно, должен показать снимки старине Стиву, пусть видит, как его подцепили… – Он хохотнул. – Но, с другой стороны…
      – Что с другой стороны? – прошептала Джин, закрыв глаза («Этого не может быть на самом деле, – думала она, – такое не может случиться со мной!»)
      – С другой стороны, – продолжал Денни, соседу жена старины Стива нравится даже больше, чем сам старина Стив. И может быть, если эта жена окажет соседу некоторое внимание, такое, какое она оказывало мужчине, с которым позировала… Почему бы нет… Может быть, в таком случае старина Стив никогда не увидит эти фотографии.
      Джин смотрела на него в полном оцепенении. Голос Осгуда был мягок и вкрадчив:
      – Почему бы нам не пройти в дом и не обсудить все в спальне, Джин?
      Джин по-прежнему сидела ни жива ни мертва. Он с улыбкой глядел на нее. После некоторой паузы добавил:
      – Это шанс спасти твой брак. Если он что-то значит для тебя.
      Она с трудом выговорила:
      – Дай мне взглянуть еще раз…
      – Пожалуйста, – он услужливо положил снимки ей на колени. – Только учти, ты ничего не добьешься, если порвешь их. Лучшую часть коллекции я припрятал…
      Джин и представить себе не могла подобной грязи… Но на каждой фотографии была она! Не она, разумеется, но ее подобие, ее дубликат, зеркальное изображение. Охваченная ужасом, она медленно перебирала снимки. На одном она, то есть, та девушка, занималась любовью с тучным мужчиной. На другом к толстяку присоединился еще один мужчина, и она отдавалась им обоим одновременно невероятным способом. На третьем были она, тот же толстяк и девочка-подросток.
      От нервного спазма больно кольнуло в животе.
      – Пожалуйста, – сказала Джин, – у меня нет больших денег. Но я заплачу, дам все, что у меня есть, если ты не покажешь эти снимки моему мужу.
      На лице его мелькнула улыбка удовлетворения:
      – Ага, значит, ты признаешь, что участвовала в этом деле…
      Она отрицательно покачала головой.
      – Нет, я здесь ни при чем. Это какое-то совпадение. Я не знаю, как его объяснить. И не знаю, что сделать, чтобы Стив это понял.
      – Ну почему же, – отозвался Осгуд с сарказмом, – твой муж такая доверчивая душа.
      – Да, это так. Но даже он не поверит, увидев эти фотографии. Пожалуйста, сколько ты хочешь получить за них?
      Осгуд наклонился и собрал фотографии.
      – Меня не интересуют деньги. – Он посмотрел ей прямо в глаза. – Это вообще не то, что меня интересует.
      – Нет! – запротестовала она. – Нет! Господи, это как в плохом романе.
      Он улыбнулся:
      – Ну, зачем столько мелодрамы.
      Улыбка враз исчезла с его лица. Голос звучал жестко:
      – Да, я намерен ласкать твое непорочное белое тело. И ты, Джин, должна воспользоваться моим предложением.
      Его глаза пробежали по ее фигуре.
      – Ну-ка, сними эту тряпку…
      Она не шелохнулась.
      – Я сказал, сними эту тряпку! – повторил Осгуд!
      Она смотрела на него расширенными глазами. Потом медленно, сама не понимая, почему повинуется, сняла блузку и опустила ее рядом с собой на полотенце. Глаза Осгуда сально заблестели при виде полушарий грудей, выпирающих из бра.
      – Да, конечно, – хрипло сказал он, – я собираюсь овладеть тобой и не успокоюсь, пока не получу свое.
      Внезапно он поднялся на ноги.
      – Я все сказал, Джин. Я знаю, что Стив в отъезде. Ты придешь ко мне в дом в восемь часов и мы все обсудим.
      – Нет! – гневно выкрикнула она. Осгуд пожал плечами.
      – Как знаешь… Решай сама. Бедный старина Стив. А ты дожидайся… Когда он узнает, какой шлюхой была его ненаглядная женушка в свое время.
      По ее лицу побежали слезы…
      – Денни, бога ради, пожалуйста. Он покачал головой.
      – Сожалею, но бизнес есть бизнес. Для меня это точный бизнес. Значит, в восемь? Пока, Джин. До встречи, я полагаю.
      С этими словами Осгуд скрылся за калиткой.
      Джин сидела, оцепенев от потрясения. Как только могло с ней приключиться такое?
      Даже солнце стало ей неприятным. Его лучи давно уже не ласкали, а жгли ее кожу. Тяжело дыша, Джин собрала вещи и направилась в спасительную прохладу своего дома. Она прошла в ванную, разделась, приняла душ. Потом надела свежее, отглаженное платье. Ее пальцы так дрожали, что она едва сумела застегнуть молнию.
      Потом она вспомнила, что у Стива оставалась где-то выпивка. Сама она пила очень редко, но если у нее была когда потребность выпить, так именно сейчас. Она перешла на кухню, раскрыла шкафчик и достала бутылку, в которой оставалось еще изрядно хорошего ржаного виски. Стив позволял себе иногда немного этого удовольствия.
      Нетвердой рукой Джин плеснула коричневой жидкости в стакан со льдом. Так со стаканом она и расхаживала по дому, размышляя обо всем этом кошмаре.
      И как только такое могло с ней случиться?!
      Джин не лгала Стиву, он, действительно, был первым и единственным мужчиной, с которым она ложилась в постель. Что же, в таком случае, произошло? Судьба, знать, то был приговор судьбы. Они так гордились тем, чем обладали, чувствовали себя настолько счастливее всех прочих смертных. И вот, вдруг, только потому, что где-то в мире жил ее двойник и что этот двойник был женщиной недостойной, она остается ни с чем, они остаются ни с чем.
      Джин ни на миг не сомневалась, что Стив поверит своим глазам, когда увидит фотографии. Конечно, если бы ситуация была обратной, если бы она увидела снимки с точной копией Стива в таких положениях, никто на свете не смог бы убедить ее в противоположном. Она была бы охвачена ужасом и отвращением от осознания, за какого монстра вышла замуж!
      Именно это и произойдет с ним, если он увидит эти фотографии.
      Она остановилась и основательно глотнула из стакана. Виски вначале обжег ее, но затем медленным теплом растекся по всему телу. Джин явственно ощутила, как стали успокаиваться ее нервы. И она сделала еще один глоток.
      Понемногу страх исчезал. «Я должна взять себя в руки, – думала она, – я не должна потерять голову». Она сделала еще глоток.
      Медленно стал вырисовываться план действий. Она допила стакан и снова наполнила его. Потом уселась на софу, поджав ноги. Прикладываясь к виски, заставляла думать себя спокойно и логично.
      «Первое, – размышляла она, – я не должна допустить, чтобы Стив увидел фотографии. Чего бы это ни стоило. Он будет дураком, если поверит тому единственному объяснению, какое только я могу дать.
      Второе. Никакой альтернативы у меня нет. Не остается ничего другого, как пойти на сделку с Денни Осгудом».
      Это была странная и ужасающая мысль, но Джин поразило, что ее сознание задержалось на ней, а не отторгло немедленно прочь.
      Как многие женщины в ситуациях, когда стоял вопрос о выживании, Джин была очень практичной.
      «У меня есть только одна ценность, которой добивается Осгуд, – думала она, – и которая может удержать его от рокового разговора со Стивом. Что ж, он получит меня. Иного выхода нет».
      Приняв решение, Джин стала успокаивать себя.
      «Это единственный способ, каким я могу спасти наше счастье – это для Стива самое важное.
      Значит, если я пойду на то, чего хочет от меня Осгуд, будет благом для Стива.»
      Эти доводы показались Джин убедительными. Она почувствовала себя лучше. И во многом этим она была обязана выпитому виски.

      Эрл Холмс жил примерно в трехстах милях от городка Стива. Это был толстый старый человек, женатый на молодой бабенке.
      Четыре года назад Холмс был направлен в санаторий для основательного физического и душевного отдыха, в котором чрезвычайно нуждался после внезапной смерти за несколько лет до того своей первой жены. В период лечения молодая ночная сиделка уловила на себе взгляд его обшаривающих глазок. Он и в самом деле должным образом оценил ее бюст в сорок дюймов, осиную талию и бедра, соблазнительные покачивания которых не могла замаскировать даже белая униформа.
      Холмсу понравилось также нежное личико девушки, губы, казалось, так и созданные для любви. Темные глаза ее прямо-таки вынуждали каждого встречного мужчину воскликнуть про себя: «Желаю обладать тобой!»
      Прежде, чем выписаться из санатория, он решил, что женится на Тамми Мерит. Даже раньше, чем она подумала, а не женить ли на себе Эрла Холмса. Он был именно тем, кого она выглядывала, ожидала, надеялась заполучить – старым, бессильным, глупым бизнесменом, но при этом богатым человеком.
      Так сошлись их души, и свадьба состоялась немедленно, как только они достигли соглашения.
      Тамми оставила санаторий и перебралась в его громадный и мрачный загородный дом, в котором он жил тридцать лет после того, как сколотил свои первые полмиллиона долларов. Она оказалась прекрасной хозяйкой этого странного дома, похожего на замок с привидениями, и проследила за тем, чтобы Холмс изменил завещание и сделал ее своей единственной наследницей. Далее она постаралась довести его до умопомрачения своим ненасытным любовным пылом. Только увядшие силы Холмса спасли его от полной утраты разума. Она предавалась с ним любви каждый день и каждую ночь. А в промежутках предъявляла ему свои бесчисленные пожелания уже иного свойства. Холмс, разумеется, не мог ей отказать ни в чем. Она имела самые красивые платья и самые роскошные автомобили, о которых только могла мечтать.
      Тамми Холмс завидовали все женщины в городе, завидовали и – не любили.
      По городу ползали странные слухи о старом мужчине и молодой чувственной женщине из большого дома на холме. Слухи о старике, который нанимал молодых людей, чтобы они за деньги доставляли удовольствие его молодой супруге. Слухи о старике, который в его-то годы был настолько влюблен в свою жену, что превратился в ее раба. Слухи о старике, который, сидя в кресле в спальне своей жены, блестящими глазами жадно наблюдал за тем, как молодой человек, приглашенный из города и щедро оплаченный, проделывал с женщиной то, чего он сам делать уже не мог, и предлагавший ей то, чего муж предложить не мог.
      Округа Эрла Холмса была включена в территорию Стива Джерарда не так давно, но уже в первый его приезд до него докатились эти слухи. Стив их игнорировал, воспринимал как грязь, которую изрыгают слабоумные люди каждый раз, когда очень старый человек женится на очень молодой женщине. Кроме того, считал он, это вообще не его дело.
      Как и Картер Блейз, Эрл был превосходный и ценный заказчик, и пока он покупал и продавал продукцию фирмы, его частная жизнь не касалась Стива Джерарда.
      И все же, сидя в офисе Эрла, примыкающему к заставленному тяжелыми машинами выставочному двору, напротив неряшливо одетого, толстого, тяжело дышащего старика, чье огромное тело едва вмещалось в старомодное вращающееся кресло, он не мог избавиться от нежелательных сцен, возникающих в его воображении.
      Округлое лицо Холмса было изборождено лиловыми прожилками, большая часть волос на голове и зубов во рту отсутствовала.
      «Бог ты мой, – думал Стив, жалея женщину, которую он еще ни разу не видел, – бог ты мой, да она оплатила сторицей каждый цент, который получила, выйдя замуж за эту развалину».
      – Итак, – пророкотал Холмс, – я получил для вас заказ. Мой друг заключает с вами многомиллионный контракт прямо здесь, в этом городе. Он пока всего лишь маленький делец, но быстро растет и нуждается в большом количестве оборудования.
      – Как у него с кредитом? – спросил Стив, подсчитывая в уме масштаб возможного долларового дождя.
      – В порядке. Я его поручитель. Так что дело не в том, какой у него кредит, но каким располагаю я. Платить придется мне.
      – Да, сэр, – честно ответил Стив, – мы просто не хотим, чтобы вы попали в затруднительное положение, я это имел в виду.
      Холмс сощурил глаза и покачал головой, словно забавляясь.
      – Браво, молодой человек, вы, точно, один на миллион… Вот он я, перед вами, готовый дать вам заказ, который обеспечит вашу квоту в вашей компании до конца года. А вы, вместо того, чтобы вцепиться в него зубами, беспокоитесь о моих операциях. Вам ведь известно, что я всегда плачу наличными?
      – Да, сэр, – сказал Стив, – просто это мое правило, я всегда стараюсь оградить своих заказчиков от риска. Я лучше откажусь от заказа, если вижу, что мой клиент может столкнуться с нехваткой кредита.
      – Ну, мне-то вы можете оставить эти заботы, – прогрохотал Холмс.
      Он проницательно взглянул на Стива. Потом после некоторой паузы сказал:
      – Молодой человек, мне нравится такая честность, такая забота о благополучии покупателя. Вы, конечно, не совсем обычная личность. Я очень рад, что могу предоставить моей жене возможность познакомиться с вами.
      – Я также буду очень рад, – поспешно сказал Стив, прежде чем вспомнил о тех слухах. Когда они всплыли в его сознании, он почувствовал, что заливается краской, и смущенно добавил: – Я бы, конечно, очень хотел, только вот…
      – Что «только»? – спросил Холмс. – Вы ведь не уезжаете вечером из города?
      – Нет…
      – Тогда, значит, вы познакомитесь с Тамми. Вы поужинаете у нас и переночуете в нашем доме, сбережете свои деньги, а гостиничные просто внесете в путевые расходы.
      Он довольно засмеялся:
      – Никогда не упускайте возможность честно заработать лишний доллар.
      – Да, сэр… Это очень хорошо, но… – Стив отчаянно напрягал свою фантазию в поисках благовидного отказа. Даже если слухи о супругах Холмс являются полуправдой… Нет, ему не хотелось бы впутываться в какую-либо историю.
      – Никаких извинений, – тоном, не терпящим возражений, заявил Эрл, – не хочу слышать никаких «нет». Кроме того, молодой человек, мне известно, что я один из ваших лучших покупателей, и если вы не примите моего предложения, то я буду уязвлен в своих чувствах. Я даже могу рассердиться, а это плохо для бизнеса… Очень плохо.
      – Да, сэр, – растерянно промямлил Стив, и Холмс улыбнулся.
      – Вот так мне уже нравится… Передайте мне телефон, я позвоню жене.
      Дом Холмса был построен в конце семидесятых годов прошлого века и тогда, видимо, мог считаться архитектурным шедевром. Теперь же он представлял чудовищное нагромождение камня с множеством фронтонов, башенок и минаретов, торчащее посреди уединенной рощи на окраине города. На фоне вечернего неба здание казалось не только суровым, но и угрожающим. Роскошный автомобиль, домчавший их сюда, вел, разумеется, профессиональный постоянный шофер Холмса.
      – Я бы только хотел, сэр, просить вас об одной услуге, – сказал Стив, когда водитель помогал старику выбраться из машины.
      – Что именно?
      – Я бы хотел позвонить жене, дать ей знать, что буду ночевать здесь, а не в отеле… Вдруг ей потребуется разыскать меня.
      – Конечно. Это тоже в вашу пользу, молодой человек. Мне всегда нравились мужья, внимательные к своим женам. Для меня это признак настоящего мужчины, когда о жене хорошо заботятся, и она ни в чем не нуждается.
      – Да-а, – согласился Стив с чувством некоторой неловкости.
      – Тамми! Тамми! Заорал Холмс. – Где ты? Спускайся, девочка, я привез кое-кого, с кем хочу тебя познакомить!
      Громоподобный голос гулко прокатился по огромному холлу, отделанному мрамором.
      Стив напряженно ждал, пытаясь представить, как выглядит миссис Холмс. Мысленно он составил портрет грубо накрашенной, вульгарной пожирательницы мужчин.
      Вдали послышался стук высоких каблучков по мраморному полу. Потом появилась женщина. Стив Джерард оказался совершенно не готов к тому, чтобы увидеть эту красавицу с прелестным лицом. В ней не было ничего из того, что отталкивало его от женщин определенного типа. В лице ее не оказалось ничего от хищной совратительницы, в глазах никакого вожделения или чего-либо в этом роде. Совсем наоборот. Тамми Холмс прямо-таки излучала приветливость и искреннее дружелюбие. Стив был мгновенно очарован.
      – Тамми, – произнес Эрл, – это Стив Джерард, наш торговый агент. Он прекрасный парень, и останется у нас переночевать.
      – Очень приятно, – весело улыбнулась миссис Холмс, – мы рады принять вас, мистер Джерард.
      – Я также рад, – вымолвил Стив с облегчением. До сих пор он чувствовал себя персонажем из фильма ужасов, доставленным в замок чудовищ на заклание. Теперь он видел, что воображение подвело его, и от души улыбнулся собственным страхам.
      – Ну что ж, – объявил Холмс, – пока повар готовит ужин, пошли в наше логово и примем по коктейлю. – И жестом гостеприимного хозяина взял Стива под локоть.
      Комната, которую Холмс назвал «логовом», оказалась чрезвычайно уютной и обставленной вполне современно. Доминировали в ней бар с высокой стойкой и телевизор с огромным экраном.
      – Единственная радость, что остается мужчине в моем возрасте, – объявил Холмс, – это сидеть здесь в конце дня, пить свой коктейль и весь вечер смотреть программу телевидения.
      Он ткнул пальцем в сторону большой, канареечного цвета софы.
      – Присаживайтесь на эту сексуальную софу, молодой человек, – Эрл расхохотался собственной шутке. – Что будете пить? Здесь есть все, что душе угодно, а Тамми превосходно готовит любые коктейли.
      – Виски со льдом будет в самый раз, – сказал Стив.
      Он присел на софу и тут же утонул в глубине мягких, уютных подушек. Потом стал наблюдать, как миссис Холмс готовит выпивку. Стив должен был признать, что хозяйка дома обладала великолепным телом. Особо впечатлял ее «верхний паж», но все остальное тоже выглядело весьма привлекательно. Невольно он снова вспомнил о тех слухах. Что, возможно, не так уж и плохо… Тут он спохватился и сам себе скомандовал: «Стоп! Подумай о своей жене…»
      Когда Тамми повернулась к нему, держа стакан в каждой руке, груди ее зримо трепыхнулись под шелком вводящего в соблазн своим покроем платья. Передавая ему стакан, она коснулась рукой его руки, и по телу Стива внезапно прокатилась волна тепла. Лицо Тамми было совсем рядом, и он не мог не заметить, как пухлы и ярки ее губы.
      – Я думаю, мистер Джерард, этот напиток в вашем вкусе.
      – Называйте меня Стив, – сказал он немного натянуто.
      – Хорошо… Стив, – тут же поправилась миссис Холмс.
      Она передала Стиву его стакан, а со своим опустилась в глубокое кресло, поджав под себя длинные ноги. Подол ее короткой юбки при этом очутился выше кромки чулок, но она и не подумала поправить ее, оставив, как есть! Приподняв стакан, произнесла:
      – Чи-ирс!
      – Чиирс! – повторили за ней Холмс и Стив. Все выпили.
      Стив не мог оторвать взгляд от ее великолепных ног. Это смущало его, но он ничего не мог с собой поделать. Уж слишком искусительное зрелище было развернуто прямо перед ним. После второго виски его смущение прошло. Ему просто приятно было сидеть с Холмсами в этой красивой комнате, наслаждаться превосходным шотландским виски и предвкушать джин, который, судя по всему, тоже обещал быть изысканным.
      Если не считать несравнимой разности в возрасте с Эрлом и эпизодических потрясений, вызываемых тем, что Тамми время от времени меняла положение ног, супруги казались Стиву дружелюбными, вполне нормальными людьми. Он совершенно забыл о времени и только после восьми спохватился, что должен был позвонить домой.
      Стив отставил свой стакан:
      – Я забыл позвонить жене. Могу я воспользоваться вашим телефоном? Кредитная карточка у меня с собой.
      – Пожалуйста, – ответила миссис Холмс, – аппарат на столике.
      Стив набрал междугороднюю, назвал телефонистке номера своей кредитной карточки и домашнего телефона. Пока оператор соединял, он прикрыл микрофон ладонью и улыбнулся Тамми:
      – Я всегда информирую Джин на случай чего-либо чрезвычайного.
      – Такая внимательность очень похвальна, – ответила она и тоже мило улыбнулась.
      В трубке послышались долгие гудки. Слишком долго. «Странно, – подумал Стив, – не отвечает. Может быть, она принимает ванну?»
