В конце концов, один из приятелей Мориарти — Майкл Шнайдер протянул свою волосатую лапу, сгреб и приподнял Кэно за ворот заляпанного пятнами пота и жира свитера и после снова поставил его на место плечо, хорошо зная, что тот левша, и не желая повредить его сильную руку. Это глухое место было настолько далеко от цивилизации, что, как прикинул Кэно, заменить ему здесь Мориарти мог разве что йети
В отличие от предыдущего удара, этот свалил Мориарти на спину, и он так на ней и откатился на несколько ярдов вниз по склону.
— Ну, ты и скотина! — прорычал он, пытаясь дотянуться до спускового крючка МК-4, который оказался под ним.
— И не думай! — крикнул Кэно, спрыгнув вниз по склону и согнув ногу в колене так, что носок его ботинка глядел прямо в челюсть наемника. — А то я тебе сейчас голову оторву.
В этот момент Кэно почувствовал укол в шею.
— Оторвешь башку ему, — раздался женский голос, —
твоютебе мы отрежем.
Кэно вылупил глаза на Джильду Сталь. Блондинка с точеной фигуркой, бывшая танцовщица из Штатов прижала свой девятидюймовый тесак к его глотке. От мужика, который ему ее сосватал, Кэно знал, что она была вполне способна выполнить свое недвусмысленное обещание: тот малый рассказывал, что видел как-то, как она одним ударом этого самого ножа напрочь снесла кому-то голову, а потом отшвырнула ее — всю в крови — ярдов на семьдесят.
— Отвали, Джилли, по-хорошему, — сказал Кэно, не повышая голоса. — Тебя это не касается.
— Ты прав, — твердо сказала она, но глаза ее при этом жестко блеснули. — Но поиски амулета, доставка тебя на остров и деньги за работу, которые я должна получить, — это мое дело, и меня оно касается не меньше, чем тебя с твоими дружками.
— Я защищаю свою честь. Джильда фыркнула.
— Твоя честь покоится в той же папке, где и твоя смазливая рожа, и неплохие мозги, и написано на этой папке: «Особо опасный преступник».
— Не болтай лишнего, курица. Теперь и
тына мою честь посягаешь…
— Надо же, — проворковала она. — Да как же это я осмелилась? Может, ты меня на дуэль вызвать собираешься? Или кишка тонка? — Она повернула лезвие ножа так, что оно всей длиной легло на его затылок, потом стала медленно к нему придвигаться, пока ее полные губы вплотную не приблизились к его уху. Он почувствовал на щеке ее дыхание, когда она произнесла: — Ну, признайся, что ты просто большой плохой мальчик… Просто ты любишь драться.
— Да, — прошипел он. — Драться я люблю. — Брови его сурово сдвинулись к переносице, искусственный глаз сощурился. Лучи естественного и инфракрасного света, смешиваясь в мозгу, заставляли его чувствовать себя чем-то вроде человека-тигра, и челюсти бандита плотоядно лязгнули. — Очень люблю.
— Тогда послушайся моего совета, дружок, — прошептала Джильда, приблизив губы к самому его уху и чуть ли не нежно водя ножом по его шее. — Решай эти вопросы в свободное от работы время. И запомни, Кэно, женщины не любят невежливых парней… и никудышных профессионалов.
Кэно с трудом сглотнул до противного вязкую слюну, когда она, казалось, ласково провела ножом по его кадыку, и взглянул на лежавшего на земле Мориарти. Металлическая набойка его ботинка все еще упиралась в мягкую плоть под челюстью подручного.
— Ладно, — сказал он, нехотя опуская ногу. — Вставай.
Кэно пошел прочь. Джильда протянула руку лежавшему на земле человеку, помогла ему под няться, и они присоединились к остальным.
— Джилли! — окликнул ее Кэно.
Женщина остановилась и вполоборота повернула голову. Ее защитного цвета брюки, плотно облегавшие стройные ноги, в лучах заходящего солнца резко контрастировали с поношенной летной кожанкой.
— Не думай только, что я тебе не дал взбучку лишь потому, что ты женщина, — проговорил Кэно. — Ты мне ножом грозила, и я тебе этого не забуду.
— Хорошо, — ответила Джильда и пошла дальше. — Это значит, что снова мне так делать не придется.
«
За словом она в карман не полезет — умная как черт!» — подумал Кэно, дав себе зарок хорошенько ее проучить, но не здесь и не сейчас. Мориарти со Шнайдером уже были настроены против него, и бандиту не хотелось лишний раз искушать судьбу. Сенни с By, несмотря на свои неповоротливые мозги, тоже могли пораскинуть ими, снюхаться с остальными и оттяпать львиную долю того барыша, на которую он сам точил зубы.
Достав из-за пояса карту, Кэно пошел дальше вверх, по склону, поражаясь в душе, как он мог допустить такую ситуацию. Держать в узде членов банды Черного Дракона было непросто и в нормальной обстановке, а здесь справиться с этими тупыми недоносками и головорезами было почти невозможно. Самые покладистые из азиатских членов банды отказались идти с Кэно, потому что не верили в невероятную историю о таинственном амулете и полагали, что он никогда его не найдет, а если даже и найдет, то просто не доживет до того момента, когда Шен Цун соберется окончательно с ним рассчитаться. Правда, никому из них и в голову не могло прийти, что сумма гонорара за эту работенку составляла пять миллионов долларов. Если бы они узнали об этой немаловажной детали, то, возможно, некоторые взглянули бы на дело иначе.
Но Кэно поверил посланцу Цуна — гигантскому амбалу ростом более восьми футов, подвалившему к нему в Гонконге. Даже у Кэно не хватило духу сказать этому чудовищу в наглухо застегнутом плаще и чем-то походившему на игуану, что он порет несусветную чушь о спрятанных где-то солнце и луне, о кормчем, который будет ждать в деревне на берегу Восточно-Китайского моря, об острове в тумане и о каком-то таинственном хозяине, которого никак нельзя огорчить.
Свою роль в этом деле сыграла еще одна существенная деталь: Кэно сидел в Гонконге лишь потому, что у него просто не было денег поехать куда-нибудь еще. Из Японии и Соединенных Штатов его выгнали, а суды еще тридцати пяти стран разыскивали бандита за совершенные им преступления. Поэтому в тот момент он продался бы даже марсианам, собравшимся завоевывать Венеру, если бы они заплатили ему наличными.
И, тем не менее, ему хотелось бы пойти на это дело со своими старыми, испытанными, закадычными корешами — забулдыгой Фей Хуном из Кореи и Коннором — искусным фехтовальщиком из Шотландии.
Онибыли настоящими профессионалами, мастерами своего дела. Шнайдер же с Мориарти — всего лишь шестерки, блатные новички, приятели одного туза в иерархии Черного Дракона. Ни в одном серьезном деле пока проверены не были, это их первая стоящая работенка. Кэно уже стал склоняться к мысли, что даже на конкурсе неудачников они заняли бы только второе место.
У двоих других членов группы опыта было побольше, но совсем иного плана. Кэно, пожалуй, предпочел бы, чтобы у Джима By его было поменьше. Раньше он служил в Пекине, в охране Мао Цзэдуна, а после его смерти менял работы как перчатки. Сейчас бы ему самое время на печи греться, но старик прямо рвался в бой, хотя реакция у него была теперь совсем не та, что раньше. Если бы не eгo умение метать звездочки и не способность скручивать газету так плотно, что ею можно было заколоть человека, и если бы кто-нибудь помоложе вызвался пойти с Кэно на это дело, то By бы и близко здесь не было.
Сенменджони был вылеплен совсем из другого теста, у этого малого не было ни опыта, ни физических данных. Раньше он был банкиром, штаны в конторе просиживал. Сенни сделал большую ошибку, заболев золотой лихорадкой в восьмидесятые, когда многих в деловом мире сгубила неуемная жадность. Он крепко прогорел на биржевых спекуляциях, и от тюрьмы его спасло лишь то, что неудачливый банкир согласился пойти бухгалтером в Черный Дракон. Кэно решил взять его с собой за то, что он хорошо знал местные диалекты, имел острое, как акульи зубы, зрение и был способен нести больше поклажи, чем любой другой член группы. Если бы не эти его качества, он был бы совершенно бесполезен.