      Гудки продолжались. Он взглянул на часы было пятнадцать минут девятого. Наконец, включилась телефонистка:
      – Сэр, ваш абонент не отвечает.
      – Попробуйте еще разок, – попросил Стив, – она никогда не уходит по вечерам, в это время всегда дома…
      – Хорошо, – согласилась телефонистка. В трубке снова послышались долгие гудки. Тут уж Стив немного забеспокоился. Потом сказал:
      – Ладно, снимите заказ, я попробую позвонить позже.
      Телефонистка извинилась, что не смогла дозвониться, словно это телефонная компания была виновата в том, что абонента не оказалось на месте.
      Стив удивленно пожал плечами, медленно опустил трубку на рычаг.
      – Странно…
      – В чем дело, – спросил Холмс, улыбаясь, – малышки нет в гнездышке, где ей положено находиться?
      – Она очень редко выходит из дома, тем более в эти часы, когда я обычно звоню.
      – Да бросьте вы, – успокаивающе сказал Холмс, – так иногда бывает.
      Он основательно отхлебнул из своего стакана и вдруг поинтересовался.
      – А вы ее удовлетворяете, молодой человек? Стив почувствовал, как кровь прилила к его лицу:
      – Извините… – он не верил своим ушам. Подмигнув по-свойски, Холмс повторил вопрос:
      – Я спросил, вы ее вполне удовлетворяете? Достаточно обхаживаете? Так бывает… Если женщина не получает всего, что ей надо по природе, то бывает очень трудно удержать ее по вечерам дома.
      В ярости Стив сделал шаг вперед:
      – Мистер Холмс!
      Эрл примиряюще поднял ладонь, лицо его нисколько не утратило добродушия:
      – Не выходите из себя, молодой человек. Я просто сказал вам правду о супружеской жизни. Требуются большие усилия, чтобы удержать по-настоящему страстную женщину дома, когда муж в отъезде. Кроме всего, молодой человек, женщина с подлинным темпераментом в этом деле может за ночь принять трех-четырех мужчин и бровью не поведет…
      – Мистер Холмс! – хрипло произнес Стив, – вы предполагаете, что моя жена…
      – Я ничего не предполагаю. Я просто пытаюсь объяснить вам кое-что о женщинах. Женщины, Стив, очень забавный народ. Есть такие, которые, заполучив мужчину, обретают именно того, кто им нужен. За них можно не беспокоиться. Их не надо удерживать дома. Но уж когда они дома, вы не знаете, как с ними управиться. А есть другие, которые очень любят это занятие и при каждом случае норовят улизнуть налево. Этих очень трудно удержать дома. Зато с ней вы получаете настоящее удовольствие… Если ваша жена первого типа, не чувственная женщина, вам нечего волноваться, когда она уходит куда-нибудь. Но если она страстная – то очень может быть, что она завела кого-нибудь на стороне. Не краснейте так, мальчик. Я не дам вам и доллара за женщину, которая хоть разок или два не сбегает куда-нибудь от собственного матраса.
      Стив уставился на него в полном смятении:
      – Мистер Холмс, – сказал он наконец очень решительно, – я хочу сказать вам, самая последняя вещь, которая меня может волновать, это нелепое предположение, что моя жена бегает от меня. Если ее нет сегодня вечером дома, значит, она пошла в кино или выполняет чью-нибудь просьбу. Я нисколько не беспокоюсь, и мне неприятны ваши шуточки.
      Холмса эта эскапада ничуть не задела.
      – О'кей, сынок. Но если бы ты знал, сколько курочек в своей жизни я повидал, сколько денег на них потратил, ты бы понял, что я хотел сказать.
      Тамми Холмс прервала этот нравоучительный разговор:
      – Ради бога, Эрл, перестань изводить Стива. Ты просто завидуешь, потому что…
      – …потому что он молод, а я стар? Я знаю, – согласился Холмс. – Ладно, придет день, когда он тоже будет стар, а меня уже не будет здесь… Но я полагаю, что и тогда буду завидовать ему.
      – Я не понимаю, – все еще возбужденный и раздраженный сказал Стив, – как вы можете оправдывать женщину, изменяющую своему мужу.
      От волнения он даже стал заикаться:
      – М-мне т-такое к-кажется непростительным… Тамми Холмс окликнула его:
      – Стив!
      Она улыбалась ему странной улыбкой:
      – А как насчет вас самого? Вы когда-нибудь изменяли Джин?
      – Я?! Я… – он ни за что не мог бы признаться в эпизоде с четырьмя мужчинами и четырьмя женщинами… – Я… Конечно, нет.
      Ее голос прозвучал очень сухо:
      – Как похвально!
      Слава богу, в этот момент им наконец подали ужин. Как Стив и предполагал, он оказался роскошным. После ужина он снова позвонил домой. И снова услышал в ответ только продолжительные гудки. На сей раз он сохранил свои переживания при себе, не желая повторения неприятного разговора. Неожиданно Стив почувствовал себя очень усталым, ему захотелось поскорее лечь в постель. Это поняли и Холмсы.
      – У вас измученный вид, – мягко сказала Тамми. – Вы хотите отдохнуть?
      И, прежде чем он ответил, позвала горничную:
      – Елизабет, проводите мистера Джерарда в Северную комнату и проследите, чтобы он ни в чем не нуждался.
      Все было предусмотрено, как надо. Спальня оказалась просторной, как и находившаяся в ней кровать. На столике обнаружились бутылка шотландского виски, термос со льдом и графин с водой. Стив поблагодарил Елизабет, принял душ в прекрасно оборудованной ванне, переоделся в пижаму и, присев на край кровати, налил себе последний стаканчик.
      «Черт побери, – думал он, – где она может быть?»
      Никогда раньше Джин не изъявляла желания куда-нибудь пойти вечером. Никогда раньше – до сегодняшнего его звонка, когда ему так и не удалось связаться с ней. Это выводило его из себя, вызывало беспокойство. И Холмсы – Эрл и его жена – отнюдь не улучшили его самочувствия своими разговорами.
      «Ладно, – подумал Стив, – во всяком случае, все эти сплетни о них, очевидно, не содержат и грана правды. По-видимому, просто их отношение к подобным вещам порождает такие слухи».
      Он прикончил свой стаканчик и лег в кровать, наслаждаясь мягкостью матраса. «Джин…», – подумал он, когда его голова коснулась подушки. И тут же заснул.
      Ему снился сон. Или он полагал, что снится.
      Ему снилось тело.
      Женское тело. Мягкое, теплое, податливое, возбуждающее желание.
      Ему снилось, что он очутился в объятиях этого тела, и что он распален до крайности. Что его лицо прижато к двум пышным женским грудям, и он вдыхает их жаркий аромат, а чья-то опытная рука ласкает искусно самые сокровенные части его тела, доводя до экстаза.
      Стив метался во сне, он твердил одно слово – «Джин», и тоже ласкал вожделенную женскую плоть.
      Потом Стив открыл глаза. Комната была в полной темноте. Но Стив знал, что не проснулся сам, а его разбудили, и что этот сон вовсе не был сном. Упругие теплые груди по-прежнему касались его лица, уже наяву, мягкие губы нежно пощипывали ухо. И чья-то опытная рука бесстыдно ласкала его между ног…
      Нетвердым голосом, все еще в полусне Стив произнес:
      – Что это?… Кто это?
      Послышался смешок, потом голос Тамми Холмс шепнул в самое ухо:
      – Если ты по-прежнему утверждаешь, что не изменяешь своей жене, у тебя есть прекрасный случай доказать это. Если ты хочешь, чтобы я ушла, я уйду…
      Ее рука по-прежнему сжимала внизу его плоть…
      – Тамми? – неуверенно произнес Стив.
      – Ты хочешь, чтобы я ушла? – повторила она. Его рука помимо воли проскользнула ей под спину, потом под упругое полушарие пышной ягодицы и дальше, вниз…
      – Ушла? – сказал, пытаясь собрать всю свою волю.
      «Да, конечно, ты должна уйти, – думал он, заставлял себя думать так, – это будет правильно. Он должен сохранить верность своей жене. Уйди, пожалуйста». А наяву он распалялся все больше и больше…
      Вдруг давление тела ослабло. Стив почувствовал, что она готова и в самом деле оставить его постель. И тут он проснулся окончательно. Проснулся, обуреваемый непреодолимым желанием и вовсе не думая уже о Джин в этот момент.
      – Нет, – вырвалось у него, – Нет… Подожди… Я не хотел… Вернись…
      Она мягко засмеялась в темноте:
      – Я так и думала, что ты изменишь свои взгляды.
      Стив почувствовал, как жаркое тело снова прильнуло к нему. Он жадно нащупал ртом сосок ее груди, ощутил его твердость губами и языком. Он услышал, как участилось ее дыхание. И услышал, как она застонала:
      – Да!.. Да!..
      Потом Стив переключился на вторую грудь, а она впилась ногтями в его ягодицы. Потом Томми оставила их в покое, но только для того, чтобы стянуть с него пижамные брюки, а затем перевернуть на спину. Ему ничего не оставалось теперь, как с наслаждением принимать ее изощренные ласки. Все остальное делала она, делала хорошо, профессионально, и была в этом прекрасна и восхитительна.
      Ах!
      Внезапно вспыхнул свет.
      Стив этого даже не заметил.
      Как не заметил в этот миг огромное тело в атласном халате, едва вмещающееся в кресле посреди комнаты. Ее муж блестящими глазами очарованно взирал на них, вцепившись судорожно в подлокотники.
      Стив не думал больше о Джин. Он жил только этим прекрасным обнаженным женским телом, склонившимся над ним.
      Все остальное не имело никакого значения.
      Он был в экстазе…

      Ее судьба была в руках Денни Осгуда. Она должна быть уверена, что он останется доволен ею сегодня вечером, будет полностью удовлетворен. Поэтому она постарается…
      Так решила Джин Джерард.
      Она нарядилась как проститутка. Ей предстояло совершить самую важную сделку в жизни и для ее успеха нужно было учесть каждую мелочь. У нее было платье, которое она никогда не носила: короткое, обтягивающее, с глубоким вырезом на груди. Сегодня она его надела. Вдела в уши длинные висячие серьги. Стив не разрешал ей их носить, находил вульгарными, говорил, что такими себя украшают только проститутки. После свадьбы Джин забросила их в самый дальний ящик. Потом густо, на вульгарный манер накрасила губы.
      Под платьем у нее не было ничего…
      Потом она надела на ноги туфли на высоченных каблуках. Стив их тоже не одобрял, потому что они делали ее походку чересчур вызывающей, наводящей на греховные мысли.
      Закончив все приготовления, Джин взглянула на себя в зеркало и поразилась увиденному. Она не выглядела напуганной, она не выглядела встревоженной, она не выглядела неестественной. Она выглядела женщиной, способной привести в восторг и вызвать желание у любого мужчины. И желающей быть такой.
      Джин пригладила с боков облегающее платье. От этого движения тугие груди едва не выскочили наружу из откровенного выреза. Потом она достала аэрозольный флакон, надушила ложбинку между грудями, руки и бедра.
      В зеркале отражалась незнакомка…
      Джин взяла со столика трюмо стакан виски, сделала несколько глотков. Зазвенели браслеты на запястьях обеих рук. Еще раз испытующе оглядела себя в зеркале.
      «Что ж, – подумала она, – я готова».
      Часы на трюмо показывали без пяти восемь.
      Джин ощущала себя очень странно. Во всяком случае, она почти не нервничала, как этого ожидала вначале. Может быть, помогло виски. А может быть, – и эта мысль ошеломила ее… «Может быть, – думала Джин, – я вовсе не переживаю то, что произойдет. Может быть, в глубине души я желаю этого!»
      О нет! Она быстро отогнала прочь эту мысль.
      Медленно, балансируя на неустойчивых каблуках, она вышла из дома через заднюю дверь и пересекла двор. Окно в доме Осгуда светилось. Она миновала калитку в изгороди, приблизилась к крыльцу, неуверенно преодолела несколько ступенек. Подняла непослушную руку, ощущая, как внезапно пересохло горло… Наконец собралась с духом и нажала на кнопку звонка.
      Осгуд открыл немедленно. Он был одет в хороший костюм, при галстуке, видно, специально готовился к ее приходу и хотел выглядеть как можно привлекательнее.
      – Привет! – произнес он мягко, но и с каплей злорадства. – Выходит, ты разыгрывала спектакль.
      – Да, – сказала она, – это так.
      – Ты благоразумная девочка, – одобрительно заметил Осгуд, – а я люблю благоразумных женщин. Выйди на свет, я хочу посмотреть на тебя.
      Она ничего не ответила, но последовала за ним. Когда они очутились в ярко освещенной гостиной, Денни не смог сдержать возгласа восторга.
      – Ты даже лучше, чем я представлял, – произнес он с нескрываемым и несомненным трепетом, – никогда раньше не видел тебя такой красивой.
      Джин улыбнулась невесело и встретилась с ним взглядом.
      – Я никогда раньше не попадала в такую ситуацию.
      Он тоже улыбнулся.
      – Ладно, не так уж все и страшно. Может, тебе еще и понравится. Хочешь выпить?
      – Да… И покрепче, пожалуйста.
      – Хорошо. Только не пей слишком много… Мне не жалко, конечно. Просто, если ты примешь слишком много, то упустишь все удовольствие.
      – Дай мне, пожалуйста, выпить, – повторила она устало.
      – Хорошо, хорошо, – засуетился Денни, подводя ее к софе, на которой валялось несколько порнографических открыток. – Я подумал, что ты захочешь посмотреть еще одну часть моей коллекции. А теперь, извини, я пошел на кухню приготовить выпивку.
      Когда он удалился, Джин взглянула на фотографии. У нее не было ни малейшего желания рассматривать их. Но раньше, чем поняла, что делает, взяла их в руки… Джин разглядывала снимки с бьющимся сердцем, в непроходящем потрясении. Она никогда не подозревала, что мужчина и женщина способны проделывать такие вещи, ей и в голову не приходило, что где-то может существовать подобная практика. Конечно же, Стив никогда такого с ней не делал и даже не предлагал.
      Потом произошло нечто ужасающее. Джин вдруг ощутила, что уже не испытывает отвращения, а нечто другое, она уже находила в этих извращенных формах любви какое-то постыдное очарование.
      Одна женщина и трое мужчин… Невероятно, совершенно нелепо. И все же… Смущенная, она отпрянула от снимков, когда Осгуд вернулся в комнату с подносом, на котором стояла бутылка и все остальное. Он улыбался:
      – Конечно, ты, как профессионалка, должна признать, что у меня подобран тут исключительный материал.
      Джин вспыхнула.
      – Я уже говорила тебе, я никакая не профессионалка и ничего не понимаю в этих вещах.
      – Тебе будет трудно убедить в этом кого-нибудь, – с улыбкой отозвался Денни и протянул ей стакан, – держи.
      Она пригубила. Коктейль был очень крепким. «Это хорошо», – подумала Джин. Когда тепло растеклось по телу, она вновь взяла в руки фотографии, а Денни внимательно наблюдал, как она их рассматривает.
      – Неужели люди в самом деле все это проделывают, – спросила она дрожащим голосом, – или они всего лишь позируют?
      – Ты лучше меня должна это знать, – ответил он.
      – Я же говорила тебе! – яростно огрызнулась Джин.
      – Ладно, ладно, – примирительно отозвался Денни. – Конечно, они в самом деле все это проделывают. Я тоже испробовал кое-что. Вместе с Рози.
      Она изумленно уставилась на него:
      – Ты и Рози?!
      – Ага… Рози тоже интересуется подобными вещами. Знаешь, в этом отношении женщины не намного отличаются от мужчин. Они больше прикидываются, что это не так.
      Он присел рядом с ней и отхлебнул из своего стакана.
      – Ты хочешь сказать, что ты и твоя жена… – Джин и в самом деле была изумлена.
      – А почему бы мне этим не заниматься с собственной женой? С другими можно, а со своей нельзя, почему?
      Она не нашлась, что ответить. И тоже сделала глоток из своего стакана. От виски по ее телу пробежала легкая дрожь. А может и от того, что Осгуд приблизился к ней вплотную и положил ладонь на бедро. Голова кружилась.
      – А теперь… – сказал он.
      – Погоди, – она скинула его руку и отодвинулась. – Прежде, чем мы пойдем дальше, давай поговорим о нашем соглашении.
      – Соглашении? – удивленно переспросил он.
      – Именно. Откуда я знаю, что ты не собираешься обмануть меня? Откуда я знаю, что если отдамся тебе, ты все же не покажешь когда-нибудь Стиву эти фотографии?
      Он облегченно улыбнулся; ткнулся носом в ее шею:
      – Дорогая, неужели ты считаешь меня способным на такую глупость? Ты меня осчастливишь, и я никогда не причиню тебе никаких волнений из-за этих фотографий.
      – Это нечестно. Когда я выполню твое требование, ты должен отдать мне снимки, чтобы я могла их сжечь.
      – Сжечь?! – Денни отпрянул от нее с выражением деланного ужаса на лице. – Сжечь такое сокровище? Да боже упаси!
      Он схватил ее за руку:
      – Нет, Джин! Ты не получишь эти снимки. Ты можешь рассчитывать только на мое обещание не показывать их Стиву… Пока будешь уделять мне внимание.
      – Ты хочешь сказать, – произнесла она с возмущением, – что это будет продолжаться и продолжаться без конца?
      Денни засмеялся:
      – А почему бы нет? Мы соседи, дверь в дверь. Стив часто уезжает из города. Почему я должен удовольствоваться одной-единственной ночью?
      Его ладонь вновь опустилась на ее бедро.
      – Мы можем многому научить друг друга, Джин. Одной ночи нам для этого не хватит.
      – Мне нечему научить тебя, – ответила она зло.
      – Перестань брыкаться, – возразил он, – ты никогда не заставишь меня поверить, что девушка на тех фотографиях – не ты… Догадываюсь, что в деле ты настоящий вулкан. Нет, Джин, такой выигрыш, как ты, не выпадает семь раз в неделю. И, – он расплылся в ухмылке, – я не думаю, что ты обратишься в полицию.
      – Нет, – ответила она. – Я полагала, когда шла сюда, что когда выполню все, что ты просишь, я получу взамен эти снимки.
      – Сожалею, – вежливо ответил Денни, – или ты играешь на моих условиях или выбываешь из игры.
      Сникнув, Джин сделала глоток из своего стакана.
      – Так-то, Джин, – продолжал Осгуд, – попав на крючок, не следует трепыхаться, только сильнее поранишь себя. У тебя нет иного выхода, как принять мои условия.
      Он спустился с софы на колени перед ней:
      – Я не такой уж скверный парень… Денни стал медленно и с чувством целовать ее ноги. Джин задрожала:
      – Денни, перестань…
      Он не переставал. Его губы поднялись к икрам, затем к коленям. Джин понимала, что должна оттолкнуть его, оттолкнуть прочь, но, к своему изумлению, вдруг обнаружила, что не хочет и шелохнуться. Потому что, если она пошевелится, он прекратит делать то, что делал. И она поняла, что не хочет, чтобы он остановился.
      «Это все потому, что я пьяна, – подумала Джин, – а если нет, то должна опьянеть».
      С неожиданной решимостью она допила виски в своем стакане и отставила его в сторону.
      Денни уже целовал ее ноги чуть выше колен, и она с трепетом ждала, что будет дальше. А дальше была юбка… И прежде, чем Денни коснулся подола рукой, она сама, чуть привстав, подтянула ее вверх и зажмурила глаза. Его губы уже касались ее бедер, и она должна была признать, что эти поцелуи приводили ее в возбуждение, какого она никогда раньше не испытывала.
      – Денни, – слабо выдохнула она, но он не мог ответить, его рот был слишком занят.
      – Денни, – повторила она, и внезапно вскрикнула:
      – Да! Да! Еще!
      Ее руки вцепились в его волосы, но не для того, чтобы оттолкнуть, а чтобы сильнее прижать туда, где находилась его голова – между ног.
      Так начался их вечер.
      Это был лишь первый сюрприз из тех, что ожидали ее впереди. Джин не представляла никогда раньше, что в формах любви существует такое многообразие. После той, самой первой фразы Джин полностью утратила какой-либо контроль над собой. Она ощутила себя совсем другим существом. Старая Джин Джерард, спокойная, уравновешенная, целомудренная женщина словно испарилась куда-то. Объявилась в ее облике совсем другая – страстная, безрассудная, безудержная, стремящаяся только к одному – бесконечному физическому наслаждению.