И наконец, Джилли.
Кэно нашел ее через двойного агента — гонконгского полицейского, которого подкармливало китайское отделение Черного Дракона. Этот стукач сказал ему, что девица с норовом, и оказался прав — у Кэно с самого начала были серьезные сомнения в отношении того, стоило ли ее брать с собой. Он уже как-то работал с женщиной, и думал, что одного раза ему хватит по гроб жизни. После того как он с Либби Холл Освободительницей похитил боливийского журналиста, слишком глубоко копнувшего под мафиозных воротил, отмывавших в Ла-Пасе грязные деньги, Кэно решил оставить ей сорок процентов вознаграждения, а себе взять шестьдесят. Картина была примерно такой же, как и теперь, только тогда он был гораздо более щедр, потому что смазливая блондиночка очень ему приглянулась. Этого ей выше крыши хватит, прикинул тогда Кэно: она была всего-навсего двадцатидвухлетней шмокодявкой, за плечами которой не было еще ни одного серьезного дела, а он — известным ветераном.
Но при первой же попытке прижать ее к ногтю из-за этих десяти процентов разницы она ему чуть не выцарапала оставшийся глаз. Тогда-то он и дал себе зарок никогда больше с бабами не связываться, потому что с ними невозможно по-человечески договориться: чуть что не так — тут же тебе норовят вцепиться в последний глаз своими наманикюренными коготками. Вместе с тем он не мог не признать, что Либби оказалась одним из самых надежных его партнеров. У Кэно было такое чувство, что и Джилли из той же породы.
Во всяком случае, Кэно доверял ей гораздо больше, чем стукачу-полицейскому, который его с ней познакомил. Деревушка Чжужун… Гора Ифукубе. Эти названия вышли из употребления уже десять веков назад. Никаких толковых ориентиров, кроме невнятного бормотания восьмифутового верзилы об изображениях на карте, у него не было.
Почему этот поганый младенец не мог накалякать своим пальцем что-нибудь более внятное? Врожденные инстинкты Кэно подзуживали его хапнуть пару миллионов зеленых задатка и купить себе где-нибудь небольшой островок. Но вон тот амбал хоть обычно и помалкивает, но при таком раскладе, Кэно нутром это чуял, в один далеко не самый прекрасный день его жизни заостренные, как у ящерицы, уши этого монстра высунутся из прибрежных вод, омывающих этот островок, и острые белые зубы обглодают его, как прожаренную свиную отбивную на косточке. Лучше уж продолжать делать то, на что подрядился, сорвать еще три миллиона, заплатить каждому спутнику из Черного Дракона по двести штук, а на оставшиеся четыре лимона прикупить островок побольше.
Он даже представить себе не мог, что бы сделала Джилли, если бы узнала, сколько он за эту работенку
на самом делехапнуть хочет. Хотя дело в сущности было не в этом. Ни о чем она не пронюхает… но даже если что, он всегда сможет смотать в Мюнхен к этому доктору Ротвангу, и тот сделает ему новое ухо, или руку, или что там еще ему может понадобиться. Клевый островок и за три лимона всегда можно подобрать…
— Босс!..
Запыхавшийся Сенни подбежал к Кэно и легонько хлопнул его по плечу. Руки Кэно тут же легли на перламутровые рукоятки двух висевших на поясе кинжалов, и в мгновение ока бандит, обернувшись, скрестил их под подбородком приземистого, круглолицего бывшего банкира.
— Ты что, белены объелся? — в страхе пробормотал Сенменджони. — Убери ножички. Я тебе сказать хотел, что кое-что заметил. — Дрожащим пальцем он указал на вершину склона, по которому они поднимались в гору. — Вон там!
Кэно засунул кинжалы в ножны и посмотрел в ту сторону, куда показывал Сенни. Прищурившись от бивших в глаза лучей заходящего солнца, он увидел что-то и улыбнулся… если перекошенный оскал нижней части его лица можно было назвать улыбкой.
— Пошли, — заторопился бандит. — Чует мое сердце, нас ждет хорошая новость.
Глава 13
— Горо, — сказал Шен Цун, плавно скользя по полу столовой дворца, — кормчий привез какие-нибудь новости от твоего человека… этого Кэно?
— Нет, — ответил гигант. Его голос прозвучал как сильнейший аккорд, взятый на самой нижней октаве рояля. — Осмелюсь заметить, господин Шен, он не
мойчеловек. Он
просточеловек… всего лишь человек.
— Как раз это меня и беспокоит, — ответил Шен Цун, и фигура, закутанная в плащ с капюшоном, пододвинула ему отделанное золотом и слоновой костью кресло. Хозяин и организатор турнира Смертельная Битва сел, голова его медленно покачивалась из стороны в сторону. — Прошло уже пять дней.
— Я и не рассчитывал на то, что за такой короткий срок он найдет деревню предков Кун Лао, — сказал Горо, — если она еще вообще существует. Он обещал мне прислать гонца, когда узнает об этом что-нибудь определенное.
— Шерпа сказал, что деревня существует, — заметил Шен Цун, — хотя название ее теперь иное.
— Шерпа мог что угодно сказать, — буркнул Горо, — чтобы шкуру свою спасти.
— Я ему верю, — возразил Шен Цун. — Этот человек слишком глуп, чтобы умело врать. — Колдун положил руки на подлокотники кресла, рукава его богато расшитого зелеными и золотыми узорами халата спускались чуть ли не до самого пола. — Не меньше пяти дней, чтобы найти деревню, — вздохнул Шен Цун, — а потом еще несколько дней, а может и недель, чтобы отыскать эту проклятую гору. Горо, как ты думаешь, почему спустя полторы тысячи лет неустанных поисков и ожиданий эти последние дни тянутся так нескончаемо долго?
— Потому что теперь мы как никогда раньше близки к успеху, — ответил гигант голосом, звук которого был подобен звуку контрабаса. Он уселся в железное кресло, стоявшее по другую сторону большого стола. — Так всегда бывает. В битвах Внешнего Мира я никогда не сетовал на врага, за которым должен был гоняться по нескольку дней, но если ему удавалось ускользнуть от меня на несколько минут, я был вне себя от ярости. В любви я всегда тосковал по моим подружкам в ожидании встречи, а не при расставании.
— Возможно, ты прав, — задумчиво проговорил Шен Цун. — Скажи мне теперь, почему ты решил, что Кэно лучше других может справиться с этой работой? Почему ты не сговорился с тем, кому я хотел ее поручить?
Горо протянул руку к меньшей из двух стоявших перед ним корзин, вынул из нее небольшую, отчаянно дергавшуюся рогатую жабу, сунул ее голову себе в рот и откусил.
— Потому что с тем человеком, которого ты предложил, с Саб-Зиро из клана ниндзя Лин Кей, я не смог связаться.
— Это я уже слышал, — раздраженно бросил Шен Цун. В его пронзительном голосе явно звучало нетерпение. —
Почемуты не смог с ним связаться?
Горо толстым пальцем протолкнул остатки жабьего тела себе в пасть, потом потряс корзину, чтобы лучше разглядеть, что там еще вкусненького осталось, снова запустил в нее трехпалую лапу, покопался ею в колыхавшемся клубке сплетенных змей и вытащил из-под них тритона.
— Потому что он прикончил бывшего наемного убийцу по кличке Скорпион и ушел в бега. Никто вообще, даже в клане Лин Кей, понятия не имеет, в каком районе Китая он скрывается.
Шен Цун продолжал покачивать головой.
— Ты выяснил всю подноготную этого Кэно? Уверен, что он нас не подведет?
Горо проглотил теперь уже змею и утвердительно кивнул.