      Поднявшись с пола, Денни спросил ее тогда вкрадчивым голосом:
      – Тебе понравилось?
      У нее хватило сил только глубоко вздохнуть.
      – Я думаю, теперь нам лучше перейти в спальню, – хрипло предложил Осгуд.
      С трудом Джин встала на ватные, плохо повинующиеся ноги.
      – Да, – прошептала она, – и побыстрее…
      – Вот так-то ты мне нравишься больше, – отозвался Осгуд.
      У нее не хватило терпения, чтобы, очутившись возле кровати, аккуратно стянуть словно прилипшее к коже платье, и она просто одним махом сорвала его с себя и швырнула куда-то на пол. И тут же кинулась в постель, вожделея только одно – как можно скорее принять в себя Денни Осгуда. И вот уже ее тело, повинуясь своим собственным законам, помимо нее, жадно, без остатка вбирает в себя тело мужчины. Затем случилось что-то чудесное… Ее тело, и она сама, Джин Джерард, испытали изумительно полное и сладострастное ощущение восторга удовлетворения, которое лишило ее всех сил. Она испустила протяжный стон и, враз ослабев, прильнула к Денни Осгуду.
      Никогда раньше не переживала она ничего подобного. Никогда не подозревала, что ее тело способно так отзываться на страсть другого мужчины, чужого мужчины. Стив никогда так не возбуждал ее.
      Джин лежала на спине, тяжело дыша, все еще не в силах придти в себя. Рядом, так же недвижно лежал Денни. Его ладонь покоилась на ее груди, одни только пальцы, нежно лаская, перебирали сосок.
      – Плата оказалась не такой уж страшной? – тихо спросил он.
      – Нет, – прошептала она, не открывая глаз, – это оказалась не страшная плата…
      После паузы Денни сказал:
      – Теперь, что касается этого вечера… Ты можешь уйти, если хочешь.
      Улыбнувшись, она ответила:
      – Я хочу остаться здесь, с тобой. Вечер еще не кончился.

      Стив Джерард так и не мог постигнуть, почему прошедшая ночь все еще казалась ему ирреальной. Но твердо решил для себя навсегда сказать «Прощай!» прелестной Тамми и ее необъятному супругу.
      Когда они уже стояли в холле, Тамми Холмс, одетая в туго обтягивающий ее костюм, прижалась к нему без тени смущения на лице. Ее муж спокойно взирал, как она охватила Стива за шею, прильнула к нему грудью и выдала долгий, чувственный поцелуй. Тяжело, с присвистом дыша, старик только довольно улыбался. Это стесненное дыхание Стив слышал в своей спальне большую часть прошедшей ночи. Ему было просто не до того. И Тамми оценила это по достоинству.
      А сейчас, оторвавшись от его губ, она прошептала:
      – Возвращайся… Возвращайся снова… И как можно быстрее.
      – Я… Я постараюсь, – ответил он, запинаясь.
      – Это было бы хорошо, – пророкотал Эрл Холмс. – Я поклялся делать все, только бы она получала то, что хочет. Вы, действительно, приезжайте так часто, как только сможете.
      – Да, – повторил Стив, – я постараюсь.
      Он мягко освободился из ее объятий.
      Холмс проводил его до двери, и они вместе вышли наружу под высокий портик. Здесь он взял Стива под локоть и произнес:
      – Все правильно… Я думаю, ты считаешь нас самыми сумасшедшими и развратными людьми, каких только встречал когда-нибудь в жизни. Не так ли?
      – Я… – Стив утратил дар речи.
      – Ладно, – продолжил Холмс, – может, мы такие и есть. Но в этом мире ты должен получить только то, что можешь получить.
      Он вздохнул.
      – Я люблю ее. Разве это не вызов? Что старый толстый козел, как я, любит такую женщину, как она? Но это правда, сынок. Когда ты стареешь, внутри тебя ничего не изменяется. Только снаружи. Видишь ли, внутри каждого старика, даже такого, как я, скрывается молодой человек, молодой мужчина, с такой же способностью любить и страдать, что и ты. О, я знаю, что все это тебе кажется нелогичным бредом. Но это так и есть. Я люблю ее, и единственное, что может продлить мою жизнь, это видеть ее счастливой. А единственный способ, каким я могу ее осчастливить, это позвать кого-нибудь, вроде тебя, на помощь. Ты становишься как бы продолжением меня самого. Ты можешь сделать для нее то, чего я сделать уже не могу. Я способен только сидеть там и лицезреть, как она наслаждается тобой, и знать, что она сейчас счастлива. И тогда я счастлив тоже.
      – Да, сэр, – произнес Стив в каком-то оцепенении, думая лишь об одном, как поскорее убраться от этого старика, отвратительного в его непристойности.
      Стояло унылое утро, и он очень мало спал, и его настроение было соответствующим. Он испытывал нечто подобное тяжкому похмелью. А тут еще начал накрапывать мелкий дождик. Словно само небо оплакивало его, Стива, собственное непристойное поведение.
      – Я хотел бы, чтобы ты приезжал сюда как можно чаще, – повторил Холмс очень серьезно. – Мне нравится иметь с тобой дело. И это единственное условие, которое я тебе ставлю для того, чтобы ты получил столько заказов, сколько я смогу тебе предоставить. Я продаю изрядно вашей продукции, одни только мои заказы сделают тебя богатым человеком. Так что не отказывайся от меня. Приезжай почаще. Заказ, который сейчас лежит в твоем атташе-кейсе только аванс того, что я сделаю для тебя, если ты поможешь нам с Тамми.
      – Да, сэр, – повторил Стив. Нервно подрагивающими пальцами он достал и прикурил сигарету. Затем поднял с земли свой атташе-кейс.
      – До свидания, мистер Холмс. Я буду у вас так скоро, как только смогу.
      – Вот и ладно, – Эрл протянул ему руку и Стив пожал ее. Холмс повернулся и скрылся в доме, Стив направился к своему автомобилю.
      Ему предстоял долгий путь домой, в одиночестве. Он ехал под непрекращающимся дождем, включив дворники на ветровом стекле. Своими мерными качаньями они могли свести с ума…
      Он снова изменил Джин. Что же с ним происходит? Он должен был бы вернуть заявку Холмсу, порвать ее. Точно так же он должен был тогда отказать и Десмонду, просто заявить, что ему это неинтересно.
      «Должно быть, я сексуальный маньяк», – подумал он, содрогнувшись. «Что-то со мной не в порядке».
      Ничто в его воспитании и предыдущей жизни не могло подвести Стива к таким поступкам. Он вырос в маленьком городке. Его отец был респектабельным учителем. Мать – утонченная и несчастливая женщина, которую занимали только педагогические проблемы мужа. В доме Джерардов многое запрещалось. Удовольствия исключались, вся жизнь сводилась к тягостям и неудобствам. С тех пор, как Стив помнил себя, он приучался к самоограничениям во всем, недопущении ничего низменного.
      Его родители надеялись своими непрерывными наставлениями подвинуть и его на учительскую стезю. Поэтому его послали в колледж не с совместным обучением мальчиков и девочек, а только для ребят. Здесь строгостей и ограничений было вдвое больше, чем в родительском доме.
      Стив закончил колледж с отличием. Но в педагоги не пошел, вместо этого он неожиданно для всех подался на флот, записался на два года. На военной службе он обрел свободу, которой не пользовался никогда раньше. Во всех отношениях он стал хорошим матросом. Поскольку все его домашнее воспитание зиждилось на выносливости и послушании, он легко приноровился к флотским уставам и порядкам. За одним исключением. Это исключение стало бедствием для его возможной карьеры в военно-морском флоте. Выяснилось, что здесь имеет значение не только то, как хорош матрос на строевых занятиях, как он владеет оружием или основами тактики своего подразделения, насколько спокойно переносит такие приказы, как направление чистить гальюн вне очереди, насколько соблюдает все требования уставов. Все эти достоинства ничего не значили на весах против других качеств, которыми он, оказывается, не обладал.
      Лейтенант Рубби, командир его экипажа, вызвал однажды Джерарда в свою каюту. Рубби был тощий мужчина лет тридцати с небольшим и обветренным лицом. Все знали, что он весьма отличился в корейской войне.
      Стив до сих пор помнил, как встретил его лейтенант. Рубби сидел за своим столом, внимательно вглядываясь холодными карими глазами в лицо вытянувшегося перед ним молодого матроса.
      – Вольно, Джерард, – скомандовал офицер, – и закрой за собой дверь.
      – Есть, сэр, – Стив затворил дверь. Он был немного встревожен. До сих пор командир никогда не вызывал его в свою каюту. Он заметил также, что на столе перед лейтенантом лежит его личное дело. Стив напряженно пытался припомнить, чего такого он мог натворить в последнее время. Вроде бы, ничего.
      Рубби курил сигару. Стив тогда еще не был курящим и невольно поморщился от густого дыма.
      Командир указал на кресло.
      – Садитесь, – сказал он невыразительным тоном.
      – Слушаюсь, сэр.
      – Черт побери, – раздраженно сказал Рубби, ты не в строю. Что ты сидишь, словно штык проглотил. Хочешь сигару?
      – Благодарю вас, сэр, я не курю.
      – Вот как, – Рубби открыл нижний ящик стола. – Это, конечно, не по правилам, но как насчет выпить?
      – Нет, сэр, я не пью. К тому же, это была бы выпивка в служебное время. А я на вахте еще два часа.
      – М-да… Полагаю, ты прав.
      Не налив и себе, Рубби убрал бутылку обратно в стол.
      – Ладно, Джерард, – сказал он, вздохнув, – я вижу, ты гадаешь, почему я вызвал тебя.
      – Так точно, сэр.
      – Честно говоря, – сказал лейтенант, – это меня и самого удивляет. Полагаю, во мне заговорили отцовские инстинкты.
      Рубби доверительно перегнулся к Стиву:
      – Ты слишком хороший матрос, Джерард, чтобы твои задатки остались без востребования.
      – Не понял, сэр.
      – Я сказал, ты слишком хороший матрос, чтобы твои способности пропали даром. Рубби постучал пальцами по столу.
      – Я внимательно наблюдал за тобой, Джерард. Ты самый компетентный человек во всем экипаже, самый способный моряк.
      – Благодарю вас, сэр! – ответил Стив, польщенный этими словами. – Я стараюсь, как можно лучше усвоить все, чему меня учат.
      – Это верно, – согласился Рубби. – В стрельбе, на полосе препятствий и прочих дисциплинах ты очень старателен. Но ты не воспринимаешь многие другие уроки, не так ли? И даже не стараешься.
      – Не понял вас, сэр, – ответил Стив, искренне не понимая, к чему клонит командир.
      – Это трудно объяснить, очень деликатная материя. Я стараюсь не вмешиваться в частную жизнь моих людей, во всяком случае, пока это не создает для меня проблем. Но в твоем случае, Джерард, я делаю исключение, потому что мне нравится, что ты стараешься стать хорошим моряком. Я думаю, ты им станешь и сможешь сделать карьеру на флоте. Он вынул сигару изо рта.
      – Но есть некая малость, которую вы еще не освоили, Джерард. Это самая важная часть морского дела, иногда даже самая важная в жизни вообще.
      – Что же это такое, сэр?
      – Буду очень откровенным, – сказал офицер, – но тут вам помочь нельзя. Вы должны познать себя, Джерард. Стив недоверчиво взирал на него.
      – Мне кажется, я это делаю, лейтенант. Рубби отрицательно покачал головой.
      – Нет, вы себя совершенно не понимаете и неспособны принимать трудные решения, когда надо сделать решительный выбор в чем-либо.
      – Не улавливаю вашу мысль, сэр.
      – У вас есть собственные правила, по которым вы живете, не так ли?
      – Да, сэр, именно так.
      – Система очень строгих правил. Без сомнения, вбитая в вас в детстве.
      – Меня правильно воспитывали, сэр.
      – Нет, – возразил Рубби, скрестив руки на груди, – это не так. Когда ты был мальчишкой, Джерард, тебе доводилось когда-нибудь стянуть сигарету и выкурить ее за домом, просто так, чтобы попробовать, что это такое?
      – Нет, сэр.
      – Тебя когда-нибудь соседская девчонка завлекала в лес, чтобы там побаловаться?
      – Лейтенант Рубби! – Стив вскочил, лицо его пылало.
      – Думаю, что нет, – не обращая внимания, – продолжал Рубби. – Да садись же… Ты не выпиваешь, не куришь, не бранишься и не волочишься за женщинами.
      – Конечно, нет!
      – Значит, – заключил Рубби, – ты пуританин, а пуритане опасные люди.
      Стив сидел насупившись, потом сказал:
      – Я полагаю, сэр, вы не имеете права так говорить мне. Почему все презирают человека, который верит в целомудрие?
      – Никто не презирает человека за целомудрие, – возразил Рубби. – Но есть разница между пуританством и целомудрием. Пуританин ощущает свое превосходство над пороками, осуждает их, даже не понимая, что это такое. Целомудренный же отвергает их потому, что они не соответствуют тому пути, по которому он намерен следовать. Вот в чем разница. Целомудрие придает силу. Пуританство лишь только отвергает.
      – Я не понимаю, какая тут связь с моей карьерой на флоте, – довольно невежливо заявил Стив.
      – Самая прямая связь! – ответил лейтенант. – И с вашей гражданской карьерой тоже. Вы собираетесь жить, как мужчина, вести дела с мужчинами. Но для этого нужно и самому стать мужчиной. Я бы с радостью способствовал вашему продвижению по службе. Я бы с радостью дал вам рекомендацию в O.C.S., но я не могу сделать этого, пока вы не познаете себя. Вы должны созреть, а этого нельзя достичь, пока не познаешь свои слабости, не разберешься, что они из себя представляют. Без этого вы не сможете видеть, познавать и предупреждать слабости других.
      – Это, конечно, здорово – продолжал Рубби, – бежать всяческих искушений. Но ведь это дешевый жест, избегать соблазнов, которые сам не вкусил! Невелика цена такому целомудрию! Черт побери, хотел бы объяснить это получше. Что я хочу сказать, Джерард, ты как кусок льда, который еще не начал таять. Ты воображаешь себя прочным, а на самом деле ты хрупкий, чуть подтаешь и переломишься. Надо терпимее относиться к вещам, которые образуют мужчину – к порокам, в частности, так же, как к целомудрию.
      – Вы хотите сказать, командир, что я должен предаться всем грехам? Напиваться, сквернословить? Прелюбодействовать?
      – Нет, – утомленно ответил Рубби, – я этого не говорил. Я лишь пытаюсь сказать: научись жить сам с собой. Попробуй сам эти самые пороки, прежде чем осуждать их и людей, которые им предаются. Стань же мужчиной, научись быть взрослым. Взрослым мужчиной.
      Стив покачал головой.
      – Боюсь, сэр, я не в состоянии постичь этого.
      – Я тоже этого боюсь, – со вздохом сказал Рубби. – Ладно, Джерард, будь что будет. Вы свободны.
      – Есть, сэр, – Стив встал и идеально четко откозырял.
      Рубби ответил ему вяло и небрежно.
      Каюту лейтенанта Стив покинул с облегчением. Он так и не понял, что, собственно, пытался растолковать ему командир. Так он и остался рядовым матросом на все время своей службы.
      Стив и сейчас, проезжая через плодородные земли на пути к дому, не мог полностью понять тот давнишний разговор с лейтенантом Рубби. «Может быть, я никогда не пойму его», – решил ОН в конце концов.
      Уволившись с флота. Стив избавился, слава богу, от присутствия на бесшабашных пьянках, соленых присказок по каждому поводу, досаждавшего со всех сторон бесконечного трепа о сексе.
      Он стал искать работу. Подвернулась незначительная должность, что-то вроде мальчика на побегушках в конторе главного филиала фирмы «Айронхэнд». Со свойственной ему аккуратностью, Стив вникал в каждое поручение, не допустив ни одного прокола. В свободное время он изучал все, что только можно было, о машинах, поставляемых компанией. Он не ставил перед собой при этом никакой конкретной цели. Просто такова уж была его натура – дотошно влезать в каждое дело, с которым ему приходилось сталкиваться.
      Он жил скромно и одиноко. Снимал квартиру. Бережно подкапливал деньги. Подавлял в себе все естественные плотские желания.
      У него была мечта. В один прекрасный день он встретит девушку. Она будет скромной, привлекательной, умной и красивой. Она не должна иметь ничего общего с теми вульгарными и развязными особами, которые так нравились его сослуживцам-матросам. Словом, во всех отношениях она должна быть тем, что он мысленно называл «старомодной девушкой».
      Конечно, Стиву хотелось бы, чтобы после свадьбы она оказалась страстной. Он не был лишен чувственных позывов, которые жестоко подавлял. И ему являлись соблазнительные видения, невзирая на все усилия изгонять их из глубин подсознания. Конечно же, эта девушка будет в постели замечательной, той единственной женщиной, которую он всегда будет желать, в которой всегда будет нуждаться. И тут дело было уже не в любви мужа и жены, но в самой идее брака в целом.
      Меж тем фирма расширяла свой оборот, и Сту Десмонд, на которого произвели впечатление познания и способности Джерарда, предложил ему наконец должность торгового агента. Стив согласился без колебаний. Новые обязанности его не пугали. Почва уже была подготовлена. Стив хорошо знал всю предыдущую переписку с заказчиками, в достаточной степени изучил ассортимент оборудования и с энтузиазмом взялся за его продажу.
      Поначалу все пошло скверно.
      Что-то было не так, ничего не получалось. Стив использовал все свое красноречие. Приводил самые убедительные доказательства в пользу продукции «Айронхэнд» перед другими конкурентами, снижал цены.
      И по-прежнему терпел неудачи.
      «Может быть, – думал он, – я недостаточно старателен». Он проводил в разъездах больше времени, чем любой другой торговый агент, лез вон из кожи, оставлял для себя время только на сон.
      Ничего не помогало.
      Через несколько месяцев Сту Десмонд вызвал его в свой офис. При разговоре присутствовали также Стюарт и Даунс.
      Лицо Десмонда было хоть и не мрачным, но достаточно озабоченным. Перед ним лежали документы о торговых сделках.
      – Итак, – сказал он, – некоторые итоги. Мы ведем жестокую борьбу за рынок. До последнего времени держались хорошо. А сейчас вдруг опустились намного ниже нашей квоты.
      – Не понимаю, – сказал Стюарт, – я свою квоту превысил на двенадцать процентов.
      – Я свою тоже превысил, – добавил Даунс. Все уставились на Джерарда. Наступило долгое молчание. Затем Десмонд мягко спросил:
      – У тебя, Стив, кажется, дела идут не так хорошо?
      Стиву очень хотелось отвернуться, но гордость заставляла его всегда смотреть собеседнику прямо в глаза:
      – Боюсь, что вы правы, – произнес он напряженным голосом.
      – Почему же так?
      В голосе Десмонда не слышалось упрека, только озабоченность.
      – Я… Я не знаю. Я перепробовал все, досконально изучил все материалы, каталоги, прейскуранты. Я растолковываю им, как выгодно покупать машины именно у нас, а они не проявляют никакого интереса!
      Десмонд понимающе кивал головой. Потом неожиданно спросил:
      – Ты всегда так смотришь людям в глаза, как сейчас?
      – Да, сэр! Я стараюсь так жить, чтобы всегда можно было прямо смотреть людям в глаза.
      – Вот и зря, – сказал Десмонд, – людям это может доставлять неудобства. Очень немногим из нас это нравится.
      – Но… – восстал Стив, потом осекся и опустил взор.
      – Так-то лучше, – улыбнулся Десмонд. Затем он повернулся к Стюарту и Даунсу. – Ребята, я полагаю, этот молодой человек нуждается в небольшой подмоге. Дэвид, ты на прошлой неделе прокрутил хорошую сделку. Будь любезен, объясни Стиву, как это тебе удалось.
      – Пожалуйста, – с готовностью откликнулся Дэвид. – У меня была частная информация об этом старике Сэндерсе, ну, вы знаете этого подрядчика. До меня дошли слухи, что он ищет на рынке два новых транспортера и бульдозер. Конечно, Сэндерс жестокий человек, наши конкуренты гоняются за ним, и драка за него всегда грубая. Но мне эта сделка была нужна позарез, чтобы перекрыть свою квоту. Пришлось изрядно напрячь все мозги.