— Когда я пытался разыскать Саб-Зиро, мне удалось узнать, что на Кэно охотятся агенты спецслужб США и тайного Общества Белого Лотоса. Ему нужны были деньги, но — что было для меня еще важнее — он хотел снова ввязаться в драку. Этот тип напомнил мне Кинтаро — предводителя одной из моих армий во Внешнем Мире. Он любит драться за деньги, но если никто ему не платит, все равно дерется. — Раздвоенным языком Горо плотоядно облизнул грязные губы. — Эти импортные змеи очень даже ничего.
— А что это за банда, в которой он состоит, — спросил Шен Цун, — этот Черный Дракон?
Горо отправил в пасть вторую змею, длинную, зеленую, извивающуюся кольцами тварь. Потом двумя верхними руками отодвинул в сторону корзину с закусками, а двумя нижними придвинул поближе ту, что побольше, — там было главное блюдо его трапезы — и откинул крышку. Пока монстр изучал ее содержимое, красные глаза его радостно светились в предвкушении удовольствия. Он выбрал себе мексиканского бородавочника и запустил правую верхнюю лапу в корзину.
— Эта банда возникла в Токио после так называемой второй мировой войны, — сказал Горо. — Когда бандиты подобрали сироту Кэно, он воровал все, что попадалось под руку, и у американцев, и у японцев. Этому пятилетнему мальчонке посчастливилось обокрасть одного из членов банды, который был просто в восторге от того, с каким мастерством ребенок его обворовал.
— А они еще говорят, что этот мир жесток, — пробормотал Шен Цун. Он перевел взгляд за колонны, на холмы, которые тянулись к берегу.
Открывавшаяся панорама была такой же, как и полторы тысячи лет тому назад, когда они с Горо пришли сюда, чтобы отпраздновать победу, одержанную над Кун Лао. Они и сейчас выглядели точно так же, как в тот далекий, памятный день. Теперь турнир Смертельная Битва проводился не ежегодно, а лишь один раз на протяжении жизни одного поколения людей. Такой ритм больше соответствовал счету времени, принятому во Внешнем Мире. Нескончаемая и непрерывная цепь одержанных Горо побед позволяла им не стареть с того самого дня, когда сердце и душа Кун Лао были вырваны из его тела и отправлены сквозь проход во Внешний Мир Шао Кану.
«
Если б я только мог вернуть себе утраченные частицы собственней души», — часто думал Шен Цун, и тут же гнал от себя эту мысль. То, что он утратил, было потеряно безвозвратно-Единственным средством, которое могло бы помочь ему хотя бы отчасти компенсировать потерю, был талисман Кун Лао, но его надо было еще найти.
— Мы сделаем этот мир более совершенным, Горо, — сказал Шен Цун. — Тех душ, которые ты собрал за все эти годы, одерживая победы в Смертельной Битве, уже почти достаточно для расширения прохода во Внешний Мир настолько, чтобы смог сюда прибыть Шао Кан. — Он взглянул на то, как гигантский подданный Князя Тьмы ловко запихивает в рот очередную рептилию. Ядовитой твари удалось, однако, извернуться и ужалить Горо до того, как он разорвал ее пополам, но существа из Внешнего Мира к яду невосприимчивы. — А когда повелитель Внешнего Мира придет сюда и приведет с собой орды фурий и демонов, мы заново перекроим эту обитель скорби. В новом Земном Мире, построенном на руинах этого, мыс тобой по праву должны будем занять достойное место — ты со своими могучими армиями… и я с волшебным талисманом. — Глаза Шен Цуна сузились и стали похожи на малюсенькие щелочки. — Если, конечно, этот твой недоносок сможет его найти.
— Он его найдет, — прочавкал Горо, заталкивая себе в пасть еще одну большую ядовитую змею. — Он знает, что, если не сделает этого, скрыться от меня ему будет
негде.Я не из этих людишек, которые без толку за ним гоняются, от меня ему не уйти.
Шен Цун поднял металлическую крышку своего блюда, взял палочки из слоновой кости и стал тыкать ими в кусочки мяса тушеного козленка, плававшие в соусе. Выбрав самый маленький из них, он отправил его себе в рот и стал медленно пережевывать, вновь вспомнив о Шерпе, который нашел в горах карту и продал ее одному из участников последнего турнира Смертельная Битва — американцу, решившему, что в Соединенных Штатах он сможет получить за нее более выгодную цену, и отказавшемуся продать ее хозяину состязания. Останки американца и поныне гниют в трех разных местах на берегу, там, куда их забросил Горо, разорвав этого недоумка на части, неподалеку от торса Шерпы с оторванными руками и ногами — и все из-за того, что этот болван никак не мог вспомнить, где именно он эту карту нашел.
«Старый баран, —подумал Шен Цун. —
Слишком много дури курил, вместо того чтобы быть повнимательнее». С этим дурным образом жизни будет покончено, когда железной рукой начнет править Шао Кан, опираясь на Шен Цуна и Горо и прислушиваясь к их советам. Лентяев и разгильдяев в этом мире не останется… Всех людей они заставят строить, учиться, прислуживать. А если кто взбрыкнет, с него живьем сдерут кожу и тут же поджарят на вертеле.
Есть Шен Цуну не хотелось, и ему приходилось себя заставлять, пока он размышлял о будущем и ждал джонку, которая должна была доставить ему Кэно с вожделенным талисманом…
Глава 14
Заметив чужаков, пастушок бросил стадо и опрометью побежал в деревню. Ноги его работали в сумасшедшем темпе, руки молотили воздух, голос срывался от волнения.
— Учитель Лао, — задыхаясь кричал Чин Чин, — учитель Лао, идите скорее сюда!
Крестьяне сидели по домам и спокойно ужинали. Крик мальчика услышали все — он и так частенько опаздывал приводить хозяевам овец к сроку, сегодня, значит, тоже запоздает. Но если бы он не пас свое стадо на утесе, то не заметил бы на тропе шестерых незнакомцев — пятерых мужчин и одну женщину, — свирепый вид которых его не на шутку испугал. Не предупредить об их приближении односельчан он просто не мог.
— Учитель Лао! Выйдите, пожалуйста!
Бежать мальчик уже не мог; спотыкаясь, наступая на полы своего балахона из свиной кожи, он брел мимо хижин, некоторые из которых были деревянными, крытыми соломой, а другие — таких было меньше — сложены из кирпича, к храму, стоявшему на деревенской площади.
Как только пастух подошел к большой бронзовой двери, закрывавшей вход в древнее здание, из нее вышел человек могучего телосложения с длинными черными волосами, заплетенными в толстую косу, спускавшуюся по спине. Одет он был в тонкую белую тунику. Выражение его лица было слегка озабоченным, но беспокойным его назвать было никак нельзя. Его светло-карие глаза смотрели на мальчика так, как будто человек этот не ведал чувства паники или страха, в любой жизненной ситуации сохраняя спокойствие и хладнокровие.
— Ну, что там стряслось, Чин? — мягким, но твердым голосом спросил мужчина выбившегося из сил мальчугана.
Вытаращив глаза и заикаясь от усталости и волнения, тот проговорил:
— Почтенный Кун Лао,
к нам идут чужие!Они поднимаются сюда по склону нашей горы. Мне показалось, что это злые люди!
— Это не
нашагора, сынок, — сказал священник. — Она служит всем, у кого есть в ней нужда. А первое впечатление часто бывает обманчивым, — добавил он, потрепав мальчика по плечу. — Ну что ж, пойдем, поприветствуем незваных гостей, а заодно поглядим, не разбрелись ли там твои овечки.
Затворив за собой дверь храма Ордена Света и посоветовав высыпавшим на улицу крестьянам разойтись по домам, высокий священник, босой, в свете догорающей зари последовал за пастухом по пыльной дороге небольшой деревеньки.
От края склона, по которому проходила горная тропа, до околицы деревни было около четверти мили. Все это пространство заросло кустарником, в котором громоздились огромные валуны. Кун Лао с мальчиком встретили незнакомцев, пройдя примерно половину этого пути. Когда Кэно со своими людьми с ними поравнялся, верховный жрец Ордена Света с низким поклоном сказал незнакомцам:
— Добро пожаловать. Меня зовут Кун Лао.