      Он сделал эффектную паузу и закурил сигарету.
      – Я специально подъехал к его конторе в конце рабочего дня. Почему? Мне удалось разнюхать, что, прежде чем отправиться домой, он всегда пропускает несколько стаканчиков пива. Я вошел в его офис как раз в тот момент, когда служащие расходились, а в руках держал две картонки по шесть банок пива в каждой. Я застал старика, когда он наливал себе стакан. Естественно, он мне предложил присоединиться. Я ответил, бог ты мой, давайте лучше попробуем моего, и вытащил эти банки. Потом мы сидели, глушили пиво стакан за стаканом. У меня был запас похабных анекдотов, которые он еще в своей глуши не слышал. Он хохотал так, что едва не свалился со стула.
      Короче говоря, мы засиделись в офисе до 10 вечера. Когда мы проголодались и решили пойти куда-нибудь перекусить, заказ уже лежал в моем портфеле.
      – Ты обговаривал с ним цены? – спросил Десмонд.
      – Нет, только сказал, что от сделки с нами он получит значительную выгоду.
      – Ты показывал ему прейскуранты?
      – Ничего я ему не показывал, – ответил Стюарт. – Лишь когда выходили, я сказал:
      «Джон, прежде, чем уйти, выпиши мне заказ на этот товар, а я завтра позвоню в свою контору, и они вышлют тебе все бумаги». Он ответил: «Конечно», подписал заказ и вручил мне. А еще настоял в ресторане, что заплатит за мой бифштекс. Стюарт пожал плечами:
      – Вот как оно было.
      Десмонд кивнул и повернулся к Даунсу:
      – Фред, а как твоя последняя сделка, та, что с Винсентом?
      Даунс ухмыльнулся:
      – Хм… В общем, я использовал ту же технику, что и Дэвид. Только его слабость не пиво, а женщины. Ну, я знаю в том городе пару девочек, мы к ним и закатились. В итоге я получил этот заказ.
      В комнате воцарилась тишина. Затем Десмонд обратился к Стиву:
      – Ну, как? Все понял? Теперь извлекай уроки из того, что тебе рассказали Дэвид и Фред.
      Стив покраснел, ему было немного не по себе.
      – Да, сэр, думаю, что уже извлек.
      – Не знаю, что еще тебе сказать, – продолжал Десмонд, – главное, всегда помни: ты торгуешь чем-то вообще. У нас хороший товар, но не лучше, чем у многих других, да и цены у всех примерно одинаковые. Что ты должен продать в первую очередь, так это самого себя. Ты должен понравиться людям. Ты должен интересоваться тем, чем интересуются они, хотеть того, чего хотят они, и стать с ними друзьями. Сделай все это, и у тебя не будет никаких трудностей с выполнением своей квоты.
      – Понял, сэр, – ответил Стив.
      В этот же вечер он стал учиться курить и практиковаться в рискованных шутках. В следующий – продолжил начатое и выпил свой первый стаканчик спиртного. Вкус был мерзкий, но он в конце концов притерпелся. Даже ощутил некоторую пользу: после выпивки курить и рассказывать непристойные анекдоты было легче.
      Первое время он ощущал себя дурак-дураком, но постепенно освоился, привык выпивать со своими покупателями и разговаривать с ними на их уровне. Он скопил запасец сальных шуток, от которых его самого мутило, но они проглатывали их с восторгом. И шаг за шагом, к собственному изумлению, его дела пошли в гору.
      К той поре, когда Джин появилась в доме своей двоюродной сестры, Стив уже считался довольно хорошим торговым агентом. Он ощущал, что его будущее достаточно обеспечено, чтобы сделать предложение, а поскольку был влюблен по уши, то, получив согласие, впал в полный восторг.
      Джин оказалась в постели, как он и надеялся, страстной, и Стив научился наслаждаться и этой стороной жизни. Это расширило его горизонты, но в глубине души его по-прежнему таился пуританин, непримиримый к людским порокам, испытывающий чувство вины за то, что получает наслаждение от чувственных утех. И похоже было, что от этого комплекса греховности ему не избавиться до конца его дней.
      Дважды за последние недели он проявил слабость и изменил Джин. А должен был проявить силу…

      Чувство вины за содеянные грехи не оставляло его всю дорогу. Стив ощущал себя не в своей тарелке и, подъехав к дому и выключив зажигание, долго не мог выйти из машины и заставить себя подняться на крыльцо. Ему нужно было как-то встряхнуться от угнетенного настроения, чтобы встретиться с женой.
      Он не сразу заметил, как в соседнем дворе появился Осгуд и окликнул его:
      – Привет, Стив!
      – Привет, – без энтузиазма отозвался Джерард.
      – Хорошо провел время в поездке? Заключил грандиозную сделку?
      – Все нормально.
      – Значит, порядок, – сказал Осгуд и предложил – Почему бы вам с Джин не заглянуть ко мне вечерком, выпить по маленькой?
      Стив покачал головой:
      – Не сегодня, Денни. Я устал.
      – Жаль… Ладно, тогда в другой раз. А то я очень скучаю один, без Рози.
      «Однако, – подумал Стив, – по виду Осгуда было непохоже, чтобы тот очень скучал без жены». Он был рад, когда Денни ушел, вытащил свой чемодан и направился к двери. Очутившись в прихожей, Стив громко произнес:
      – Джин! Джин! Где ты?
      – Я здесь! О Стив, наконец-то ты дома!
      Она выбежала к нему, одетая лишь в прозрачную комбинацию, при каждом шаге ее груди колыхались. Джин закинула ему руки за шею в долгом поцелуе. Стив в ответ поцеловал ее как-то машинально, без обычного внутреннего волнения.
      Отпустив его Джин сказала:
      – Я соскучилась и рада, что ты уже дома, мне было очень одиноко.
      – Да? – он вспомнил продолжительные гудки в телефонной трубке прошлой ночью. – В самом деле?
      – Ну конечно же. Садись, дорогой. Снимай пальто, галстук, а я приготовлю чего-нибудь выпить.
      – Спасибо…
      Стив разделся, устало сбросил ботинки с ног. «Слава богу, – подумал он, – что сегодня пятница. Впереди целый уикэнд, и я смогу хорошо отдохнуть».
      Джин вернулась со стаканом в руке. Он вопросительно взглянул на нее, попробовав смесь:
      – Ты же знаешь, я не люблю слишком крепкие коктейли.
      – Извини, я решила, что ты устал и тебе потребуется двойная доза.
      Стив не собирался скандалить, но было что-то в ее словах, из-за чего он вдруг сорвался:
      – Двойная доза? За кого ты меня принимаешь? Ладно, давай сюда…
      Он выхватил стакан из ее рук и опустошил его одним глотком.
      Джин пристально смотрела на него, сохраняя полное спокойствие, потом молча пошла на кухню и вскоре вернулась снова со стаканом, уже для себя.
      – Похоже, ты сделала себе тоже двойной, – сказал он с сарказмом.
      Она присела рядом с ним и спросила, чуть улыбаясь:
      – Дорогой, что с тобой? Или ты злишься на меня из-за чего-нибудь?
      Он закрыл глаза:
      – Нет, конечно же, нет…
      У него не было сил закончить фразу: «Нет, я злюсь на себя… Я презираю себя за свою слабость, за то, что обманывал тебя, за то, что имел дело с похотливыми женщинами, когда меня ожидала такая, как ты».
      Он сделал еще один глоток и сказал:
      – Я звонил тебе прошлой ночью, но никто не ответил.
      – А! Ах да! Я выходила.
      Джин тоже прихлебнула из своего стакана.
      – Выходила? – Он повернулся к ней. – Но куда?
      – Просто так… Я хочу сказать, что ходила в кино.
      – Но разве сеанс продолжается до полуночи?
      – Нет, конечно.
      – Где же ты была, в таком случае?
      – Я… – и Джин прикусила язык.
      Потом гневно выпрямилась:
      – Это что, вечер двадцати вопросов?
      – Нет, просто я хочу знать, куда ты ходила.
      – Ладно. Я ходила в кино вместе с Мэбел Ли, а после сеанса мы зашли к ней выпить кофе.
      – Мне не нравится, что ты выходишь так поздно, когда я в отъезде. Могут пойти разговоры.
      В сущности, он изливал гнев на самого себя, но не мог остановиться, чтобы перестать терзать ее своими злыми словами.
      – Извини, кротко сказала Джин, – больше это не повторится. – Она дотронулась до его руки. – Но расскажи о себе. Ты съездил удачно?
      – Да, – ответил он. – Я получил хороший заказ от одного клиента.
      – Ты так говоришь, словно не рад этому.
      Стив закрыл глаза… И снова завелся, чтобы уйти от ощущения острого осознания собственной вины перед ней:
      – Я не могу радоваться, когда в полночь звоню домой, своей жене и не могу дозвониться, потому что она где-то шляется.
      Джин вскочила на ноги. Лицо ее покраснело от гнева, она взвилась даже сильнее, чем он ожидал:
      – Вот как! Это все, что ты можешь сказать! Ты мне не веришь? Мое слово для тебя ничего не значит?
      – Нет, я…
      – Если ты мне не веришь, можешь позвонить Мэбел Ли.
      Стив едва сознавал, что делает.
      – Вот и прекрасно! – заорал он. – Я так и сделаю!
      Он встал и прошел через гостиную в прихожую, где на столике стоял телефон. Джин стремительно последовала за ним. «Я не хочу этого делать, – беспомощно говорил себе Стив, – какой бес вселился в меня?»
      Ему было очевидно, что он пытается свалить на нее собственную вину, что совершает что-то ужасное, но уже не мог остановиться… Он взялся за телефонную трубку. И тут же услышал холодный голос Джин:
      – Стив Джерард, если только ты посмеешь сделать это, я перестану с тобой разговаривать навсегда!
      Он повернулся к ней:
      – В чем дело? Или ты боишься за свое алиби?
      Ее лицо было белым, словно у привидения.
      – Или ты веришь мне, – сказала Джин, – или нет. Если ты настолько не доверяешь мне, значит, ты не имел права жениться на мне. Когда ты в поездке, я ведь не задаю тебе никаких вопросов, не так ли? Я ведь не спрашиваю, чем ты там занимаешься.
      – Ты знаешь, я не… – Стив запнулся и отпустил трубку. – Ну, ладно. Я не думал, что так взовьюсь. Просто я очень устал.
      – Так-то лучше, – смягчившись, сказала Джин и взяла его за руку.
      – Я знаю, что нужно, чтобы ты почувствовал себя лучше. Пойдем со мной в спальню…
      – Не сейчас…
      Мысль о занятиях любовью с Джин казалась ему сейчас отвратительной.
      – Немного погодя. Я хочу сначала допить свой коктейль.
      – Вот и прекрасно, – согласилась она.
      Они вернулись в гостиную и снова сели рядом на софу. Она прижалась пышной грудью к его руке, коснулась теплыми губами шеи, положила руку на бедро.
      – Пожалуйста, остановись, – сказал он беспомощно.
      Она выпрямилась и отпрянула от него:
      – Стив! Что с тобой все-таки?
      – Ничего… Это ты ведешь себя как сексуальная маньячка.
      – Что-о? – воскликнула Джин, не веря своим ушам. Лицо ее побелело.
      – …Как сексуальная маньячка. Я тебя недостаточно удовлетворяю? Может быть, тебе мало меня, как мужчины?
      Джин медленно поднялась на ноги. Холодно, словно желая уязвить его, хлестнула в ответ:
      – Может быть и мало…
      Это было как пощечина. Стив неожиданно рассвирепел. Вскочил на ноги.
      – Я полагаю, что тебе вполне достаточно меня, как мужчины. Лучшего ты не найдешь.
      Теперь уже понесло Джин:
      – А что ты сможешь поделать, если я решу, что тебя на меня не хватает? Что ты будешь делать, если я заведу любовника у тебя за спиной?
      – Я вышвырну его! И вышвырну тебя тоже! Лицо Джин перекосилось от страха. Стив видел это. Его собственные слова, дурацкие, идиотские слова, эхом зазвенели в ушах. Стива охватило чувство острого раскаяния. Он кинулся к ней, обнял, сказал нежно, просяще:
      – Извини меня, Джин. Видимо, я не в своей колее сегодня. Я вовсе так не думаю, в самом деле не думаю. Просто злой дух попутал. Я люблю тебя, милая, ты ведь знаешь. Я так люблю тебя, что внутри у меня все обрывается.
      Он целовал ее, гладил нежно по волосам. И Джин ослабла в его объятьях, притихла. Потом Стив тихонько и нежно шепнул ей на ухо:
      – Что ты там говорила насчет спальни?
      – О, Стив! – ее голос тоже звучал теперь совсем иначе. – И я люблю тебя, правда, люблю. Я никогда не хотела причинять тебе боль каким-нибудь поступком. Единственное, что для меня важно, это видеть тебя счастливым.
      В ее словах прозвучала мука, на миг это смутило его, но когда их губы слились в долгом поцелуе, он тут же забыл об этом.
      …Он обладал ею, и она отдавалась ему с ответной страстью. Оба стремились доставить друг другу как можно большее наслаждение, чтобы похоронить собственное чувство вины, забыть свою неверность.
      Стив любил ее с отчаянием, и не мог представить жизни без нее…

      Вихрем промчались суббота и воскресенье. Незаметно настал понедельник.
      Стив Джерард еще и еще раз поцеловал Джин на прощанье, сел в машину и отбыл в очередную поездку.
      Джин осталась в одиночестве в своем доме, наедине с мыслями о Денни Осгуде и той незабываемой ночи, что она провела с ним, занимаясь запретной любовью. Джин должна была взглянуть правде в глаза. Осгуд оказался лучшим любовником, чем Стив. Она презирала Денни как личность. Но в постели он пробудил в ней желания, которых она в себе и не представляла, Это было ужасно, узнать, что ее тело способно так далеко вырваться из-под контроля мозга.
      Джин вспоминала о том, что происходило той ночью. Она делала все, что только могут вообразить два партнера. И, разумеется, все, что было представлено на фотографиях из богатой коллекции Денни Осгуда. Некоторые позиции причиняли ей даже боль, но она не обращала на это никакого внимания.
      Теперь, за утренним кофе, она припоминала все детали, и жаркий зной желания снова охватывал ее тело. Джин непроизвольно ерзала в кресле, ощущала, как наливаются ее груди… Это было ужасно, так возбуждаться от одних только воспоминаний о том, что они вытворяли друг с другом, что выделывал с ней мужчина, который не являлся ее мужем.
      «Если так будет продолжаться дальше, – подумала Джин, – я дойду до того, что снова захочу проделать это с Денни. А затем, рано или поздно, Стив обо всем узнает, или я найду, что он действительно не удовлетворяет меня, и тогда… Нет, я должна заполучить пакет с этими фотографиями и всему положить конец».
      Она вскочила с места, осененная неожиданной идеей, «Конечно! Почему бы нет? Я должна это сделать!»
      Джин подошла к окну и выглянула наружу. Денни уехал на работу. Рози вообще не было в городе. Дом Осгудов пуст. Снимки, проклятые снимки, на которых эта женщина, столь похожая на нее, находятся где-то там, внутри. Если бы только она могла сейчас проникнуть в дом, когда в нем никого нет, разыскать эти фотографии и уничтожить.
      Денни лишится власти над ней, ей больше не придется бороться с искушением, они со Стивом смогут вернуться к той жизни, которой они наслаждались прежде.
      После всего, что она уже совершила, кража со взломом не будет иметь особого значения.
      Джин натянула узкие трикотажные брюки, надела блузку, прошла на задний двор и отворила калитку в изгороди. Машины Денни на стоянке не было. Джин огляделась. Внешний забор достаточно высок, чтобы загородить ее от любопытных взоров соседей. Теперь проверить, может быть, Денни не запер дверь или оставил открытым окно.
      От волнения кружилась голова. Только бы найти снимки, уничтожить их, обрести свободу…
      Джин подергала дверь. Заперта. Парадная, понятно, тоже, так и должно быть. Душа у нее ушла в пятки… Дальше… Джин обошла дом, заглядывая в окна в надежде, что хоть одно окажется незакрытым, или разбитым. Тщетно. Все окна были опущены, к тому же они располагались слишком высоко, чтобы до них можно было добраться без лестницы. Все до одного… Нет! Все – кроме окна погреба. Оно было открыто. К тому же, его совершенно не видно со стороны улицы за густой стеной кустов крыжовника.
      Джин опустилась на четвереньки и заглянула внутрь. Прямо под ней вдоль стен тянулись водопроводные трубы, на них можно вполне опереться ногой. Если она влезет туда, то сможет и выбраться назад. Только бы Осгуд не запер дверь, ведущую из погреба в кухню.
      Джин очень боялась сделать то, что вознамерилась. Но еще больше боялась, что из-за страха не сделает этого. Она опустила ноги в узкое окно, затем протиснулась вся. Начало положено, хорошо хоть, что Осгуд содержал свой погреб в чистоте. Джин осторожно сделала в темноте шесть шагов, пока не нащупала ступеньки. Поднялась по ним и достигла двери. Облизав пересохшие губы, нажала на ручку… Послышался легкий щелчок, и дверь распахнулась. Джин очутилась на кухне, и испустила вздох облегчения… Теперь за дело! Она должна отыскать место, где Денни хранит свою коллекцию.
      Джин решила начать со спальни. В дверях она на мгновенье замерла, глядя на свежезаправленную постель. Перед мысленным взором предстала сцена – она с Денни в этой самой постели, по телу пробежала дрожь, так живо воскресло ощущение пережитого экстаза… На какой-то миг ей расхотелось отыскать эти снимки… Наоборот. Ей остро захотелось, чтобы он и дальше хранил фотографии, с помощью которых мог бы заставить ее снова прийти к нему…
      Она с трудом отогнала это наваждение, заставила себя вспомнить о том, как любит Стива. Их любовь, их брак стоят куда больше самых острых, но быстропроходящих наслаждений, которые мог предложить ей Денни Осгуд. Может быть, если она найдет снимки и освободится от Осгуда, она научит Стива некоторым штукам, постигнутым с Денни, они будут наслаждаться вместе, с удвоенным жаром…
      Джин не имела ни малейшего представления о том, где Осгуд мог прятать свои сокровища. Когда она уходила домой, снимки еще не были убраны. Джин начала с комода, но не нашла ничего, кроме рубашек Денни и его жены. Тогда она раскрыла встроенный шкаф и включила в нем внутренний свет. Верхняя полка вся была уставлена коробками. Но в них оказались всего лишь шляпки Рози.
      Джин разочарованно вздохнула. Похоже, снимки придется искать в других местах, по всему дому. Она уже собиралась закрыть дверцы, когда увидела на полу в глубине шкафа, деревянный ящичек, прикрытый свисающими полами платьев и плащей. Интуиция подсказала Джин – это то, что она ищет. Дрожащими руками она вытащила ящичек и на ватных ногах отнесла его к кровати. Ящик был перевязан бичевкой и обклеен липкой лентой, но замка не имел. Джин сорвала ленту, развязала бичевку и открыла крышку… Облегченно вздохнула, увидев знакомый коричневый конверт. Вывалила содержимое на покрывало, сдернула со стопок фотографий резиновые кольца… Даже сейчас, в эти отчаянные минуты, она ощутила знакомый позыв желания, при виде запечатленных на снимках сцен.
      Джин по нескольку раз просмотрела каждую стопку.
      Здесь было множество снимков.
      И среди них – ни одного нужного ей.
      В панике она схватила конверт и стала трясти его в надежде, что там что-нибудь застряло. Но из конверта выпал лишь листок бумаги, исписанный ровным, четким почерком… Читая записку, она почти явственно слышала резкий голос Денни Осгуда:
      «Моя дорогая Джин!
      Я оставил окно погреба открытым специально для тебя, и я уверен, что ты нашла его. Очень сожалею, но здравый смысл подсказал мне, что особую часть моей коллекции нужно перенести в безопасное место. В награду за твои хлопоты я оставляю тебе остальные снимки для твоего удовольствия. Думаю, ты насладишься ими.
      Искренне, Денни».
      Потрясенная, она долго сидела, сжимая записку в онемевших пальцах.
      Потом закричала в полном отчаянии:
      – Крыса! Крыса! Крыса!
      Джин охватила лицо ладонями и разрыдалась. Она плакала долго, потом понемногу притихла. Сил не было. Она чувствовала себя опустошенной и выжатой до дна. И в чем-то изменившейся. Да, она попала в ловушку и должна была смириться с этим.