Кэно пристально оглядел священника с головы до ног.
— Неужели тебе не холодно? — спросил он, похлопывая себя руками. — Я вот до костей промерз, хоть под курткой у меня прилично поддето.
— В очаге храма горит огонь, — сказал Кун Лао, гостеприимно протягивая руку, — в котле варится похлебка. Всех приглашаю разделить с нами трапезу.
— Надо же, — буркнул Мориарти, — котел. А я думал, они только у ведьм и колдунов бывают.
— Заткнись, — цыкнул на него Кэно. — Кто только тебя воспитывал?
— Тот же придурок, что учил тебя ориентироваться на местности, — огрызнулся Мориарти.
— Ты опять за свое, гад? — Кэно бросил на него свирепый взгляд, но между ними встала Джильда, ласково поглаживая рукоять ножа, и взгляд главаря поневоле смягчился.
— Святой отец, — сказала Джильда, — мы принимаем твое предложение и благодарим тебя за гостеприимство. Если ты нам покажешь дорогу…
— С удовольствием, — ответил Кун Лао. — Гости к нам нечасто заглядывают, и мне не терпится услышать о том, что происходит в мире.
— Нечасто — это, наверное, мягко сказано, — бросил Кэно и подал рукой знак своим людям следовать за священником, который повернулся и направился к селению. Он ухмыльнулся, заметив, как Чин Чин, напуганный его искусственным красным глазом, пошел рядом с Кун Лао.
Когда они проходили пустошь перед деревней, Сенменджони тоже подошел к Кун Лао.
— Господин, — заискивающе проговорил сорокалетний рыжеватый мужчина с большими залысинами, — вы ведь с нами по-английски говорили.
— Да, — ответил Кун Лао. — Кроме религии я еще учу людей нашего селения языкам. Это позволяет им глубже понимать культуру других народов. Вы же все говорите по-английски, или я не прав?
— Да, все, — ответил Сенни. — Но слышать этот язык здесь, в такой глуши, от местного жителя очень странно. Здесь ведь должны говорить на диалекте мандарин или на кантонском…
— Я на них тоже, конечно, говорю, — сказал Кун Лао. — Языки вообще моя слабость.
— И моя тоже! — обрадовался бывший бухгалтер.
— Чего не могу сказать о себе, — объявил Кэно, вклиниваясь между двумя мужчинами. — Иди-ка ты, Сенни, к остальным, пока не зачирикал по-тибетски, по-монгольски или еще на каком-нибудь птичьем языке. Мне надо поговорить со святым отцом.
Понурив голову, неудачливый лингвист-финансист Сенменджони отстал от них и пошел с другими членами группы. Дыхнув на озябшие руки, Кэно повернул немытую физиономию к провожатому.
— Слушай, — спросил он, — а как называется эта ваша дыра?
— Теперь ее название Вуху, — ответил Кун Лао.
— Теперь? — продолжал Кэно. — Значит, раньше она называлась по-другому?
— Да, у нашей деревеньки было много названий, — пояснил священник, — это часто зависело от того, кто правил страной. При жизни Мао ее называли Цзэдунка. А до того, как он пришел к власти, — Теккамаки.
— А ты, случайно, не слышал такое название — Чжужун? — как бы невзначай поинтересовался Кэно.
— Слышал, — улыбнулся Кун Лао. — Именно такое название было дано нашему селению при его основании в 300 году нашей эры.
Лицо Кэно, выражение которого до этого было такое, будто он целиком съел лимон, тут же расплылось в широкой улыбке.
— Ты шутишь!
— Нет, — спокойно ответил Кун Лао.
— Это ж надо! — воскликнул Кэно, оглянулся на свою команду и поднял обе руки, оттопырив большие пальцы. — Мы забрели сюда в надежде узнать, как пройти к деревне Чжужун… но никак не рассчитывали
найтиее здесь!
— Ну, что ж, — сказал Кун Лао, когда они вошли в селение, — значит, вам повезло. Могу я узнать, что вас здесь интересует?