      Джин знала, где Денни хранил спиртное. Это было как раз то, в чем она сейчас, пожалуй, нуждалась. Уже не пытаясь соблюдать какую-то осторожность, Джин прошла на кухню, достала из шкафчика бутылку виски и приготовила себе крепкую смесь. Тут же одним глотком выпила полстакана и вернулась в спальню.
      Фотографии валялись по всей постели. Джин присела на край кровати и тупо уставилась на них. Постепенно взор ее становился все более и более осмысленным. В сознании промелькнуло что-то вроде некоторой заинтересованности. Потом даже сформулировалась мысль: какие чудные вещи проделывают друг с другом мужчина и женщина, когда освобождаются от тормозов условностей. Эту мысль она подкрепила еще одним жадным глотком. Потом, как бы от нечего делать, стала перебирать фотографии, рассматривать их все более и более внимательно. И вынуждена была признать, что сюжеты вызывают у нее определенное вожделение. Выпила еще…
      Джин собрала фотографии и, повинуясь какой-то внутренней потребности, стала раскладывать их на покрывале в некотором порядке, сообразно тематике. Она даже не заметила, как ее правая рука, помимо воли, сама скользнула под тонкую блузку и начала ритмично сжимать и отпускать грудь.
      Джин не переставала удивляться этим женщинам, на снимках. Ее будоражил вопрос: действительно ли они получают удовольствие, или позируют за деньги. Она вглядывалась в лица, и все больше приходила к выводу, что натурщицы и в самом деле, без обмана, получают огромное наслаждение. Более того, она должна была признаться себе, что той ночью, с Осгудом, она тоже наслаждалась по-настоящему и необычайно сильно.
      Джин выпила еще… И тут вдруг ее ужаснула невероятная, сумасшедшая мысль: а что, если, женщина на тех, исчезнувших фотографиях, действительно она? Если другая Джин Джерард, ее altez ego, в самом деле существует, то кто она? Может быть, она и в самом деле «я», а может быть, это порочная сторона Джин Джерард, каким-то колдовским образом сфотографированная за актами, которые «хорошая», «порядочная» Джин Джерард тоже позволила бы себе, если бы ей была предоставлена такая возможность.
      А может быть, она была одновременно ими обеими – сама Джин и женщина на снимках…
      «Я могу опьянеть» – подумала Джин, но пить не перестала. Она просто не видела, что ей еще оставалось делать, кроме как пить и пить…
      Джин уже почти хотела, чтобы Осгуд очутился здесь и снова использовал свою власть над ней. Чтобы проделывать над ней разные штуки, заставить ее чувствовать их… Эти штуки, которых Денни знал такое множество, а ее муж – ни одной.
      «Я думаю, что мне следует здесь остаться, – размышляла Джин, – остаться, а не идти домой. Я останусь, и буду разглядывать эти фотографии, и пить виски, пока он не придет…»
      Ничего другого ей не остается.
      Через некоторое время Джин решила, что устала от своих тесных брюк. Это случилось после второго полного стакана. Она сходила на кухню, налила там третий, а вернувшись в спальню, стянула брюки. Вместе с брюками избавилась и от трусиков. Оставшись в одной тоненькой блузке, Джин уселась по-турецки на кровать и, в который раз принялась внимательно изучать фотографии.
      Их было множество, и все разные, не встретилось и двух одинаковых вариантов. Мужчина и женщина. Женщина и женщина, интересно, что они при этом испытывают?
      «Вот уж, – подумала она, – чего меня никто не заставит делать, так это с женщиной…»
      Джин выпила еще и представила, как изумится Денни, когда вечером вернется домой и обнаружит ее здесь, поджидающей его. Добрый старина Денни. Когда дело доходит до постели, он возбуждает ее куда сильнее, чем Стив. Денни мужчина, а Стив все время какой-то напуганный, чего-то стесняется.
      «Бьюсь о заклад, – подумала она с гордостью, – одна ночь без тормозов со мной, если я проделаю с ним все, чему меня обучил Денни, одна такая ночь, и Стив удерет, как перепуганный ребенок».
      …Джин в очередной раз возвращалась из кухни в спальню, когда вдруг услышала, как во входной двери поворачивается ключ. Она застыла на месте, онемев от страха, вся на виду, в одной только блузке.
      В прихожую вошла очень высокая, темноволосая элегантно одетая женщина. Она опустила на пол чемодан, закрыла за собой дверь и тут только заметила оцепеневшую, словно статуя, Джин.
      – Рози… – еле выговорила сдавленным голосом Джин Джерард.
      Рози Осгуд изумленно взметнула брови, завидев в собственной прихожей почти обнаженную женщину, но больше ничем не проявила своего удивления. Наступила пауза, в которой Джин не желала ничего иного, как провалиться сквозь землю.
      Потом Рози спокойно произнесла:
      – Что ж, я вижу, мой муж снова занимается своими играми. Я знаю, что он давно положил глаз на тебя, но между собой мы решили, что ты не того типа…
      – Это не… Я хочу сказать… – лепетала Джин, в отчаяньи пытаясь прикрыть свою наготу сначала краем блузки, затем, когда из этого ничего не вышло, ладонью.
      Губы Рози Осгуд растянулись в холодной улыбке.
      – Милочка моя, – сказала она насмешливо, – я прихожу в свой дом в середине дня и нахожу здесь женщину, на которой ниже пояса ничего нет… И это жена моего соседа! Ты, конечно же, не собираешься принести мне свои извинения… – она коротко хохотнула. – Но тебе повезло. Я весьма свободомыслящая личность. К счастью для тебя, я сама принадлежу к тому типу людей, которые находят удовольствие в подобных вещах.
      Рози внимательно оглядела Джин с головы до ног.
      – А ты очень привлекательная женщина, – заметила неожиданно смягчившимся и охрипшим голосом.
      Рози направилась в спальню, на ходу снимая шляпку.
      – А-а! – со смехом сказала она, – я вижу, ты восторгаешься коллекцией Денни.
      Джин пыталась подыскать какие-то подходящие слова:
      – Ты имеешь в виду… имеешь в виду, что знаешь об этих карточках?
      – Конечно, знаю. И поощряю это его хобби. Иногда мы находим в фотографиях новые идеи для себя. Хотя, боюсь, что мы уже исчерпали все варианты, и вряд ли отыщем что-то необычное…
      Рози швырнула шляпку на постель.
      – Можешь меня не бояться, Джин. Мне было приятно обнаружить, что ты тоже живое существо. До сих пор ты и твой муж производили на меня впечатление уж очень старомодных. Слава богу, оказывается, ты тоже состоишь из плоти и крови.
      Джин облегченно рассмеялась:
      – Я почувствовала себя ужасно глупо, когда ты застала меня в таком виде… Раздетой.
      Рози выслушала ее с непроницаемым лицом. Потом, взглянув на стакан с ржаным виски в руке Джин, она произнесла:
      – Выпивка! Прекрасная идея, чтобы посидеть, избавиться от напряженности и стать друзьями.
      Она направилась на кухню, бросив на ходу:
      – Можешь меня не стесняться и не натягивать брюки. Мне ты нравишься и в таком виде.
      Джин освободила для себя местечко на постели, отодвинув в сторону фотографии, и опустилась на краешек, тупо глядя в пол. Спокойствие, с которым восприняла ее присутствие Рози, ее странные слова ввергли ее в какое-то шоковое состояние.
      Меж тем Рози вышла из кухни, тоже со стаканом в руке и проследовала в ванную. Вскоре оттуда послышался звук льющейся воды, а затем Рози вернулась в спальню.
      – После самолета я непременно должна сразу же принять хорошую ванну, – сказала она.
      Раскованно, словно в комнате кроме нее никого не было, Рози сбросила с ног туфли, закинув руки за спину, отпустила крючок застежки, потом повернулась спиной к Джин:
      – Расстегни, пожалуйста, молнию.
      Джин выполнила просьбу трясущимися руками, перед ней обнажилась белая и очень гладкая кожа.
      Рози перешагнула через упавшее платье, подняла его, аккуратно сложила и повесила на спинку стула. Потом снова повернулась спиной к Джин:
      – Ты можешь расстегнуть мне бра?
      Джин расстегнула… Так же бережно Рози положила на стул и лифчик. Груди у нее оказались меньше, чем у Джин. Потом она подошла к комоду, на котором стоял ее стакан, отпила немного виски.
      – Большинство женщин, – сказала она, – пришли бы в ярость, если бы, вернувшись домой из путешествия, застали тебя у себя. Но, честно говоря, мне это приятно. Знаешь, я ведь тоже положила на тебя глаз.
      По ходу монолога, Рози сняла с себя и трусики.
      – Знаешь, – продолжала она, – я бисексуалка. Обычная история с теми, у кого юность проходит в закрытой школе для девочек.
      – Бисексуалка? – переспросила Джин, совсем сбитая с толку.
      – Да… И это очень расширяет возможности. Рози расхаживала по комнате, и Джин не могла оторвать глаз от ее стройных бедер, маленьких упругих грудей. Джин была смущена тем, что, в ней начало пробуждаться смутное, тайное желание. Может быть, в ней тоже скрыто это? Словно угадав ее мысли, Рози сказала:
      – Я как-то прочитала книгу о сексе. Там было сказано, что мы не такая уж редкость. Это меня успокоило, значит, я вовсе не эксцентричная особа. В этой книге доказывалось, что никому нет дела до того, что ты делаешь, множество людей занимается тем же самым. В этих вопросах должна быть демократия. А наши Соединенные Штаты демократическая страна.
      Да, Джин, миленькая, тебя не смутит, если я попрошу тебя потереть мне спину? И сними, пожалуйста, свою блузку, иначе ты ее намочишь.
      Безвольно Джин встала и сняла с себя блузку. Рози оценивающе оглядела ее:
      – Какая великолепная пара грудей, моя милая. Мне даже как-то не по себе стало…
      Она подошла к Джин и кончиками пальцев коснулась сосков, немедленно восставших.
      – Ого! Ты уже возбуждена, не так ли? Джин стояла, словно язык проглотила, а Рози повернулась и пошла в ванную комнату. Ванна уже успела заполниться водой, и Рози закрыла краны. Потом она влила в воду немного какого-то душистого масла, и по комнате разлился сладкий и терпкий аромат.
      Осторожно, чуть вздрагивая всем телом, Рози опустилась в ванну.
      – Ой! – вырвался у нее стон удовольствия. Потом она повернула лицо к Джин.
      – Знаешь, хотя я очень хорошо провела время в путешествии, но до чего ж все-таки здорово вернуться домой и принять хорошую ванну. Напомни мне, чтобы я тебе рассказала о приключениях, которые позволила себе в этой поездке. А пока, – голос ее ласково зажурчал, – помой мне груди.
      Как загипнотизированная, Джин опустилась на колени, взяла губку, намылила ее и стала бережно водить по грудям Рози Осгуд.
      – О-о! – зажмурившись от блаженства, протянула Рози, – только не надо губкой, помассируй их прямо руками.
      Словно во сне, Джин отложила губку в сторону, намылила ладони и дотронулась ими до одной из грудей. И тут же ощутила, что от кончиков пальцев и дальше, по всему телу пробежала волна чувственного возбуждения.
      – Смелее! – прикрикнула Рози. – Потри, и сильнее!
      Джин подчинилась. Ее ладони ощущали шелковую гладкость кожи, нежную упругость сосков. Дыхание Рози стало прерывистым и ритмичным, в такт движениям ее, Джин, рук.
      Рози уже постанывала, едва выговаривая:
      – Так… Хорошо… Еще, продолжай.
      Джин сама уже задыхалась от пара и волнения, она склонилась к Рози так низко, что ее собственные соски почти касались воды. Вдруг она увидела, что глаза Рози стали закатываться, губы раскрылись. Джин была уже не в силах бороться с собой, она приблизила свое лицо к лицу Рози, губы их встретились и слились в поцелуе. В голове мелькнуло лишь: «Бог ты мой! Если бы Стив увидел меня сейчас!»
      Но он не мог видеть ее…
      Они целовали друг друга самозабвенно, и Джин ощущала себя на седьмом небе от невыразимого блаженства. Ей и не снилось что-либо подобное, отталкивающее и притягательное одновременно.
      Потом Джин оторвалась от Рози, посмотрела на нее очень серьезно и произнесла:
      – А теперь пойдем в постель.
      – Только дай мне сначала полотенце, – счастливо засмеялась Рози. – Я вытрусь, и мы пойдем. Я научу тебя, что надо делать. Денни должен скоро прийти домой. Он будет рад увидеть, что мы уже ждем его…

      На этот раз торговые дела занесли Стива Джерарда в маленький захудалый городок, полусонный, словно вымерший.
      Единственный в городке отель располагался в низине, близ железнодорожного депо. Номер, занимаемый Стивом, был закопчен от стен и до потолка, жирная копоть впиталась даже в дырявый ковер на полу. Ванная комната была столь грязной, что в нее было даже страшно зайти. Отвратительное место! Единственное, что примиряло с ним Стива – он чувствовал себя здесь вне опасности греховных соблазнов.
      Джерард и не помышлял о том, чтобы продать что-нибудь местным дилерам, но был рад уже тому, что здесь его не подстерегали никакие неприятности, никакие искушения в лице Тамми Холмс или Конни Блейз. Воистину, это был хороший сонный городок.
      Сделав хоть и бесполезный, но обязательный визит, Стив зашел в единственный в городе кинотеатр. Когда фильм закончился, неспешно направился обратно в отель. По пути завернул в открытый круглосуточно ресторан. Здесь было не чище, чем в его номере. Возле двери за чашкой давно остывшего кофе замер старик-бродяга. У открытой плиты стоял повар, вытирая лоб грязным полотенцем. Капли пота, падая на жаровню, шипели…
      Одиночество. Вот о чем подумал Стив Джерард, глядя на бездомного старика. У этого человека нет Джин, нет вообще никакой жены. Снова кольнуло чувство вины, правда, уже не так остро. Может быть потому, что в этом пристанище одиночества он чувствовал себя в безопасности. Но так ли это на самом деле?
      В дверях появился какой-то мужчина, со скучающим видом оглядел зал, словно высматривая знакомых, и исчез. Потом вошла какая-то женщина, стоя в дверях, выбрала взглядом столик. Женщине на вид было лет сорок, ее коренастую, плотную фигуру обтягивало бледнозеленое платье, подчеркивая пышные груди и широкие бедра. Лицо женщины было густо накрашено, щеки нарумянены, веки грубо подведены маскарой, в ушах висели длинные серьги.
      Столик она выбрала именно тот, за которым сидел Стив. Без приглашения опустилась на стул рядом с ним, до него донесся запах пота и дешевой парфюмерии. Невольно он отодвинулся. Господи, неужели ли здесь ему не избавиться от женщин, этих обуреваемых похотью охотниц за мужчинами?
      Потом Стив ощутил под столом тяжелое прикосновение ее колена, и тут же – словно невзначай, она слегка толкнула локтем его локоть. Стив хотел отдернуть ногу, но не сделал этого. Эта женщина излучала настолько сильное животное начало, что оно воспринималось столь же убедительно, как увесистость кузнечного молота.
      Стив вспомнил слова моряка, соседа по казарме, немолодого уже человека с философским складом ума: «Есть женщины, – говорил он, – которых невозможно представить в постели. И есть женщины, которые без постели жить не могут, потому что постель это то, ради чего они вообще живут».
      Эта женщина явно принадлежала ко второму типу. Ее жизнь, несомненно, вращалась вокруг постели, в ней она находила и смысл существования, и средства к жизни.
      – Мертвый город, – произнесла женщина грудным голосом, – мертвый город для путешественников. Ведь вы путешественник, не так ли?
      – Да, – ответил он, – я разъезжаю…
      Стив допил свой кофе и расплатился по счету. Она наблюдала за ним с легкой усмешкой на губах. Он встал и направился к выходу, затылком ощущая ее взгляд.
      …Наконец, показался его старый, обшарпанный отель. В холле на экране большого телевизора мерцала жизнь, более реальная, чем жизнь в этом городишке. Здесь было полно одиноких людей, без семьи и дома, их единственным убежищем, спасением от реальности был телевизор.
      В свободном кресле валялась забытая кем-то газета. Стив опустился в него, скучая, просмотрел несколько заголовков новостей. Через несколько минут он поднял глаза и вдруг за стеклом входной двери увидел знакомую фигуру в зеленом платье. Вплотную прижавшись к стеклу, она вглядывалась в холл. Ее грубое лицо расплылось в широкой улыбке, и эта улыбка предназначалась ему.
      Стив судорожно скомкал газету, встал и направился к лифту. Уставший за день оператор поднял его на четвертый этаж. Словно преследуемый беглец, Стив быстро шел по пропахшему табачным дымом коридору к своей комнате. Открывая дверь, услышал доносившийся из номера напротив смех, непристойный женский смех, потом различил и слова:
      – Дорогуша, если ты еще раз проделаешь это, я взлечу, как ракета!
      У Стива перехватило дыхание. Двери в этой гостинице были словно из картона. Войдя к себе, он снял ботинки и растянулся на кровати. Потом встал, прошел в ужасающую ванную и почистил на ночь зубы.
      Снова лег на спину, уставившись в грязный потолок. Он хотел Джин. Он был одинок, отчаянно одинок в этот вечер и чувствовал, что не в силах справиться с этим одиночеством. Да, он был в безопасности, но платил за эту безопасность одиночеством, и цена оказалась слишком высокой. И снова, на этот раз через две двери, до него донесся бесстыдный женский голос…
      – Господи! – вырвалось у него стоном. Стив встал, подтянул телефон и позвонил жене. Продолжительные гудки в его доме раздавались долго, долго, долго. Ощущая в животе какую-то слабость, он опустил трубку. Где она может быть в этот поздний час? Что, собственно, происходит? Ее не было дома на той неделе, теперь, вот, опять.
      Стив выпил стакан теплой воды, лег на кровать и прикрыл ладонью глаза. Один…
      Одиноким пришел он в этот мир, в одиночестве и идет по нему. Невыносимо…
      В коридоре послышались шаги, но он не обратил на них внимания. Затем в дверь тихонько постучали. Стив поднялся на кровати:
      – Кто там?
      Молчание. Он подошел к двери и открыл ее. Женщина в зеленом платье вошла непринужденно, словно в собственную комнату.
      Она улыбалась ему.
      – Вы выглядите очень одиноким, – сказала она.
      – Вовсе нет, – возразил Стив, – уходите.
      – Одиноким, – повторила она, – заботиться об одиноких людях – мое занятие. И я очень хороша в нем.
      – Нет, – быстро произнес он, – я уже сказал, что вовсе не одинок. Я женатый человек, у меня есть жена. Теперь, пожалуйста…
      – Это только усугубляет одиночество. Когда у вас есть жена, но вы от нее далеко. Она вас сейчас ждет дома?
      – Да, – ответил Стив, – конечно, она… Я не знаю.
      – Вот видите, – женщина тронула застежку молнии на своем платье. – Я беру всего лишь семь долларов.
      – Кто вас сюда послал? – спросил он в бешенстве.
      – Никто. Я просто смотрела на вас и видела, что вы одиноки. Я решила, что могу помочь вам. Быть доброй… Всего лишь за семь долларов.
      Молния была уже расстегнута. В разрезе обнажилась полоска вялой белой плоти. Стив стоял, не зная, что сказать.
      – Я тоже одинока, – продолжала женщина. – Знаете ли вы, что это занятие для одиноких? А на семь долларов я завтра три раза поем. Завтрак, обед и ужин. Но это не самое важное. Главное, что всего за семь долларов мы вместе забудем о нашем одиночестве.
      Она уже стянула через голову свое платье. Тело женщины было бледным и рыхлым, даже тугой лифчик уже не мог удерживать как следует ее обвисающие груди. Ноги, однако, были мускулистые и стройные. Вообще же, она была старше, чем казалось на первый взгляд.
      – Как вы нашли мою комнату? – спросил Стив.
      – Лифтер сказал. Мы с ним старые приятели. Она уже сняла и бра, и трусы. Полностью раздевшись, вытянулась во весь рост на кровати.
      – Всего лишь за семь долларов… – повторила женщина.
      Стив смотрел на нее, словно в трансе. Потом отвел глаза от тела женщины, увидел темные, грязные стены, грязный потолок, покрытый грязью ковер на грязном полу, изломанную, кое-как отремонтированную мебель под тусклым светом лампочки без абажура… Среди всей этой скверны женщина казалась единственным островком реальности.