— Можешь, — ответил Кэно, вытащил из-за пояса карту и протянул ее священнику. — Наш интерес связан с этой дурацкой картой…
— Прошу прощения, — проговорил Кун Лао, бросив взгляд на кусок выделанной козлиной кожи, — но здесь темно, я не вижу, что тут изображено.
— Да, конечно, — Кэно щелкнул пальцами. — Сенни, дай фонарь. Я и забыл, Кун Фу, что не все видят в инфракрасном свете.
Сенменджони услужливо подскочил, держа в руке небольшой карманный фонарик, который Кэно выхватил резким движением и направил желтоватый луч света на изображение.
— Смотри, — сказал он, ткнув в рисунок покрасневшим пальцем, — это пятно — Чжужун. Мы, значит, здесь находимся. А вот тут, — его грязный ноготь скользнул по той чернильной линии, которую много веков назад прочертил пальчик младенца, — нам надо найти одну безделушку. Именно об этом просил тот малый, по чьей милости я забрался в эту глухомань. Теперь мне надо точно узнать,
кудаведет эта чернильная линия. Я хочу сказать, к какой именно горе. А может быть, и к пещере. Здесь сам черт ногу сломит…
Кун Лао покачал головой.
— Для меня это тоже загадка. Непонятно, куда ведет эта черта. Здесь так много гор, а пещер еще больше.
— Но, господин Лао, — сказал вдруг пастушок, бросив взгляд на карту через руку священника, — ясно же, что это гора Ифукубе.
— Ты знаешь, где она? — спросил Кэно.
Мальчик перевел взгляд с карты на Кэно, потом на Кун Лао. Его лицо, обычно доброе и благожелательное, вдруг стало угрюмым. Нижняя губа Чин Чина задрожала.
— Что?… Нет, — ответил пастух и отступил на несколько шагов назад. — Нет, господин, не знаю.
Зловещий красный глаз Кэно прямо впился в испуганные зеленые глазенки пастушка.
— Ты весь покраснел от стыда, — произнес бандит. — Говори, в чем дело?
— Я болен, — сказал мальчик, — у меня температура…
— А мне кажется, ты просто врешь.
— Нет! — воскликнул пастух. — Я ошибся…
— Он не обманывает тебя, — вмешался Кун Лао. — На карте и впрямь обозначена гора Ифукубе. Но никто теперь не знает ее тайн. Время не сохранило мифов, слагавшихся некогда о том святом месте.
— Надо же как романтично! — не без издевки произнес Кэно и снова щелкнул пальцами. — Мориарти! Быстро ко мне.
Второй бандит мгновенно вырос из сгустившейся тьмы.
— Слушаю.
— Возьми любую из двух своих пушек, приставь дуло к носу этого щенка и вышиби у него из башки мозги.
— Нет проблем, — с готовностью откликнулся Мориарти, снимая с плеча карабин М-44.
К ним подошла Джильда.
— Эй, Кэно, не руби сплеча, лучше сначала пораскинь мозгами. Нам эти двое нужны, как собаке пятая нога. Вполне можно и без них обойтись.
— Не кипятись, детка, успокойся, — сказал Кэно. — С чего бы этот малый, сначала весь из себя такой добренький, вдруг начал крутить. Мне надо в этом разобраться.
— Здесь большого ума не надо. Нечего было пушку на парня наставлять! — резонно объяснила Джильда.
— Как бы не так, — огрызнулся Кэно. — Дело не только в этом. В конце-то концов, ты на кого работаешь? — Кэно перевел взгляд на Кун Лао. — Ну что, Кун Фу? Может, теперь ты в этой карте разберешься?
Священник посмотрел на Чин Чина, который стоял не шелохнувшись, большие и блестящие глаза мальчика напоминали две полные луны.
— Ты совершенно не отдаешь себе отчета в том, в какую игру ввязался, — в голосе священника звучал металл.
— Нет, мешок с костями, я отлично знаю, что делаю, — зло ответил бандит. — Я собираюсь сократить численность населения Китая на одного поганого пастуха, если ты откажешься делать то, что мне надо.