      – Хорошо, – вымолвил он и достал бумажник.
      Покидая утром городишко, Стив подумал: «Она даже не назвала свое имя». Он чувствовал себя так, словно вывалялся в грязи с головы до ног. И снова ощутил ту безмерную вину, с которой уже почти свыкся. Однако на сей раз ему казалось, что грех лежит не только на нем.
      «Я бы не позволил этой женщине остаться, если бы Джин была дома. Почему она отсутствовала? Она подвела меня как раз тогда, когда я так нуждался в ней. Если бы я только мог поговорить с ней…
      Нет, это было не его падение. Это не было его падение вообще. Это вина Джин, потому что ее не оказалось в доме, которому она принадлежала.
      Стив увидел впереди придорожный ресторан и решил сделать здесь остановку. После памятного отеля ресторан поразил его сверкающей чистотой. Для начала Стив основательно умылся и привел себя в порядок в прямо-таки стерильный туалетной комнате. Войдя в зал, он сел за чистый столик и выпил кофе из чистой чашки. Лица официантов тоже светились чистотой, волосы были опрятно причесаны. Стиву показалось, что он вернулся в реальный мир из мира какого-то иного.
      Покончив с кофе, Стив вошел в телефонную будку и начал было звонить Джин, но передумал. Если ее и сейчас не окажется дома, он настолько выбьется из нормы, что не сможет работать. Пора было звонить Десмонду, и он набрал номер офиса. Стив был рад услышать его знакомый голос.
      – Ну, как? – спросил Десмонд, – сделал что-нибудь стоющее?
      – Ничего, – ответил Стив, – ни одного заказчика.
      – Я и не рассчитывал, что найдешь кого-нибудь в этом дохлом городишке, – спокойно встретил его сообщение Десмонд. – Хорошо, что позвонил. Отмени все визиты и поезжай прямо к Картеру Блейзу. У него какое-то недоразумение с последней партией транспортеров. Надо разобраться…
      – Но я… – Стив начал возражать даже раньше, чем понял причину возражения. Потом понял. Когда вспомнил о дочери Блейза Конни. Еще одно искушение. Он был не в настроении, не в форме, чтобы сегодня выйти к нему навстречу.
      – Извини, если ломаю твои планы, – с пониманием отозвался Десмонд, – но ты знаешь, Картер один из самых крупных наших покупателей. Его надо беречь. Так что садись в машину и дуй прямо к нему, разберись, что там случилось.
      – Хорошо, – после некоторой паузы сказал Стив и повесил трубку. Он потер ладонью лоб и покачал головой, не в состоянии избавиться от предчувствия какой-то надвигающейся беды. Затем оплатил счет, сел в машину и тронулся в путь.
      Утром Джин проснулась очень рано. Некоторое время она пребывала в полной прострации, не в состоянии понять, где находится. Ощущала только, что с обеих сторон сжата обнаженными телами, что две руки обнимают ее торс, и еще две руки сжимают груди. Постепенно разум ее стал проясняться, словно отходя от тяжкого похмелья.
      Конечно же, она лежала голая между Рози и Денни Осгудом. Это были их тела, их руки. Плоть, подумала она, никогда в жизни она не имела так много плоти. И она наслаждалась каждым моментом этого обладания. И вспомнила все…
      Когда Рози Осгуд вылезла из ванны, они вместе отправились в спальню. Точно. Вместе легли в постель. Потом Рози – женщина! – стала ее целовать. «Теперь я женщина, которую целовала другая женщина», – подумала Джин со страхом. Она ожидала, что эти поцелуи будут ей неприятны. Все оказалось совсем иначе. При первом же поцелуе она испытала сильнейший шок. Потом мягкие, умелые руки Рози Осгуд стали ласкать все ее тело, нежно сжимать груди, бедра, потом спустились ниже и, наконец, нашли то, что искали.
      И Джин, в свою очередь, испытала непреодолимое желание ласкать, сжимать, стискивать груди Рози Осгуд. Впервые в жизни она ласкала груди другой женщины. И ощущения, которые она при этом испытала, возбудили ее необычайно. Ей захотелось поцеловать соски этих грудей, и она сделала это нежно и страстно.
      Потом их тела сплелись в клубок, и Джин полностью утратила какое-либо представление о времени и пространстве. Где-то в глубинах мозга шевельнулась было мысль, что она делает что-то неправильное, но тут же исчезла, захлестнутая острым желанием. Ее движениями словно руководила какая-то невидимая сила, она заставляла ее делать то же самое, что делала с ней Рози Осгуд. Они одновременно содрогнулись, задрожали, одновременно испустили стон высшей степени наслаждения.
      Потом они долго лежали рядом, тяжело дыша, приходя в себя после пережитого экстаза. Джин чувствовала, как пульсирует ее кровь. Она была поражена не только силой полученного удовлетворения, но и тем, что в этом необычном эпизоде, да и после него, не ощутила ни малейшего смущения.
      Они провели с Рози в постели несколько часов. Здесь их и застал Осгуд, когда вернулся с работы. Завидев их, он пришел в некоторое замешательство, но быстро преодолел его.
      – Может быть, – предложил он, – мы теперь составим хорошее трио?
      Потом добавил:
      – Ну, Джин, теперь тебе уж и подавно не убедить меня, что девочка на фотографиях, не ты.
      – Может быть, я и есть та девочка, – как в полубреду согласилась Джин. Эта невероятная идея уже завладела ее захмелевшей головой. – Я больше ничего не знаю. Может, я и есть та девушка. Теперь уже все равно…
      Чем больше она об этом думала, тем более вероятным ей это представлялось. Она попала в безвыходную западню, но здесь ей понравилось. Джин Джерард обнаружила в глубинах своего существа присутствие дикого, похотливого зверя, она никогда не узнала бы об этом, если бы не Денни Осгуд.
      Джин попыталась переубедить себя: «Это неправда. Я здесь только для того, чтобы защитить Стива. Не для собственного удовольствия, но лишь потому, что люблю своего мужа».
      Джин твердила так себе всю бесконечную ночь, каждый миг которой она, Денни и Рози занимались любовью. Теперь, проснувшись, она постаралась вновь внушить ее себе. Но в глубине души Джин не верила самой себе. Нет… Она хотела помешать Осгуду показать эти фотографии. Чтобы Стив не подумал о ней, как о развратной женщине. Ради этого она пошла на все. А в результате – и в самом деле стала развратной. Хуже того, ей понравилось быть развратной.
      Да, конечно, она любила Стива, любила глубоко. Но эта любовь не имела ничего общего с теми чувствами, которые привели ее в эту постель, уложили между Денни и Рози Осгуд.
      Неожиданно Джин ощутила, как в ее лоне вновь разгорелся жар острого желания. Ей нестерпимо захотелось продолжить, и немедленно, прошедшую ночь с того самого момента, когда ее застал сон. Желание требовало удовлетворения, и сейчас же. Джин заерзала на постели. Она положила левую руку на грудь Рози, а правой стала нежно, но требовательно теребить между ног Денни. Она хотела их обоих и вместе. Они открыли глаза и улыбнулись ей…

      Джерард достиг наконец места назначения. Картер Блейз был крайне раздражен. Он показал Стиву прибывшее в его адрес оборудование. Половина соответствовала его заказу, вторую половину он и не думал выписывать. Зато не пришла та половина, в которой он, действительно, нуждался.
      – Кто-то здорово намудрил с моими заявками, – зло сказал он Стиву, – я хотел бы, чтобы ты немедленно все исправил.
      – Все будет сделано, как надо, – заверил его Стив.
      …Уже наступил вечер. Облаченный в спецовку, которую ему дал Блейз, Джерард, усталый и перемазанный, походил больше на ремонтного рабочего, нежели на преуспевающего торгового агента. Почти весь день он осматривал и проверял машины и механизмы, выстроенные рядами на выставочном дворе. Блейз был кругом прав: кто-то в конторе филиала фирмы, действительно, здорово напутал с этим заказом.
      Блейз, наконец, улыбнулся.
      – Ладно, – уже миролюбиво сказал он, – я уверен, что вы все сделаете.
      – Конечно, – заверил его Стив. – Сейчас уже слишком поздно, чтобы звонить на завод. Но это будет первое, что я сделаю завтра утром. Вы получите все, что заказывали, через два дня. Уверяю вас, что больше подобное не повторится. Весьма сожалею о случившемся, мистер Блейз.
      – Что ж, у всех бывают ошибки, – Блейз уже совсем успокоился. – Слушайте, приятель, почему бы вам не почиститься хорошенько и не поехать ко мне, немного выпить и закусить?
      Стив колебался, но отказаться от приглашения не мог.
      – Я не предложу ничего особенного, – продолжал Блейз, – жена уехала на несколько дней навестить приятельницу, но Конни дома, а для девочки ее возраста она прекрасно готовит. Так что ваш желудок не пострадает.
      – Спасибо, сэр, – согласился Стив без особого энтузиазма, – только сначала я должен привести себя в порядок.
      Он снял спецовку в душевой, умылся, причесался. Когда вышел, Блейз одобрительно заметил:
      – Ну, вот теперь вы совсем другой человек!
      – Именно так я себя и чувствую, – подтвердил Стив.
      И вправду, приняв первый настоящий душ за последние дни (в ванной комнате того отеля ему даже раздеться было страшно), Стив почувствовал себя взбодренным и освеженным. Он уже забыл женщину в зеленом платье. Но не забыл Конни Блейз. «Мне следует соблюдать осторожность», – сказал он себе, – я не хочу, чтобы она соблазнила меня под носом у своего папочки».
      Они сели в машину Картера и вскоре подъехали к его большому, красивому дому в пригороде. Едва они вошли в здание, как в прихожей появилась Конни. На ней был свитер, одетый, судя по тому, как вызывающе вырисовывались под ним соски маленьких грудей, прямо на голое тело. Кроме свитера на ней были туго обтягивающие тело шорты, обрезанные снизу и сверху столь смело, что ничуть не скрывали изгибы бедер и упругие молодые ягодицы. Обуви на ней никакой не было, длинные, блестящие волосы свободно ниспадали на плечи.
      Она выглядела юной, жизнерадостной, поразительно хорошенькой и – без сомнения, – вызывающей желание. Этого Джерард про себя не мог не признать. Заметив его рядом с отцом, Конни приветливо улыбнулась:
      – Стив Джерард? А я и не знала, что вы в городе.
      – Он приехал специально для того, чтобы ты могла произвести над ним свои поварские эксперименты, – сказал Блейз. – Мы рассчитываем, что ты приготовишь нам хороший ужин.
      – О'кей, – охотно согласилась Конни, – могу предложить курицу, запеченную в духовке. Я приготовила ее по рецепту, который нам рекомендовали в школе на уроке домоводства. Если окажется невкусно, ругайте не меня, а преподавательницу.
      – Если окажется невкусно, – серьезно заметил Стив, – мы вынуждены будем поехать все вместе в самый дорогой ресторан.
      – О нет! – живо возразила Конни. – Я не могу никуда пойти вечером. У меня много дел.
      – Каких дел? – изумленно спросил Блейз. Девочка прижалась к отцу, проворковала умильно:
      – Ты обещал мне, папочка, что когда мама уедет, я смогу пригласить девочек на «вечеринку в пижамах».
      – Господи, – заворчал Картер, – но только не сегодня вечером.
      Девочка перестала улыбаться, капризно надула пухлые губки:
      – Но, папа, ты же обещал! И я уже позвала всех!
      Она прижалась к Блейзу, обняла его за шею:
      – Ну пожалуйста…
      Стив видел, как пожилой человек на глазах тает.
      – Ну ладно, – сдался Блейз, – только не рассчитывай на меня. Ты сама все приготовишь, я ничего не понимаю в этих вечеринках.
      – Не волнуйся! Мне только и нужно, так расстелить несколько матрасов в моей комнате. Придет дюжина девочек со своими пижамами, и мы будем болтать до утра!
      – Господи, – взмолился отец, – и ты думаешь, что я смогу заснуть, если вы будете колобродить и хохотать всю ночь? Представляю, какой шум вы способны учинить…
      – А ты прими с вечера две снотворные таблетки вместо одной, – деловито предложила Конни, – и даже не заметишь нашего присутствия.
      – Ладно, уговорила. А как вы засыпаете, Стив? Джерард удивленно посмотрел на него:
      – Но я не собирался ночевать у вас, мистер Блейз.
      – Ну, зачем так. И не думайте, чтобы ехать в какое-нибудь другое место. Окажите мне честь, оставайтесь. К тому же, будет неплохо, если кто-нибудь из взрослых присмотрит за этим молодняком. Не хотелось бы, чтобы они совсем распоясались и разнесли весь дом.
      Блейз с гримасой дотронулся до поясницы.
      – У меня больная спина, когда я ложусь, прямо-таки огнем жжет. Поэтому я вынужден на ночь принимать таблетку, тогда отключаюсь до утра. Мне бы хотелось, чтобы вы остались. Девочки смогут разбудить вас, если случится что-то непредвиденное. Пожалуйста…
      – Ладно, – с ноткой сомнения сказал Стив, стараясь не смотреть в сторону Конни. Он надеялся, что на сей раз не будет никаких искушений, девчонку заполонят хлопоты с подружками.
      – Спасибо, – обрадовался Блейз, – а теперь пойдемте выпьем, пока нам приготовят ужин.
      Они сидели со своими стаканами в гостиной. Время от времени лицо Блейза искажала гримаса боли.
      – Никогда не старейте, Джерард, – говорил он. – Человек изнашивается сильнее любого механизма. Когда деталь в машине приходит в негодность, она может быть заменена другой. Но запасных частей для человека не существует, увы.
      – Да, сэр, – отрешенно поддакивал Стив. Он не думал сейчас ни о Блейзе, ни о Конни. Он думал о Джин. «Допустим, я позвоню ей ночью и опять не застану дома». Затем передумал. «Не стану звонить. Хватит этих переживаний. Недельный лимит исчерпан. Когда освобожусь и вернусь домой, попрошу, чтобы мне передали для работы только ближайшую округу».
      – …Забавно получилось с этими поставками, – донесся до него голос Блейза. – Похоже, что у парня, который обрабатывает заказы, в голове пусто. Или он утратил разум из-за каких-то своих проблем. Я вспоминаю одного человека, который работал на меня некоторое время. В конце концов мы с ним расстались. Он был крепкий работник, но у него голова пошла кругом, когда он влюбился в одну курочку. Весь город знал, что она из себя представляет, но никто не мог отговорить его от женитьбы на ней. Конечно же, она свела его с ума. Стоило ему уйти на работу, как кто-нибудь заявлялся к ним в дом с черного хода.
      Через некоторое время мой работник узнал обо всем, но никак не мог схватить ее за руку. Он совсем чокнулся, на него уже ни в чем нельзя было положиться. На работе он думал только о том, чем сейчас занимается его жена, с кем забавляется в постели.
      В конце концов он начал пить и допился до чертиков. Однажды, вернувшись домой, он таки застал жену в постели с каким-то типом. Он избил обоих, вышвырнул жену из дома, а потом уехал из города.
      Все это очень печально, очень печально, потому что он был хороший человек до того, как попал в такую передрягу.
      – Да-да, сэр, – поддакнул Стив.
      – Подозрение, – продолжал Блейз, – вот что всему причина. Не знание, но предположение. Вот что сводит человека с ума – подозрение, а не уверенность. Обычно то, что человек строит в своем воображении, гораздо хуже того, что происходит на самом деле.
      – Да, сэр, – снова согласился Стив, сжимая в руке стакан.
      Блейз между тем продолжал развивать свою мысль:
      – Хорошая женщина это величайшее благо, которое может выпасть на долю мужчины. Женщина, которую можно оставить одну и ни о чем не тревожиться. Но если женщина дает повод для беспокойства, и мужчина начинает терзаться мыслью, чем она занимается, когда он в отъезде… Такая может довести до сумасшествия. Слава богу, мне никогда не приходилось сталкиваться с чем-то подобным самому.
      – Я тоже, – уныло поддакнул Стив.
      В этот момент в дверях появилась Конни.
      – Все в порядке, – объявила она с улыбкой. – Если вы оба проголодались, то ужин готов.
      Она повернулась и вышла.
      – Эти обрезанные шорты, – неодобрительно покачал головой Блейз, – ну и одеваются же сегодня девчонки. В мое время за такую одежду ее выгнали бы из города. Но моя жена уверяет, что сейчас такой стиль, и я ничего не могу поделать. Пойдемте, Стив, пора ужинать.
      Ужин был на удивление хорош. Конни накрыла стол как опытная хозяйка. Стив не мог не принести ей комплименты по этому поводу, и был поражен последовавшей реакцией. Лицо девочки залилось краской, она одарила его благодарной, но и достаточно знойной улыбкой. Отец, к счастью, ничего не заметил.
      После ужина Конни надолго завладела телефоном. Сидя за виски в соседней комнате, Стив и Картер слышали, с каким энтузиазмом и на весь дом она щебетала. Так продолжалось до девяти вечера, когда Блейз поднялся и произнес со вздохом:
      – Ну, Стив, мне пора на боковую. Конни покажет вам вашу комнату, можете отправляться туда, когда пожелаете. Увидимся утром.
      – Спокойной ночи, сэр, – ответил Стив. Сам он чувствовал себя ни капельки не уставшим, наоборот, он был как то взъерошен и полон нервной энергии.
      Слушая болтовню Конни по телефону, он все время размышлял, стоит ли ему позвонить Джин.
      – Папа! – донесся до него голос девочки из холла. – Ты приготовил свои пилюли?
      – Да, они на моем ночном столике.
      – Не забудь принять две вместо одной. Я не хочу, чтобы ты потом ругал меня, если мы прервем твой сон.
      – Ладно, ладно, дорогая. Поцелуй меня на ночь. Повеселись на этой пижамной вечеринке или как там у вас называется. Только не очень шумите, а то и Стив не уснет.
      Блейз, медленно шагая, исчез на лестнице. Через несколько минут Конни вернулась в гостиную. Глаза ее были томно прищурены, должно быть, она переняла эту манеру у какой-нибудь кинозвезды.
      – Жалко, что ты не девочка, – жеманно произнесла она, – а то бы мог присоединиться к нашей вечеринке.
      – Да нет уж, – ответил он твердо. – Все, что я хочу, это занять на минутку телефон.
      Стив прошел в холл, поднял трубку и назвал телефонистке номер. Услышал через некоторое время долгие, продолжительные гудки, затем голос телефонистки:
      – Очень сожалею, сэр, ваш абонент не отвечает. Хотите перезвонить попозже?
      – Да, – пожалуйста, – растерянно ответил он и опустил трубку.
      Конни успела исчезнуть где-то наверху, а Стив вернулся в гостиную, нервно плеснул в свой стакан виски и выпил. Желанного расслабления, однако, не последовало. Потом он услышал шаги на лестнице и обернулся…
      Конни Блейз уже стояла почти рядом. На ней была коротенькая ночная рубашка с узкой кружевной оборкой, обнажавшая ноги много выше колеи. Рубашка была очень прозрачной и открытой, а под ней – решительно ничего. Сквозь тонкую белую ткань Стив видел розовые соски.
      Он взирал на девушку в полном потрясении. Она же улыбалась ему спокойно и нахально.
      – Тебе нравится, как я оделась для вечеринки?
      С трудом Стив выдавил:
      – Конни, как ты могла явиться сюда в таком виде? У тебя есть хоть капелька стыда? А что будет, если папа спустится вниз?
      Она рассмеялась:
      – Папа? Я только что проверила. Он принял двойную порцию своих пилюль и отключился. С ним все в порядке. Спит как колода.
      Она приблизилась к чему еще на шаг.
      – Господи, Стив, – произнесла она хриплым голосом, – ты самый привлекательный мужик, который когда-либо появлялся в этом городе. Я положила на тебя глаз сразу же, как только увидела… Девочки придут только через час. Почему бы тебе не оттаять и стать человеком…
      Он был взбешен, хотя и держал себя в руках.
      – Слушайте, юная леди. Немедленно поднимитесь наверх, и не появляйтесь здесь, пока не оденетесь. Иначе я пойду туда, разбужу вашего отца, скажу ему, что уезжаю и объясню почему.
      Она смотрела на него, улыбаясь:
      – Иди и буди… А я скажу ему, что ты приставал ко мне. Как ты думаешь, кому из нас он поверит?
      Стив тупо уставился на нее.
      – Ну, Стив, разве я так уж плоха? – Конни задрала рубашку до самой шеи и сделала молниеносный поворот на триста шестьдесят градусов. Стив даже зажмурил глаза, ослепленный увиденным. А она спокойно продолжала:
      – Все приятели говорили мне, что я очень хорошенькая.
      Стив почти простонал:
      – Конни, уйди отсюда…
      – Нет, – заявила она и придвинулась еще ближе. – Нет, я никуда не уйду, пока ты не…
      Он слабо оттолкнул ее:
      – Я иду будить твоего отца.
      – Попробуй только, – огрызнулась Конни, – я обещаю, что после этого ты не продашь ему больше ни-че-го. Я приторможу вас мистер с вашей телегой…
      – Ладно, – сказал Стив выразительно, понимая, что она поддела его на крючок и вполне способна выполнить свою угрозу. – Я не стану будить его. Но ты сейчас же покажешь мне мою комнату, и я отправлюсь спать. И мне нет никакого дела до того, что ты тут собираешься вытворять. Я не хочу влипнуть с тобой в какую-нибудь историю. Ответь только, почему ты так сексуально озабочена, бэби?
      Лицо Конни исказилось от гнева, похоже, что последним словом он нанес ей смертельное оскорбление.
      – А ты, – прошипела она ему со злобной гримасой, – ты просто глуп, правильный, как квадрат. Твоя комната, как поднимешься по лестнице, первая справа. Спокойной ночи, мистер квадрат!
      Взбешенная, она помчалась наверх в свою комнату. И в этот самый момент раздался телефонный звонок. Стив судорожно схватил трубку и с бьющимся сердцем выкрикнул:
      – Алло!
      Он напряг слух, надеясь уловить хоть какой-нибудь звук, свидетельствующий о присутствии Джин на другом конце провода.
      – Очень сожалею, сэр, – услышал он голос телефонистки, – но ваш номер все еще не отвечает. Хотите, я попытаюсь еще…
      – Нет, – ответил он, вздохнув, – нет, снимите заказ.
      Стив опустил трубку и тяжело, словно враз постарел на двадцать лет, стал подниматься по лестнице.
      «Ладно, – сказал он себе угрюмо. – Завтра я приеду домой и ничто уж меня не остановит. Три раза подряд я звонил Джин и не заставал ее. Ей придется подыскать очень хорошее объяснение. Очень хорошее».
      Рывками он снял с себя одежду и облачился в пижаму. Он настолько устал, что и не надеялся уснуть. Потом раскрыл чемодан и достал оттуда бутылку виски. Он держал ее именно на случай, что, если не сможет уснуть в поездке, то выпьет и расслабится.
      «Я пью уже много больше, чем следует», – подумал Стив и сделал несколько больших глотков прямо из горлышка. Две порции с Блейзом, и вот теперь… Он вспомнил своего лейтенанта и криво ухмыльнулся: видел бы его Рубби сейчас.
      Стив улегся между хрустящими, накрахмаленными простынями. Джин… Джин, черт побери, ну почему тебя нет дома? Что ты делаешь сейчас? Почему тебя нет именно тогда, когда я звоню?
      Стив повернулся с боку на бок. «Я верил в нее, – говорил он себе, – конечно, я верил ей».
      Потом он подумал о себе. Она тоже доверяла ему, а сколько раз он изменял ей? Может быть, именно поэтому он и подозревает ее? Из-за собственной вины?
      Внезапно перед его мысленным взором предстала Джин, в постели с мужчиной, чьего лица он не мог различить. Чужой мужчина наслаждался телом его Джин, Джин, права на которую были только у него…
      Стив громко застонал и очнулся. Сел в постели и еще отхлебнул из бутылки. Это помогло. Когда он лег и закрыл глаза, ему снова явилось видение. Но это была уже не Джин. Это была Конни Блейз, вовсе обнаженная, с ночной рубашкой в руке, сияющая соблазнительной наготой.
      «Нет, – велел он себе, – не смей больше думать об этом. Думай о чем-нибудь другом. А об этом не смей. Или ты, Стив Джерард, сексуальный маньяк?»
      Он крепко стиснул веки и приложил все силы, чтобы заснуть. Но тут снизу послышался шум. Звуки девичьих голосов, хихиканье. Он отчетливо различил тоненький голосок, вопрошавший:
      – Ты достала бутылку?
      Потом до него донеслись звуки шагов по лестнице, и снова смешки и шепот, уже более громкие. Где-то совсем рядом открылась дверь, и он неожиданно сообразил, что «пижамная партия» состоится в соседней комнате.
      «Господи, – подумал он, – эта маленькая ведьма специально все так запланировала, чтобы вывести меня из себя».
      Он заткнул пальцами уши и лежал так долго, медленно погружаясь в полудрему. Он не знал, сколько времени и что словно толкнуло его. Все, что знал, это – что проснулся он неожиданно в полной темноте.
      Стив взглянул на часы. Господи, было уже далеко за полночь. И он уже больше не чувствовал себя усталым и сонным. Он сел на постели. Ничего удивительного, что он проснулся – такой громкий смех, и шум, и возгласы доносились из соседней комнаты.
      Не иначе, там было шесть или восемь девчонок в одних ночных рубашках. Шесть или восемь молодых женщин, с упругими телами, свежих и соблазнительных. Он словно воочию видел округлые, с ямочками ягодицы Конни, когда она бесстыдно вертелась перед ним, высоко задирая рубашонку.
      «Я должен заснуть», – подумал он. Потом нашарил в темноте бутылку с виски и сделал жадный глоток. И в этот момент что-то словно подбросило его на кровати…
      Один из голосов, доносившихся из соседней комнаты, привлек его внимание. Он проникал сквозь стену, повторяя лишь несколько слов:
      «Я слишком много выпил… Слишком выпил…»
      Стив был уверен, что слышал не женский голос.
      Но и не мужской.
      Скорее, голос подростка.
      Стив поднялся с кровати, подошел к стене и приложил к ней ухо. Теперь он отчетливо слышал каждый звук.
      Приглушенный, низкий шепот, не женский:
      – Господи, Конни, тебе достались потрясающие буфера…
      И ее голос, сдавленный, словно рот был чем-то занят:
      – Тогда целуй их, глупыш… И смешок другой девушки:
      – Ой, Джо! Ты очень хорош… Очень… Еще, Джо, так, давай!
      И голос другого мальчишки:
      – Боже, Саманта, ну дай же мне передохнуть!
      И голос еще одной девушки:
      – Не забудь, Сэм, я следующая с Джо…
      И еще одна девушка:
      – Дайте мне глоток!
      Губы Стива Джерарда медленно и презрительно сложили слова: «Значит, „пижамная вечеринка" лишь другое название для „секс-вечеринки"».
      Стив вернулся в кровать. Попытался снова сомкнуть веки, но почувствовал, что абсолютно не в силах справиться с собой. Отвратительные видения представали перед его глазами. Шесть или восемь девочек. А сколько мальчишек? Он слышал голоса двоих.
      Все эти девочки, вся эта свежая, извивающаяся, хихикающая, юная плоть…
      Он тяжело, безнадежно вздохнул. Встал с кровати. Нашел в темноте бутылку с виски. Очень тихо пересек комнату и вышел в коридор. Подошел к соседней двери. Нажал на ручку и толкнул. Дверь отворилась.
      Комната была в полумраке.
      В ней стояла всего одна кровать, но по всему полу были расстелены матрасы. И повсюду лежали голые тела.
      Девичьи голые тела.
      Все обнаженные. И все, лежащие на матрасах, наблюдали за двумя девочками, которые занимались любовью с двумя мальчиками. Мальчики, без сомнения, проникли сюда через окно.
      Они даже не заметили Стива. Они были слишком поглощены тем, что происходило в центре комнаты.
      Конни Блейз и мальчишка…
      Пухленькая коротышка и другой мальчик…
      Только две девушки: толстушка с длинными белокурыми волосами и длинноногая с жестким лицом не интересовались тем, чем занимались эти две пары. Они отдавались друг другу, словно не принадлежали к одному полу.
      Другие девочки лежали или сидели, скрестив ноги на матрасах. Они передавали по кругу бутылку с ржаным виски и по очереди отхлебывали из нее. Почти все они уже были пьяны.
      И Стив громко спросил:
      – Будет о'кей, если я присоединюсь к вашему веселью?
      Они были слишком поглощены собой и друг другом. Никто даже не увидел и не услышал его…

      Денни и Рози, как и накануне, занимались с Джин и порознь, и одновременно. Она же вела себя так, словно не собиралась больше и ногой ступить обратно в собственный дом.
      Конечно, она понимала, что рано или поздно ей придется вернуться к себе. Она также знала, что Стив обязательно будет звонить ей, и много раз. Он потребует объяснений. Ее объяснения должны прозвучать чертовски убедительно, однажды это удалось. Разумеется, теперь ей придется придумать более правдоподобную историю.
      …Вчера вечером ей вначале не понравилось, что они стали проделывать с ней, пощипывать, тискать, покусывать самые интимные места ее тела, но некоторое время спустя она уже ощущала некоторое удовольствие, и это удесятирило наслаждение от последовавших затем актов любви. Теперь Джин уже ничего не имела против чего угодно… Она ничего не отвергала. Она была словно в бреду от выпитого спиртного и возбуждения от непрерывных соитий. И чувствовала, что в состоянии сохранить это непроходящее желание. «Пусть так и будет», – сказала она себе словно в тумане.
      Но теперь уже Денни и Рози дали понять Джин, что ей пора уходить.
      – Ты не можешь оставаться здесь бесконечно, – сказал ей уже одевшийся Денни. Рози тоже успела одеться. Одна лишь Джин оставалась, в чем мать родила.
      – Правильно, – подтвердила Рози. – Мы все получили огромное удовольствие. Но, Джин, существуют соседи. Они могли обратить внимание, что в вашем доме уже два вечера не горит свет. Ты должна вернуться домой, поделать что-нибудь во дворе, чтобы тебя видели. Наша дружба с тобой, ну скажем, своеобразна. Мы живем в соседних домах, у нас замечательные возможности для общения. Но не надо подвергать себя риску.
      – Не хочу, – заупрямилась Джин, – я не хочу уходить. Я хочу остаться с вами… Я хочу…
      Денни схватил ее за запястья, с силой поднял с кровати и поставил на ноги.
      – Рози, она пьяна и в истерике. Ее надо протрезвить.
      Джин не в состоянии была шевельнуть ни рукой, ни ногой. Тело ее было словно налито свинцом. Но мысли ее были устремлены четко в одном направлении: она жаждала плотской любви и ничего иного.
      – Она мертвецки пьяна, – подтвердила Рози.
      Осгуды помогли Джин встать под душ, и Денни полностью открыл холодный кран. Струи ледяной воды с силой хлестнули по обнаженному телу. Джин забилась в их руках, в горле перехватило дыхание:
      – Нет, нет! – закричала она и попыталась вырваться. Ей не позволили.
      Постепенно к ней стало возвращаться проясненное сознание.
      – Кажется, она пришла в себя, – сказала Рози, и Денни закрыл крап.
      Это было словно возвращение из кошмарного сна.
      Рози накинула на нее халат. Прикосновение ее рук заставило вздрогнуть, словно от удара электрического тока. Неожиданно она ощутила невыносимую усталость и позыв к тошноте. Потом Джин полегчало, она прополоскала рот и смогла говорить.
      – Что вы сделали со мной? – спросила она шепотом.
      Денни ухмыльнулся:
      – Мы ничего с тобой не сделали. Ты все делала сама, а раз начав, вошла во вкус. Хотела испытать все. Видать, в тебе это было заложено, не иначе. Таков уж секс, он вселяется как злой дух…
      Джин медленно покачала головой.
      – Теперь ты должна хотя бы на время пойти домой, – сказала Рози. – Мы не должны допустить, чтобы среди соседей пошли разговоры. Завтра вечером ты сможешь вернуться.
      Тут Рози улыбнулась зазывно:
      – Конечно, если завтра утром ты захочешь забежать ко мне на минутку, никто из соседей на это не обратит и внимания.
      – Вернуться? К тебе? – Джин замотала головой. – Нет! Нет!
      Денни нахмурился:
      – Что с тобой?
      – Теперь ничего… – резко обернувшись к нему, отрезала Джин. – Я только сейчас пришла в себя. – Вы… Вы… Вы превратили меня в какое-то другое существо…
      – Я уже сказал тебе, – грубо возразил Денни, – мы ничего с тобой не делали. Ты сама все сделала. Ты получила то, чего хотела.
      – Но я была в порядке, – прошептала Джин. – Я была в порядке, пока ты не начал шантажировать меня этими фотографиями. Фотографиями, к которым я никогда не имела никакого отношения.
      Она повысила голос:
      – Я требую, чтобы ты отдал мне эти снимки, прямо сейчас! Я не хочу, чтобы вы оба сделали из меня свое подобие. Я… Я имею мужа и люблю его. Я не…
      – Ну, я думаю, ты ничего не имеешь права требовать, – спокойно оборвал ее Денни. – Если ты хочешь сохранить мужа, которого так обожаешь, то будешь делать то, что тебе велят. Мы можем еще долго наслаждаться друг другом, и мы не хотим, чтобы кто-нибудь пронюхал об этом. Я и не подумаю отдать тебе эти снимки, но я подарю их твоему мужу, если ты будешь ерепениться. А теперь иди к себе и проведи весь день дома. Покажись на улице, пусть тебя видят, а завтра вечером, когда соседи улягутся спать, возвращайся к нам.
      Он улыбнулся:
      – К тому времени ты должна быть в полном порядке…
      – Нет, – возразила она. – Для вас я больше никогда не буду в полном порядке…
      – Будешь, будешь, – спокойно улыбнулась Рози. – Сейчас ты слишком уж протрезвела. Но завтра вечером, после небольшой выпивки, снова будешь в боевой готовности… Но мы, действительно, должны соблюдать осторожность. Наши соседи люди узколобые, ограниченные, они неспособны понять наши отношения.
      Рози вышла из комнаты, но вскоре вернулась с одеждой Джин.
      – А теперь одевайся, и спокойной ночи! Как заторможенная, Джин позволила Рози одеть себя. На прощанье Рози нежно поцеловала ее за ухом.
      – А теперь поспеши домой. Если не дотерпишь до завтрашнего вечера, приходи ко мне ненадолго утром.
      – Пожалуйста, – дрожащим голосом произнесла Джин, – …Вы не понимаете… Я не хочу возвращаться к вам. С меня достаточно. Вы правы, во мне есть некто, кому все это нравится. Но я не хочу, чтобы это повторилось. Если я это сделаю, то буду обречена… А я не хочу… У меня есть муж. Единственное, чего я желаю, сохранить его, любить его. Если я вернусь к вам, случится что-нибудь ужасное. Неужели вы этого не понимаете? Отдайте, пожалуйста, мне эти фотографии, и я сожгу их. Ведь это даже не мои снимки…
      – Успокойся, – сказал Денни.
      Джин только всхлипнула. Она пересекла двор, миновала калитку в изгороди и наконец вошла в свой собственный дом.
      В тот момент, когда Джин закрыла дверь, она услышала телефонный звонок. Она подбежала к аппарату и схватила трубку. Но было уже поздно. Только долгие, продолжительные гудки. «Стив…», – беспомощно подумала Джин и опустила трубку на рычаг. Бессильно прислонилась к стене.
      Она впала в грех под натиском Денни Осгуда. Хуже того, она обнаружила, что ей нравится грешить. Где-то внутри нее вскрылась другая Джин или ее извращенное нутро, для которой грех был восхитителен.
      Но она должна сражаться. Сражаться с темной стороной своей натуры, которая вывела ее на орбиту похоти. Она должна очиститься, сделать так, чтобы это никогда не повторилось, вернуться в свое естественное состояние. Стать тем, кем была до сих пор – нормальной женщиной, женой Стива Джерарда.
      Но как? Как, если Денни Осгуд по-прежнему владеет этими фотографиями?
      Джин долго расхаживала по комнате, охватив лицо ладонями. Потом пришло решение. Которое потребует всего ее мужества. Это единственный путь, если только она хочет перебороть разрушительную, порочную сторону своей натуры.
      Джин решилась… Когда Стив вернется домой, она расскажет ему про эти фотографии. Объяснит, что женщина на снимках – не она. Он доверяет ей и поверит, что это – правда. Это единственное решение. И единственный ее шанс.
      Тело Конни Блейз оказалось чутким и отзывчивым. И возбуждающим до предела. Восхитительное юное тело, чувственное, жадное, созданное для наслаждений.
      Стив был опьянен и не испытывал никаких страхов. Он напрочь забыл о безответных телефонных звонках. Он не думал ни о чем, кроме как об этом прекрасном теле и других юных, брызжущих жизнью телах, отдававшихся ему по первому же его желанию.
      Сейчас он был с Конни. Они лежали на матрасе посреди комнаты. Все остальные жадно наблюдали за ними. Но для Стива никто из них сейчас не существовал.
      Конни извивалась под ним, ее тело билось в конвульсиях, подбрасывало его вверх, маленькие кулачки в экстазе колотили по спине, острые соски грудей сами собой находили его губы, зубы до крови впивались в мочку уха…
      – Вот это мужик! – восторженно кричал один из мальчишек.
      – Конни давай, Конни, поддай! – вопила девчонка на матрасе рядом с ними, груди ее подпрыгивали в такт с выкликами.
      Стив слышал их словно в тумане, они мелькали мимо его сознания. Для него не существовало ничего, кроме бьющегося под ним сильного и жадного тела. На мгновение Конни освободила его ухо и выкрикнула:
      – Еще! Сильнее! Быстрее! Еще! Ну же! Еще! И девчонки вокруг в восторге хором повторяли ее слова, все они были пьяны от спиртного и любви. Они кричали все громче и громче, и голоса их, казалось, сотрясали комнату.
      – О-о!
      Стив почувствовал, как тело Конни забилось под ним в сильнейшей дрожи, она вцепилась в него мертвой хваткой, содрогнулась и вскрикнула в последний раз… Она кончила.
      Под истошные крики со всех сторон «Еще! Сильнее!», он нанес последний удар и, в оргазме, рухнул, как подкошенный. Несколько секунд он лежал в полной прострации с закрытыми глазами. И вдруг услышал над собой мужской голос:
      – Что это за шум? Даже две таблетки… – и тут же яростный рев:
      – Джерард!
      Стив перевернулся на спину и увидел стоящего над ним Картера Блейза, облаченного в ночную пижаму. Лицо его было багровым от гнева:
      – Джерард! Моя дочь!
      Конни сидела рядом с ним на матрасе, охваченная ужасом, тщетно пытаясь прикрыть ладонями свою наготу. Другие девчонки глупо хохотали.
      – Это все он затеял, он! – Вдруг истошно завопила Конни, – это он ворвался сюда и изнасиловал нас! Он принес виски и заставил позвать мальчиков…
      – Ну ты… – Стив открыл было рот, но огромная рука швырнула его через всю комнату, он врезался в стену и рухнул на пол. Блейз двинулся к нему:
      – Никакая больная спина не помешает мне показать тебе, что будет с каждым, кто прикоснется к моей дочери!
      Стив с трудом поднялся на ноги:
      – Подождите, мистер Блейз, подождите…
      – Пошел вон, сукин сын! – заорал Блейз. – Пока я не учинил с тобой такое, о чем потом очень пожалею. Убирайся, и как можно быстрее!
      Стив видел горящие глаза старика, видел, что тот способен сейчас на все:
      – Ладно, – сказал он и вышел из комнаты.
      – Это все он, папочка, он! – донесся до нею вопль Конни.
      И яростный голос Блейза вдогонку: – Тебя вышвырнули отсюда, Джерард! Считай, что тебя вышвырнули и из «Айронхэнда»! Я завтра же позвоню главному управляющему и расскажу ему обо всем!
      Стив быстро оделся, собрал чемодан и скатился по лестнице вниз. И все время слышал истошные крики Блейза:
      – Тебя вышвырнули! Вышибли! Вышибли!
      Стив нырнул в машину, включил зажигание и рванул с места…
      Он ехал домой, объятый чувством стыда и страха. Он снова согрешил, и теперь его ждет возмездие. Кара настигала его еще с того вечера с женщинами в Вашингтоне. Теперь придется расплачиваться за все. Конец карьере. А когда узнает Джин, то и конец семье.
      «Я был прав, – подумал он в отчаяньи, – я был прав, а лейтенант Рубби заблуждался. Секс это зло, секс это грязь, секс это ужас… Секс разрушил меня. Грех, которому нет прощенья…»
      Машинально сжимая руль, он заплакал. Слезы застилали глаза так, что он с трудом различал дорогу.
      «Я зло, – думал Стив, – я грязь. Что скажет Джин? Что она может сказать?»
      Потом его мысли изменились. «Нет, нет! Это не моя вина! Это она во всем виновата! Не я, только она! Если бы я застал ее тогда дома, ничего бы не случилось. Это она сама виновата в моей измене…»
      «Она уходила… Уходила к другому мужчине. Вот почему ее не было дома. Вот почему она не отвечала на мои звонки. Чтобы проделывать грязные штуки с другими мужчинами. Да, да, только она… Она не может ни в чем винить меня. Она сама подтолкнула меня на это… Она такая же, как все остальные, потаскуха, шлюха…»
      В какое-то мгновение в его мозгу мелькнула трезвая мысль: «Я, должно быть, схожу с ума». Стив снова услышал слова Рубби, словно лейтенант сидел на заднем сидении его машины: «Ты как кусок льда, который уже начал оттаивать. Ты хрупок, ты переломишься тогда, когда меньше всего будешь этого ожидать».
      Но мгновенное прозренье мгновенно же исчезло, растворилось в его ощущениях нечистой совести, горечи и вины.
      Работу он потерял. Жену потеряет, когда она обо всем узнает. И все это из-за любви. И только по ее вине. Она уходила к другому мужчине, все из-за этого.
      «Я покажу ей, – думал Стив, – я покажу ей. Она получит за то, что довела меня до такого состояния…»
      И он с силой вдавил педаль акселератора. Утро.
      Всю ночь Джин Джерард не смыкала глаз. Она устала и вымоталась. Но в своем решении лишь утвердилась. Черт с ним, с Осгудом. Пусть он приведет в действие свои угрозы и покажет фотографии Стиву. Все равно, она к нему больше не пойдет.
      Стив ее муж. Он ее любил. Конечно же, когда она скажет ему, что никогда не позировала для грязных фотографий, он ей поверит. Разумеется, ему и в голову не придет, что она способна выделывать вещи, которые выделывала та женщина.
      Конечно, она тоже оказалась способна на это. Вернее, ее худшая сторона. Теперь, зная себя, она должна остерегаться худших проявлений своей натуры. Она не знает, где и когда может подстеречь ее соблазн. Но теперь, зная себя, она должна каждую секунду ждать беды, должна быть готова встретить искушение во всеоружии, чтобы преодолеть его, и в этом ей поможет Стив, их любовь.
      В конце концов, думала Джин, такой откровенный разговор только укрепит наш брак. Я люблю его сильнее, чем когда-либо раньше. Мы можем помочь друг другу. Стив поможет мне обуздать мою чувственность. Я смогу научить его новым способам любви, которые теперь мне известны. Мы можем укрепить наш брак, сделать его еще счастливее. Стиву один раз будет достаточно взглянуть на эти снимки, чтобы понять – это не я.
      Против Денни Осгуда будет мое слово. Стив мой муж. Он должен поверить мне.
      Джин пошла на кухню, сварила и выпила чашку крепкого кофе. Потом собралась с духом, подняла трубку телефона и позвонила Осгуду.
      – Да-а… – ответил он сонным голосом.
      – Денни, это Джин. Вот что я хочу сказать тебе. Как только Стив вернется, ты можешь принести ему эти фотографии, если хватит смелости. Мне уже все равно.
      – Что-что?
      – Я сказала, что больше не буду вашей любовницей. Вы больше не заполучите меня. Я хочу, чтобы ты показал эти снимки.
      – И…, – начал Денни голосом уже окончательно проснувшегося человека, – ты расскажешь ему о том, чем занималась эти дни?
      – Этот номер у тебя не пройдет, – возразила Джин. – Я буду все отрицать. Он мой муж и примет на веру мои слова. Пока он меня любит, ты ничего не сможешь поделать.
      – Ты пожалеешь об этом, Джин. Мы ведь можем доставить друг другу массу удовольствия…
      – Да, – согласилась Джин и почувствовала, как внутри ее что-то дрогнуло, но она тут же решительно подавила этот импульс соблазна. – Да, мы способны наслаждаться друг другом. Но мы не должны этого делать. Стив возвращается завтра, и у тебя достаточно времени, чтобы принести мне фотографии.
      Она говорила твердо и уверенно. Она чувствовала, что может бороться, что лучшая часть ее натуры в состоянии одолеть худшую – темную и порочную. Джин не успела закончить фразу, как услышала донесшийся с улицы звук подъезжающего автомобиля. И тут же – голос Денни в трубке телефона:
      – Если ты далеко от окна, то могу сообщить, мне видно: Стив только что подъехал. Ладно, Джин, это твой последний шанс. Ты все еще хочешь, чтобы он увидел снимки?
      – Да, – сказала она со вздохом.
      – О'кей. Я приду, как только оденусь. Мне неприятно это делать, Джин, но ты заслужила такой урок…
      Джин опустила трубку. Почему Стив вернулся домой раньше срока? Сердце ее отчаянно колотилось, но все же она постаралась взять себя в руки и поспешила к двери. Завидев пустые глаза Стива, его бледное лицо Джин испугалась:
      – Дорогой, что случилось?
      – Ничего, – каким-то бесцветным голосом ответил он. – Просто решил вернуться домой пораньше…
      Его движения были механическими, словно лунатика, слова вялы и невыразительны. Он поднялся на крыльцо и вошел в дом, даже не прикоснувшись до нее.
      – Стив, – встревоженно повторила она, – Стив… Ты, должно быть, очень устал в дороге. Я налью тебе чашку кофе… Но что, собственно, случилось?
      – Ничего… – безжизненно ответил он, осторожно садясь к столу.
      – Ты не заболел?
      – Да… Я заболел. Я давно уже болен. И ты тоже больна, Джин. Мы оба больны. Ты больна, и я болен.
      Она застыла с чашкой кофе в руках.
      – Стив, – прошептала она. – О чем ты говоришь?
      Он машинально вертел в пальцах кофейную ложечку, потом сказал:
      – Ты знаешь, о чем я говорю. Ты во всем виновата… Это твой грех…
      – Стив Джерард, – хрипло произнесла Джин. – Ты несешь какую-то чушь. О чем ты говоришь?
      Он порывисто встал. Лицо его дергалось в нервном тике:
      – Любовь… Похабная, грязная любовь… Вот что разрушило нас обоих.
      Джин уронила на пол чашку и блюдце, но даже не заметила этого. Глаза его, казалось остекленели, голос звучал спокойно и бесстрастно.
      – Я поймал тебя, понятно? Я знаю все. Ты поняла? Мне все известно.
      – Что тебе известно? – простонала она. Когда Денни мог успеть все ему рассказать?
      – Ты… Ты… – он с трудом выдавливал слова осевшим голосом. – Ты шлюха… Проститутка… Все эти ночи… Телефон не отвечал… Мне было так одиноко. А ты в это время в постели, с кем-то… Я не мог больше терпеть и ответил тем же… И на этом сгорел. Это погубило нас. И ты одна во всем виновата.
      – Стив, – Джин старалась говорить как можно спокойнее. – С тобой что-то не в порядке.
      – Да, – сказал он. – Со мной плохо… Из-за моего греха. И с тобой тоже…
      – Греха?
      – Да, греха… Мои родители говорили мне, давно, когда я еще был ребенком. Они говорили, что тело женщины есть тело сатаны. Они предупреждали: беги грехов, связанных с телом! Я слушал их, я внимал им, а надо мной все смеялись. Говорили, что у меня не все дома. Ты не пьешь, не куришь, не сквернословишь, не волочишься за женщинами. В чем дело, Джерард? Или ты не мужчина? Все – Рубби на флоте, Десмонд здесь, все они пытались сбить меня с пути истинного. Но я держался… Пока к ним не присоединилась ты.
      Тогда я сразу и поскользнулся… Той ночью после конференции. Но я обещал себе, что это никогда не повторится. А потом однажды вечером я позвонил тебе, и тебя не оказалось дома. Я звонил много раз. Ты не отвечала. Я знал в глубине души, чем ты занималась в это время. Ты развязала мне руки, чтобы я мог поступать так же.
      Они оказались правы, разве ты не понимаешь? Я попал в ловушку, мы оба попались.
      Его невидящие зрачки расширились, и она в ужасе отпрянула от него. С трудом проглотив комок в горле, еле выговорила:
      – Стив, я позвоню доктору…
      – Никакой доктор нам уже не поможет.
      – Ты не прав! Ничего непоправимого между нами не произошло! Я люблю тебя, чего бы ты не учинил. Я прошу тебя. А ты сможешь простить меня?
      Он ничего не ответил. Он просто стоял, глядя куда-то в пространство, мимо нее, воспаленными глазами.
      И тут она вспомнила: Денни! Господи! Нельзя допустить, чтобы он сейчас объявился с этими фотографиями. Когда Стив в таком состоянии. Бог знает, чем это может кончиться.
      Джин кинулась на задний двор: надо перехватить Денни!
      Когда она ворвалась в дом, Осгуд стоял против зеркала и повязывал галстук. Рози голышем сидела на постели.
      – Ого! – завидев Джин, Денни расплылся в ухмылке. – Похоже, ты отказалась от своего намерения. Это хорошо.
      Он похлопал по карману пиджака.
      – Фотографии у меня с собой, так что ты пришла во время.
      – Нет! – воскликнула она в неистовстве. – Нет! Я не изменила своего решения! Но сейчас ему никак нельзя показать эти фото. С ним что-то неладное. Я не знаю, что произошло, но что-то ужасное…
      – Отговорки, – зло сказал Осгуд, – опять отговорки.
      – Ради бога, – молила Джин. Денни был непреклонен.
      – Только при условии, что наша договоренность сохраняет силу. Что когда Рози и я захотим тебя, ты придешь к нам.
      – Нет! – вскричала Джин. – Я больше не могу!
      Он пожал плечами:
      – Жаль… Я надеялся…
      Денни наконец-то управился с галстуком:
      – Другого случая не будет… Пошли, малышка. Или ты не хочешь присутствовать при этом? Использовать свой шанс для объяснений?
      Денни вышел из спальни, и Джин побежала за ним:
      – Выслушай меня! Ну, пожалуйста! Стив в ужасном состоянии, я никогда не видела его таким…
      Осгуд ответил, забавляясь:
      – Он всегда был забавным типом. Он из тех, кто никогда не выходит за рамки собственных представлений. Такие не могут держать удары, просто не способны. В их представлении Сатана все еще существует. Для них Сатана, это такие люди, как Рози и я. А мы умеем держать удары.
      Напевая что-то под нос, Денни вышел на задний двор. Джин едва поспевала за его размашистым шагом, повторяя с мольбой:
      – Денни! Ради бога!
      – Ты не сказала ничего нового, – спокойно отрезал Осгуд. И поднялся на крыльцо дома Джерардов. У Джин все оборвалось внутри, но больше ничего она сделать уже не могла. Конец…
      Денни вошел в дом, приветственно помахал рукой вышедшему ему навстречу Джерарду:
      – Привет, Стив! Я хотел тебе кое-что показать. Нечто, весьма деликатного свойства…
      Стив стоял с безучастным выражением лица. Выговорил тихо:
      – Да, да…
      – Мы с твоей женой держали пари, – развязно начал Осгуд. – Тут мне днями попалась серия порнографических открыток, ну мы и поспорили. Там снята одна девочка… Я говорю, что это Джин, а Джин утверждает, что это не она. Вот я и решил, что ты в этом вопросе лучший судья…
      Осгуд вытащил из кармана конверт, снял с него резинку и разбросал снимки по кухонному столу.
      – Вот, погляди, – сказал он добродушно. – Обрати внимание на сходство… Ты не находишь, что один к одному?
      У Джин перехватило дыхание.
      – Поверь мне, Стив, – произнесла она наконец, – это не я. Клянусь тебе! Она очень похожа на меня, но это лишь совпадение!
      – Точь-в-точь ты, – подтвердил Денни Осгуд.
      Стив взглянул на снимки. На лице его не отразилось ничего. Он вяло перебрал снимки, потом повернулся к Джин:
      – Когда ты их сделала? Должно быть, до того, как мы поженились?
      – Стив, – еле выдавила она. – Я же сказала, клянусь тебе, эта девушка не я…
      Стив ничего не сказал. Только молча смотрел на нее.
      – Ты мне не веришь? – Ее голос дрожал. – Стив! Ты мой муж! Ты должен верить мне! Если ты не веришь, то что же остается?
      – Ничего, – тихо ответил Стив, – ничего не остается.
      – Ну, – вмешался Денни Осгуд, – я бы не принимал это так близко к сердцу, Стив. Множество мужчин с радостью женились бы на такой девушке, как Джин. Все испробовавшей…
      Стив собрал фотографии в стопку.
      – Значит, ты была порочной еще до того, как я женился на тебе. Ничего удивительного, что и я стал порочным. Я был прав, это ты во всем виновата. Моей вины нет ни в чем. Это целиком твой грех.
      – Стив!
      – Подожди минутку, Джин, – вмешался Осгуд. В его голосе появилась нотка тревоги. – С ним, действительно, что-то случилось, похоже он и в самом деле спятил малость.
      – О нет! – возразил Стив. – Я не сошел с ума. Просто теперь я знаю чего так долго опасался. Что все женщины – грязные твари. Рубби пытался убедить меня, что это не так. Но он сам отвратителен. И Десмонд тоже. Они все отвратительны, они и меня хотели сделать таким же. Но это им не удастся.
      – Стив, родной! – Джин шагнула к нему, положила руки на плечи. – Ты болен, Стив! Тебе надо лечь…
      – Нет! – Вскрикнул он и с силой оттолкнул ее прочь. – Не прикасайся ко мне, грязная шлюха!
      Он повернулся к Денни:
      – А ты… Я полагаю, ты один из тех.
      – Каких «тех»?
      – Один из тех, кто валялся с нею, когда я звонил ей, когда так нуждался в ней. Из-за кого, она решила сделать меня сумасшедшим, таким же грешником, как она сама…
      – Я не знаю, о чем ты говоришь, Стив, – сказал Денни. – Но думаю, что Джин права. Тебе лучше лечь…
      Лицо Осгуда побелело, он явно был напуган.
      – О да! – с сарказмом сказал Стив. – Ты все знаешь. Ты тоже зло… Я должен что-то сделать с вами, потому что вы все – зло и хотели из меня сделать свое подобие.
      – Никто никого не может обратить во зло, – хрипло возразил Денни. – Никто ничего не пытался сделать с тобой, по крайней мере я… И нечего сваливать на других… Я не хнычу, что моя жена…
      И тут Джин вспомнила о ноже. Это был особенный нож, память о службе на флоте. Обычно Стив держал его в столике возле кровати. Она вспомнила о ноже, когда увидела, что рука Стива медленно потянулась к заднему карману. Джин закричала в ужасе:
      – Стив! Не надо!
      Но он уже выхватил нож, выкрикивая бессвязные слова:
      – Вы… вы… Смеетесь надо мной… Ты… Рубби… Десмонд… Блейз…
      Осгуд уже тоже кричал:
      – Стив! Не делай глупости! Убери этот нож! Не сходи с ума!
      Стив не отвечал… Денни кинулся к нему в попытке выбить оружие. Но Джерард ударил раньше. Денни рухнул на пол, пальцы его судорожно царапали линолеум. Потом перестали…
      – Так-то… – выдохнул Стив.
      Словно завороженная Джин смотрела, как под телом Денни расползается кровяное пятно…
      – Тебя я тоже убью, – медленно выговорил Стив, – Тебя, Рубби, Десмонда… Потом поеду и убью Эрла Холмса… И ту женщину в зеленом платье… И еще одну девчонку… Я убью вас всех… Из-за кого меня обуял грех…
      Он уставился на нее, словно только что увидел:
      – Но тебя первую… Конечно, тебя первую. Потому что ты хуже всех…
      Он поднял руку с ножом. Она глядела в его невидящие, остекленевшие глаза…
      – Стив! Бедный Стив… – прошептала она.
      – Да, – повторил он за нею, – бедный Стив.
      По щекам его катились слезы, пальцы, сжимавшие рукоятку ножа, побелели от напряжения. Джин закрыла глаза, готовая встретить удар. Но услышала слова отчаяния:
      – Нет, нет… Не могу. Я люблю тебя… Джин открыла глаза. И увидела этот удар… Он ударил себя.
      Джин закричала.
      Он упал спиной на кухонный стол, выронив нож на пол…

      Джон Сэндерс сидел за своим огромным столом красного дерева и бесцеремонно разглядывал Джин. Он еще не был уверен, что сможет использовать ее. У него были на сей счет определенные сомнения.
      Прежде всего, его смущало какое-то безжизненное выражение ее лица. Словно оно застыло когда-то и осталось таким навсегда.
      Второе – она была очень похожа на девушку, которую он раньше уже использовал. Ее звали, кажется, Керри. Она была превосходной натурщицей. Потом Керри вышла замуж и устроила свою жизнь. Но у него еще оставался большой запас ее фотографий.
      – Почему вы пришли ко мне? – спросил он девушку.
      Они сидели в его студии, на чердаке над старым пакгаузом. Это было удобное и безопасное место. Сэндерс зашибал на этих фотографиях хорошие деньги и мог позволить себе куда лучшую студию, но безопасность ставил превыше всего.
      – Потому что я должна чем-то заниматься.
      – Вы замужем?
      – Нет.
      – Вы меня не обманываете?
      – Нет. Я не замужем. Но была. Мой муж умер.
      – Понимаю, – он улыбнулся. – И вы оказались в трудном положении. Поэтому решили позировать.
      – Да.
      – Он не был застрахован?
      – Он покончил самоубийством. В страховом полисе есть пункт…
      – Да, понимаю… Они не платят, пока не вступит в силу… Через два года.
      – Совершенно верно, – подтвердила она. Джон Сэндерс изрядно приложился к стакану пива.
      – Вам известно, какого рода фотографии я делаю?
      – Я знаю.
      – Дорогая, это не художественная фотография… Это съемки в действии.
      – Это я тоже знаю.
      – Я имею в виду… – Он вынул из ящика несколько снимков и разложил перед ней. – Вот такого сорта.
      Джин взглянула на них без особого интереса.
      – Все это я уже делала…
      Сэндерс поднял глаза, по спине его пробежал какой-то холодок. Потом он пожал плечами.
      – Ладно… Теперь снимите одежду.
      Она поднялась и очень спокойно разделась.
      – Что ж, – сказал он, у вас то, что я называю хорошей фигурой. Вы, действительно, хотите заниматься этим? Выполнять все перед камерой?
      – Я готова делать все, что угодно, – подтвердила она все тем бесстрастным тоном.
      Он допил свое пиво.
      – О'кей. Вы наняты. Погуляйте где-нибудь, а я позвоню нескольким мужчинам. Мы начнем съемки после полудня. Хотите пива?
      – Почему бы нет?
      Джон налил ей стакан.
      – Откуда вы, милочка?
      Она рассказала.
      – Что ж, я не осуждаю вас, что вы перебрались в большой город. Там тоска смертная, не так ли? В таких городках даже происшествий никаких не случается.
      – Верно, в таких местах ничего никогда не происходит…
      Он покачал головой.
      – Все-таки что-то меня в вас смущает… Вы не похожи на девушек того типа… Это тяжелая работа, милашка. Вы будете держаться в ней, пока не начнете толстеть или пока ваши снимки не приедятся покупателям. После того, как мы вас используем на всю катушку, вы, возможно, очутитесь на панели… У вас что-нибудь не в порядке, дорогуша?
      – Нет, – ответила она. – Просто у меня ничего не осталось, а я нуждаюсь в деньгах. Лучше я займусь этим, чем чем-либо другим.
      – О'кей, дорогая, если это вас не смущает, то меня тем более.
      И все-таки что-то в выражении ее лица, тоне голоса смущало его.
      – Меня ничто не волнует, – повторила она. – Я могу теперь одеться?
      – Да, конечно, – поспешно сказал он. – Пообедайте где-нибудь и приходите после трех. Начнем работать.
      Она уже оделась, когда в комнату вошла Рози Осгуд. Спросила:
      – Ты получила работу?
      Джин ответила равнодушно:
      – Конечно. Разве ты сомневалась во мне?
      Вместе, рука об руку, они вышли из комнаты…